CC BY
53
С.Ю. Суменков
Суменков Сергей Юрьевич — кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права и политологии Пензенского государственного университета
Исключения из правил как фактор преемственности права:
теоретическии аспект
Правовое регулирование объективно невозможно посредством установления единых эталонов поведения. Правила, как предписания обобщенного характера, не в состоянии учитывать разнообразие жизненных ситуаций, неоднородность субъектов, сложный характер их взаимосвязей.
Для того, чтобы реально регулировать неоднозначные и многоуровневые общественные отношения, государству не стоит применять только общие правила. Право не всегда может выступать в качестве единой и равной для всех меры. В противном случае оно рискует превратиться в аморфную, реально не работающую и даже тормозящую общественное развитие совокупность юридических норм.
Право, тем самым, объективно не в состоянии учитывать и регламентировать всю полноту и разнообразие конкретных ситуаций, особенно в контексте признания его эталонной природы.
Сама специфика человеческого общества: чрезвычайное разнообразие многочисленных, зачастую противоречивых, интересов составляющих его коллективов и отдельных индивидов; предельно широкий спектр регулируемых правом, находящихся в постоянной динамике, общественных отношений допускает возможность отступления от общепринятых юридических правил, исключений из них.
Присутствие исключений в праве позволяет последнему, как государственно-властному регулятору, быть высокочувствительным к природе регулируемых им объектов. Посредством исключений достигается соответствие между правом и подлинными условиями социальной среды. С.С. Алексеев, характеризуя режим исключений, отмечал, что «он с социальной стороны обеспечивает высокий уровень нормативности и вместе с тем учет своеобразных жизненных ситуаций. Его компонентами являются, во-первых, общее правило («все») и, во-вторых, исключения из него, чаще всего перечень исключений, который в законодательстве нередко формулируется в качестве исчерпывающего»1.
Говоря об исключениях в праве, необходимо задуматься над вопросом — а что, собственно, есть право; подразумевает ли оно то, что в нем есть исключения (равно как и правила)?
Право — это сложное и многозначное понятие. По поводу его дефиниции, сущности, признаков имеется множество различных точек зрения, идей и теорий, каждая из которых обладает определенными достоинствами; раскрывает ту или иную стороны природы права.
Данная статья не претендует на создание нового определения права. Как думается, постановка такой цели требует, как минимум, самостоятельного научного исследования.
Однако, рассуждая об исключениях в праве, невозможно не затронуть проблему права, ибо именно от понимания права зависит не просто постановка вопроса о допустимости исключений из юридических правил, но и, собственно, разрешение дилеммы о том, содержит ли право правила (а значит и исключения) поведения субъектов общественных отношений.
На наш взгляд, перспективность изучения исключений объясняется именно тем, что их присутствие в праве не может подвергаться сомнению, вне зависимости от концептуально противоположных подходов к праву.
Так, по мнению М.И. Байтина, «право — это система общеобязательных, формально-определенных юридических ном, которые выражают государственную волю общества, ее общечеловеческий и классовый характер; издаются или санкционируются государством и охраняются от нарушений возможностью применения мер государственного принуждения; являются властным регулятором общественных отношений»2.
Подобная аккумуляция даже в идеале не может быть достигнута посредством использования унифицированных стандартов поведения, которые, в силу своей шаблонности, не способны учитывать объективные и субъективные различия между коллективными и, тем более, индивидуальными участниками регулируемых правом общественных отношений.
Соответственно, для обеспечения эффективной регуляции государству необходимы не только формально- определенные правила, но и дозволенные исключения из них.
1 Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. — М., 1989. — С. 201 —202.
2 Байтин М.И. Сущность права (современное нормативное правопонимание на грани двух веков). — М., 2005. — С. 80.
Поэтому в части создаваемых и охраняемых государством юридических норм и содержится оговорка «за исключением случаев» (в различных вариациях ее терминологического выражения) позволяющая не игнорировать атипичные ситуации, а напротив, удерживать их в орбите правовой регламентации.
Прямо противоположную точку зрения на право высказывает В.Д. Сорокин, разработавший оригинальную, хотя и не бесспорную, синтетическую теорию права на основе духовно-культурологического подхода.
«Настала пора, — пишет В.В. Сорокин — отказаться в правовой науке от привычки определять Право как систему норм и конкретных правил поведения. Регулятивный потенциал права гораздо шире одних только нормативов поведения. Право — не есть корпус правил, оно представляет собой проявление Святого Дух, в котором правила имеют смысл только в контексте Божественных заповедей и соответствующего им образа жизни»1.
Отмечая своеобразие в осмыслении права, хотелось бы указать, что ученый не отрицает наличие правовых правил, хотя и отводит им второстепенную роль.
При этом, характеризуя процессы нравственного и религиозного совершенствования права, В.В. Сорокин замечает: « Если мы будем понимать под Правом не только юридические нормативы, но главным образом религиозно-нравственные абсолюты, содержащиеся в христианском учении и имеющие прямое действие в обществе, то результат будет качественно иным... Государство в этом случае получит готовую к употреблению систему правил, куда более действенных для общественного сознания, чем нормы действующего законодательства»2.
Тем самым, признается реальная потребность в целой системе правил, которая используется государством для воздействия на членов общества.
Но из таких правил могут и должны быть исключения. Подобное особенно актуально в контексте признания того, что: «Право не представляет собой системы определенных нормативных предписаний на все случаи жизни. Работа с правом не предполагает начетничества, «буквоедства» и формализма, ибо в этом нет живого творчества, полного Духа и смысла»3.
Исключения как раз и позволяют праву, как совокупности общих абстрактных предписаний, распространять свое влияние на более объемный спектр общественных отношений; учитывать и, что самое главное, реализовывать не только не только букву, но и подлинный смысл правового предписания. Так, например, согласно части 2 статьи 7 Семейного кодекса РФ, «семейные права охраняются законом, за исключением случаев, если они осуществляются в противоречии с назначением этих прав».
Трактовку права, предпринятую В.В. Сорокиным, несмотря на некоторые очевидные достоинства (в особенности учете индивидуальных духовно-нравственных потребностей человека, что во многом детерминирует появление исключений из общих правил) все же следует оценивать полемически, исходя из невозможности отождествления положений православной религии с наиболее социально значимым регулятором — правом4.
Более традиционными для отечественной юридической науки выступают следующие основные
5 6
концепции правопонимания5: нормативная, социологическая, естественно-правовая6.
Нормативизм (легизм, юридический позитивизм, нормативный подход к пониманию права) основан на признании неразрывной связи права с государством, которое создает либо санкционирует юридические нормы. На наш взгляд, нормативный подход к пониманию права приемлем для констатации того факта, что право представляет собой не только совокупность нормативных правил, но и исключений из них.
Подобный вывод базируется на следующих основных моментах, непосредственно исходящих от нормативного восприятия права.
1 Сорокин В.В. Понятие и сущность права в духовной культуре России. — М., 2007. — С. 299.
2 Там же. — С. 296.
3 Там же. — С. 222.
4 Концептуальные положения теории В.В. Сорокина встречаются и в работах целого ряда иных авторов. См., например: Ященко А.С. Новая теория государственного права. — СПб., 1911; Куприянов А. Библейские корни правосознания россиян // Российская юстиция. — 1998. — № 1; Вельяминов Г.М. Бог и право / Г.М. Вельяминов,
В.С. Семенов // Московский журнал международного права. — 1999. — № 3; Мельник В. Божественная правда и справедливое правосудие // Российская юстиция. — 1999. — № 9; Борисов А. Десять заповедей — свод божественных законов для человека // Российская юстиция. — 2002. — № 3.
5 См.: Лейст О.Э. Три концепции права // Советское государство и право. — 1991. — № 12. — С. 3.
6 В.К. Бабаев выделяет три основные подхода к пониманию права, фактически совпадающие с предложенными О.Э. Лей-стом концепциями: узконормативный, социологический, философский (Бабаев В.К. Понятие права // Общая теория права: Курс лекций. — Н. Новгород, 1993. — С. 21—22). В.С. Нерсесянц также предлагает три типа правопонимания: легист-ский (позитивистский), естественно-правовой (юснатуралистический), либертарно-юридический (Вопросы философии. — 2002. — № 3. — С. 3.). Позиция О.В. Мартышина выражается в определении четырех типов понимания права: нормативизм, социологическая юриспруденция, теория естественного права, философское понимание права (Мартышин О.В. Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. — 2003. — № 6. — С. 13—21).
Во-первых, право представляет собой совокупность юридических норм в их материалистическом понимании, подразумевающих правила поведения1.
Соответственно, если существуют нормы-правила, значит могут быть и нормы, устанавливающие исключения из данных правил; там где есть правила, там предполагается и присутствие исключений из этих правил; наличие исключений — неотъемлемое свойство каждого правила. Парность правил и исключений, о которой говорилось выше, не отменяется и в сфере правового регулирования
Во-вторых, нормы права издаются, изменяются, отменяются, а также санкционируются государством и охраняются им от нарушений возможностью применения мер государственного принуждения2.
Тем самым, если государство устанавливает нормы, учреждающие правила, то оно компетентно в императивном порядке санкционировать исключения. В данном аспекте исключения, равно как и правила, создаются на основе государственно-властного решения; облекаются в форму нормативных предписаний.
В-третьих, и это самое главное, всеобъемлющий характер правового регламентирования, широта охвата объектов указанного процесса и неоднородность участвующих в нем субъектов детерминирует появление исключений из унифицированных, единых для всех стандартов поведения. Такие исключения необходимы государству для оптимизации реализации права, повышения результативности проникновения государственно-правового воздействия в различные сферы общественных отношений.
Право не должно игнорировать многообразие жизненных обстоятельств, особенно с учетом того, что оно, как государственная воля общества, определяется «экономическими и духовными, а также национальными, религиозными, демографическими, природными и иными условиями его жизни»3.
Для максимально возможного юридического опосредования разнообразных факторов окружающей действительности, государство нормативно оформляет исключения из им же созданных правил4.
Таким образом, восприятие права в рамках современного нормативного подхода к его сущности и содержанию, вполне допускает наличие исключений из общих, единых для всех правил.
В свою очередь не отрицает существование исключений и научное направление, подразумевающее под правом действия и решения правоприменителей (прежде всего — судей), которое получило название социологической теории права5.
1 См., например: «Право представляет собой систему общеобязательных правил поведения, которые устанавливаются государством и охраняются им от нарушений» (Сырых В.М. Теория государства и права. — М., 1998. — С. 93); «Право есть система общеобязательных правил поведения, которые устанавливаются государством, выражают общие или индивидуальные интересы населения страны и выступают государственным регулятором общественных отношений» (Хропанюк В.Н. Теория государства и права / Под ред. В.Г. Стрекозова. — М., 1999. — С. 183); «Право есть система общеобязательных, формально-определенных, установленных и охраняемых государством правил поведения, выражающих волю политических сил, стоящих у власти, направленных на урегулирование общественных отношений» (Комаров С.А. Общая теория государства и права. — СПб., 2001. — С. 35); «Право — это система общеобязательных, формально определенных норм (правил поведения), генетически и функционально связанных с государством, выражающих согласованные интересы и волю общества, содержание которых вытекает из природы и характера господствующей в обществе системы экономических, политических и иных отношений» (ЧерданцевА.Ф. Теория государства и права: Учебник для вузов. — М., 2001. — С. 171).
2 На наш взгляд, предельно точно связь государства и права определяется О.Э. Лейстом: «Право создается государством в том смысле, что норма становится правовой с момента официального признания (или создания) ее государством и определения санкций за ее нарушение».
3 Байтин М.И. Сущность права (современное нормативное правопонимание на грани двух веков). М., 1989. — С. 60.
4 В качестве примера влияния различного рода условий окружающей действительности на содержание права можно отметить Постановление Правительства РФ от 5 августа 2010 года № 599 «О введении временного запрета вывоза некоторых видов сельскохозяйственных товаров с территории Российской Федерации» (Собрание законодательства РФ. — 2010. — № 32. — Ст. 4339). Принятие данного акта, носящего, без сомнения, исключительный характер, было порождено крайне неблагоприятной климатической ситуацией — аномально жаркой погодой лета 2010 года.
5 По мнению О.В. Мартышина, «социологическое направление в юриспруденции можно толковать в узком (как социологическую школу права, представленную ее основателем Е. Эрлихом и др. в Европе, Р. Пауном, К. Ллевел-лином, Дж. Франком и др. в США) и широком плане, когда в нее в включается теория солидаризма Л.Дюги, психологическая теория права Л.И. Петражицкого и его последователей, ряд других правовых теорий (История политических и правовых учений: Учебник для вузов / Под ред. О.В. Мартышина. — М., 2004. — С. 478). П.А. Оль исходит из широкого понимания термина «социологическое направление в юриспруденции», включающего в себя множество юридических концепций, использующих в познании феномена «право» социологическую методологию и определяющих право как продукт социальных отношений. К таким учениям относятся «юриспруденция интересов», социологическая юриспруденция», отдельные воззрения «юридической антропологии», американский неореализм, учение о праве М.Вебера, психологические теории права последователей Л.И. Петражицкого, труды уп-сальской школы. Такая трактовка имеет ряд положительных моментов; однако в контексте изучения исключений из правил предпочтительным, на наш взгляд, является «узкий» подход к социологическому направлению, так как для реализации исключений необходимо не просто интуитивное восприятие права всеми участниками социальных отношений, а именно теми из них, которые наделены возможностью принятия властных решений — то есть правоприменителями.
Представители данного течения «стали изучать право не в качестве самодовлеющей, оторванной от жизни, оторванной от жизни системы абстрактных норм, формализованных предписаний, а как “живой порядок”, как сеть конкретных правоотношений, как систему действующих норм»1.
Подобный вывод, по нашему мнению, возможен, если исходить из следующих положений социологической теории.
Во-первых, как только что было сказано, в рамках данного направления право воспринимается как неотъемлемая часть социальной сферы, подверженное воздействию тех же закономерностей и процессов, характерных для всех иных социогенных институтов.
Подобное в свою очередь проецирует взгляд на всеобщий характер исключений; детерминацию их особенностями устройства и развития человеческого общества. Если исключения присутствуют в социальном регулировании, то, бесспорно, их не может не быть в диапазоне реализации права. Учет жизненных факторов привел к тому, что «право стало рассматриваться, прежде всего, в динамике, как функционирующая система, в связи с чем на передний выступила проблема правоотношений, взаимодействий между конкретными субъектами в конкретной жизненной ситуации»2. Как думается, следует признать, что в отношениях конкретности исключения обладают большей актуальностью, чем абстрактные правила.
Во-вторых, признание сторонниками анализируемого направления многообразия общественных отношений влечет констатацию невозможности их надлежащего регламентирования посредством единых стандартов поведения.
Исключения как раз и выступают в качестве средств, позволяющих преодолевать шаблонность права, обеспечивать гибкость и дифференцированность правового воздействия, удовлетворяя обширный спектр законных интересов участников правоотношений. Последнее особенно важно в аспекте «инструментального» подхода к пониманию права, который, как отмечалось выше, разделялся многими представителями социологической юриспруденции.
В-третьих, смещение акцента при определении права с проблемы нормы (догмы права) на юридическую, прежде всего судебную практику. Речь идет о соотношении должного (нормы-предписания) и сущего (отражения потребностей реальной жизни). Несмотря на все различия, касающиеся степени названного сопоставления, основополагающей идеей юристов-социологов выступает то, что право как совокупность норм-предписаний должно максимально отражать потребности реальной жизни, что достигается только путем предоставления широкого диапазона усмотрения в ходе применения права.
Реализация исключений во многом базируется на усмотрении правоприменителя, в первую очередь судьи. Расширенные пределы правоприменительного усмотрения — одна из основ социологической теории права — имеет прямое отношение к тому тезису, что уникальность фактических обстоятельств, препятствует однозначному указанию в юридической норме на использование либо неиспользование исключительных положений.
Судебная практика выступает оптимальной формой проявления исключений3; классическим примером служит статья 64 УК РФ, дополнительный интерес к которой вызывается тем, что часть содержащихся в ней исключений в целях либерализации уголовных наказаний трансформировались в правила4.
Соответствие исключений основным принципам права; направленность исключений на обеспечение прав и свобод граждан позволяет утверждать об обоснованности признания исключений в рамках доктрины естественного права.
Естественно-правовая теория является учением о праве, имеющим, пожалуй, наиболее длительный путь развития, в основе которого — мысль о существовании двух систем права — естественного и позитивного права.
Резюмируя основные положения рассматриваемого учения, можно спроецировать следующие аспекты их взаимосвязи с признанием существования исключений в праве.
Во-первых, возведение естественного права в качество всеобщего, исходящего от самого устройства мира, метафизического закона, определяющего жизнь людей.
1 Зорькин В.Д. Социологическая юриспруденция // История политических и правовых учений / Под ред. В.С. Нер-сесянца. — М., 1983. — С. 610.
2 Оль П.А. Правопонимание: от плюрализма к двуединству. — СПб., 2005. — С. 121.
3 См. об этом: Гук П.А. Исключения в праве и их реализация в судебной деятельности / П.А. Гук, С.Ю. Суменков // Журнал российского права. — 2006. — № 8. — С. 123—130.
4 Речь идет о Федеральном законе от 7 марта 2011 года № 26-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» (Российская газета. — 2011. — 11 март.), основной смысл которых заключается в устранении в ряде статей кодекса низшего предела у некоторых видов уголовных наказаний. Тем самым значительно расширяется сфера судейского усмотрения и снимается сама постановка вопроса об обязательном установлении «исключительных обстоятельств» для назначения наказания ниже низшего предела.
Как уже было сказано выше, всеобщность права детерминирует появление в нем исключений, которые также обладают признаком всеобщности, и присутствуют буквально везде, а соответственно и вправе.
Во-вторых, констатация природного характера естественного права, позволяющего учитывать интересы и потребности личности. По мнению В.М. Шафирова, «человеко-центристкий подход более адекватно выражает идею права»1.
Исключения как раз и необходимы праву для учета многообразия свойств каждого отдельного человека.
Вместе с тем, является очевидным, тот факт, что любая общность людей предполагает игнорирование и даже ограничение части интересов отдельных субъектов. Подобное объясняется тем, что полное сочетание всего спектра индивидуальных, зачастую противоречивых, интересов не только недостижимо, но и деконструктивно2. А.Д. Градовский в данной связи верно отмечал, что «шаток. тот прием, по которому характер и значения общества изучают на основании природы человека вообще, то есть отождествляют законы общественного развития с законами развития индивидуального. В силу этого учения социальные науки имеют один предмет с антропологиею и психологиею, причем исследование производится только в обширной сфере. Нет сомнения, что природа эта необходима для разъяснения разных практических вопросов, преимущественно же тех деяний, которые не выходят из сферы личных отношений человека. Но сделать законы индивидуальной природы человека законами общества — более чем неосновательно (курсив наш. — С.С.)»3.
Исключения позволяют добиваться приемлемого синтеза личного и общественного, индивидуального и коллективного, биологического и социального. Обладая большим конкретизирующим эффектом, нежели правила4, исключения обеспечивают максимально возможное выражение персонифицированных особенностей, обеспечивая тем самым определенный баланс правового регулирования.
В-третьих, олицетворяя собой справедливость, естественное право подразумевает привнесение ее в отношения между людьми.
Между тем именно принцип справедливости служит одним из основных условий появления исключений. Для максимального и всестороннего учета многочисленных и разнообразных факторов объективного и субъективного характера нужны исключения из общих правил, ибо унифицированные стандарты не способны регламентировать все многообразие бытия. В противном случае правовое воздействие будет необоснованным, неэффективным, а в конечном счете несправедливым5.
При этом наличие исключения как части во многом обеспечивает справедливость правила как целого. Тем самым создается единая система правовых установок, гарантирующих справедливость правового регулирования. «В нашем обсуждении справедливости, — пишет В.Г. Графский, — существенным делается то обстоятельство, что все эти разновидности справедливых ориентаций и требований имеют перспективу стать требованиями законными, то есть должными.»6.
Таким образом, есть все основания полагать о соответствии тезиса о наличии исключений в сфере права концептуальным положениям естественно-правовой теории.
Резюмируя все вышесказанное, надо отметить, что даже на примере проблематики допустимости существования исключений в праве, видны серьезные разночтения между нормативным подходом, социологической юриспруденцией и естественно-правовой теорией.
Однако имеющиеся различия никоим образом не позволяют солидаризоваться с мнением Ю.И. Козлихина, считающего, что: «следует признать тот очевидный факт, что общая теория государства и права себя изжила. Необходимо развивать самостоятельные юридические наук, имеющие и свой предмет, и свои методы исследования. Это философия права, социология права и догма права»7.
1 Шафиров В.М. Естественно-позитивное право. — Красноярск, 2004. — С. 34.
2 Поэтому нельзя согласиться с Л.В. Петровой, утверждающей: «Сущность права сверхъюридическая. Она укоренена в природе человека. Разумны те законы, которые отвечают человеческой природе. Наукой, изучающей природу человека, является “философская антропология”, согласно которой суть и смысл “естества и природы человека” составляет его “свободная воля”, а в познании собственного естества, а значит и человеческой природы в целом — ключ к уяснению естественного права» (Петрова Л.В. О естественном и позитивном праве // Государство и право. — 1995. — № 2. — С. 39).
3 ГрадовскийА.Д. Сочинения. — СПб., 2001. — С. 91—92.
4 По моему мнению, исключения всегда более конкретны чем правила, которые носят общий характер и имеют абстрактную природу. В противном случае происходит трансформация исключения в правило и наоборот.
5 См.: Суменков С.Ю. Принципы права и исключения в праве: аспекты соотношения // Государство и право. —
2009. — С. 27—30.
6 Графский В.Г. Право как результат применения правила законной справедливости // Государство и право. —
2010. — № 12. — С. 13.
7 Козлихин Ю.И. Нетрадиционные подходы к правопониманию // Современные методы исследования в правоведении / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. — Саратов, 2007. — С. 62.
Логика высказывания предполагает, что основой философии права выступает естественноправовая теория; социологии права — социологическая школа права; догмы права — нормативный подход.
Не отрицая важности дифференцированного анализа права, хотелось бы отметить, что разногласия между учениями о праве не свидетельствуют об архаизме и нецелесообразности общей теории права; наоборот, продолжающиеся дискуссии доказывают актуальность развития науки, во многом связанной с выработкой единых точек соприкосновения, в том числе и по вопросу определения права.
Коллизии межу различными типами правопонимания носят полемический характер; не являются непреодолимым препятствием к достижению научного консенсуса.
В частности, приверженцы нормативного подхода верно замечают, что нельзя игнорировать основополагающие идеи естественного права, как общепризнанного критерия отнесения государства и действующего в нем права к демократическому или тоталитарному1. «С этих позиций, — подчеркивает М.И. Байтин, — представляются не только необоснованными, но и неуместными любые попытки противопоставления в настоящих условиях естественного права позитивному, так как естественное право практически неосуществимо без позитивного, а духовная основа, нравственная сила позитивного права позитивного права коренятся в праве естественном»2.
В свою очередь, сторонники естественно-правовой теории также считают, что «естественное право также нуждается в нормативном облачении, иначе оно остается совокупностью прекраснодушных идей. целью естественного права. остается достижение нормативного закрепления»3.
Весьма оригинальную мысль, применительно к нормативной фиксации принципа справедливости, высказывает Н.И. Матузов, увязывая положения всех трех рассматриваемых концепций. «Особое значение нормативность принципов приобретает при судебном разрешении конкретных жизненных ситуаций по аналогии, когда в законодательстве обнаруживаются пробелы и их необходимо восполнить. В таких случая суд, как известно, руководствуется не юридическими нормами, которых просто нет, а именно общими началами и принципами права, его общим духом, идеями гуманизма, справедливости»4. Наглядным примером, подтверждающим правоту позиции ученого, служит часть 2 статьи 6 ГК РФ, устанавливающая следующее: «При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости».
Таким образом, можно констатировать наличие в праве реальных интеграционных процессов, доказывающих обоснованность предположений о наличии интегративного типа правопонимания.
При этом речь идет не о «механическом» объединении плюралистических размышлений о праве, а подлинном их синтезе, адекватно отвечающем реалиям современного общества.
На наш взгляд, при констатации диалектической взаимосвязи различных подходов по отношению к праву, следует установить те единые моменты, которые не отвергаются ни одним из учений при характеристике права.
Доминирование здесь принадлежит идее о регулятивной функции, выполняемой правом. «Думается, — верно указывает П.А. Оль, — что в качестве общего основания синтеза основных типов правопонимания некой отправной точкой в процессе интеграции должно стать единство представлений о праве как о социальном регуляторе, обеспечивающем целостность социальной системы. Роль права как специфического социального регулятора в целом не отрицается представителями самых разных типов правопонимания»5.
Таким образом, бесспорно то, что право регулирует отношения между людьми. Это достигается за счет того, что право содержит правила, учреждающие модели, стандарты, эталоны поведения людей.
То, что право — комплекс общеобязательных правил, можно считать аксиомой6. В подобном аспекте оптимальна дефиниция права, предложенная Р.А. Ромашовым — «Право следует рассматривать в качестве регулятивно-охранительной системы, складывающейся из общеобязательных (пра-
1 См.: Байтин М.И. Единство естественного и позитивного права — основа обеспечения прав и свобод человека // Вопросы общей теории государства и права. — Саратов, 2006. — С. 136.
2 Там же. — С. 137.
3 Лившиц Р.З. О противоречивой двуединой природе права // Подготовка и принятие законов в правовом государстве: Материалы международного семинара. Москва, Госдума, 28—29 апреля 1997 г. — М., 1997. —
С. 228—227.
4 Матузов Н.И. Принципы права как объект научного исследования (вместо введения) // Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты / Н.И. Матузов, А.В. Малько, К.А. Струсь и др.; Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. — Саратов, 2005. — С. 18.
5 Оль П.А. Правопонимание: от плюрализма к двуединству. — СПб., 2005. — С. 175.
6 Как видится, в данном случае разночтения касаются формы, в которой выражаются правила: нормативный акт (нормативный поход); акт применения права (социологическая школа); идеи, принципы (естественно-правовая теория).
вил) норм, принимаемых в целях обеспечения социальной стабильности, безопасности, развития и оказывающих результативное воздействие на общественные отношения»1.
Соглашаясь в целом с подобным определением, хотелось бы отметить, что как социальные нормы не стоит отождествлять с правилами человеческого общежития, то и юридические нормы не являются синонимом правил.
По нашему мнению, право состоит из установленных либо санкционированных государством норм, закрепляющих единые для всех правила. Но, как уже многократно отмечалось, правила обладают исключениями. В правовой сфере, исключения также как и правила зафиксированы в нормах. Тем самым, право — есть совокупность норм, содержащих как правила, так и исключения из них.
Как думается, заявленный алгоритм (право — нормы — правила-исключения) позволяет найти консенсус, объединяющий различные подходы к правопониманию и, в тоже время, дает возможность заявить о совместимости интеграционной теории и концепции исключений из правил в сфере правового регулирования.
Действительно, объединение различных учений вполне допустимо на основании констатации того факта, что право — это юридические нормы, которые учреждают правила и вводят исключения, реализуемые соответствующими субъектами для достижения и обеспечения справедливости.
Аналогичным образом подобная стратегия применима и к проблематике исключений.
Так, в ракурсе инструментального подхода, исключения в праве — юридические средства, направленные на достижение определенных целей.
Целевые установки имеют стержневое значение для исключений; за счет исключений достигается учет правом реалий социальных отношений и обеспечение компромисса интересов их участников. В этой связи можно говорить о соответствии исключений идеям реалистической теории2.
С философской точки зрения, исключения, как было уже многократно отмечено — это неотъемлемая часть бытия, представляющая вместе с правилом дуалистическую суть одного и того же явления в нашем случае, права.
Соприкосновение исключений в праве и психологической теории права более чем очевидно, учитывая регламентирующую роль права в человеческом общежитии. «В человеческих взаимоотношениях исключений гораздо больше, чем правил. Психологические правила будут полезны только тому, кто сумеет увидеть за ними бесконечно разнообразный мир индивидуальных проявлений человеческой психологии и самостоятельно найдет достойное место правилам в мире исключений»3.
Таким образом, значение исключений как фактора преемственности заключается в следующем: каждая из многочисленных научных концепций о праве признает, что право — это правила, регламентирующие поведение людей. Из правил методологически предполагается наличие исключений. Правил и исключения в своем единстве предполагают комплексный регулятор общественных отношений.
1 Ромашов Р.А. Реалистический позитивизм: интегративный тип современного правопонимания // Концепции современного правопонимания: Материалы «круглого стола». Санкт-Петербург, 12 декабря 2004 г. / Под ред. Р.А. Ромашова, Н.С. Нижник. — СПб., 2005. — С. 12.
2 Так, основоположник реалистической теории Р. Иеринг трактует право как признание сильным интересов слабого, как самоограничение и умеренность власти в целях установления мира на справедливых условиях между борющимися.
3 Головаха Е.И. Психология человеческого взаимопонимания / Е.И. Головаха, Н.В. Панина. — Киев, 1989. — С. 53.
