CC BY
71
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2017. № 6
Е.В. Косилова*, А.В. Фролов*
ИНТЕРНЕТ В ПЕРСПЕКТИВЕ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ И ФЕНОМЕНОЛОГИИ***
Статья посвящена анализу функционирования познавательных способностей субъекта в Интернете (по схеме И. Канта), а также изучению виртуальной коммуникации (с позиций феноменологии). Исследуется функционирование таких познавательных способностей, как интуиции пространства и времени, рассудок, разум и воображение. Коммуникация анализируется с учетом таких факторов, как редукция телесности и анонимность участников. Выдвигается гипотеза, согласно которой эффекты виртуальной коммуникации возникают в силу искажения фундаментального отношения близи и дали между телесно воплощенными субъектами.
Ключевые слова: познавательные способности, коммуникация, Другие, редукция телесности, анонимность, инклюзия.
E.V. K o s i l o v a, A.V. F r o l o v. Internet from the viewpoint of transcendental philosophy and phenomenology
The article deals with an analysis of cognitive faculties functioning in Internet (according to Immanuel Kant's scheme), as well as with an analysis of virtual communication (from the viewpoint of phenomenology). Such cognitive faculties as intuitions of time and space, understanding, reason, and imagination are investigated. Communication is studied with respect to such factors as reduction of corporeality and anonymity of participants. A hypothesis is proposed that the effects of virtual communication emerge due to the deformation of basic relations of nearness and distance between the corporeal subjects.
Key words: cognitive faculties, communication, the Others, reduction of corporeality, anonymity, inclusion.
И. Кант назвал пространство формой внешнего чувства, и с этим трудно спорить. Что такое пространство в Интернете? Может показаться, что элементы Интернета — сайты, чаты, сообщества, ма-кроблоги типа Фейсбук — не имеют никакого пространственного расположения. Фейсбук не расположен в Германии. Речь тут идет
* Косилова Елена Владимировна — кандидат философских наук, доцент кафедры онтологии и теории познания философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел. +7 (910) 437-56-80; e-mail: implicatio@yandex.ru
** Фролов Александр Викторович — кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры онтологии и теории познания, тел. +7 (906) 042-71-96; e-mail: alloff2008@yandex.ru
*** Статья выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проект № 17-03-00257 «Онтология и эпистемология в компьютерной культуре»).
не о том, что его серверы стоят по всему миру. Просто когда мы общаемся в Фейсбуке, мы никуда не едем. Мы воспринимаем его так, как будто он расположен «у нас в компьютере». И все же мы не можем воспринимать мир без внешнего чувства — образ реальности вписывается в его схему. Поэтому Интернет имеет свое пространство. Конечно, это не трансцендентальное пространство Канта, оно не трехмерно и не изотропно. Компьютерное пространство — это пространство узлов (nodes) и связей, ссылок (links), которые в совокупности образуют распределенную сеть (net, web) [Д.В. Куликов, 2007, с. 46]. В этом пространстве существуют специфические понятия места и движения: сайт (site) — это «участок», «зайти на сайт» — метафора движения, ссылка (link) — это «связь», по которой можно «перейти»1. Пространственность Сети прорывается в языке: «сижу в Фейсбуке», «сходи на сайт этой фирмы», «перейди по ссылке». Таким образом, мы применяем свою схему пространства к непространственному по природе явлению.
Однако гораздо важнее то, как Интернет изменяет время. Психологическое время у нас может быть разным, но, как правило, мы убеждены, что прошлое наступило прежде настоящего, а настоящее наступает прежде будущего. И прошлое со временем все дальше отступает от настоящего, вернуться в прошлое невозможно. Мы полагаемся на то, что время мира идет линейно, равномерно, в одном направлении.
Время в Интернете — совершенно особая реальность, которую нужно анализировать отдельно. Представляется, что в нем существуют как бы три времени.
Первое — «объективное», общемировое время создания сайта, размещения текста или сёрфинга по уже существующим ресурсам. Интернет разрастается внутри этого общемирового времени.
Второе — «субъективное» время наблюдателя, юзера. Как форма его внутреннего чувства оно идет по обычным законам внутреннего времени. Однако субъективное время отдельного юзера не существует отдельно от субъективных временных перспектив других пользователей. Эти перспективы пересекаются, образуя сегменты общего, интерсубъективного времени. Пересечения эти локальны, например, дискуссия на форуме, участие в онлайн-игре или даже тот случай, когда некоторое множество пользователей одновременно читают одну и ту же новость. Имеются различные формы
1 Сошлемся на исследование, в котором автор говорит, что Интернет — особое семиотическое пространство, которое лишено «метрики», т.е. «расстояние» от одного сайта до другого измеряется не метрами, а количеством ссылок и операций перехода (см.: [В.В. Никитаев, 2004, с. 78 сл.]). Впрочем, на один сайт можно перейти разным количеством ссылок.
пересечения пользователей во времени. При этом в реальном пространстве им нет нужды пересекаться, ведь Интернет — это агео-графичная среда, где можно вести дискуссию в сообществе, находясь в разных точках земного шара.
Третье — специфическое интернет-время, которое, вообще говоря, не очень и похоже на время. В Интернете время нелинейно. Если сайт не стерли, то можно неоднократно возвращаться к одному и тому же событию (разговору в чате, например). Можно написать реплику, расположенную раньше, чем следующие твои реплики и ответы на них. Можно вернуться к прошлому и просто перечитать, что там было. Существует объективное время написания текста, но нет времени, которое бы бежало и уносило текст в прошлое. Пословица «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь» в некотором смысле к Интернету неприменима. Вполне можно стереть написанное, и его не будет.
* * *
Рассудок, согласно Канту, получает данные от чувственности. Структурируя чувственные данные, он упорядочивает мир до законосообразности. Главная функция рассудка — устанавливать законы возможного опыта, т.е. природы как совокупности предметов опыта. Рассудок имеет в своем распоряжении «сырой материал» ощущений.
Однако в Интернете мы имеем другую ситуацию. Мы читаем тексты, смотрим на картинки, которые автор уже подобрал за нас. Рассудок получает информацию, обработанную словами, а это значит, что не он подбирает категории к картине мира, они внедряются в него уже подобранными. Выражаясь языком конститутивной феноменологии, виртуальная реальность — это нечто такое, что я сам не могу конституировать, но что конституирует, задает меня, мой опыт, тем самым выступая условием его возможности2.
Кроме того, опыт пребывания в Интернете существенно иной, нежели опыт в кантовском смысле. Его можно назвать телесно редуцированным [см.: Д.В. Куликов, 2007б]. Фактически, если не принимать во внимание программы аудио- и видеосвязи типа Скайп, мы всего лишь смотрим в экран и шевелим пальцами, нажимая на кнопки клавиатуры. Разумеется, речь о телесной редукции опыта не подразумевает отсутствия всяких тел. Сами компьютеры, уда-
2 Некоторые авторы трактуют Интернет в терминах Гуссерля как поле «пассивной предцанности»: «Огромное множество цифровых объектов существует сегодня во Всемирной Сети, обладая "универсальной пассивной преданностью" для любых видов человеческого опыта и суждений» [/. Kim, 2001, р. 92]. Как поле пассивной предцанности, Интернет задает, формирует опыт субъекта.
ленные серверы и провайдеры — вот тело Интернета, тогда как наши человеческие тела как бы встроены в это сетевое тело (все-таки полная редукция телесности невозможна).
Рассудок у Канта, работая над материалом чувственности, надо думать, имел дело с нередуцированным телесным опытом. Это, кстати, тормозило рассудок, заставляя его контактировать с чувственностью, перерабатывать и структурировать ее многообразие. Может показаться, что торможение рассудка плохо. Однако, это не так3. Грубо говоря, без торможения мы допускаем больше ошибок, чем с ним. Нам необходимо время, чтобы подумать, отреф-лексировать (речь, разумеется, об активном торможении). Объекты в Интернете существуют как заранее обработанные для восприятия, торможения не происходит, поэтому, можно сказать, в Интернете рассудок атрофируется.
В связи с категориями рассудка стоит сказать о событийности в Интернете. В целом наш мир достаточно стабилен и предсказуем, хотя он бывает и на редкость динамичен. Однако к большинству его событий мы не имеем отношения, не можем влиять на них и не несем за них ответственность. Тем не менее они все же как-то связаны между собой. В Интернете эта связь теряется.
Интернет развивает клиповость сознания, уже во многом сформированную традиционными масс-медиа — печатными и электронными. Клиповое сознание не видит связи между смежными событиями, картинами, сюжетами. Объекты (сайты, реклама, новости) воспринимаются дезорганизованными, смыслы мелькают перед глазами. Из всего можно сделать событие. Рассудок даже не пытается устанавливать законы и связи между явлениями: любое следующее явление происходит «методом клика». Целостная картина событий предполагает фиксацию отношений между событиями и фактами, их распределение. Здесь картина фрагментарная, отношения не установлены. Таким образом, мелькающие события интернет-жизни ослабляют синтезирующие возможности рассудка.
Зато Интернет — царство свободы «разума». Он кладет себе законы сам и делает это очень активно в смысле правил игр, по которым играет. Здесь интернет очень «мягок», правила можно устанавливать практически как угодно. Причем разум действует без малейшей связи с какими бы то ни было категорическими императивами. Интернет — поле свободы от категорических императивов. Он как бы не имеет отношения к этике. Это серьезный недостаток, о котором говорят многие исследователи, но пока дело обстоит именно так.
3 См. про «тормоз Поршнева» в его работе: [Б.Ф. Поршнев, 1974].
Остается рассмотреть способность воображения, которую Кант считал неким таинственным корнем, из которого произрастают два ствола человеческого познания — чувственность и рассудок. Было бы затруднительно говорить в данном контексте о кантов-ском продуктивном воображении, порождающем чистые трансцендентальные схемы, однако речь не идет и о репродуктивном, воспроизводящем воображении. Применительно к Интернету воображение можно понимать в конститутивном смысле — как способность конституировать объекты. Конечно, эта способность схожим образом работает и в реальности повседневной жизни, например, когда мы приписываем плохо знакомому человеку (в том числе себе самому) черты, которых он не имеет, стигматизируя или идеализируя его. Можно вообразить себе, что «все идет по плану», что скоро наступит коммунизм или торжество мировой демократии, и жить сообразно с этим. Можно много чего себе на-воображать, и весьма трудно провести грань между адекватным воображением и неадекватным.
Однако в реальности повседневной жизни воображение все-таки ограничивается и корректируется восприятием. Восприятие — базовая способность, ориентирующая нас в непосредственно данном жизненном мире. В Интернете живое восприятие ограничено в силу редукции телесности. Мы смотрим в экран и воображаем себе невесть что. Так, можно приписать виртуальному собеседнику совершенно фантастические черты (об этом речь пойдет ниже) или верить на слово журналистской правде (удостоверить которую, как правило, мы не можем). Таким образом, воображение конституирует объекты и события виртуальной реальности, действуя подобно магической силе, благодаря которой древние люди
видели мир вокруг себя населенным мифическими существами.
* * *
Это был краткий обзор познавательных способностей, которые задействуются субъектом-пользователем в Интернете. Однако познание, как нам представляется, — это не главная роль, которую играет Интернет в нашей жизни. Конечно, мы читаем новости и смотрим страницы Википедии, но все же главное содержание Интернета — не информация, не одиночный режим пользования, а общение, коммуникация. Далее мы сосредоточимся на общении.
Что характерно для коммуникации в Интернете? На этот счет есть достаточно много работ [А.Е. Жичкина, 1999а, Она же, 1999б и др.], но мы не считаем излишним кратко повториться. Прежде всего, это неизвестность собеседника. Сюда входит две составляю-
щие: 1) его анонимность, отсутствие данных о нем; 2) невидимость собеседника, его реального живого тела (редукция телесности). Первое не обязательно. Собеседник может честно рассказать о себе все, назвать настоящее имя и выложить свои фотографии. Так мало кто делает в чатах, в Интернете распространены легенды и игры, но в сообществах по интересам люди обычно дают о себе правдивую информацию. Зато вторая составляющая эссенциальна.
Даже видеопрограммы не передают полноты телесного присутствия человека. При переписке же пропадает невербальная коммуникация, очень скупо передаются интонация, жесты, мимика (с помощью значков-смайликов), в результате на место собеседника подставляется некая фантазия о нем. Может показаться, что такая ситуация отдаляет собеседников друг от друга, но это не так. В реальном общении мы даже не отдаем себе отчет, насколько нас разделяют наши тела. Между ними надо держать дистанцию, надо следить за жестами и выражением лица, телесность собеседника попросту может быть отталкивающей. Фантастические образы, которые мы строим, ничего этого не требуют. Обычно мы додумываем собеседника таким, каким он нам бы понравился. Его слова мы интерпретируем по-своему — это, конечно, частое явление и в реальном общении, но когда нет дополнительной невербальной коммуникации, фантастичность интерпретации во много раз усиливается. Бестелесный образ намного быстрее и глубже входит в наше сознание именно за счет того, что мы его додумываем. Интернет-знакомые зачастую делаются нам ближе, чем реальные люди.
Причину такого положения дел можно видеть в том, что при компьютерно-опосредованном общении нарушаются отношения близи и дали. В реальном общении эти отношения опосредованы реальным, физическим пространством, когда живое тело выступает, как говорил Гуссерль, «точкой отсчета» (Nullpunkt) опыта. При виртуальном общении естественная оппозиция близи и дали стирается, пропадает. Собеседник не близок к нам и не далек, когда на чато-вой площадке мы находимся с ним в одном и том же виртуальном месте. Хотя ощущение близости может зависеть от частоты общения — так возникают такие формы общности, как виртуальная дружба, «виртуальная семья» и пр.
Очевидно, что работа фантазии несет в себе большую опасность при коммуникации в Интернете. Любая коммуникация рискованна, хотя жить без нее человек не может. Но Интернет заключает в себе дополнительные источники риска или, во всяком случае, коммуникативной неудачи. Интернет представляет собой открытый горизонт Других с их мыслями, чувствами и намерениями. Других,
которые в виртуальном пространстве могут получить ко мне доступ и сблизиться со мной гораздо легче, чем в реальном общении. В Интернете я коммуникативно очень уязвим. Кроме того, очень часто, встречаясь после долгого интернет-общения, собеседники испытывают настоящий шок (так называемая «развиртуализация»), настолько реальный человек отличается от придуманного образа.
Особый случай, когда реальный Другой переходит в статус виртуального: человек переезжает в другую страну и общение с ним постепенно переключается на цифровые каналы. Постепенно его образ размывается, я уже не вижу в нем реального человека, он становится для меня виртуальным Другим. Особую роль в виртуальном общении играют видеопрограммы (типа Скайп). Они обладают неким реалистическим эффектом сближения и соприсутствия, но этот эффект, как нам кажется, всецело виртуален. То есть это мнимый реалистический эффект, чреватый мнимым сближением, опять-таки в силу утраты естественных отношений близи и дали.
Анонимность — также немаловажный фактор нашего присутствия в виртуальной среде. Этот фактор совместного бытия с другими людьми Хайдеггер называл das Man. Интернет — царство das Man, и это тоже одна из сторон редукции телесности. В реальный коллектив людей мы входим, имея тело, и уже одно это заставляет на каком-то подсознательном уровне считаться с нами. Коллектив изучает нас, как и мы его. На чатовую площадку мы входим, имея только ник (прозвище) и аватар (картинку). Даже если они содержат реальные данные, они не производят того впечатления, какое производит на людей живое телесное присутствие. Кроме того, мы входим в определенное коммуникативное пространство, где уже установились правила, и, чтобы вписаться туда, надо эти правила изучить. Никто не будет изучать наши правила: их нет, есть правила коммуникативного сообщества. Они могут нам не нравиться, мы даже можем написать об этом, но вряд ли они изменятся. Разумеется, в реальном общении тоже есть правила, и мы, входя в коллектив, принимаем их достаточно конформно. Однако реальный коллектив относится к каждому своему члену намного внимательнее, чем чатовая площадка относится к очередному участнику.
Наконец, находясь в виртуальной среде, мы пребываем «под глазом» анонимного Другого, чего в реальном общении в обычном случае не происходит. Даже если моя виртуальная страничка предназначена только «для друзей», туда в принципе может заглянуть кто угодно. И такая ситуация не может не влиять на наше коммуникативное поведение.
* * *
Согласно феноменологической концепции Э. Гуссерля, в реальности телесность Другого дана мне непосредственно. Другой дан в своем живом присутствии: я его вижу, слышу, могу коснуться. Конечно, он может и отсутствовать, и тогда я буду общаться с ним по телефону или обмениваться письмами, но живое присутствие — это все-таки основание для всех прочих, производных отношений с Другими. С точки зрения Гуссерля, Другой мыслится по аналогии как другое Я на основе восприятия его живой телесности. Работает механизм аппрезентации, задействующийся и при восприятии неодушевленных объектов [5. Гуссерль, 1998, с. 213 сл.].
В Интернете конституирование Другого происходит почти наоборот: мне дана виртуальная ипостась Другого, и по аналогии со мной я домысливаю, что эта виртуальная активность проистекает от мыслящего субъекта-пользователя, наделенного телесностью. Таким образом, аналогическое мышление Гуссерля в данном случае работает совершенно иначе в силу отсутствия живого тела собеседника. Живая телесность Другого не является здесь необходимым коррелятом его представленности. Мы можем вообще не думать о его телесных характеристиках, но если думаем, то опираемся скорее на свою фантазию. Предполагая, что Другой обладает каким-то телом, мы зачастую идеализируем это невидимое нам тело. Кроме того, как указывается в работах по социальной психологии, дело идет не об одной телесности. Проектируются (домысливаются) также пол, возраст, социальный статус, этническая принадлежность виртуального собеседника.
Отдельно можно проанализировать средства цифровой репрезентации Другого. Это записи в электронном дневнике, реплики на форумах, ссылки, изображения (в том числе фотографии), аудио-и видеозаписи. Другой отсутствует живо-телесно, но может репрезентироваться всеми этими средствами. Именно они составляют виртуальную ипостась, «виртуальное тело» Другого, т.е. играют роль данных, которые свидетельствуют, что за ними действительно стоит другой субъект. Причем, как правило, можно довольно легко отличить Другого от электронного робота («бота»), опознать его как источник осмысленной активности. Но присутствие Другого здесь — всего лишь виртуальное присутствие, квазиприсутствие, поскольку оно порождается и опосредуется средствами цифровой культуры.
Итак, будучи самой настоящей интермонадической сферой (см.: [5. Гуссерль, 1998, с. 246 сл.; Он же, 2004, 336 сл.], Интернет вовлекает нас в совершенно особый жизненный мир. При этом сохраняется наше присутствие в реальном жизненном мире — мире повседневной активности, хотя иногда оно может в значительной
степени редуцироваться в пользу виртуальной сферы. Есть немало оснований утверждать взаимопроникновение реального и виртуального (особенно в связи с распространением электронных гаджетов и беспроводной связи), однако достаточно часто происходит не взаимопроникновение, а резкое переключение между обеими сферами, выхождение из одного режима сознания и вхождение в дру-гой4. Даже в сообществах по интересам, где люди обсуждают вроде бы те же вещи, которыми занимаются и в реальности, интермона-дическая сфера гораздо более властно захватывает сознание, чем в режиме реального общения. Если же речь идет о чатах типа Фейс-бук, то это просто другой жизненный мир — там другие правила игры, другие участники, другие обязательства. Выходя из чата, мы труднее переключаемся, чем когда в него входим; бывает, что мы долго носим с собой «внутренних собеседников» из виртуального жизненного мира.
Опять же, думается, дело в том, что письменный текст, посредством которого общаются в чатах, снимает с рассудка необходимость интенсивной работы с категориями. Конечно, для того, чтобы понять сказанное, чем бы оно ни было, все равно нужна работа рассудка, но в данном случае она совершается намного легче. В значительной степени вовлеченность в виртуальное общение — это вопрос самодисциплины, можно даже сказать, аскетической практики, но он еще крайне мало разработан. Помимо рассудка, здесь должны работать воля, внимание к себе, критическое мышление. Все это в интернет-общении достаточно часто ослабляется.
* * *
Есть, по нашему мнению, только один аспект Интернета, где люди обретают больше, чем теряют. Это инклюзия — общение в Интернете людей-инвалидов, лишенных возможности общаться в реальном мире. Многим из этих людей недоступно создать проект себя как дазайн в бытии. Именно в Интернете они обретают возможность выявить себя. Удивительный эффект расторможения общения наблюдается, например, в сообществах аутистов. Речь идет, конечно, о высокофункциональных аутистах, владеющих речью, а также о страдающих синдромом Аспергера. Даже и при легком
4 Здесь можно вспомнить о концепции «конечных областей значения» А. Шюца: при переходе из одной области значений в другую происходит изменение режима работы сознания. Например, углубляясь в прослушивание музыки или чтение, я могу перестать замечать повседневную реальность (которая, тем не менее, сохраняет свой базовый характер) (см.: [А. Шюц, 2004]). Однако остается под вопросом, можно ли рассматривать Интернет как «конечную область значений» (см.: [Д.В. Куликов, 2007а, с. 40 и сл.]).
аутизме общение для субъекта крайне затруднено. Однако в своих сообществах они общаются достаточно легко. До недавних пор в Интернете существовало сообщество а8ре^ег_га, где общались люди, страдающие легким аутизмом. Они обсуждали свои проблемы, делились находками. Может быть, это полезно и само по себе, но главное то, что они получают в этих сообществах столь необходимое им общение. Ведь любой аутист тянется к общению, даже когда сам общаться совершенно не в состоянии. Такие сообщества, а также сообщества инвалидов, сообщества людей, страдающих самыми разными болезнями, при которых затруднено реальное общение, — это неоценимая польза Интернета.
Что касается больных детей, то сообщества организуют их родители. Здесь, опять же, мы видим неоценимую пользу Интернета, поскольку общаться имеют возможность родители из разных городов и стран, общение облегчено, они без затруднений и «комплексов» описывают симптомы болезни своих детей (а в реальности многие родители смущаются, говоря об этом). Иногда они получают дельные советы. Конечно, не исключены и советы дилетантов, но это свойство такого рода общения.
В этом смысле в Интернете очень не хватает сообществ людей пожилого и старческого возраста. В реальности эти люди испытывают очень часто страшное одиночество. Многие из них живут одни и впадают в депрессию от тоски. Они чувствуют себя невостребованными, никому не нужными. Упомянутые выше свойства интернет-общения сделали бы сообщества старых людей настоящей отдушиной в их жизни. Причина, по которой таких сообществ нет (или настолько мало, что они практически неизвестны), очевидна: большинство старых людей не умеют пользоваться компьютером. Хотя есть курсы компьютерной грамотности для людей пожилого возраста, многие не хотят и начинать, потому что не представляют себе, какую пользу принесет им Интернет.
Итак, напрашивается следующий вывод: виртуальная реальность Сети пронизана структурами отношений типа «Я — Другой» и «Другой — Другие», т.е. она обязана своим существованием интерсубъективным связям. Именно Другие находятся в узлах Сети, их активность стоит за этими узлами. Статьи в Википедии пишут все желающие, за содержанием новостных лент стоят новостники, а за разработку и наполнение сайтов отвечают дизайнеры сайтов и контент-менеджеры. Пространство Интернета размечено если не виртуальным присутствием, то, в любом случае, виртуальными следами Других. Главная проблема сетевой коммуникации заключается в том, что мы входим в Сеть как в пространство Других, ищем там Других, готовы к контактам с ними, но условия этих
контактов в Интернете нарушают заложенные в нас априорные схемы организации опыта восприятия другого человека (прежде всего, пространственные отношения близи и дали). В силу этого присутствие Других, совместное бытие с ними в Сети во многом приобретает характер квазиприсутствия и квазибытия.
И если моя познавательная деятельность (в данном случае — поиск и обработка информации) тоже связана с Интернетом, то это информация, предложенная и обработанная Другими. Иначе говоря, познавательная деятельность в Интернете имеет вторичный характер, она не затрагивает напрямую «дикое бытие»5 первозданной природы, доступное мне в моем естественном жизненном мире (а если и затрагивает, то уже в оцифрованном виде). Это и понятно: пространство Сети — это не физическое, а виртуальное, семиотическое пространство, организованное переплетением узлов и ссылок.
Что касается функционирования познавательных способностей в Интернете, то следует отметить преобладание воображения над чувственностью (в силу редукции телесности) и ослабление деятельности рассудка (в силу редукции телесности, а также потому, что мы получаем доступ уже к предварительно обработанной информации).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гуссерль Э. Картезианские медитации. СПб., 1998 (Husserl E. Cartesia-nische Meditationen | Hrsg. v. E. Ströker. 3. Auflage. Hamburg, 1995).
Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. СПб., 2004 (Husserl E. Die Krisis der europäischen Wissenschaften und die transzendentale Phänomenologie | Hrsg. v. E. Ströker. 3. Auflage. Hamburg, 1996).
Жичкина А.Е. Особенности социальной перцепции в Интернете || Мир психологии. 1999а. № 3. С. 72-80.
Жичкина А.Е. Социально-психологические аспекты общения в Интернете. 1999б || URL: http:||flogiston.ru|articles|netpsy|refinf
Кант И. Критика чистого разума || Кант И. Собр. соч.: В 6 т. М., 1964. Т. 3 (KantI. Kritik der reinen Vernunft. Frankfurt a. M., 1974).
Куликов Д.В. Социальное пространство компьютерно-опосредованной реальности: опыт феноменологической реконструкции: Дисс. ... канд. филос. наук. Иваново, 2007а.
Куликов Д.В. Человек в пространстве опосредованной коммуникации: Феномен «эпохе телесности» || Вестн. Самарского ун-та. История, педагогика, филология. 2007б. № 1. С. 220-227.
5 Выражение М. Мерло-Понти.
Никитаев В.В. Пространство и время WWW // Влияние Интернета на структуру сознания. М., 2004. С. 73—93.
Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихо-логии). М., 1974.
Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997 (Heidegger M. Sein und Zeit. Tübingen, 1967).
Шюц А. О множественных реальностях // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М., 2004 (Schütz A. On multiple realities // Philosophy and phenomenological research. 1945. June. Vol. 5. N 4. P. 533—576).
Kim J. Phenomenology of Digital-Being // Human Studies. 2001. N 24. Р. 87-111.
YukHui. On the existence of Digital Objects. Minneapolis; L., 2016.
