CC BY
89
за все авансы и долги придется нашей стране еще долго расплачиваться.
«Триединство России перед близким Востоком и недалеким Западом», М., 2012 г., с. 337-358.
Игорь Котин,
доктор исторических наук
(Музей антропологии и этнографии
им. Петра Великого РАН, г. С.-Петербург)
ИСЛАМ В РОССИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
МУСУЛЬМАНСКО-ХРИСТИАНСКОГО ДИАЛОГА
Ислам является второй по значению и числу адептов религией населения России. Это одна из исторических или традиционных религий Российской Федерации. Позиции ислама в традиционных центрах его существования, т.е. в Поволжье и на Северном Кавказе, сильны. Сложнее ситуация в российских мегаполисах, где присутствие мусульман воспринимается как «вторжение», хотя это не совсем верно. Ситуация осложняется все большей интеграцией России в международное пространство и, как следствие, установлением многочисленных контактов российских мусульман с братьями по вере из других стран, в частности из Саудовской Аравии, которые не всегда придерживаются умеренных форм ислама, но могут принадлежать к радикальным движениям в исламе, в частности к так называемым «ваххабитам». В результате подобных конфликтов, а также наличия ряда социальных проблем в современном российском обществе (безработица среди молодежи, особенно сельской, бедность населения отдельных регионов) наблюдается радикализация части мусульман, которые не только с христианами, но и с собратьями по вере не желают или не способны идти на диалог. Однако значительная часть мусульманского населения России, ее образованная и материально благополучная элита выступают за диалог с правящей российской элитой и с Русской православной церковью, а также с другими представителями христианских церквей, с хранителями других религиозных традиций. Территорию Российской Федерации можно условно разделить на три типа регионов, в которых вырисовываются три различные модели развития мусульманско-христианского диалога в зависимости от доли мусульман в населении и их роли в местном управлении. Это Поволжье, Северный Кавказ и остальная Россия.
28
Христианство и ислам являются двумя крупнейшими конфессиями России. История распространения и взаимоотношения этих конфессий отражает основные этапы российской истории, и наоборот, любое важное событие в истории России так или иначе отражалось на судьбе представителей этих двух ведущих конфессий. При этом не следует забывать, что, будучи доминирующими, эти религии никогда не были единственными, а также едиными. Межрелигиозный диалог в российской ситуации - это, прежде всего, хотя и не только, - диалог между представителями христианства и ислама.
В настоящее время приблизительно 33-40% населения Российской Федерации считают себя православными христианами, 10-13% - мусульманами, около 1% составляют католики и протестанты, 0,7% - буддисты и столько же - иудаисты, а половина населения страны сохраняет советское наследие - неверие в Бога. Как мы видим, православные и христиане - главные игроки на религиозном поле России, или, как сказали бы западные религиоведы, на «рынке религий» России. Но в том-то и дело, что как православные, так и мусульманские богословы отвергают понятие «рынок» в данном контексте, подчеркивая историческое доминирование своих конфессий в регионе. Соответственно, регионы исторического доминирования этих двух религий воспринимаются многими мусульманскими и христианскими богословами как исторически обоснованные области принадлежности этим конфессиям, и проблема диалога для многих из них - это проблема проведения границ.
Религия в России считается важным фактором этнической идентификации и политической мобилизации. Ислам остается важнейшим признаком культурной идентификации для этнических татар, башкир, чеченцев, аварцев и многих других групп российского населения, чье число превышает 50. Несмотря на лингвистические и культурные различия между так называемыми «этническими мусульманами», ислам остается основой их культурного наследия. Ощущение общих корней и общих интересов у российских мусульман сказалось на формулировании некоторыми мусульманскими политиками требования введения категории «мусульманин» (или «конфессиональная принадлежность») вместо категории «этническая принадлежность» или наряду с ней. Это требование не было учтено в переписи населения Российской Федерации 2002 г., что и понятно. Политизация религии может привести к непредсказуемым последствиям, а материалы переписи,
29
бесспорно, будут востребованы и по-своему интерпретированы разными группами российского населения. Мусульманские группы населения Татарстана, например, настороженно восприняли предложение ввести в качестве этнонима название «кряшены», используемое для обозначения христиан татарского происхождения.
Ислам остается религией большинства так называемых «этнических» мусульман Волго-Уральского региона и Северного Кавказа, где он является религией традиционной или «исторической». В Санкт-Петербурге и Москве это также давняя, историческая религия, в российской столице известная с XV в., а в городе на Неве - со времени его создания. Но там она часто трактуется как религия мигрантов. В регионах традиционного доминирования ислам выступает как религия правящей элиты, там исламу отдается предпочтение перед христианством, хотя последнее также остается под покровительством, как защищаемая религия «людей Книги». В Москве и Санкт-Петербурге ислам - религия терпимая, но контролируемая. Создание новых культовых сооружений ислама в столицах требует согласования с центральными и городскими властями, различными министерствами и службами. В регионах, где доминирует православное и атеистически настроенное население, сооружение мечетей вызывает настороженность. На общегосударственном уровне мусульманские лоббисты добились для ислама статуса «традиционной религии» наряду с христианством, иудаизмом и буддизмом. В то же время миссионеры из Саудовской Аравии, и особенно приверженцы салафитской или «ваххабитской» (сами они этим термином не пользуются) формы ислама, требуют признания мусульманского превосходства в мире и в том числе в России.
Среди молодых, нередко неустроенных, бедных мусульман Северного Кавказа эти лозунги порой находят сторонников, реже, но это случается и в Поволжье. Северо-Кавказский регион считается старейшим центром распространения ислама в России. Мусульманские миссионеры были в этих краях еще в VIII в. В государстве Волжская Булгария ислам был государственной религией также очень давно, еще в X в., до прихода в эти края монголов. Вероятно, из Булгара прибыли на Русь и мусульманские миссионеры, которые наряду с иудейскими и христианскими (византийскими) проповедниками поведали о своей вере киевскому князю Владимиру, решившему объединить Русь под знаменем новой веры - единобожия.
30
Со времен святого Владимира православное христианство является главной религией территорий, населенных славянами. Однако территориальная экспансия Московского государства со времен Ивана Грозного привела к включению в состав наследника Древней Руси - Московского государства территорий с мусульманским населением - Астраханского, Казанского ханств. Имперская экспансия с XVIII до начала XX в. включила в состав России Кавказ, Закавказье, Среднюю Азию, Казахстан. После 1917 г. и особенно с образованием в 1922 г. СССР наблюдается равноуда-ление всех религий от правящего центра с его коммунистической идеологией, разрушение и разграбление религиозных святынь, конфискация имущества религиозных общин. Немногочисленные оставшиеся действующими религиозные центры находились под строгим контролем атеистического государства.
Развал Советского Союза привел в 1992 г. к образованию независимых государств из числа бывших союзных республик, что, в свою очередь, привело к уменьшению доли мусульман в составе государства - правопреемника СССР - Российской Федерации. Тем не менее и в нынешней России мусульмане составляют крупнейшее религиозное меньшинство.
География расселения российских мусульман. Основные районы со значительным мусульманским населением расположены в Волго-Уральском регионе и на Северном Кавказе. Российские мусульмане доминируют в восьми автономных республиках: Татарстане, Башкортостане, Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ингушетии, Дагестане и Чечне. В этих республиках, коренное или титульное население которых исповедует ислам и порой трактуется как «этнические мусульмане», ислам имеет особенно твердые позиции, а исповедующие эту религию обладают своеобразным «административным ресурсом». Как было зафиксировано в переписи населения Российской Федерации 2002 г., этнические группы, считающие ислам основой или частью своего культурного наследия, составляют не менее 10% населения нашей страны. 56 этнических групп из списка, предложенного переписью, традиционно ассоциируются с исламом, и их общая численность составляла в 2002 г. 14,3 млн. человек, что как раз и составляло 1/10 от указанной переписью населения цифры для населения России в 145,1 млн. человек. Этого более чем достаточно, чтобы считать мусульман крупнейшим религиозным меньшинством в России. В то же время, это меньше, чем 20%, а именно о том, что мусульмане составляют 1/5 населения страны, нередко говорят
31
сами мусульмане. Между тем отказ от включения графы «конфессиональная принадлежность» не позволил определить по результатам переписи процесс обращения в ислам части русских, о чем не так часто говорят представители как мусульманской, так и христианской общин. В то же время исторически давно существовали группы обращенных в христианство татар («кряшены»), а переход отдельных представителей татарской интеллигенции в христианство происходит и сейчас, хотя вряд ли имеет массовый характер. Примечательно, что лоббисты идеи включения категории «мусульманин» в ответы переписи ожидали, что этот ответ заменит и ответ на вопрос о национальности респондента, ибо представление о мусульманах как о членах вселенской общины (уммы) оказалось востребовано в России, жители которой, в том числе мусульмане, долгое время жили в изоляции от братьев по вере. В то же время конфессиональное единство пока что не сняло напряженности между этническими группами, исповедующими ислам, как в Поволжье, так и на Северном Кавказе.
Крупнейший этнос России, представители которого исповедуют преимущественно ислам, - это татары. Их число по переписи 2002 г. составляло 5 558 000 человек. Примечательно, что прирост этой группы составил всего лишь 0,7%, всего на 36 тыс. человек, в то время как число чеченцев за 11 лет (и каких непростых для Чечни!) с 1991 по 2002 г. увеличилось с 899 тыс. до 1 млн. 361 тыс. В общем и целом наблюдается значительно больший прирост населения на Северном Кавказе, чем в Волго-Уральском районе, что способствует росту значения Северного Кавказа как одного из основных центров ислама в России.
Итак, мы в настоящее время говорим о двух главных центрах концентрации мусульман России - Волго-Уральском регионе с 7 млн. «этнических мусульман» и Северном Кавказе с 4 млн. «этнических мусульман», а также об остальной России, где, особенно в городах ее европейской части, сформировалась многочисленная, хотя и трудно уловимая и мало подверженная контролю и учету диаспора народов, исповедующих ислам, представленная многочисленными таджиками, узбеками, азербайджанцами, дагестанцами и др. При этом наибольшая концентрация мусульман вне их этнических территорий - в столицах России, Москве и Санкт-Петербурге. В то же время значительна активность мусульман в российских областях, соседних с Татарстаном и Башкортостаном, о чем можно судить по большому числу в них мечетей. Это может свидетельствовать как о росте мигрантского мусуль-
32
манского населения в регионах, так и о возрождении национальных традиций среди «этнических мусульман», оказавшихся вне границ «этнических республик».
Этнические различия - не единственные для мусульман России. Доктринальные различия для них также играют роль. Большинство российских мусульман придерживаются норм ханафит-ского мазхаба (правовой школы) и являются суннитами. Однако часть дагестанцев и чеченцы признают более жесткие нормы ша-фиитского мазхаба в рамках суннитского ислама. Среди суннитов Северного Кавказа велико влияние суфийских орденов. Сунниты Северного Кавказа и в меньшей степени Поволжья последнее время испытали большое влияние идей ривайвалистского салафитского движения, нередко (но не его последователями) называемого «ваххабизмом». Большая часть азербайджанцев в России (как и в самом Азербайджане) - шииты. Имеет место организация мечетей по принадлежности прихожан к той или иной ветви ислама, этнической группе, мазхабу, течению, что противоречит изначальной эгалитаристской проповеди ислама, но отражает гетерогенность ислама российского.
Таблица 1
Этнические группы, для которых ислам является частью культурного наследия, размером более 100 тыс. человек, по данным переписей 1989 и 2002 гг.
Этническая группа 1989 2002
Татары 5 522 000 5 558 000
Башкиры 1 345 000 1 674 000
Чеченцы 899 000 1 361 000
Аварцы 544 000 757 000
Азербайджанцы 336 000 621 000
Казахи 636 000 655 000
Кабардинцы 386 000 520 000
Даргинцы 353 000 510 000
Кумыки 277 000 423 000
Ингуши 215 000 412 000
Лезгины 257 000 412 000
Карачаевцы 150 000 192 000
Лакцы 106 000 157 000
Адыги 127 000 129 000
Таджики N0 (1а1а 120 000
Балкарцы 78 000 108 000
33
Таблица 2
Регионы с наибольшим числом зарегистрированных
при Министерстве юстиции мечетей (общее число по стране - 3445) по данным на 2003 г.
Регион Число мечетей Регион Число мечетей
Татарстан 971 Нижегородская область 62
Дагестан 567 Свердловская область 62
Башкортостан 405 Пензенская область 61
Оренбургская область 129 Курганская область 42
Карачаево-Черкесия 103 Астраханская область 38
Ульяновская область 101 Омская область 36
Кабардино-Балкария 99 Мордовия 31
Самарская область 89 Саратовская область 25
Тюменская область 84 Московская область 22
Пермская область 75 Адыгея 16
Челябинская область 65 Москва 14
Наибольшее число мечетей зарегистрировано (данные на 2002 г.) в Татарстане - 971. В Дагестане их на 404 меньше, но и населения там существенно меньше, так что мы наблюдаем приблизительно равное число мечетей на душу населения в этих республиках - по одной мечети на 10 тыс. человек. В Башкортостане в 2003 г. было зарегистрировано 405 мечетей, в соседней Оренбургской области - 129, в Карачаево-Черкесии - 103, в Ульяновской области - 101, в Кабардино-Балкарии - 99, в Самарской области - 89, в Тюменской области, исторически имевшей существенное татарское население, в советское время дополненное нефтяниками из Башкортостана, Татарстана и Азербайджана, - 84, в Пермской области - 75, в Челябинской - 65, в Нижегородской и Свердловской областях по 62, в Пензенской области - 61, в Курганской - 42, в Астраханской области - 38 мечетей. Таблица 2 показывает, что еще в ряде областей и республик страны - более чем по 10 мечетей; к регионам с более чем 10 зарегистрированными мечетями относится и российская столица, в которой в 2003 г. было зарегистрировано 14 мусульманских общин, имеющих центры религиозного поклонения - мечети. У нас нет статистики по поводу того, какая часть из этих зданий - построенные по специальному плану мечети, а какая - прочие сооружения, переоборудованные под центры религиозного поклонения мусульман, но, как
34
правило, в последние годы все больше в России именно специально построенных мечетей.
В Москве есть и суннитские (в столице в 2002 г. было зарегистрировано 166 тыс. татар) и шиитские (в городе проживало 96 тыс. азербайджанцев) мечети. Однако большое число мечетей в городе или регионе отражает не только значительное там число мусульман, но и степень их влияния. Так, татары в Москве - представители достаточно старой и влиятельной общины, азербайджанцы - успешные предприниматели, «короли фруктово-овощ-ных рынков» в российских городах. При этом следует отметить, что ни значение мусульманской общины в том или ином городе или центре, ни количество мечетей там не отражаются на структуре их представительства, ибо церковная иерархия не прописана в исламе и является либо наследницей советских (и досоветских имперских) учреждений, призванных контролировать поведение мусульман, либо следствием активной реакции на их существование в постсоветское время.
Государство и мусульманские организации. Мусульмане верят в равенство всех перед Аллахом, и потому любая иерархия в мусульманском социуме осуждается многими мусульманскими богословами. В теории государству и представителям немусульманских религий следует вести диалог с уммой в целом. На практике это невозможно. Другая сложность в отношениях между государством и мусульманами заключается в том, что последним трудно признавать немусульманское государство. В Средние века сложились концепции «Дар-уль-ислам» («страна ислама») и «Дар-уль-харб» («страна войны»), из которых первая применялась к странам, в которых ислам является государственной религией, а вторая - к странам (например, государство Великих Моголов в Индии при Аурангзебе), в которых шла борьба за доминирование ислама. Появление позднее категории «Дар-уль-сулх» («страна мира, соглашения») позволяло мусульманским государям заключать мир с соседними христианскими правителями, но не снимало проблемы существования мусульман под властью немусульманского правителя. События позднейшей истории, в частности колониальные захваты европейских стран на Востоке, вывели данные вопросы из сферы практики в область схоластики, но возрождение ислама сейчас характеризуется и некритическим принятием неофитами или молодыми ривайвалистами всех старых теологических и политологических концепций без учета их контекста. Как следствие, мусульманские радикалы оспаривают авторитет российской
35
власти для мусульман. Между тем за столетия российской государственности были сформированы структуры взаимодействия власти с ее подданными-мусульманами. В Российской империи таким органом было Духовное управление мусульман Российской империи, основанное еще при Екатерине II в 1789 г. Штаб-квартирой Управления был Оренбург, но позднее она была переведена в Уфу. Существование такого органа в регионе распространения ислама делало возможным признание имперской власти легитимной для мусульман России. Духовное управление ведало изданием священной книги мусульман - Корана, другой религиозной литературы, содержанием мечетей и медресе - мусульманских учебных заведений, выступало в роли верховного судебного авторитета для мусульман страны. В то же время частная жизнь и религиозная практика мусульман страны оставались внутриобщинным делом, что соответствовало эгалитаристским установкам ислама. В 1880-е годы при Александре III русификация, коснувшаяся многих жителей империи, проявилась в районах с мусульманским населением активизацией православных христианских миссий. Следует, однако, отметить, что миссии работали преимущественно с населением, еще сохранившим многие пережитки традиционных шаманистских верований и вряд ли попадавшим под категорию «мусульмане». Однако соперничество христианских миссий и мусульманских активистов способствовало разграничению сфер их интересов и «зон влияния». В то же время определенные трения в отношениях между христианскими богословами и мусульманскими муллами иногда чувствовались.
В предреволюционные годы мусульмане России получили возможность политического представительства в Государственной думе. Либерально-демократическая партия татар-мусульман, известная как «Иттифак-ал-Муслимин», получила представительство в Думе в 1906 г. Вскоре число мусульманских представителей выросло до 30, но в 1907 г. упало до восьми. Тем не менее голос российских мусульман был достаточно громко слышен в российском парламенте предреволюционной поры.
Развал Российской империи вызвал у народов мусульманских регионов страны не только разочарование. Часть мусульманских политиков решили воспользоваться этой катастрофой и создать свои государства (эмираты) на Северном Кавказе, в Азербайджане, в Поволжье (Итиль-Уральская республика). Вскоре, однако, большевики установили контроль над большей частью бывшей Российской империи, при этом с 1924 г. все интенсивней
36
велась антирелигиозная пропаганда в стране, поставившая служителей всех религий, да и верующих в очень сложное положение, фактически - вне закона. В годы Второй мировой войны отношение советской власти к религии изменилось. В трудном 1943 г., дабы мобилизовать патриотические чувства верующих мусульман, советская власть создает четыре Духовных управления мусульман, в том числе - Духовное управление мусульман Европейской части России и Сибири (с центром в Уфе) и Духовное управление мусульман Северного Кавказа (с центром в Махачкале). Два других управления занимались делами мусульман Средней Азии и Закавказья.
События 1990-х годов не только привели к отпадению территорий, подчиненных двум последним управлениям, но и к появлению региональных управлений - муфтиятов: Муфтията Москвы и Центральной России, Муфтията Татарстана, Муфтията Башкортостана. В то же время, потеряв часть своего влияния, бывший муфтият - Духовное управление мусульман Европейской части России и Сибири не было расформировано. Строгая иерархия была нарушена в силу крушения таковой в стране в целом. Влияние того или иного муфтията определялось степенью его поддержки со стороны региональных светских властей. В конце 1990-х в России существовали:
Центральное духовное управление мусульман России и Европейской части Содружества Независимых Государств (СНГ), известное также как Верховный муфтият. Его возглавлял муфтий Талгат Таджуддин. Муфтият, по его утверждению, контролировал половину мечетей Европейской России;
Верховный координационный центр мусульман России во главе с Габдуллой Галиуллой (позднее замененным Нафигуллой Ашировым), со штаб-квартирой в Казани;
Совет муфтиев во главе с Равилем Гайнутдином, с центром в Москве. Нахождение центра в российской столице, ближе к власти, заинтересованной в голосах и лояльности мусульман, дает ему ряд преимуществ.
В настоящее время число муфтиятов возросло до трех десятков. Они стали региональными (в рамках республик или областей) комитетами мусульман, тесно связанными с региональными властями, в меньшей степени - со слабыми, номинально контролирующими их центральными организациями. Муфтияты, выступая важным авторитетным органом для российских мусульман, в то же время не являются центрами политических движений. Политиче-
37
скими партиями, выражающими интересы мусульман, называют себя движения «Мусульмане России», «Нур» и «Всероссийский Союз Мусульман». В начале 1990-х годов относительно влиятельной была Исламская партия возрождения. Влияние мусульманских партий на общероссийском уровне, однако, невелико. Правила избирательной кампании не позволяют таким партиям идти на общероссийские выборы под религиозными лозунгами. В то же время на местах гораздо большую роль играют мусульмане - активисты влиятельных общероссийских партий, прежде всего - «Единой России». Рассмотрим подробнее ситуацию в наиболее важных регионах со значительным мусульманским населением.
Ислам в Республике Татарстан. Сегодняшний Татарстан -довольно благополучный регион с богатыми разработанными запасами нефти и газа, развитой нефтеперерабатывающей промышленностью, урбанизированным населением, которое представлено многими национальностями, но самые многочисленные среди них -это приблизительно равные группы татар и русских. Большинство руководителей республики, партийных деятелей и крупных предпринимателей сформировались как советские партийные и хозяйственные деятели. Их прагматизм (и ресурсы республики) определил относительно мягкий переход Татарстана к новой экономической политике. Хотя в 1990-1992 гг. лидеры Татарстана, наряду с руководством Чечни, ратовали за дезинтеграцию Российской Федерации. (Татарстан отказался подписать новый союзный договор в 1992 г.) Татарстану и Башкортостану удалось добиться перераспределения доли налогов между регионом и Центром в свою пользу, что при наличии у них богатых нефтяных и газовых месторождений способствовало сохранению довольно высокого уровня жизни и росту популярности их лидеров. 15 февраля 1994 г. был подписан Договор о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между Москвой и Казанью. Этот документ давал особые привилегии Татарстану в рамках Российской Федерации. Тогдашний глава республики Минтимер Шаймиев имел реноме как «волевая личность» и «удачливый переговорщик». Свои позиции внутри республики он также стал укреплять, подчеркивая свою религиозность и заинтересованность в поддержке традиционных религий Татарстана, прежде всего - ислама и христианства.
Примечательно, что именно таков порядок в перечне традиционных религий в республике. Если христианство доминирует в Российской Федерации в целом, то в Татарстане это - традицион-
38
ная и охраняемая государством религия, но доминирует в Татарстане ислам.
В Татарстане активны партии и общественные движения, широко использующие мусульманские символы. Это такие движения и партии, как Всетатарский общественный центр (ВТОЦ), партия «Иттифак» («Союз»), движение «Азатлик» («Свобода»). Местные отделения «Единой России» и других всероссийских партий также имеют в своих рядах членов, использующих исламские символы. Между тем главным показателем роста влияния ислама в республике является динамика роста там числа мечетей за последние годы.
В 1986 г. в Татарстане было зарегистрировано 18 мусульманских и 15 русских православных общин, что, как правило, соответствует числу посещаемых их членами мечетей и церквей. В 1992-м число мусульманских общин (= мечетей) выросло до 333, а православных общин (= церквей) - до 89. К 1997 г. таких общин у мусульман было 802, у русских православных - 171. Вероятно, здесь сказывается не только большая религиозность мусульман, но и наличие «административного ресурса» у «этнических мусульман».
Региональная власть, возглавляемая этническими мусульманами, имеет возможность с 1992 г. издавать учебники по истории края, активно используя в них мусульманские символы. Региональная власть также имеет возможность поддержать базирующийся в Казани муфтият. Позиция властей в Казани была определяющей в выходе мечетей Татарстана из-под контроля базирующегося в Уфе Духовного управления мусульман Европейской части России и Сибири. В 1998 г. роль Минтимера Шаймиева в поддержке на выборах нового муфтия Татарстана Гусман-хазрета была определяющей. При этом региональные власти традиционно поддерживают умеренных мусульманских богословов, следующих путем мусульманских реформаторов-джадидистов предреволюционного (до 1917) периода. В то же время салафит-ские миссионеры из Саудовской Аравии и Кувейта находят поддержку у беднейших групп безработной молодежи, которые, получая определенное духовное образование, работу или возможность совершить хадж, естественно, склонны поддерживать своих новых спонсоров.
В оппозиции региональной власти находятся и лидеры движения «Омет» («Надежда»), партии «Иттифак», также использующие исламские символы и утверждающие, что их трактовка
39
ислама и приверженность исламу правильнее. Вообще со времен нападения террористов на города США 11 сентября 2001 г. среди мусульман, в том числе и в Татарстане, популярна дискуссия о «хороших» и «плохих» (неправильных) мусульманах. Соответственно оппоненты активно пользуются обвинениями в неправильном толковании ислама в адрес своих соперников. Важен в их полемике и социальный аспект эгалитаристского учения ислама. С точки зрения оппонентов нынешней региональной власти, их личное обогащение и «вхождение во власть» уже являются примерами немусульманского поведения. В регионе наблюдается «борьба исламов», отражающая на самом деле сложную расстановку сил и «стороннее влияние».
В августе 1992 г. Конгресс имамов Татарстана избрал Габ-дуллу Галиуллу муфтием Муфтията Татарстана, со штаб-квартирой в Казани. Этот шаг лишал влияния в республике верховного муфтия Талгата Таджуддина, и тот, в ответ, поддержал создание в Татарстане альтернативного муфтията в Зеленодольске. В конце XX в. контролируемый Казанью муфтият курировал 1200 мечетей, альтернативная организация - 470.
Уход из большой политики Татарстана М. Шаймиева не изменил позиций руководства Татарстана в вопросе поддержки традиционных конфессий мусульман и христиан и строгий контроль над ними.
Таким образом, ситуация в Волго-Уральском регионе, рассмотренная на примере Татарстана, свидетельствует о непростой религиозной ситуации, осложненной тем, что не только этнически, но и политически мусульмане разъединены. Порой установление диалога с одной из их групп означает потерю контакта с другой. Отсутствие общепризнанной иерархии религиозных организаций мусульман делает договоренности, заключенные на одном уровне, необязательными к выполнению представителями организаций другого уровня. Ситуация на Северном Кавказе, рассмотренная на примере Дагестана, показывает как единство проблем ведения диалога, так и специфику региона, добавляющую особые сложности и проблемы.
Ислам в Республике Дагестан. Дагестан - еще один регион России со значительным мусульманским населением. При этом в Дагестане мусульмане численно доминируют, чего нельзя сказать о Татарстане. Специфика Дагестана - характер региона, получающего, в отличие от Татарстана, дотации Центра. В регионе заметно относительное перенаселение, много недовольной безработной
40
молодежи. 14 основных этнических групп республики имеют разный доступ к административным ресурсам, их экономическое положение различно. Наиболее крупные группы дагестанского населения - это аварцы (757 тыс. человек), даргинцы (510 тыс.), кумыки (423 тыс.), лезгины (412 тыс.), лакцы (157 тыс.). Эти группы борются за лидерство в республике, традиционно контролируемое аварцами, но оспариваемое даргинцами, кумыками, критикуемое лезгинами и лакцами. Меньшие группы коренного населения вынуждены входить в союз с более влиятельными группами либо мечутся между ними, а своеобразные аутсайдеры, бывшие кочевники - ногайцы порой являют собой благодарную аудиторию проповедников-салафитов. Чеченцы (92 217), азербайджанцы (88 327) и русские (150 054) могут рассчитывать на поддержку соотечественников за пределами республики, но порой оказываются и заложниками «большой политики» соседей. Традиционно Москва не вмешивается во внутренние разногласия этнических групп Дагестана до той поры, пока эти разногласия не вызывают опасности целостности государства. Впрочем, появление в последние годы многочисленной и влиятельной дагестанской диаспоры в российской столице может повлиять на характер отношений между регионом и Центром.
Дагестан - давний край ислама. С VIII в. - это доминирующая в крае религия. Отличие Дагестана от Татарстана заключается в более заметных и давних связях мусульман региона с суфийскими братствами. Первая суфийская община Абу Бакра Дербенди появилась в Дагестане на рубеже Х!-ХП вв. Сторонники суфийских братств придают большое значение шейхам братств, которых считают святыми, и поклонению их могилам. Эта практика осуждается мусульманами-ривайвалистами, в частности - салафитами. Суфийские связи являлись важными в советский период, ибо позволяли сохранять партийную и исполнительную власть в рамках какого-то клана, как правило, из числа аварцев. В то же время именно связь партийной и советской элиты с суфиями ставится в вину последним теми представителями бедной неаварской молодежи, для которой особенно неприемлемы эгалитаристские лозунги ислама в ривайвалистской трактовке.
XVIII-XIX вв. - период российской имперской экспансии на Кавказ и мусульманского сопротивления продвижению русских войск. С 1785 по 1790 г. шейх Мансур объединил Чечню и Дагестан в антиимперский союз. Позднее, с 1824 по 1859 г., имам Шамиль руководил антироссийскими действиями ополченцев Чечни и
41
Дагестана. В 1877-1878 гг. Северный Кавказ был окончательно покорен русскими войсками, но еще долго слава горских воинов, их популярность у населения напоминали российским войскам о том, что край покорен, но окончательно не замирен. В период Гражданской войны в этом крае был провозглашен Исламский имамат, упраздненный большевиками в 1921 г. В дальнейшем советские власти использовали политику «коренизации», поддерживая местных национальных лидеров, во многом опираясь на аварскую партийную и государственную элиту, связанную с суфийским братством Накшбанди. В 1943 г. на Северном Кавказе было создано Духовное управление мусульман Северного Кавказа, в значительной степени контролируемое аварцами-накшбанди.
Дагестан остается бедной аграрной республикой, население которой особенно болезненно воспринимает случаи социальной несправедливости, неравенства, бедности. Неудивительно, что доминирование Накшбанди в руководстве республики в условиях весьма плачевной экономической ситуации в ней сказалось на настроениях значительной части населения, особенно молодежи. Салафитские проповедники нашли широкую поддержку у наиболее бедных групп населения: молодежи, дагестанских чеченцев, ногайцев. В этой ситуации ведомые ваххабитами повстанцы стали рассматривать знаменитые суфийские святыни Дагестана как символы несправедливой власти и совершили на них нападения. В 1998 г. между ваххабитами и защитниками суфийских святынь произошли столкновения. В том же году в трех деревнях Буйнак-ского района Дагестана был провозглашен исламский имамат. Эти выступления были подавлены, но до сих пор противостояние «власть - беднейшая часть народа» в Дагестане имеет как этническое проявление, так и религиозное (в форме «суфизм-ваххабизм»). Диалог с мусульманами Дагестана возможен прежде всего в рамках разговора о судьбе Дагестана, об улучшении его экономического положения, гармонизации межэтнических, межклановых, социальных отношений.
Мусульманское население в российских столицах. В то время как в Волго-Уральском и Северо-Кавказском регионах мусульмане могут считать ислам своей «этнической религией» на своей «этнической территории», для Москвы и Санкт-Петербурга это религия мигрантов, впрочем, достаточно давно известная в обеих столицах - в Москве, вероятно, с Х1У-ХУ вв., в Санкт-Петербурге - со времени его основания.
42
Мусульманское население Москвы оценивается в 200250 тыс. человек. До 1994 г. в распоряжении верующих мусульман столицы была только одна мечеть - Соборная (Джами Масджит). В 1994 г. правительство Москвы вернуло мусульманам так называемую «Историческую мечеть» в Замоскворечье. В 1997 г. были возведены мемориальная мечеть на Поклонной горе и еще одна - в Отрадном. Позднее в Отрадном появилась еще одна мечеть (шиитская), а в Новых Черемушках стала функционировать шиитская мечеть при посольстве Республики Иран. Число мечетей в Москве к концу XX в. достигло 11, а в 2003 г. Министерством юстиции РФ их было зарегистрировано уже 14. При этом традиционно в Джами Масджит доминируют татары, в «Исторической мечети» - прихожане с Северного Кавказа и арабы, в суннитской мечети в Отрадном - нижегородские мусульмане, в шиитской (там же) - азербайджанцы. Хотя пожелания об открытии новых мечетей в Москве раздаются (так же, как и протесты против их открытия), их число достаточно внушительно, в то время как Санкт-Петербург, гордящийся своей знаменитой Соборной мечетью, большим числом мечетей похвастать не может. Недавно на севере Санкт-Петербурга открылась вторая мечеть. Действуют также несколько полулегальных мусульманских молитвенных центров. Возникло даже новое Духовное управление мусульман Санкт-Петербурга и Северо-Запада России. Однако в целом для мусульман Петербурга главная проблема - малое число мечетей. Диалог с мусульманами должен вестись и об их нуждах, т. е. о создании и поддержке новых культовых сооружений ислама в Северной столице.
Отношения мусульман и православных в России нельзя назвать безоблачными. Дело доходит порой до серьезных разногласий даже в Межконфессиональном совете России. Формально одна из причин разногласий - строгая иерархичность Русской православной церкви (РПЦ) и отсутствие подобной иерархии среди мусульман. Последнее обстоятельство трактуется одними как демократизм, другими - как досадное препятствие к диалогу на равных и обстоятельство, мешающее обоюдным решениям иерархов РПЦ и представителей мусульман быть принятыми рядовыми членами общин.
Конечно, напоминают о себе и различия доктринального характера, а также обстоятельства более чем тысячелетней истории Русского государства, когда христиане и мусульмане порой оказывались в противоборствующих армиях, хотя чаще они воевали против общего врага. Немало войн велось на территории России с
43
политическими и экономическими целями, но при этом противоборствующие стороны выдвигали религиозные лозунги. Лозунги «церкви воинствующей» и «священной войны» - «джихада меча» одинаково далеки от идеалов изначального христианства и ислама, но активно привлекались теми или другими политиками для политической и военной мобилизации верующего населения. Вероятно, не следует и совершенно идеализировать ранний период существования обеих религий, каждая из которых претендует на владение монополией на истинное знание и единственный путь к спасению. Отсюда проистекает серьезная проблема мировосприятия верующим человеком мира - его религия представляется ему истинной, другая вера - в лучшем случае близкой истинной вере, но отошедшей от правильного пути. Для истинно верующих христиан и мусульман другая вера так или иначе - ошибка, заблуждение. Но следует иметь в виду, что наш мир в данную эпоху переживает кризис веры, и это касается всех религий, включая христианство и ислам. Наличествует осознание культурной принадлежности к той или иной общине.
Сама степень религиозности весьма трудно поддается анализу, даже самоанализу, тем более - статистическому исследованию. В этой связи вопрос о «вере» и, возможно, ошибке представителей другой веры уступает по актуальности проблемам возрождения веры среди самих христиан и мусульман. Наконец, при обязательном уповании на Бога представителей двух названных авраамиче-ских конфессий им не предписана пассивность в земной жизни, и проблемы войны и мира, голода и борьбы с ним, борьбы с нищетой, избегания или предотвращения экологических бедствий и ядерной войны определенно должны быть среди их приоритетов. Здесь, а также в вопросах о будущем судеб самой России российские христиане могут и должны найти общий язык с российскими мусульманами.
Из истории диалога православия и ислама на территории России. Российская Федерация признана правопреемницей Советского Союза, а тот, в свою очередь, унаследовал большую часть Российской империи с ее достоинствами и проблемами, населением и религиозно-культурными традициями. Российская империя не без основания претендовала на происхождение от Московского государства, Владимирской и Киевской Руси. Именно крещение населения Киевской Руси в 988 г. стало важнейшим событием, определившим дальнейшее тысячелетие развития Восточной Европы. Отметим, что в качестве альтернативы христиан-
44
ству выступали иудаизм и ислам, уже тогда представленные в качестве религий населения Поволжья. Иудаизм был официальной религией Хазарского каганата, а ислам в Поволжье распространяли арабские миссионеры и купцы. С падением государства хазар ислам в Поволжье получил большое распространение, став государственной религией у волжских булгар. Примечательно, что в качестве первого межконфессионального диалога можно рассматривать легендарный диспут между представителями христианства, ислама и иудаизма при дворе князя Владимира, сделавшего свой выбор в пользу христианства - религии южного соседа - Ромей-ской (Византийской) империи. Позднее оформление раскола между христианами Рима и Константинополя, еще более поздний раскол внутри католической церкви, появление национальных протестантских, а позднее - иных протестантских (методизм, баптизм) деноминаций христианства заставляло жителей Восточной Европы определять свое отношение не только к христианству и исламу, но и к отдельным ветвям христианства, в порыве межцерковных споров доходивших до крайних форм ненависти, недопустимых даже по отношению к иноверцам. Наконец, раскол внутри самой православной церкви из-за реформ патриарха Никона привел к выделению не признавших раскол старообрядцев, причем некоторые из них (казаки-некрасовцы) перешли на службу к Османскому султану и воевали против «князя тьмы», каковым считали православного царя.
Основание Петром Великим Российской империи имело целью централизацию власти на огромной российской территории, и эта централизация затронула и религиозные общины страны. В 1721 г. в Санкт-Петербурге было создано министерство по делам православной религии - Священный Синод. Иные религии оказались под контролем, и, кстати, более щадящим, ведомства по делам инородческих религий. Императрица Екатерина II, пришедшая к власти через несколько десятилетий после смерти Петра Великого, считала себя его преемницей, в том числе и в вопросах организации и контроля над религиозной жизнью страны. В то же время Екатерина Великая подчеркивала свое душевное родство с французскими просветителями, и, как просвещенный монарх, она в 1773 г. издала Указ о религиозной терпимости, давший толчок развитию «инородческих» общин, прежде всего мусульман и лютеран, появлению новых мечетей и кирх. Примечательно название Указа Священному Синоду - «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до
45
иноверных исповеданий и до построения по их заказу молитвенных домов, предоставляя сие светским правительствам».
Вскоре, в 1800 г., в Казани открылась типография, специализировавшаяся на издании мусульманской религиозной литературы. Расширение прав верующих способствовало росту их интереса к просвещению. В мусульманской среде это породило реформаторское («джадидистское») течение, связанное в первую очередь с деятельностью Исмаила Гаспринского (1851-1914). С 1888 г. Гаспринский издавал газету «Тарджиман» («Переводчик»), которая играла ведущую роль в модернизации мусульманского образования в Крыму, Поволжье, Туркестане. Гаспринский создал новые учебники и новые учебные программы, основал в Крыму так называемые «новометодные школы», впоследствии получившие широкое распространение на российских мусульманских территориях -вплоть до Самарканда, Ташкента и вассального Бухарского эмирата. Благодаря этим прогрессивным школам в первые полтора десятилетия ХХ в. зарождается новая генерация мусульманских интеллектуалов, по-европейски образованных, но не утративших «мусульманской» идентичности.
В период усиления политики русификации, характерной прежде всего для времени правления императора Александра III, намечается ослабление позиций реформаторов во всех конфессиональных общинах и в то же время усиление консерваторов. В позднеимперский период Департамент духовных дел и зарубежных религий установил контроль за идеологическими движениями, которые он считал враждебными как для православных, так и для мусульманских подданных Российской империи. При Николае II попытка продолжить консервативную политику предшественника и опереться на наиболее традиционалистские силы среди представителей всех основных религий провалилась. В результате, под давлением общественности Николай II пошел на серьезные уступки старообрядцам, протестантам и в императорском манифесте декларировал свободу вероисповеданий своих подданных.
Февральская революция 1917 г. положила конец самодержавию, а вместе с ним и особому положению православной церкви в качестве силы, подконтрольной монархии и этой монархией активно поддерживаемой. В то же время возрождение института патриархов позволяло надеяться на восстановление авторитета церкви в период, когда личность экс-императора Николая II стала непопулярной у населения.
46
Октябрьская революция 1917 г. завершила период доминирования православия в России в качестве правящей идеологии. Формально все религии оказались сначала равно отделены от государства, а затем равно были преследуемы им. Особыми декретами нового режима церковь была отделена от государства, а школа -от церкви. Впрочем, православная церковь подверглась даже большим гонениям за связь с монархией, а то обстоятельство, что в синодальный период церковь по существу была под контролем и опекой государства, определило ее большую беспомощность в сравнении, например, с баптистами или староверами. При этом известны примеры сотрудничества групп православных и мусульман с советским государством. Среди православных в качестве таких наиболее «социально» близких государству выступила так называемая «обновленческая церковь», среди мусульман же ваххабиты в Средней Азии пошли на сотрудничество с советской властью, объединенные лозунгами эгалитаризма. Для всех групп верующих сотрудничество с советской властью не было спасением, впрочем, как и оппозиция ей. В годы Второй мировой войны наметился компромисс верующих с атеистическим правительством, вновь сведенный на нет «возрождением большевизма» при Н.С. Хрущёве. При этом включение областей Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики в состав СССР в 1939-1940 гг., репрессии в отношении верующих на этой территории, ссылка многих из проживавших там баптистов и представителей других протестантских церквей способствовали распространению протестантизма на значительную часть Азиатской России, ранее не знакомой с этой формой христианства.
В период так называемого «брежневского застоя», наступившего после сталинского деспотизма и хрущёвского волюнтаризма, возобладал прагматический подход к основным конфессиям и верующим. Ряд церквей, мечетей, храмов, синагог был сохранен за религиозными общинами, верующие могли свободно исповедовать свою религию, но религиозная агитация была запрещена. За священниками, имамами, главами общин существовал надзор, и религия стала преимущественно достоянием семьи, что в условиях сохранения большесемейных и клановых связей в Средней Азии и на Кавказе сделало, например, ислам в большей степени «этнической религией», а православие теряло связь с большинством русского населения, лишенного государством семейных, земляческих и прочих традиционных связей. В этом смысле православие даже в большей степени, чем ислам, вышло
47
ослабленным из периода советского атеизма, который сменился периодом анархии и пребывания без ориентиров и приоритетов («без руля и без ветрил»), а затем наступило время поиска и выбора новой правящей идеологии или идеологий.
Массовое возрождение православия наблюдалось в 1988 г., когда в СССР отмечали 1000-летие Крещения Руси. К тому времени объявленная в 1986 Г. М.С. Горбачёвым перестройка экономики и гласность в области знаний уже дали свои первые плоды. Население более открыто выражало интерес к религии, прежде всего к религии предков. При этом, если учесть, что подготовка празднования началась еще в 1985 г., можно условно считать, что инициаторы перестройки не исключали возможность замены коммунистической идеологии православной. Для этого периода характерны возвращение церкви и другим религиозным организациям их имущества, реабилитация (большей частью посмертная) многих репрессированных духовных лиц. В апреле 1988 г. состоялся прием М.С. Горбачёвым (тогда - главой правящей партии и правительства) патриарха Пимена и членов Священного Синода в период подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Именно в этот период наблюдается обращение или возвращение в православие многих россиян. Для Русской православной церкви, как и для мусульманских общин, характерно появление большого числа неофитов - новообращенных верующих, для которых прежде всего и характерны как неведенье в основных вопросах веры, так и агрессивность по отношению к инаковерующим и неверующим.
С усилением позиций религиозных организаций государство попыталось законодательно выразить свое отношение к религии и основным конфессиям. Свидетельство тому федеральные законы «О свободе вероисповеданий» (1990) и «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997).
Закон о свободе вероисповеданий разрешал свободное выражение религиозности для всех. Однако эта свобода обернулась анархией, неадекватным ростом количества организаций, часто объединенных лишь названием новых религиозных движений. Некоторые из них, включая печально известное Белое братство, имели деструктивный характер.
Закон Российской Федерации «О свободе совести и религиозных объединениях» был сформулирован жестче. Параграф 3.27 этого закона выделял так называемые «традиционные конфессии». Принятие Федерального закона от 26 сентября 1997 г. «О свободе
48
совести и религиозных объединениях» сопровождалось острой дискуссией в прессе. В его преамбуле говорится: «Российская Федерация является светским государством, признавая роль Православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России».
При этом включается и принцип сотрудничества государства с религиозными объединениями, заключающийся в том, что государство содействует развитию общественно-полезной деятельности религиозных объединений, сохранению духовного и культурного наследия традиционных религиозных организаций в соответствии с законодательством РФ.
Несмотря на значительные достижения и огромную положительную роль руководства Русской православной церкви и мусульманских организаций, следует отметить и их «ахиллесову пяту» - зависимость от центральных или региональных властей, привычку опираться на них, надежду на административный ресурс. Это обстоятельство определяет негибкость многих местных православных и мусульманских организаций в ряде ситуаций, когда человеку или даже местной общине, порой - жителям целой деревни или города, нужна конкретная помощь. Оппоненты православия и официальных представителей ислама часто оказываются более гибкими и способны оказать конкретную помощь страждущим как из общегуманных соображений, так и в «ловле душ».
Эта ощущаемая самими представителями православных и мусульман уязвимость перед новыми игроками на формирующемся «рынке религий» порой делает их особенно ранимыми, даже агрессивными в отношении оппонентов. В ряде случаев такая агрессивность, на наш взгляд, - излишняя. В частности, это касается деятельности Римско-католической церкви и некоторых баптистских церквей. Однако стремление сохранить «свою» «этническую», «традиционную» паству несомненно созвучна интересам централизованного государства, природу которого мы не обсуждаем, но которое, в силу специфики развития в условиях Евразии, не является, да и не может быть государством либерально-демократического типа.
Одной из групп населения России, оказавшейся на фронтовой полосе между радикальными представителями двух конфессий, стали так называемые «кряшены» - татары-христиане. Не в последнюю очередь в связи с дискуссией о происхождении и
49
судьбах кряшенов, а также в связи с ростом конфессионального самосознания как отдельного фактора, который не только является системообразующей частью понятия «национальное самосознание», но порой противостоящим или противопоставляемым ему, поднимался вопрос о включении категории «конфессиональная принадлежность» в число вопросов переписи населения. Сторонниками включения этой категории в перепись населения были, прежде всего, представители различных мусульманских организаций. В переписи 2002 г. такой категории не появилось, хотя, например, в Великобритании подобная категория в переписи 2001 г. была введена, и это не привело к каким-либо серьезным негативным последствиям. Пока же мы можем лишь ориентироваться на оценки, сделанные этнологами. Можно предположить, что около половины населения России в 2002 г. не считали себя верующими, 10-12% россиян исповедовали ислам, более 30% относили себя к православным, а из остальных протестанты и католики составляли менее 1% населения. Хотя сейчас выросла доля православных, степень их религиозности не слишком ясна. Скорее, можно говорить о более осознанном отождествлении себя с русскими и православием как частью русской традиции. В то же время традиционными считаются в России и ислам, и буддизм, и иудаизм.
Итак, в России усилиями правящей элиты создан режим покровительства четырем так называемым «традиционным» религиям. Но вопрос представительства этих религий не решен окончательно в силу как специфики той или иной общины, так и в силу тех или иных личных амбиций, расстановки сил в той или иной группе давления. В частности, отнюдь не проста проблема представительства мусульман России в Межрелигиозном совете. Центральное духовное управление мусульман России и Совет муфтиев России наряду с Русской православной церковью, Конгрессом еврейских организаций России и Буддийской традиционной сангхой выступили соучредителями этой организации, в которой каждая конфессия, по взаимной договоренности, должна быть представлена равным числом представителей. В идеале, это формула: одна религия - один голос. Однако на деле оказывается неучтенной позиция муфтиев ряда регионов России, в частности -Северного Кавказа и Татарстана, имеющих собственные независимые управления, но не представленные в Межрелигиозном совете России. При этом существует также Верховный муфтият СНГ, возглавляемый верховным муфтием Талгатом Таджуддином. Традиционно дружеское и уважительное отношение к господину
50
Таджуддину со стороны Русской православной церкви не снимает еще одного возникающего при межрелигиозных контактах вопроса. Резонно задаться вопросом, является ли Русская православная церковь, которой подчинены многие церковные приходы Украины и Беларуси, собственно национальной организацией, или она -наднациональна, и тогда имеет смысл сравнивать ее с Муфтиятом СНГ, а Межрелигиозному совету нужно придать наднациональный характер. Очевидно, что вопросы иерархии, подчинения и соответствия не являются первостепенными, но при отсутствии их рационального решения наблюдается несогласованность действий заинтересованных сторон.
Представители Русской православной церкви о межконфессиональных проблемах и перспективах христианско-мусульманского диалога. Еще будучи митрополитом Смоленским и Калининградским, нынешний патриарх Всея Руси Кирилл осветил ряд важнейших вопросов взаимоотношений Русской православной церкви и мусульманских организаций России в интервью изданию «НГ-религии». Он, в частности, сказал: «Существующие разногласия в исламском сообществе России являются его внутренним делом, и Русская православная церковь не может в него вмешиваться. С другой стороны, наличие в современной российской умме нескольких сопоставимых по значению центров, претендующих на представление интересов всей общины на федеральном уровне, в целом значительно осложняет контакты Русской православной церкви с исламом». Речь не идет, однако, о неразрешимой проблеме. Митрополит Кирилл заявил, в частности, что не считает, «что для эффективного диалога обязательно объединение всех российских мусульман под единым руководством. Было бы неправильно полагать, что административно-территориальная схема, принятая в Русской православной церкви, является оптимальной для любой конфессии, и требовать от исламского, буддийского или иудейского сообщества России организационного единства как необходимого условия совместной работы. Исламская умма России неоднородна и в этническом и в религиозном аспектах. Сосуществование различных духовных центров для нее вполне оправдано при условии мира между ними».
В то же время такую, на взгляд многих исследователей и журналистов, проблему, как обращение русских в ислам, митрополит Кирилл не выделил в качестве пугающей, достаточно взвешенно обозначив ситуацию: «Ежегодно несколько десятков русских принимают ислам в результате духовных исканий или
51
смешанных браков, однако еще больше этнических мусульман сегодня становятся христианами по этим же причинам. Подобные случаи смены веры не являются следствием целенаправленной деятельности Русской православной церкви или традиционных мусульманских центров России и не осложняют межрелигиозных отношений. Для наших религий первоочередной задачей является возрождение традиционной религиозности в своем собственном пространстве, и очевидно, что отказ от взаимного прозелитизма является одним из важнейших условий добрососедского сожительства».
Как мы видим, виднейшие представители Русской православной церкви и мусульманской общины России не склонны акцентировать догматические различия. Общим местом в их заявлениях является акцентирование общих («авраамических») корней христианства и ислама, уважение к личности Иисуса Христа и Девы Марии, почитаемых представителями обеих религий. В то же время вопрос религиозной символики и ее трактовки оказался неожиданно болезненным для ряда мусульманских муфтиев. В частности, так называемые «якорные кресты», на которых крест помещен над полумесяцем, воспринимались некоторыми муфтиями как «попрание полумесяца крестом». В данной статье нет необходимости подробно рассматривать происхождение христианской и мусульманской символики, хотя ошибочность такого утверждения мусульманских муфтиев специалистам очевидна. Полумесяц в христианской традиции - символ чистоты Девы Марии и ни в коем случае не несет никакого уничижительного смысла. Итак, христианская символика, например, изображение Георгия Победоносца на гербе Москвы, воспринимается некоторыми муфтиями как символ союза центральной власти и православия. Между тем мы наблюдаем скорее оформление союза властей и ведущих местных религий. В Татарстане и Башкортостане, например, предпочтение властей явно отдается исламу.
В связи с желанием многих жителей России дать детям хотя бы базовые знания об учении Христа и стремлением центральной власти найти или создать идеологию, которая смогла бы объединить большинство населения страны и обеспечить лояльность этого населения власти, возник вопрос о преподавании Закона Божьего в российских школах. Нужно отметить, что практические шаги в этом направлении не могли не вызвать возражений как среди мусульман, часть которых склонна требовать введения предметов, посвященных основам ислама, так и со стороны атеистически
52
настроенных деятелей культуры и науки. Шагом на пути предотвращения конфликта стало переосмысление уроков Закона Божия в виде курса «Основы православной культуры», что могло примирить атеистическую оппозицию, но по-прежнему не устраивает многих мусульман. Точку зрения мусульманских авторитетов высказал ректор Московского исламского университета Марат-хазрат Муртазин, увидевший в этом противоречие с конституционным принципом равенства религий перед государством и светским характером образования. В ряде регионов, в частности в Дагестане, предложили заменить уроки «Основы православной культуры» курсом «Религиоведение». При очевидном академическом преимуществе подобного курса отметим, что введение его лишает смысла предпринятую пропагандистами инициативу курса «Основы православной культуры». По существу, вместо азов идеологии, объединяющей общество, предлагается академическая общеобразовательная дисциплина. Последнее, бесспорно, важно, но, очевидно, что не соображениями повышения уровня образования учащихся руководствовались государственные и церковные мужи. Решить возникающее между представителями разных конфессий, да еще в рамках светского государства, противоречие очень сложно. Между тем в Министерство образования и науки Республики Дагестан уже обратились представители мусульман Дагестана с просьбой разрешить преподавание ислама в школах в качестве факультатива.
До некоторой степени введение религиозного обучения в школах является нарушением принципа государственной политики в сфере отношений с религиозными объединениями в Российской Федерации, а именно: принципа отделения религиозных объединений от государства (принцип светского характера государства), предполагающий обеспечение государством соблюдения следующих условий: никакая религия либо нерелигиозная, включая атеистическую, идеология не устанавливается в качестве государственной или обязательной, государство не оказывает поддержку пропаганде антирелигиозных идей и учений.
Между тем серьезными лоббистами и критиками, стремящимися влиять на политику Правительства Российской Федерации, являются и убежденные атеисты, те, чей выбор в пользу неверия в Бога определен не только атеистическим воспитанием, но и материалистическим мировоззрением. Примечательно, что до появления так называемого «Письма десяти академиков» никакой серьезной оппозиции или критики деятельности религиозных об-
53
щин в России со стороны образованных, но неверующих групп населения практически не звучало. Возвращение государством приоритетов, включая науку, придало этой науке голос, и «десять академиков» подняли этот голос против попыток «клерикализации общества». Серьезная проблема, поднятая в письме «десяти академиков», - это наличие влиятельной и заслуживающей уважения группы россиян, составляющих от трети до половины населения страны, чье безверие, точнее, неверие в Бога - как результат атеистического воспитания, так и следствие сознательного выбора.
А между тем вопреки мнению этой группы и чаяниям религиозных меньшинств наметился поиск правящей элитой новой государственной идеологии, которая смогла бы сплотить население России в борьбе с экономическими трудностями и идеологической экспансией. Радикально настроенные русские националисты увидели такую идеологию в православии. Наметилось, в частности, сближение лидеров Русского национального единства (РНЕ) и наиболее консервативной части православного клира. Хотя крайностей, каковыми грозила концепция Русского православия в качестве государственной идеологии, удалось избежать, концепция особого положения Русской православной церкви в России нашла отражение в черновом варианте закона, предложенного Государственной думе 5 июня 2001 г.
Между тем обеспокоенность «десяти академиков» разделяют и многие мусульманские богословы и политики. Недавно российскую общественность потрясли публичные заявления мусульманских общественных деятелей. 15 августа 2007 г. ряд представителей мусульманской общественности в России, включая главу Духовного управления мусульман Азиатской части России Нафи-гуллу Аширова, подписали документ под названием «Клерикализм -угроза национальной безопасности России». Несколько ранее в интервью радиостанции «Эхо Москвы» лидер мусульманской партии России Гейдар Джемаль высказался против использования христианской символики в изображении российского герба, в армии, в государственных учреждениях.
Итак, мы можем наблюдать вяло текущий конфликт представителей ислама и православия, вызванный причинами исторического характера, который несколько обостряется из-за действий радикально настроенных верующих и политиков. Возможно ли предотвратить эскалацию межконфессионального конфликта? Ответ мы находим в одном из выступлений патриарха Алексия II. «Не следует забывать о попытках искусственно углубить антаго-
54
низм между мусульманской и христианской цивилизациями... Мы не можем, да и не должны останавливать процесс развития взаимосвязей между народами. Людям всего мира надлежит вместе противостоять общим угрозам, таким как терроризм, рост конфликтности, новые болезни, пагубное загрязнение окружающей среды», -говорится в обращении патриарха к участникам IV заседания совместной Российско-иранской богословской комиссии по диалогу «Ислам - Православие», проходившего в Москве 26-28 апреля 2004 г. Одновременно предстоятель Русской православной церкви выразил беспокойство в связи с угрозами, встающими перед людьми в эпоху глобализации: «Не пытается ли кто-то поставить под контроль всю систему международных связей, чтобы утвердить господство одного мировоззрения, одной идеологии, одной группы стран? Не приводит ли развитие глобальной экономики к тому, что богатые народы становятся еще богаче, а бедные - еще беднее? Сумеют ли люди и народы сохранить свою духовную свободу?» - задает он вопросы.
Важно отметить, что представители протестантских церквей, в частности баптисты, весьма активно сотрудничают друг с другом и привлекают представителей других церквей к сотрудничеству в решении важнейших гуманитарных вопросов. В феврале 2002 г. С.В. Ряховский, В.Д. Столяр и другие лидеры протестантских организаций подписали декларацию о создании консультативного совета глав протестантских церквей России в целях координации совместной деятельности по установлению в обществе гражданского мира и согласия, по выработке единой позиции во взаимоотношениях с государством и другими религиозными организациями и поддержке благотворительной деятельности и социального служения.
До некоторой степени сходным шагом стало принятие Архиерейским собором православной церкви документа под названием «Основы социальной концепции Русской православной церкви» (2000). Шагом навстречу межконфессиональному диалогу выступил документ РПЦ под названием «Основные принципы отношения Русской православной церкви к инославию» (2000). Определять то, как преодолеть разногласия между православными и мусульманами, конечно, нужно прежде всего высшим иерархам Русской православной церкви и выдающимся представителям мусульманской общины. Но на деле осуществлять эти меры - местным иерархам и активистам религиозных общин. Есть уже положительные примеры сближения на местах. Например, в
55
Ставропольском крае в 2007 г. впервые был организован летний лагерь православной и мусульманской молодежи «Кавказ - наш общий дом». Многие конфликты коренятся в обыкновенном невежестве, отметил один из организаторов акции, епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан. «Очень часто межрелигиозные и межнациональные конфликты происходят из-за незнания культуры и традиций друг друга, из-за неумения найти общий язык. Помните "карикатурный скандал"? Ведь это произошло в том числе из-за элементарного непонимания культуры ислама и его значения как мировой религии. Подобное непонимание может привести к противостоянию различных культур и цивилизаций», -сказал владыка.
Мусульманам России, как и православным, во многом еще предстоит определить свое отношение к неверующим, в том числе и к тем, для кого атеизм - твердое убеждение, к представителям неправославных христианских церквей - католикам, протестантам, к буддистам, иудеям, шаманистам, наконец, представителям новейших религиозных движений, среди которых - учредители и последователи русского язычества, претендующие на возрождение древней религии славян. Представителям всех религий важно также определить свое отношение к насилию и террору, в настоящее время (но так было не всегда) ассоциируемым с радикально настроенными исламистами.
«Мировые религии в контексте современной культуры: Новые перспективы диалога и взаимопонимания»,
СПб., 2011 г., с. 48-68.
А. Юнусова,
доктор исторических наук, директор ИЭП Уфимского НЦ РАН НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В БАШКОРТОСТАНЕ В КОНТЕКСТЕ «СТРАТЕГИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ДО 2020 г.»
Межнациональное единство в такой стране, как многонациональная и поликонфессиональная Россия, - важнейшее условие не просто дальнейшего развития и модернизации, но в первую очередь самого существования государства. В постсоветской России
56
