CC BY
936
УДК 316.482
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2015. Вып. 2
А. И. Абалян
ИРАНО-ИРАКСКИЙ ВООРУЖЕННЫЙ КОНФЛИКТ 1980-1988 гг. И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА СИСТЕМУ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
Статья посвящена анализу основных этапов ирано-иракского вооруженного конфликта и его роли в региональных политических процессах на Ближнем Востоке. В контексте борьбы Ирана и Ирака за региональное лидерство рассматриваются причины различных позиций, занятых арабскими странами по отношению к сторонам конфликта. Прослеживается изменение характера участия основных международных акторов в конфликте, в зависимости от хода военных действий. Особое внимание уделяется проблеме применения химического оружия против гражданского населения в период «войн городов». Библиогр. 17 назв.
Ключевые слова: Ирак, Иран, Персидский залив, вооруженный конфликт, баланс сил, химическое оружие, нефтедобывающая промышленность.
A. I. Abalian
THE IRAN-IRAQ ARMED CONFLICT OF 1980-1988 AND ITS IMPACT ON INTERNATIONAL RELATIONS IN THE MIDDLE EAST
The article analyzes the main stages of the Iran-Iraq armed conflict and its role in regional political processes in the Middle East. In the context of Iran and Iraq struggling for regional leadership the causes of the different positions of the Arab countries in relation to the parties of the conflict are discussed. The changing nature of participation of major international actors in the conflict, depending on the progress of hostilities is highlighted. Special attention is paid to the problem of the use of chemical weapons against the civilian population during the "war of the cities". Refs 17.
Keywords: Iraq, Iran, the Persian Gulf, armed conflict, balance of power, chemical weapons, oil industry.
Ирано-иракский вооруженный конфликт 1980-1988 гг. представляет собой еще одну главу традиционного арабо-персидского противостояния, история которого насчитывает не одно столетие. По продолжительности, задействованным ресурсам и человеческим жертвам восьмилетняя война между двумя наиболее влиятельными «центрами силы» ближневосточного региона стала одним из крупнейших военных конфликтов второй половины ХХ в. и самым масштабным в истории стран «третьего мира». Причины военного столкновения составляют целый комплекс исторических, политических, экономических и религиозных факторов, формировавшихся на протяжении всего ХХ в. как в ходе ирано-иракского межгосударственного соперничества, так и в результате конфронтационной политики сверхдержав на Ближнем Востоке.
В конце 1970-х годов традиционные территориальные споры Ирана и Ирака и их борьба за региональное лидерство, провоцирующие перманентную напряженность в межгосударственных отношениях, усугубились приходом к власти в Иране исламских радикалов, провозгласивших курс на «экспорт исламской революции»
Абалян Анна Игоревна — кандидат политических наук, старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9; [email protected]
Abalian Anna I. — Ph.D. of Political Sciences, senior lecturer, St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; [email protected]
52
в страны Ближнего Востока. Духовный лидер Исламской Республики Иран (ИРИ) аятолла Рухолла Хомейни, обвиняя монархические режимы стран Персидского залива в отходе от исламских норм и традиций, наиболее ожесточенной критике подвергал правящую в Ираке светскую партию «БААС» во главе с Саддамом Хусейном. Несмотря на очевидно агрессивные намерения иранского режима, инициатором военных действий стала иракская сторона.
17 сентября 1980 г. С. Хусейн в одностороннем порядке денонсировал Алжирские соглашения, заключенные в 1975 г. на крайне невыгодных для Ирака условиях, закрепляя принцип раздела реки Шатт-эль-Араб по линии тальвега, и через пять дней иракские войска вторглись в Иран. По планам Хусейна предстоящая военная кампания должна была продлиться несколько недель и завершиться блестящей победой Ирака. Его уверенность разделяли и другие арабские страны Персидского залива. Несмотря на отсутствие формальных доказательств, представляется весьма вероятным, что арабские соседи были осведомлены о намерениях Багдада и гарантировали свою поддержку, опасаясь за безопасность собственных правящих режимов.
Ирак выставил ряд условий, в случае исполнения которых военные действия могли быть прекращены. Они заключались в закреплении за Ираком права владения всей рекой Шатт-эль-Араб; в уважении Ираном территориальной целостности и независимости Ирака, а также освобождении трех островов в Персидском заливе, захваченных Ираном. Интересен тот факт, что Объединенные Арабские Эмираты считали нецелесообразным поднимать вопрос об оккупации Ираном принадлежащих им островов Большой и Малый Томб и Абу-Муса, так как это открытое выражение солидарности с Ираком могло вызвать недовольство среди многочисленной иранской части населения страны. В ответ на эти требования Иран объявил Шатт-эль-Араб «зоной военных действий» и закрыл Ормузский пролив для ввоза «стратегических товаров» в иракские порты.
Иракские войска смогли удерживать инициативу только на протяжении первых шести недель войны. За этот период была захвачена часть провинции Хузистан с расположенными на ней богатыми нефтяными месторождениями, но преобладающее арабское население этой провинции, вопреки ожиданиям, не выступило на стороне иракской армии. «Вероятно, арабы Хузистана сочли более выгодным для себя весьма необременительный контроль далекого Тегерана, нежели жесткую руку БААС» [1, р. 112].
Не оправдались и другие расчеты С. Хусейна. Предполагаемое ослабление иранской армии в результате антишахского переворота и полной смены ее командного состава на «стражей исламской революции» оказалось недостаточным, в особенности после объявления аятоллой Хомейни «джихада» (священной войны) против предателя и врага ислама Саддама Хусейна, когда в армию стали вступать тысячи добровольцев. Кроме того, уверенность Хусейна в низкой боеспособности иранской армии основывалась во многом на агентурных данных, предоставленных беженцами из Ирана (напрямую или через США), которые носили достаточно субъективный характер. Некоторые исследователи полагают, что администрация Вашингтона допускала намеренную дезинформацию с целью убедить Хусейна в превосходстве иракских вооруженных сил [2, р. 103], тем самым спровоцировав его на развязывание вооруженного конфликта с самым враждебно настроенным по отношению к Вашингтону режимом на Ближнем Востоке.
53
Москва также не оказала ожидаемой военной помощи иракскому режиму. «Причиной этому стала развязанная Хусейном война в Заливе, которая была крайне невыгодна для советской политики в регионе — после победы исламской революции Иран и Ирак представляли собой лидирующие антизападные силы в зоне Персидского залива и, сражаясь между собой, они теряли способность противостоять Западу» [3, с. 101].
По мере того как становилось очевидно, что план блицкрига не удался, менялось и отношение к войне арабских стран. «К ноябрю 1980 г. Саддам Хусейн обнаружил, что арабские государства, на лидерство среди которых он претендовал, разделились на три категории: твердые союзники, полностью поддерживающие усилия Ирака; сторонники, которые могли бы более активно оказывать ему помощь; и ренегаты, предавшие арабскую нацию, встав на сторону Ирана» [4, р. 140]. К первой «категории», по сути, можно отнести только Иорданию, традиционного союзника Багдада; ко второй относятся монархии Персидского залива, которые, отчасти принимая панарабскую риторику Хусейна, отчасти же заботясь о собственной безопасности перед «иранской угрозой», оказывали финансовую, техническую и логистическую помощь Ираку; третью группу составляли Сирия, Ливия, НДРЙ и, на начальном этапе военных действий, Алжир, заявившие о поддержке Ирана.
Сирия среди всех арабских государств заняла наиболее враждебную позицию по отношению к Ираку. Дамаск запретил использование сирийских портов для поставок Ираку товаров стратегического назначения; были также перекрыты пролегавшие через сирийскую территорию кратчайшие транзитные автомобильные и железнодорожные магистрали, соединяющие Ирак со Средиземноморьем. В один из наиболее критических периодов в ирано-иракской войне, в апреле 1982 г., Сирия перекрыла нефтепровод на Банияс, соединяющий Ирак со Средиземным морем, таким образом наполовину уменьшив и без того сократившийся экспорт иракской нефти [4, р. 148].
В связи с этим особую стратегическую значимость для Ирака приобрели установившиеся в 1978 г. тесные контакты с Турцией. Базируясь на общности интересов в решении курдского вопроса, ирако-турецкие отношения развивались также и в экономической сфере. Первостепенную важность для Багдада после перекрытия сирийского нефтепровода стал представлять нефтепровод, ведущий из северных нефтяных месторождений на турецкое средиземноморское побережье, так как до проведения нефтепровода через территорию Саудовской Аравии он был единственной возможностью осуществлять экспорт иракской нефти. Учитывая традиционное недоверие к Турции со стороны предшествующих режимов Ирака (из-за исторических противоречий, притязаний Турции на северо-западные территории Ирака и членство в НАТО), сближение Саддама Хусейна с Анкарой лишний раз свидетельствовало о его готовности в критической ситуации поступиться идеологическими и политическими соображениями ради достижения военных целей. То же самое, вероятно, можно сказать и о сотрудничестве иракского лидера с монархиями Персидского залива, особенно с Саудовской Аравией — главным соперником Ирака в ОПЕК.
Страны — члены Совета Сотрудничества Арабских Государств Персидского Залива (ССАГПЗ) в целом смогли выработать единый подход к ирано-иракскому конфликту, формально заняв позицию нейтралитета и заявляя о необходимости его разрешения политическими средствами. Однако мотивы, руководившие государствами
54
«шестерки» при принятии решений, и характер их дальнейшего участия были обусловлены двусторонними отношениями членов Совета с Тегераном и Багдадом.
Саудовская Аравия и Кувейт оказывали безусловную поддержку Ираку. Политика Эр-Рияда была связана с многочисленными противоречиями в саудовско-иран-ских отношениях и опасением за сохранение безопасности собственного режима от последствий курса «экспорта исламской революции» аятоллы Хомейни. В случае Кувейта помощь багдадскому режиму оказывалась из-за угрозы возобновления традиционных территориальных притязаний Ирака на его территорию. «В период войны Кувейт предоставлял Ираку значительную финансовую помощь. Кроме того, через его порты шло снабжение Ирака необходимыми товарами и военным снаряжением. Иракские самолеты получили также разрешение на беспрепятственный пролет над территорией Кувейта» [5, с. 186].
В более сложном положении находились ОАЭ, Оман и Бахрейн, традиционно поддерживающие тесные связи с Ираном. Выступление на стороне Ирака в войне было чревато внутренней дестабилизацией из-за многочисленных иранских и шиитских общин в составе княжеств, очевидно настроенных в пользу Тегерана.
Парадоксальным образом повлияло на положение Ирака разрушение израильским бомбардировщиком иракского ядерного реактора «Осирак» в июне 1981 г. Эта враждебная акция вызвала волну возмущения на всем Ближнем Востоке, так как, во-первых, лишала арабские страны считающегося наиболее совершенным в регионе ядерного оборудования, а во-вторых, доказывала военное превосходство Израиля, чьи ВВС сумели дважды безнаказанно пересечь воздушное пространство Саудовской Аравии и Иордании. Уничтожение реактора стало подтверждением заявлений Саддама Хусейна о том, что «война против Ирана является промежуточной ступенью к освобождению Палестины» [4, р. 144]. Эта панарабская риторика принесла Ираку поддержку ООП и также повлияла на укрепление связей Багдада со странами ССАГПЗ, которые видели необходимость освобождения всех оккупированных Израилем в 1967 г. арабских территорий, и в первую очередь «священного Иерусалима», одной из основных своих задач [6, с. 3].
Кроме того, эта израильская акция повлияла на заметное укрепление советско-иракских отношений. 18 июня 1981 г. первый заместитель премьер-министра Ирака Таха Ясин Рамадан был приглашен в Москву, где в результате переговоров было подписано двустороннее соглашение о долгосрочном экономическом, торговом и техническом сотрудничестве. Более того, было снято эмбарго на поставки советского вооружения в Ирак. Уже в 1982 г. СССР вновь подтвердил свой статус основного «поставщика» Ирака, обеспечивая примерно 70% иракского военного импорта [7, р. 242]. Произошло сближение Москвы и Багдада и на политическом уровне, что символизировало прибытие советской правительственной делегации в Ирак на празднование дня независимости в середине июля 1981 г. Кардинальное изменение политики Москвы было связано также с кризисом в советско-иранских отношениях. Преследования режимом Хомейни Коммунистической Народной Партии Труда Ирана (Туде), которая после исламской революции активно поддерживала правительство, резкая критика Тегераном советских действий в Афганистане, а также отказ от экономического сотрудничества не оставляли советскому правительству выбора, кроме как, отказавшись от своей политики нейтралитета, открыто встать на сторону Ирака. Без сомнения, последующий крах партии Туде и высылка из Тегерана
55
советских дипломатов в мае 1983 г. стали прямым следствием проиракской политики советского руководства.
Летом 1982 г. иранские войска вытеснили иракскую армию с большей части оккупированных ими на ранних этапах войны территорий и перешли иракскую границу. Это стало переломным моментом в ирано-иракской войне, после чего военные действия практически до самого конца противостояния велись на территории Ирака. Военные неудачи вынудили Саддама Хусейна выступить с инициативой о прекращении военных действий и проведении мирных переговоров. Однако аятолла Хомейни отверг это предложение, заявив, «что видит своей целью свержение антиисламского режима Саддама» [1, р. 112].
В сфере внутренней политики оборонительная борьба, которую вынужден был вести Ирак с середины 1982 г., помогла Саддаму Хусейну добиться той степени национального единства, которая была невозможна в мирное время. Особого внимания заслуживает роль шиитского населения Ирака в ходе ирано-иракской войны. Несмотря на многочисленные призывы аятоллы Хомейни к восстанию против баа-систского режима, шииты сохраняли верность правительству на протяжении всего периода конфронтации. Объяснялось это целым рядом причин. Во-первых, будучи разделенными на многочисленные племена и кланы, шииты не могли выступать как единая оппозиционная сила; во-вторых, вероятно, можно говорить о том, что в контексте вооруженного противостояния национальная идентичность одержала верх над религиозным расколом; и в-третьих, шииты разделяли опасения своих соотечественников-суннитов за свою жизнь в случае победы Ирана.
Как только перевес в войне оказался на стороне Ирана, значительно возросла экономическая и военная помощь Ираку со стороны не только СССР, но и западных стран. Если на первом этапе ирано-иракской войны «администрация Рейгана разрешила Израилю поставки американского оружия в Иран, дабы не допустить быстрой и легкой победы Ирака» [8, р. 20], то после того, как в наступление перешли иранские войска, США начали проводить откровенно проиракскую политику. В целом действия США в отношении Ирана и Ирака в этой войне можно определить древней арабской поговоркой: «Пусть яд скорпиона убьет змею». Для Вашингтона скорая победа любого из этих крупных государств Персидского залива представлялась невыгодной; максимально же затянувшееся противостояние в регионе, во-первых, ослабило бы оба региональных «центра силы», а во-вторых, дало бы возможность усилить свое военное присутствие под предлогом стабилизации обстановки в бассейне Залива. Г. Киссинджер сетовал, что в ходе ирано-иракской войны оба государства не могут потерпеть поражения [9, с. 65].
Американское руководство не было особенно заинтересовано в установлении тесных политических или экономических связей с режимом Хусейна. Скорее наоборот, будучи долгое время союзником СССР и врагом Израиля, поддерживающим таких палестинских экстремистов, как Абу Нидаль, Багдад вызывал крайнее недоверие в США. Кроме того, не способствовала взаимному сближению и риторика Саддама Хусейна, заявлявшего перед началом войны с Ираном: «у нас нет дипломатических отношений с американцами — мы рассматриваем их как врагов арабской нации и врагов Ирака; и на протяжении последних двадцати лет мы действовали исходя из этого» [10, р. 108]. Однако еще более враждебно Вашингтон был настроен против исламского Ирана, понимая, что победа ИРИ в войне нарушит баланс сил в регионе
56
в пользу Тегерана, а следовательно, и против Запада. Таким образом, пока театр военных действий не переместился на территорию Ирака и преимущество Ирана не стало очевидным, США придерживались формального нейтралитета в конфликте. Но в 1982 г. Вашингтон изменил свою позицию, заявив, что поражение Ирака в войне противоречит американским интересам на Ближнем Востоке. «Используя комбинацию дипломатии и общих интересов, экономических и политических, команда Рейгана полагала, что сможет добиться, чтобы Хусейн стал подобием Хафеза аль-Асада — квази-тоталитарного лидера в пределах собственных границ, но который мог бы действовать обдуманно и предсказуемо в области внешней политики» [11, р. 31-32] . Такой же подход позднее использовал и президент Дж. Буш.
В феврале 1982 г. Багдад был исключен из перечня государств, «поддерживающих международный терроризм», что сделало возможной активизацию американо-иракских контактов. Американская администрация выделила Ираку 460 млн долларов для закупки продовольственных товаров в США, что, в свою очередь, убедило европейские правительства и банки в платежеспособности режима Хусейна, и они возобновили предоставление кредитов Ираку. Кроме того, в 1984 г. было подписано соглашение об обмене информацией между ЦРУ и иракской разведкой, осуществлявшееся через вновь открытое 22 ноября 1984 г. американское посольство в Багдаде. Впоследствии, однако, стало известно, что это соглашение действовало уже на протяжении двух лет через американское посольство в Аммане, где король Иордании Хуссейн лично курировал передачу информации обеими сторонами [12, р. 47]. Среди других западных стран наиболее активно Ирак поддерживала Франция — с самого начала вооруженного конфликта с Ираном. Сотрудничество в военной сфере между Францией и Ираком началось уже в середине 1970-х годов, и Франция была вторым по величине после Советского Союза импортером вооружений в Ирак. Реактор «Осирак», уничтоженный израильтянами, был также поставлен Францией в рамках иракской программы ядерных исследований. «За первые два года войны Франция поставила в Ирак оружия на 5,6 миллиарда долларов. Эту щедрость понять нетрудно. Поскольку долг Ирака Франции увеличился с 15 млрд франков в 1981 г. до 5 млрд долларов в 1986 г., сохранение Саддама Хусейна было не только вопросом сдерживания исламского фундаментализма, но и первейшей экономической необходимостью» [13, с. 290].
Другие европейские страны, такие как ФРГ, Швейцария, Испания, Португалия, также сотрудничали с Ираком в военной сфере, но в значительно меньшей степени, чем США и Франция.
С момента перехода в наступление иранских войск в ирано-иракской войне можно условно выделить несколько периодов. Это «первая война городов» (февраль 1984), «вторая война городов» (март и апрель 1985) и «танкерная война» (конец 1986). Первые два периода, во время которых объектами атак с обеих сторон служили города (как и следует из их названий), характеризовались большим количеством жертв среди гражданского населения и разрушением инфраструктуры обоих государств. По независимым статистическим данным потери Ирака и Ирана среди гражданского населения только во «второй войне городов» насчитывают 20 и 10 тыс. человек соответственно [14, р. 5]. Несмотря на распространенное мнение, применение химического оружия Ираком в этот период было скорее исключительным явлением, нежели правилом. Объяснялось это, во-первых, условиями Соглашения о прекращении
57
огня по гражданским объектам, которое было подписано в июне 1984 г. Хусейном и Хомейни при посредничестве ООН, относительно строго соблюдаемыми обеими сторонами, а во-вторых, нежеланием иракского лидера обострять отношения со своими арабскими союзниками, Саудовской Аравией и Кувейтом, опасавшимися, что Иран может расширить зону конфликта из-за химических атак Ирака. Кроме того, использование, вопреки нормам международного права, химического оружия могло спровоцировать волну протестов международных общественных организаций, что неизбежно сказалось бы на уровне иностранной поддержки Ирака в войне.
На этом этапе ирано-иракской войны активизировались дипломатические усилия, направленные на скорейшее разрешение кризиса со стороны государств и региональных организаций, связанных общими интересами с участниками конфликта: Кувейта, Саудовской Аравии, Египта, Алжира, ОАЭ, Японии, а также ССАГПЗ, ЛАГ, Движения Неприсоединения и Организации Исламской Конференции. Но самые большие надежды возлагались на дипломатическую кампанию, которая проводилась Генеральным секретарем ООН Пересом де Куэльяром в апреле 1985 г. в ходе «второй войны городов». Он прибыл с официальным визитом в зону Персидского залива с тем, чтобы заложить основу мирных переговоров для снижения уровня напряженности между Тегераном и Багдадом. «Эта инициатива имела шансы на успех в силу того, что Генеральная Ассамблея ООН и ее лидер, в отличие от Совета Безопасности ООН, пользовались большим уважением иракского и иранского режимов» [14, р. 7]. Но визиты де Куэльяра в Багдад и Тегеран не принесли заметных результатов. Иранское руководство отказывалось вести переговоры о мире, но выказывало готовность ограничить боевые действия в районах с гражданским населением. Ирак же, напротив, соглашался обсуждать лишь условия прекращения огня.
После катастрофического поражения иракских войск на полуострове Фао в феврале 1986 г. и захвата стратегически важного города Мехрана в июне 1986 г. война приняла более ожесточенный характер. Иракский лидер отбросил все ограничения, соблюдаемые в целях сохранения собственной власти, иностранной финансовой и военной помощи и потенциальной возможности восстановления отношений с Ираном в будущем. Саддам Хусейн вновь выступил с мирной инициативой, выдвигая единственным условием сохранение существующей формы правления в Ираке и собственного режима. Тегеран вновь ответил отказом.
В сложившейся ситуации Саддам Хусейн вновь прибегнул к тактике «танкерной войны», которую он пытался развязать в 1984 г., нападая на гражданские и торговые суда Ирана, в надежде, что тот закроет Ормузский пролив для судоходства и тем самым вынудит западных потребителей нефти вмешаться в конфликт и добиться мирного соглашения. В соответствии с этим планом осуществлялись воздушные налеты на стратегические центры Ирана и его нефтяные терминалы, а также нападения на иранские танкеры и гражданские суда. Всего за этот период было совершено 49 нападений на нефтяные танкеры, 2/3 из которых были осуществлены иракскими войсками.
После того, как Иран ответил аналогичными действиями, кувейтское правительство, опасаясь нападений на их суда, обратились к США и СССР с просьбой предоставить их нефтяным танкерам военно-морские эскорты. В результате в Персидском заливе был дислоцирован многочисленный американский военный контингент, советское же военное присутствие было скорее обозначено (три траль-
58
щика и одно сторожевое судно) [7, р. 258]. Таким образом, была достигнута столь необходимая Ираку интернационализация конфликта в Персидском заливе.
По мере эскалации напряженности в зоне Залива Вашингтон выступил в СБ ООН с проектом резолюции, призывавшей Иран и Ирак прекратить военные действия. В случае неповиновения предлагалось наложить эмбарго на поставки вооружений. Но советское руководство, обеспокоенное усилением американского влияния в регионе, не поддержало инициативы США и выступило с собственным заявлением, в котором отмечалось, что в результате увеличения иностранного военно-морского присутствия в Заливе ирано-иракская война может перерасти в международный кризис. СССР предлагал всем иностранным державам вывести свои боевые суда, а Ирану и Ираку — не препятствовать свободной навигации в Заливе. Призыв к прекращению воздушных и морских нападений на суда нейтральных стран был достаточно неожиданным. Не подлежало сомнению, что на данном этапе Ирак имел преимущество в этом роде боевых действий и вынужден был продолжать в этом смысле давление на Иран, пока руководство Тегерана не согласится на прекращение огня. ИРИ же, напротив, была крайне заинтересована в прекращении «танкерной войны», которая вместе с техническими проблемами препятствовала экспорту иранской нефти.
20 июля 1987 г. в Совете Безопасности ООН единогласно была принята резолюция № 598, требующая немедленного прекращения боевых действий со стороны Ирана и Ирака, вывода войск за международно признанные границы, обмена военнопленными и формирования структуры, которая должна была определить сторону, ответственную за развязывание войны. Этот документ не предусматривал никаких принудительных мер для участников конфликта, но был выдержан в гораздо более жестком тоне, нежели остальные резолюции ООН в ходе ирано-иракской войны.
Багдад выразил готовность подчиниться требованиям резолюции № 598 при условии согласия Тегерана. Несколько раундов прямых ирано-иракских переговоров под эгидой ООН закончились безрезультатно в связи, согласно заявлениям министра иностранных дел Ирана Али Акбара Велаяти, с «продолжающейся оккупацией значительной части иранской территории» [7, р. 265]. Отказ иранского руководства остановить военные действия повлек за собой усиление «танкерной войны» Ираком и массированные бомбардировки крупных иранских городов. В этот же период Хусейн начал широко применять химическое оружие, что резко обострило его отношения со всем мировым сообществом. С началом ракетных ударов по городам, где Тегеран был одним из главных объектов, в еще большей степени осложнились советско-иранские отношения, так как используемые иракскими войсками ракеты были «модифицированными версиями советских ракет Скад-Б», и иранское руководство обвиняло Москву в поддержке варварских акций Багдада, хотя советские официальные лица и отрицали поставки этих ракет Ираку [7, р. 270].
В результате атак иракских войск 25 мая 1988 г. в районе Шаламче на южной границе Ирака, в ходе которых широко применялось химическое оружие, иранские войска были вытеснены с территории Ирака. Месяцем позже успешно для Ирака закончились бои на островах Меджнун, где также использовались отравляющие газы. 12 июля иранские войска были вытеснены и из района Халабжи в Иракском Курдистане.
Все это подготовило почву для безоговорочного принятия правительством ИРИ 18 июля 1988 г. резолюции № 598 СБ ООН. Багдад требовал, чтобы до прекращения
59
военных действий были урегулированы все спорные вопросы между Ираком и Ираном, для чего было предложено провести прямые переговоры с участием наблюдателей ООН. Это требование представляется своеобразным отвлекающим маневром, который должен был убедить иракцев в их военном превосходстве над Ираном. Вслед за заявлением Багдада последовали массированные атаки в центральных районах и на юге Ирана. Таким образом, фактическое поражение в войне должно было превратиться в блестящую победу. СБ ООН отклонил требования Багдада, и 20 августа 1988 г. соглашение о прекращении боевых действий на ирано-иракском фронте вступило в силу.
Последствия войны были катастрофическими для обеих стран. Она привела к гибели более миллиона человек, к разрушению инфраструктуры обеих стран — по оценкам экспертов, ущерб, нанесенный войной, оценивался в 188 млрд долларов для Ирака и 369 млрд для Ирана [15, р. 187] (по другим данным, ущерб составил порядка 1 трлн долларов для обеих сторон [16, р. 140]). Особенно пострадали в результате военных действий нефтедобывающая и нефтеперерабатывающая промышленность, за счет которых обеспечивался приток в страны иностранной валюты. Так, «если в последнем предвоенном 1979 году Ирак добыл 175 млн тонн нефти, то десятилетие спустя — лишь 139 млн тонн» [17, с. 25].
Ирак оказался в относительно более выгодном положении по сравнению с Ираном. Займ в 40 млрд долларов, предоставленный арабскими монархиями Персидского залива, возможность получать оружие из ряда западных стран и СССР, а также поддержка в войне со стороны Египта, Иордании, Судана, Марокко, Туниса, ЙАР и аравийских монархий несколько облегчили экономическое положение Ирака. Кроме того, мировое сообщество в целом, как уже отмечалось, также, скорее, поддерживало Ирак в этом вооруженном конфликте.
Окончание ирано-иракской войны на всем Ближнем Востоке было воспринято как победа Саддама Хусейна над Ираном и доктриной «революционного ислама» аятоллы Хомейни. Несмотря на крайне тяжелые последствия войны для экономики Ирака, политические выгоды режима С. Хусейна в сфере региональных отношений были несомненными. Победа над Ираном позволила Ираку претендовать на роль нового лидера арабского мира, «отстоявшего» государства Ближнего Востока перед лицом иранской угрозы. Однако одновременно с этим ирано-иракская война выявила и множественные противоречия в самой арабской среде, которые нашли отражение в ходе ирако-кувейтского конфликта 1990-1991 гг., явившегося во многом следствием первой войны в Заливе. Кроме того, неоднозначный характер политики ведущих мировых акторов в рамках ирано-иракского противостояния, во многом усугублявший масштабы конфликта, свидетельствовал о готовности любыми средствами защищать свои стратегические и экономические интересы в геополитически важнейшем ближневосточном регионе.
Литература
1. Spencer W. Iraq: Old Land, New Nation in Conflict. Brookfield: Millbrook Press, 2000. 144 p.
2. Teicher H., Teicher G. R. Twin Pillars to Desert Storm: America's Flawed Vision in the Middle East from Nixon to Bush. New York: William Morrow, 1993. 418 p.
3. Абалян А. И. Причины и предпосылки ирано-иракского вооруженного конфликта // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 6. 2014. Вып. 2. С. 94-101.
60
4. Chubin S., Tripp C. Iran and Iraq at War London: I.B. Tauris, 1988. 318 p.
5. Мелкумян Е. С. Политика Ирака в отношении государств — членов ССАГПЗ на современном этапе // Республика Ирак в системе международных отношений (80-е годы XX в. — начало XXI в.). М.: ИВ РАН и Российская Академия естественных наук, 2002.
6. Мелкумян Е. С. ССАГПЗ: итоги политического сотрудничества // Азия и Африка сегодня. 2001. № 7. С. 2-7.
7. Smolansky O., Smolansky B. The USSR and Iraq. The Soviet Quest for Influence. London: Duke University Press, 1991. 358 p.
8. Phythian M. Arming Iraq. How the U.S. and Britain Secretly Built Saddam's War Machine. Boston: Northeastern University Press, 1997. 443 p.
9. Егорин А. З., Абдель Хамид Х. А. Война за ближневосточный мир. М.: Восточная литература РАН, 1998. 168 с.
10. Mattar F. Saddam Hussein: the Man, the Cause and the Future. Lebanon: Express International Printing Company, 1981. 254 p.
11. Karabell Z. Backfire: US Policy Toward Iraq 1988 — 2 august 1990 // Middle East Journal. 1995. Vol. 49, N 1. Winter P. 31-32.
12. Hiro D. Desert Shield to Desert Storm. The Second Gulf War. New York: Routledge, 1992. 591 p.
13. Апдайк Р. Дж. Саддам Хусейн. Политическая биография. Ростов н/Д: Феникс, 1999. 512 с.
14. Iraq In Transition: A Political, Economic, and Strategic Perspective / ed. by Axelgard F. Boulder. CO: Westview Press, 1986. 378 p.
15. The Gulf War: Regional and International Dimensions / ed. by Maull H.W., Pick O. New York: St. Martin's Press, 1989. 194 p.
16. Mofid K. The Economic Consequences of the Gulf Wars. London: Routledge, 1990. 204 p.
17. Белоногов А. М. МИД. Кремль. Кувейтский кризис. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. 415 с.
Статья поступила в редакцию 20 января 2015 г.
61
