CC BY
35
of the Russian Empire, 1897, XII. The region of the don army]. Ed. by N.A. Troynikov. St. Petersburg, Publishing house of the Central statistical Committee of the Ministry of internal Affairs, 1905. 276 p.
12. Donskie kazaki v 20 veke [The Don Cossacks in the 20th century]. Compiler H.P. Filippov. Rostov-on-Don,Terra Print, 2006. 340 p.
13. Vsevelikoe voysko Donskoe. Ezhegodnyy informatsionnyy vestnik [Great Don Army. Annual newsletter]. Rostov-on-Don, 2009. 19 p.
14. Regiony Rossii. Sotsial'no-ekonomicheskie pokazateli 2009 [Regions of Russia. Social and economic indicators 2009], available at: http:// www.gks.ru/bgd/regl/b11_14p/Main.htm (accessed 2 September 2013).
15. Kazachestvo [The Cossacks], available at: http://www.donland.ru/Donland/Pages/View. aspx?pageid=124053&mid= 128713&itemId=125516 (accessed 07 June 2013).
16. VKO "Vsevelikoe voysko Donskoe" [VKO "Great Don Army"], available at: http://www.donland.ru/Default. aspx?pageid=82090 (accessed 11 December 2013).
17. Osobennosti regional 'noy spetsifiki i samoidentifikatsii sovremennogo kazachestva yuga Rossii v protsesse modernizatsii grazhdanskogo obshchestva: ltogovyy kompleksnyy analiticheskiy otchet [Features regional specificity and identity of the modern Cossacks of southern Russia in the process of modernization of civil society: Final comprehensive
analytical report]. Moscow, Информационно-аналитическое агентство "Маркетинг и Консалтинг-МиК", 2011. 161 p.
18. Soklakov A.Yu. K Materialy Vtoroy Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii "Tserkov' i kazachestvo: sorabotnichestvo na blago Otechestva" [Proc. 2nd Int. Sci.-Prac. Conf. "The Church and the Cossacks: cooperation for the benefit of the Fatherland]. Moscow-Stavropol: Grafa, 2012, pp. 149-155.
19. Kazach'e obrazovanie [Cossack education], available at: http://www.donland.ru/Default. aspx?pageid=82104 (accessed 14 October 2013).
20. Materialy kruglogo stola v ramkakh IV Vsemirnogo kongressa kazakov [Proc. of the Round Table of the 4th World Congress of Cossacks, 29 Sept. 2012, Novocherkassk]. Novocherkassk, SRSTU (NPI), 2012. 128 p.
21. Vodolatskiy V.P. Razvitie kazachestva v sovremennom rossiyskom obshchestve (sotsial'nyy opyt donskogo kazachestva) [Development of the Cossacks in the modern Russian society (the social experience of the Don Cossacks] Rostov-on-Don, SCNC VS SFU Publ., 2011. 176 p.
22. Platovskaya (kazach'ya) stranitsa [Platovskaya (Cossack) page], available: http://www.npi-tu.ru/index. php?id=1844 (accessed 11 October 2013).
18 июля 2014 г.
УДК 94(470+571)"17/1917"
ИСКУССТВЕННОЕ СОХРАНЕНИЕ СЛОЖИВШЕГОСЯ УКЛАДА ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА В 1860-Е ГОДЫ: ПРОБЛЕМЫ И ДОСТИЖЕНИЯ
А.Ю. Перетятько
1 ■ ля донского казачества 1860-I I 1870-е годы были временем / И серьезнейших реформ, значительно изМенивших правовой статус войскового сословия. А.А. Козлов и А.И. Козлов даже называют данный процесс "расказачиванием", подчеркивая его направленность на унификацию Земли Войска Донского с Российской империей [1, с. 114]. А.А. Волвенко акцентирует внимание на позиции военного
Перетятько Артем Юрьевич - магистр исторических наук, педагог дополнительного образования Дома детского творчества Железнодорожного района г Ростова-на-Дону, 344101, г. Ростов-на-Дону, ул. Верещагина, 10, e-mail: [email protected], т. 8(863)2626949.
министра Д.А. Милютина, настаивавшего на системной реформе донского казачества [2, с. 26]. Не утратила по сей день актуальности и принятая в советской историографии точка зрения, согласно которой правительственные преобразования были связаны с постепенным втягиванием донского региона в капиталистические отношения [3, с. 5-12]. Несмотря на подобное различие в оценках, те реформы 1860-1870 годов, которые можно условно счи-
Artyom Peretyatko - Children's Creativity Center of Railway District of Rostov-on-Don, 10, Vereshchagina Street, Rostov-on-Don, 344101, e-mail: ArtPeretatko@ yandex.ru, tel. +7(863)2626949.
тать направленными на преобразование правовых и управленческих институций донского казачества (например, введение земств, разрешение приема в казаки, допуск иногородних в казачьи станицы), неизменно привлекали внимание исследователей. Однако фактически неизученным остается ряд преобразований того же времени, связанных с попытками сохранения сложившегося уклада жизни войскового сословия. В своей статье мы проанализируем некоторые из них, выявляя причины их проведения, степень эффективности и реакцию на них донского казачества, используя для этого как историческую литературу, так и свидетельства современников и архивные материалы. Выполнение данной задачи необходимо для того, чтобы понять предпосылки изменения правительственной политики в 1870-е годы, существенно повлиявшего на дальнейшую историю войскового сословия.
В 1860-е годы в центральной и местной прессе появлялись многочисленные статьи, в которых ставился вопрос о невозможности сохранения донского казачества в его прежнем виде [4]. Не только в частных газетах, но и в "Донских войсковых ведомостях", и в "Военном сборнике" рассуждали о том, что с потерей Землей Войска Донского приграничного статуса начал разрушаться тот уклад, который обеспечивал боеспособность донских частей [4, с. 81-85].Официальные представители Военного министерства вынуждены были как-то реагировать, если не на высказывания в прессе, то на реальные проблемы, которыми они были вызваны. В качестве примера мы остановимся на трех важнейших реформах, хотя общее число локальных преобразований данной направленности было значительно больше. Наказной атаман П.Х. Граббе в 1865 г. распорядился ввести должности станичных инструкторов, следящих за уровнем допризывной подготовки, и проводить каждый май контрольные сборы казаков, выходящих на службу в следующем году [5, с. 341]. В 1869 г. была предпринята попытка упорядочить систему землепользования в регионе введением высочайше утвержденного "Положения о дополнении всех станичных юртов до тридцатидесятинной пропорции земли на каждую мужскую душу казачьего сословия" [6, с. 42]. Во время пребывания в должности войскового атамана А.Л. Потапова были отменены выборы на должности по гражданскому управлению Землей Войска
Донского [7, с. IV]. Все три приведенные нами в качестве примера реформы объединяла общая задача: обеспечить решение конкретных проблем донского казачества. В то время как главной целью Военного Министерства на Дону в 1860-е годы было развитие гражданского управления и сближение казаков с прочими сословиями [1, с. 111-112], данные преобразования, напротив, предполагали увеличение сословных привелегий(наделение казаков дополнительными земельными участками), милитаризацию региона (создание института станичных инструкторов) и увеличение роли центральной власти в его администрации (отмена выборных должностей).
Системы допризывной подготовки, землепользования и управления войсковым сословием начали складываться до XIX в., в условиях степного пограничья. Их функционирование регулировалось не законами и правительственными указами, но традицией и обычным правом, а важнейшими задачами, которые они решали, было поддержание боеспособности донских частей, нижние чины которых выходили на службу за свой счет, и адекватное гражданское управление регионом. Несмотря на изменения, внесенные принятием "Положения об управлении войском Донским" от 1835 г., к 1860-м годам отсутствовали государственные механизмы, направленные на обеспечение военного обучения в станицах и правильного раздела земли, а система назначения на высшие гражданские должности была крайне несовершенна. В частности, традиционное освобождение от службы младших возрастов полевого разряда, проходящих допризывную подготовку, было официально закреплено только во время военной реформы 1870-х годов [8, л. 46], а регулярных проверок их боеспособности и готовности к выходу на службу до 1865 г. не проводилось [5, с. 340-341]. Только серьезные недостатки в действиях донских полков в Крымскую войну и при подавлении польского восстания побудили П.Х. Граббе разработать единый для всего войска механизм военного обучения [5, с. 340].
"Положением об управлении войском Донским" было юридически закреплено право каждого взрослого казака мужского пола на 30 десятин земли [7, с. 363].Одна-ко вплоть до 1860-х годов вопрос о том, как реализовывать данное право на практике, не поднимался. По свидетельству М.Н. Ха-рузина, на территории большинства станиц
в этот период не проводилось правильных разделов, и каждое хозяйство в соответствии с обычным правом запахивало столько земли, сколько могло, игнорируя законы [9, с. 10]. В то же время Н.И. Краснов сообщает, что в 1860-х годах часть казачьей элиты была обеспокоена проблемой сохранения полагавшихся по закону наделов в условиях роста численности казачьего населения и постепенной реализации планов Военного Министерства по приему иногородних на территорию Земли Войска Донского [7, с. 231]. Тогда же наметился и кризис традиционного способа раздела юртовых земель, и с начала 1870-х годов число станиц, пользующихся им, начало быстро сокращаться [9, с. 10]. Таким образом, появление "Положения о дополнении всех станичных юртов до тридцатидесятинной пропорции земли на каждую мужскую душу казачьего сословия" было вызвано необходимостью наделения казачьих хозяйств законными земельными паями в условиях вскрывшихся проблем системы землепользования в регионе.
Если организация допризывной подготовки до 1860-х годов не привлекала внимания правительства, а разделы земли в большинстве донских станиц продолжали проводиться в соответствии с обычным правом, то система управления войском была реформирована в первой половине XIX в. [10, с. 58]. На этом примере хорошо видно, что локальные изменения, вносимые сверху в традиционный уклад, не всегда были эффективны: принцип замещения чиновничьих постов по дворянским выборам, инициатива введения которого принадлежала М.И. Платову, изначально оказался крайне неудачным. Как показала Н.В. Горбунова, значительная часть выборщиков игнорировала свои обязанности, а из-за отсутствия достойных добровольцев вакансии часто оказывались заняты случайными людьми [10, с. 59].Вследствие этого качество работы войсковой администрации к 1860-м годам перестало удовлетворять Военное Министерство, и очевидным решением проблемы стало введение системы прямого назначения чиновников, не имеющих права отказаться от предложенной должности.
На наш взгляд, существовала четкая связь между обозначившимися проблемами и процессом превращения региона из фрон-тирного в центральный. Так, важнейшей причиной упадка боевых традиций в станицах, по мнению современников, являлась невос-
требованность военных навыков в обычной жизни казаков [4, с. 81-85]. Невозможность сохранения прежнего способа распределения земли была связана с четко зафиксированными в конце XVIII в. границами Земли Войска Донского [11, с. 86], препятствующими вовлечению в оборот новых земель в той пропорции, в которой росло местное население. В случае с системой назначения на гражданские должности ситуация была более сложной: инициатива проведения реформы войсковой администрации в начале XIX в. исходила от Военного Министерства, однако именно данный ее аспект был оставлен без проработки. Столкнувшись с необходимостью как-то замещать избираемые вакансии, М.И. Платов предложил делать это при помощи дворянских выборов, причем его инициатива не сразу была одобрена сверху и не вполне соответствовала законам, в которых до 1835 г. была зафиксирована выборность чиновников от всего донского казачества [10, с. 58-59]. Таким образом, важнейшей причиной создания местными властями механизма, регулирующего назначение на гражданские должности, стала не вполне проработанная реформа управления Землей Войска Донского в начале XIX в., вызванная неадекватностью прежних, не имеющих законодательной базы,институций требованиям центральной администрации [10, с. 58]. Следовательно, и в этом случае предпосылки появления проблем были связаны с утратой регионом статуса фронтира и его вовлечением в систему управления Российской империи.
Как видно из этих примеров, которые касались важнейших сфер жизни донского казачества, напрямую влияющих на боеспособность донских частей и эффективность управления регионом, высказываемые в прессе утверждения о постепенном разрушении прежнего уклада и порождаемых этим процессом проблемах были вполне обоснованы. Военное Министерство столкнулось с принципиально новой ситуацией: в связи с изменением условий на территории Земли Войска Донского в 1860-е годы потребовалось государственное вмешательство в те области, которые прежде регулировались местной администрацией и традициями.
Но какой должна была быть цель государственного вмешательства? Решение каких задач следовало обеспечить созданием правовых и институционных механизмов, ре-
гулирующих те сферы жизни казачества, которые прежде зависели от традиций, или (как в случае с выборными должностями) от самостоятельных решений местных властей? Именно данный вопрос и вызывал наибольшие дискуссии. По свидетельству Н.И. Краснова, среди местной элиты произошел раскол: одна ее часть желала, чтобы наиболее значимые особенности сложившегося уклада (отличный от остального населения Российской империи порядок несения военной службы, наделение казаков юртовыми наделами, необходимыми для выхода на нее, замкнутость войскового сословия) были сохранены, в то время как другая считала оптимальным решением катализировать распад прежнего порядка, который ограничивал возможности экономического роста в регионе [12, с. 231-232]. Военное Министерство не имело однозначного мнения по данному вопросу: после краткого увлечения в начале 1860-х годов идеей ликвидации казачьих войск, его целью, неоднократно зафиксированной в выступлениях Д.А. Милютина и официальных документах, становится обеспечение максимально эффективного гражданского развития Земли Войска Донского без нарушения традиционного порядка военной службы [2, с. 26-29].
В результате вместо системы действий по сохранению, преобразованию или полному уничтожению сложившегося уклада жизни казачества и управления регионом была предпринята серия локальных и недостаточно продуманных реформ, направленных на решение конкретных проблем и способных, в лучшем случае, затормозить нарастающий кризис. Так, в сфере военного обучения система станичных инструкторов, созданная П.Х. Граббе и дополненная в 1870-е годы формированием приготовительного разряда [8, л. 46], не оправдала возлагавшихся на нее надежд. А.Н. Малукало, описывая ее перенесение на Кубанское казачье войско, отмечает, что сама идея о возможности обучения новобранцев не только конкретным навыкам верховой езды, стрельбы и рукопашного боя, но и "лихости и молодечеству", свойственных казакам, была весьма сомнительна [13, с. 99]. В русско-японскую войну 1904-1905 гг. Военное Министерство предпочло отправить на Дальний Восток не строевые части, а более опытных казаков второй очереди, несмотря на возникшие при их мобилизации сложности [14, с. 19], а после завершения войны, в 1909 г., была начата
новая реформа приготовительного разряда, при том, что организация строевых и льготных разрядов изменений не претерпела. Таким образом, окончательно сложившаяся к 1880-м годам, когда были приняты "Дополнения к кавалерийским уставам для казаков", система военного обучения просуществовала всего около 20 лет.
"Положение о дополнении всех станичных юртов до тридцатидесятинной пропорции земли на каждую мужскую душу казачьего сословия" оказалось еще более неудачным. По расчетам Новочеркасского статистического комитета, войсковые власти даже теоретически не могли его выполнить: при передаче станицам всей войсковой земли, включая отведенную для калмыцких сотен и конных заводов, на каждого казака пришлось бы не больше 25 десятин [6, с. 42-43]. Более того, создаваемая им система только вредила эффективному землепользованию: казачьим хозяйствам было запрещено сдавать в аренду или продавать паевые земли [1, с. 122], при том, что некоторые из них могли запахать не более 1-2 десятин [9, с. 11]. В итоге наблюдались случаи, когда часть паевой земли в тех станицах, где проводились правильные разделы, просто простаивала из-за невозможности ее использовать [15, с. 35]. Новая серьезная реформа землепользования была проведена уже в 1890-е годы, когда было принято "Положение об общественном управлении станиц казачьих войск" [1, с. 122].
Более эффективным оказалось решение о введении системы прямого назначения на гражданские должности. Однако и оно не смогло полностью решить имеющиеся проблемы: число кандидатов оставалось недостаточным, что вызывало возникновение проектов новых реформ. В частности, Донская комиссия по подготовке введения всеобщей воинской повинности предложила назначать чиновниками офицеров льготных казачьих полков [8, л. 59]. Хотя в 1874 г. это предложение было отвергнуто [8, л. 59-60], в 1888 г. последовало объединение военных отделов и гражданских округов [16, л. 1-9], сократившее число чиновничьих должностей и приведшее к назначению на них кадровых офицеров.
Мы видим, что Военное Министерство не решилось на радикальные шаги и ограничилось созданием механизмов, которые должны были обеспечить искусственное сохранение прежнего уклада в отдельных сферах жизни донского казачества, не объединив их в еди-
ную систему. Более того, даже они были в большей степени результатом инициативы местных чиновников и их групп: система военных инструкторов начала создаваться, как мы показали, по распоряжению П.Х. Граббе, а "Положение о дополнении всех станичных юртов до тридцатидесятинной пропорции земли на каждую мужскую душу казачьего сословия" предложили ввести представители донского дворянства [6, с. 42-43]. Военное Министерство сконцентрировалось на обеспечении первой части той цели, которую сформулировал Д.А. Милютин: оно желало ускорить гражданское развитие Земли Войска Донского, предприняв для этого целый ряд реформ.
Однако проведение данных преобразований оказалось существенно затруднено позицией самих казаков, опасавшихся, что из-за них сложившийся уклад окажется подорван, самобытность казачества уничтожена, а само оно сольется с прочими сословиями.Подобную реакцию во многом спровоцировало Военное Министерство, которое в начале 1860-х годов считало возможным постепенную ликвидацию казачества, причем предполагалось, что реформы, направленные на гражданское развитие войск, ускорят этот процесс. Данные положения постулировались в некоторых официальных документах, в частности, в "Общей программе главных оснований войсковых положений" от 1 января 1863 г., предусматривавшей, наряду с введением личной собственности на общинную землю и добровольного принципа прохождения военной службы, разделение властей, распространение имперского права на территории Земли Войска Донского и свободу входа в войсковое сословие [17]. Хотя Военное Министерство не рискнуло претворять подобную политику в жизнь, ее активное обсуждение, поддержка, выражаемая ей со стороны той части местной элиты, которая хотела скорейшего разрушения сложившегося уклада, и бессистемность мер, направленных на его сохранение, заставляли более консервативную часть казачества с опасением относиться к реформам, направленным на уменьшение замкнутости войскового сословия и расширение прав неказачьего населения Земли Войска Донского.
В то же время было бы ошибочно рассматривать противников преобразований, направленных на гражданское развитие региона, как абсолютных консерваторов, желающих
сохранить то положение, которое сложилось на начало 1860-х годов. Наиболее ярким доказательством этого служит успешность проведенного в 1863 г. сокращения количества строевых армейских полков мирного времени до 16, приведшего к уменьшению числа вакансий нижних чинов и невозможности отправлять в строевые полки всех призывников [8, л. 14-15]. В данном случае, когда потенциальная выгода от реформы была очевидна, ее проведение не вызвало каких-либо возражений, хотя обязательное прохождение действительной службы всеми казаками, кроме больных и членов торгового общества, являлось одной из важнейших особенностей сложившегося уклада. Правительственные преобразования удалось приспособить к нему: формально казаки соответствующих возрастов остались зачисленными в полевой разряд и обязанными выходить на службу в случае войны, однако уменьшение числа вакансий позволило полностью освободить от службы в мирное время значительную их часть [8, л. 15].
Однако большинство преобразований, направленных на гражданское развитие региона, не давало столь очевидных выгод для войскового сословия. Введение земских повинностей, в частности, многие казаки еще на стадии проекта восприняли как покушение на неподатный статус казачества [1, с. 116117]. Неудивительно, что большая их часть не имела мотивации для поддержки подобных реформ и попытки их адаптации к сложившемуся укладу.
Правда, Н.И. Краснов утверждал, что отдельные представители местной элиты были готовы поддержать самые радикальные преобразования сложившегося порядка [12, с. 231]. Их позиция основывалась на том, что экономический потенциал Земли Войска Донского очень велик, и оптимальным решением имеющихся проблем является смена приоритетов правительственной политики: следовало сосредоточить усилия на экономическом развитии региона, привлекать в него крестьян из других губерний для использования всех простаивающих земель, а также отказаться от традиционных принципов военной службы, негативно сказывающихся на благосостоянии хозяйств [12, с. 231-232]. Разделявший данную точку зрения Н.И. Краснов доказывал, что потенциальный доход от превращения донского казачества в податное сословие будет значительно больше затрат, которые потребуются для со-
держания регулярных частей, эквивалентных выставляемым Донским Войском [18]. Представители этой части местной элиты рассчитывали на сохранение за станицами юртовых земель, правда, с той оговоркой, что казаки, отказавшиеся от службы, не будут получать паев [12, с. 232]. Таким образом, за счет разрушения сложившегося уклада сторонники радикальных действий рассчитывали обеспечить существеннейшее улучшение экономического положения войскового сословия благодаря предоставлению бедным казакам права не служить и экономическому росту региона. Поэтому и они не имели мотивации для поддержки политики Военного Министерства после того, как оно в середине 1860-х годов отказалось от мысли о коренной реформе военной службы казаков, предполагавшей добровольное зачисление в полевой разряд.
Только в 1870-х годах окончательно определяется отношение имперского правительства к проблеме сохранения уклада, сложившегося в регионе: поскольку его полная консервация была невозможна из-за изменения исторических условий, а на ликвидацию казачества как военного сословия власти не решились, было решено создать систему правовых и институционных механизмов поддержания сложившегося уклада, не отказываясь от локальных преобразований, направленных на модернизацию отдельных сфер жизни войскового сословия.Единый комплекс мер, призванных обеспечить достижение данной цели, был разработан при подготовке военной реформы: соответствующие изменения коснулись, помимо военной службы, систем налогообложения[8, л. 49], местного самоуправления [8, л. 46], коннозаводства [8, л. 47], военных и гражданских судов [8, л. 42-43], торгового разряда [8, л. 48] и ряда других.
На основе вышеизложенных фактов мы считаем возможным сделать некоторые выводы о специфике существования на Дону в 1860-е годы уклада, сложившегося в предшествующий период. Прежде всего отметим, что определенные изменения в традиционный уклад Военное Министерство вносило и ранее, однако до 1860-х годов его существование обеспечивалось обычным правом. В случае необходимости местные власти самостоятельно разрабатывали механизмы, позволяющие нормально функционировать новосоздаваемым институтам, причем их законодательное закрепление происходило не сразу. В 1860-х
годах ситуация существенно поменялась. Сложившийся уклад уже не мог адекватно функционировать без государственной поддержки, вследствие чего возникла задача его регулирования сверху, путем формирования законодательной и институционной базы различных сфер жизни казачества. Однако Военное Министерство не уделило данной проблеме достаточного внимания, вследствие чего создание регулирующих механизмов носило спонтанный характер, а инициатива их введения в большинстве случаев исходила от местных властей, заинтересованных в решении какой-либо конкретной проблемы. Результатом подобного подхода стала непродуманность и бессистемность предпринимаемых мер, которые могли только несколько затормозить развитие кризиса. Ситуация была осложнена тем, что Военное Министерство считало своей главной задачей обеспечение гражданского развития региона, однако многие предпринятые в этом направлении реформы наткнулись на серьезное сопротивление, поскольку значительная часть казаков считала их разрушающими сложившийся уклад. Отметим, что некоторые представители местной элиты были сторонниками радикальных преобразований, а сокращение численности донских армейских полков показало, что их могло принять и рядовое казачество, но только в том случае, если бы потенциальная выгода была достаточно велика и очевидна. Однако Военное Министерство не сумело воспользоваться подобными настроениями, и в итоге созданные в 1860-е годы механизмы, обеспечивающие поддержание сложившегося уклада, были крайне несовершенны, а проведение разработанных в этот период реформ, направленных на гражданское развитие Земли Войска Донского, оказалось затруднено сопротивлением казаков. Только к 1870-м годам необходимость создания единой системы государственного регулирования важнейших сфер жизни войскового сословия была, наконец, осознана, и работа в данном направлении началась при подготовке военной реформы.
ЛИТЕРАТУРА 1. Козлов А.А., Козлов А.И. Имперская политика огосударствления, милитаризации и закрепощения казаков в XIX - начале XX века // Казачество: прошлое и настоящее. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2000. С. 95-125.
2. Волвенко А.А. Формирование и эволюция правительственного курса в отношении казачьих войск Юга России в конце 50-х - нач. 70-х годов XIX века // Казачество Юга России в процессах становления и развития российской государственности. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. С. 26-29.
3. Хлыстов И.П. Дон в эпоху капитализма 60-90-х годов XIX века. Очерки из истории Юга России. Ростов н/Д: Изд-во Рост.ун-та, 1962. 273 с.
4. Волвенко А.А. Образ донского казачества в русской периодической печати начала 60-х годов XIX века // Известия ТРТУ. Тематический выпуск "Гуманитарные науки в современном мире". Таганрог, 2006. № 2 (57). С. 78-88.
5. Номикосов С. Статистическое описание Области Войска Донского. Новочеркасск. Тип. Области Войска Донского, 1884. 756 с.
6. Савельев Е.П. Крестьянский вопрос на Дону в связи с казачьим. Новочеркасск: Донская епархиальная типография, 1917. 80 с.
7. Картины былого Тихого Дона: краткий очерк истории Войска Донского для чтения в семье, школе, войсковых частях / П.Н. Краснов. СПб.: Товарищество Голике и Вильборг, 1909. 526 с.
8. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 330. Оп. 61. Д. 1937.
9. Харузин М.Н. Сведения о казацких общинах на Дону: материалы для обычного права: Вып. 1. М.: Тип. М.П. Щепкина, 1885. 432 с.
10. Горбунова Н.В. Донское казачество как институт самоорганизации: некоторые исторические реалии // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Обществ. науки. 2011. № 6. С. 55-60.
11. Савельев Е.П. Очерки по истории торговли на Дону. Новочеркасск: Тип. В.И. Бабенко, 1904. 125 с.
12. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Т.7. Земля войска Донского / Сост. Н. Краснов. СПб.: Тип. Департамента Генерального штаба, 1863. 596 с.
13. Малукало А.Н. Кубанское казачье войско в 1860-1914 гг.: организация, система управления и функционирования, социально-экономический статус. Краснодар: Изд-во КубГУ. 216 с.
14. Рыжкова Н.В. Донское казачество в войнах начала XX века. М.: Вече, 2008. 448 с.
15. Тимошенков И. Урюпинская станица и прилегающие к ней местности // Труды областного Войска Донского статистического комитета. Вып. 2. Новочеркасск: Тип. Области Войска Донского, 1874. 181 с.
16. Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. 46. Оп.1. Д. 798. Л. 1-9.
17. Сватиков С.Г. Россия и Дон (1549-1917). Белград: Изд-во Донской исторической комиссии, 1924. 376 с. С. 340.
18. РГВИА. Ф. 330. Оп. 10. Д. 290. Л. 119-159.
REFERENCES
1. Kozlov A.A., Kozlov A.I. Imperskaya politika ogosudarstvleniya, militarizatsii i zakreposhcheniya kazakov v 19 - nachale 20 veka [Imperial policy of nationalization, militarization and the enslavement of the Cossacks in the 19th - early 20th century]. Kazachestvo: proshloe i nastoyashchee [Cossacks: the past and the present]. Volgograd, Volgograd State Univ. Press, 2000. pp. 95-125.
2. Volvenko A.A. Formirovanie i evolyutsiya pravitel'stvennogo kursa v otnoshenii kazach'ikh voysk Yuga Rossii v kontse 50 - nachale 70 godov 19 veka [Formation and evolution of government policy towards the Cossack troops of the South of Russia in the late 50s - early 70s of the 19th century]. Kazachestvo Yuga Rossii v protsessakh stanovleniya i razvitiya rossiyskoy gosudarstvennosti [The Cossacks of Southern Russia in the processes of formation and development of Russian statehood]. Volgograd, Volgograd State Univ. Press, 2007, pp. 26-29.
3. Khlystov I.P. Don v epokhu kapitalizma. 60-90 godov 19 veka. Ocherki iz istorii Yuga Rossii [Don in the era of capitalism. 60-90s of the 19th century. Essays on the history of the South of Russia]. Rostov-on-Don, Rostov State Univ. Press, 1962. 274 p.
4. Volvenko A.A. Izvestiya TRTU. Tematicheskiy vypusk "Gumanitarnye nauki v sovremennom mire", 2006, no 2 (57), pp.78-88.
5. Nomikosov S. Statisticheskoe opisanie Oblasti Voyska Donskogo [Statistical description of the Region of the Don Army]. Novocherkassk, the Publ. of Region of the Don Army, 1884. 756 p.
6. Savel'ev E.P. Krest'yanskiy vopros na Donu v svyazi s kazach 'im [Peasant question on Don in connection with the Cossack]. Novocherkassk, Don diocesan Publ. Office, 1917. 80 p.
7. Krasnov P.N. Kartiny bylogo Tikhogo Dona: kratkiy ocherk istorii Voyska Donskogo dlya chteniya v sem 'e, shkole, voyskovykh chastyakh [Picture past the quiet Don: a brief sketch of the history of the Don Cossacks to read in the family, school, and military units]. St. Petersburg, Partnership Golike and Vilborg, 1909. 526 p.
8. Rossiyskiy gosudarstvennyy voenno-istoricheskiy arkhiv [The Russian State Military-Historical Archive], F. 330, Op. 61, D. 1937.
9. Kharuzin M.N. Svedeniya o kazatskikh obshchinakh na Donu: materialy dlya obychnogo prava [Information about the Don Cossack communities: materials for customary law], Issue 1. Moscow, М.П. Щепкин Publ., 1885. 432 p.
10. Gorbunova N.V. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Severo-Kavkazskiy region, 2011, no 6, pp. 55-60.
11. Savel'ev E.P. Ocherki po istorii torgovli na Donu [Essays on the history of trade on the don]. Novocherkassk, V.I. Babenko Press, 1904. 125 p.
12. Materialy dlya geografii i statistiki Rossii, sobrannye ofitserami General'nogo shtaba Materialy
dlya geografii i statistiki Rossii, sobrannye ofitserami General'nogo shtaba [Materials for geography and statistics of Russia, collected by the officers of the General staff]. Vol. 7. Compiled by N. Krasnov. St. Petersburg, Department of the General staff Publ., 1863. 596 c.
13. Malukalo A.N. Kubanskoe kazach'e voysko v 1860-1914: organizatsiya, sistema upravleniya i funktsionirovaniya, sotsial 'no-ekonomicheskiy status [The Kuban Cossack Army, 1860-1914: organization, management system and functioning, socio-economic status]. Krasnodar, Kuban State University Press, 216 p.
14. Ryzhkova N.V. Donskoe kazachestvo v voynakh nachala 20 veka [the Don Cossacks in the wars of the early 20th century]. Moscow, Veche, 2008. - 448 c.
15. Timoshenkov I. Uryupinskaya stanitsa i prilegayushchie k ney mestnosti [Uryupinsk the village and surrounding area]. Trudy oblastnogo Voyska Donskogo statisticheskogo komiteta [Proc. of the Regional Army Don statistical Committee], Issue 2. Novocherkassk, Region of the Don Army Publ., 1874. 181 p.
16. Gosudarstvennyy arkhiv Rostovskoy oblasti [State Archive of the Rostov region], F. 46, Op. 1, D. 798.
17. Svatikov S.G. Rossiya i Don. (1549-1917) [Russia and Don. (1549-1917)]. Belgrade, Don History Commission Press, 1924. 376 p.
18. Rossiyskiy gosudarstvennyy voenno-istoricheskiy arkhiv [The Russian State Military-Historical Archive], F. 330, Op. 10, D. 290.
21 июля 2014 г.
УДК 323.1
ЭТНИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И КОНФЛИКТЫ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ КАК ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ
А.З. Адиев
Известно, что Северный Кавказ - самый беспокойный регион России, пронизанный конфликтами и противоречиями. Свою лепту в данную ситуацию вносит и этнический национализм, проявления которого обнаруживают себя как в деятельности отдельных региональных политиков, так и в активности целого ряда этнически ориентированных движений. Хотя исследователи отмечают, что этнический фактор сегодня уступает по важности всевозрастающей роли ислама в регионе [1], тем не менее, есть определенные сферы жизни и процессы, где национальный фактор является по-прежнему доминирующим. Поэтому в 2012 г. была принята "Стратегия государственной национальной политики РФ до 2025 года", первые итоги реализации которой свидетельствуют, что острота проблемы пока не снята.*
* Указ Президента РФ от 19.12.2012 N 1666 "О Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года" // Официальный интернет-портал правовой информации http://www. pravo.gov.ru (дата обращения: 19.12.2012)
Адиев Асланбек Залимханович - кандидат политических наук, ведущий научный сотрудник СевероКавказского научного центра высшей школы Южного федерального университета, 344006, г Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 140. e-mail: [email protected],^ +7(863)2645631.
В методологическом плане изучение этнического национализма сталкивается с аналитической проблемой следующего характера. Известно, что этнический национализм направлен на конструирование общей идентичности, основанной на языковой, культурной общности (в том числе и общности исторической судьбы данного народа) ради претворения в жизнь определенного политического проекта. Ту же цель, но не для отдельного этноса, а для населения всей страны, преследует "гражданский национализм". В англоязычной литературе данная концепция называется "nation building" (государствостроительство или нациестроительство). Грань, отделяющая одну концепцию от другой, не всегда очевидна. И если для одних политика этнического национализма - это право нации на самоопределение, то для других это сепаратизм, лишенный легитимности. Неочевидности грани между двумя концепциями способствует и политика двойных стандартов, как в отдельно взятом государстве, так и в масштабах миро-
Aslanbek Adiyev - North Caucasian Scientific Center of the Higher School at the Southern Federal University, 140,Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], т. +7(863)2645631.
