CC BY
60
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
УДК 327.001
Д. В. Козлов, О. Б. Подвинцев ИРКУТСКАЯ И ПЕРМСКАЯ АНОМАЛИИ
НА ПАРТИЙНО-ЭЛЕКТОРАЛЬНОЙ КАРТЕ СОВРЕМЕННОЙ РОСИИ: ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ
Партийно-политический ландшафт российских регионов отличался большим разнообразием на рубеже ХХ-ХХ1 вв., однако в период президентства В. В. Путина был достаточно быстро унифицирован и приведен к стандартной модели господства «партии власти» при наличии у нее ограниченного числа спарринг-партнеров. В электоральном отношении подобная модель проявляет себя на федеральных и региональных выборах, на выборах же органов местного самоуправления возможности у «Единой России» оказываются более ограниченными, что зачастую придает голосованию непредсказуемый характер [1].
Однако даже на этом фоне в 2008-2010 гг. можно выделить субъекты РФ, где кандидаты от «Единой России» терпели на местных выборах наиболее существенные и громкие поражения, причем не в виде единичных случаев, а как проявление общей картины. К числу таких регионов безусловно относятся Иркутская область и Пермский край. Задача данной работы состоит в том, чтобы в сравнительном измерении рассмотреть факторы и механизмы формирования данных аномалий и выявить возможности их дальнейших трансформаций. Источниками для ее написания послужили в основном материалы включенного наблюдения и мониторинга политических процессов на региональном и местном уровнях.
Первый фактор, который, по нашему мнению, необходимо учесть, — это политические традиции и общий политический климат регионов.
Мощный культурный капитал с возможностью его постоянной конвертации в самые разнообразные инициативы и действия властей и общества на региональном уровне, особенности советской региональной модернизации, ориентированной на развитие мощной промышленной и энергетической базы, создававшей структурные условия для развития региональной полицентричности в постсоветский период (ориентация на разные отраслевые министерства и возникновение при этом разных групповых интересов, встроенных в областную партийную и административно-хозяйственную элиту), повлияли на достаточное разнообразие политической истории Иркутской области. Область стала местом столкновения различных интересов, свя-
© Д. В. Козлов, О. Б. Подвинцев, 2011
занных как с неоднородностью региональной элиты, так и с разнообразными каналами влияния Центра. Это и прямая заинтересованность Центра в освоении региона (в лице естественных монополий — при всей разности их подходов к выстраиванию взаимоотношений с регионом — от прямого давления до вхождения в региональную власть), и участие финансово-промышленных групп (ФПГ) в освоении ресурсов региона (при попытках региональной власти выступить небеспристрастным арбитром в столкновении корпоративных интересов). Интересное описание влияния процессов советской модернизации на специфику разных региональных политических режимов дает немецкий исследователь М. Бри [2, с. 61-108].
Полицентричность, диверсифицированность, гетерогенность региональной политики проявилась еще в конце 1980-х годов. Она хорошо просматривается на примере развития мощного экологического движения, имеющего советские корни, но давшего яркие образцы массового движения именно в этот период — общественные клубы, молодежная составляющая, переплетение с политическими требованиями — перестройка, гласность. Все это давало повод говорить о всплеске гражданской активности. Затем, в период губернаторства Ю. Ножикова, была осуществлена знаменитая схема приватизации «Иркутскэнерго» с соблюдением интересов области, за которой последовала добровольная отставка губернатора.
Следующий этап, в отличие от предыдущего массового, скорее характеризуется внутриэлитной региональной борьбой. Это вело к развитию политического процесса лишь на уровне элит при пассивной роли рядовых избирателей (политика как торг между определенными группами интересов). В этот период существовавшие с советских времен социальные взаимодействия размываются, сменяясь новым качественным состоянием общества, где советское наследие синтезируется с новыми реалиями, приводя к становлению «общества клик», «общества песочных часов» [3, с. 211-251]. Но и здесь ярко проявляется иркутская полицентричность, в частности в виде знаменитых на всю страну жестким противостоянием и связанной с ним скандальностью иркутских губернаторских выборов (противостояние Б. Говорина, А. Щадова, С. Левченко в одном случае; Б. Говорина и «энергетической» оппозиции — в другом). Необходимо вспомнить и противоборство Законодательного собрания и губернатора. Конечно, во всех этих спорах выделяется и составляющая, связанная с бизнесом. В этом случае речь может идти и о противостоянии «Иркутскэнерго» и РАО ЕЭС, и о приходе в 1990-е годы на иркутскую землю многих основных российских ФПГ с целью дележки местных ресурсов.
Пермский регион также можно охарактеризовать как полицентричный многоотраслевой. Причем в постсоветский период наиболее значимыми для экономики Прикамья стали предприятия не машиностроения (преимущественно оборонные), а связанные с нефтедобычей и нефтепереработкой, а также производством минеральных удобрений. Это также привело к увеличению числа игроков на региональном политическом поле.
В период перестройки сторонники скорейших радикальных перемен с сожалением говорили о Перми как о «политическом болоте». Однако уровень протестного голосования на выборах в Перми оказался даже выше, чем в некоторых центрах с гораздо большей «митинговой» активностью. Фактически все назначенные сверху региональные начальники терпели поражение на выборах. Уже на рубеже 1980-1990-х годов это коснулось высших партийных руководителей области и города. В декабре 1993 г. на
выборах в Совет Федерации потерпел поражение назначенный Президентом Ельциным новый глава региона Б. Ю. Кузнецов. В 1996 г. уверенную победу на выборах главы Перми одержал соперничающий с действующим тогда мэром Ю. П. Трутнев. В 2000 г. ему же удалось победить инкумбента на губернаторских выборах.
В конце 1990-х годов стал формироваться миф о Перми как о «либеральной столице» России. Первоначально это происходило при активной поддержке областной администрации, и данный миф превратился в важный элемент позиционирования региона. Затем власти дистанцировались от данного мифа, однако его поддержанию способствовало избрание пермяка Никиты Белых новым лидером партии «Союз правых сил», а затем успех данной партии на выборах в Законодательное Собрание Пермского края в 2006 г. [4, с. 132-133].
Второй фактор, который необходимо принять во внимание, это ситуация с губернаторской властью в рассматриваемых регионах.
Современный региональный режим в Иркутской области, связанный с периодом президентства В. В. Путина, тоже характеризуется рядом особенностей. В частности, политическую ситуацию в Иркутской области последних 5 лет отличала перманентная нестабильность. С 2005 г. в регионе сменилось четыре губернатора — рекордное для страны количество. В августе 2005 г. Борис Говорин, собиравшийся баллотироваться на третий срок, не получил доверия президента, и губернатором Иркутской области стал начальник Восточно-Сибирской железной дороги Александр Тишанин, но в апреле 2008 г. он под давлением депутатов регионального парламента ушел в отставку. Новым губернатором стал депутат Государственной Думы РФ от Амурской области, до этого работавший в структурах «Ростехнологий» — Игорь Есиповский. Почти семь месяцев (также рекордный срок!) Есиповский был временно исполняющим обязанности. Заявление же о снятии мандата депутата Государственной Думы он написал только в августе 2008 г., что порождало много слухов о том, что Есиповский приехал в Иркутск ненадолго. А после проведения выборов депутатов Законодательного собрания 12 октября 2008 г., которые развивались не по задуманному сценарию, вновь пошли слухи о том, что Есиповский будет снова назначен на пост губернатора. 23 сентября
2008 г. президент РФ Дмитрий Медведев, выступая в Анадыре, подверг резкой критике администрации Иркутской области и Бурятии. 8 апреля 2009 г. «Независимая газета» опубликовала информацию о том, что Есиповский написал прошение об отставке. Несмотря на то что сам губернатор эту информацию опроверг, подобные статьи вызвали большой резонанс среди иркутской политической и бизнес-элиты. Тем более что к команде Есиповского, составленной из приезжих политиков Москвы и Красноярска, было много претензий, особенно к первому заместителю Сергею Соколу, который не просто курировал политический блок, но и часто занимал пост и. о. губернатора во время отсутствия Есиповского в Иркутске. Публично с открытой критикой в адрес первого лица региона выступил лишь президент Фонда регионального развития Иркутской области Алексей Козьмин. Он сделал это заявление по поводу отказа региональных властей от реализации проекта развития агломерации Ангарска, Иркутска и Шелехова, исключенного из числа приоритетных. Однако 10 мая 2009 г. губернатор И. Есиповский погиб в авиакатастрофе во время охоты.
Новым губернатором Иркутской области был назначен заместитель председателя Совета Федерации Федерального Собрания РФ Дмитрий Мезенцев. Назначение Мезенцева в Иркутске было воспринято положительно. По мнению экспертов, Дми-
трий Мезенцев — фигура представительная, имеющая связи не только на федеральном, но и на международном уровне. В первую очередь он политик международного уровня, а не хозяйственник. От него можно было ждать привлечения в регион существенных инвестиций, в том числе из-за рубежа. По логике, кандидатуру Мезенцева должен был поддержать кто-то из крупных региональных игроков. Однако никаких признаков этого не прослеживается. То, что Мезенцев слабо связан с региональными элитами, помогает ему выступать в роли арбитра и чувствовать себя более независимым. Хотя это же может ему и мешать. Для такого региона, каким является Иркутская область, приход человека, не встроенного в местную элиту, потенциально влечет возможность роста конфликтов. С точки зрения поддержания стабильности это нежелательно. Зато в этом назначении содержится еще одно послание Президента, адресованное региональным элитам. Президент продемонстрировал, что хотя возможны всякие попытки повлиять на кадровые решения, последнее слово остается за ним. Это важный сигнал, что глава государства сохраняет определяющее влияние на губернаторский корпус. Уже в первом своем интервью новый губернатор заявил: «...важно понять, что Иркутская область имеет особый культурный, исторический, научный и, самое главное, человеческий потенциал, и задача для любого губернатора — приумножение этого потенциала и содействие тому, чтобы жители региона чувствовали реальную заботу власти».
В Пермском регионе ситуация с главой, на первый взгляд, выглядит гораздо более простой и стабильной, чем в Иркутском. С 2004 г. пост губернатора неизменно занимает О. А. Чиркунов, причем он возглавил регион в качестве преемника Ю. П. Трутнева, ставшего министром федерального правительства. Трутнев, судя по всему, сам определил кандидатуру Чиркунова и сумел пролоббировать это решение на президентском уровне. Преемник принадлежал к команде уходящего в Москву губернатора и не воспринимался в регионе как чужак или сторонник изменения предыдущего курса.
Однако в данном случае важно принять во внимание личные характеристики О. А. Чиркунова и его дальнейшую линию политического поведения. Обладая собственным финансовым ресурсом и значительными личными амбициями, Чиркунов, как правило, ставит во главу угла собственные инициативы и, по мнению экспертов, является прежде всего ярким ивент-менеджером, но не системным руководителем. При умении выстраивать отношения с различными фигурами и привлекать их в той или иной степени и на тот или иной период на свою сторону Чиркунов не имеет постоянной и сплоченной собственной команды.
Индивидуализм Чиркунова, его стремление к личной независимости и определенной политической фронде ярче всего проявились во взаимоотношениях с «партией власти». У него было достаточно сил и политического веса для того, чтобы подчинить региональное отделение «Единой России» своему влиянию, как это сделали губернаторы большинства других регионов. Однако Чиркунов постарался по возможности минимизировать связанные с этим обязательства и компромиссы. Он так и не вступил в партию и не поставил во главе регионального отделения своих людей (частично в силу упоминавшегося отсутствия собственной команды). В 2006 г. он возглавил список «Единой России» на выборах в Законодательное Собрание края, однако результат, показанный «партией власти», оказался тогда одним из самых низких в России. На выборах в Государственную Думу в 2007 г. пермский региональный список «Единой России» возглавлял уже Ю. П. Трутнев.
Чиркунов пошел по пути ограничения влияния регионального руководства «Единой России». Растущую конфронтацию с партийными боссами федерального уровня, а также с Ю. П. Трутневым он компенсировал личными связями в администрации президента и федеральном правительстве. В результате между губернатором и региональными лидерами «Единой России» возник латентный конфликт, который сдерживался до конца 2010 г. предстоящим истечением срока полномочий Чиркунова и принятием Президентом кадрового решения по главе Пермского края. После того как переназначение Чиркунова на губернаторский пост состоялось, он почти сразу перевел зревший конфликт с единороссами в публичную плоскость [5].
Именно на таком фоне в Иркутской области и Пермском крае кандидаты от «партии власти» потерпели ряд сокрушительных поражений.
В 2010 г. на территории Иркутской области проведено 58 избирательных кампаний разного уровня. Были избраны новые мэры крупных городов региона. При этом прямые выборы в Иркутске и Братске выиграли Виктор Кондрашов и Александр Серов (оба — при поддержке КПРФ), в Усть-Илимске — Владимир Ташкинов (при поддержке «Справедливой России»), а депутаты думы ангарского муниципального образования избрали мэром Владимира Жукова. Особенно показательны выборы мэра в Иркутске, прошедшие 14 марта 2010 г. При явке 33,4 % за представителя «Единой России» С. Серебренникова проголосовало 27,21%, а за кандидата от КПРФ В. Кондрашова — 65,32%. Такие результаты многими экспертами были расценены как сокрушительное поражение кандидата «партии власти». Сам ход выборов сопровождался активным использованием административного ресурса, особенно проявившемся в прямой поддержке кандидата от «Единой России» губернатором области Д. Мезенцевым. В процессе избирательной компании была снята кандидатура самовыдвиженца А. Романова (также члена «Единой России»), по результатам ряда социологических опросов опережавшего С. Серебренникова. По мнению экспертов, на результаты голосования повлияли сильный протестный потенциал, накопленный в Иркутском регионе, ряд стратегических просчетов региональной власти, сложный расклад сил внутри региональной элиты.
Серия провалов «Единой России» на выборах мэров в крупных городах Иркутской области стоила Председателю Законодательного собрания Иркутской области Людмиле Берлиной места секретаря Иркутского регионального отделения «Единая Россия», а партии — репутационных потерь. Проигрыши на выборах мэров Иркутска, Усть-Илимска, Братска и думы Ангарского района привели к ухудшению отношений партийного руководства и губернатора Д. Мезенцева.
В Пермском крае кандидаты, выдвинутые или поддержанные «Единой Россией» еще в 2008-2009 гг., потерпели поражение на выборах целого ряда глав городов и районов (общее число проигрышей превысило половину от проводимых выборов, в некоторых случаях поражения были разгромными и произошли уже в первом туре [6, с. 131-149]).
На протяжении года с небольшим ставленники «партии власти» одну за другой проиграли три избирательные кампании в городе Чайковский Пермского края. Сначала, в октябре 2008 г., выборы главы Чайковского городского поселения. Затем, в марте
2009 г., выборы главы Чайковского муниципального района (основная часть жителей которого сосредоточена в том же городе). И, наконец, в декабре 2009 г. вновь выборы главы городского поселения, проводившиеся в силу того, что летом Дума Чайковского по инициативе губернатора Олега Чиркунова досрочно отправила действующего мэра
в отставку. Инициатива была проявлена в соответствии с только что вступившими тогда в силу изменениями в федеральном законодательстве и создавала первый прецедент их применения на практике во всероссийском масштабе. Показательно также, что перед заседанием Думы городского поселения, на котором рассматривалась инициатива губернатора, в Чайковском был высажен десант руководителей и специалистов политического блока краевой администрации. По ряду свидетельств, они провели работу с каждым из депутатов, благодаря чему решение и было принято. Однако через несколько месяцев прямые выборы вновь оказались проиграны выдвиженцем «Единой России», исполняющим обязанности главы города. Позиция краевой администрации в данном случае уже осталась неясной.
Следует отметить, что сложные отношения между пермским губернатором и региональным отделением «партии власти» приводили к тому, что у администрации края и партийных руководителей зачастую были различные позиции по вопросам поддержки тех или иных кандидатов на посты руководителей местного самоуправления в городах и районах края. На выборах нового состава Пермской городской Думы в 2011 г. список кандидатов от «Единой России» и негласный «губернаторский список» совпали далеко не полностью. Причем уже на этапе избирательной кампании и тот, и другой понесли ощутимые потери.
В целом же разделение на сторонников и оппонентов действующей на местном и региональном уровне власти и в Пермском крае, и в Иркутской области проходило не по линии идеологических разногласий, а по более зыбким и неопределенным линиям личных симпатий и антипатий, деловых и дружеских отношений, личной удовлетворенности или личного недовольства житейской ситуацией. В теории кандидаты, которым не хватило места в «Единой России», могли пойти на выборы при поддержке другой парламентской партии или в качестве самовыдвиженцев.
Более того, в ряде муниципалитетов складывался достаточно устойчивый состав местных политических сил, которые боролись между собой на различных проводимых в данном муниципалитете выборах. Региональная администрация и региональное руководство «Единой России» были задействованы в этой борьбе лишь в качестве одного из акторов, причем их позиции по отношению к местным участникам не всегда совпадали (разногласия могли наблюдаться и среди отдельных влиятельных членов политсовета «партии власти»).
Подобная ситуация наблюдалась, например, в Краснокамском районе Пермского края, где в течение 2008-2010 гг. прошли и выборы главы Краснокамского городского поселения, и выборы главы района, и выборы депутатов представительных органов того и другого муниципального образования, при этом официальные выдвиженцы «Единой России» то проигрывали, то побеждали, то снова проигрывали.
Показателен случай с избранием главы данного района осенью 2009 г. Краевой политсовет «Единой России» неожиданно решил поддержать на них коммерсанта Дмитрия Маркелова (владельца местной сети небольших магазинов «Флагман»). Это было сделано несмотря на то, что местная ячейка «партии власти» под руководством Александра Болдырева проголосовала за выдвижение в качестве кандидата заместителя главы района Евгения Щеткина. Последнее было вполне логично — Щеткина уже давно готовили в преемники действующему главе, а его сотрудничество с краснокамскими «единороссами» было очень тесным. Но при принятии решения о выдвижении Маркелова решающим оказался голос депутата Законодательного Собрания, влиятель-
ного краснокамского бизнесмена Равката Разутдинова (весомее не только голосов руководителей местного отделения «партии власти», но и действовавшего главы Краснокамского района Владислава Жукова, с которым Разутдинов уже давно находится в конфронтации).
Однако подобное решение вызвало недовольство лидеров краснокамской ячейки «партии власти», которые, в отличие от обычной практики единороссов в подобной ситуации, предприняли открытый демарш — в ответ на «предательство» руководства из рядов местного отделения ЕР вышли и Болдрырев, и Щеткин, а за ними и Владимир Ваганов — еще один заместитель Жукова. Причем Ваганов, который тоже решил участвовать в выборах, выйдя из рядов «Единой России», тут же (очевидцы уверяли — в течение пары часов) договорился о своем выдвижении с лидерами краевой организации КПРФ. Интересно, что до того, как вступить в «Единую Россию», Ваганов успел уже побывать и в «Партии Жизни», и в списках «эсеров». В свою очередь, местные краснокамские коммунисты во главе с Еленой Корляковой (которая сама строила планы на участие в выборах) лишь из газет узнали о решении регионального партруко-водства выдвинуть Ваганова и также выразили недовольство. Интересно, что краевая администрация при этом выражала свою благосклонность еще одному кандидату.
Маркелову в результате удалось победить. Однако наблюдатели отмечали, что многие избиратели голосовали за него как за оппозиционного кандидата, будучи уверены в том, что «Единая Россия» и губернатор поддерживают либо Щеткина, либо Ваганова. Внимание к Маркелову (уже даже на всероссийском уровне) вновь оказалось приковано в начале 2011 г., когда он был пойман с поличным на получении крупной взятки. Причем многие СМИ не забыли упомянуть, что глава Краснокамского района был выдвиженцем «Единой России».
Подобная зыбкость партийных границ способствует тому, что после поражений (порой сокрушительных), которые их ставленники терпят на местных выборах, представители «Единой России» предпочитают акцентировать внимание не на причинах этих поражений, а на том, вступит или нет победитель в их ряды (как того до настоящего времени требует лояльность президенту и премьеру). И действительно, часто выборами все не ограничивается, и борьба за символические результаты продолжается и после. Это ярко проявилось в случае иркутского мэра В. Кондрашова, который в июне 2010 г. заявил о своем желании вступить в ряды «Единой России», объяснив это тем, что единственная партия, которая поддержала его на выборах — это «партия иркутян» (партийный билет мэр получил в феврале 2011 г.) Такая же политическая траектория прослеживается и в случае другого оппозиционного кандидата — мэра Усть-Илимска В. Ташкинова, пришедшего к победе на выборах под флагом «Справедливой России» и тоже заявившего о своем вступлении в ряды «Единой России» (он получил партийный билет вместе с В. Кондрашовым). Многими такие действия были расценены как вполне прагматичные. В частности, в случае В. Кондрашова это рассматривалось как поступок бизнесмена, четко оценивающего расклад политических сил в регионе. И действительно, если принять во внимание несостоявшуюся политическую карьеру другого триумфатора мэрских выборов в регионе — представителя КПРФ мэра Братска А. Серова, обвиненного в феврале 2011 г. в вымогательстве и получении взятки, то выбор достаточно очевиден — или «Единая Россия», или, как в случае с Серовым, — Иркутский СИЗО (обязанности мэра Братска в данный момент исполняет представитель «Единой России» вице-мэр А. Туйков).
Таким образом, неудачи «Единой России» на местных выборах вовсе не обязательно означают общее ослабление позиций «партии власти» в рассматриваемых регионах в том, что касается выборов федерального уровня.
Иллюстрацией в данном случае может служить расклад партийных сил, сложившийся в преддверии выборов в Государственную Думу в Иркутской области. Из четырех парламентских партий хуже всего обстоят дела у «Справедливой России». Помимо мэра Усть-Илимска Владимира Ташкинова, заявившего о выходе из «СР» и вступлении в «Единую Россию» по прошествии всего трех месяцев работы, такое же решение приняли многие депутаты и мэры по всей стране. Если партия просуществует до выборов в Государственную Думу и примет в них участие, повторить успех 2007 г. в Иркутской области ей вряд ли удастся. Именно Ташкинов в свое время сыграл решающую роль в том, что в Усть-Илимске «эсэры» набрали в несколько раз больше, чем в среднем по области, и в итоге перешагнули заветный барьер в 7%. В оставшийся до выборов год «СР» явно не успеет подыскать столь же харизматичную замену, да и выдвинуться будет негде: электоральный цикл в крупных городах заканчивается, а в сельской местности у справороссов поддержки никогда не было.
Региональное отделение ЛДПР за пределами Законодательного Собрания проявляется мало: можно вспомнить несколько благотворительных акций, митинги в дни государственных праздников и выступления либерал-демократов в поддержку «Единой России» по нескольким актуальным вопросам. Извечная проблема ЛДПР — председатель партии Владимир Жириновский хочет быть главным оппозиционером, а партийцы на местах хотят решать свои проблемы — в последние годы только усугубилась, хотя и не до такой степени, чтобы «верхи» и «низы» совсем не смогли договориться о взаимной поддержке на предстоящих выборах. При этом сил и видимого желания поработать на уровне муниципалитетов в Иркутской области сторонники Жириновского не имеют. Их кандидаты, принимавшие участие в последних выборах, не занимали сколько-нибудь значимых мест, участвуя в выборах ради приобретения местной известности.
Реально остается всего один оппозиционный игрок — КПРФ. Коммунисты как общественно-политическое сообщество, обладающее собственной «исторической памятью», видели так много, что удивить их победой или поражением в отдельно взятом городе уже не получится. Секретарь Иркутского обкома Сергей Левченко, например, после двух побед (в Иркутске и Братске) не получил никакого партийного поощрения — хотя, наверное, заслуживал, — но и не был наказан после того, как мэр Иркутска Виктор Кондрашов ушел за поддержкой к главному оппоненту КПРФ. Вроде бы умея побеждать (хотя и тут большой вопрос — как разделить победу между твердыми сторонниками КПРФ, голосующими за кого угодно, лишь бы от партии, и удачливыми политтехнологами, способными привести к победе любого кандидата, лишь бы денег на агитацию хватило), коммунисты явно не умеют удерживать победу. Упреки «Единой России», объяснившей решение Виктора Кондрашова отсутствием компартийной поддержки, вполне справедливы. Сосредоточившись на выборах и акциях протеста, доведя эти два искусства почти до совершенства, коммунисты утратили многие другие полезные навыки. Отказ лидера ангарских коммунистов Сергея Бренюка возглавить одну из управляющих компаний города и показать, как нужно работать всем остальным, можно объяснить множеством причин, но главная, видимо, заключается в том, что он просто не знает, как это сделать. Перед выборами в Ангарске тогдашний мэр АМО
Андрей Козлов упрекнул коммунистов в том, что они митингуют вместо того, чтобы учиться управлять муниципалитетом. Главный «козырь» оппозиции не лозунги, идеи и планы (с которыми скудновато), а новые лица, которым, как полагают коммунисты, кроме как под красные знамена, деваться некуда. Визит в Иркутскую область депутатов Государственной Думы из фракции КПРФ Нины Останиной и Сергея Штогрина можно считать показательным. Они видят свою задачу-максимум в лишении «ЕР» «монополии на власть»; обещают, что заставят «олигархов» исполнять законы Российской Федерации и платить налоги по месту нахождения предприятий; явственно выговаривают слово «национализация». Это означает, что в стратегическом плане партия в очередной раз делает ставку на самые неимущие и наименее политически активные слои населения. С такой риторикой можно только удерживать ностальгирующих по СССР сторонников, но не двигаться вперед. Однако в негласной гонке за новыми лицами коммунисты в Иркутской области уже дважды обошли всех конкурентов. Это при том, что единороссы уже несколько лет назад задумались о необходимости выдвигать новых людей и в местные органы власти, и на чиновничьи должности в аппарате правительства области. Задумались, начали и не довели до логического завершения. Ни один из широко разрекламированных кадровых проектов не дал в регионе достойного упоминания результата. Это подтверждается не только выборами в Иркутске, Братске и Усть-Илимске, но и процедурой праймериз в Ангарске и просто ежедневным просмотром новостей: одни и те же лица, одни и те же имена вот уже много лет подряд. Призывы ввести в состав руководящих органов побольше молодежи зазвучали снова. Тем не менее механизм реализации данной идеи до сих пор не продуман: если партийное руководство ведет речь о возрасте активиста как признаке обновления, это вовсе не означает, что так же думает избиратель. Но в выборной компании ярко проявилась и другая черта, свойственная современной компартии. Если «Единую Россию» мы можем сравнить с «VIP-клубом», то КПРФ как заявленная структурная оппозиция часто выступает не как часть традиционного политического процесса, ориентированного на идеологию, ценности и т. п. Скорее, можно рассуждать о примате рыночных отношений. КПРФ предстает как участник политического рынка, представляющий искомую политическую крышу. В данном случае такое поведение можно расценивать как измену принципам, политический цинизм, работающий на выдвижение реальной альтернативы. Правда, в этих условиях вымывается политический смысл существования КПРФ, оппозиционность формализуется.
Таким образом, общим для иркутского и пермского регионов является достаточно высокий уровень протестных настроений, причем проявляющийся значительно больше в электоральном поведении, чем в публичной сфере. Согласно исследованию Иркутского Межрегионального института общественных наук, проведенного в рамках общероссийского проекта, протестные отношения в Иркутской области в своих разных проявлениях были выражены как нигде. Эксперты предлагали разные интерпретации этого феномена, но факт остается фактом. Именно это неясное чувство протеста составляло фон выборов в 2010 г. Основным объектом, на который был направлен протест, была, естественно, власть. И власть часто делала ошибки, давая все поводы для идентификации одного из кандидатов как кандидата власти (так произошло на выборах мэра в Иркутске и в целом ряде других случаев).
Естественно, что общественные настроения, общественное мнение нельзя рассматривать как нечто единое. Но главное, что сыграло огромную роль в выборах, —
это, во-первых, «рассеянная», «рассредоточенная» протестность, формирующаяся за счет разных социальных групп, и, во-вторых, то, что эту протестность можно сравнить с ветром, который надувает любые паруса. Важно, что рост протестных настроений в регионах в условиях кризиса можно рассматривать как результат динамического взаимодействия региональных социально-экономических условий, интерпретации кризисных явлений органами СМИ, кадровой региональной политики и ее восприятия населением регионов. То же характерно и для Пермского края, где новый рост про-тестных настроений также накладывается на сложившиеся традиции протестного голосования. С таким «природным» феноменом ничего не могут сделать предвыборные технологи или апологеты использования административного ресурса.
Но интересно, что и победившие на выборах в пику выдвиженцам «Единой России» во многих случаях не могут рассматриваться как подлинные триумфаторы, потому что основным результатом выборов было протестное голосование против власти, слепой протест, искавший свое законное выражение. Данный результат с трудом поддается какой-либо калькуляции или легитимизации. Скорее, можно говорить о последующей борьбе за результаты выборов, за их присвоение. Это и выразилось в последующих «изменах» победителей выдвигавшим их партиям.
Безусловно, важным моментом является то, что одна из современных стратегий власти, связанная с идеей оптимизации управления в стране и выразившаяся, в частности, в введении «назначаемости» губернаторов, и в случае Иркутской области, и в случае Пермского края на практике привела к неоднозначным результатам, далеким от заявленных целей. «Назначенные» губернаторы при этом стремятся так же решать вопросы в отношении глав местного самоуправления, однако сталкиваются с отсутствием институциональных возможностей и ограниченностью собственного ресурса. Надо отметить парадоксальность ситуации, когда действия, направленные, как было заявлено властью, на наведение порядка, приводят к ситуации прямо противоположной, характеризующейся продолжающимся отсутствием институциональных форм реализации такого желания. На практике это ведет к принятию управленческих кадровых решений в режиме ручного управления, обусловленного только тактическими задачами власти и связанного с определенным сиюминутным преходящим раскладом сил в политическом пасьянсе.
Таким образом, аномально высокий уровень неудач выдвиженцев «Единой России» на местных выборах в Иркутской области и Пермском крае в немалой степени обусловлен спецификой данных регионов и сложившихся в них режимов управления. Можно предположить, что изменение данных режимов или, напротив, их стабилизация может способствовать устранению данной аномалии. Однако, с другой стороны, подобные аномалии могут оказаться лишь предвестниками общего кризиса сложившейся партийной системы в условиях нарастания протестных настроений в стране. В таком случае иркутскую и пермскую аномалии можно трактовать как первые провозвестники такого кризиса, с учетом известной истины о том, что «где тонко, там и рвется». В любом случае, беспомощность, проявляемая региональными и местными организациями «Единой России» на местных выборах, способствует накоплению критического отношения к ней и одновременно очень сильно затрудняет, если не делает вообще невозможным, выстраивание полноценной партийной структуры на локальном уровне. А без этого «партия власти» не сможет превратиться в долговременный и устойчивый политический институт.
1. Подвинцев О. Б. «Глиняные ноги» партии власти. Чем обусловлены проигрыши «Единой России» на местных выборах 2008-2010 гг.: кризисом в обществе или самой ее природой? // Pro et Contra. Т. 14, № 3. Май-июнь 2010. С. 97-105.
2. Бри М. Региональные политические режимы и системы управления // Россия регионов: трансформация политических режимов. М., 2000.
3. Хлопин А. Д. Гражданское общество или социум клик: российская дилемма // Российская полития на рубеже веков. М., 2002.
4. Назукина М. В. Институционализация региональной мифологии в современной России // Новые направления политической науки: Гендерная политология. Институциональная политология. Политическая экономия. Социальная политика. М., 2007.
5. «Вы превратились в худшее подобие КПСС!». Пермский губернатор раскритиковал «Единую Россию» // Коммерсантъ. 2010. 8 декабря.
6. Панов П. В., Подвинцев О. Б. Региональная власть и выборы в условиях экономического кризиса // Россия: Региональная власть в условиях экономического кризиса: сб. ст. М., 2010.
Статья поступила в редакцию 17 марта 2011 г.
