CC BY
168
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ТЕРМИНА «СИНКРЕТИЗМ» В ЛИНГВИСТИКЕ
I В. А. Береснева
Аннотация. В статье рассматриваются различные точки зрения на синкретизм в лингвистике. Предлагается трактовка лингвистического синкретизма с опорой на объяснение синкретизма, данное Плутархом.
Ключевые слова: лингвистический синкретизм, картина языкового синкретизма, разное прочтение термина.
Summary. The article examines different ways of interpreting the term "syncretism" in linguistics. The author offers an interpretation of linguistic syncretism based on Plutarch's conception of syncretism.
Keywords: linguistic syncretism, picture of language syncretism, different interpretations of a term.
Несмотря на то что с момента выхода в свет работы Л. Ельмслева «Пролегомены к теории языка», отдельный параграф которой был специально посвящен вопросу синкретизма, прошло уже полвека, и тема синкретизма время от времени обсуждается на страницах специальной литературы, единодушия среди отечественных и зарубежных языковедов в понимании синкретизма нет до сих пор. Наблюдения над истолкованием термина «синкретизм» в лингвистике обнаруживают, во-первых, несколько классических точек зрения на проблему синкретизма.
Так, Л. Ельмслев в указанном сочинении отождествил синкретизм с явлением, получившим в лингвистике обозначение «нейтрализация». Он пишет: «Мы сможем теперь остановиться на явлении, известном в традиционной грамматике под именем син-
кретизма, а в современной фонемике под названием нейтрализации» [1, с. 343]. При этом, по мнению А. Мартине, термин «синкретизм» имел для Ельмслева «преимущество перед термином нейтрализация, так как указывал на его расхождение с пражской фонологией» [2, с. 103]. Отождествление явлений синкретизма и нейтрализации мы находим, например, также у О. С. Ахмановой [3, с. 406] и В. К. Журавлева, когда он говорит о необходимости различения «нейтрализации единиц плана выражения (напр., падежный синкретизм) и нейтрализации единиц плана содержания (совпадение значения различных форм в определенном контексте, напр. рус. „я пойду" = „ну, я пошел")» [4, с. 328].
А у С. В. Друговейко [5] и В. В. Бу-зарова [6, с. 24-25] можно наблюдать отождествление синкретизма и игры слов.
319
фундаментальная наука вузам
320
Широко известно воззрение, что синкретизм - это «совпадение в процессе развития языка функционально различных грамматических категорий и форм в одной форме» [7, с. 446]. В связи с этим говорят, например, о «синкретизме разных грамматических категорий (одно окончание имеет значение определенного рода, числа и падежа)» и «падежном синкретизме (одно окончание имеет значение разных падежей)» [там же].
В. И. Кураков, рассматривая синкретизм в качестве одного из типов формально-содержательной асимметрии в языке, считает синкретичным «языковой знак, совмещающий несколько языковых функций одного и того же денотата» [8, с. 58]. А Л. Е. Хо-лодилова трактует синкретизм как «совмещение разнородных <...> значений и смыслов» [9, с. 133].
Традиционным в лингвистике можно считать рассмотрение «синкретизма» в связи с явлениями переходности. Так, В. В. Бабайцева полагает, что синкретичные образования являются следствием явлений переходности, обусловлены ими [ср., напр.: 10, с. 14].
Различая, к примеру, «типичные (центральные, ядерные) грамматические категории морфологического и синтаксического уровней», обладающие «полным набором дифференциальных признаков», и переходные явления, В. В. Бабайцева отмечает, что последние «характеризуются синкретизмом свойств: они совмещают дифференциальные признаки типичных грамматических категорий, проявляющиеся в разной мере» [там же, с. 3]. Синкретичными исследователь считает «разного рода гибридные (конта-минационные, промежуточные, диффузные) образования» [7, с. 446].
Различение «типичных» и «переходных (синкретичных)» категорий, а также «шкала переходности», разработанная В. В. Бабайцевой, используются очень многими исследователями при анализе языковых явлений.
Можно указать далее также и другие подходы к проблеме синкретизма. А. Мартине, например, понимает под синкретизмом «частичную омонимию» определенного типа [2, с. 102]. Различая «функционирование» и «функцию», Мартине пишет, что синкретизм (то есть «частичная омонимия») может привести к «дефектному функционированию». Он квалифицирует синкретизм как «своего рода языковой „изъян"», обращает внимание на обусловленное синкретизмом «формальное неразличение, смешение» [там же, с. 102-103].
С. И. Богданов и Ю. Б. Смирнов считают возможным говорить о синкретизме «функциональных омонимов» (например, прилагательное ученый и существительное ученый) на основании того, что они «обладают как признаками самостоятельных слов, так и признаками форм одного и того же слова» [11, с. 15-17].
Как синкретичное квалифицируется К. И. Демидовой явление, когда «слова совмещают признаки омонимии и многозначности» [12, с. 71].
А. Н. Еремин выделяет «синкретизм значений многозначного слова» [13; с. 74].
Вышеизложенного материала, по-видимому, достаточно, чтобы видеть, что картина языкового синкретизма весьма сложна, что так, как термин «синкретизм» используется в лингвистической литературе, он применяется к неоднородным явлениям, называет разные понятия. Откуда проистекает разное прочтение данного термина и соответ-
Преподаватель
1 / 2011
ствующего ему понятия? Случайность это или своего рода закономерность?
При изучении любого вопроса вполне естественно обращение исследователя к лексикографическим источникам, позволяющим ему кратчайшим способом приобщиться к накопленным обществом знаниям. Если проследить объяснение в словарях термина «синкретизм», то можно заметить, что оно часто предваряется пометой «от греч. synkrëtism6s - соединение, объединение». Между тем от Плутарха мы знаем, что древнегреческое слово стоу-ХРПХюцо^, к которому восходит термин «синкретизм», означало «примирение враждующих сторон для борьбы против общего врага» [14, с. 1524], употреблялось для обозначения «союза народностей Крита» [15, с. 267].
«Соединение, объединение», как можно, таким образом, наблюдать, -очень широкая трактовка для термина «синкретизм». Факт существования различных толкований рассматриваемого термина, по-видимому, может быть объяснен его «амбисемией» [термин В. А. Татаринова; см.: 16, с. 168]. Под амбисемией термина В. А. Тата-ринов понимает «его свойство функционировать в языке с разным объемом семантики, свойство, которое вызывается рядом экстралингвистических факторов (использование одного термина разными научными школами, разными учеными, в разные периоды развития науки)» [там же, с. 168]. Вероятно, именно это широкое, обусловленное амбисемией понимание термина «синкретизм» и позволяет лингвистам применять его для характеристики языковых явлений, в отношении которых об объединении можно вести речь лишь в самом общем смысле этого слова, приводит к отождест-
влению синкретизма и контаминации, синкретизма и игры слов и т.д. Допуская в принципе в контексте вышесказанного возможность существования различных истолкований лингвистического синкретизма, хотелось бы тем не менее изложить свое видение исследуемого термина-понятия, используя в качестве иллюстративного материала временную форму презенс современного немецкого языка.
Грамматическая функция морфемы «презенс» заключается в выражении качества «настоящее, презент-ное относительно актуального момента, принадлежащее к сфере нашего восприятия». Но хорошо известно также употребление презенса и в сфере прошлого и будущего на временном уровне претеритальных (прете-рит и плюсквамперфект) и футураль-ных (футур I и футур II) временных форм соответственно.
Простого дублирования одной и той же функции двумя различными формами при этом, однако, не происходит. Различные грамматические формы служат для обозначения различных форм «переживаний времени», в которых «полагаются „объективно темпоральные" данные» [см.: 17, с. 12].
Прошлое, к примеру, всегда относится к сфере нашего воспоминания, но воспоминание может осуществляться в разных формах. При помощи пре-терита мы можем обозначить лишь так называемое воспоминание «в простом подхватывании (Zugreifen), когда воспоминание „всплывает", и мы направляем на вспомненное некоторый луч взгляда, при этом вспомненное смутно <...> и не есть повторяющее воспоминание» [там же, с. 40]. Но благодаря ассоциациям мы также можем осуществлять и «действительно воспроизводя-
321
фундаментальная наука вузам
322
щее (nacherzeugende), повторяющее воспоминание, в котором временной предмет снова полностью выстраивается в континууме воспроизведений (Vergegenwärtigungen), мы его как бы снова воспринимаем» [см.: там же]. Выражение такого «прошедшего, но как будто настоящего» находится вне компетенции претерита. Презенс же вследствие своего денотативного (вещественного) содержания способен обозначить действительно воспроизводящее, повторяющее воспоминание, ср.: Auf dieser Balustrade also setzt Charlotte Menzel in einer warmen Juninacht des Jahres 1925 ihren,, gelinde gesagt, angetüterten Tischherrn ab... (Wolf Ch. «Kindheitsmuster»). При воспроизводящем воспоминании происходит выход за пределы наличной информации и ее интерпретация в терминах внутреннего опыта.
Функция презенса по выражению настоящего относительно актуального момента события / бытия воплощает первичную объективную информацию. Функция же выражения пре-зенсом прошлого (равно как и будущего) обнаруживает интерпретацию вторичной информации, опосредованной первичной информацией, и выступает в качестве так называемой коннотации, понимаемой как смысловое содержание языковой единицы, использующейся во вторичной для нее функции наименования, формируемое ассоциативно-образным представлением об обозначаемой реалии на основе осознания внутренней формы наименования.
В результате употребления пре-зенса в первичной временной сфере функционирования других временных форм происходит нейтрализация различных темпоральных дифференциальных признаков в рамках одной
единой грамматической категориальной формы презенса. Нейтрализация же на уровне временной формы приводит, в свою очередь, к объединению в системе языка в общее нерасчленен-ное целое сигнификативных функций данной временной формы, то есть к ее парадигматическому синкретизму.
В отношении случаев, подобных вышеприведенному примеру, принято говорить как о синтагматической нейтрализации. Такое утверждение, однако, противоречит объективным данным. Ведь сигнификативные коннотации как факт коллективного языкового сознания зафиксированы именно в парадигматическом содержании форм. В речи же происходят отбор и актуализация одной из обусловленных системой языка функций языкового знака.
В связи с контекстной обусловленностью нейтрализации исследователи говорят о нейтрализации членов оппозиции, о совпадении значения различных форм. Но допустить мысль о дублировании транспонируемой формой функции другой формы, о замещении транспонируемой формой в соответствующей сигнификативной функции другой формы равносильно отрицанию основного закона развития языка и мышления, заключающегося в накоплении знаний и получении новых знаний на основе уже имеющихся знаний.
Лингвистический синкретизм может быть, таким образом, обозначен как результат парадигматической нейтрализации, понимаемой как снятие противопоставления содержательных элементов, различных сигнификативных функций в рамках одного языкового знака. Объединенные общностью денотативного содержания употребления временной формы выступают в системе языка как общее нерасчлененное целое и как пара-
Преподаватель |_
1 / 2011
дигматический функциональный потенциал единой грамматической формы находятся в оппозитивных отношениях с функциональным потенциалом других форм противопоставления.
Из сказанного, наверное, уже можно заключить, что в своем понимании лингвистического синкретизма мы опираемся на объяснение синкретизма, данное Плутархом. Посредством ассоциаций в ходе анализа интересующих нас особенностей языковых форм возбуждаются фоновые знания соответствующего свойства, так что мы применяем изначально политический термин «синкретизм» к описанию языковых фактов, разумеется, не в буквальном, а переносном смысле, метафорически.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка: пер. с англ. Ю. К. Лекомцева // Новое в лингвистике: сб. статей / сост. В. А. Зве-гинцев. - М.: Иностр. лит., 1960. -Вып. 1.
2. Мартине А. Нейтрализация и синкретизм: пер. с франц. М. М. Маковского // Вопросы языкознания. - М., 1969. - № 2.
3. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. - М.: КомКнига, 2007.
4. Журавлев В. К Нейтрализация // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. - М.: Сов. энцикл., 1990.
5. Друговейко С. В. Синкретизм языкового знака в поэзии постмодернизма // Вестник С.-Петерб. ун-та. - Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. - СПб., 2000. - Вып. 2. - № 10.
6. Бузаров В. В. Синкретизм как разноуровневое средство реализации языковой экономии // Лингвистические категории в синхронии и диахронии. - Пятигорск, 1996.
7. Бабайцева В. В. Синкретизм // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. - М.: Сов. энцикл., 1990.
8. Кураков В. И. Некоторые критерии разграничения омонимии и синкретизма // Теоретические вопросы немецкой филологии (Лексикология, стилистика): республиканский сб. - Горький: Изд-во ГГПИ-ИЯ им. Н. А. Добролюбова, 1974.
9. Холодилова Л. Е. О термине «синкретизм» в языке и речи // Вопросы терминологии. - Нижний Новгород, 1993.
10. Бабайцева В. В. Место переходных явлений в системе языка (на материале частей речи) // Переходность и синкретизм в языке и речи: межвуз. сб. науч. тр. - М.: Изд-во «Прометей» МПГУ им. В. И. Ленина, 1991.
11. Богданов С. И., Смирнов Ю. Б. Переходность в системе частей речи. Субстантивация: учеб. пособие. - СПб.: Филол. фак-т СПБГУ, 2004.
12. Демидова К. И. Синкретичные явления в лексике современного русского языка // Языковая деятельность: переходность и синкретизм: сб. ст. науч.-метод. семинара «ТЕХТШ». - Вып. 7 / Под ред. К. Э. Штайн. - М.; Ставрополь: Изд-во СГУ, 2001.
13. Еремин А. Н. Переходность и синкретизм в лексической семантике просторечного слова // Языковая деятельность: переходность и синкретизм: сб. ст. науч.-метод. семинара «ТЕХТОБ». - Вып. 7 / Под ред. К. Э. Штайн. - М.; Ставрополь: Изд-во СГУ, 2001. 32з
14. Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь: в 2 т. / Под ред. С. И. Соболевского. - Т. 2. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1958.
15. Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов: Пер. с франц. Н. Д. Андреева / Под. ред. А. А. Реформатского; предисл. В. А. Звегинцева. - М.: Изд-во иностр. лит., 1960.
16. Татаринов В. А. Теория терминоведения: в 3 т. - Т. 1. Теория термина: История и современное состояние. - М.: Московский Лицей, 1996.
17. Гуссерль Э. Собрание сочинений. - Т. 1. Феноменология внутреннего сознания времени: Пер. с нем. / Сост., вступ. статья, пер. В. И. Молчанова. - М.: Гнозис, 1994. П
вЕК
