CC BY
97
ИРАН
В ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ
Гули ЮЛДАШЕВА
доктор политических наук, член экспертного совета Аналитического проекта «Центральная Евразия» (Ташкент, Узбекистан)
АННОТАЦИЯ
Роль и значение Ирана в централь-ноазиатской стратегии России рассматривается сквозь призму развития ситуации на Ближнем Востоке (БВ) и на пространстве СНГ. Подходы России к отношениям с Ираном, США и ЕС анализируются в контексте украинского кризиса и завершения переговоров по ядерной программе Ирана. Особое внимание уделяется таким наиболее важным, с точки зрения автора, факторам, как ближневосточная политика США, переговоры по ядерной программе Ирана и российско-европейское партнерство по урегулированию украинского конфликта.
Делается вывод, что иранская стратегия России строится сегодня главным образом на взаимодействии с США и ЕС в рамках общей борьбы против исламского экстремизма. Главные
цели этой борьбы состоят в урегулировании ядерной проблемы Ирана и стабилизации ситуации в Украине.
Неделимость проблем общей глобальной безопасности, прежде всего связанных сегодня с растущей угрозой исламского экстремизма (Ирак), географическая близость Европы с Россией и экономические интересы будут объективно способствовать постепенному налаживанию в перспективе отношений ЕС и США с Россией. Объем и характер данного сотрудничества будут, очевидно, зависеть от достигнутого уровня компромисса по украинскому кризису и Ирану.
Подчеркивается, что от достижения баланса интересов ключевых игроков, участвующих в событиях вокруг Ирана, во многом зависит ситуация в странах Центральной Азии (ЦА).
Введение
Неразрывную взаимосвязь иранского и центральноазиатского направлений внешней политики России предопределяют такие факторы, как территориально-географическая близость,
интересы безопасности и процессы экономического и геополитического развития. В преддверии возможного снятия с Исламской Республики Иран (ИРИ) международных санкций эти направления приобретают приоритетный характер. Ведь вполне вероятное в этом случае усиление влияния ЕС и США на Иран и ЦА способно существенно ограничить уровень присутствия России и отразиться на ее будущем геополитическом статусе.
Возможное завершение переговоров международной «шестерки» (или группы 5+1) с Ираном делает для Москвы особенно актуальными задачи, связанные с получением беспрепятственного доступа к энергоресурсам ЦА, контролем транспортно-коммуникационных коридоров из региона, развитием единой экономической зоны, включающей и ЦА, и приобретением российскими компаниями ключевых позиций на Каспии. Вполне понятно, что подобные планы, предполагающие превращение России в один из главных центров силы в Евразии, противоречат глобальным интересам США в указанных регионах; наряду с другими межгосударственными противоречиями это обстоятельство может стать еще одним источником нагнетания мировой геополитической напряженности.
Как отмечает в этой связи заместитель секретаря Совета безопасности РФ Е. Лукьянов, глобальная гегемония США подходит к концу, так как на мировой арене появились новые центры силы1. По его мнению, во избежание дальнейшего роста нестабильности в мире, все ключевые международные игроки должны сесть за стол переговоров и под эгидой ООН и одного из ее главных органов — Совета Безопасности — обсудить новые правила игры.
Помимо ближневосточных и украинских событий, а также предстоящего вывода сил НАТО из Афганистана немалое значение приобретает также противодействие распространению экстремизма, наркобизнеса и нелегальной миграции, представляющих угрозу стабильности южных границ России и ее территориальной целостности.
В условиях перманентных геополитических противоречий с США, значительно обострившихся с началом украинского кризиса, одним из внешнеполитических приоритетов России стало дальнейшее укрепление партнерства с Ираном по важным для обоих государств направлениям, включая центральноазиатское. В рамках такого партнерства Иран может в числе прочего взять на себя задачи по обеспечению стабильности и безопасности в российских регионах с преобладающим мусульманским населением и странах СНГ — южных соседях РФ.
Подобные возможности Тегерана обусловлены прежде всего отсутствием в истории взаимоотношений Ирана с данным регионом каких-либо крупных шиито-суннитских противоречий. Несмотря на хорошо известные конфессиональные различия, большинство этих народов на разных этапах истории вполне мирно сосуществовали с Ираном в рамках тех или иных государственных образований. Более важна как в прошлом, так и сегодня их общая культурно-цивилизационная принадлежность к исламскому миру. В настоящее время Исламская Республика Иран привлекательна и тем, что представляет для постсоветских мусульман образец просвещенной исламской демократии, успешно сочетающей достижения Запада и исламского Востока, о чем свидетельствует как уровень политической культуры иранского населения, так и довольно сильное влияние в стране прозападной элиты и молодежи. Особую роль играет и лидирующее влияние Ирана в исламском мире (в том числе в ОИС), с чем вынуждены считаться другие влиятельные исламские страны, в частности Саудовская Аравия и Турция. С экономической точки зрения Иран открывает перед странами Центральной Азии возможность участвовать во взаимовыгодных энергетических и транспортно-транзитных проектах, успешно реинтегрировать регион вдоль маршрутов Шелкового пути; с военно-политической точки зрения способен оказать существенную помощь в противодействии различным
1 См.: Совбез РФ: вернуть Крым России помогли помощники Обамы [http://ria.ru/interview/20140702/1014316345. html#ixzz36J5zOBrC], 2 июля 2014.
террористическим атакам и радикальным движениям, как помогает он в этом Ираку и Афганистану. Совокупность данных факторов оказывает позитивное влияние на мусульман России и в Центральной Азии, предрасполагая их к конструктивному партнерству с ИРИ.
Тегеран придерживается той точки зрения, что российско-иранские отношения играют ключевую роль в бассейне «Великого Среднего Востока»2, то есть Персидского залива и Индийского океана. В этом контексте ИРИ не исключает и сотрудничества с Россией в нефтегазовой сфере. Вместе с тем у Ирана имеются свои долгосрочные геополитические планы на Ближнем Востоке, и некоторые из них вовсе не связаны с Москвой; об этом свидетельствует диверсификация его внешнеполитических и экономических предпочтений (в сторону ЕС, Турции, стран Персидского залива и др.).
Сохранение ирано-американских разногласий, неурегулированность каспийской проблемы и возрастающая нестабильность на территории стран СНГ, БВ и Южной Азии (ЮА) вынуждают Тегеран придерживаться более гибкой региональной политики. Таким образом, сотрудничество Ирана с Россией может послужить надежным противовесом региональной политике США.
Кроме того, Россия и Иран объединяют усилия по привлечению к сотрудничеству государств ЦА, что отвечает их целям, связанным с реализацией геополитически выгодной для обеих стран транспортно-трубопроводной стратегии.
К основным факторам, определяющим успех иранской стратегии России, относятся следующие:
— ближневосточная политика США;
— итоги переговоров по ядерной программе Ирана;
— итоги российско-европейского партнерства в урегулировании украинского конфликта.
Ближневосточная политика США (Ирак)
Главнейшим фактором, воздействующим на ирано-российские отношения, неизменно остается ближневосточная стратегия США. Геополитические и геоэкономические замыслы США, некогда воплощенные в проекте «Большой Ближний Восток» (ББВ) и позже трансформировавшиеся в стратегию Большой Центральной Азии (БЦА) и в концепцию Нового Шелкового пути (НШП), подразумевающую объединение в единое целое БВ, ЦА и ЮА, противоречат евразийским интеграционным проектам России с участием Ирана. Именно это несовпадение интересов и определяет характер нынешнего американо-российского противостояния.
В этом ракурсе существенный вклад в повышение уровня и улучшение перспектив ирано-российского сотрудничества вносит текущий кризис в Ираке; вполне очевидно, что его исход значительно повлияет на геополитический расклад сил в будущем миропорядке.
Известно, что неожиданная активизация радикальной суннитской группировки «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) в июне 2014 года в Ираке ставит эту страну на грань распада и, по мнению большинства экспертов, может дать толчок началу глобального джихада и шиито-суннитских столкновений.
2 Насер С.А. Политика безопасности России // Амударья, Тегеран, осень 2000, № 6. С. 17—18.
По поводу причин нынешнего кризиса в Ираке высказывается три основные гипотезы.
1. Конспирологическая гипотеза о недальновидной политике Соединенных Штатов, спонсирующих этот процесс с помощью радикальных суннитских государств типа Саудовской Аравии с целью перекройки Ближнего Востока в соответствии со своими геополитическими интересами.
2. Некомпетентность и неэффективность политики иракского правительства, возглавляемого премьер-министром Нури аль-Малеки.
3. Несоответствие государственных и этнических границ.
В условиях глобализирующегося мира любые конспирологические теории вызывают сомнения. Так, представляется маловероятным, что США заинтересованы в нагнетании противоречий между шиитским Ираном и суннитской Саудовской Аравией и в появлении новых очагов нестабильности на БВ.
■ Во-первых, с геостратегической точки зрения Иран является слишком важным государством, так как расположен на стыке Ближнего и Среднего Востока (БСВ). Продолжающаяся нестабильность и создание в этом регионе системы «управляемого хаоса» не только ставит под угрозу американскую стратегию БЦА, но и потенциально угрожает безопасности самих Штатов: речь идет о динамично увеличивающемся в США мусульманском населении — с 2,6 млн в 2010 году до прогнозируемых в 2030 году 6,2 млн3.
■ Во-вторых, как показало время, Иран выступает потенциально значимым партнером США в вопросах обеспечения безопасности в ЦА и ЮА, а также на БСВ; абсолютно ясно, что в возможной дестабилизации этих регионов Тегеран не заинтересован. Более того, в случае дальнейшего нагнетания событий военно-политический потенциал Ирана может быть подкреплен силами стран ОДКБ и ШОС.
■ В-третьих, нельзя недооценивать геоэкономический потенциал Ирана. Не случайно первые нефтяные монополии США начали проникать в эту страну еще в 1921 году; интерес к ее ресурсам не иссяк и по сей день. Следует отметить, что без конструктивного участия иранских компаний не может быть и речи о реализации проекта НШП, выгодного для большинства региональных государств. Этот вопрос касается уже не только стратегии, но и имиджа США.
■ В-четвертых, судя по внешнеполитическим действиям администрации Б. Обамы, в США прекрасно понимают разницу между проблемной Саудовской Аравией и динамично развивающимся индустриальным Ираном. Отсюда — поиски оптимального решения проблем региональной безопасности, что в перспективе поможет добиться некоего компромисса в отношениях Ирана и Саудовской Аравии; при этом не следует упускать из виду экономическую зависимость Эр-Рияда от США и существующие между ними стратегические договоренности. Некоторые американские эксперты4, призывающие к поиску баланса интересов между Саудовской Аравией и Ираном, рекомендуют выработать с последним более конструктивные отношения, основанные на взаимовыгодных сделках.
3 См. : Мальцев В. Соединенные шариаты Америки. Окружение Обамы подозревают в связях с арабскими радикалами? 1 июля 2014 [http://antiterrortoday.com/ru/glavnoe-segodnya/vybor-moderatora/4632-soedinennye-shariaty-ameriki-okruzhenie-obamy-podozrevayut-v-svyazyakh-s-arabskimi-radikalami], 5 июля 2014.
4 6 См.: Geranmayeh E. An Alliance of Convenience with Iran? Baghdad as «Exhibit A», 27 июня 2014 [http://www. payvand.com/news/14/jun/1184.html], 30 июня 2014; Syria, Iran Join Fight Against Iraq's Militants, 27 июня 2014 [http:// www.payvand.com/news/14/jun/1183.html], 27 июня 2014.
Общеизвестно, что иракское правительство, возглавляемое Нури аль-Малики, некомпетентно и коррумпировано, однако целый комплекс проблем, существующих в этой стране, обусловлен исключительно внутренними факторами.
Первопричина большинства современных конфликтов уходит своими корнями в те или иные исторические события. Среди них можно упомянуть не учитывавшие интересы местного населения изменения территориальных границ, которые осуществлялись теми или иными державами и их союзниками. Как известно, такие «перекройки» часто приводят к гражданским войнам и международным конфликтам; примером тому может служить формирование границ между центральноазиатскими республиками СССР.
В данном контексте уместно упомянуть и о просчетах ближневосточной политики администрации Б. Обамы (Сирия, Ирак и пр.)5, которые привели к просачиванию радикальных элементов с одной территории на другую.
Более объективное видение основных причин иракского кризиса зависит от понимания того обстоятельства, что кризис этот обусловлен двумя взаимодействующими факторами: неэффективностью американской стратегии на БВ и некомпетентностью иракского правительства Нури аль-Малики. Именно эти факторы и создали благоприятную почву для усиления в регионе радикальных движений, приведшего к образованию в 2013 году ИГИЛ.
Как считают некоторые российские эксперты, иракские события в конечном счете могут привести к сближению Ирана и США.
Действительно, в преддверии завершения переговоров по ядерной проблеме Тегеран заинтересован в стабилизации соседних территорий, в которых проживает многочисленная шиитская диаспора и которые играют важную роль в обеспечении интересов Ирана в Сирии. Соединенным Штатам, пытающимся урегулировать иракский кризис, весьма кстати придутся военно-политические и иные ресурсы Ирана.
Учитывая возможное недовольство своих традиционных союзников (Израиля, Саудовской Аравии и др.), американские эксперты очень осторожны в оценках перспектив развития отношений между США и Ираном. С их точки зрения, США неизбежно будут все глубже вовлекаться в иракский кризис, что частично откроет каналы общения между Тегераном и Вашингтоном на том минимальном уровне, который необходим для стабилизации обстановки. Однако это не отменяет конкурирующие интересы и конфликт идеологий США и ИРИ6.
Вместе с тем, как свидетельствует международная практика последних десятилетий, в условиях роста взаимозависимости мира (когда события в той или иной стране могут стать вызовом всему человечеству) любая геополитическая конкуренция вынуждена учитывать существующие реалии; одной их них является ИГИЛ, представляющая собой глобальную опасность.
В этой связи координатор ЕС по контртеррористическим операциям Жиль де Кершов не исключает, что «ИГИЛ... готовит, обучает и направляет некоторых зарубежных бойцов осуществлять атаки в Европе или за ее пределами»7. В свою очередь, американские эксперты8 прогнозируют возможность атак ИГИЛ против США.
5 См.: Юлдашева Г.И. К некоторым аспектам политики США на современном этапе: мнение зарубежных экспертов // АНО. Центр стратегических оценок и прогнозов, 2 мая 2012; Константинов И. Истоки возвышения Исламского государства Ирака и Леванта на Ближнем Востоке, 7 июля 2014 [http://www.foreignpolicy.ru/analyses/istoki-vozvysheniya-islamskogo-gosudarstva-iraka-i-levanta-na-blizhnem-vostoke/], 7 июля 2014.
6 См.: Iran Nuclear Deal in Sight? / Interviewee: Suzanne Maloney, Senior Fellow, Foreign Policy, Saban Center for Middle East Policy, Brookings Institution / Interviewer: Bernard Gwertzman, 26 June 2014 [http://www.cfr.org/iran/iran-nu-clear-deal-sight/p33190?cid=rss-analysisbriefbackgroundersexp-iran_nuclear_deal_in_sight?-062614], 30 June 2014.
7 SimcoxR. ISIS' Western Ambitions. Why Europe and the United States Could be the Militant Group's Next Target, 30 июня 2014 [http://www.foreignaffairs.com/articles/141611/robin-simcox/isis-western-ambitions], 4 июля 2014.
8 См.: Byman D. Five Myths about the Islamic State, 3 июля 2014 [http://www.washingtonpost.com/opinions/five-myths-about-the-islamic-state/2014/07/03/f6081672-0132-11e4-8572-4b1b969b6322_story.html], 3 июля 2014.
Угрозы, исходящие с территории Ирака и других исламских государств, способны, по всей видимости, восстановить конструктивное партнерство США и России, которые одновременно могут наладить сотрудничество с шиитским Ираном, объективно выступающим в данной ситуации в качестве их союзника.
Не теряют своей актуальности и утверждения, что в основе американских подходов к отношениям с Москвой лежит приоритетность для США угрозы международного терроризма со стороны БСВ. В этой связи американские эксперты в свое время подчеркивали: «Процветание и стабильность России — в интересах как США, так и Европы, Японии и даже Китая, поскольку в таком виде она может быть полноценным партнером в решении очень серьезных мировых проблем: распространения ядерных технологий, терроризма, энергетики, глобального потепления»9.
Не менее важно, что в результате вовлечения Москвы в конструктивное сотрудничество с США могут быть пресечены любые попытки России построить многополярную антиамериканскую коалицию. С другой стороны, на фоне роста нестабильности, ожидающегося после вывода из Афганистана войск международной коалиции, и иракского кризиса военное присутствие США в ЦА отвечает интересам России, так как блокирует проникновение в регион экстремистского ислама и служит потенциальным противовесом растущей мощи КНР. Исходя из этих соображений, можно с большой долей вероятности предположить, что правительство США вряд ли пойдет на дальнейшее ужесточение санкций против России, о чем свидетельствует нынешний достаточно взвешенный подход Вашингтона к Москве.
Со своей стороны, Саудовское Королевство, как основной предполагаемый противник Ирана, также не настроено осложнять отношения с Тегераном. В свете провозглашенной на официальном уровне борьбы против радикального исламского экстремизма Эр-Рияд в последнее время идет на сближение с Тегераном, что демонстрируют недавно прошедшие двусторонние переговоры на высшем уровне, где стороны обсудили вопросы региональной безопасности, такие как действия радикальной группировки «Исламское государство» в Ираке и ситуацию в секторе Газа10.
Впрочем, Иран имеет долгосрочные геополитические планы на БВ, которые не всегда связаны с Москвой; это подтверждается растущей диверсификацией его внешнеполитических и экономических предпочтений. Следовательно, многое будет зависеть от умелого выстраивания взаимовыгодных политических отношений между Россией и Ираном и координации их действий в сфере безопасности и экономики с другими внешними акторами, в первую очередь с США.
Партнерство с ЕС по Украине
Еще одним фактором, способным повлиять на перспективы ирано-российских отношений, во многом является характер и динамика сотрудничества России и ЕС по урегулированию украинского кризиса. Однако непримиримые на данный момент подходы по Украине фактически заморозили на неопределенное время российско-европейские отношения, что отразилось в жестких санкциях, введенных ЕС и США против России.
Данная ситуация, наряду с международным давлением, испытываемым Ираном в ходе переговоров по ядерной программе, до определенной степени сближает Иран и Россию. В результате стороны подписывают Меморандум, предполагающий активизацию их экономиче-
9 Washington ProFile, 7 февраля 2007 — 23 июня 2007 (см. также: Washington ProFile, 14 июня 2007).
10 См.: Иран и Саудовская Аравия говорят об открытии «новой страницы» в политических отношениях [http:// rus.azatutyun.am/archive/New/20140827/3282/3282.html?id=26552637, 27.08.2014], 20 сентября 2014.
ского сотрудничества и подготовку многомиллиардной сделки по покупке иранской нефти. Более того, речь идет о подготовке в будущем вступления ИРИ в ШОС и БРИКС, что должно создать альянс государств, способных в условиях глобализации защитить свои интересы в конкуренции с Западом. Вместе с тем очевидно, что ресурсы России в нынешнем кризисном ее состоянии недостаточны для того, чтобы серьезно заинтересовать динамичную иранскую экономику, а проблемы переходного развития ШОС и БРИКС не позволят им стать в ближайшее время достаточно конкурентоспособными11.
С другой стороны, ряд факторов свидетельствует в пользу объективной экономической взаимозависимости России и ЕС, что с постепенным урегулированием их нынешних разногласий по Украине в перспективе неизбежно приведет стороны к более сбалансированному конструктивному сотрудничеству с вовлечением в них ИРИ.
Действительно, Россия — это третий по величине торговый партнер ЕС. В 2013 году на долю РФ пришлось 9,5% внешней торговли, около 7% всего экспорта товаров и 12% всего импорта ЕС12. Россия на треть удовлетворяет потребность ЕС в нефти и природном газе, и почти на четверть — в угле и нефтепродуктах13.
Поэтому неудивительно, что по итогам заседания Совета ЕС, состоявшегося недавно в Брюсселе, рассмотрение вопроса о санкциях «третьей степени» (торгово-экономических ограничениях против секторов российской экономики) было отложено. Принятие же текущих жестких мер против России, как известно, было процессом довольно сложным и неоднозначно трактуется в самой Европе.
Для России главное в этой ситуации «сохранить неповрежденными существующие экономические и политические отношения с Европой и не оттолкнуть от себя никого другого в мире»14. С этой точки зрения текущие проблемы в российско-европейских отношениях — ничто по сравнению с возможным ущербом от их разрыва. При этом эксперты отмечают еще одно очень важное обстоятельство: ЕС ни в коей мере не заинтересован в наличии очага нестабильности на своей границе, и уж тем более в возникновении славянской «Аль-Каиды», которую США хотят взрастить на Украине.
Следует учесть и различия в подходах ЕС и США по Ирану, что частично отражается в непоследовательности и двойственности иранской стратегии Запада. Существенные расхождения в позициях ЕС и США по Ирану обозначились еще в конце 1990-х годов. Тогда европейские страны выступали за поддержку иранских реформаторов и «конструктивный диалог» с Ираном15.
Более того, страны ЕС не были заинтересованы в нормализации ирано-американских отношений, так как это могло помешать осуществлению их геоэкономических и геополитических планов16. Однако предполагаемая угроза ядерной программы Ирана (равно как и неудачи иранских реформаторов) вынуждает страны ЕС к союзу с США.
До недавнего времени усилия «европейской тройки» в лице Великобритании, Франции и Германии были направлены на сглаживание различий европейских и американских подхо-
11 См.: Yuldasheva G. Iranian-Chinese Relationship in the Central-Asian Policy Context [http://liia.lv/en/blogs/iranian-chinese-relationship-in-the-central-asian-/], 20 September 2014.
12 Саммит ЕС — Россия: статистка по торговле товарами между ЕС28 и Россией, 24 января 2014 [http://eeas. europa.eu/delegations/russia/press_corner/all_news/news/2014/20140124_ru.htm], 10 июля 2014.
13 Чижов В.А. Россия и Европейский союз — 20 лет спустя // Международная жизнь, июнь 2014 [http://www. russianmission.eu/en/node/1378], 9 июля 2014.
14 Россия, Европа, США — кто разрубит Украинский узел? //oko-planet.su, 1 июля 2014 [http://antiterrortoday. com/ru/analitika-doklady/analitika/4643-rossiya-evropa-ssha-kto-razrubit-ukrainskij-uzel], 1 июля 2014.
15 См.: BBC, 2 December 2003; Financial Times, 14 February 2003; Reuter, 13 February 2003; UK Pressed to Clarify Differences with US Policy towards Iran // IRNA, 26 April 2003.
16 Cм., например: Виельмини Ф. Новая южная стратегия. Европа перед лицом англо-американской «большой игры» в Евразии // Континент, Астана, 23 мая — 5 июня 2001. С. 32—35.
дов к регулированию ядерной программы Ирана, на недопущение военного конфликта между Ираном и США и примирение сторон путем дипломатии17.
Только при условии четкого следования данной стратегии ЕС сможет успешно развивать экономическое сотрудничество с Ираном. Немалое значение в этом деле имеет формирование сети транспортно-трубопроводных маршрутов из ЦА, большинство из которых ориентировано на достижение рынков ЕС и не исключает участие в них России. Так, программа Центральноазиатского регионального экономического сотрудничества (CAR.EC) предусматривает совершенствование шести коридоров; три из них соединят экономические центры Европы и России с Восточной Европой, а другие три — Восточную Азию, Европу и Россию с ЮА и БВ.
Одним из ярких свидетельств высокой взаимной заинтересованности ЕС и ИРИ является визит в Иран высокого представителя ЕС по иностранным делам и политике К. Эштон 8—10 марта 2014 года. Во время одной из встреч с К. Эштон президент Ирана Х. Роухани подчеркнул: «Установление новых отношений с ЕС является одним из приоритетов нашей внешней политики»18. По всей видимости, речь шла об установлении в ближайшем будущем стратегических отношений и развитии широкомасштабной торговли. Эти планы, безусловно, подразумевают и развитие взаимоотношений между ЕС и ЦА (в рамках их сотрудничества с Ираном); значимость подобной перспективы находит должное понимание у государств региона.
Более того, приход к руководству внешнеполитическим ведомством ЕС нового лидера — бывшего министра иностранных дел Италии Федерики Могерини19 призван, по всей видимости, содействовать нахождению точек соприкосновения между всеми заинтересованными сторонами. И это неудивительно — ведь ущерб ЕС в 2014—2015 годах от введения санкций против РФ оценивается в 90 млрд евро20. В этой связи, при всем критицизме ЕС в отношении Москвы, в конце резолюции Европарламента по России говорится, что Еврокомиссии необходимо изучить модальности сотрудничества с Евразийским экономическим союзом21, а значит, Европейский парламент не исключает возможности восстановления отношений в будущем.
О готовности Запада к сотрудничеству с Россией свидетельствует и приглашение министра иностранных дел РФ С. Лаврова на международную конференцию по ситуации в Ираке, состоявшуюся 15 сентября этого года в Париже. Со своей стороны, Москва не отказывается от двустороннего сотрудничества с Вашингтоном по ключевым вопросам безопасности. В частности, российская делегация, участвующая в переговорах по ядерной программе ИРИ, заявляет, что продолжит работу с партнерами «в интересах подготовки почвы для компромиссов»22.
Снятие санкций с России и, соответственно, прогресс в отношениях ЕС — Россия зависит сегодня во многом от соблюдения Москвой заключенных в сентябре этого года Минских договоренностей по прекращению огня на территории Украины. А незавершенность переговоров по ядерной программе ИРИ на деле существенно тормозит развитие ирано-российских отношений, зависимых от крупных инвестиций и передовой технологии.
17 См.: Britain Refuses to Sing to the Same Tune as US Against Iran // Payvand's Iran News..., 24 January 2005; Iran Tops Straw's Talks with Rice, Say UK Dailies // Fischer to Focus on Greater US Role in Iran Talks with Rice // IRNA, 24 January 2005.
18 Хасан Роухани: Установление новых отношений с ЕС — приоритет внешней политики Ирана [http://www. panorama.am/ru/miscellaneous/2014/03/10/eshton-iran/], 10 июля 2014.
19 См.:MamedovE. EU's Mogherini Could Usher in Better Relations with Iran [http://www.payvand.com/news/14/sep/ 1019.html], 21 September 2014.
20 См.: Лавров: важно, чтобы в ЕС здравый смысл взял верх над «ястребиными» настроениями [http://itar-tass. com/politika/1447390], 17 сентября 2014.
21 См.: Чижов: резолюция Европарламента критична по отношению к России [http://itar-tass.com/politika/1452099], 18 сентября 2014.
22 Переговорный раунд Ирана и «шестерки» стартует в Нью-Йорке [http://itar-tass.com/mezhdunarodnaya-panorama/1452232], 19 сентября 2014.
Переговоры по ядерной программе Ирана
Ключевую роль в переменах во взаимоотношениях с Ираном может сыграть успешное завершение переговоров международных посредников группы «5+1» по иранской ядерной программе. Однако состоявшийся в июле этого года в Вене очередной, пятый раунд переговоров, по итогам которого 20 июля планировалось подписать итоговое соглашение, вновь не принес результатов. Новый срок окончательного завершения переговоров передвинулся на 24 ноября.
По мнению экспертов, окончательное компромиссное соглашение об объеме и уровне обогащения урана в Иране связано с определением практических потребностей страны в ядерном топливе. Однако по этому вопросу мнения «шестерки» и ИРИ кардинально расходятся. Поэтому успех переговоров будет во многом зависеть от достижения компромисса по вопросам, касающимся сокращения количества и уменьшения размера центрифуг, используемых Ираном для обогащения урана, а также объема его ядерной программы. Еще одним главным вопросом в повестке дня переговоров остаются сроки осуществления намеченной программы, то есть вопрос о том, насколько быстро Иран сможет приобрести ядерное оружие.
С точки зрения группы «5+1», потребности Ирана в обогащенном уране ниже нынешнего объема обогащения и ограничиваются поддержанием цепной реакции в небольшом реакторе и проведением исследований в центрифуге усовершенствованной модели.
Иранские же специалисты считают, что практические потребности страны превышают нынешний объем обогащения урана. В свою очередь, эксперты Ассоциации по контролю над вооружениями (АСА), предлагающие ограничить объемы обогащения, идут на компромисс: предполагается, что при соблюдении Ираном критериев, установленных всеобъемлющим договором, он сможет увеличить объем и глубину обогащения.
В долгосрочной перспективе Иран может последовать примеру США и Европы, предполагающему передачу всего процесса обогащения урана многонациональным консорциумам. В то же время Ирану можно разрешить заменить старые и менее эффективные модели центрифуг на более продвинутые образцы, при условии что общий объем обогащения останется неизменным (в идеале — немного ниже сегодняшнего).
По мнению экспертов АСА, подобный компромисс не обеспечит реактор в Бушере достаточной мощностью, однако даст твердые гарантии необходимых Ирану внешних поставок23.
Дабы не допустить быстрого накопления Ираном расщепляющегося материала в объемах, достаточных для производства ядерного оружия, эксперты также предлагают сократить численность центрифуг до некоего среднего значения между 2 тыс. и 6 тыс. (в настоящее время Иран имеет около 19 тыс. установленных центрифуг и около 10 тыс. действующих). Иран, похоже, соглашается на постепенную замену центрифуг первого поколения небольшим количеством более усовершенствованных, а также на ограничение производства низкообога-щенного урана. Кроме того, он готов пойти на уступки и по некоторым другим ключевым вопросам, касающимся, например, модификации тяжеловодного реактора, производящего плутоний, и прекращения широкомасштабного обогащения урана в подземном сооружении24.
После достижения соглашения с группой «5+1» Иран сможет продолжить производство ядерного топлива (но только в случае соблюдения им норм нераспространения ядерного оружия и подтверждения мирного характера своей ядерной программы).
23 Cm.: Davison D. Reaching a Compromise on Iran's Enrichment Program [http://www.payvand.com/news/14/jun/ 1181.html], 30 HroHa 2014.
24 Cm.: Slavin B. Column: «Valiant» in Soccer, Can Iran Achieve Diplomatic Goals? // VOA, 27 hmhs 2014 [http:// www.payvand.com/news/14/jun/1182.html], 30 hmhs 2014.
На данный момент разногласия по некоторым ключевым проблемам, касающимся обогащения урана и мер технического контроля, сохраняются, однако «всестороннее соглашение в пределах досягаемости», есть возможности урегулировать проблемы иранского цикла обогащения до 24 ноября, считает эксперт по контролю над вооружением Дарил Кимболл. В случае провала дипломатических усилий в ноябре шансы на заключение итогового соглашения будут утеряны, подчеркивает эксперт25.
В настоящее время на ход переговоров влияет, с одной стороны, стратегия США и ЕС, не приемлющих никаких курируемых Россией интеграционных проектов, а с другой — рост экстремистских движений в Ираке.
В свою очередь, в России считают, что Запад может пойти на ускоренное снятие санкций с Ирана26, попытавшись тем самым остановить процесс российско-иранского сближения. Более того, сейчас все ресурсы брошены на обострение украино-российских отношений с целью воспрепятствовать реализации интеграционных проектов Кремля.
С американской точки зрения, Тегеран может рассматривать кризис в Ираке в качестве «фишки» для продвижения своих интересов в ходе переговоров; в связи с этим в США стремятся отделить один вопрос от другого27.
Результаты июльских переговоров в Вене фактически демонстрируют приверженность Вашингтона прежде всего геополитическим и геоэкономическим соображениям в ущерб борьбе против глобальной угрозы экстремизма. На деле реальная общность задач и координация действий западного сообщества сильно ослаблена различиями экономических интересов США и ЕС в отношении РФ и ИРИ. Их действия носят скорее реактивный характер в ответ на очередные шаги Москвы и ее потенциальных союзников.
В этой ситуации администрации Обамы, похоже, выгоднее затягивать сроки подписания итогового соглашения с Ираном, пока украинский кризис не удастся урегулировать в интересах США и ЕС. Тем временем продление сроков переговорного процесса с Ираном грозит перерасти в более масштабные политические и экономические проблемы с учетом расширения действий ИГИЛ, ужесточения внутриполитической борьбы в Иране и в самих Соединенных Штатах.
В совокупности эти факторы, включая общность интересов ведущих держав в вопросах борьбы с религиозным экстремизмом и интересы продвижения собственных интеграционных планов в условиях все более обостряющейся экономической конкуренции, в конечном счете все-таки приведут стороны к принятию итогового соглашения по иранской ядерной программе. Тем более что времени для реализации заявленных президентами Х. Рухани и Б. Обамой планов осталось мало и оба сталкиваются с довольно жесткой внутриполитической оппозицией.
Заключение
Иранская стратегия России в обозримой перспективе будет фактически определяться прежде всего результатами ее взаимодействия с США и ЕС.
Партнерство с Западом, которое станет возможным в случае достижения прогресса в ходе ядерных переговоров, способно предоставить Ирану необходимые ему инвестиции и
25 См.: Clock Ticking on Iran Nuclear Deal / Interviewee: Daryl Kimball, Executive Director, Arms Control Association / Interviewer: Bernard Gwertzman, Consulting Editor, 17 September 2014 [http://www.cfr.org/iran/clock-ticking-iran-nuclear-deal/p33457?cid=rss-analysisbriefbackgroundersexp-clock_ticking_on_iran_nuclear_-091714], 21 September 2014.
26 См.: Раджаб Сафаров: Санкции могут быть сняты с Ирана ускоренными темпами // Вестник Кавказа, 17 июня
2014.
27 См.: Iran and World Powers Begin Nuclear Talks in Vienna, 3 июля 2014 [http://www.payvand.com/news/14/jul/ 1016.html], 4 июля 2014.
передовую технологию, усовершенствовать инфраструктуру страны, решить актуальные вопросы обеспечения региональной безопасности и помочь преодолеть текущие глобальные угрозы.
На региональном уровне финансовая поддержка западными компаниями транспортно-транзитных проектов в ЦА, ЮА и на БВ позволит ускорить реинтеграцию Ирана с соседними, родственными ему с культурно-религиозной точки зрения государствами. При этом все вовлеченные в этот процесс стороны должны быть готовы идти на взаимовыгодные уступки и компромиссы, без чего никакое партнерство невозможно в принципе (помимо самого Ирана примером тому может служить Афганистан).
Очевидно, что в интересах собственного геополитического развития, а также успешного решения задач обеспечения политической и экономической безопасности в ЦА, ЮА и на БВ, предпочтения США и ЕС в конечном счете будут отданы Ирану. В то же время неделимость проблем общей глобальной безопасности, прежде всего связанных сегодня с растущей угрозой исламского экстремизма (Ирак), географическая близость Европы с Россией и экономические интересы будут в перспективе объективно способствовать постепенному налаживанию отношений ЕС и США с Россией.
Не следует также упускать из виду проблему геоэкономической конкуренции США и ЕС по Ирану. Кроме того, вполне вероятное противодействие Соединенным Штатам со стороны Ирана и России, в стороне от которого не окажется и Китай, не отвечает интересам Вашингтона. В совокупности перечисленные факторы приведут, скорее всего, к постепенному смягчению нынешних американо-российских разногласий и поиску взаимоприемлемых вариантов всестороннего сотрудничества, объем и характер которого будет зависеть от уровня достигнутого компромисса по украинскому кризису и Ирану.
Принимая во внимание вышеупомянутые геополитические разногласия, можно с уверенностью предположить, что процесс налаживания сотрудничества будет не из легких. По всей видимости, предстоит длительная и напряженная работа по согласованию интересов, главной целью которой будет достижение компромисса между Россией и западными странами. При этом не исключены некоторые «отступления» и вспышки локальных конфликтов, что, несомненно, отразится на ирано-российских отношениях.
Что касается стран ЦА, стремящихся обеспечить себе политическую и экономическую безопасность, то они, бесспорно, заинтересованы в достижении баланса интересов ключевых игроков вокруг Ирана. Снижение геополитического напряжения и установление стабильности в ЦА позволило бы государствам региона сосредоточиться на ключевых вопросах своего внутриполитического развития.
