CC BY
17
филологические Вахитова Диляра Касимовна
науки ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В ПОВЕСТИ ...
УДК 811.512.145
ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В ПОВЕСТИ Г. АХУНОВА «АКЧА KYKTOH ЯУМЫЙ»
(«ДЕНЬГИ С НЕБА НЕ ПАДАЮТ»)
© 2017
Вахитова Диляра Касимовна, кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры
«Иностранные языки» Казанский государственный архитектурно-строительный университет (420043, Россия, Казань, ул. Зеленая, 1, e-mail: dilik15@yandex.ru)
Аннотация. Инвективная лексика татарского языка до настоящего времени оставалась вне поля зрения лингвистов. Расширение ареала инвективной лексики татарского языка осуществляется во всех сферах языковой коммуникации, включая художественную литературу. Это ставит на повестку дня необходимость анализа данного пласта лексики, комплексной оценки этого явления с лингвистической точки зрения. Этим обуславливается актуальность выбранной темы. Реализация исследовательских задач была достигнута на основе использования повести Г. Ахунова «Акча куктэн яумый» («Деньги с неба не падают»). В процессе работы были использованы как общенаучные методы - дедукция, индукция, синтез, анализ литературы по теме исследования, описательный метод, так и частные методы и приемы - сплошная выборка, контекстуальный анализ, квантитативный анализ. В статье раскрываются функции использования инвектив в указанной повести. Выявлено, что в данной работе писателя инвектив-ная лексика реализует главным образом функцию метафоры, метонимии, эпитета. Инвектива также используется в междометной функции. Многочисленные примеры использования инвективной лексики и фразеологии приводят к выводу о том, что в произведении «Акча куктэн яумый» («Деньги с неба не падают») инвектива заключает в себе этно-культурную информацию, что отражает специфику национального колорита культуры татарского народа, социально-исторический контекст, ментальные представления о мире. Кроме того, инвективная лексика реализует конкретную функцию, является одним из ключевых компонентов, за счет которой достигается более глубокое раскрытие образов персонажей, а также способствует отражению определенного колорита эпохи, и наконец, приближает речь героев к народному, живому, разговорному языку.
Ключевые слова: инвективная лексика, татарский язык, метафора, эпитет, заимствования, метонимия, этноспе-цифика.
INVECTIVE VOCABULARY IN THE STORY OF G. AKHUNOV "AKCHA KUKTEN YAUMIY"
("MONEY DOESN'T FALL FROM THE SKY")
© 2017
Vakhitova Dilyara Kasimovna, candidate of philological sciences, senior teacher of the department
of «Foreign languages» Kazan State University of Architecture and Engineering (420043, Russia, Kazan, Zelenaya Str., 1, e-mail: dilik15@yandex.ru)
Abstract. Invective vocabulary of the Tatar language remained out of linguists' view until now. Expanding the range of invective vocabulary of the Tatar language takes place in all aspects of communication including literature. That's why the need for analysis of this lexicon layer, comprehensive assessment of this phenomenon from the linguistic point of view is extremely significant and urgent nowadays. The implementation of research tasks has been achieved by the use of the novel of G. Akhunov "Akcha kukten yaumiy" ("Money doesn't fall from the sky"). In the working process the following scientific methods were used: deduction, induction, synthesis, analysis of the literature related to the research topic, descriptive method, and private methods and techniques such as a continuous sampling method, contextual analysis, quantitative analysis. The article deals with the functions of invective vocabulary in the work. It is found out that the most common functions of invective vocabulary in the story are those of metaphor, epithet and metonymy. Invective vocabulary is also used as interjection. Numerous examples of the use of invective vocabulary and phraseology lead to the conclusion that in the work "Akcha kukten yaumiy" ("Money doesn't fall from the sky") invective vocabulary contains ethnic cultural information that reflects the specific national color of the culture of the Tatar people, social and historical context, the mental representations of the world. In addition the invective vocabulary, which is one of the key components, has a specific function by which better understanding of characters is achieved. It also helps to show certain color of the era, and finally brings the characters' language to the national, living, colloquial language.
Keywords: invective vocabulary, Tatar language, metaphor, epithet, borrowings, metonymy, ethnic specificity.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Наличие значительного лексического пласта инвективных формул является характерным явлением для татарской литературы второй половины XX в. Использование инвективной лексики в художественном тексте - явление субъективное, так как обусловливается не только требованиями темы и специфики произведения, но и личностью самого писателя, например, его чувством языка и меры. Указанная специфика отчетливо проявляется в произведениях Г. Ахунова, татарского народного писателя и заслуженного деятеля искусств, творившего во второй половине XX в. В данной статье подробно исследуются особенности употребления инвективной лексики в повести писателя «Акча куктэн яумый» («Деньги с неба не падают»).
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. Проблемой инвективной лексики занимались российские ученые В.И. Жельвис [1], А.А. Леонтьев [2], В.И. Карасик [3], Балтийский гуманитарный журнал. 2017. Т. 6. № 1(18)
В.В. Химик [4], Ю.А. Бельчиков [5] и др. Среди зарубежных инвектологов особого внимания заслуживают работы Амана [6], Клер [7], Т. Джей [8] и др. Инвективная лексика татарского языка до настоящего времени оставалась вне поля зрения лингвистов.
В.И. Жельвис дал следующее определение данному явлению: «В широком смысле инвектива определяется как любое вербальное проявление агрессивности или стилистически сниженной экспрессивности, оценоч-ности, усилительности, эмотивности и эзотеричности по направлению к участнику коммуникативного акта, включая самого себя (при физическом присутствии или отсутствии других), к ситуации, теме, предмету и процессу социально-речевого общения, вербальное проявление, осуществляемое посредством как литературной, так и просторечной лексики и фразеологии, а в узком смысле - как нарушение этнокультурного социально-этического табу употреблением только субстандартных лексических единиц различной степени этико-стили-стической сниженности» [1, с. 7]. В нашей работе определение, данное В.И. Жельвисом, рассматривается как базисное.
Вахитова Диляра Касимовна филологические
ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В ПОВЕСТИ ... науки
Формирование целей статьи (постановка задания). В настоящее время расширение ареала инвективной лексики татарского языка осуществляется во всех сферах языковой коммуникации, включая художественную литературу. Это ставит на повестку дня необходимость анализа данного пласта лексики, комплексной оценки этого явления с лингвистической точки зрения. Цель работы - проанализировать особенности употребления инвективной лексики в повести татарского писателя XX в. Г. Ахунова «Акча куктэн яумый» («Деньги с неба не падают»).
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. В указанной повести используется обширный спектр ин-вективных единиц, которые реализуют различные стилистические функции. Каждая инвективная единица отражена в конкретном стилистическом приеме. Наиболее часто автор прибегает к использованию инвективной лексики и фразеологии, которая выполняет функцию метафоры. По мнению А.Г. Файзуллиной, метафоры являются доминантным способом образования инвектив, что обусловлено наличием в ее структуре также образно-ценностного компонента [9, с. 32].
Инвективная метафора содержит в себе сравнение человека с теми объектами, которые были наделены негативными, отрицательно оцениваемыми со стороны общества качествами. Инвективизации подвергаются те объекты, которые наделены отрицательными характеристиками именно в данной культуре (в нашем случае -татарской), следовательно, инвективные метафоричные обозначения носят ярко-выраженный культурно-специфический характер. К примеру, сочетание кэщэ ка-тыгы (букв. козий катык) в предложении Нэрсэ этенеп торасыц инде, кэщэ катыгы? 'Ты чего стоишь, толкаешься, размазня (букв. козий катык)'[10, с. 148] заключает в себе национально-культурную информацию, т.к. катык является одним из национальных напитков татар, а также в данном контексте имеет инвективный оттенок, потому как используется с целью оскорбления. Таким образом, на наш взгляд, высокая частотность использования инвектив-метофор в повести детерминирована двумя факторами: во-первых, метафорический перенос создает образное отражение реальности, во-вторых, способствует раскрытию особенностей видения мира татарским народом.
Инвективная метафора понимается нами как отражение эмоционального отношения к обозначаемому предмету, которое выражено в форме неодобрения, пренебрежения или даже презрения. В произведении метафоры часто производят некий шоковый эффект, способствуют выражению горькой иронии со стороны рассказчика, а также создают эффект гиперболизированной экспрессивности. Таким образом, инвективная метафора служит, прежде всего, средством выражения отрицательного отношения к предмету речи: Эллэ себерке икэнецне белмилэрме? 'А то не знают, что ты потаскуха (букв. метла)?' [10, с. 7].
Особое место в повести занимают инвективные метафоры, в состав которых входят зоонимы. Согласно мнению российского ученого В.И. Жельвиса, «Бранные ассоциации с различными животными, по-видимому, характерны для всех без исключения национальных культур, являя собой, таким образом, классический пример универсалии» [1, с. 41]. Мы разделяем данную точку зрения, принимая во внимание тот факт, что в татарском языке инвективная лексика с элементом-зоовокативом является наиболее многочисленной. Они активно используются Г. Ахуновым для выражения негативного отношения к объекту высказывания: Сица эйтэм, муклэк сыер булып, телецне тешлэп ник йврисец син, Борhанетдин? 'Тебе говорю, почему ты ходишь прикусив язык, как комолая корова, Борханетдин?' [10, с. 78]; ...Минме?! Шушы бвщэктэнме? 'Я что ли?! Этого насекомого?'; Эзец булмасын, эрсез алабай! 'Чтоб 26
след твой простыл, пройдоха (букв. пронырливая собака)!'; Сату итэ белмэгэч, идэн юарга керешкэн шушы щэбэхэердэнме?! 'У этой изнуренной к весне лошади, которая не смогла продать и приступила к мытью полов?!' [10, с. 7-8] и др. Отметим, что многочисленные сравнения человека с представителями животного мира свидетельствуют о том, что татарский народ стремится таким образом избегать обсценизмов.
Наряду с метафорой, одним из способов пополнения языка новыми инвективными значениями, является метонимия. Как показал анализ собранного материала, метонимия также достаточно широко представлена среди инвектив. Согласно результатам анализа материала, в большинстве случаев метонимический перенос среди инвектив образуется по модели pars pro toto, т.е. части вместо целого.
Для обозначения отрицательной характеристики человека при метонимическом переносе достаточно часто используются части тела человека. Значительный пласт инвектив содержит элемент бит /йвз 'лицо' и обозначает бесстыжего, наглого человека: йвзсез (букв. без лица) 'бесстыдник', йвзенэ ыштыр каплаган (букв. лицо портянками прикрыл) 'бессовестный', битен юмаган (букв. немытое лицо) 'нахал', битсез (букв. без лица) 'наглец', щир бит (букв. земляное лицо) 'бесстыжий', олтан бит (букв. лицо-подошва) 'нахал', олтырак бит (букв. лицо-стелька) 'бессовестный' и др. Указанные инвективные средства находят широкое отражение в художественной литературе, к примеру, в повести «Акча ^ктэн яумый» («Деньги с неба не падают»): Карале моны, оятсызны, ыштыр каплаган битне! 'Смотри-ка на этого, бессовестного, бесстыжего (букв. лицо портянками прикрыл)!' [10, с. 7]. В следующем примере инвектива в указанной функции способствует услению выражения негативного отношения к одному из героев: Эрсез алабай, минем ки-сеп ташлаган бер тырнагыма тормаслык мацка, мине мыскыллап свйлэшсен, имеш! 'Пройдоха (букв. пронырливая собака), сопляк (букв. сопля), не стоящий и мизинца (букв. отрезанного и выброшенного ногтя моего), развогвариваешь со мной, унижая меня [10, с. 33]!
Как показал анализ изученного материала, эпитет также широко представлен среди инвектив, используемых в повести. Наиболее употребительными в данной функции являются такие единицы, как юлэр «дурачок», оят-сыз «бессовестный», мэгънэсез «бестолковый», хэерсез «негодный, бестолковый» и др.: Карале моны, оятсыз-ны... ! 'Посмотри-ка на него, бессовестного...!'; Кузен дэ йоммыйча акны кара дип тора бит, э, бэдбэхет! 'Даже глазом не моргнув, белое называет черным, вот окаянный!'; Кит моннан, ялагай! 'Прочь отсюда, подхалим!' [10, с. 7]; Шушы пычрак щанлы, эхлаксыз бер эдэм аныц эшен тикшерсен имеш... 'И этот безнравственный, непорядочный (букв. с грязной душой) человек должен проверить его работу...' [10, с. 29] Автобусны ваткан-нар хэерсезлэр, ике-вч сэгать квттереп утырдылар да, бYген бара алмыйбыз, автобус юк, диделэр, хэттаки гафу да Yтенмэделэр, мэгънэсезлэр, - дип юаш кына сукранды йорт хущасы... 'Сломали автобус, негодные, сначала заставили ждать два-три часа, а потом сказали, что сегодня мы не сможем поехать, автобуса нет, даже прощения не попросили, бестолковые, - скромно проворчал хозяин дома...' [10, с. 12] и др.
Сравнения, использованные Г. Ахуновым в повести, также содержат национальную специфику. К примеру, человек сравнивается с балан бэлеше (букв. беляш, начиненный калиной) в предложении Ник дип эле син авызыца су кабып утырасыц, балан бэлеше кебек изе-леп? 'Ты чего это сидишь, набрав в рот воды, размякший как беляш из калины?' [10, с. 78]. Балан бэлеш (букв. беляш, начиненный калиной) является национальным татарским блюдом, следовательно, данное сравнение подчеркивает национально-культурную обусловленность и содержит отрицательную оценку, в русском же языке
оно не заключает в себе инвективную нагрузку._
филологические науки
Вахитова Диляра Касимовна ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В ПОВЕСТИ ...
Согласно результатам проведенного квантитативного анализа наиболее обширную группу инвектив составляют заимствования из русского языка: нахальный, подлец, сволочь, шпион, падло и др. По нашему мнению, писатель прибегает к использованию такого ряда инвек-тивных заимствований с целью придания эпизоду наибольшего накала, экспрессивности, будто они сами по себе срываются с языка героев под влиянием эмоций, когда они находится в таком эмоциональном состоянии, что им представляется крайне сложным подобрать соответствующие слова на родном, татарском языке. Такого рода аффективность, эмоциональность ориентирована, прежде всего, на определенную ситуацию, и анализ ин-вективных элементов в высказывании возможен лишь в комплексе с ситуацией и намерением говорящего. Намерения могут варьироваться от фамильярных до откровенно оскорбительных: Син, подлец, KYnmaHmH инде студентлар арасында контрреволюцион эш алып барасыц. 'Ты, подлец, уже давно ведешь контрреволюционную деятельность среди студентов'; Син, сволочь, hаман явызлыгыцны дэвам иттец. 'Ты, сволочь, все продолжал свои злодеяния'; Ну, свйлэ узецнец кабахэт эшлэрецне. Шпион! 'Ну, рассказывай о своих подлых делах. Шпион!'; "Молчать, падло!" - дип кычкыра Бикчэнтэев hэм язучыны стенага йвзе белэн каратып бастыра да, янына сакчылар куеп, тэYлек буена шул хэлдэ тота '«Молчать, падло!» - кричит Бикчентаев и поворачивает писателя лицом к стене, приставляет к нему охрану и держит его сутки в этом положении' [10, с. 191].
Следует особо выделить инвективную единицу бэндэ (букв. человечишка). В толковом словаре татарского языка данное слово отмечено стилистическим маркером «уничижительное» и имеет следующее определение: «начар, явыз яки булдыксыз, ихтыярсыз кеше» (плохой, злой, бестолковый, слабохарактерный человек) [11, с. 208]. Данное значение слова является основным, а значение кеше 'человек', согласно стилистическому маркеру, является второстепенным и устаревшим. Лексема бэндэ (букв. человечишка) придает словосочетанию особый уничижительный и презрительный оттенок: Син, нахальный бэндэ, йэ хэзер ук минем белэн кирпечкэ китэсец, йэ мин сине грузчик егетлэремэ ике яртыны биреп, свягецне квл иттереп ташлыйм! 'Ты, нахальный человечишка, либо сейчас же идешь со мной за кирпичами, либо я даю два пол литра своим парням, делаю из твоих костей пепел и выбрасываю' [10, с. 33].
В повести Г. Ахунов часто использует лексику религиозной тематики в качестве элемента инвективной стратегии. В данном аспекте мы можем выделить вокатив тэре (букв. крест), который согласно количественным данным, является одними из излюбленных инвектив писателя. Данная единица часто используется в качестве интенсификатора инвективности в сочетании со словом-конкретизатором: Ьи-и, ялындырдыц, чулак тэре! 'Хи-и, заставил себя умолять, безрукий паршивец (букв. крест)!' [10, с. 8].
Отметим, что инвектива тэре (букв. крест) отражает историю татарского народа и подчеркивает ее самобытность. Инвектива тэре, в буквальном переводе означающая «крест», не содержит инвективного значения в русском языке, не обладает отрицательными стилистическими маркерами в русскоязычных словарях. В толковом словаре татарского языка дается следующее толкование: «яратмаган яки эшэкелек эшлэгэн кешене тиргэY ечен кулланыла» (используется для брани в адрес человека, который не нравится, или того, кто совершил подлость) [12, с. 583]. В татарско-русском словаре данное слово имеет словарную помету груб. [13, с. 345]. Очевидно, что указанная лексическая единица тэре получила инвективное значение в связи с процессом христианизации татар Поволжья в XVI-XVIII вв., когда вышеупомянутое слово вошло и прочно закрепилось в татарском языке с инвективной окраской.
Значительный пласт инвектив выражается в функции междометия. Одно из главных отличий данной фунции инветивы от прочих использований - отсутствие адресата. Следовательно, они не преследуют цели понизить статус инвектума или оскорбить его каким-либо другим способом. Отметим, что многие проклятия активно используются автором в качестве междометия: Шайтан алгыры, дврес бугай бу. 'Черт побери, кажется это правда [10, c. 227].
В определенной степени инвектива также является отражением художественного мастерства писателя, владения техникой слова, а также глубины языкового чутья. Следует подчеркнуть, что использование инвектив-ной лексики в повести осуществляется исключительно в речи персонажей для максимального приближения к живой, естественной разговорной речи, для насыщения эмоциональными словами и выражениями, вследствие чего достигается живость образов героев и яркий колорит. В речи автора инвектива не прослеживается, в противном случае представлялось бы проблематичным разграничение художественного стиля от разговорного.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. Таким образом, многочисленные примеры использования инвективной лексики и фразеологии приводят к выводу о том, что в произведении «^кча куктэн яумый» («Деньги с неба не падают») инвектива заключает в себе этно-культурную информацию, что отражает специфику национального колорита культуры татарского народа, социально-исторический контекст, ментальные представления о мире. Кроме того, инвективная лексика реализует конкретную функцию, является одним из ключевых компонентов, за счет которой достигается более глубокое раскрытие образов персонажей, а также способствует отражению определенного колорита эпохи, и наконец, приближает речь героев к народному, живому, разговорному языку.
СПИСОК ЛИТЕРAТУРЫ:
1. Жельвис В.И. Поле брани: сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. - М.: Ладомир, 2001. - 349 с.
2. Леонтьев A.A., Базылев В.Н., Бельчиков ЮА., Сорокин ЮА. Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации I A.A. Леонтьев и др. - М.: Фонд защиты гласности, 1997. - 128 с.
3. Карасик В.И. Язык социального статуса I В.И. Ка-расик. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 333 с.
4. Химик В.В. Поэтика низкого, или просторечие как культурный феномен I В.В. Химик. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2000. - 272 с.
5. Бельчиков ЮА. Просторечие I ЮА. Бельчиков II Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Сов. энцикл., 1990. - 682 с.
6. Aman Reinhold. Psychologisch sprachliche Einfuhrung in das Schimpfen I Reinhold Aman I Bayerisch-öste-reichisches Schimpfwörterbuch. - München, 1982. - 208 s.
7. Claire E. Dangerous English I E. Claire. - Santa Rosa, 2000. - 200 p.
8. Jay T. Cursing in America. A psycholinguistic study of dirty language in the courts, in the movies, in the schoolyards and on the streets I T. Jay. - Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1992. - 273 p.
9. Файзуллина AX. Инвективы-композиты в системно-функциональном аспекте: на материале немецкого, русского и татарского языков: автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.20 I AX. Файзуллина - Чебоксары, 2009. - 45 с.
10. Aхунов Г. Aкча куктэн яумый: повестьлар, хикэялэр, очерклар, сэнгать парчалары I Г. Aхунов. -Казан: Тат. кит. нэшр., 1993. - 288 б.
11. Татар теленец ацлатмалы сYЗлеге. 9ч томда. Т.1. - Казан: Тат. кит. нэшр., 1977. - 476 б.
12. Татар теленец ацлатмалы CYЗлеге. - Казан: «Мат-бугат йорты» нэшр., 2005. - 848 б._
Вахитова Диляра Касимовна ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В ПОВЕСТИ ..
филологические науки
13. Татарско-русский словарь. В 2-х т. Т.1 (А-Л). -Казань: Алма-Лит, 2007. - 726 с.
14. Татарско-русский словарь. В 2-х т. Т.2 (М-Я). -Казань: Магариф, 2007. - 726 с.
15. Эхэтов Г.Х. Татар теленец фразеологик эйтелмэлэр CYЗлеге / Г.Х. Эхэтов. - Казан: Тат. кит. нэшр., 1982. - 176 б.
16. Исэнбэт Н. Татар теленец фразеологик CYЗлеге. Ике томда. Т.1. - Казан: Тат. кит. нэшр., 1989. - 495 б.
