CC BY
111
выработке и реализации соответствующей миграционной и иммиграционной политики, в том числе как составной части программы интеграционного взаимодействия со странами СНГ.
Елена Борисова, доктор филологических наук, профессор. Мы смогли услышать далеко не все соображения, которые возникают у наших товарищей в связи со столь противоречивой и, как мы могли сегодня убедиться, глубокой проблемой, как миграция -приезд в Россию наших соотечественников-русских, приезд граждан других национальностей - жителей бывшего Союза, перемещения рабочей силы. Несмотря на какие-то противоречия, вспыхивавшие споры, мне кажется, проглядывает и нечто общее, к чему можно свести прозвучавшие здесь мнения. Миграция, которую мы сейчас наблюдаем в России, прежде всего в мегаполисах, это ненормальное явление, вызванное громадным неравенством в уровнях благосостояния разных регионов. Она тяжка для гастарбайте-ров, приезжающих от безысходности и работающих здесь «на птичьих правах». В то же время она вовсе не решает проблемы с «нехваткой рабочей силы», поскольку чаще всего сбивает цену на рабочие руки. А поскольку с нею в страну втягивается - и во многих местах уже просто пышно расцвела - этническая преступность, миграция как она есть вызывает раздражение и возмущение коренных жителей нашей страны, которые перестают чувствовать себя хозяевами на своей земле. Тут было показано, что глобализация, связанные с ней экономические отношения - свободный рынок рабочей силы, рост неравенства между Севером и Югом - с неизбежностью ведут к миграции трудовых масс, причем в самой уродливой форме. А в случае с Россией явственно проглядывает и чье-то закулисное подталкивание этих процессов - как удар по нашей «мешающей прогрессу» стране. Ну, значит, тогда надо принять меры против развития такого варианта глобализации, неприемлемого для нас.
«Наш современник», М., 2007, № 10, с. 200-227.
Екатерина Ягафова, доктор исторических наук (г. Самара) ИСЛАМИЗАЦИЯ ЧУВАШЕЙ В УРАЛО-ПОВОЛЖЬЕ В XVIII - НАЧАЛЕ XX в.
Чуваши - один из немногих немусульманских тюркоязычных народов. Подавляющее большинство чувашей начиная с середины
51
XVIII в. официально исповедует православие. Но, как и другие народы Урало-Поволжья, чуваши неоднократно и достаточно тесно соприкасались с исламом, а некоторая часть народа подвергалась на протяжении столетий исламизации и этнической ассимиляции. В данной статье рассмотрен процесс исламизации чувашей в XVIII - начале XX в., с кратким экскурсом в историю ислама в регионе в X-XVII вв. Целью работы являлось изучение процесса формирования этноконфессиональной группы чувашей-мусульман, выявление ее ареала, а также динамики численности в разные исторические этапы.
Вопрос о времени проникновения ислама в Среднее Поволжье остается пока спорным. Официально считается, что ислам был воспринят волжскими булгарами в 922 г. в результате визита багдадского посольства Муктадира, но уже в XIX в. учеными неоднократно указывалось более раннее время появления ислама в регионе: VIII век. Не менее спорным является вопрос о масштабах распространения ислама в регионе. Будучи связанным напрямую с проблемой этногенеза чувашей и татар, он вызвал длительную дискуссию между татарскими и чувашскими учеными. Первые склоняются к точке зрения о повсеместном и глубоком распространении ислама в Волжской Булгарии в Х-ХШ вв. и выдвигают мусульманскую религию в качестве одного из главных аргументов в пользу идеи о булгаро-татарской преемственности. Чувашские и некоторые казанские ученые, опираясь на мнение известных историков XVIII-XX вв. В.Н. Татищева, Б.Д. Грекова, А.П. Смирнова и др., полагают, что ислам первоначально был воспринят лишь верхушкой булгарского общества, а реальное распространение религии среди населения было невелико, ограничиваясь центральными районами Волжской Булгарии, где языческая похоронная обрядность сохранялась до третьей четверти X в. и даже до XIV-XV вв.
Не входя в дискуссию по этому вопросу, можно предположить, что на периферии государства влияние ислама было менее значительным. Вероятно, следует согласиться с мнением Н.И. Ашмарина, что «при значительном раздроблении народа по областям и уделам религия болгар... не могла быть общей, и в то время как большая часть их исповедывала ислам и имела в своих селениях мечети и школы, с мюэззинами и имамами, другие из них пребывали в прежнем язычестве, сохраняя обычаи своих предков». Скорее всего, в домонгольский период в Волжской Булгарии бытовали синкретические формы религиозности и, по словам
52
Е.А. Халиковой, «под оболочкой мусульманской религии продолжали существовать, иногда в более или менее изменившемся толковании, многочисленные пережитки древних культов - поклонение "святым" местам, ключам, праздники жертвоприношений, совершавшихся в определенных местах». 922 г. можно рассматривать как условный рубеж начала исламизации булгар, входящий в первый, хазаро-булгарский, этап исламизации региона, связанный с историей соответствующих государств Восточной Европы и охватывающий период от появления первых мусульманских общин до монголо-татарского нашествия (1240).
Принятие ислама имело для булгар важное социально-политическое и культурное значение, так как приобщило к мусульманской культуре, являвшейся в то время передовой культурой Востока. Дальнейшему распространению его среди булгар способствовали оживленные экономические связи Среднего Поволжья и Прикамья с мусульманским Востоком. Среднеазиатские купцы вели не только торговую, но и миссионерскую деятельность, благодаря чему в регион проник ислам ханифитского толка.
О значительном распространении данной религии в регионе следует говорить, вероятно, с XIII в., т.е. в период после монголо-татарского нашествия. С него отсчитывают второй, ордынский, этап в истории ислама в России. Большинство историков связывают массовую исламизацию народов края с деятельностью ханов Берке (1256-1265) и Узбека (1312-1340), а ее завершение относят уже к XV в. Этот процесс стал, по мнению чувашского исследователя Н.И. Егорова, причиной расслоения населения Булгарского улуса в конце XIII в. на две группы: мусульманскую, сложившуюся из золотоордынских пришельцев и болгарской аристократии, и местное болгарское население, придерживавшееся традиционных воззрений. Именно со второй группой историки связывают происхождение чувашского народа. В середине XV - XVI в. ислам выступил идеологической основой объединения ханств бывшей Золотой Орды и одновременно средством противодействия Московскому государству. Под влиянием ислама происходили активная ассимиляция и инкорпорация финно-угорских и других народов Поволжья, Урала и Сибири в тюркскую этнокультурную среду. В первую очередь это коснулось феодальной знати, вынужденной приспосабливаться к интересам господствующей верхушки Казанского ханства. Верования же большинства населения оставались на уровне языческо-мусульманского или мусульманско-языческого
53
синкретизма. К ХУ-ХУ1 вв. относится массовое распространение в регионе татаро-мусульманской антропонимии. Ислам оказал влияние на эволюцию религиозных представлений, культа, нравственности и социальной организации чувашей, не изменив при этом сущностных основ традиционной религии. Большинство элементов мусульманской религии и системы неизменно воспринималось в рамках уже существующих в чувашской религии противопоставлений. Но часть чувашей, вероятно, все же прошла через этап исламизации. Арабоязычные эпитафии с кораническими формулировками были оставлены, по мнению исследователей, мусульмани-зированными чувашами.
Третий, российский, этап в истории ислама в России начинается с середины XVI в., т.е. с присоединения Волго-Уральского региона к Русскому государству. Изменение политической ситуации после падения Казанского ханства (XVI в.) и прекращение контактов с мусульманским миром привели, по мнению венгерского ученого Д. Месароша, к тому, что «в душе народа неукоренив-шийся ислам слился с еще не совсем забытым язычеством». Другой причиной ослабления мусульманского влияния в этот период стало начавшееся вскоре после покорения Казанского ханства противодействие исламизации «инородцев» со стороны Русского государства. Борьба за овладение умами нерусских народов являлась частью политического противостояния между Москвой и Казанью. Тем не менее исламизация народов Урало-Поволжья в XVI-XVII вв. и в последующем продолжалась. С ней некоторые историки связывают демографические спады в численности чувашей и сокращение географии этноса в XVI-XVII вв. Другие исследователи отвергают факт массовой исламизации чувашей в этот период. Эта тема требует дальнейшего изучения архивного материала.
XVIII век стал в России переломным в отношениях между государством и исламским сообществом. До третьей четверти столетия ислам находился фактически в положении незаконной религии. В правление Екатерины II издается указ о веротерпимости (1773) и учреждается Духовное управление мусульман Европейской России и Сибири (ДУМЕРС). С этого времени ислам становится значимым вектором внутренней политики Российского государства, а исламский фактор - одним из важнейших в истории народов России. Исламизация чувашей с их последующим отатари-ванием в XVIII в. носила единичный и эпизодический характер и охватывала районы совместного чувашско-татарского и/или
54
чувашско-башкирского проживания, преимущественно в Прис-вияжье и Западной Башкирии. Исламизации подверглись чуваши в составе сословной группы тептярей в Башкирии. По данным В.М. Кабузана, в 40-х годах XVIII в. чуваши составляли 2,4% от общей численности этой группы. К концу века доля чувашей выросла до 18%, что было обусловлено активной миграцией в этот период в Западное Приуралье. Общая социальная судьба, полиэт-ничное татаро-башкирско-марийско-мордовское окружение способствовали консолидации группы в этнокультурном и языковом отношении. Важнейшую роль в сплочении тептярей сыграл ислам, все более широко распространявшийся среди припущенников, в том числе и чувашей. Например, в одном из донесений в Сенат в 1735 г. указывалось на поимку чуваша, «кой, обрив голову, ходил татарином», т.е. мусульманином. Влияние ислама на чувашей усилилось в последней четверти века после принятия вышеуказанных мер. Но эти нововведения касались лишь некрещеных чувашей, в то время как новокрещенам не разрешались возвращение в «язычество» или переход в ислам. События конца XVIII в. подготовили благодатную почву для исламизаторских процессов XIX в., но какие же внутренние причины побудили тысячи чувашей склониться к мусульманству?
Распространению ислама среди чувашей в Урало-Поволжье содействовал ряд факторов: территориальный (близость мусульманских, в первую очередь татарских, деревень); экономический -торгово-ремесленная специализация татар, позволявшая им часто бывать в чувашских деревнях и пропагандировать ислам; с другой стороны, чуваши нередко нанимались к татарам на заработки и воспринимали ислам; социокультурный - знание чувашами татарского языка в зонах смешанного чувашско-татарского проживания. Не последнюю роль играло и заигрывание мусульман с местным населением с позиции «обиженной» и преследуемой религии, тем самым подчеркивалась общность судеб ислама и «язычества». Важнейшей причиной исламизации чувашей был мировоззренческий и социальный кризис, который испытывали «язычники» под влиянием распространявшихся мировых религиозно-философских систем и усложнявшейся общественно-политической жизни в стране. Прежние нравственные устои и ритуальная практика уже не удовлетворяли приверженцев традиционной религии и вынуждали их искать иные ориентиры. «Кризис язычества» стал особенно ощутим в конце XIX в. К примеру, некрещеные чуваши д. Кулыпа-
55
рыпово Бугульминского уезда, подавшие в 1906 г. прошение о причислении в ислам, дали оценку «язычеству» как «не соответствующей нашему религиозному настроению» системе. В другом прошении оно было названо религией, «не имеющей никакого значения веры».
Татарские пропагандисты ислама умело использовали ситуацию неуверенности и сомнения чувашей в истинах традиционной веры, предлагая взамен как реальные выгоды от материальной поддержки, так и мистический рай за пределами бытия. Важнейшими причинами успехов ислама были его гибкость и способность приспосабливаться к местным условиям, податливость и терпимость, благодаря чему мусульманская религия выглядела более привлекательной для «язычников», вопреки мощному противодействию церкви и государства. С самого начала распространения в регионе ислам был ориентирован на синкретизм мировоззрения, вероучения и культа, т.е. «вбирал в себя местные обычаи и верования, сливаясь с ними, усваивал многие идеи вытесняемых им религий». Ислам и мусульманская пропаганда в определенной степени стимулировали сохранение «язычества» среди чувашей в противостоянии с христианством, но сами «язычники» являлись потенциальными приверженцами ислама. Одновременно происходили укрепление мусульманских элементов в языческо-мусульманской структуре религии и последующая исламизация чувашей.
Переход в мусульманство означал не только изменение конфессиональной принадлежности, но и некоторых этнических характеристик: языка, одежды, обрядов и, в конечном итоге, самосознания. Вот как описывает процесс «отатаривания» священник С. Багин: во-первых, склонные к переходу «в татары» заимствуют татарский костюм, состригают волосы, а женщины повязывают платок по-татарски; во-вторых, завязывают дружбу с татарами, оказывающими им материальную помощь; в-третьих, окончательно воспринимают ислам и начинают агитировать своих односельчан к переходу в мусульманство; вслед за этим происходит «отатарива-ние» большинства населения, а в деревне открываются мечеть и школа. Окончательное «слияние» чувашей с татарами происходило, по мнению Н.В. Никольского, благодаря бракам, которые активно практиковались в смешанных чувашско-татарских селениях и районах. Вопрос об этнической принадлежности, таким образом, оказывался в прямой и жесткой зависимости от вероисповедания. Понятия «татарин» и «магометанин» мыслились в одной категории
56
и приравнивались друг к другу, в то время как христианская доктрина допускала существование и отличной от русских этнич-ности. Справедливости ради следует отметить, что к отатариванию вела не только исламизация, но и длительное соседство с татарами, как это произошло, к примеру, с группой молькеевских кряшен в Цивильском и Тетюшском уездах Казанской губернии. По данным Д.М. Исхакова, к началу XX в. здесь было ассимилировано около 4-5 тыс. чувашей, но не исключено, что отатаривание, т. е. восприятие прежде всего татарского языка и самосознания, стало следствием частичной исламизации чувашей, предшествовавшей их христианизации. Отголоски мусульманских верований сохранялись у молькеевцев в виде празднования пятницы, соблюдения поста, приглашения мулл, ношения татарского костюма и т. д. Но в целом традиционная культура основывалась на элементах и комплексах, аналогичных таковым у соседних чувашей. В лице молькеевцев, как и некоторых других групп крещеных татар (например, чистопольской или бакалинской), формировавшихся при участии чувашей, можно наблюдать процесс неполной этноконфессиональной ассимиляции, когда ислам, не успев вытеснить традиционные верования и закрепиться в религиозной жизни населения, не препятствовал последующей христианизации их, но под его воздействием происходила определенная культурно-языковая трансформация группы, или «отатаривание». Процесс окончательной мусульмани-зации молькеевцев был прерван активным вмешательством церкви и государства, предотвратившим дальнейшее распространение ислама на соседние чувашские селения. В условиях взаимного двуязычия (татарско-чувашского и чувашско-татарского) в этом районе не исключался и такой вариант этноконфессионального развития. Процесс исламизации чувашей в XIX - начале XX в. может быть разделен на этапы в соответствии с особенностями данного процесса на каждом из них.
1. Первый этап. Переход чувашей в ислам в 20-60-х годах XIX в. во многом был инспирирован как нарастающим влиянием на чувашей татарской культуры, так и непосредственным примером крещеных татар, массово «уклонявшихся» в ислам в этот и предшествующий период. «Отступничество» охватывало районы совместного проживания татар и чувашей: Буинский и Симбирский уезды Симбирской губернии, Петровский уезд Саратовской губернии, Свияжский, Тетюшский, Чистопольский и Спасский уезды Казанской губернии, Бугульминский, Бугурусланский уезды Са-
57
марской губернии, Белебеевский, Мензелинский и Стерлитамак-ский уезды Уфимской губернии. В одной только Казанской епархии в 1866 г. насчитывалось около 9 тыс. «отступников» из «инородцев». Важнейшим средством воздействия ислама являлась пропагандистская и просветительская деятельность мулл в чувашских деревнях, которая приводила не только к совращению части населения, но и появлению лидеров и проповедников из числа новообращенных. Типичен пример перехода в ислам чувашей д. Чепкас-Ильметево. Под влиянием и по наставлению односельчан-татар грамотный чуваш Иван Васильев выучил арабский, освоил Коран и основы исламской религии и начал проповедовать ее среди чувашей, в результате чего восемь семей (15 человек) в 1865 г. восприняли ислам. Васильев проповедовал также в соседних Симбирском и Тетюшском уездах.
Отатаривание стало, по мнению В. Д. Димитриева, одной из причин снижения темпов роста численности народов Поволжья (марийцев, чувашей, удмуртов, мордвы) по сравнению с татарами. Если у первых прирост с 1795 по 1859 г. составил 40-60%, то у татар - 115,8%. Русская православная церковь принимала меры, направленные на предотвращение исламизации чувашей и татар в Урало-Поволжье: в 1828 г. были учреждены особые миссионеры для этих регионов, а в ноябре 1849 г. был издан Высочайший указ о переселении «отпавших» в старорусские селения, где местным священникам вменялось в обязанность безвозмездно совершать для них требы и объяснять основы веры. Подобный опыт уже применялся в ходе массовой христианизаторской акции в середине
XVIII в. и практиковался в отдельных районах и в первой половине
XIX в. Среди мер по предупреждению отпадения в магометанство были обозначены такие приоритеты, как назначение священников со знанием местных языков, перевод религиозной литературы, миссионерство. По-прежнему запрещалось строить мечети и допускать к службе немусульман. Радикальные меры в отношении отступников выражались в аресте и ссылке «совратителей» в Сибирь.
2. Второй этап. В 70-х годах XIX в. в Казани была разработана программа противоборства исламизации чувашей и созваны съезды миссионеров антиисламской миссии. Несмотря на это, в 80-х годах в Урало-Поволжье прокатилась новая волна «отступничества», в которой приняли участие и чуваши. В Казанской епархии отпадения повлияли на настроения неустойчивых в рели-
58
гиозной ориентации чувашей некоторых селений. Официальные христиане, но сохранявшие в быту приверженность «язычеству» и постоянно общавшиеся с соседями мусульманами - так охарактеризованы в отчетах по епархии в 80-90-х годах XIX в. чуваши этих селений. Описывая их язык и культуру в начале XX в., священник А. Пчелов отмечал, что местные чуваши «не то чуваши, не то татары», так как говорили на «исковерканном» на чувашский лад татарском языке, носили татарские одежды, а киксарцы приглашали на похороны, поминки и празднование семика муллу. Похоже обстояли дела и в Симбирской губернии. В 1870-1880-х годах в ислам переходили в единичном порядке жители деревень.
Наиболее масштабно омусульманивание проходило в Уфимской губернии начиная с 70-х годов XIX в., этому способствовали и многочисленность «язычников», и специфика расселения среди мусульман - татар и башкир, а также активность и влияние мусульманской пропаганды. В отличие от западных губерний деятельность православных миссий здесь не получила большого распространения. Исламизация происходила чаще всего в чувашско-татарских селениях, хотя случалась и в русском окружении. Имея постоянные контакты с русскими, местные чуваши, по убеждению приходского священника Д. Григорьева, должны были обрусеть, а не отатариться. Однако к концу XIX в. здесь все оказалось «поглощено татаризмом». «А ведь давно ли еще, - восклицал Григорьев, -каких-нибудь пятьдесят лет, как предки их не гнушались своей национальности и свято хранили все атрибуты чувашизма! А теперь... лишь воспоминания остались обо всем да две березы вековые, как последние памятники, свидетельствуют о бывшем культе Киреме-ти». Пик «отпадений» в Уфимской епархии пришелся на 18791882 гг. Большинство селений этой епархии были многонациональными. В Базгиево большую часть населения (65%) составляли чуваши-христиане, соседствовавшие с православной мордвой (21%) и чувашами-мусульманами (14%). Последние в количестве 56 человек (12 семей) восприняли ислам еще в 1882 г. В Ахманово этнический и конфессиональный состав был еще более разнообразным: православные русские (около 11%), крещеные татары (55%) и чуваши (33%), часть из которых придерживалась «язычества». Вблизи обоих сел обитали татары-мусульмане, что многократно усиливало возможности для дальнейшего отпадения в ислам. Отношения между христианской и мусульманской частями населения Базгиево складывались непросто. Священник села в отчете за
59
1893 г. писал, что богачи-отступники, высватывая дочерей у беднейших крещеных татар и чувашей, совращают их семьи, держат в материальной и нравственной зависимости все население, а к христианам, православной вере и духовенству относятся враждебно. «Состояние этого прихода весьма не утешительно, и совращение здешних христиан-инородцев в магометанство, конечно, будет продолжаться, несмотря на бдительную заботливость пастыря о своем приходе», - отмечалось в отчете. Другой «мусульманский» куст чувашских селений располагался в Зириклинском приходе Белебеевского уезда, в который, кроме Зириклов, входили еще три чувашские деревни Седяк-Баш, Седяк-Васильевка и Елбулак. Население деревень в 1894 г. состояло из христиан, «язычников» и магометан. Однако и некоторые крещеные чуваши, находившиеся в близком родстве с «отпавшими» в ислам татарами - жителями с. Базлык, тайно исповедовали ислам, принимали у себя муллу и обучали детей татарской грамоте. В селах Юмашево и Новосемен-кино Белебеевского уезда на фоне внешнего благополучия наблюдалось тайное исповедание ислама. По сообщению священника Ре-кеева, молодые мужчины сбривали бороды, умывались из кумга-нов, жертвовали деньги на мечети, а некоторые старухи соблюдали пост (уразу). Все жители в совершенстве владели татарским языком, а многие одевались по-татарски. Не менее впечатляющей предстает картина мусульманского влияния в чувашских селениях Стерлитамакского уезда. В отчете Миссионерского комитета за 1894 г. отмечалось, что «проживающие в них инородцы-чуваши окружены фанатическими магометанами и сильно поддались магометанским религиозным обрядам и верованиям. Все с большим усердием и полнейшим неразумием празднуют вместо воскресенья пятницу как магометане; будучи в гостях у магометан часто зауряд с ними после угощения молятся Богу вместе с татарами по-магометански. Вообще чуваши эти в житейских сношениях более тяготеют к магометанам и очень хорошо владеют их языком; храм же божий посещают редко...». «Очагом отатаривания чувашей и других инородцев» называл Н.И. Ильминский в начале 80-х годов Самарскую губернию.
Последняя четверть XIX в. стала эпохой противостояния в Урало-Поволжье двух религиозных систем - христианства и ислама, воздействие которых на нерусские народы было так велико, что, по словам американского исследователя П. Верта, последние просто «увязли» между этими двумя религиями. Не усвоив христи-
60
анских истин, они в то же время не смогли сохранить в преобладающем татарском окружении традиционную религию и становились легкой добычей мусульманских миссионеров. В конечном итоге они утрачивали этническую идентичность. В отношении властей к данному процессу наблюдается двойственность. С одной стороны, ислам по-прежнему воспринимался как конкурирующая религия, под влиянием которой церковь безвозвратно теряла контроль над «язычниками». Официальное признание их мусульманами давало повод к усилению исламской пропаганды и ее легитимизации. С другой стороны, МВД рассматривало переход «язычников» в ислам как прогрессивный ход в постижении идолопоклонниками идеи единобожия. Различались также позиции церкви и государства в разрешении мусульманского вопроса: уступая исламу в широте распространения грамотности, доступности литературы, популярности идей, православие нуждалось в миссионерской поддержке, в то время как государство в сложившейся внешнеполитической ситуации (присоединение Средней Азии, Русско-турецкая война) стремилось избежать открытой конфронтации с исламом. К тому же христианский прозелитизм уже нуждался в новых методах.
В конце XIX в. чуваши-мусульмане рассматривались в православных кругах в двух категориях: «отступников» и «магометан». К первой относились бывшие христиане, находившиеся под сильным влиянием татар, отразившемся на их культурно-языковых характеристиках. Проживая в шести основных губерниях - Казанской, Симбирской, Самарской, Уфимской, Оренбургской и Саратовской, они различались по степени «отатаривания» в зависимости от региона. Наибольшей ассимиляции подвергались чуваши в районах совместного проживания, где от татар усваивались не только внешние формы (язык, обычаи, костюм), но и самосознание; на чувашское происхождение указывали лишь языковые (фонетические) и антропологические особенности. В других регионах, где чуваши не находились в столь тесном и постоянном контакте с татарами, отмечались следы чувашской культуры, особенно в языке и костюме женщин. Чуваши этой категории в официальных отчетах не признавались мусульманами, чем отличались от другой группы - «чувашей-магометан», состоявшей из фактических и официально признанных еще в середине XIX в. (по ревизии 1857 г.) мусульман. И хотя в языке и культурном облике, особенно ее женской части, сохранялись элементы чувашской этнической
61
культуры, но по самосознанию и отношению к религии они принадлежали к татаро-мусульманскому сообществу.
3. Третий этап. Наибольший масштаб исламизация чувашей в Урало-Поволжье приобрела в конце XIX - начале XX в., и особенно в 1905-1907 гг. после манифестов 17 апреля и 17 октября 1905 г., объявивших свободу вероисповедания и возвестивших о наступлении времени «рыночного религиозного плюрализма». Манифесты вызвали широкий резонанс и разноречивые толкования среди всех слоев населения России. Манифест от 17 апреля об укреплении начал веротерпимости был однозначно истолкован мусульманами как легитимизация открытого перехода крещеных татар в ислам. Между тем циркулярным распоряжением МВД от 18 августа 1905 г. регламентировался переход из православия в «иноверные исповедания» таким образом, что, во-первых, он разрешался лишь номинальным христианам, которые фактически исповедовали ту веру, в которую собирались переходить, во-вторых, разрешение на переход давалось только губернатором и после предварительного следствия, в ходе которого определялась истинная религиозная принадлежность просителей. Поэтому свободами манифестов фактически могли воспользоваться лишь чуваши-язычники, предки которых и они сами никогда не были крещены. Прошения, последовавшие от чувашей в 1905-1908 гг., принадлежат именно некрещеным чувашам, которые в своих обращениях подчеркивали «языческое» происхождение. Безусловным следствием появления манифестов стало усиление исламской пропаганды в 1905-1906 гг., распространявшей среди невежественной массы чувашей слух об указе, согласно которому «язычникам» придется якобы выбирать между исламом или православием, так как правительство разрешило существование только двух конфессий. И хотя мусульманские пропагандисты были фактически и не столь далеки от правды, они, тем не менее, преднамеренно вводили в заблуждение чувашей-язычников. В апреле 1905 г. был отменен также запрет на браки мусульман с лицами иных исповеданий, существовавший с 1888 г. Разрешалось вступление в брак мусульман с «язычницами», фактически уже не только исповедовавшими ислам, но и официально придерживавшимися традиционных верований. Данный акт стимулировал межконфессиональные и межэтнические браки между татарами-мусульманами и чувашами-язычниками в районах их совместного проживания. Безусловно, брак с татарами-мусульманами вел к отатариванию их жен, но опосредованное влияние через них
62
распространялось на родственников и знакомых и вовлекало в этот процесс все больше чувашей.
Исламская пропаганда привела к массовому «отпадению» не только «язычников», но и крещеных чувашей в Уфимской и Симбирской губерниях. Одним из районов активной исламизации чувашей в Приуралье в начале XX в. был Стерлитамакский уезд. Образование хуторов и выселков в первое десятилетие XX в., поддержанное Столыпинской реформой, стало оптимальным способом сохранения религиозной самостоятельности для мусульманских и «языческих» общин чувашей. Эта тактика была известна некрещеным чувашам и прежде, благодаря ей расширялась поселенческая сеть во всех районах проживания, в частности, в Закамье, Заволжье и Приуралье. Она была применена и в данном случае. Перепись 1917 г. зафиксировала в Западной Башкирии несколько десятков чувашских выселков, часть из которых появилась вследствие религиозных разногласий жителей в материнском селении. Будучи в меньшинстве, под давлением христианской пропаганды и неприязни со стороны крещеных соплеменников «язычники» и мусульмане вынуждены были искать спокойной жизни на стороне. Исламиза-ция чувашей в Самарском Заволжье продолжалась в языческо-мусульманских селениях Бугульминского, Бугурусланского, Самарского, Ставропольского уездов.
Формальное соблюдение жителями христианских обязанностей превратило их в христиан, которые выставляли иконы на видном месте в исключительных случаях, например в ожидании священника, а затем снова убирали. В то же время не проходило ни одного дня, чтобы чуваши не виделись и не говорили с татарами, так как Булантамак был со всех сторон окружен татарскими деревнями. Это обстоятельство и способствовало переходу чувашей в ислам. Только в течение одного 1906 г. ислам восприняли 146 человек. Булантамакские мусульмане были воинственно настроены по отношению к христианам и чинили над ними, по словам А. Иванова, «дикую зверскую расправу»: насмехались над церковью и обижали прихожан - переломали все кресты на кладбище, а на Крещение женщины полоскали белье на речке в освященной воде.
По данным Н.В. Никольского, в начале XX в. среди чувашей ислам исповедовали 2334 человека, из которых почти 85% обитали на периферии: 702 - в Уфимской губернии, 574 - в Самарской, 305 - в Пензенской, 187 - в Саратовской, 78 - в Казанской и 5 - в
63
Оренбургской губерниях. Эти показатели более чем в семь раз превышают данные переписи 1897 г., а значит, рост численности чувашей-мусульман осуществлялся в первое десятилетие XX в., вероятно, после 1905 г. Всего, по данным Д.М. Исхакова, в течение второй половины XIX - первой четверти XX в. в Среднем Поволжье было ассимилировано не более 12 тыс. чувашей. Каков же был характер религиозности чувашей-мусульман на тот период? Целый ряд фактов указывает на бытование среди них языческо-мусульманского двоеверия. Соблюдая требования мусульманской религии (уразу, посещение мечети, ношение одежды и др.) и принимая у себя мулл, они бывали на «языческих» молениях, обращались при необходимости к юмзям, а некоторые продолжали носить чувашский костюм. Другие признавались православным священникам, что могут снять татарские наряды и снова надеть чувашские сурбаны. Но от решающего шага их якобы удерживало чувство долга перед татарами, от которых они получали подарки.
По мнению чувашского религиоведа Г.Е. Кудряшова, привязанность мусульманизированных чувашей к исламу была неглубокой: «Внешне уступая новой религии, большинство их на ранней ступени оставалось на языческих или языческо-мусульманских позициях». Однако в дальнейшем одни, более придерживаясь мусульманских догматических предписаний, изменили этническую принадлежность, но большинство, являясь номинально татарами-мусульманами, оставалось на позициях языческо-мусульманской полисинкретической религии. Эти тенденции определили судьбу чувашей-мусульман в XX в.
Таким образом, исламизация чувашей в Урало-Поволжье происходила с середины XVIII в., а наиболее интенсивно - с 60-х годов XIX в. и охватила также первые десятилетия XX в. Она происходила в контексте политико-религиозной жизни региона и страны и вылилась в несколько этапов, различавшихся по районам проживания и интенсивности омусульманивания. Начиная с 20-х годов XX в. темпы исламизации замедлились под влиянием социально-политических факторов, прежде всего атеистической пропаганды, поставивших религиозный вопрос вне общества. Судьба чувашей-мусульман и их потомства определялась отныне эффективностью результатов исламизации на предыдущих этапах. Различия в условиях и глубине внедрения мусульманских элементов в культуру чувашей обусловили формирование разных по степени
64
исламизации и отатаривания групп внутри этноконфессиональной общности чувашей-мусульман.
«Этнографическое обозрение», М., 2007 г., № 4, с. 101-113.
Григорий Косач,
историк
ТАТАРСТАН: РЕЛИГИЯ И НАЦИОНАЛЬНОСТЬ В МАССОВОМ СОЗНАНИИ
Татарстан - часть Российской Федерации. Со времени завоевания Казанского ханства Иваном Грозным «казанские» татары, мусульмане-сунниты, живут в России и являются частью российского общества. Татары пребывали (и пребывают) в составе Российского государства значительно дольше, чем другие мусульманские народы, завоеванные Россией позже. Иными словами, они в большей мере подвергались воздействию русской культуры (и через ее посредничество - европейских культур). Воздействие русской культуры на татар усиливалось как благодаря существованию в России значительной татарской диаспоры, ставшей итогом расселения (как вынужденного, так и добровольного) татар в пределах Поволжско-Уральского региона, а также вне его границ, так и массированной русской колонизации территории бывшего Казанского ханства. Татары не только жили и живут в русском государстве, они жили и живут «бок о бок» с русскими, в тесном взаимодействии с ними. По мере демократизации российского общества и овладения татарами русским языком и русской культурой они все более включались в общероссийские социально-экономические, культурные и идеологические процессы. Ритм истории татар в России, в том числе и в ее духовном, идеологическом аспекте, был всегда подчинен ритму общероссийской, прежде всего русской, истории. Развитие капитализма у татар, становление татарской буржуазии - часть общего процесса развития капитализма в России. Либеральные и национал-демократические движения в Татарстане в конце XIX - начале XX в., принявшие форму джадидизма -течения, ставившего своей целью модернизацию ислама и мусульманского общества, - отражение общероссийских, т.е. прежде всего «русских» процессов этого времени. Победа коммунистической революции в Татарстане - это победа русской революции. Стагна-
65
