CC BY
392
УДК 811. 161.1:81’38
ББК 81. 411.2 - 7
Л 97
С.В. Ляпун
Ирония в газетной публицистике конца ХХ - начала XXI веков: стилистический прием и стилевая тенденция
(Рецензирована)
Аннотация:
Данная статья посвящена иронии, которая в настоящее время является отличительной чертой речевого поведения журналистов. На материале аналитической публицистики показано, что лежит в основе иронии и какие приемы используются авторами для создания иронической экспрессии. Материал исследования свидетельствует о том, что широкое использование разных видов иронии, оказывающих интеллектуальное и эмоциональное воздействие на читательскую аудиторию, обусловливает формирование стилевой тенденции, вызванной критическим отношением авторов к событиям или фактам.
Ключевые слова:
Автор, аналитический, воздействие, ирония, насмешка, оценка, прием, публицистика, экспрессия, языковая игра.
Время перестройки внесло свежую струю в язык и стиль средств массовой информации, которые в связи с кардинальными переменами в жизни общества стали гораздо более демократичными. Изменения в СМИ в конце ХХ - начале XXI веков, главным образом, были обусловлены раскрепощенной манерой речевого поведения журналистов, отказавшихся от казенного языка и безликого трафаретного стиля. Современный языковой вкус, направленный на отрицание прежних догматических установок в отношении того, что писать и как писать, отличает стремление к свежей выразительности, к обновлению репертуара приемов и способов коммуникативновербального творчества. К такому выводу пришел академик В.Г.Костомаров, описавший тенденции стилистической моды в СМИ постсоветской эпохи [1: 31].
Обновление приемов публицистического творчества тесно связано со свежим журналистским взглядом на мир, который в силу многих обстоятельств оказался критически насмешливым, ироничным. «И в этом нет ничего случайного, - пишет известный теоретик газетного дела А.А.Тертычный. - Современная действительность дает вполне достаточно оснований для того, чтобы, оглядевшись вокруг, вдруг понять: «Не все ладно в королевстве Датском!» <...> Ирония, по словам этого ученого, - одно из наипервейших средств выражения отношения журналиста к тому, что кажется ему несовершенным, ущербным, требующим исправления [2: 77].
Использование иронии в качестве приема выражения недовольства кем- или чем-либо имеет и более глубокое обоснование: в философии ирония рассматривается как метод познания, сопряженный с сомнением, скепсисом и отрицанием догм. И поэтому, когда настал кризис в обществе, ироническому осмыслению, наряду с нашим прошлым, подверглось и наше настоящее.
Направленность стилевого вектора СМИ в сторону отрицательной оценки вызвана тем, что вместо всевосхваляющего пафоса на страницы газет пришла всепроникающая ирония. Сложившаяся ситуация представляется вполне закономерной, так как одобрительный пафос и выражающую недовольство иронию можно считать стилевыми антиподами, противоположность которых создается характером оценки и способом ее выражения: открытая похвала - скрытая критика, принимающая форму насмешки. По сравнению с пафосом, ирония обладает большими прагматическими возможностями. С
одной стороны, она была и остается оружием в руках журналистов, которые могут использовать ее по-разному, в зависимости от заданной цели. С другой стороны, ирония является эффективным приемом воздействия на читательскую аудиторию, уставшую от «лобовых» оценок, оказывающих прямое давление на психику.
Вот почему господствующей манерой речевого поведения журналистов в конце ХХ столетия стала именно ирония [3: 94]. Очевидно, что высокая популярность иронии была вызвана как внешними, так и внутренними факторами, обусловленными реализацией функции воздействия в новых экстралингвистических условиях. Современный журналист обращается не столько к эмоциям читателя, сколько к его разуму, широко используя приемы интеллектуального воздействия, особенно когда выступает в качестве аналитика. А ирония, создающая подтекст, активизирует читательское восприятие и мышление.
Безусловно, ирония не является новым приемом публицистического творчества, но суть в том, что в период проведения различных реформ она перешагнула границы газетной сатиры и охватила все типы текстов, включая даже материалы информационного характера, жанрово-стилевая специфика которых не предполагает субъективнооценочного отношения автора. По всей видимости, ирония была призвана восполнить отсутствие сатирических приемов изображения действительности, органично присущих газетному фельетону, интерес к которому во время перестройки быстро угас. Сегодня ученые говорят о появлении новых типов текста, построенных на основе иронии: так, выделяется ироничный комментарий, ироничный прогноз, ироничная афористика [4: 5962]. Кроме того, в научный оборот постепенно входит понятие «ироничный журналист», служащее обозначением современного автора-публициста, избегающего пафоса и высоких слов [5: 38].
Важно заметить, что ирония, перестав быть обычным тропом в ряду других, приобрела статус стилевой черты СМИ, отражающей ее характерные особенности в постсоветский период. Если рассматривать структуру публицистической речи как сочетание констант и «переменных», то типичные стилевые черты следует отнести к числу последних, ибо они со временем изменяются. В конкретный исторический период одни черты выдвигаются на первый план, в то время как другие уходят в пассивный запас. По мнению специалистов в области стилистики газетной речи, «ведущими переменными» современного языка публицистики стали интертекстуальность, ирония, языковая игра, выступающие в роли стилеобразующих черт публицистического дискурса, а не просто стилистических приемов. Выдвижение на первый план именно этих «переменных» свидетельствует о возросшей в целом экспрессивности данного дискурса, в котором реализуется установка современного автора-публициста на творчество, а не на стереотип» [6: 54].
Значение иронии заключается в том, что она способствует раскрытию творческой индивидуальности автора, удовлетворяя его эстетическое чувство. Но не менее важным следует считать то, что ирония обеспечивает эволюцию СМИ, поскольку она тесно связана с оценочностью, которая является движущим фактором развития публицистики. Поэтому исследования, посвященные механизмам создания иронии, а также целям ее использования, в настоящее время приобретают высокую актуальность.
Ирония - понятие достаточно емкое и многоплановое: в стилистике и риторике ирония определяется как вид тропа; в литературоведении ирония понимается как одна из форм комического, то есть как вид юмора, занимающий место между сатирой и пародией; в философии она рассматривается как категория эстетическая, нравственная. Буквальное значение слова ирония (от греческого eironеia - «притворство») находит отражение в его лингвистическом истолковании. Различные лингвистические (и энциклопедические) словари определяют иронию как насмешку, или порицание, осуждение, под видом одобрения или же похвалы [7: 185]. Особенность тропеической природы иронии состоит в том, что она выступает как замаскированно-тонкая насмешка, в которой скрытый смысл является отрицанием сказанного.
Как видно из определений, лингвистическое понимание иронии строится на объединении двух признаков: 1) отрицания («переворачивания») смысла и 2) насмешки. Однако данные признаки слабо соотносятся между собой, что обусловливает очевидное преимущество одного из них. Таким образом, ирония воспринимается как синоним, замещающий слово «насмешка». Но синонимические отношения между иронией и насмешкой ослабляют исходный терминологический смысл, и в результате ирония становится обозначением любой формы комического. Вот почему возникает необходимость внести ясность в данное понятие, с тем чтобы уточнить значение иронии и отделить ее от языковой шутки.
Подробный сопоставительный анализ этих явлений был сделан О.П.Ермаковой, которая уделила немало внимания отношению иронии к категории комического. По ее мнению, между иронией и шуткой обнаруживаются не только общие признаки, но и отличительные, причем последних гораздо больше. Основным критерием разграничения данных понятий следует считать доминирующую цель: в шутке это юмор, развлечение, в иронии - насмешка. «Главная цель иронии в отличие от шутки - не вызвать смех, а вызвать отношение к объекту иронии» [8: 22]. Именно насмешка является отличительной функцией иронии, хотя, конечно, не каждая насмешка содержит в себе иронию и не любая ирония представляет собой насмешку. В отдельных случаях ироничное высказывание является добродушным или же отражает такие эмоции, которые далеки от насмешки. Но несмотря на некоторые «исключения из правил», сочетание «ироническая насмешка», по нашему мнению, является наиболее адекватным для плодотворного изучения иронии в публицистике.
Многоплановость иронии позволяет положить в основу ее классификаций разные признаки: так, различают иронию вербализованную и текстовую; ситуативную и ассоциативную; явную и скрытую; цитатную и нецитатную и т.д. Учитывая направленность нашей работы, мы сосредоточим свое внимание на вербализованной иронии, которая локализована в слове, и текстовой, которая не ограничивается словом или словосочетанием.
Сначала обратимся к тем контекстам, где ирония локализована, то есть где наблюдается ироническое употребление слова. Среди примеров вербализованной иронии, прежде всего, выделяется антифразис - традиционный прием насмешливого осуждения кого- или чего-либо. Обращение к антифразису создает иронию в узком смысле, ибо насмешка появляется в результате контраста между контекстуальным значением и предметно-логическим. Как правило, антифразис строится на языковых единицах с оценочными коннотациями, причем в большинстве случаев ирония основывается на положительнооценочных словах, которые в процессе употребления меняют свою окраску на противоположную. Например: Еще одним показателем «гениальности» фильма стал факт, что все мои друзья, вернувшись после просмотра, зашли в поисковик и набрали слово «Колчак» (речь идет о кинофильме «Адмирал» - С.Л.). Такие ныне «суррогатные времена». Вместо сложносочиненной истории - простенькие хрестоматии, вместо книжек - клик в Сети (Новая газета. 20.10.08; далее - НГ).
Из вышеприведенного отрывка видно, что деление иронии по признаку занимаемого пространства на вербализованную и текстовую является условным, поскольку «локальная» ирония так или иначе придает иронический смысл всему высказыванию. В данном случае вербализованная ирония плавно переходит в текстовую, о чем свидетельствуют контекстуальные антонимы, выражающие насмешку автора, адресованную молодому поколению, которое выбирает то, что не требует особых интеллектуальных усилий.
Следует заметить, что к ироническому употреблению склонны слова, которые являются релятивами, способными в зависимости от ситуации наполняться разным оценочным смыслом. Использование релятивов в значительной мере обусловлено спецификой самой иронии, которая считается приемом субъективизации.
Приведем небольшой отрывок из аналитической статьи «Жизнь по прецедентам» (НГ. 21.08.08), автор которой П.Вощанов полагает, что современный мир не стал менее опасным и более предсказуемым. Международное право <...>, по сути дела, рухнуло вместе с Берлинской стеной. А что воздвигнуто на ее руинах? В общем-то ничего. Живем по прецедентам, которые создают «большие» и «сильные». Нормы международного права стали пустой формальностью.
Материал исследования свидетельствует о том, что в газетной речи построение антифразиса нередко сопровождается использованием параграфемных элементов, в частности, кавычек. Эти элементы, выполняя экспрессивно-выделительную функцию, обеспечивают актуализацию коннотативных единиц, которые оказывают воздействие на читательское восприятие, прежде всего, потому, что «нарушают» линейность текста.
Прием иронического «перевертывания» смысла, построенный на вербализованной иронии, не всегда обусловливает насмешку. Как уже отмечалось, ирония весьма многолика, и с ее помощью можно выразить разные эмоции: недоумение, сожаление, удивление и т. д. Наш материал свидетельствует о том, что современному автору-аналитику присуще чувство меры, предостерегающее от так называемой «стебной» подачи информации, вызванной желанием высмеять все без исключения. Ирония автора-аналитика, в зависимости от ситуации, может быть и горькой:
В свое время в 1996 году одного миллиона подписей против войны в Чечне хватило, чтобы ее остановить. Сегодня трех миллионов подписей «мало», чтобы остановить войну против отечественного образования и собственного народа (НГ. 5.09.08).
Разумеется, не каждое ироническое употребление порождает противоположный смысл, раскрывающий подлинную суть каких-либо явлений или фактов. Во многих случаях данный стилистический прием также служит выражением отрицательной оценки, не имея никакого отношения к антонимии. Так, эмоционально-оценочные коннотации часто возникают в результате языковой игры, нередко построенной с помощью лингвистических и нелингвистических средств. Типичный пример - название статьи, посвященной выборам мэра в одном из городов России:
БезМЭРно благодарен (НГ. 28.01.07)
Графический окказионализм, новизна которого достигается контаминацией и одновременно игрой шрифтов, выражает незлобивую, мягкую иронию, хотя, конечно, трансформированная этикетная формула, вынесенная в заголовок газетного материала, заключает в себе критику. Мягкой иронии можно противопоставить иронию едкую, язвительную, уничижительную. Интересно заметить, что именно такая ирония создается под видом похвалы, выраженной с помощью положительно-оценочной лексики. Замена положительной оценки на отрицательную происходит благодаря использованию определенных стилистических приемов. Например, пейоративная оценка, характеризующаяся уничижительной коннотацией, возникает в результате эмоционального удлинения гласного или согласного звука:
Гер-р-рой нашего времени Каждый будний день на Первом канале появляется народный целитель Малахов и заставляет народ пить керосин (НГ. 25.12.06).
Ироническая экспрессия становится особенно заметной, когда автор обыгрывает словообразовательную структуру языковых единиц, используя для этого не только окказиональные способы, но и узуальные:
Фиг. катание
На чемпионате Европы по самому «нашему» виду спорта Россия не выиграла «золота». Такого закономерного провала еще не было (НГ. 29.01.07).
На наш взгляд, повтор окказиональной оценочной структуры ярко отражает коммуникативные намерения спортивного обозревателя - подчеркнуть сходство ситуаций, весьма необычных для российского фигурного катания, которое раньше всегда добивалось больших успехов на разных чемпионатах, а сегодня испытывает кризис, что
дает повод для иронической насмешки. Критическое отношение автора к нетипичной ситуации выражается путем усечения одного из компонентов словосочетания, являющимся названием вида спорта, которое само по себе не содержит коннотаций. Но в результате сокращения составного наименования, сопровождающегося графической актуализацией, появля-ется имплицитная оценка, ибо первый компонент индивидуальностилистического неологизма оказывается созвучным жаргонному слову, обозначающему что-либо плохое, вызывающее неодобрение.
Широкое распространение окказиональных речевых единиц, обладающих ироническими оттенками, ставит вопрос о соотношении иронии и литературно-языковой нормы. Наш анализ показывает, что многие авторы, в том числе и газетные обозреватели, преднамеренно нарушают литературную норму с целью развенчания того, что, на их взгляд, заслуживает критики. Так, ненормативные грамматические формы, обладающие разговорно-просторечной окраской, убедительно свидетель-ствуют о критически насмешливом отношении автора к адресату иронии. Негативную эмоциональнооценочную окраску ненормативных языковых единиц обычно усиливает стилистический контраст между объектом иронии и формой ее выражения. В качестве иллюстрации приведем пример диалогической иронии, которая служит острым и весьма находчивым ответом на реплику президента Латвии Вике Фрайберги, оскорбившую не только наших ветеранов Великой Отечественной войны, но и всех россиян:
Эта высокопоставленная дама через губу поведала миру, что русские на 9 Мая в Латвии пьют водку и закусывают воблой, разложенной на газетке. Мы ничего не имеем против водки и даже газетки. Но вот вобла... Этот воспитательный морепродукт россиянин употребляет под холодное пивко. А под водочку тот же россиянин трескает рижские шпроты...(Ком. правда. 12.02.05).
Несмотря на то, что журналист маскирует свое «притворство», надевая маску учтивого человека (латвийского президента он иронично называет высокопоставленной дамой), стиль его послания демонстрирует презрительно-насмешливое отношение к главе государства. Своего рода кульминацией этого иронического комментария выступает реплика автора, вынесенная в заглавие: Получите воблу, госпожа президентша!
Анализ показывает, что источником иронии часто служит стилистическая неоднородность, свойственная тому или иному фрагменту текста. Так, на фоне книжных слов, служащих лексической основой рассуждения на общественно значимые темы, появление языковых единиц с разговорной и просторечной окраской вызывает стилистический эффект неожиданности, который во многих случаях сопровождается иронией. Например, размышляя об актуальной нравственной проблеме современного общества, обозреватель С.Рассадин вспоминает беседу Эльдара Рязанова с Б.Н.Ельциным, еще молодым президентом: Рязанов рискнул спросить: Вот вы, Б.Н., выступали против привилегий, а теперь живете на даче, - как это понимать? И Ельцин ответил сумрачно: Да, власть развращает.
Тогда откровенный ответ вызвал приступ симпатии (гляди, понимает!!!), как теперь догадываюсь, обидный, делающий для представителя высшей власти нравственную скидку (НГ. 28.08.08).
Высокоэмоциональная вставная конструкция по форме является стилизацией под народную речь, а по сути - иронической оценкой изложенной ситуации, что следует из дальнейшего комментария автора, который, не разделив народного ликования, назвал его «приступом симпатии».
Интересно заметить, что ирония автора-аналитика бывает как явной, так и скрытой, понять которую способен образованный читатель. Например, мнение о том, что мы живем в эпоху безвременья, С.Рассадин подтверждает весьма нестандартным аргументом: наш гениально чуткий к порче язык и тот выдает неспособность чувствовать, прямо видеть, глядя на мир косо и сбоку: «видим о том», «понимаем о том», «любим о том?.. (НГ.
8.09.08).
В этих речевых ошибках сконцентрирована проблема не только культуры речи, связанная с построением глагольных словосочетаний, но и проблема всего общества, выбирающего «как бы» (что тоже свидетельствует об утрате способности прямо изъясняться) вместо на самом деле.
По всей видимости, ирония стала неотъемлемой чертой современной публицистики еще и потому, что современная эпоха полна противоречий и парадоксов, когда, например, успехи российской сборной по футболу отождествляются с верностью политического курса, а тренер команды возносится на недосягаемую высоту, так что становится кумиром общества. По этому поводу обозреватель Ю.Рост с сожалением восклицает: «Ах, Хилдинг, Хилдинг!», а затем «вносит» свои предложения по возвеличиванию «кумира»: Может, его в «Единую Россию» принять да в Думу?! Там спортсменов довольно, а тренера хорошего нет. Или председателем правительства? Будет порядок, класс и грамотные замены (НГ.
23.06.08). Приведенный фрагмент авторского рассуждения показывает, что текстовая ирония реализуется не только в повествовательных предложениях, но и вопросительных, форма которых усиливает эффект насмешки.
Таким образом, аналитические тексты современной прессы убедительно свидетельствуют о том, что ирония является речевой стратегией, направленной на критику, а порой и дискредитацию кого- или чего-либо. В процессе авторского рассуждения активно используются разные виды иронии, которые, взаимодействуя между собой, формируют как стиль определенного текста, так и стиль самой эпохи, неразрывно связанный с усилением личностного начала.
Примечания:
1. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи: Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. СПб., 1999. 320 с.
2. Тертычный А.А. Ирония - извилистый путь к истине // Журналист. 2004. № 3.
3. Сурикова Т.И. Язык журналистики-97: Обзор направлений исследования // Вестник МГУ. Сер. 10. Журналистика. 1999. № 1.
4. Шостак М.И. Ироничный журналист // Журналист. 1999. № 5-6.
5. Солганик Г.Я. О новых аспектах изучения языка СМИ // Вестник МГУ. Сер. 10. Журналистика. 2000. № 3.
6. Клушина Н.И. Язык публицистики: константы и переменные // Русская речь. 2004.
№ 3.
7. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. 607 с.
8. Ермакова О.П. Ирония и ее роль в жизни языка. Калуга, 2005. 204 с.
