CC BY
42
Оригинальная статья
УДК 81'42+81'27+81'38
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-75-86
Иронические комментарии в публичном дискурсе российских дипломатов
К.М. Шилихина
Воронежский государственный университет, 394018, Воронеж, Российская Федерация, Университетская пл., 1; ORCID ID: 0000-0002-2478-7296; Scopus Author ID: 57191382860; Researcher ID: I-4066-2013
Резюме: в статье обсуждается использование иронии в современном публичном дипломатическом дискурсе. Цель исследования - описать функции иронии в дипломатической коммуникации и показать, как иронические комментарии влияют на коммуникацию на межгосударственном уровне. В качестве эмпирического материала в работе используются фрагменты выступлений российских дипломатов и официальных представителей Министерства иностранных дел РФ, а также их публикации и комментарии в социальных сетях. Традиционно дипломатический дискурс осуществляется на основе дипломатического протокола и в идеале должен следовать требованиям эксплицитности, аргументированности и минимальной эмотивности. В то же время важным свойством этой сферы коммуникации является состязательность (атональность), которая связана с отстаиванием интересов государства на международной арене и проявляется в эксплицитной конкуренции различных точек зрения. Исследование позволяет говорить о том, что в современном дипломатическом дискурсе нередки случаи отступления от дипломатического протокола, когда говорящие используют иронию как способ выражения имплицитной критической оценки. Ирония сопутствует эксплицитным критическим оценкам событий или действий дипломатов других государств и, как правило, появляется там, где наблюдается обострение международных отношений. Говорящие используют такие тактики создания иронии, которые максимально облегчают ее распознавание адресатом. Поскольку цель иронических комментариев - показать несостоятельность позиции оппонентов, ирония позволяет говорящему не только выразить критическую оценку их высказываний или действий, но и продемонстрировать превосходство излагаемой точки зрения на события. Также ирония может быть интерпретирована как сигнал разочарования от дипломатической неудачи. В условиях межкультурной коммуникации на государственном уровне ирония нарушает не только требования дипломатического протокола, но и принцип вежливости, поэтому ее можно считать инструментом конфронтативной агональности, которая не предполагает конструктивного диалога.
Ключевые слова: дипломатия, публичный дипломатический дискурс, ирония, дискурсивная практика, конфронтация, агональность, критическая оценка.
Для цитирования: Шилихина К.М. Иронические комментарии в публичном дискурсе российских дипломатов. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2021. №3. С. 75-86.
* © Шилихина K.M., 2021.
This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License https://creativecommons. org/licenses/by/4.0/
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-75-86
Ironic Comments in the Public Discourse of Russian Diplomats
Ksenia M. Shilikhina
Voronezh State University, 1 University sq., Voronezh, Russian Federation, 394018; ORCID ID: 0000-0002-2478-7296; Scopus Author ID: 57191382860; Researcher ID: I-4066-2013
Abstract: the paper discusses the use of irony in modern public diplomatic discourse. The aim of the study is to describe the functions of irony in diplomatic communication and to show how ironic comments affect communication at the international level. The research is based on the speeches by Russian diplomats and official representatives of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, as well as their publications and comments in social networks. Diplomatic discourse is carried out on the basis of diplomatic protocol and, ideally, should follow the requirements of explicitness, argumentativeness, and minimal emotionality. At the same time, an important property of this sphere of communication is competitiveness (agonality), which is associated with defending the interests of the state on the international level and manifests itself in the explicit competition of various points of view. The study suggests that in modern diplomatic discourse, there are frequent cases of deviations from the diplomatic protocol, when speakers use irony as a way of expressing an implicit critical assessment. Irony accompanies explicit critical assessments of events or actions of diplomats of other states and, as a rule, appears where there is an aggravation of international relations. Tactics used by the speakers to create irony make it easy for the addressee to recognize it. Since the purpose of ironic comments is to show the inconsistency of the opponents' position, irony allows the speaker not only to express critical assessment of their statements or actions, but also to demonstrate the superiority of the stated point of view on events. Alternatively, it can be a sign of disappointment due to a diplomatic loss. In the context of intercultural communication at the state level, irony violates not only the requirements of diplomatic protocol, but also the principle of politeness, so it can be viewed as an instrument of confrontational agonality, which does not imply a constructive dialogue.
Keywords: diplomacy, public diplomatic discourse, irony, discursive practice, confrontation, competitiveness, critical evaluation.
For citation: Shilikhina K.M. Ironic Comments in the Public Discourse of Russian Diplomats. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2021, no 3, pp. 75-86 (In Russ.).
Введение
Дипломатический дискурс - одна из областей межгосударственного и, следовательно, межкультурного взаимодействия, который следует рассматривать как часть политического дискурса, который существует не внутри отдельного государства, а на международной арене. На протяжении столетий дипломатическая коммуникация оставалась одной из самых закрытых сфер коммуникации: несмотря на то, что дипломатия обеспечивает межгосударственное взаимодействие, в течение достаточно долгого времени широкая аудитория не имела доступа к информации о том, что происходит в дипломатических ведомствах [1].
В современном мире дипломатический дискурс становится все более публичным, поскольку для информирования общества о внешней политике государства используются самые разные медиа [2]. Публичный дипломатический дискурс доступен в различных форматах и жанрах, как официальных (например, на сайтах Министерства иностранных дел или Постоянного представительства РФ при ООН),
так и неофициальных (например, на личных страницах дипломатов или представителей дипломатических ведомств в социальных сетях). Официальные сайты дипломатических служб, где публикуются тексты заявлений или выступлений дипломатов, являются частью «...общегосударственных усилий по формированию в иностранных государствах и международном общественном мнении позитивного имиджа нашей страны. Состязание на информационном поле стало в наше время одним из важных средств борьбы за место и роль страны в мировой политике» [3: 148]. Личные аккаунты представителей дипломатических организаций могут содержать как комментарии международных событий, так и личную информацию. И. Менор отмечает, что, в случае использования официальных каналов распространения информации в интернете, нормы, ценности и логика организации компьютерно-опосредованной коммуникации в социальных сетях влияют на дипломатический дискурс, в частности, позволяют использовать юмор [4]. Однако в любом случае высказывания дипломатов, касающиеся внешнеполитической деятельности, отражают не их личную точку зрения, а позицию государства.
В исследованиях по дипломатии отмечается состязательный характер дипломатической коммуникации: задача дипломатов заключается в отстаивании интересов того государства, которое они официально представляют [3; 5]. Как правило, каждое государство заинтересовано в отстаивании своих интересов, поэтому в дипломатическом дискурсе представлены конкурирующие точки зрения, а люди, представляющие их, используют такие языковые средства, которые, с одной стороны, должны делать сообщения максимально информативными, но с другой стороны, позволять выражать оценку событий и действий конкурентов.
Выражение оценки в дипломатическом дискурсе, как правило, осуществляется эксплицитно - это обеспечивает однозначную интерпретацию дипломатических заявлений и комментариев, что особенно важно в конфликтных ситуациях. Однако в последние годы в дипломатической коммуникации нередки случаи, когда оценка выражается имплицитно.
Цель статьи
В данной статье речь пойдет об использовании иронии в дипломатической коммуникации. Цель статьи - показать, что, хотя ирония не «вписывается» в дипломатический протокол, она используется в публичном дипломатическом дискурсе как инструмент, усиливающий агональность (состязательность) и позволяющий говорящему либо продемонстрировать собственное превосходство над оппонентом, либо выразить разочарование результатами дипломатического диалога.
Обзор литературы
Необходимо отметить, что, благодаря публичности, современный дипломатический дискурс постепенно становится объектом внимания отечественных лингвистов. Помимо анализа лексических особенностей дипломатических выступлений с точки зрения их аксиологических свойств [6], анализируются языковые характеристики сообщений, которые дипломаты публикуют в социальных сетях [2], особенности идиолекта отдельных дипломатов [1; 5]. Отметим, что эмотивность дипломатического дискурса также привлекает внимание исследователей, в том числе делаются попытки проанализировать возможности использования иронии в официальной дипломатической коммуникации [5]. Однако, справедливости ради, заметим, что в указанной работе, наряду с анализом нескольких случаев использования иронии, рассматриваются и другие языковые средства создания эмотивности в речи дипломата. Что касается зарубежных исследователей, их внимание сосредоточено преимущественно на анализе шуток и анекдотов в речи дипломатов [7; 8]. Такие исследования также делают акцент на изменении речевого поведения современных политиков и дипломатов, на появлении юмора как инструмента воздействия на аудиторию и политических оппонентов в официальных выступлениях.
Методы исследования
В качестве эмпирического материала в исследовании были использованы тексты статей и стенограммы пресс-конференций, опубликованные на официальных сайтах Министерства иностранных дел Российской Федерации и постоянного представительства Российской Федерации при ООН, а также публикации в социальных сетях (Facebook, Twitter, Telegram), сделанные представителями МИД, в частности, пресс-секретарем министерства Марией Захаровой. В исследовании использовались методы семантического и дискурсивного анализа, которые позволяют выявлять иронические фрагменты и определять потенциальный эффект от использования иронии в дипломатической коммуникации.
В качестве единицы анализа в исследовании используется речевое действие в конкретной ситуации [9]. Признаками речевого действия в публичном дипломатическом дискурсе являются его тематическое
единство (выступление, заявление или публикация в социальной сети посвящены определенной теме или событию), наличие коммуникативной интенции (например, проинформировать / выразить оценку события / подтвердить приверженность определенной позиции / обозначить интересы государства), наличие определенной риторической структуры, использование определенного канала коммуникации (в нашем исследовании таким каналом является Интернет).
Результаты и дискуссия
Прежде чем мы перейдем к непосредственному анализу иронии в публичном дипломатическом дискурсе, кратко охарактеризуем свойства данной сферы институциональной коммуникации, которые способствуют либо препятствуют появлению иронии.
1. Дипломатический дискурс: краткий обзор основных характеристик
В широком смысле дипломатия - это умение управлять человеческими взаимоотношениями, как на межличностном, так и на межгрупповом уровне. Как отмечают исследователи, даже самое простое взаимодействие между группами людей влечет за собой возникновение дипломатии [10; 11]. В любом дипломатическом дискурсе обозначаются границы между различными группами людей. Важно, что эти границы не являются постоянными: международная интеграция может сменяться отношениями дезинтеграции, границы могут расширяться или сжиматься. Интересы групп могут совпадать, но могут также противоречить друг другу. Профессиональная дипломатия - наивысший уровень межкультурной коммуникации, на котором обсуждаются наиболее острые проблемы, поэтому дипломатический дискурс по умолчанию предполагает существование нескольких конкурирующих точек зрения. Непосредственные участники дипломатического дискурса - работники дипломатических служб, которые представляют правительства своих государств и, шире, народы, живущие в этих государствах.
К официальным дипломатическим заявлениям предъявляются достаточно строгие требования - такие тексты должны быть максимально эксплицитны и иметь достаточно строгую аргументативную структуру. Эксплицитным должно быть не только изложение фактов и политической позиции, но и выражение оценки событий и действий участников дипломатических отношений. Еще одно немаловажное требование - сниженная эмотивность. В условиях состязательности невыраженность эмоций снижает конфликтогенность коммуникации. Тем не менее именно атональность не позволяет участникам дипломатического дискурса быть полностью беспристрастными. Необходимость найти баланс между беспристрастностью и оценочностью определяет выбор языковых средств, которыми пользуются дипломаты в своих выступлениях. Характеризуя языковые средства, которыми пользуются дипломаты в своих выступлениях, исследователи также отмечают наличие многочисленных устойчивых клише, которые позволяют выражать оценку происходящих событий, при этом оставаясь в рамках требований дипломатического протокола [6].
Баланс между рациональным и эмоциональным в публичной дипломатии постоянно нарушается в ситуациях обострения межгосударственных отношений. Конфликтный характер взаимодействия обычно отражается в обилии лексики с отрицательной коннотацией. В качестве примера приведем начало комментария о ситуации на Украине, прозвучавшего в ходе брифинга официального представителя МИД России М.В. Захаровой 9 июля 2021 года:
«Продолжает вызывать беспокойство ситуация на Украине. По-прежнему пробуксовывают переговоры по урегулированию конфликта в Донбассе. 6 и 7 июля с. г. в онлайн-режиме прошли заседания Контактной группы и ее рабочих подгрупп, которые вновь завершились «нулевым» результатом. Главная причина - позиция украинской делегации, которая стала еще более деструктивной, чем на предыдущих встречах, хотя казалось бы, куда уже больше» [12].
Критическая оценка ситуации создается не только благодаря клишированным конструкциям (продолжает вызывать беспокойство...), но и за счет того, что высказывание насыщено лексикой с отрицательной коннотацией (пробуксовывают, «нулевой»результат, деструктивная позиция). Кроме того, оппонентам сразу отводится роль виновников дипломатической неудачи.
Характеризуя тупиковый характер ситуации с переговорами, далее М.В. Захарова сказала:
«Чтобы отвлечь внимание от собственного саботажа Минских соглашений, украинские представители выступают в публичном пространстве с откровенно провокационными заявлениями. Недавно один из членов делегации Украины в Контактной группе А.Арестович заявил, что достигнутые в Минске договоренности якобы не носят обязывающего характера и являются лишь доброй волей сторон. По его словам, в 2015 г. Совет Безопасности ООН не утвердил, а лишь «приветствовал» минский «Ком-
плекс мер» как некую «дорожную карту». Это не первое удивительное «открытие» наших украинских коллег, но яркое. Удивляет также, с какой стати украинские коллеги перевели четко обозначенные на официальных языках ООН обязательства как «приветствие». Хотела бы, цитируя резолюцию 2202, привести в пример слова и выражения, которые там до сих пор к удивлению украинской делегации, записаны. Там написано именно «одобряет», а не «приветствует» - "endorses" (англ.), также это зафиксировано на французском, испанском, арабском, китайском языках, если им недостаточно русского. Украинская делегация посягнула на нормы международного права не только в своей трактовке, а в введении в заблуждение собственной общественности на предмет языка резолюции СБ» ООН [12].
Данный фрагмент интересен не только обилием оценочной лексики (саботаж, посягнула на нормы международного права, введение в заблуждение), но и присутствием других языковых маркеров конфликта: это и ксенопоказатель якобы и неопределенное местоимение некая, с помощью которых позиция оппонентов маркируется как недостоверная, и разговорная конструкция с какой стати, которая отвергает точку зрения украинских дипломатов. Кроме того, в выступлении официального представителя МИД России используется еще один способ имплицитного выражения отрицательной оценки - это ирония. Высказывание «Это не первое удивительное "открытие" наших украинских коллег, но яркое», комментарий к удивлению украинской делегации - это примеры иронической оценки происходящего.
Казалось бы, ирония несовместима с требованиями дипломатического протокола и не может быть использована в официальном дипломатическом общении. Однако анализ выступлений и официальных заявлений дипломатов позволяет говорить о том, что приведенный выше пример выступления М.В. Захаровой не является исключением. Несмотря на то, что ирония является потенциальным триггером конфликта, она стала компонентом, который постоянно присутствует в российском дипломатическом дискурсе последних лет.
Дальнейший анализ конкретных примеров иронии в дипломатическом дискурсе нацелен на поиск ответов на следующие вопросы: что заставляет российских дипломатов использовать потенциально конфликтогенную дискурсивную практику иронии в официальной и неофициальной профессиональной коммуникации? Какие способы создания иронии используются и какой потенциальный прагматический эффект может дать ирония в межгосударственном общении?
2. Ирония в публичном дипломатическом дискурсе российских дипломатов
В последние годы исследователи дискурса отмечают такие тенденции как размывание границ приватности и публичности, экспансия демонстративности, а также стремление к карнавализации общения [13; 14]. Очевидно, именно этим объясняется проникновение иронии в те сферы дискурса, где ранее выражение иронического отношения было невозможно. Особенно интересны случаи регулярного появления иронии в институциональном дискурсе, который традиционно отличался достаточно высокой степенью структурированности и формальной ригидности [13; 15]. Как отмечает П. Серрацино-Инглот, для того чтобы люди начали использовать юмор и иронию в институциональной коммуникации, необходимы два условия: во-первых, данная сфера коммуникации должна быть потенциально конфлик-тогенна, а, во-вторых, что-то в текущей ситуации должно пойти не так, и юмор будет использоваться для того, чтобы сгладить ситуацию [16]. Дипломатический дискурс отличается состязательностью, поскольку международные отношения на государственном уровне направлены прежде всего на отстаивание собственных интересов конкретных государств. Состязательность (агональность) как коммуникативный феномен проявляется в стремлении установить свое превосходство над оппонентом с целью дальнейшего контроля действий соперника [17]. Е.И. Шейгал и В.В. Дешевова предлагают выделять два вида агональности: конфронтативную агональность (по сути, это конфликт в наиболее явном виде, связанный с проявлением негативных эмоций и агрессией) и атональность дискуссионную, целью которой является установление истины в споре [17]. Используя данную таксономию, проанализируем высказывания российских дипломатов с точки зрения этих двух видов агональности.
Обсуждение иронии как инструмента создания агональных отношений начнем со случаев ее использования в официальном публичном дипломатическом дискурсе российских дипломатов. Отметим, что данные сообщения представляют информацию о деятельности МИД и Представительства РФ при ООН для тех, кто интересуется внешней политикой государства, и адресованы преимущественно русскоязычной аудитории.
Обратимся к официальным каналам распространения информации о международной деятельности Российской Федерации - сайтам МИД России и Постоянного представительства России при ООН.
Первый фрагмент опубликован на официальном сайте МИД России - это часть стенограммы брифинга официального представителя министерства М.В. Захаровой от 1 июля 2021 года. Комментируя требования Чехии к России выплатить компенсации за взрывы в Врбетице, она заявила:
Российское посольство в Праге получило чешскую ноту, в которой наши партнеры, отмахнувшись от каких-либо юридических процедур и даже не пытаясь подкрепить фактами звучавшие из уст официальных лиц различного калибра безосновательные обвинения, выдвинули абсурдные требования о возмещении Россией «причиненного международным противоправным деянием вреда». Новое слово в международном праве. Не уверена, что оно разумное, но термин интересный [18].
Баланс «рациональное У8. эмоциональное» в данном речевом действии смещен в сторону эмоционального компонента. Негативная тональность речевого действия создается как эксплицитно, благодаря высокой концентрации лексики с негативной коннотацией (отмахнувшись, безосновательные обвинения, не пытаясь подкрепить фактами), так и имплицитно, за счет иронических комментариев события. Критическая оценка формулировки требований чешской стороны выражена через «каноническую» иронию, когда за внешней положительной оценкой скрывается порицание, при этом ирония служит маркером конфронтативной атональности, поскольку номинация «новое слово» и эпитет «интересный» выражают оценку и не предполагают дальнейшего обсуждения.
Применительно к конфликту с Чехией данное речевое действие - не единственное. Комментируя заявления чешских официальных лиц по делу о взрывах в Врбетице на брифинге в МИД 9 июля 2021 года, М.В. Захарова заявила:
Хотела бы сказать несколько слов о новых «откровениях» главы МВД, первого вице-премьера Правительства Чехии Я. Гамачека. Он делает раз за разом искрометные заявления, которые удивляют все больше и больше [12].
В приведенном фрагменте ироническое отношение к оппонентам маркируется по меньшей мере дважды: нетривиальной коллокацией искрометные заявления и номинацией откровения, которая выделена кавычками, чтобы читателям было легче распознать ироническую интенцию.
В комментариях конфликтной ситуации с чешскими властями ирония используется последовательно, причем для создания иронии используются тактики, которые позволяют адресатам сообщения легко распознать ироническую интенцию говорящего. Цель иронии - понизить авторитет оппонентов, показав несостоятельность их позиции, ее несоответствие международным стандартам дипломатии.
Еще один многолетний международный конфликт - с Украиной - также часто комментируется на брифингах. И, как и в ситуации с Чехией, комментарии включают неоднократные случаи использования иронии. На брифинге 10 июня 2021 года в МИД России М.В. Захарова дала следующий комментарий:
Обратили внимание на недавнее высказывание Л.М. Кравчука о Донбассе как о «раковой опухоли», причем со ссылкой на классика украинской литературы О. Гончара, который после распада Союза и обретения страной независимости резко перекрасился в ярого националиста и русофоба. Но при всей его нелюбви и даже ненависти к Донбассу, как показывают опубликованные после его смерти дневники, в такой формулировке своего негативного отношения к донбассцам он не высказывал. Мы их, по крайней мере, не нашли.
Так что оставляем авторство этого «высокохудожественного сравнения» на совести самого главы украинской делегации в Контактной группе по урегулированию ситуации на Украине и его первого зама А. Резникова ... [19].
Приведенный фрагмент содержит ироническую номинацию «высокохудожественное сравнение». В стенограмме в качестве графического сигнала иронии используются кавычки, которые показывают, что это словосочетание не следует понимать буквально. Ирония повышает конфликтность речевого действия, насыщенного лексикой с отрицательной коннотацией, и служит дополнительным маркером конфронтативной агональности.
Ирония встречается не только в официальных выступлениях М.В. Захаровой, но и в текстах заявлений Постоянного Представительства России при ООН. Так, в заявлении для прессы в связи с обвинениями в адрес российских инструкторов в ЦАР, опубликованном на сайте Представительства, говорится:
Приведенные «факты» и «свидетельства» не выдерживают никакой критики. Все они разбиваются о представленные нами контрдоводы и опровержения, в том числе в ходе обсуждения документа в санк-ционном комитете. Однако они были полностью проигнорированы. Американская делегация предпочла от озвученных нами фактов просто отмахнуться. Если так пойдет дальше, то санкционный комитет
по сути превратится в «клуб сплетников». Наших американских коллег это, похоже, совершенно не смущает: главное, чтобы эксперты делали «правильные» (т.е. выгодные для Вашингтона) выводы [20].
Ирония распознается достаточно легко - и номинация «клуб сплетников», и эпитет «правильные» заключены в кавычки, что указывает на необходимость их небуквального понимания.
Еще один пример текста, в котором присутствуют иронические комментарии, - статья Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова «О праве, правах и правилах», опубликованная на сайте Постоянного Представительства России при ООН. Приведем два фрагмента из этой статьи:
От расшифровки своих «правил» Запад тщательно уходит, как и от вопросов о том, зачем они нужны, если есть тысячи инструментов международного права, под которыми все подписались и которые содержат чёткие обязательства государств и транспарентные механизмы проверки их исполнения. «Прелесть» западных «правил» - именно в отсутствии конкретики: как только кто-то поступает вопреки воле Запада, тот мгновенно голословно заявляет о «нарушении правил» (предъявлять факты не станет) и объявляет о своем «праве «наказывать» нарушителя [21].
Как и в случае с брифингами М.В. Захаровой, ироническая номинация маркируется кавычками, в результате ее легко интерпретировать классическим способом «от противного». Далее в статье комментируется тема конфликтных отношений России с США:
Обозреватели подметили, что США - самим фактом российско-американского саммита в Женеве - как бы дали зеленый свет этой инициативе, но прибалты с поляками пресекли «самодеятельность» Берлина и Парижа (а послов Германии и Франции в Киеве вызвали в МИД Украины объясниться по поводу этой «самодеятельности») [21].
Очевидно, что выбор иронической номинации в данном тексте - это хорошо продуманный риторический ход, позволяющий дипломату указывать на несостоятельность действий представителей других государств. Кроме того, во втором отрывке присутствие иронии может быть интерпретировано как маркер недовольства действиями оппонентов, которые привели к дипломатической неудаче.
Если выступления на брифингах и тексты статей и официальных заявлений - это подготовленные речевые действия, в которых использование иронии является заранее продуманным риторическим ходом, то в ответах на вопросы журналистов ирония возникает спонтанно. Приведем пример такой иронии. На брифинге 21 ноября 2019 года М.В. Захаровой был задан следующий вопрос:
Как Вы прокомментируете заявление правительства Сербии о том, что ситуация серьезная? Ответ: это очень серьезное заявление о том, что ситуация серьезная. Ничего не могу тут дополнить. Это одно из самых серьезных заявлений о том, что ситуация серьезная. А в остальном мы несерьезными делами занимаемся? [22].
Многократное повторение прилагательного серьезный и риторический вопрос, которым завершается высказывание, являются маркерами иронии. В данном случае, однако, ирония направлена не на оппонентов, а на журналиста, задавшего вопрос, ответ на который представляется очевидным. Такая ирония также является сигналом состязательности; кроме того, она служит маркером прекращения общения по обсуждаемой теме.
Далее посмотрим на то, как ирония используется в неофициальной коммуникации дипломатов. И здесь наиболее ярким примером являются аккаунты Марии Захаровой на Facebook и Telegram, в которых сообщения личного характера перемежаются комментариями политических событий, причем сообщения, имеющие отношение к дипломатии, часто публикуются в обеих соцсетях. Пример такой публикации - пост на Facebook и в Telegram от 2 июля 2021 года: Зеленский: «Мы точно не один народ» (интервью агентству Интерфакс-Украина, 1 июля 2021) Зеленский: «Мы один народ» (интервью «Муниципальной газете», 18 апреля 2014) В том же интервью 2014 года Зеленский сказал, обосновывая свою мысль об одном народе украинцев с русскими: «Мы же не идиоты!»
Очевидно, за 7 лет многое изменилось [23].
Комментарий к словам президента Украины побуждает читателя «достроить по аналогии» предполагаемое высказывание для интервью В. Зеленского. Такая ирония легко распознается аудиторией, ее уничижительный характер позволяет говорить о достаточно агрессивном отношении к оппоненту. Характерно, что один из пользователей в своем комментарии назвал пост «хамством от МИДа», т. е. исходный текст воспринимается не как личная точка зрения М.В. Захаровой, а как официальная позиция министерства.
Ирония используется и для комментариев, касающихся взаимоотношений России с США и странами Евросоюза. Так, комментируя скандал с немецкими солдатами в Литве, М.В. Захарова, ссылаясь на свое выступление на брифинге по этой теме, добавляет новый комментарий:
Сегодня на брифинге прокомментировала скандальный сюжет с немецкими военнослужащими в Литве. Но хочется добавить.
Вкратце. Весной этого года расквартированные в Литве военнослужащие Бундесвера устроили пьяный дебош, при этом выкрикивали расистские лозунги, не брезговали гендерным шовинизмом и сексуальным насилием. Литовцы вызвали военную полицию, дело постарались «замять». Но не получилось...
Министр обороны А. Крамп-Карренбауэр в своих нелепых оправданиях назвала поведение «ошибочным» и посетовала, что инциденты наносят ущерб репутации вооруженных сил Германии. Это заботит руководителя оборонного ведомства больше всего? Не тот факт, что под ее руководством служат нацисты? Напомним, что это та самая Аннегрет Крамп-Карренбауэр, которая на днях заявила об «интеллектуальном и военном превосходстве» немецкой государственности.
Мощное превосходство, не спорю [23].
Ирония в комментарии, которым завершается описание ситуации, построена как «эхо», воспроизводящее высказывание немецкого министра обороны в новом контексте. Поскольку контекст явно негативный, положительная оценка легко меняется на отрицательную.
Еще одна публикация М.В. Захаровой в соцсетях строится по той же риторической схеме: сначала идет описание ситуации, создавшей международный конфликт, затрагивающий интересы России, затем следует иронический комментарий:
Корпорация BBC опубликовала фрагменты секретных документов о проходе британского эсминца Defender у Крыма. В них говорится, что Великобритания приняла решение о проходе своего эсминца у берегов Крыма, желая продемонстрировать поддержку Украины и показать, что Лондон не боится пользоваться водами, которые считает украинскими.
В Минобороны Великобритании уже признали факт потери секретных документов. Предположительно, они принадлежат высокопоставленному чиновнику британского Минобороны, а нашел их, по сообщению BBC, случайный прохожий у автобусной остановки в графстве Кент на юго-востоке Англии 22 июня.
На деле Лондон продемонстрировал очередную провокацию и порцию вранья для ее прикрытия. Агенты 007уже не те.
А теперь вопрос-загадка для британского парламента: зачем нужны «русские хакеры», если есть британские автобусные остановки? [24].
Данный комментарий, построенный в виде риторического вопроса, пародирует жанр абсурдного анекдота, в котором две части вопроса оказываются некогерентными, поскольку не связаны между собой ни логически, ни семантически, и благодаря этой некогерентности возникает юмористический эффект. В ситуации политического конфликта аллюзия к абсурдному анекдоту может рассматриваться как способ показать абсурдность действий британской стороны в случае с утратой важнейших государственных документов, которые можно очень легко получить, не используя незаконно информационные технологии.
В следующем примере ирония адресована Украине и снова напоминает читателям о глубоком конфликте, который распространился не только на политические и экономические взаимоотношения, но и на сферу культуры:
Украина признала Филиппа Киркорова угрозой национальной безопасности. Как они узнали, что это наше оружие массового поражения, бьющее прицельно в сердца миллионов? [23].
Использование клишированных конструкций, характерных для обсуждения военных проблем, для называния поп-певца создает иронический эффект, который показывает нерациональность действия украинских властей.
Достаточно часто в постах М.В. Захаровой комментируются цитаты из сообщений различных информационных агентств, как правило, зарубежных. Такие комментарии, как правило, содержат более сложные тактики создания иронии, например, интертекстуальные отсылки, благодаря которым общая эмотивность речевого действия не так очевидна:
Администрация Байдена планирует на последней неделе июля начать эвакуацию афганцев, помогавших американским силам в этой стране, сообщило агентство Ассошиэйтед Пресс.
Вспомнился Жванецкий: «Отрегулировал. Всё вот так - хоть не приходи, полный порядок».
Такую демократию в Афганистане американцы отрегулировали, что хоть народ вывози. И не приходи. Всё вот так [24].
Цитата из текста М.М. Жванецкого в данном комментарии выполняет несколько функций: во-первых, она понятна тем, кто хорошо знаком с творчеством сатирика, следовательно, аллюзия к текстам писателя позволяет отделить «своих» от «чужих». Во-вторых, цитата переводит комментарий в non-bo-nafide модус, поэтому последующее «эхо» цитаты в комментарии относительно действий США в Афганистане однозначно воспринимается как ироническое.
В следующем посте ирония создается риторическими вопросами. С их помощью проводится параллель между протестными событиями на Кубе и во Франции и демонстрируются двойные стандарты, которые используют в своей внешней политике США применительно к противникам и к союзникам:
Белый дом заявил, что последние протесты на Кубе отразятся на дальнейшей политике США в отношении этой страны.
А как же последние протесты во Франции? Неужели не отразятся? Там такое месиво на улицах Парижа: баррикады, водомёты, слезоточивый газ, поджоги машин. Если бы не современные технические средства, настоящий День взятия Бастилии.
Неужели из Белого дома не видно? [24].
Данный пост интересен тем, что в нем комментируются события, не имеющие прямого отношения к жизни людей в России, однако для поддержания остроты конфликта между Россией и США дипломатам и политикам необходимо постоянно указывать на некорректные действия оппонента на международной арене.
Предложенные в данной статье примеры показывают, как в ситуациях международных конфликтов публичный дипломатический дискурс смещается в сторону эмоциональности, а ирония начинает использоваться в качестве маркера конфронтативной агональности.
Заключение
Анализ официальных сообщений, текстов статей и заявлений отечественных дипломатов, а также публикаций в личных аккаунтах в социальных сетях позволяет говорить об активном использовании иронии в публичном дипломатическом дискурсе российских дипломатов. Несмотря на возникающее противоречие между требованием максимальной эксплицитности дипломатических сообщений и им-плицитностью иронии, возможность ее использования в дипломатическом дискурсе исследователи объясняют повышенной агональностью коммуникации. Ирония сопутствует эксплицитным критическим оценкам событий или действий дипломатов других государств и, как правило, появляется там, где наблюдается обострение международных отношений.
Отступление от стандартных канонов аргументации в дипломатическом дискурсе делает иронию сигналом конфронтации в агональной коммуникации, поскольку она позволяет говорящему маркировать собственную авторитетность за счет понижения статуса оппонента. Кроме того, в силу того что ирония нарушает принцип вежливости, она не способствует конструктивному общению.
В результате проникновения иронии в дипломатию эмотивность публичного дипломатического дискурса повышается, ирония позволяет дипломатам и официальным представителям дипломатических ведомств отступать от требований традиционного дипломатического протокола и апеллировать к эмоциям аудитории. Поскольку ирония является конфликтогенной дискурсивной практикой, в дипломатическом дискурсе она «считывается» как сигнал конфронтации и отказа устанавливать доверительные отношения.
Если юмор объединяет, то ирония в межкультурной коммуникации на межгосударственном уровне разъединяет людей. В сообщениях, адресованных российским гражданам, ирония становится инструментом формирования общественного мнения, которое предполагает противостояние иным точкам зрения в конфликтных ситуациях. Обилие иронических комментариев - это признак кризиса в отношениях и способ дополнительно обозначить собственные политические интересы государства в межгосударственном конфликте.
Список литературы
1. Беляков М.В., Максименко О.И. Коммуникативно-эмотивные характеристики идиолекта дипломата. Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. 2020; 1(2):368-383.
2. Беляков М.В. Язык дипломатов в соцсетях. Актуальные проблемы лингвистики, переводоведе-ния, литературоведения, лексикографии, теории и практики обучения иностранным языкам (к юбилею Дж.Р.Р. Толкина). Сборник материалов Международной научной конференции. Москва: МГОУ, 2017: 47-50.
3. Дипломатическая служба. Под ред. А.В. Торкунова, А.Н. Панова. Москва: Аспект Пресс, 2017: 352.
4. Manor I. The Russians are laughing! The Russians are Laughing! How Russian Diplomats Employ Humour in Online Public diplomacy. Global Society. 2021; 35(1): 61-83. DOI: 10.1080/13600826.2020.1828299.
5. Беляков М.В. Ирония в дипломатической речи. Ученые записки Национального общества прикладной лингвистики. 2019; 4(28): 7-16.
6. Беляков М.В. Квантитативно-лингвоаксиологический анализ речей в Совете Безопасности ООН (русский дипломатический дискурс). Вестник Московского государственного областного университета (электронный журнал). 2020; 3: 221-237. Доступно по: www.evestnik-mgou.ru. Ссылка активна на 20.07.2021.
7. Brassett J., Browning C.S., Wedderburn A. Humorous States: IR, New Diplomacy and the Rise of Comedy in Global Politics. Global Society. 2021; 35(1): 1-7. DOI: https://doi.org/10.1080/13600826.2020.1828302
8. Chernobrov D. Strategic humour: Public diplomacy and comic framing of foreign policy issues. The British Journal of Politics and International Relations. 2021. Доступно по: https://journals.sage-pub.com/doi/abs/10.1177/ 136914812110 23958. Ссылка активна на 20.07.2021. DOI: https://doi. org/10.1177/13691481211023958
9. Карасик В.И. Языковые картины бытия. Москва: Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина, 2020: 468.
10. McConnell F., Moreau T., Dittmer J. Mimicking state diplomacy: The Legitimizing strategies of unofficial diplomacies. Geoforum. 2012; 43(4): 804-814.
11. Sharp P. Diplomatic Theory of International Relations. New York: Cambridge University Press, 2009: 345.
12. Брифинг официального представителя МИД России М.В. Захаровой, Москва, 9 июля 2021 года. Доступно по: https://www.mid.ru/press_service/spokesman/briefings/-/asset_publisher/D2wHa WMCU6Od/ content/id/4811091. Ссылка активна на 20.07.2021.
13. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Тенденции развития современного дискурса. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2021; 1: 14-31.
14. Шилихина К.М. Жанры-«двойники»: пародийные жанры в компьютерно-опосредованном дискурсе. Коммуникативные исследования. 2019; 6 (3): 810-826.
15. Кашкин В.Б. Введение в теорию дискурса. Москва: Восточная книга, 2010: 152.
16. Serracino-Inglot P. To joke or not to joke: a diplomatic dilemma in the age of Internet. Language and Diplomacy. Ed by J. Kurbalija and H. Slavik. Malta: DiploProjects, Mediterranean Academy of Diplomatic Studies, 2001: 21-37.
17. Шейгал Е.И., Дешевова В.В. Агональность в коммуникации: структура понятия. Вестник Челябинского государственного университета. 2009; 34 (172). Филология. Искусствоведение. 36: 145-148.
18. Брифинг официального представителя МИД России М.В. Захаровой, Москва, 1 июля 2021 года. Доступно по: https://www.mid.ru/press_service/spokesman/briefings/-/asset_publisher/D2wHa WMCU6Od/ content/id/4806019. Ссылка активна на 20.07.2021.
19. Брифинг официального представителя МИД России М.В. Захаровой, Москва, 10 июня 2021 года. Доступно по: https://www.mid.ru/press_service/spokesman/briefings/-/asset_publisher/D2wHa WMCU6Od/ content/id/4781270. Ссылка активна на 20.07.2021.
20. Постоянное Представительство Российской Федерации при ООН. Заявление для прессы в связи с обвинениями в адрес российских инструкторов в ЦАР. Доступно по: https://russiaun.ru/ru/news/ car0207. Ссылка активна на 20.07.2021.
21. Лавров С.В. О праве, правах и правилах. Доступно по: https://russiaun.ru/ru/news/article_280621. Ссылка активна на 20.07.2021.
22. Брифинг официального представителя МИД России М.В. Захаровой, Москва, 21 ноября 2019 года. Доступно по: https://www.mid.rU/web/guest/foreign_policy/news/-/asset_ publisher/cKNonk JE02Bw/ content/id/3908615. Ссылка активна на 20.07.2021.
23. Страница М.В. Захаровой на Facebook. Доступно по: https://www.facebook.com/ maria. zakharova.167. Ссылка активна на 20.07.2021.
24. Страница М.В. Захаровой в Telegram. Доступно по: t.me/MariaVladimirovnaZakharova/221. Ссылка активна на 20.07.2021.
References
1. Belyakov MV., Maksimenko OI. Communicative and emotive Characteristics of the Diplomatic Idiolect. RUDN Journal of Language Studies, Semiotics and Semantics. 2020; 1(2):368-383 (In Russ.).
2. Belyakov MV The Language of Diplomats in Social Networks. Contemporary Issues in linguistics, translation Studies, Literary Studies, Lexicography, Methods of Teaching Foreign Languages. Proceedings of the International Conference. Moscow: MGOU, 2017: 47-50 (In Russ.).
3. Diplomatic Service. Ed. by A.V. Torkunov, A.N. Panov. Moscow: Aspect Press, 2017: 352 (In Russ.).
4. Manor I. The Russians are laughing! The Russians are Laughing! How Russian Diplomats Employ Humour in Online Public diplomacy. Global Society. 2021; 35(1): 61-83. DOI: 10.1080/13600826.2020.1828299.
5. Belyakov MV Irony in Diplomatic Speech. Proceedings of the National Society of Applied Linguistics. 2019; 4(28): 7-16 (In Russ.).
6. Belyakov MV Quantitative and linguoaxiologic analysis of speeches in the UN Security Council (Russian Diplomatic Discourse). Bulletin of Moscow Region State University. 2020; 3: 221-237. (In Russ.). Available at: www.evestnik-mgou.ru. Accessed July 20, 2021.
7. Brassett J., Browning CS., Wedderburn A. Humorous States: IR, New Diplomacy and the Rise of Comedy in Global Politics. Global Society. 2021; 35(1): 1-7. DOI: https://doi.org/10.1080/13600826.2020.1828302.
8. Chernobrov D. Strategic humour: Public diplomacy and comic framing of foreign policy issues. The British Journal of Politics and International Relations. 2021. Available at: https://journals.sagepub.com/doi/abs/ 10.1177/136914812110 23958. Accessed June 20, 2021. DOI: https://doi.org/ 10.1177/13691481211023958
9. Karasik VI. Language images of being. Moscow: Pushkin State Russian Language Institute, 2020: 468 (In Russ.).
10. McConnell F., Moreau T., Dittmer J. Mimicking state diplomacy: The Legitimizing strategies of unofficial diplomacies. Geoforum. 2012; 43(4): 804-814.
11. Sharp P. Diplomatic Theory of International Relations. New York: Cambridge University Press, 2009: 345.
12. Briefing of the Official Representative of the Ministry of International Affairs M. Zakharova, Moscow, July 9, 2021. (In Russ.). Available at: https://www.mid.ru/press_service/spokesman/briefings/-/asset_publish-er/D2wHa WMCU6Od/content/id/4811091. Accessed June 20, 2021.
13. Karasik VI., Slyshkin GG. Modern Discourse Developmental Trends. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2021; 1: 14-31 (In Russ.).
14. Shilikhina KM. "Twin" Genres: Mock Genres in Online Discourse. Communicative Studies. 2019; 6 (3): 810-826 (In Russ.).
15. Kashkin VB. Introduction in Discourse Theory. Moscow: Vostochnaja kniga. 2010: 152 (In Russ.).
16. Serracino-Inglot P. To joke or not to joke: a diplomatic dilemma in the age of Internet. Language and Diplomacy. Ed by J. Kurbalija and H. Slavik. Malta: DiploProjects, Mediterranean Academy of Diplomatic Studies, 2001: 21-37.
17. Sheigal EI., Deshevova VV. Agonality in Communication: The Structure of the Concept. Proceedings of Chelyabinsk State University. Series: Philology. Art Studies. 2009; 34 (172): 145-148 (In Russ.).
18. Briefing of the Official Representative of the Ministry of International Affairs M. Zakharova. Moscow, July 1, 2021. (In Russ.). Available at: https://www.mid.ru/press_service/spokesman/briefings/-/asset_publish-er/D2wHa WMCU6Od/ content/id/4806019. Accessed June 20, 2021.
19. Briefing of the Official Representative of the Ministry of International Affairs M. Zakharova, Moscow, July 1, 2021. (In Russ.). Available at: https://www.mid.ru/press_service/spokesman/briefings/-/asset_publish-er/D2wHa WMCU6Od/content/id/4781270. Accessed June 20, 2021.
20. Permanent Mission of the Russian Federation to the United Nations. Press release on accusations addressed to Russian instructors in the Central African Republic. (In Russ.). Available at: https://russiaun.ru/ru/ news/car0207. Accessed June 20, 2021.
21. Lavrov SV. The Law, the Rights and the Rules. (In Russ.). Available at: https://russiaun.ru/ru/news/ article_280621. Accessed June 20, 2021.
22. Briefing of the Official Representative of the Ministry of International Affairs M. Zakharova, Moscow, November 21, 2019. (In Russ.). Available at: https://www.mid.ru/web/guest/foreign_policy/news/-/asset_ pub-lisher/cKNonkJE02Bw/content/id/3908615. Accessed June 20, 2021.
23. M.V Zakharova's personal Facebook Account. (In Russ.). Available at: https://www.facebook.com/ maria.zakharova.167. Accessed June 20, 2021.
24. M.V. Zakharova's personal Telegram Account. (In Russ.). Available at: t.me/MariaVladimirovnaZakharo-va/221. Accessed June 20, 2021.
История статьи:
Получена: 19.07.2021 Принята: 10.08.2021 Опубликована онлайн: 25.09.2021
Article history:
Received: 19.07.2021 Accepted: 10.08.2021 Published online: 25.09.2021
Сведения об авторе:
Шилихина Ксения Михайловна, доктор филологических наук, заведующая кафедрой теоретической и прикладной лингвистики Воронежского государственного университета, Воронеж, Российская Федерация; e-mail: shilikhina@gmail.com.
Bionote:
Ksenia M. Shilikhina, Dr. Phil. habil., head of the department of theoretical and applied linguistics, Voronezh State University, Voronezh, Russian Federation; e-mail: shilikhina@gmail.com.
