CC BY
46Исламистский «шахидизм»
Добаев Игорь Прокопьевич - доктор философских наук, профессор, эксперт Российской академии наук, Южный федеральный университет (ЮФУ), Ростов-на-Дону
На общем фоне эскалации террористического насилия, начавшегося во второй половине XX в., продолжает актуализироваться наиболее опасный вид терроризма -терроризм смертников, которые исламистами ошибочно именуются «шахи-дами». Вместе с тем следует подчеркнуть, что в исламе шахидом признается воин, муджахид (букв, участвующий в джихаде), погибший во время сражения «на пути Аллаха», даже если он был убит не на поле боя, а умер случайно или непреднамеренно от собственной же руки. Этот тип мученика называется «совершенным шахидом», поскольку он признаётся мучеником, как в этом мире, так и в жизни последующей, после смерти, где получит заслуженную награду от бога[1]
В мусульманской религиозно-политической культуре термином «шахид» обозначают мусульманина, пожертвовавшего собой за веру, принявшего мученическую смерть. Помимо этого, к шахидам относятся все умершие насильственной смертью, в числе которых -убитые человеком, животным, погибшие во время стихийных бедствий, эпидемий, утонувшие,
отравленные, скончавшиеся во время хаджа и т.д. [2]. Но эта интерпретация термина «шахид» является расширительной, что ослабляет религиозный смысл, первоначально заложенный в его содержание. Однако исламская ортодоксия категорически отрицает тождество между «шахи-дами» и террористами-самоубийцами.
Согласно исламской традиционной доктрине, мусульманин, осуществивший осознанное самоубийство, не может считаться шахидом. Самоубийство, повлекшее за собой гибель мирных людей, является тяжким грехом, которого Бог никогда не прощает. Однако религиозные деятели - носители экстремистской идеологии, использующие ислам в политических целях, пытаются оправдать и обосновать суицид как необходимое средство борьбы против врага, посягнувшего на «дар аль-ислам», представляя его именно как «шахидизм», а погибших в ходе его осуществления террористов -«шахид ами».
Самоубийство и, следовательно, террористы-самоубийцы, уносящие за собой жизни тысяч невинных людей, в корне
противоречат моральным принципам ислама: «Кто убил душу не за душу или за порчу, тот как бы убил людей всех. А кто оживил её, тот будто бы оживил людей всех» (Сура «Трапеза», 5:32). В исламе не допускается насилие, выходящее за рамки равного возмездия. Так, в Коране утверждается: «И предписали Мы им в ней, что душа - за душу, и око -за око, и нос - за нос, и ухо -за ухо, и зуб - за зуб, и раны -отмщение. А кто пожертвует это милостыней, то это - искупление за него» (Сура «Трапеза», 5:43). Таким образом, хотя в Коране допускается принцип возмездия за убийство, тем не менее, он строго ограничен рамками недопущения чрезмерного насилия.
Акции псевдошахидизма активно применялись в средние века, в частности, адептами одной из подсект исмаилитов -
низаритами (хашишины, асса-сины). Несмотря на то, что терроризм смертников отмечался и в прежние времена, тем не менее, расцвет этого явления пришелся на вторую половину XX - начало XXI вв.
Как утверждает отечественный исследователь данного явления С.И. Чудинов, терроризм смертников ведёт свои истоки от шиитской версии радикального ислама, пустившего свои корни в разорванном гражданской войной и иностранной оккупацией Ливане. Большинство экстремистских движений, воспринявших и адаптировавших тактику атак смертников к условиям социально-политического конфликта на своей родине в 1990-е годы, копировали ливанскую модель сопротивления, с которой они имели возмояшость познакомиться самым непосредственным образом (боевые
кадры этих группировок проходили военную тренировку в Ливане в то время, когда радикальные шиитские партии впервые апробировали атаки смертников). Ливанская модель, в свою очередь, была подражанием опыту иранских басиджей времён современной ирано-иракской войны, вспыхнувшей вслед за исламской революцией 1979 года в Иране [3].
В 80-х годах «шахидизм» стал связываться, в основном, с деятельностью шиитов, поскольку его проявления стали фиксироваться практически сразу после победы «исламской революции» в Иране. Так, во время войны с Ираком иранских подростков посылали на минные поля противника -чем больше мучеников, тем выше моральный дух армии.
С начала 90-х годов в качестве «живых бомб» предстали члены проиранских палестинских и ливанских группировок - «Джихад Ислами», «ХАМАС» и «Хезболлах». На роль камикадзе арабские террористические организации привлекали в основном молодых людей, часто девушек, тех, кого спецслужбы менее всего склонны подозревать в преступных намерениях [4]. Возраст террористов-самоубийц в основном колебался от 18 до 30 лет, большинство из них не состояли в браке. Как правило, террористы-смертники - люди со средним или неполным средним образованием, однако отмечается тенденция роста числа
«шахидов», мужчин и женщин, с высшим образованием.
Если рассматривать атаки самоубийц в контексте палестинской интифады (началась в 1987 г.), то они явились наивысшей фазой (или даже пиком) применения палестинцами этих средств борьбы. Так, только с апреля 1993 г. по март 1996 г. палестинскими террористами «Джихад Ислами» и «Хамас» было совершено 32 теракта, в результате которых было убито 127 и ранено 638 израильтян.
По мнению идеологов «шахи-дизма», теракты самоубийц прославляют роль исламистского движения в этой борьбе. Более того, «смертники-бомбы» самим актом самопожертвования углубляют масштабы исламского сопротивления, привлекают в ряды палестинского «сопротивления» всё новых и новых адептов, готовых на всё ради внедренных в их сознание идей.
Мотивировка и религиозный аспект шахидизма
Радикальный исламизм создал свою идеологическую концепцию «смерти мучеников» [5]. Внедрённые в сознание людей идеи «шахидизма» предоставляют их носителям своего рода сакральную санкцию на осуществление террористической деятельности, которая понимается ими не как уголовное преступление, но как «священная война за веру» - джихад. Поэтому, как бы ни были успешны операции
против исполнителей терактов, они продолжатся до тех пор, пока не будут устранены условия, позволяющие взращивать террористов, создавая атмосферу, способствующую пополнению их рядов.
Теракт представляется исламскими радикалами как необходимость, основанная на законах «священной войны». По их мнению, нет более эффективного способа нанести ущерб, напугать врага и посеять страх в рядах противника, сорвать его планы - и всё это при минимальных потерях.
Одновременно следует подчеркнуть, что самоубийце, выполнившему возложенную на него миссию, идеологами «шахидизма» со ссылками на сакральные источники мусульманства обещана безграничная «милость»: освобождение от личных проблем, великолепная вечная жизнь в раю, присоединение там к остальным «героям ислама»; приобретение почётного социально-религиозного положения для себя и своей семьи; наконец, удовлетворение, полученное от участия в исламском джихаде и в «спасении мусульман».
Духовные наставники (чаще всего - это мусульманские авторитеты, не имеющие прямого отношения к актам террора и даже не являющиеся членами террористических группировок) вводят потенциального самоубийцу в состояние религиозного возбуждения, которое приводит террориста в область «святости»
и оставляют его в этом состоянии экстаза до момента исполнения миссии. Тогда важность и значимость жизни в этом мире в сознании террориста становится бессмысленной по сравнению с важностью и значимостью миссии «шахида», а также с тем «будущим», которое его ожидает.
Потенциальному смертнику внушают мысль о том, что его намерения чисты, объясняют, сколь велика дистанция между возложенной на него сакральной миссией и самоубийством по личным мотивам, которое категорически запрещается исламом. Его также убеждают в том, что смерть будет безболезненной (не почувствует ничего, кроме укола), и что он, безусловно, попадет в рай.
Теракты-самоубийства от других форм терроризма отличаются готовностью террориста выполнить «божественную» миссию, которая, несомненно, завершится его смертью. Готовность террориста не случайна. Она основывается на личных качествах добровольца (внутренняя предрасположенность к такому шагу), а, главное, является результатом идеологического воздействия на его психику религиозных наставников. У некоторых людей достаточно сильная религиозная мотивировка может привести к готовности отдать свою жизнь за «благородное» дело. Особенно тогда, когда религия обещает значительное посмертное воздаяние, а поступок соверша-
ется в условиях кризиса всей общины. В этом случае развивается духовное воодушевление потенциального террориста-самоубийцы, его готовность пожертвовать собой становится необратимой.
Подготовка
Авторитетный отечественный исследователь «политического» ислама A.A. Игнатенко так описывает практиковавшуюся в раннем средневековье подготовку к террористическому акту потенциального исмаилитского (низаритского) шахида:
«Вот какой хитростью пользовался глава исмаилитов. Когда он хотел отправить кого-то для убийства противника, то давал этому человеку выпить вина, смешанного с беленой. Человек становился смертельно пьяным, и его переносили в особый сад, где было всё лучшее из того, что создал Аллах. Там прохаживались служанки и юные рабы удивительной красоты, звучали самые мелодичные в мире музыкальные инструменты. Там подавались блюда - такие вкусные и восхитительные, какие только можно вообразить. Придя в себя после опьянения и видя всё это, человек удивлялся и спрашивал: «Где это я?!» Служанки ему отвечали: «Ты в раю. Твой владыка прислал тебя к нам. Мы - гурии, а то - эфебы...». Потом они обслуживали его наилучшим образом и оказывали ему великие почести.
Он оставался в этом месте целую неделю, пил, наслаждался жизнью в своё удовольствие. Потом служанки поили его вином с беленой, и он впадал в сон. Его переносили домой. Когда он просыпался, то находил рядом свою жену. Тогда он отправлялся к владыке и просил вернуть его в рай. Тот говорил: «Убей такого-то. Если тебя после этого казнят, ты отправишься в место, которое видел. Если вернешься невредимым, я сам тебя туда отправлю».
Невежественный человек крепко верил в правдивость слов своего хозяина и слепо шёл на гибельное дело» [6].
И сегодня существуют определённые приёмы, позволяющие человека, выразившего готовность умереть смертью мученика, привести в состояние, из которого уже нет обратного пути. Палестинскими радикальными исламистскими группировками, в частности «Джихад Ислами» и «ХАМАС», используются различные методы психологической подготовки будущих «шахидов».
Особый религиозный ритуал: доброволец исполняет серию актов, символизирующих уход из земной и вхождение в «святую» сферу, из которой не выйдет до момента исполнения своей миссии. В этой атмосфере сознание террориста впитывает религиозные, идеологические, политические и военные установки.
Будничные проблемы отодвигаются на задний план, уменьшается значимость жизни на Земле перед лицом самой важной миссии.
Этот процесс, по сути, есть введение в состояние религиозного экстаза. Например, существует церемония - фиктивные похороны ночью - один из очень сильно воздействующих на психику человека факторов. В процессе таких «похорон» добровольцу читают отрывки из Корана до того момента, когда он «отплывёт» к вратам Рая.
Обещание вознаграждения от Аллаха и мусульманской ум мы.
В личном плане добровольцу и его потомкам обещается социально-религиозный престиж (станет вторым или третьим после Аллаха и Пророков), чего он никогда бы не смог достичь каким-либо другим путём. Ему обещают вечную жизнь и всевозможные удовольствия в «садах Эдема» вместо земных проблем. Ему внушают, что его смерть, похороны и уход от любимых и близких будут безболезненны. Ему обещают также, что его жертва пойдёт на пользу его «большой семье», и гарантирует ей существенную помощь со стороны мусульманского сообщества.
В общественном плане - террорист достигает полного удовлетворения, так как он в существенной степени поддерживает «священную войну» - Исламский джихад - и влияет на её итог.
Использование «исламского мифа» - потенциальному террористу-самоубийце предлагается возможность присоединиться к числу «почётных героев ислама». Добровольцу внушается мысль о том, что таким же путём в Эдем попали такие выдающиеся личности, как, например, мухаджиры и ансары пророка Мухаммеда. Демонстрация сюжетов из истории ислама помогает, таким образом, показать и доказать, насколько важна и позитивна «смерть мучеников» для самого будущего «шахида» и всей мусульманской уммы.
Религиозные наставники также используют сакральные источники мусульманства, в значительной мере свидетельствующие о героизме и славе «шахидов» («мучеников»), приводят несомненные «доказательства» их посмертного будущего.
Прежде всего, доброволец подвергается внушению, что теракты в настоящей обстановке (военной, политической и социально-культурной) являются необходимыми и оправдываются религиозными законами жизни мусульман. Анализируя современную ситуацию и проводя аналогию с событиями прошлого, инструкторы убеждают добровольца в особой значимости его акта самопожертвования.
Ему внушают, что человек создан и живёт, чтобы служить Богу. Жизнь - это лишь средство служения богу. Джихад
Репродукция гравюры, ок. VIII века. Акции псев-дошахидизма активно применялись в средние века, в частности, адептами одной из подсект исмаилитов -низаритами
(священная война) - это безусловное служение богу, и смерть в результате джихада, якобы, есть апогей такого служения. Для мусульман не существует цели выше, чем жизнь во имя Аллаха и смерть за него.
Перед лицом неизбежной смерти будущего «шахида» религиозные наставники подчёркивают обыденность реальной жизни. Тогда такая жизнь представляется «мгновением ока» по сравнению с потусторонней вечной жизнью после смерти; жизнь важна только как средство выполнения предназначения человека - борьбы во имя бога. Жизнь является только переходом к небесам или аду. В таком случае сам теракт в ходе осуществления исламского джихада считается общественным долгом. Те, кто принимают участие в джихаде, выполняют гражданские обязанности.
Когда мусульмане оказываются под чужеземной оккупацией, -доказывают идеологи джихада, -каждый из них обязан бороться против врага любым доступным способом.
Если у потенциального террориста-самоубийцы появляются какие-либо сомнения и колебания, то его наставники говорят о том, что надо черпать силу у всех предыдущих поколений мусульман, для которых жизнь казалась бренной и которые хотели встретить Бога, совершив угодные Его воле «героические» поступки, способствуя победе мусульман (примеры: Махди в Судане, Ал-Кассем в Палестине, Хасан ал-Банна в Египте и т.д.).
Идеологи «шахидизма» утверждают, что этот метод в настоящее время применяется в Палестине в силу следующих объективных причин:
а) идёт борьба между ныне «слабым миром ислама» и сильным врагом. В такой обстановке обязанность вести джихад лежит на всех мусульманах и может осуществляться любыми средствами;
б) методы борьбы, использовавшиеся до сих пор, не были эффективными, потому что враг обладает лучшим оружием, его разведка и превентивные меры стали более эффективными. Большие трудности существуют и в выполнении заданий: переход, переброска оружия, взрывчатки, других сил и средств через границу с Израилем;
в) для того, чтобы нанести врагам максимальный урон и посеять страх в их сердцах, следует прибегать к «шахидизму», используя эффективные в этих целях взрывчатые материалы (самоубийца проникает в центры скопления людей на машине или сам несёт взрывчатку на своем теле, и взрывается в соответствующий момент);
г) ведение борьбы другими методами (диверсии, засады, установка фугасов и т.д.) должно продолжаться, особенно если это способствует успеху. Однако враг повысил свою боевую готовность и качество методов противодействия таким атакам. Одновременно более успешной операция считается тогда, когда жертвами становятся не только те, против кого (вооружённые силы) данная атака была направлена, но также старики, женщины и дети. Теракты против гражданского населения оправ-
дываются тем, что все израильтяне, без исключения, являются «врагами мусульман»;
д) обеспечивается возможный минимум потерь мусульман (гибнут лишь один-два, реже - три мученика). Одновременно такие акции воодушевляют мусульман, восстанавливают их честь, возрождают мусульманскую гордость, вызывают боевой энтузиазм, вселяют веру в силу и мощь ислама. Самая важная цель акции: триумф ислама, а «шахиды» получат достойное вознаграждение за «спасение» сотен мусульманских женщин, детей и стариков -попадут в рай.
Тендерный фактор
Некоторые радикальные исламские группировки считают, что роль женщины состоит в том, чтобы рожать и воспитывать детей, которые в будущем станут бороться против врага. Поэтому для женщин нет места в непосредственной вооружённой борьбе.
Однако многие экстремистские лидеры террористов, например, в Палестине, поощряют использование женщин как самоубийц-террористок, как эффективное средство борьбы, так как противнику значительно труднее обнаружить и нейтрализовать их, чем мужчин. Поэтому они и привлекают для этих целей женщин, которым в отличие от мужчин легче пробраться с «поясом шахида» в «стан противника», минуя
порой полицейские посты, поскольку женщина-бомба нередко выглядит, как беременная. В связи с использованием женщин в качестве шахидов идёт спор о «законности» такой практики с точки зрения шариата. Ведь многие знатоки мусульманского права считают, что женщина не имеет права появляться на улице одна, без сопровождения мужчины - мужа или родственника, тем более с «поясом шахида» на теле. Поэтому с точки зрения исламских ортодоксов запрещается использование женщин в качестве живых бомб. Однако радикальные исламисты имеют другое мнение на этот счёт.
Хотя в настоящее время за большинством террористических актов с участием смертников стоят исламистские группировки, религиозная составляющая мотивации не столь обязательна для всех исторических разновидностей терроризма смертников. Иногда дух националистической борьбы миноритарной этнической общности и культивируемая в ней идеология самопожертвования доводятся до столь крайнего альтруизма в отношении идеала независимой родины, тесно переплетаясь с чисто восточным культом харизматического лидера повстанческого движения, что этого может быть достаточно и без религиозных стимулов для воспитания готовности в адептах националистического движения превратить себя в живые бомбы.
В качестве примера можно привести соответствующую
практику «Тигров освобождения Тамил Илама» в Шри-Ланке или курдских сепаратистов из Рабочей партии Курдистана, устраивавших самоподрывы в Турции и т.д. Националистический компонент был силён даже в самом Ливане, родине современного терроризма смертников, в среде светских националистических партий и группировок Ливана (Сирийская социально-националистическая партия и др.). Однако всё же радикальный ислам остаётся важнейшей культурно-идеологической основой распространения терроризма смертников в современном мире. Более того, именно исламистская интерпретация идеала исламского мученичества легла в основу его глобализированной формы [3].
Вместе с тем, количество терактов в мире с использованием самоубийц продолжает оставаться серьёзной проблемой для отдельных регионов мира. Например, оккупированный войсками США и их союзников Ирак в этом плане в середине 2000-х годов поставил такие «рекорды», по сравнению с которыми все остальные ареалы использования тактики «шахидов» в мире просто меркли. Пиковыми годами оказались 2005-й и 2007-й -478 и 442 случая использования «живых бомб» соответственно. Однако уже в 2009 году в Ираке было зафиксировано немногим более 30 акций террористов-самоубийц. Всего же в 2003-2008 годах в этой стране было зафиксировано около 1700 взрывов, осуществлённых
смертниками. Другой ареал особой активности «шахидов» - Афганистан, где с 2006 года ежегодно фиксировалось в среднем по 140 акций самоподрывов [7]. Тогда же в этот разряд вошёл и Пакистан, где взрывы самоубийц звучали с нарастающей частотой.
Шахидизм на Северном Кавказе
«Шахидизм» перестал быть локальным явлением, поскольку приобрёл глобальный масштаб, распространился по миру, акции «шахидов» фиксируются во многих странах, в том числе, и в России, в её северокавказском регионе в частности.
Ранее акции «шахидизма» в регионе практически не фиксировались. В истории народов Северного Кавказа, в том числе и чеченцев, практически не известны случаи целенаправленного и осознанного самоубийства. Феномен суицида - чужд образу жизни и духовно-культурному восприятию северокавказских этносов, в том числе чеченцев. В чеченском языке, например, даже отсутствует термин, обозначающий этот феномен [8].
Для традиционной культуры чеченцев ранее не были характерными акции самоубийства мужчин, а тем более женщин. Намеренная гибель в суннитском правоверии (чеченцы - мусульмане-сунниты -И.Д.) приравнивается к самоубийству, что осуждается исламом: «И они не поклоняются иным богам,
кроме Аллаха, и не лишают жизни душу, которую Аллах запретной для убийства сотворил... А те, кто творит это, тот встретит тяжкое воздаяние» (Сура «Различение», 25:68). Убийство человеком самого себя, - какова бы ни была причина, - запрещено в исламе: «...И не убивайте самих себя...» (Сура «Женщины, 4:29). В соответствии с нормами ислама самоубийца не может попасть в рай, поэтому правоверный мусульманин никогда не пойдет на самоубийство.
В первую чеченскую кампанию (1994-96 гг.) среди воюющей части чеченцев факты «шахидизма» практически не наблюдались, но во второй войне (1999-2009 гг.) они стали едва ли не обыденным явлением. Уже в начале 2000-х годов печально известный чеченский полевой командир Ш. Басаев объявил о создании подразделения смертников под названием «Ри-ядус Салихийн» («Сады праведных»), которое не отражало какую-то единую структуру, но было скорее вывеской, под которой лидер экстремистов объявил о своей причастности к подготовке атак смертников. Теракты в Аргуне, Гудермесе, Урус-Мартане, Грозном, Знаменском, Илсхан-Ю-рте, Моздоке, Назрани, в Москве и Кисловодске и др. были совершены смертниками. Молодые мужчины и женщины, вполне осознавая последствия, шли на эти теракты, в ходе которых гибли совершенно невинные люди.
Как подчёркивает С. Чудинов, во многих отношениях терро-
ризм смертников в Чечне необычен. Во-первых, для него характерен очень высокий процент женщин-исполнительниц атак смертников. Специалисты в области психиатрии и психологии Анна Спекхард и Хапта Ахмедо-ва, проводившие специальные исследования чеченского терроризма смертников, подсчитали, что женщины-смертницы принимали участие в 22 из 27 террористических операций с участием смертников (с июня 2000 по май 2005 года). Их доля среди смертников составила 43% (47 из 110 человек). Что касается объектов покушений, то из 28 террористических операций с участием смертников, осуществлённых с июня 2000 по июль 2005 года, 10 были нацелены на военные объекты, 4 - на промосковские правительственные учреждения и официальных лиц правительства Чеченской Республики, 14 -на гражданские объекты (из них 8 произошли в Москве). В первые два года атаки смертников происходили только в Чечне и были нацелены на российские военные базы, в последующем наблюдался процесс расширения ареала их осуществления. В 2003-2004 годах был достигнут пик интенсивности чеченского терроризма смертников, который, тем не менее, до сих пор остаётся в республике маргинальным явлением не одобряемым местной общественностью [3].
В 2009 году был зафиксирован новый всплеск терроризма смертников на Северном Кавказе. При этом терроризм самоу-
бийц как специфическая практика радикальных исламистов уверенно вышел за пределы Чечни и затронул не только соседние с ней Дагестан и Ингушетию, но и некоторые другие российские регионы, утратив при этом исключительно чеченский этнический облик. В частности, летом 2009 года было совершено громкое покушение на президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, ответственность за которое взял впоследствии нейтрализованный Доку Умаров и возрожденные им бригады «Риядус Салихийн». В 2009 году на территории Чеченской Республики «живыми бомбами» стали 10 человек, в Республике Ингушетия -4 [9]. Террористы-смертники успели отметиться в Северной Осетии, Ставропольском крае и Москве. Эта же тенденция сохранялась в последующие годы. Так, по официальным данным НАК РФ, в 2010 году из 23 зарегистрированных в стране терактов 8 совершены смертниками, а в 2011 году из зафиксированных 10 терактов - 4 на счету террористов-самоубийц [10]. Периодически правоохранительным органам в результате спецопераций удаётся ликвидировать или задерживать потенциальных смертников, но далеко не всегда.
Как свидетельствует практика, в основном роли «живых бомб» на Северном Кавказе выполняют юноши и женщины, как правило, т.н. «чёрные вдовы» (вдовы убитых боевиков, для которых в специфических условиях Кавказа со смертью их мужей закан-
чивается не только супружеская жизнь, но и в ментальном плане утрачивается смысл жизни как таковой). Подготовка таких смертников ведётся групповым методом по специально разработанной программе с использованием зомбирующих технологий, учебно-тренировочных заданий, формирующих жёсткие мотива ционные установки, с соответствующей атрибутикой и ритуалами.
Однако в последние годы террористами-смертниками стали преимущественно юноши и молодые мужчины. Развертывание на территории регионов России «шахидизма» свидетельствует о мощном влиянии ближневосточных экстремистских организаций на эволюционные процессы в северокавказском радикальном исламизме, участии наёмников в подготовке и осуществлении террористических актов на Северном Кавказе.
Северокавказским боевикам удалось поставить на поток подготовку и создать резерв потенциальных смертников-самоубийц, а также идеологов и наставников «шахидов» из числа не только зарубежных, но и российских граждан (например, уничтоженный Сайд Бурятский). Как подчеркивают эксперты, практика «шахидизма» весьма эффективна: взрывы «живых бомб» составляют три процента всех терактов, совершённых в мире, однако именно на них приходится 48 процентов жертв [11]. Что касается России, то за период с августа 1999 года по сен-
тябрь 2009 года террористами-смертниками в различных ее регионах, преимущественно на Северном Кавказе, была осуществлена 41 акция «шахидизма», все они сопровождались далеко не единичными жертвами. Как отмечалось выше, в 20102011 годах зафиксировано еще 12 случаев самоподрывов. Таким образом, в 1999-2011 годах смертниками совершены 53 террористические акции. Для сравнения: в Израиле за период т.н. «интифады» (первая интифада в Палестине вспыхнула в 1987 г., вторая - в 2000 г.) взорвали себя 59 палестинцев [12]. Иными словами, по количеству «живых бомб» Северный Кавказ уверенно догонял Палестину, а по частоте применения практики терроризма самоубийц явно её превосходил. Правда, следует отметить, что безусловными лидерами по проведению акций террористов-самоубийц в те же годы выступали Афганистан и Ирак, оккупированные войсками США и их союзников. Ежегодно там, а также и в Пакистане, фиксировались сотни акций самоподрывов.
Вместе с тем, самоубийство запрещено не только исламом, но и более древней правовой культурой - адатами горцев Северного Кавказа. В соответствии с ними самоубийца не может быть похоронен на кладбище, где похоронены его родственники. Обычно его хоронят за оградой кладбища, а чаще вообще скрывают место захоронения.
Участившиеся случаи самоубийства в первое десятилетие
нынешнего века среди северокавказских горцев - само по себе явление экстраординарное. «Шахидизм» - чуждый кавказской ментальное™ и традиционному социокультурному бытию феномен, однако определёнными силами он настойчиво навязывается местным народам.
В результате в отмеченный период времени «шахидизм» стал едва ли не обыденным явлением на Северном Кавказе. Террористические акты в Грозном (27 декабря 2002 г.), Знаменске (12 мая 2003 г.) и Илсхан Юрте (14 мая 2003 г.) были совершены «камикадзе». 5 июня 2003 г. женщина-самоубийца совершила теракт в Моздоке, в результате чего погибли 18 человек. 6 июня 2003 г. в Грозном был взорван жилой дом, при этом погибли 10 человек, из них 8 детей. В Моздоке был совершён теракт, в результате чего полностью разрушен военный госпиталь, погибли более 100 человек, в 2014 г. вновь был зафиксирован акт самоподрыва в центре Грозного и т.д.
Однако, к сожалению, официальное мусульманское духовенство долгое время не уделяло должного внимания вопросу теоретико-идеологического противостояния терроризму под прикрытием ислама в его самой острой форме. Отчасти это объясняется тем, что представители традиционных исламских структур, будучи незащищёнными от насилия со стороны боевиков, не рискуют, даже боятся открыто противодействовать им. Для
этого есть веские основания: в последние два десятилетия на Северном Кавказе от рук террористов погибло более 50 служителей мусульманского культа. Так, в 2003 г. в Шатое (Чечня) были убиты сын муфтия Чечни А.Х. Шамаева и трое его односельчан. В селении Элистанжи Веденского района убит авторитетный мулла, имам мечети. Покушение на убийство с применением практики «шахидизма» было осуществлено в отношении А.Х. Кадырова, бывшего муфтия, а затем и президента Чечни. И таких примеров, в том числе по другим северокавказским республикам, немало.
Вместе с тем терроризм, будучи социально-политическим, а вовсе не религиозным явлением, зачастую облекается в исламскую, точнее в исламистскую, форму. Как отмечает известный отечественный исламовед A.A. Игнатенко, «террористы (если они мусульмане) представляют совсем не тот ислам, которым руководят облеченные должностями исламские лидеры, и, наверное, не станут их слушать, даже если те и захотят что-то сказать террористам. У меня есть ощущение, что все теракты последнего времени с участием мусульман -в США, Индонезии, на Филиппинах, в России, других местах -планируются и осуществляются таким образом, чтобы происходила радикализация и, если можно так выразиться, «экстре-мизация» ислама и мусульман вследствие неминуемого об-
щественного ответа (а он, естественно, всегда негативен) на подобные террористические акты. Образно говоря, это похоже на то, как какие-то боевики или террористы ведут огонь из мирных кварталов, а силы правопорядка волей-неволей наносят удары по этим кварталам, вследствие чего могут пострадать и мирные жители, вынужденно становящиеся затем боевиками» [9].
Таким образом, современный «шахидизм» - прежде всего, именно социально-политический феномен. Ведь при совершении ответных силовых действий мусульманин не имеет права применять насилие, выходящее за рамки допускаемого исламом. Важно отметить и то, что ислам призывает мусульман к тому, чтобы они не убивали самих себя, воздерживались от мерзостей и преступлений, что говорит о высоком духовном потенциале, заложенном в текстах Корана и сунны пророка Мухам-мада. Всё это даёт основание утверждать, что терроризм, а тем более «шахидизм», связанные с чрезмерным насилием, не имеют ничего общего с нормативным, ортодоксальным исламом. Вышеназванные явления могут быть отнесены исключительно к радикальному исламизму.
Литература и ссылки:
1. Юджеоглу X. Ислам о шахи-дах и террористах-смертниках // Ислам о терроре и акциях террористов-смертников / Сост. Э. Чапан. М„ 2005.
2. Ислам: Энциклопедический словарь. М„ 1991.
3. Чудинов С.И. Терроризм смертников. М.: Флинта, Наука, 2010.
4. Млечин Л.М. Кто взорвал Америку? М„ 2002.
5. Палестинский «шахидизм» описывается на основе обзора «Террор самоубийц и мусульманские экстремистские организации», находящегося на сайте Посольства Израиля в Российской Федерации.
6. Рай исмаилитов (пер. с арабского
A. Игнатенко) Ц Отечественные записки. 2003. № 5.
7. Добаев И.П., Добаев А.И., Немчина
B.И. Геополитика и терроризм эпохи постмодерна. Ростов н/Дону: Изд-во ЮФУ, 2015.
8. Описание «шахидизма» на Северном Кавказе базируется на монографии Акаева В.Х. «Ислам: социокультурная реальность на Северном Кавказе». Грозный, 2004.
9. Добаев И.П. Современный терроризм в мире и на Северном Кавказе: сущность, практика, опыт противодействия Ц Ориентир. 2010. Ноябрь.
10. Сабиров В.Ш., Соина О.С., Щеко-тин Е.В., Добаев И.П. и др. Экстремизм как цивилизационный вызов: коллективная монография / науч. Ред. В.Ш. Сабиров. Новосибирск: НГАСУ (Сибстрин), 2012.
11. Добаев И.П., Мурклинская ГА,, Сухов А.В. Ханбабаев К.М. Радикализация исламских движений в Центральной Азии и на Северном Кавказе: сравнительно-политологический характер. Ростов н/Дону, 2010.
12. Добаев И.П. Террористические исламистские организации на Северном Кавказе: влияние экзогенного фактора Ц Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 10.
