CC BY
59
В.И. Балакин'
ИНВЕСТИЦИОННАЯ СТРАТЕГИЯ КНР НА МЕЖДУНАРОДНОМ ФИНАНСОВОМ РЫНКЕ (1998—2008 гг.)
Межкризисный период 1998—2008 гг. оказался для Китайской Народной Республики весьма благоприятным с точки зрения эффективности привлекаемых и направляемых инвестиционных ресурсов. Представитель созданной в 2007 г. китайской корпорации China Investment Corporation (суверенный фонд КНР) в июле 2010 г. заявил, что сумма капиталовложений за рубежом в 2009 г. достигла 58 млрд долл. Это заметно превышает показатель 2008 г., составивший 21 млрд долл. China Investment Corp. (CIC) даже значительно увеличила свой штат, доведя его численность до 300 специалистов, более 80 % которых имеют ученые степени1. Само создание CIC международные эксперты рассматривают как один из основных способов диверсификации крупнейших в мире золотовалютных резервов КНР. Китай не стал, как предполагали многие, «оптом» скупать интересующие Пекин стратегические активы за рубежом, предпочитая действовать крайне осторожно и начав либерализацию своей долгосрочной стратегии с инвестирования на внутреннем рынке.
* Балакин Вячеслав Иванович, к.ю.н., в.н.с. Центра стратегических проблем Северо-Восточной Азии и ШОС ИДВ РАН.
С 1998 г. КНР инвестировала в зарубежные активы около 100 млрд долл., а это означает, что финансовых возможностей для новых крупных покупок становится меньше. В то же время золотовалютные активы Китая продолжают расти на десятки миллиардов долларов ежемесячно. Несмотря на то, что в последнее время Государственное валютное управление КНР увеличило закупки недолларовых активов, фактически альтернативы долларовым ценным бумагам по-прежнему нет. Если соответствующий прирост пойдет аналогичными темпами и далее, то китайскому правительству будет весьма трудно рассчитывать на принципиальное изменение структуры золотовалютных резервов КНР в ближайшие десятилетия. В Пекине тем не менее считают, что единственным выходом из складывающегося непростого положения остается осторожная диверсификация золотовалютных резервов, поскольку любое непродуманное движение в сторону ухода от доллара США может обернуться для Китая, да
и для всего мира, непредсказуемыми негативными последст-
2
виями .
Структура инвестиционной активности КНР соответствует ее важнейшим стратегическим интересам за рубежом. В первую очередь Китай привлекают акции иностранных компаний, занимающихся природными ресурсами. Так, в сентябре 2009 г. CIC приобрела 45 % российской нефтяной компании Nobel Group, в ноябре 2009 г. Китаю отошли 10,6 % казахстанского нефтегазового холдинга Kazmunaigas, а в июле 2010 г. китайский инвестиционный фонд выкупил 15 % американской энергетической корпорации AES. КНР старается вести инвестиционную деятельность на различных географических направлениях, вкладывая значительные свободные средства в интересующие ее активы в разных частях света3. Эта стратегия Китая обусловлена ясно выраженными прагматическими причинами: после 2008 г. капиталовложения в природные ресурсы обещают устойчивую доходность, а это позволит извлекать из инвестиционных операций с золотовалютными резервами прибыль более значительную, чем можно было бы получить от приобретения государственных облигаций США.
В правительстве КНР ныне постепенно склоняются к точке зрения о целесообразности постепенного перехода к тактике вложения большего количества средств из золотовалютных резервов страны в более рискованные активы, поскольку золотой запас должен не только обеспечивать устойчивость экономического развития, но и приносить прибыль. В 2008 г. китайским правительством на среднесрочный период была поставлена задача обеспечить ежегодную доходность вкладываемых средств на уровне не менее 5 %. В долгосрочном плане Пекином выражалась надежда получить более высокую доходность. Так, уже с
2009 г. в качестве одного из особых каналов инвестирования золотовалютных резервов Китай начал использовать долгосрочные межгосударственные кредиты, обеспеченные поставками сырой нефти4.
Подобные соглашения на общую сумму 60 млрд долл. были заключены с Россией, Венесуэлой, Казахстаном, Туркменистаном. Указанные меры обеспечили ежегодный импорт сырой нефти в Китай на уровне 75 млн тонн. Только российско-китайское соглашение предусматривает инвестиционный кредит в размере 25 млрд долл. в обмен на обязательство поставки 15 млн тонн нефти ежегодно в период с 2011 по 2013 г. Характерно, что основным каналом предоставления инвестиционного кредита выбран Банк развития Китая (China Development Bank, CDB). Крупные пакеты акций этого и других ведущих банков КНР принадлежат государственной страховой корпорации Huijin Securities, которая является в свою очередь серьезным инвестором на китайском внутреннем рынке. В китайском правительстве в настоящее время идут споры по поводу возможности инвестировать золотовалютные резервы внутри страны, поднимая таким образом уровень инвестиционной привлекательности китайского внутреннего рынка5.
Пока правительство КНР осторожничает с внутренними инвестициями золотовалютных резервов, они продолжают неуклонно увеличиваться. По официальным данным, на конец июня
2010 г. золотовалютные резервы Китая составили 2,45 трлн долл., увеличившись с начала года на 55 млрд долл. За шесть предыдущих лет золотовалютные резервы КНР выросли более
чем в 5 раз, и далее какого-то предела их роста пока не наблюдается. По оценке американских экспертов, даже в случае постепенного повышения курса китайского юаня к доллару США золотовалютные резервы КНР будут расти не менее чем на 400 млрд долл. в год еще несколько лет. Скорее всего, усиление юаня сделает китайские активы более привлекательными для иностранцев, и финансовые потоки, направленные в Китай из Сянгана, заметно увеличатся, что приведет к дальнейшему росту золотовалютных резервов6.
Китайская Народная Республика никогда не раскрывает структуру своих золотовалютных резервов, хотя многие зарубежные эксперты полагают, что примерно 70—80 % золотого запаса хранится в американских государственных облигациях или иных ценных бумагах, номинированных в валюте США. Если названная цифра близка к реальности, Китаю следует озаботиться диверсификацией своих резервов, так как на Соединенные Штаты Америки приходится лишь 20 % экспорта КНР. Налицо крайне большой разрыв, а кроме того, в июне 2010 г. китайское правительство приняло решение отказаться от жесткой привязки юаня к доллару США на уровне 6,83 юаня за доллар. Помимо этого китайское правительство разрешило полупроцентное дневное отклонение курса от установленного параметра, но при этом допускается изменение самого курса в пределах полпроцента в день в рамках режима «управляемого плавания» (managed float) к корзине наиболее устойчивых валют. Подобный подход заставит Китай структурировать свои резервы в соответствии с долей каждой из выбранных валют в корзине7.
Где-то с июля 2010 г. КНР начала активно вкладывать в некоторые японские ценные бумаги, но здесь Пекин неожиданно столкнулся с существующими объективными ограничениями. Суть названных ограничений в августе 2010 г. раскрыло Министерство финансов Японии, указав, что Китай только за первую половину 2010 г. закупил японских государственных облигаций на 20 млрд долл.8, это в 5 раз превышает совокупные закупки японских государственных ценных бумаг за предыдущее пятилетие. По некоторым экспертным оценкам, Япония могла бы предоставить Пекину необходимый простор для маневра, по-
скольку японский рынок облигаций по объему уступает только американскому. По данным МВФ, на ту же японскую иену в первой половине 2010 г. приходилось всего лишь 3,1 % мировых резервов в отличие от американского доллара с его долей в 61,5 %, а это говорит о серьезном недоиспользовании потенциала японской валюты в условиях повышения динамики мирового рынка.
Интерес к японской иене со стороны Китая привел к росту курса последней. Похоже, Пекину придется искать иные активы, которые не будут столь резко повышаться в цене из-за любого сколько-нибудь заметного изменения финансовой политики китайского правительства. В настоящее время малейший слух о продаже КНР долларовых активов способен обрушить их стоимость в непредсказуемой степени. Названная особенность тесно связана с золотовалютными резервами Китая, поскольку они настолько велики, что любое их движение, даже мнимое, вызывает гигантские макроэкономические волны по всему миру. В конце июня 2010 г. правительству КНР пришлось опровергать появившуюся информацию о том, что оно якобы намерено пересмотреть объемы своих активов в евро — в результате это привело к резкому снижению курса европейской валюты9.
Многие международные эксперты полагают, что растущие золотовалютные резервы КНР вносят явный диссонанс в национальную инвестиционную стратегию этой страны. В США, например, рассматривают в качестве единственного разумного варианта кардинального изменения складывающейся негативной ситуации допуск китайским правительством радикального повышения курса юаня10. Положительным последствием подобного шага скорее всего стало бы снижение активности Народного банка Китая в продаже юаня и покупке доллара. В последние пять лет наблюдался значительный профицит торгового баланса КНР, на который приходилось от 60 до 80 % процентов прироста золотовалютных резервов; в частности, в 2009 г. — более 75 %. В китайском правительстве в связи с этим осознают, что при нынешней инвестиционной политике сделать что-либо с ростом резервов невозможно, даже если Пекин вдруг решится уйти от доллара к другим валютам. Очевидно, китайские власти
продолжат предпринимать шаги по изменению сложившейся инвестиционной стратегии, причем не под давлением США, а в интересах развития собственной экономики и внутреннего рынка.
Предполагается несколько скорректировать существующую экспортную модель экономического роста, в результате чего должна активизироваться покупательная способность китайского населения. Последнее вполне возможно и без укрепления юаня по отношению к другим мировым валютам. Зарубежные эксперты считают, что рост курса юаня поможет в борьбе с инфляцией, которая за летние месяцы 2010 г. превратилась в одну из главных проблем китайской экономики. Только в июле
2010 г. инфляция достигла 3,3 %, что явилось самым высоким показателем за предыдущие 20 месяцев. Именно после отказа от жесткой привязки курса юаня китайская валюта подорожала к доллару сразу на 1 %.
В результате многие зарубежные эксперты предсказывают заметное подорожание китайской валюты — на 5 % в год — и достижение ею уровня 5 юаней за доллар к 2016 г. Последнее неизбежно приведет к резкому ухудшению ситуации на международном инвестиционном рынке, когда станет очевидным, что «справедливого» рыночного курса уже больше не существует. Рынок полностью перейдет под контроль крупных спекулянтов, заинтересованных не в развитии, а в максимизации собственной краткосрочной прибыли. Будет очень трудно найти разумный баланс между интересами экспортеров и потребностями макроэкономического регулирования национальной экономики. В данной связи для правительства КНР не остается другого пути, как действовать последовательно и крайне осторожно, меняя основные параметры инвестиционной стратегии в отношении ведущих постиндустриальных государств.
Исходя из складывающейся ситуации, Китаю в ближайшем будущем предстоит ответить на один очень важный вопрос — зачем ему собственно нужны такие огромные золотовалютные резервы? Уже сегодня абсолютно ясно, что эти резервы представляют собой малодоходное отвлечение национальных сбережений из растущей инвестиционной сферы. Правительство КНР
осознает, что таким образом Китай в немалой степени финансирует чужие, и, прежде всего, американские дефициты и долги. Классическая точка зрения на размер золотовалютных резервов гласит: достаточный уровень резервов задается потребностью финансирования импорта и краткосрочного внешнего долга в течение трех месяцев11. Исходя из этого, можно констатировать, что китайские золотовалютные резервы уже давно избыточны.
По оценке международных экспертов, нынешний расчетный уровень достаточности резервов для Китая составляет около 600 млрд долл. Это вчетверо меньше фактических валютных накоплений КНР. Однако меняющиеся теория и практика достаточно убедительно доказывают, что в случае хорошо подготовленной валютной атаки извне, и особенно в случае панического бегства китайских граждан от накоплений в национальной валюте, никакой объем резервов не защитит вынужденно избранную Народным банком Китая траекторию валютного курса и режим управления последним. Осознавая подобную угрозу, правительство КНР строго сохраняет традиционные ограничения на конвертируемость юаня, что делает внешнюю спекулятивную атаку на него технически невозможной. В настоящее время каждый находящийся в обращении юань, по некоторым независимым оценкам, обеспечен золотовалютными резервами на 27 %, в то время как японская иена — на 5 %, а американский доллар — менее чем на 3 %12.
В нынешнюю эпоху кредитных денег соотношение денежной массы резервов при оценке авторитета валюты не имеет практически никакого значения. Скорее наоборот, высокий уровень покрытия представляет собой наглядное свидетельство слабости национальной финансовой системы. Пример России это наглядно подтверждает — норма резервного обеспечения российского рубля сегодня составляет 84 %. Положительное сальдо торговли Китая, прежде всего с США, мощный приток инвестиций, приводящий к разбуханию валютных резервов, в значительной степени стимулируется консервативной курсовой политикой правительства КНР, поддерживающего юань на заниженном по сравнению с фундаментальными соотношениями уровне. Давление на Пекин с требованием придерживаться бо-
лее рыночно ориентированной курсовой политики ни к чему не приводит, поскольку у Вашингтона отсутствуют реальные средства политического и экономического стимулирования КНР, которая ревальвирует свою национальную валюту только в случае перехода на новую стадию экономического развития
13
страны .
Суть новой модели китайской модернизации, при которой потребуется дорогой юань, уже обозначена руководством КНР, и предполагает устойчивый рост экономики с опорой на внутреннее потребление и инвестиции, а также постепенный отказ от экспорта любой ценой. Этот процесс достаточно продолжительный, ибо преждевременное свертывание заниженного курса национальной валюты чревато значительными издержками. Китайские власти опасаются, что непродуманная ревальвация юаня способна поставить предел быстрому экономическому росту в КНР, как это случилось в 1985 г. в Японии, когда последняя, поддавшись американскому давлению (соглашение Плаза), двукратно за два с небольшим года ревальвировала иену. В результате продолжавшемуся три десятилетия японскому «экономическому чуду» наступил бесславный конец14. В случае КНР надо также учитывать, что жесткая фиксация курса юаня наряду с неизменным уровнем базовых ставок Народного банка Китая (центрального банка страны) с декабря 2008 г. является осознанной стратегией китайских властей.
Эта стратегия сыграла важную роль некоего стабилизатора макроэкономической обстановки в самом Китае, а также во всей Восточной Азии именно в межкризисный период 1998—2008 гг. В настоящее время аналогичная «якорная» функция китайской национальной валюты дополнительно усиливается мощным спросом на сырье и металлы, что служит заметным импульсом для посткризисного роста мировой экономики. По мере выхода из глобального кризиса Китай, скорее всего, будет отказываться от «якорной» функции, возвращаясь к докризисной модели гибкого курса. Однако следует признать, что степень свободы у юаня на сегодня заметно меньше, чем у российского рубля. Более того, КНР все увереннее становится на путь плавного ужесточения денежной политики, что выражается в последователь-
ном повышении Народным банком Китая резервных требований для коммерческих банков15.
Не вызывает сомнения намерение китайского правительства взять курс на преодоление в целом пока еще подчиненного положения страны в системе мировой торговли и финансов. В качестве одной из мер видится более тесное согласование не в интересах американского доллара курсов национальных валют всех ведущих экономик Восточной Азии — Китая, Тайваня, Кореи, Японии и АСЕАН. В случае успеха на данном направлении внутриазиатская торговля, скорее всего, не пострадает, а вот что касается рынка США, то тут потребители мгновенно ощутят на себе последствия подобного шага, поскольку азиатский импорт снизится весьма существенно. Представители правительства Китая регулярно заявляют, что КНР — все еще бедная страна и не способна взвалить на себя бремя глобального лидерства. Вместе с тем рано или поздно Пекину под давлением объективных обстоятельств неизбежно придется взять на себя некую долю глобальной ответственности, включая поддержание мировой инвестиционной активности.
Примечания
1 China Investment Corporation 2010 Year Report. Beijing. 2011.
2 China's Reserves Expand. The Wall Street Journal. 18.01.2010.
3 Bloomberg Businessweek. New York. 19.03.2011.
4 China: Investment Opportunities as a Foreign Investor. Financial Web. London. 28.11.2010. P. 12.
5 People's Bank of China Currency Reserves. Seeking Alpha Agency. Singapore. 07.12.2010.
6 Hong Kong Investment in China's Mainland. People's Daily. 24.05.2010.
7 Matthew Wui. Тюгоку ни окэру гайка канри сэйсаку : [Политика валютного контроля в Китае]. Tokyo Shinbun. 31.01.2011.
8 Тюгоку: «Нихон кокусай дайре каи» : [Китай покупает значительные объемы японских государственных облигаций]. Nihon keizai shinbun.
15.01.2011.
9 China's recent actives in eurozone. Business & Finance. Singapore. 0602.2011.
10 U.S. Policy toward China. Council on Foreign Relations. Washington D.C. January, 2011. P. 11.
11 Hoover, Kavin D. New Classical Macroeconomics // Library Economics Liberty. Cambridge University, 2010. P. 21.
12 Swire, Mary. China's Five-Year Yuan Convertibility Plan Revealed // Tax-News Journal. London. 21.01.2011. P. 17.
13 China opposes US demands for Yuan revaluation. The Telegraph. Saturday 19.03.2011.
14 China eclipses the Japanese economic miracle. The Spector. Taiwan.
14.02.2011.
15 Тюгоку но гайка канри сэйсаку : [Политика Китая в сфере валютного контроля]. Yomiuri Shinbun. Tokyo. 20.02.2011.
