CC BY
35Theatrum mundi
Интерпретация концепта «мягкая сила» турецкими исследователями
© Прилепский П. А. © Prilepsky P.
Интерпретация концепта «мягкая сила» турецкими исследователями Interpretation of the soft power concept by Turkish researchers
Аннотация. Концепт «мягкой силы», введенный Дж. Наем в 1990 г., получил широкое распространение как удобный инструмент описания влияния государств без использования прямого военного и экономического давления. Турецкие ученые стали продвигать свое теоретическое видение концепта «мягкой силы», зачастую отличающееся от тех рамок, которые заложил Дж. Най. Проанализированы теоретические расхождения турецких исследователей с концептом Дж. Ная, что позволяет более глубоко исследовать турецкую внешнюю политику.
Annotation. The concept of soft power, introduced by Joseph Nye in 1990, which widespread among academic circles as a convenient tool for describing the influence of states without using direct military and economic coercion. Joseph Nye created a framework of the concept, within it he let a space to interpretate. This was taken advantage of by Turkish scientists, who began to promote their theoretical vision of the concept, which often differs from the framework of Joseph Nye's soft power. In this paper, the theoretical discrepancies of Turkish researchers with the concept. Paper shoes the influence on the practical implementation of Turkey's "soft power", which allows deeply study of Turkish foreign policy.
Ключевые слова. Турция, «мягкая сила», Дж. Най, турецкие исследователи.
Key words. Turkey, "soft power", Joseph Nye, turkish authors.
1
Основой для анализа концепта «мягкой силы» послужили публикации Дж. Ная. В 1990 г. в своей первой работе он констатировал упадок американской силы по сравнению с серединой XX в. [17. Р. 2]. Дж. Най разработал концепт «мягкой силы» в противовес идее упадка американского могущества, описанной П. Кеннеди [14]. Най указывал, что во время Второй мировой войны США не подверглись бомбардировкам и вторжению, поэтому нарастили свою мощь в отличие от других государств. К 1990 г. условия, заложенные Потсдамско-Ялтинской системой международных отношений, вели к постепенному упадку США, поэтому Най решил выдвинуть другие основания лидерства Америки [17. Р. 31].
ПРИЛЕПСКИЙ Павел Александрович — Федеральное агентство по делам национальностей, магистр политологии.
Концепту Дж. Ная содействовал так называемый однополярный момент США [15. P. 23—33]. Падение просоветских режимов по всему миру и распад СССР способствовали росту влияния США в мире и позволили отсрочить момент действительного переосмысления оснований лидерства в международных отношениях. Хотя в 1994 г. Г. Киссинджер прогнозировал зарождение новой многополярной эпохи, а мир был условно поделен между «долларом, йеной и немецкой маркой», господство США было подкреплено рядом военных операций против неугодных режимов [25]. Концепт «мягкой силы» как основание для нового типа лидерства стал востребован именно тогда, когда военные операции не принесли ожидаемых результатов, а поднимающиеся державы стали постепенно оспаривать место США в мировой политике.
Концепт «мягкой силы» ввиду своей нечеткости спровоцировал рост интерпретаций понятия другими исследователями, что отмечает сам Най [18; 20] и его критики [4; 10; 16]. Поддается весьма разнообразным интерпретациям не только понимание силы, но и конструкция Ная, раскрывающая источники «мягкой силы»: культуру, политические ценности и внешнюю политику [19. P. 25]. Поскольку данные три источника можно понимать еще шире, а также делать акценты на более выгодную для себя часть, данный концепт стал приобретать интерпретации, порой даже противоположные идеям Дж. Ная [4].
Отечественные исследователи турецкой «мягкой силы» [1; 2; 3; 5; 6] раскрывали практические механизмы ее реализации, а также идейные и событийные основы соответствующей политики, мало затрагивая само понимание этого концепта турецкими учеными. Данный подход может объясняться как практической значимостью, так и тем, что сами турецкие исследователи делают акцент на конкретной деятельности субъектов «мягкой силы».
2
Турецкие исследователи хорошо знакомы с работами Дж. Ная, но по-разному интерпретируют теоретическую основу «мягкой силы». Они выбирают одно из определений Ная и далее на его основании выстраивают свою позицию. Часть из них полагают, что решающую роль в развитии «мягкой силы» Турции сыграли внешние процессы, начавшиеся с распадом СССР [13; 21; 22].
С. Онер из многочисленных определений «мягкой силы» Дж. Ная выбирает «способность формировать предпочтения других» и на этом основании выстраивает свое исследований по «мягкой силе» Турции [22].
Р. Гурлер утверждает, что именно рост взаимоотношений со странами Средней Азии и Закавказья заставил турецких политиков использовать «мягкую силу». Он обозначает свои собственные факторы
успешного функционирования «мягкой силы»: легитимность и надежность [11].
Часто указывается, что «мягкая сила» Турции проистекает из ее влияния на местах в сочетании с ее политическими, культурными и экономическими возможностями, выступая ограничителем жесткой силы во внешней политике [9].
И. Калын подчеркивает, что турецкая «мягкая сила» базируется на историческом и географическом наследии Турции [13].
^ Огузлу вырабатывает собственное видение различий «мягкой» и «жесткой» силы: «жесткая» сила — акцент на акторе, «мягкая» — на восприятии актора. Автор подчеркивает, что для существования «мягкой силы» необходимы легитимность и достоверность (соответствие истине). Он указывает, что в период «холодной войны» источниками «мягкой силы» Турции были отношения Анкары со странами Запада и приверженность идеям К. Ата-тюрка. В целом автор рассматривает «мягкую силу» как силу, «мягкость» или «жесткость» которой зависит от инструментов [21].
Через анализ деятельности одного из основных акторов «мягкой силы» Турции, используя конструктивистский подход, П. Ипек подчеркивает значение ценностей и культуры Турции в формировании внешней политики. В его исследовании ключевое значение придается именно турецким ценностям и культуре [12].
A. Озтурк использует классический подход к определению «мягкой силы», оценивает рост религиозной составляющей в ней как отклонение от классического определения Дж. Ная [23]. В другой работе он поднимает вопрос о религиозном фундаменте «мягкой силы», рассматривая ее в практическом разрезе [24].
Й. Бенхаим и ^ Октем считают ключевыми компонентами турецкой «мягкой силы» гражданское устройство, демократические нормы и экономический успех, называя ее «аморфным телом дублирующих друг друга идей и действий» [8].
Э. Акилли и Б. Челенк не видят разницы между «мягкой силой» и национальным брендингом [7], что можно интерпретировать как эволюцию понятия ввиду того, что акценты и там, и там делаются на культуре и истории Турции.
Указанное выше понимание «мягкой силы» турецкими исследователями находит отражение в практической реализации. К примеру, работа с черкесскими диаспорами происходит через продвижения мифа «теплой встречи» турками черкесов после их массового переселения из Российской империи по окончании Кавказской войны, — хотя в реальности они подвергались насилию, а часть их и вовсе была продана в рабство.
Это не мешает туркам реализовывать политику «мягкой силы» через использование образа Османской империи не только на Северном Кавказе,
но и в других бывших регионах Оттоманской порты, а также в так называемых тюркоязычных странах.
3
Дж. Най предложил концепцию «мягкой силы» для создания новых условий лидерства США в условиях, когда старые основания перестали способствовать американской мощи. Уникальность концепта заключается в том, что автор мог корректировать его на протяжении более 30 лет, реагируя на изменения в мировой политике.
Это позволило турецким исследователям сначала внутри самой концепции выделять то, что подчеркивает сильные стороны турецкой политики, а со временем — в своих интерпретациях изменять теоретические основания «мягкой силы». Турецкие ученые выбирали какое-то одно из определений Дж. Ная и на его основе выстраивали свои исследования, подводя под «мягкую силу» практически все несиловые инструменты внешней политики. Эта характеристика не уникальна и свойственна для многих международных исследователей [18; 20].
Выделяя сильные стороны национальной «мягкой силы», турецкие ученые использовали османское наследие, фактор ислама, пантюркизм, что определило теоретический «перекос» в сторону культуры (а не институтов власти, а также внешней политики) и, по сути, определило постепенную подмену «мягкой силы» на некий идеализированный образ Османской империи и продвижение неоосманизма и пантюркизма.
Этот факт оказывает существенное влияние на практическую реализацию турецкой внешней политики в регионах ареала бывшей Османской империи и Средней Азии, где у Турции недостаточно ресурсов для реализации других инструментов «мягкой» (привлекательность институтов власти) и «жесткой» силы (экономика, военная сила).
Дж. Най не создал «истины» в «мягкой силе», он скорее пытался понять, что такое «мягкая сила» для США. Турецкие исследователи, с одной стороны, переняли этот посыл и стали предлагать «мягкую силу» для Турции, а с другой — делали это на теоретических основаниях, подготовленных Наем для США. В этом плане в последних по хронологии работах турецких ученых «мягкая сила» уже больше турецкая, чем американская.
Литература
1. Аватков В. А. Постсоветское пространство и Турция: итоги 30 лет // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2021 Т. 14. № 5. — https://doi.org/10.23932/2542-0240-2021-14-5-8 (дата обращения: 26.01.2022).
2. Аватков В. А., Бадранов А. Ш. «Мягкая сила» Турции во внутренней политике России // Право и управление. XXI. 2013. № 2(27).
3. Дружиловский С. Б. Турция: привычка управлять // Россия в глобальной политике. 2005 № 6. — https://globalaffairs.ru/articles/turcziya-privychka-upravlyat/ (дата обращения: 27.02.2022).
4. Лебедева М. М. «Мягкая сила»: понятие и подходы // Вестник МГИМО-Университета. 2017. № 3(54). —. https://doi.org/10.24833/2071-8l60-2017-3-54-212-223 (дата обращения: 26.01.2022).
5. Надеин-Раевский В. А. Идейная борьба и «новая Турция» // Вестник МГИМО-Университета. 2016. № 2(47). — https://doi.org/10.24833/2071-8160-2016-2-47-22-31 (дата обращения: 27.02.2022).
6. Сафонкина Е. А. Турция как новый актор политики «мягкой силы» // Вестник международных организаций. 2014. Т. 9. № 2.
7. Akilli E., ^elenk B. TlKA's Soft Power: Nation Branding in Turkish Foreign Policy // Insight Turkey Summer. 2019. Vol. 21. № 3. — https://doi.org/10.25253/99.2018EV.05 (дата обращения: 27.02.2022).
8. Benhaim Y., Oktem K. The Rise and Fall of Turkey's soft power discourse // European Journal of Turkish Studies. 2015. № 21. — http://journals.openedition.org/ejts/5275 (дата обращения: 18.02.2022).
9. Bulent A. Turkey's Soft Power // SETA. 2009. 14.04. — https://www.setav.org/en/turkeys-soft-power/ (дата обращения: 21.02.2022).
10. Ferguson N. Think again: Power // Foreign Policy. 2009. 03.11. — https://foreignpolicy.com/2009/11/03/ think-again-power/ (дата обращения: 28.01.2022).
11. Gurler R. T. Turkey's Soft Power towards Central Asian Countries after the Cold War // Sakarya University. 2011. — https://uli.sakarya.edu.tr/sites/uli.sakarya.edu.tr/file/1371681799-recepgurler.pdf.pdf.pdf (дата обращения: 23.02.2022).
12. Ipek P. Ideas and Change in Foreign Policy Instruments: Soft Power and the Case of the Turkish International Cooperation and Development Agency // Foreign Policy Analysis. 2015. № 11.
13. Kalin 1. Soft Power and Public Diplomacy in Turkey // Perceptions: Journal of International Affairs. 2011. Vol. XVI. № 3. — https://dergipark.org.tr/tr/download/article-file/816442 (дата обращения: 26.02.2022).
14. Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. N. Y. : Random House, 1987.
15. Krauthammer Ch. Unipolar Moment // Foreign Affairs. 1991. Vol. 70. № 1. — https://doi. org/10.2307/20044692 (дата обращения: 26.02.2022).
16. Mattern J. Why "Soft Power' Isn't So Soft: Representational Force and the Sociolinguistic Construction of Attraction in World Politics // Millennium: Journal of International Studies. Vol. 33. Iss. 3. — https://doi.org/ 10.1177/03058298050330031601 (дата обращения: 26.02.2022).
17. Nye J. Bound to lead: The changing nature of American power. N. Y. : Basic Books, 1990.
18. Nye J. Soft power: the evolution of a concept // Journal of Political Power. 2021. Vol. 14. — https://doi.org/ 10.1080/2158379X.2021.1879572 (дата обращения: 24.02.2022).
19. Nye J. Soft power: the means to success in world politics. N. Y. : Public Affairs Group, 2004.
20. Nye J. Soft power: the origins and political progress of a concept // Palgrave Communications. 2017. Vol. 3. — https://doi.org/10.1057/palcomms.2017.8 (дата обращения: 24.02.2022).
21. Oguzlu T. Soft power in Turkish foreign policy // Australian Journal of International Affairs. 2007. № 61(1). — https://doi.org/10.1080/10357710601142518 (дата обращения: 24.02.2022).
22. Ôner S. Soft Power in Turkish Foreign Policy: New Instruments and Challenges // Strategic Depth through Soft Power: The Domestic Production and International Projection of Turkish Culture. Euxeinos. 2013. № 10. — http://www.gce.unisg.ch/~/media/Internet/Content/Dateien/InstituteUndCenters/GCE/Euxeinos%20Folder/ Euxeinos%2010_2013_web.ashx (дата обращения: 27.02.2022).
23. Ozturk A. (2020). The Ambivalence of Turkey's Soft Power in Southeast Europe // SSRN. 2020. 09.06. — https://ssrn.com/abstract=3595006, http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3595006 (дата обращения: 18.02.2022).
24. Ozturk A. E. Islam and foreign policy: Turkey's ambivalent religious soft power in the authoritarian turn // Religions. 2021. № 12(1). — https://doi.org/10.3390/rel12010038 (дата обращения: 18.02.2022).
25. Zakaria F. The Self-Destruction of American Power. Washington Squandered the Unipolar Moment // Foreign Affairs. 2019. № 4. — https://www.foreignaffairs.com/articles/2019-06-11/self-destruction-american-power (дата обращения: 26.01.2022). ♦
