CC BY
107
ФИЛОЛОГИЯ
Н.В. Бизюков
ИСКУССТВО РЕЧЕВОГО МАНИПУЛЯТОРА В ТЕОРЕТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
(НА ПРИМЕРЕ АВТОРА ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА)
Манипуляция, манипулятивный публицистический дискурс, массовая аудитория, информация.
Исследуя особенности создания информации, фильтрации и обработки сведений, обращая внимание на сложность мира СМИ, в том числе печатных источников, лингвисты, предупреждают о необходимости критического восприятия прессы [Костикова, Кузнецова, 1999, с. 94]. Мнение о том, что при помощи СМИ возможно «спроектировать любое общество... граничит с самообманом...» [Шапошникова, 2008, с. 98]. Одной из серьезных причин не доверять на сто процентов публицистическим статьям является манипуляция сознанием и поведением читающей аудитории.
Под речевым (и языковым) манипулированием нами понимается такой вид речевой деятельности, который скрыто воздействует на сознание адресата с целью вызвать у последнего интенции, отношения к некому явлению и желания, отличающиеся от тех, которые имелись у него до контакта с манипулятором и выгодных лицу, производящему манипуляционные действия.
В рамках данной статьи будем пользоваться терминами «языковая манипуляция» и «речевая манипуляция» как близкими синонимами.
Речевая манипуляция суть воздействие на адресата, направленное не столько на обновление багажа знаний реципиента, сколько на изменение совокупности его убеждений и особенностей мышления. Очевидно, что языковые единицы манипулятивного публицистического дискурса (далее — МИД) выполняют функцию скорее единиц влияния, нежели информирования.
Речевая манипуляция резко отличается от речевого насилия и агрессии, которые в данной статье не рассматриваются. Язык журналиста — явление сложное [Витьковская, 2003, с. 17]; автор МИД не станет прибегать к столь грубой форме воздействия. Это не принесет желаемого результата; эффект, напротив, будет обратным. Даже в межличностном общении речевой террор в любой форме порождает лишь внешний стимул к действиям. Необходимость подчиниться противнику, превосходящему по силе и возможностям жертву манипуляции, почти наверняка не породит в сознании адресата добровольного стремления к побуждаемым действиям и / или особенностям мышления. Грубое принуждение массового адресата чревато куда более серьезными последствиями, насколько именно — сказать трудно. Поэтому для достижения действенного и безопасного эффекта искусный манипулятор стремится не к прямым, а косвенным, неявным внушениям, влияющим не столько на интеллектуальную сферу, сколько на подсознание, для воздействия на которое внимание акцентируется не на своем поведении и предпочтениях, но на концептуальной стороне мышления и деятельнос-
ти адресата. Вопреки принуждению, в центре которого языковой агрессор ставит свое поведение и предпочтения, техника «лжеподстраивания» под адресата значительно повышает шансы достичь поставленных целей без раскрытия намерений.
Сфера применения речевой манипуляции очень широка: индивидуальное общение, реклама, сетевой маркетинг, политическая агитация. Особенно широко к манипуляции прибегают средства массовой коммуникации, в том числе печатные информационные источники. Несомненный интерес в этом отношении представляет публицистический дискурс, направленный на апелляцию не к интеллекту, но к эмоциям массового читателя, формирование у него предрассудков и стереотипов, являющихся целью манипулятора. МПД строится таким образом, чтобы максимально эффективно решить поставленные задачи в зависимости от конкретной ситуации — объективных фоновых знаний, актуализированных автором в данном ПД, или вертикального контекста [Игнатов, 2006, с. 114—115] в условиях нехватки данных для прогноза реакции других участников коммуникации и некоторых стеснений собственных коммуникативных действий.
В общении на повседневном уровне манипулятор, непосредственно контактируя с собеседниками и зная особенности своих жертв, может с ходу выбирать и менять тактику. Речевое манипулирование в публицистическом дискурсе значительно отличается от менее систематичного и «изощренного» манипулирования в межличностной коммуникации. Это сложная система специально отобранных, проверенных на практике и постоянно совершенствующихся стратегий, тактик и приемов [Павлова, 2003, с. 60]. Перед автором МПД по сравнению с рядовым манипулятором стоит более сложная задача, для успешного решения которой необходимо устранить ряд проблем. В силу ограниченного объема статьи остановимся лишь на некоторых из них, которые, на наш взгляд, являются наиболее важными.
Автор ПД должен оказать влияние на массового адресата, на все социальные слои широкой аудитории, ведь печатное издание относится ко всему обществу, неисчисляемому количественно и разнородному по качеству [Луканина, 2003, с. 125]. Эти черты социума заслуживают серьезного внимания манипулятора. Создавая текст, он не должен забывать об огромном количестве потенциальных адресатов. Следовательно, автор МПД не может располагать знаниями о том, насколько аудитория информирована о поднимаемых в статье вопросах и проблемах [Черкашина, 2001, с. 234]. Таким образом, манипулятивная статья высоко информативна для введения в курс дела любого, даже случайного читателя; язык статьи прост и понятен, для доступности усвоения информации и рассуждений автора представителем любого социального слоя. Заметим, что под простотой текста статьи мы подразумеваем его краткость и доступность для любого потенциального адресата [Медведева, 2003, с. 26], но не «простец-кость» [Петрова, 1981, с. 41] — такая черта статьи неизбежно обернется против поставленных автором целей.
Серьезного внимания журналиста заслуживает такая характеристика общества, как социальность и ее параметры: жизненный опыт, мировоззрение, поколение, социальная группа [Арский, 2001, с. 21]. Едва ли возможна ситуация, при которой имеет место полное совпадение параметров социальности коммуникантов — автора и массового адресата. В связи с этим манипулятор СМИ должен так выстраивать свою деятельность, чтобы достичь цели наверняка — применять универсальные, не дающие сбой средства убеждения в выдвигаемой им точке зрения как единственно правильной.
Как уже говорилось выше, автору МПД не следует упускать из виду необходимость работать не на какой-то один слой общества (если только печатное издание не рассчитано на строго ограниченный круг читателей), а на все читающее общество. Последнее может быть условно разделено на две категории — активная аудитория, способная самостоятельно вычленить необходимую информацию, и пассивная, более многочисленная [Там же, с. 130]. Очевидно, что максимально продуктивной будет апелляция к
большинству. Более того, пассивная аудитория по определению сильнее подвержена речевой манипуляции. Даже в том случае, если активная часть читающего социума раскроет намерение манипулятора и все действия последнего окажутся бесполезными, пассивная аудитория как подавляющее большинство окажет решающее воздействие количественно — цель будет достигнута.
Главное отличие речевого поведения автора МПД и рядового коммуниканта мы видим в следующем: простой говорящий субъект ставит перед собой цель лишь передать информацию и / или произвести требуемый эффект; автор МПД, помимо вышеуказанных намерений, в какой-то степени относится к создаваемому им тексту как к объекту лингвистического исследования. Убеждая аудиторию в своей «правоте», журналист-манипулятор принимает во внимание не только умение правильно и убедительно выражать мысли, но и задумывается о лингвистических закономерностях речи. Применяя положения теоретического языкознания, автор МПД имеет перед рядовым читателем преимущество, позволяющее доносить информацию и намерения не прямо, а косвенно.
Автор МПД не увидит сиюминутной реакции на свою статью, более того, он не знает своей аудитории и может только предположить, каковы ее особенности и характеристики. Ситуация складывается таким образом, что предвидеть последствия воздействия МПД на адресата значительно сложнее, нежели при прямом контакте. Поскольку при составлении МПД автор, обращаясь к массовой аудитории, не имеет реального, видимого адресата, происходит конструирование последнего [Бергельсон, 2005, с. 61]. Искусство автора познавать получателя информации, увидеть его особенности и найти к ним подход может применяться лишь наугад. Использование «техники моделирования внутренних особенностей личности» — коммуникатора [Шайхуллина, 2001, с. 153] — требует большей осторожности — следует помнить, что, хотя между автором и массовым читателем нет прямой связи и реакция на МПД всегда отсрочена в пространстве и времени, автор все время находится «на виду». В случае неудачной апелляции к адресату доверие будет подорвано и дальнейшие статьи не приведут к желаемому результату.
Составляя МПД, автор не должен ясно выражать свои намерения и излагать цели статьи — лишь для него одного они должны быть конкретными и отчетливо сформулированными. Его целью как манипулятора (мы уже отмечали это выше) является косвенное внушение. При этом вовсе необязательно доносить до читателя весь созданный ПД либо его какие-то фрагменты таким образом, чтобы они сохранялись в памяти в первозданном виде. В памяти материал не должен сохраняться ни в процессе прочтения, ни после него, главное, чтобы МПД привел к перестройке тезауруса знаний массового адресата [Постнова, 2001, с. 107]. Однако дело не только в информационном влиянии, манипуляция — процесс более сложный, ставящий перед собой и иные цели. Автор МПД, показывая некие события (в случае, если статья информативная) и, наряду с изложением фактов, анализируя сложившуюся ситуацию (в аналитической статье), преследует своей целью сделать адресата субъектом оценки, стараясь всеми возможными (этически и морально допустимыми) способами вызвать у последнего именно тот настрой, который необходим автору как манипулятору. Поскольку читающая аудитория очень обширна и часто может не ограничиваться гражданами конкретной страны, субъектом оценки неизбежно выступают большие неконтактные социокультурные группы (нация, поколение, класс) или даже все человечество в целом [Каган, 1997, с. 89], как это случилось несколько лет назад при публикации в европейской прессе карикатур на пророка Мухаммеда. Автору МПД следует применять приемы манипуляции наверняка — в противном случае субъект оценки, даже не раскрыв намерения автора, выберет объектом критики не то, что ему «предлагается» в МПД, а самого манипулятора. Очевидно, что такой поворот событий приведет к дискредитации журналиста, и даже всего печатного издания.
При наполнении содержимого МПД выразительностью главной целью опытный автор ставит не стремление к самовыражению, но направление всей выразительности
своего произведения на читающую аудиторию. Здесь в первую очередь внимание заостряется не на экспрессивности, а на смежной, очень близкой ей по значению категории — импрессивности [Блох, 2000, с. 65; Фрейдина, 2005, с. 126]. Массовая аудитория должна почувствовать, что автор не стремится привлечь внимание к своей персоне, но взывает к читателям, именно им предоставляя возможность самовыражения, которое ввиду авторской манипулятивной интенции должно воплотиться в виде вырабатываемой МПД моральной установки, принятия позиции автора и его оценки происходящего.
Опытный создатель МПД понимает, что степень зашифровки целей напрямую зависит от уровня языковой личности [Симонян, 2006, с. 76], выступающей в роли объекта текстовой манипуляции. Наиболее подверженным манипуляции выступает такой представитель читающей аудитории, у которого при восприятии ПД доминирует вербально-семантический уровень. Такой адресат, ограничиваясь в целом собственно пониманием текста, способен воспринимать лишь содержательно-фактуальную информацию, употребляемую в прямом, предметно-логическом значении (Гальперин, 1981). Имея дело с МПД, наполненным содержательно-подтекстовой либо содержательноконцептуальной информацией, читатель не способен ни понимать авторское видение ситуации и неоднозначно толковать информацию (первый случай), ни извлекать из содержательно-фактуальных сведений скрытую, факультативную информацию (второй случай). Таким образом, адресат упомянутого типа представляет собой подготовленную почву для успешного применения всего многообразия способов манипуляции его сознанием. На тезаурусном уровне задача манипулятора значительно усложняется — адресат, понимающий идеи, концепты и адекватно воспринимающий концепцию текста, может на достаточно высоком уровне фильтровать как собственно информацию и способы ее изложения, так и рассуждения автора. Мотивационный уровень — это наивысшая степень защиты от манипулятивного влияния. Адресат понимает замысел автора МПД, в этом случае достижение целей последним усложняется еще больше; сохранить при таких обстоятельствах интенции нераспознанными и добиться формирования у читателя заданной установки — это высший пилотаж, которого может достичь далеко не каждый «публицистический» манипулятор.
В заключение хотелось бы отметить моменты риска, которому подвергается автор МПД. Во-первых, в манипулятивных целях часто используют дезинформацию. МПД позволяет достигнуть желаемого эффекта лишь в том случае, если ее автор способен тонко поймать нужный момент в нестабильной общественной обстановке и воспользоваться неустойчивостью массового сознания. Искаженная истина или собственно ложь эффективны при быстром развитии и смене событий, когда социум находится под влиянием нестабильности и не имеет ни времени, ни возможности анализировать происходящее и проверять содержимое статей на наличие манипуляции [Медведева, 2003, с. 25]. В противном случае заведомо предъявление обществу ложной информации деструктивно, от утраты доверия читающей аудитории до официального предъявления всему изданию обвинений в нарушении этической нормы и законодательства. Во-вторых, автор ПД по сравнению с оратором или диктором находится в более выгодном положении. Адресат может воспроизводить письменный текст любое количество раз, в результате со временем не исключено переосмысление содержания, и при многократном перечитывании срабатывает «метод Геббельса» — адресат начинает по-ино-му воспринимать многократно повторяемую информацию. К тому же реакция массовой аудитории всегда отсрочена в пространстве и во времени. С другой стороны, письменный дискурс, в отличие от устного, не может быть изменен в ходе воспроизведения, что требует от его автора высокого уровня самоконтроля при его составлении. Допущенная ошибка может быть исправлена только по истечении некоторого промежутка времени при помощи нового ПД, в котором имеются указания на ошибку, и в виде исправления последней либо приводятся иные сведения, либо (часто наравне с упомянутыми сведениями) применяются другие приемы манипуляции.
Библиографический список
1. Арская М.А. К вопросу о понятийной основе категории эстетической оценки (прекрасное — безобразное) // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: межвуз. сб. науч. тр. Красноярск: РИО КГПУ, 2001. С. 14.
2. Арский А.А. Социальный аспект коммуникативно-прагматических ситуаций угрозы и предостережения // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики. межвуз. сб. науч. тр. Красноярск: РИО КГПУ, 2001.
3. Бергельсон М.Б. Языковые аспекты виртуальной коммуникации // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2002. № 1.
4. Блох М.Я. Диктема в уровневой структуре языка // ВЯ. 2000. № 4.
5. Боброва Т.Л. О характере и прагматике информационных текстов паблик рилейшнз в Интернет // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 1999. № 1. С. 108.
6. Великая Е.В. О фоностилистических особенностях сценической речи // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008. № 1. С. 50.
7. Витьковская Л.В. Когнитивно-коммуникативные аспекты культуры русской речи в СМИ Северного Кавказа // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2003. № 2.
8. Дешериев Ю.Д. Социальная лингвистика (к основам общей теории). М.: Наука, 1977. С. 191.
9. Игнатов К.Ю. Интертекстуальные словосочетания как средство анализа авторского стиля // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2006. № 4.
10. Каган М.С. Философская теория ценностей. СПб.: Петрополис, 1997. С. 88—90.
11. Костикова О.Н., Кузнецова Г.П. Современная пресса и преподавание французского языка// Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 1999. № 4.
12. Луканина М.Б. Газетный текст через призму теории коммуникации// Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2003. № 2. С. 125.
13. Медведева Е.В. Рекламная пропаганда, или «почем опиум для народа» // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2003. № 1. С. 25—26.
14. Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Значение текста как внутренний образ // Вопросы психологии. 1997. № 3. С. 86-87.
15. Павлова Е.К. Некоторые особенности номинации в языке политики США начала третьего тысячелетия // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2003. № 4.
16. Петрова А.Н. Сценическая речь. М.: Искусство, 1981.
17. Постнова Т.Е. Прецедентные тексты в печатной рекламе // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2001. № 2.
18. Прохорова Н.М. Пути развития семантического чутья как одной из составляющих лингвистического мышления // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: межвуз. сб. науч. тр. Красноярск: РИО КГПУ, 2001. С. 196.
19. Симонян А.А. Оценочность как составляющая политического дискурса (на материале инаугурационных речей президентов США) // Вестник МГУ. Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2006. № 3.
20. Тимохина Л.Р. Некоторые информационные особенности текстов житий святых // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: межвуз. сб. науч. тр. Красноярск: РИО КГПУ, 2001. С. 229.
21. Фрейдина Е.Л. Публичная речь и ее просодия. М.: Прометей, 2005.
22. Черкашина Е.Н. Функциональные особенности предложения в дискурсе // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: межвуз. сб. науч. тр. Красноярск: РИО КГПУ, 2001.
23. Шайхуллина А.Ф. Деловое общение (диалог с сотрудником) // Лингвистические исследования: межвуз. сб. науч. тр. Дубна: Феникс +, 2001. С. 150—155.
24. Шапошникова И.В. Размышление о филогенезе мировоззрения и возможностях его исследования // Вестник НГУ. 2008. Т. 6, вып. 1. (Лингвистика и межкультурная коммуникация).
