CC BY
131
104
ВЕСНІК МДПУ імя І. П. ШАМЯКІНА
Літаратура
1. Найда, Ю. А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения / Ю. А. Найда // Новое в зарубежной лингвистике. - М. : Прогресс, 1983. - Вып. XIV - С. 61-74.
2. Семантика и категоризация / Ин-т языкознания ; отв. ред. Ю. А. Шрейдер. - М. : Наука, 1991. - 168 с.
3. Вежбицкая, А. Прототипы и инварианты / А. Вежбицкая // Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. - М. : Русские словари, 1996. - С. 201-231.
4. Буглак, Ж. М. Намінацыі мясных вырабаў у народнай мове (семантычная характарыстыка, паходжанне) / Ж. М. Буглак // Весн. Гродзен. дзярж. ун-та імя Янкі Купалы. Сер. 1, Гуманітарныя навукі. -2002. - № 2(10). - С. 126-132.
5. Вештарт, Г. Ф. Назвы ежы / Г. Ф. Вештарт // Лексіка Палесся ў прасторы і часе. - Мінск : Навука і тэхніка, 1971. - С. 89-195.
6. Бігусяк, М. Із спостережень над весільною лексикою гуцульського говору / М. Бігусяк // Гуцульські говіркц. Лінгвістичні та етнолінгвістнчні дослідження. - Львів : Вид-ва ЛНУ, 2000. - С. 125-141.
7. Буряк, М. М. Назви традицшних страв у говірках Украінськнх Карпат / М. М. Буряк // Украінська мова на Закарпатті у минулому і сьогодні : матеріали наук.-практ. конф., 5-6 травня 1992 року. - Ужгород, 1993. - С. 38-42.
8. Лутовинова, И. С. Названия обрядовых кушаний в псковских говорах / И. С. Лутовинова // Проблемы комплексного изучения Северо-Запада РСФСР / И. С. Лутовинова. - Л. : Изд-во ЛГУ, 1972. - С. 56-57.
9. Тлумачальны слоўнік беларускай літаратурнай мовы / пад рэд. М. Р. Судніка, М. Н. Крыўко. -4-е выд. - Мінск : БелЭН, 2005. - 784 с.
Summary
In the article «The Names of Eggs and Dishes from them in the System of Dialectal Vocabulary of the Belarusian and Ukrainian Languages» there are described, analyzed and compared the cases of intradialectal, interdialectal, dialectal-literary and interlanguage system relations in the group of dialectal names of eggs and dishes from them: synonymic, homonymic, polysemantic, hypero-hyponymic, heteronymic; the typical ways of motivation of dish names are defined; the most characteristic models of organization of the meanings of polysemantic words are described in the closely related languages.
Паступіў у рэдакцыю 10.04.09.
УДК 82.0
М. М. Иоскевич
ИНВАРИАНТ МОДЕЛИ ВОСПРИЯТИЯ РОМАНА
Э. БРОНТЕ «ГРОЗОВОЙ ПЕРЕВАЛ»
В статье на примере романа Э. Бронте «Грозовой перевал» прослеживается принцип, согласно которому автор намеренно создает «модель» (У. Эко) возможного читателя, способного интерпретировать текст в соответствии с авторским замыслом. Текстовые структуры обеспечивают рецептивную константу, требующую от «реального» читателя творческой инициативы при ее реконструкции. «Грозовой перевал» является примером того, как хорошо организованный текст, с одной стороны, предполагает определенную внетекстовую компетенцию «реального» читателя, а с другой стороны, создает требуемую компетенцию текстовыми средствами.
Введение
Авторские стратегии выведения «реального» читателя в рефлективную позицию предполагают вычленение из текстовых структур «одной единственной (инвариантной в своих бесчисленных вариациях) модели восприятия, заложенной в тексте, т. е. внутритекстовой образной структуры, ответственной за рецепционные процессы. По отношению к новым интерпретациям одного и того же текста подобная модель восприятия представляет собой некую
ФІЛАЛОГІЯ
105
рецептивную константу, обеспечивающую передачу основного смыслового (инвариантного) ядра любому читателю» [1, 512]. «Реальный» читатель обязан проявлять творческую активность при реконструкции данного ядра.
Для обозначения единственной текстовой модели восприятия У. Эко предложил термин «модельный читатель» [2, 17], который признает множество прочтений, ориентируясь на «открытое» [2, 21] произведение. «Открытый» текст - это характерный пример такого синтактико-семантико-прагматического устройства, в самом процессе порождения которого предусматриваются способы его интерпретации. Своим текстом автор намеренно «программирует» модель возможного читателя, который сможет интерпретировать текст согласно авторскому замыслу. Ценность произведения обусловлена до-сотворением его читателем.
Следует отметить, что понятие «модельного» читателя У. Эко близко понятию «имплицитного» читателя В. Изера («образ идеального реципиента, способного конкретизировать общий смысл произведения в процессе активного прочтения» [цит. по: 3, 54]).
У. Эко создал схему операций, осуществляемых при интерпретации текста. Воспользовавшись данной схемой, на ряде примеров (их число вынужденно ограничено объемом статьи) представляется возможным проследить принцип, согласно которому роман «Грозовой перевал», «открытое» произведение со множеством смыслов, формирует инвариант модели восприятия, побуждающего «реального» читателя к дешифровке текстовых сообщений. Для этого необходимо провести семиотический анализ, обратившись к схематически сконструированным, абстрактно представимым уровням текста [см.: 2, 31]. По мнению У. Эко, на них может осуществляться творческая активность читателя.
Результаты исследования и их обсуждение
1.1 Линейная манифестация текста и обстоятельства высказывания
Движение реального хода интерпретации текста, согласно схеме У. Эко, неизбежно должно начинаться с линейной манифестации текста. Здесь возможна фонетическая интерпретация, малозначимая для повествовательных текстов. Линейная манифестация напрямую связана с актом высказывания, который входит в число «обстоятельств, определяющих исходные пресуппозиции» [2, 33] («компонент смысла предложения, который должен быть истинным для того, чтобы предложение могло считаться семантически корректным» [2, 468]). Так, в «Грозовом перевале» Локвуд называет себя жильцом мистера Хитклифа. Следовательно, в понимании читателя, Локвуд - человек, арендовавший на некоторый срок собственность Хитклифа. Тот факт, что роман начинается с первой встречи Локвуда и Хитклифа, предполагает, что сделка аренды была заключена недавно, что ее совершали поверенные и т. д.
«Грозовой перевал» является вымышленно-повествовательным текстом. Повествование в нем начинается от первого лица, что формирует следующее метатекстовое высказывание: «некий человек (в случае «Грозового перевала» - мистер Локвуд) рассказывает о каких-то событиях, требуя, чтобы я (читатель) в них поверил («совершил акт приостановки недоверия» [2, 34])». Неоднократная смена рассказчиков «Грозового перевала» требует от читателя все новых актов приостановки недоверия, активизируя этим его восприятие.
На уровне обстоятельств высказывания происходят и более сложные операции: читатель пытается воссоздать исходную ситуацию, при которой был высказан данный текст (исторический период, этническую или культурную принадлежность рассказчика и др.). Так, «Грозовой перевал» указывает на реальную дату событий романа - 1801 год, а также на место его действия - Англию. Основная история романа началась тридцать лет назад. Читатель воспринимает эти факты как реальное состояние своего мира. Эти установки способны породить ряд читательских ассоциаций в соответствии с уже известным культурно-историческим материалом. Установленные внешние обстоятельства преобразуются в соответствующие элементы энциклопедического знания читателя.
1.2 Экстенсионалы, взятые в скобки
Индивиды текста соотносятся читателем с неким «возможным миром» [2, 35], который, вероятно, тождествен миру читателя. В случае «Грозового перевала» читатель вместе с Локвудом вступает в семейный мир фермеров-северян. По ходу чтения и декодирования текста и Локвуд, и читатель обнаруживают расхождения между миром собственного опыта и миром Грозового Перевала. Мир Грозового Перевала кажется кривым зеркалом по сравнению с реальным миром читателя и возможным миром Локвуда: хозяином английского дома является человек с цыганской
106
ВЕСНІК МДПУ імя І. П. ШАМЯКІНА
внешностью; имя, выгравированное на фасаде, принадлежит слуге; кошки, сидящие в углу, оказываются на поверку сваленными в кучу битыми кроликами. Читатель вынужден вновь приостанавливать свое недоверие, желая получить дополнительную семантическую информацию, с помощью которой удастся прояснить ситуацию.
1.3 Структуры дискурса
«Линейная манифестация текста сопоставляется читателем с системой кодов и субкодов (так называемой энциклопедической компетенцией), содержащейся в том языке, на котором текст был написан» [2, 36]. В случае «Грозового перевала» этот процесс упрощается, если читатель знакомится с романом в подлиннике. Неанглоязычный читатель вынужден иметь дело с переводом, который не в состоянии передать все нюансировки смысла.
«На подуровне базового словаря читатель прибегает к запасу слов и определяет основные семантические свойства их выражений» [2, 36]. Однако на данном этапе читатель еще не знает, какие из потенциальных свойств будут реализованы по ходу текста. Так, Локвуд утверждает, что Хитклиф - джентльмен. Это слово обладает несколькими значениями. Первое -«дворянин, человек благородного происхождения». Под «джентльменом» также подразумевается тот, кто строго следует светским правилам поведения. Это корректный, воспитанный, благородный человек. Впоследствии читатель обнаружит, что почти все значения этого слова по отношению к Хитклифу опровергнуты. Пока же, на подуровне базового словаря, читатель актуализирует грамматические и семантические свойства лексем.
Следующий подуровень предполагает установление кореференций: анафорических и дейктических выражений. «Анафорическое выражение - это элемент текста, замещающий другой (обычно предшествующий элемент) с точки зрения референции» [2, 460]. «Дейктическое выражение - это элемент языка, имеющий указательное значение» [2, 462] («тот», «этот» и т. п.). Так, читатель «Грозового перевала» соотносит местоимение «я» поочередно со всеми рассказчиками. Слово «хозяин» в начале романа ассоциируется с Хитклифом, в первой части истории Нелли Дин - с мистером Эрншо и Хиндли, во второй части - с Эдгаром Линтоном.
В пределах текста устанавливаются контекстуальные отношения - «все связи в пределах линейной манифестации текста, которые выражены входящими в нее лексемами» [2, 38]. Читатель же имеет собственные «контекстуальные предпочтения» [2, 38], установившиеся до прочтения текста семантическим механизмом энциклопедии. В процессе чтения одни из них актуализируются, другие игнорируются. Так, у приводимого нами в качестве примера слова «джентльмен» в «Грозовом перевале» может актуализироваться только одно значение: «человек, безупречный по отношению к окружающим», тогда как остальные значения будут проигнорированы. Соответственно возникнут определенные контекстные представления и ожидания: благородное поведение героя, рыцарское отношение к дамам и т. д. Нарушение этих ожиданий, как и в случае с «Грозовым перевалом», ведет к выстраиванию и актуализации иных контекстуальных предпочтений. «Ситуативные предпочтения кодируют возможное сочетание того или иного слова с внешними обстоятельствами. Они задействованы, когда адресат ассоциирует воспринимаемое выражение с самим актом высказывания и экстравербальным окружением» [2, 39]. Так, в «Грозовом перевале» приглашение войти в дом прозвучало как «пожелание отправиться к черту» [4, 7]. Это приглашение относится как к Локвуду, так и к читателю, вызывая желание во что бы то ни стало проникнуть в поместье или «вторгнуться» в роман.
«На уровне риторического и стилистического гиперкодирования (использование кодов, «накладываемых поверх» уже существующих кодов) читатель с помощью соответствующей компетенции распознает тропы и избегает их наивной денотативной интерпретации» [2, 40]. В случае, когда Хитклиф говорит Гэртону: «Посмотрим, вырастет ли дерево таким же кривым, если его будет гнуть тот же ветер» [4, 188], читатель понимает, что речь здесь вовсе не о деревьях, а о людях. К правилам гиперкодирования относятся также и правила жанра и другие литературные условности, например модусы художественности. В романе «Грозовой перевал» на протяжении только первых трех глав происходит «накладывание» друг на друга мемуарного жанра, жанра семейно-бытового, «готического» романа и др.
Структура данных, которая служит для представления стереотипных ситуаций, называется фреймом. Это «представления знаний о «мире», которые дают нам возможность совершать такие базовые когнитивные акты, как восприятие, понимание языковых сообщений и языковые действия» [цит. по: 2, 42]. Существуют общие и интертекстуальные фреймы, которые
ФІЛАЛОГІЯ
107
формируют текстовые загадки. Делая выводы на основе фреймов, читатель принимает активное участие в разгадывании этих загадок, зачастую, согласно авторской интенции, оказываясь далеко от истины. Примером выводов на основе общих фреймов могут служить вопросы Локвуда (в сущности, задаваемые самим читателем) о «семейных узах» (фрейм) обитателей Грозового Перевала. Он попадает в ловушку собственных представлений о семейных отношениях. Общие фреймы относятся к энциклопедическому кругозору читателя, в основном это правила практической жизни. Приход Локвуда на Грозовой Перевал ассоциируется у читателя с фреймом «пребывание в гостях». Читатель делает выводы согласно собственному представлению и опыту нанесения визитов, которые по ходу развертывания сюжета опровергаются.
Фреймы являются смысловым «концентратом повествования» [2, 42], они могут также служить для представления ситуаций и понятий, присущих исключительно данному тексту. Подобные фреймы носят название текстовых. В «Грозовом перевале» текстовыми фреймами являются «Хитклиф» (джентльмен, фермер, хозяин, цыган, дьявол, зверь, отец, приемный сын и т. д.), «Кэтрин» (красавица, дикарка, задира, возлюбленная, призрак, дочь, мать и т. д.), «Грозовой перевал» (ненависть, грубость, холод, сырость, побои, ревность, злоба и т. д.) и «Мыза Скворцов» (любовь, забота, утонченность, ласка, нежность и т. д.).
«Интертекстуальные фреймы - это литературные топосы, нарративные схемы» [2, 44], зачастую правила жанра. Интертекстуальная компетенция является компонентом читательской энциклопедии. Читатель хранит в памяти предшествующие тексты и отсылается к ним при чтении. Так, нарративная схема «Грозового перевала» (обилие рассказчиков) обнаруживает связь с произведениями романтиков, трагический модус художественности «Грозового перевала» ассоциируется читателем с модусом художественности трагедий Шекспира и т. д. Интертекстуальными фреймами «Грозового перевала» можно также назвать следующие литературные топосы: «призрак», «бунт», «любовный треугольник» и т. д.
«Частными случаями гиперкодирования являются идеологические системы» [2, 44]. Благодаря собственным идеологическим субкодам читатель распознает или, напротив, не распознает идеологические структуры текста. Читатель может выявить невысказанные идеологические прессупозиции текста. В случае «Грозового перевала» идеологические пристрастия критиков -марксистов, истолковывающих роман как пролетарское произведение, привели к «переключению» кода. Утверждаемая ими социальная направленность произведения является кодом, отличным от тех, что были предусмотрены автором.
Текст является комментарием к текстовому топику. «Текст включает в себя иерархию топиков, функционирующих на различных уровнях: предложения, дискурса, нарратива» [2, 50]. Нередко текст определяет свой топик путем повторения семем (ключевых слов), принадлежащих одному семантическому полю. В «Грозовом перевале» очевидными топиками, обусловленными повторением ключевых слов, являются «любовь» и «месть». Очевидные топики с легкостью распознаются «наивным» читателем. Скрытых топиков «Грозового перевала» - бесконечное, но не неограниченное множество. Топик определяется благодаря тому вопросу, с которым читатель подходит к истолкованию текста. Задача читателя - отыскать те точки текста, где расположены соответствующие ключевые слова. Топик (как подразумеваемый вопрос) дает направление выбору тех семантических свойств, которые должны актуализироваться при чтении текста. Так, если в случае интерпретации «Грозового перевала» поставить во главу угла вопрос: «Каким было положение женщины в английской семье начала XIX века?», то внимание читателя будет направлено на поиск верных фреймов: «замужество», «материнство», «запрет», «протест», «бунт» и т. д. Затем читатель обязан свести эти фреймы к удобовоспринимаемому формату, выделяя или игнорируя те или иные семантические свойства лексем. Так, в рамках заданного топика у лексемы «брак» будет актуализировано следующее семантическое свойство: «семейно -супружеские отношения». Семантические свойства «христианское таинство» и «недоброкачественный предмет» будут читателем проигнорированы.
Таким образом, «читатель устанавливает ту изотопию (единый уровень смысла), согласно которой он решает интерпретировать линейную манифестацию текста, чтобы актуализировать структуру его дискурса» [2, 52]. Иными словами, изотопия определяется избранным читателем литературоведческим подходом (биографическим, психологическим, феминистским и т. д.) к интерпретации текста.
108
ВЕСНІК МДПУ імя І. П. ШАМЯКІНА
1.4 Повествовательные (нарративые) структуры
Актуализировав уровень дискурса, утверждает У. Эко, читатель с помощью макровысказываний способен выстроить возможную фабулу текста. «Формулировка фабулы зависит от сотворческой инициативы читателя: от того типа и уровня абстракции, который читатель избирает. Фабулы - это повествовательные изотопии» [2, 55-56]. «Грозовой перевал» можно рассматривать и как повествование о трагедии двух романтических героев, и как произведение о судьбах женщин викторианской эпохи, и как зеркальное отражение викторианской повседневности, и т. д. Процесс абстрагирования позволяет читателю приблизиться к самым глубоким смысловым (интенсиональным) уровням. Здесь читатель вынужден произвести «операции сведения» фабулы или к ряду повествовательных структур, или к бинарным дизъюнкциям («развилка» вероятности двух суждений), или к стандартным темам и мотивам» [2, 56].
Фабула формируется не по завершении, а по ходу текста. Это «результат непрерывного ряда абдукций» [2, 61] (ряд догадок, переход от множества высказывания к множеству гипотез). Читатель непрерывно строит догадки о том, что произойдет в повествовании в дальнейшем, используя дизъюнкцию. «Значимые» развилки вероятностей возникают на стыке макровысказываний фабулы. Эти стыки встречаются, во -первых, на уровне линейной манифестации текста. В «Грозовом перевале» они отмечены членением текста на главы, вынужденными остановками в рассказе Нелли Дин и Локвуда. Во-вторых, стыки возникают на «поверхностно-интенсиональном уровне» [2, 62]. Это «эксплицитные предупреждения и коннотативные намеки, иносказания и аллюзии» [2, 62].
По мере движения фабулы читатель включается в активное сотрудничество по до-сотворению текста, который по ходу развертывания сюжета подтверждает или опровергает читательские гипотезы. Так, читатель «Грозового перевала» строит предположения о взаимоотношениях найденыша Хитклифа с семьей Эрншо, о выборе Кэтрин между Хитклифом и Эдгаром, о судьбе Кэти и т. д. Конец текста подтверждает или опровергает всю систему гипотез «дальнего действия», которые сложились у читателя относительно конечной ситуации фабулы. В конце «Грозового перевала» происходит нарушение ожиданий у тех читателей, кто связывал судьбу Кэти с Локвудом.
Чтобы делать предсказания по дальнейшему развитию фабулы, читатель прибегает к интертекстуальным фреймам, «к инференциальным прогулкам за пределы текста (в поисках аналогичных топосов или мотивов)» [2, 63]. Так, поход мистера Эрншо в Ливерпуль позволяет читателю совершить инференциальную прогулку к предположению, что результат этого похода (появление в доме найденыша) станет основополагающим в дальнейшем развертывании сюжета. У читателя имеется интертекстуальный фрейм («отлучка» в волшебной сказке, приводящая к беде), который соответствует данной ситуации.
Нередко текст на уровне фабулы обязывает читателя формировать так называемые «главы-фантазмы» [2, 435]. Потребность в них возникает, когда на определенной точке развития фабулы читатель, исходя из своих предположений, создает собственную воображаемую «главу» ее дальнейшего хода. Приезд Хитклифа на Мызу Скворцов после трехлетней отлучки может породить у читателя следующую главу-фантазм: счастливое воссоединение Хитклифа и Кэтрин. Глава-фантазм также способна возникнуть из-за актуализации текстовых пропусков-лакун. Читатель самостоятельно заполняет текстовые пустоты (что делал Хитклиф за три года отлучки, как протекала жизнь Изабеллы после побега с Грозового Перевала и т. д.), участвуя в до-сотворении текста.
«Грозовой перевал» - это текст, обладающий открытой нарративной структурой, способной подтверждать широчайший диапазон интерпретационных предположений. Фабула романа ведет читателя к точке множественности вероятностей, где различные пути развития событий представляются равновероятными. Конец текста не является концом как таковым, он предлагает читателю сформировать собственную точку зрения и переосмыслить весь текст с позиций конечного решения. Земной союз Кэти и Гэртона и единение призраков символизируют альтернативу читательского выбора: Грозовой Перевал или Мыза Скворцов?
«На более глубоких уровнях интерпретационной структуры фабула и нарративная структура сводится к формальным позициям (субъект, объект, получатель, отправитель), которые создают актантные роли (роли конкретных действующих лиц)» [2, 71]. Здесь главная задача читателя - понять, что в тексте «подлинное, а что относится к области предположений как самого
ФІЛАЛОГІЯ
109
читателя, так и персонажей повествования» [2, 72]. «Подлинное» в «Грозовом перевале» -история Кэтрин и Хитклифа, к которой читатель «прорывается» сквозь оценки, предположения и рассуждения многочисленных рассказчиков. Здесь же читатель отменяет «приостановку недоверия» для установки степени «правдоподобности» фабулы, сопоставляя ее со своим реальным миром. Происходит это с помощью аксиологических структурных оппозиций, таких как Добро - Зло, Жизнь - Смерть, Природа - Культура и т. д.
Выводы
Итак, инвариант модели восприятия («идеальный», «модельный», «имплицитный» читатель) является составной частью структурной стратегии художественного текста. Он превращает «реального» читателя в активное начало интерпретации, создает для него ситуации интерпретационного выбора. Очевидно, что роль читателя романа «Грозовой перевал» была предусмотрена в момент его порождения как текста. «Грозовой перевал» является примером того, как хорошо организованный текст, с одной стороны, предполагает определенную внетекстовую компетенцию «реального» читателя, а с другой стороны, создает требуемую компетенцию текстовыми средствами.
Литература
1. Большакова, А. Теории читателя и литературно-теоретическая мысль XX века / А. Большакова // Теоретико-литературные итоги XX века : в 5 т. / редкол.: Ю. Б. Борев (гл. ред.) [и др.]. - 2003. - Т. 5 : Читатель: проблемы восприятия / редкол.: С. А. Макуренкова (отв. ред.) [и др.]. - 2005. - С. 512-566.
2. Эко, У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста / У. Эко. - М. : Симпозиум, 2005. - 507 с.
3. Ильин, И. П. Имплицитный читатель / И. П. Ильин // Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины : энцикл. справ. - М. : Интрада - ИНИОН, 1996. - С. 53-54.
4. Бронте, Э. Грозовой перевал. Агнесс Грей / Э. Бронте, Э. Бронте. - М. : Эксмо-Пресс, 2000. - 601 с.
Summary
The aim of the article is to consider the principle according to which E. Bronte’s «Wuthering Heights», a literary work with set of senses, forms invariant models of the perception, inducing the «real» reader to decode the text messages. It is necessary to carry out the semiotics analysis toward this end, having addressed to schematically designed, adstract levels of the text. Creative activity of the reader can realize on them.
Поступила в редакцию 02.07.09.
УДК 811.161.1 ’373
А. А. Ляховская
СПЕЦИФИКА ЛЕКСИКОНА БЕЛОРУССКОГО МОЛОДЕЖНОГО ЧАТ-ОБЩЕНИЯ
Объектом наблюдения и анализа данной статьи является лексикон наиболее посещаемых молодежных чатов белорусских порталов. Коммуникация в пределах чата играет важную роль в социальной жизни определенной части молодежи и носит ярко выраженный социальнопрагматический характер. Об этом свидетельствует внутреннее устройство чата, сущность которого находит свое отражение в языке. Лексикон белорусского молодежного чат-общения сочетает разные лексические пласты, отражает творческий подход к использованию лексических средств. Английская языковая стихия оказывает существенное влияние на лексикон чат-коммуникантов в процессе номинации и словотворчества.
Введение
Актуальность исследования чат-коммуникации определяется современными тенденциями в лингвистике, которые характеризуются подчеркнутым интересом к области изучения компьютерного общения и роли интернет-дискурса как «особой речеповеденческой системы» [1, 8], существующей в компьютерных сетях и обладающей собственными языковыми
