CC BY
143
Д.В. Марьин
Алтайский государственный университет
Искусственные языки как модель в процессе лингвистических исследований
Одним из базовых методологических принципов интерлингвистики является признание искусственных языков в качестве полноправного и важного объекта лингвистического исследования. Искусственные языки в настоящее время представляют собой не столько практический, сколько значительный теоретический интерес, как для общей теории языка, так и для других лингвистических дисциплин. Многие вопросы, касающиеся принципов строения и функционирования искусственных языков, тесно связаны с основной проблематикой системно-структурных, в том числе, и дериватологических исследований естественных языков. В данном случае допустимо рассматривать искусственный язык (как некий идеализированный конструкт, отчасти учитывающий лингвистические универсалии и воплощающий оптимальные с коммуникативной и системной точек зрения черты естественных языков) в качестве своеобразной модели для наблюдения и изучения функционирования и развития определенных лингвистических явлений. Это, возможно, позволит не только объективно описывать, но в ряде случаев и прогнозировать аналогичные процессы в естественных языках. В качестве подобного искусственного языка оптимален выбор эсперанто. Эсперанто - язык апостериорного типа (построен на материале естественных языков), автономистический (заимствует из существующих языков отдельно корнеслов и систему аффиксов). Наличие разработанной системы словообразования дает эсперанто большие деривационные возможности и вместе с тем делает его простым и легким для усвоения. Еще И.А. Бодуэн де Куртенэ считал, что эсперанто обладает всеми признаками настоящего языка [Бодуэн, 1963, с. 154]. В настоящее время эсперанто характеризуется как «вспомогательный международный язык с полным объемом функций» [Григорьев, 1966, с. 40]. Как показали исследования эсперанто в отношении среднего числа слогов в слове (один из маркеров степени агглютинации), этот язык соотносится не только с основными индоевропейскими языками (английским, немецким, русским, латинским), но и с такими, как японский, арабский и турецкий, занимая среди них третье место в порядке возрастания среднего числа слогов на слово, после английского и немецкого [Фукс, 1957, с. 226]. Как и естественные языки, эсперанто испытывает изменения в фонетике, лексике, словообразовании. В настоящее время констатируется существование и развитие у эсперанто лингво-культурной, экстралингвистической составляющей [Мельников, 2004]. Таким образом, эсперанто принципиально не отличается от естественных языков. Эсперанто - язык аналитический, агглютинативный. Известно, что структура аналитического (агглютинативного) языка предстает как метаструктура по отношению к синтетическому (флективному) и может быть использована как таковая при анализе [Успенский, 1962, с. 37]. Наблюдения над словообразовательными процессами в эсперанто позволят сделать некоторые выводы и об аналогичных процессах в других языках, в том числе русском, а именно: неуклонный рост тенденции к агглютинации.
Эсперанто относится к языкам агглютинативного типа, он отличается «почти безусловной прозрачностью, чуждою языкам естественным» [Бодуэн, 1963, с. 156]. На принцип агглютинации ориентирована и вся система словообразования эсперанто. В эсперанто граница морфем строго и четко определена. Каждая морфема, будь то корень или аффикс, имеет точно определенное значение. Более того, аффиксы могут выступать в роли корня и наоборот. Например, префикс -mal- имеет значение «полная противоположность». Отсюда bona «хороший» ^ malbona «плохой», fermi «закрыть» ^ malfermi «открыть» и т.д., при этом прилагательное mala означает «противоположный». Однако даже в таком языке, как эсперанто, степень агглютинации возрастает. К числу языковых явлений свидетельствующих об усилении агглютинации в эсперанто, можно отнести следующие:
1) Активное имплицитное использование нулевой суффиксации. «Очевидно, что при наличии семантически сложной основы средства выражения этой сложности должны заключаться в самой основе, хотя бы и в нулевой форме» [Лопатин, 1966, с. 78]. Нулевой суффикс способствует членимости слова, четкости границ между морфемами в дериватах, что необходимо при агглютинации. Развитие нулевой суффиксации происходит в двух направлениях:
А) В рамках конверсии: в эсперанто нулевой суффикс продуктивен при образовании ряда существительных. Например: savi «спасать» ^ sav0-o «спасение» (-о флексия существительного), при этом savad-o - «спасание» [Бокарев, 1974, с. 382] (дериватов savo и savado нет в словаре 1929 г.). Аналогично в случае: progresi «прогрессировать» ^ progreso «прогресс», progresado «прогрессирова-ние». Впрочем, возможно, что мы здесь имеем дело с переходным явлением от конверсии к нулевой суффиксации, о трудности разграничения которых в ряде случаев говорил В.В. Лопатин [Лопатин, 1966, с. 77].
Б) Нулевая суффиксация в узком понимании: при наличии материально выраженных формантов, данное словообразовательное значение выражается нулевой морфемой [Лопатин, 1966, с. 78]. Например, для эсперанто характерна модель: gaja «веселый» ^ gajeco «веселье» (-ec- суффикс со значением «свойство, качество»). Но при этом развивается параллельная модель: blua «синий» ^ blueco \ blu0o («синева»); bela «красивый» ^ beleco \ bel0o «красота» (в словаре 1929 г. зафиксирован только дериват beleco [Сутковой, 1929, с. 28]); navigi «плавать» ^ navigado \ navig0o «плавание» (-ad- суффикс со значением «длительность действия») [Бокарев, 1974, с. 165, 79, 74, 299] и др. Интересно, что подобное развитие синонимов-дериватов наблюдается и в русском языке: синий ^ син0ь \ синева; раб ^ раб0а \ рабыня; поливать ^ полив0 \ поливка. Характерен и следующий процесс: образование междометий от знаменательных слов с помощью нулевой суффиксации: guto ^ gut! (капля ^ кап!), zumi ^ zum! (капать ^ кап!) и др.
2) Наряду с лексическими способами образования новых слов активное развитие имеют аффиксальные. Например, kuglingo - «гильза»[Nemere, 1994, с. 53], talpterajo - «норка крота», rulsego - «инвалидное кресло»[Lindqvist, 1962, с. 25, 27] и др. То же касается и словообразования синонимов. Так прилагательное turpa «некрасивый» не получило распространения и словарь рекомендует использовать производный синоним malbela ^ bela «красивый» [Бокарев, 1974, с. 444]. В целом можно констатировать существование стойкой тенденции к образованию синонимов аффиксальным способом. Так, наряду с формами bovo «бык» и его коррелятом женского пола bovino «корова» (-in- суффикс со значением «лицо женского пола»), при наличии синонима taüro [Сутковой, 1929, с. 31,173], развился дериват virbovo «бык» (-vir- корень со значением «мужчина, лицо мужского пола»). Такая тенденция действовала на протяжении всего XX в. Если эсперанто-русский словарь 1929 г. зафиксировал лишь форму ansero «гусь» (даже без коррелята женского пола) [Сутковой, 1929, с. 19], то в 1974 г. словарь наряду с
формами ansero - anserino «гусыня» отмечает и дериват viransero «гусак»[Бока-рев, 1974, с. 52, 458]. Аналогично в случае abelo «пчела» ^ virabelo, abelviro(!) -abelino [Бокарев, 1974, с. 31, 458] (последних трех форм нет в словаре 1929 г.). Морфема vir выступает здесь уже и как суффикс, и как префикс. Синонимы, образованные аффиксальным способом более употребительны благодаря развитым словообразовательным связям.
Замечено, что естественные языки в ходе своего развития претерпевают своеобразную типологическую мутацию. В частности, флективные языки стремятся к агглютинативным и изолирующим, т.е. от синтетизма к аналитизму. Наиболее наглядно этот процесс отражен в системной типологии Г.П. Мельникова, совмещающей черты структурной и стадиальной типологий: от инкорпорации (корнесинтетизма) через эргативные языки к агглютинативным или флективным и далее - к корнеизоляции [Мельников, 2003, с. 125]. Возможен вариант развития от флективных языков к агглютинативным. При этом многие лингвисты считают, что агглютинативные языки устойчивы, это один из путей к энтропии языковой системы. «Эти языки стабильны, и возможность их какого-либо дальнейшего развития маловероятна» [Танака, 2001, с. 320]. Но последнее утверждение, на наш взгляд, может быть оспорено на примере эсперанто. Созданный на материале флективных языков, он в настоящее время определяется как агглютинативный или изолирующий (если следовать принципу Заменгофа о равенстве корневых и служебных морфем) [Успенский, 1962, с. 26]. Эсперанто, таким образом, полностью укладывается в рамки системной типологии Мельникова. Итак, можно сделать предположение: так как процесс усиления агглютинации осуществляется в языке искусственно созданном, то он, вероятно, будет наблюдаться и в естественных языках - агглютинативных и флективных, например, в русском, языке флективного типа.
Отклонение от флективного строя в славянских языках замечено давно, но относилось это главным образом к болгарскому и македонскому языкам [Бодуэн 1963, с. 29], [Леков, 1956, с. 24]. В настоящее время некоторые лингвисты констатируют в современном русском языке постепенное однонаправленное движение в сторону агглютинации и аналитизма [Земская, 2004, с. 525]. Рост аналитизма проявляется в активизации конструкций с предлогом, в ослаблении склонения, особенно у числительных и, отчасти, существительных, что проявляется в частом употреблении именительного падежа вместо косвенных. Еще в 70-х - 80-х гг. ХХ в. мы бы сказали: «Он расплатился двумя тысячами тремястами пятьюдесятью шестью рублями». В начале XXI в. говорят: «Он заплатил две тысячи триста пятьдесят шесть рублей». Кстати, в эсперанто также наблюдается утрата падежей: в реформированном эсперанто (идо) показатель винительного падежа, единственного различаемого синтетически, является факультативным и употребляется крайне редко. К агглютинативным (аналитическим) тенденциям в деривации можно отнести следующие явления:
1) продуктивность нулевой аффиксации, а точнее нулевой суффиксации, как более характерной для русского языка [Лопатин, 1966, с. 82]: синь, заика, отгул, вынос, из неологизмов: стёб ^ стебать «ёрничать», замес ^ замесить «создать ситуацию» и т.д. В.В. Лопатин еще в 60-е гг. ХХ в. указывал на активные продуктивные возможности нулевой суффиксации. Действительно, в конце ХХ в. словообразовательная модель с нулевым суффиксом - одна из самых продуктивных в русском языке [Кузнецова, Ефремова, 1986, с. 579]. Нулевая аффиксация улучшает членимость основ, уточняет границы морфемных швов, создает благоприятные условия для агглютинации;
2) активизация словообразования с помощью иноязычных префиксов: контр-, анти-, псевдо-, пост- и т.д. Например: контртеррористическая / антитеррористическая (операция), постпраздничная (атмосфера), псевдозвезда (эстрады) и
др. В подобных случаях не происходит никаких изменений на границе морфем, сохраняется прозрачность морфемных стыков;
3) продуктивность словообразования от аббревиатур: PR-щики, КВНщики (а не кавээнщики), агушный (от АГУ), бомжиха (а не женщина-бомж, употреблявшееся в 90-е гг.), бомжеватый, ГАЗелист и др.;
4) образование «аналитических прилагательных» [Земская, 2004, с. 524]. Например: компакт-диск, поп-музыка, бизнес-ланч, SMS-ка, DVD-плеер, VIP-персона, VIP-самолет, web-страница и т.д.
5) ослабление чередований на морфемном шве, поддерживаемое явлением интерфиксации: кофе^-ник, шоссе^-ный и т.д. Интерфикс повышает членимость слова, устраняет открытость корня, является показателем границы морфем, и в итоге выполняет разграничительную функцию [Земская, 2004, с. 58].
6) включение иноязычных слов в словообразовательные связи с помощью исконных аффиксов: рэйдер ^ рэйдерство (ср. в английском языке: raider ^ to make raids).
Таким образом, движение русского языка к агглютинации (и шире - к аналитизму) в области словообразования допустимо рассматривать как следствие общесистемных эволюционных тенденций, которые в целом свойственны языкам независимо от их естественного или искусственного происхождения. Интерлингвистические данные в области наблюдения за функционированием искусственных языков, в частности, эсперанто, могут способствовать объяснению и, возможно, прогнозированию подобных тенденций.
Литература
Бодуэн де Куртенэ И.А. Вспомогательный международный язык // Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды: В 2 тт. М., 1963. Т. 2.
Бокарев Е.А. Эсперанто-русский словарь. М., 1974.
Григорьев В.П. О некоторых вопросах интерлингвистики // Вопросы языкознания. 1966. № 1.
Земская Е.А. Язык как деятельность: Морфема. Слово. Речь. М., 2004.
Кузнецова А.И., Ефремова Т.Ф. Словарь морфем русского языка. М., 1986.
Леков Н. Отклонение от флективного строя в славянских языках // Вопросы языкознания. 1956. № 2.
Лопатин В.В. Нулевая аффиксация в системе русского словообразования // Вопросы языкознания. 1966. № 1.
Мельников А.С. Лингвокультурологические аспекты плановых международных языков (на фоне этнических языков). Ростов н/Д, 2004.
Мельников Г.П. Системная типология языков: Принципы, методы, модели. М., 2003.
Сутковой В.Г. Эсперанто-русский словарь. М., 1929.
Танака К. Новый подход к изучению агглютинативных языков в свете крео -листики // Язык и общество на пороге нового тысячелетия: итоги и перспективы. Тезисы докладов международной конференции. М., 2001.
Успенский Б.А. Принципы структурной типологии. М., 1962.
Фукс В. Математическая теория словообразования // Теория передачи сообщений. Труды Третьей международной конференции. М., 1957.
Lindqvist K. Ferio kun la morto. AABYOJ: Dansk Esperanto-Forlag, 1962.
Nemere I. Nesto de viperoj. Moskvo, 1994.
