CC BY
14
УДК 811.161.1:004.738.5
Б0110.24147/2413-6182.2023.10(3).456-473
ISSN 2413-6182 eISSN 2658-4867
ИНТЕРНЕТ-МЕМ В СЕМИОЗИСЕ КОМИЧЕСКОГО В СВЕТЕ АКТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ В ИНТЕРНЕТ-КОММУНИКАЦИИ
Т.Б. Радбиль1, А.И. Помазов2
Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского (Нижний Новгород, Россия)
Аннотация: В статье рассматриваются семиотические и собственно языковые средства создания комического в поликодовых интернет-мемах в современной интернет-коммуникации на русском языке. Материалом исследования являются поликодовые интернет-мемы, обнаруженные авторами в процессе мониторинга «Рунета» в период с 2010 по 2023 г. Сформулирован постулат
0 «двоемирии», «удвоении» как ведущем принципе семиозиса комического и его прагматики. Обсуждаются модели взаимодействия вербального и невербального компонентов в комическом интернет-меме: невербальный и вербальный компоненты так или иначе коррелируют в смысловом и/или эмоциональном плане; вербальный компонент логически противопоставлен невербальному компоненту; вербальный и невербальный компонент относятся к логически несовместимым концептуальным областям. Отмечается, что функционирование юмористических интернет-мемов опирается и на самые разнообразные модели «языковой игры». В качестве средства создания комического эффекта проанализированы такие разновидности «языковой игры», как словообразовательная игра, семантическая игра, фонетическая игра и прагма-семантическая игра. Делается вывод, что интернет-мем является многоуровневым семиотическим инструментом создания комического в среде современной интернет-коммуникации, активно эксплуатируя такие ее специфические свойства, как поликодовость, интерактивность и интертекстуальность.
Ключевые слова: категория комического, юмористический мем, поликодовый текст, прецедентный текст, интертекстуальность, интернет-коммуникация, активные процессы в русском языке.
Для цитирования:
Радбиль Т.Б., Помазов А.И. Интернет-мем в семиозисе комического в свете активных процессов в интернет-коммуникации // Коммуникативные исследования. 2023. Т. 10. № 3. С. 456-473. DOI: 10.24147/2413-6182.2023.10(3).456-473.
Сведения об авторах:
1 Радбиль Тимур Беньюминович, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой теоретической и прикладной лингвистики Института филологии и журналистики
© Т.Б. Радбиль, А.И. Помазов, 2023
ORCID: 0000-0002-7516-6705 WoS ResearcherlD: AA0-6983-2020 ScopusAuthorlD: 57210390493
2 Помазов Алексей Игоревич, кандидат филологических наук, доцент кафедры теоретической и прикладной лингвистики Института филологии и журналистики
ORCID: 0000-0003-1744-1825 Контактная информация:
12 Почтовый адрес: 603022, Россия, Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23
1 E-mail: [email protected]
2 E-mail: [email protected] Финансирование:
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 2328-00368, https://rscf.ru/project/23-28-00368/
Дата поступления статьи: 30.05.2023
Дата рецензирования: 16.06.2023
Дата принятия в печать: 09.07.2023
1. Введение
В статье развиваются основные положения предыдущей работы одного из авторов в области исследования семиозиса комического [Радбиль 2007] на новом языковом материале поликодовых текстов в современной русской интернет-коммуникации.
Комическое в понимании авторов имеет не онтологическую, а исключительно семиотическую природу по той простой причине, что в мире реальности, вне позиции воспринимающего сознания, у людей, реалий, явлений или событий нет объективного свойства 'быть смешным', в отличие, например, от 'быть высоким', 'быть квадратным', 'быть завершившимся' и под. Комическое всегда задано человеческой субъективностью, а не природными факторами. В свою очередь эта субъективность осуществляет себя через знаковую систему любого типа, зачастую - через язык как единственную базовую, первичную моделирующую систему, которая имеется в распоряжении людей (все остальные знаковые системы так или иначе вторичны и объясняются через язык]. Обязательное условие комического - возникновение «двоемирия»: на фоне «нормального», ожидаемого, стереотипного мира возникает другой, со смещенными ориентирами» [Радбиль 2007: 686-687].
В концепции философа М.Т. Рюминой указанный принцип семиози-са комического трактуется как «удвоение видимости и ее разрушение, где "удвоение" служит причиной уничтожения видимости. Этот сущностный
принцип связан с видимостью и ее проявлениями: иллюзиями, обманом, самообманом, ложью, виртуальностью, симулякрами, то есть лжеподобиями и т. д. <...> Благодаря феномену "удвоенной видимости", "удвоенной иллюзии" в комическом происходит воссоздание на основе одной видимости другой.» [Рюмина 2006: 3].
В нашей терминологии комическое есть акт порождения «возможного мира» из существующего, установления определенного двоемирия (кажимости и сущего]. Сама природа комического предполагает фиксацию или порождение некой аномальности (комическое можно вообще рассматривать как разновидность «прагматической аномалии» в духе нашей работы [Радбиль 2006]] - либо в плане несоответствия модуса интен-циональности и модуса реальности, либо в плане обнаружения по крайней мере двух несовпадающих точек зрения на мир.
Однако не любое «удвоение», не любое остраняющее порождение виртуальной реальности на фоне объективно данной обязательно ведет к комическому эффекту. Комическое выступает как такое отклонение от «нормального порядка вещей», которое не ведет к деструкции, к разрушению «прототипического мира» [Радбиль 2006]. Это оправданное прагматически отклонение, которое служит утверждению идеала, т. е. исправлению нарушения нормы, с точки зрения воспринимающего сознания. В трактовке Аристотеля комическое - это такой результат обнаружения наблюдателем некоего искажения, ошибки, девиации в окружающем мире, которое расценивается как «безболезненное» и «безвредное». Комический катарсис, в отличие от трагического, реализуется не через боль, страх и сострадание, а через «удовольствие и смех» [Аристотель 1983]. Комический эффект снижает травматичность психологически неприемлемого смысла для человека, преодолевает противоречие, ликвидирует возникший смысловой разрыв как «случайный», непринципиальный, не разрушительный для того сознания, которому открылось несовпадение.
Сформулированный постулат о «двоемирии», «удвоении» как ведущем принципе семиозиса комического и его прагматики особую важность приобретает при анализе комических эффектов в поликодовом тексте Интернета, в которых воздейственный потенциал «удвоения» на концептуальном уровне усиливается еще и за счет удвоения кодов - вербального и невербального, на стыке которых также возможны самые разнообразные «комические сдвиги». Всё это позволяет поставить вопрос об исходных методологических принципах анализа комического в мультимодаль-ных объектах современной интернет-коммуникации.
2. Обоснование цели, описание методов и материала исследования
Поликодовый текст, или «креолизованный текст» [Нежура 2012], в интернет-контенте справедливо рассматривается как специфическая раз-
новидность «коммуникативного события» [Иссерс 2022]. Особый интерес в этом плане представляет такой вид поликодового текста, как интернет-мем. Концепция мема как феномена «прецедентности» [Караулов 1987; Красных 1997] в гуманитарном знании связана с идеями Р. Докинза об особых устойчивых информационных единицах в коммуникативной среде социума, выступающих в качестве носителей и ретрансляторов значимых идей, представлений, образов и пр. [Докинз 2013]. В свою очередь, ин-тернет-мемы характеризуются как новые типы прецедентности, порожденные исключительно технологическими особенностями коммуникативной среды Интернета и вне Интернета, тем самым, невозможные [Díaz, Mauricio 2013]. Мемы сегодня выступают как носители и выразители значимых смысловых кодов поколения активных пользователей Интернета [Щурина 2012; Иссерс 2021; Smith, Hemsley 2021; Ребрина 2022]. При этом мемы часто бывают специфицированы для той или иной тематической отрасли или группы людей по интересам, а главное - чаще всего имеют кратковременный характер [Díaz, Mauricio 2013; Shifman 2013]. Мы предлагаем называть эти явления «кратковременными элементами культурного кода».
Итак, интернет-мем (или просто - мем] - это любой медиаобъект, созданный в среде электронных средств коммуникации, в том числе вербальный или поликодовый (смешные, интересные, креативные графические символы, образы, названия, фразы, картинки и пр.], который неожиданно появляется в медийном пространстве, «вирусно» (т. е. спонтанно] набирает популярность посредством ретрансляции от пользователя к пользователю в контенте сайтов, социальных сетей, форумов, блогов, чатов, мес-сенджеров и даже официальных порталов [Радбиль, Помазов 2020: 143].
Область интернет-мемов является неиссякаемым и постоянно пополняемым фактором создания комического [Asian 2022], вообще «языковой игры» в широком смысле [Иванова 2014; Преображенский, Коновалова 2017; Mortensen, Neumayer 2021], поскольку пользователи Интернета в процессе интернет-коммуникации осуществляют «экспликацию скрытых культурных коннотаций мема, восстановить те ассоциативные связи, которыми обеспечен комический эффект» [Щурина 2012: 163]. Последнее обстоятельство связывает функционирование мемов с полем интертекстуальных и интердискурсивных взаимодействий в широком смысле слова, как они трактуются в работах [Арнольд 1992; Григорьев, Фатеева 2001; Денисова 2003], так как адекватная прагматическая интерпретация мема вообще и достижение требуемого комического эффекта в частности возможны только с опорой на общую когнитивную базу интернет-коммуникантов, которая в том числе формируется за счет интертекстуальных связей, т. е. знаний общих прецедентных феноменов [Красных 1997].
Всё это позволяет сформулировать цель предпринятого исследования - описать особенности создания комического эффекта в интернет-
мемах как поликодовых и интертекстуальных образованиях в современной интернет-коммуникации.
Методологическим инструментарием предпринятого исследования являются сложившиеся в новейшей парадигме гуманитарного знания принципы исследования поликодовых феноменов в интернет-коммуникации [Нежура 2012; Щурина 2012; Иссерс 2021; Иссерс 2022; Ребрина 2022], основы теории прецедентности [Караулов 1987; Красных 1997] и интертекстуальности [Арнольд 1992; Григорьев, Фатеева 2001; Денисова 2003], концепция «языковой игры» в дискурсах разного типа [Гридина 1996; Ильясова 2015], а также идеи изучения активных процессов в современном русском языке новейшего периода в аспекте языковой концептуализации мира [Радбиль 2017].
В качестве непосредственных методов предпринятого исследования выступают методы логического анализа «языка ценностей» современного общества [Радбиль 2011] и методика комплексного, семиотического и когнитивно-дискурсивного, описания поликодовых феноменов в интернет-контенте [Радбиль, Помазов 2020].
Материалом исследования являются поликодовые интернет-мемы, обнаруженные авторами в процессе мониторинга «Рунета» в период с 2010 по 2023 г.
3. Представление результатов исследования
Интернет-мемы в целях создания комического эффекта активно эксплуатируют апелляцию к культурному фонду аудитории на основе общей когнитивной базы прецедентности - общего знания исходных пратек-стов, праизображений, прафильмов и пр. Как правило, мемы подобного рода имеют двухкомпонентную структуру: одна часть активизирует фоновые знания, тем самым привлекая внимание пользователя к поликодовому образованию, а другая - актуализирует нужное авторам содержание, создавая корреляцию между прецедентным феноменом и темой сообщения. Тем самым закладывается комический эффект в возможной интерпретации сообщения воспринимающим сознанием.
3.1. Модели взаимодействия вербального и невербального компонентов в комическом интернет-меме
Возможны следующие способы взаимодействия вербального и невербального компонентов: (1] невербальный и вербальный компоненты так или иначе коррелируют в смысловом и/или эмоциональном плане; (2] вербальный компонент логически противопоставлен невербальному, т. е. отталкивается от буквального содержания невербального ряда в целях его иронического переосмысления; (3] вербальный и невербальный компонент относятся к принципиально логически не совместимым концептуальным областям («логика абсурда»]. Примечательно, что указан-
ные три типа соотнесения вербального и невербального кода коррелируют с выделяемыми в наших работах тремя типами аномалий: аномалия-тавтология, аномалия-противоречие и аномалия-алогизм [Радбиль 2006].
(1] В этих случаях речь идет о том, что информация в вербальном коде мема тем или иным способом дублируется в изобразительном ряде визуального прецедентного феномена или, наоборот, изображение усиливает или эмоционально интонирует прецедентный текст, помещенный в вербальный ряд.
Так, в меме на рис. 1 мы видим инвертированное, т. е. «зеркальное» изображение одного и того же персонажа сериала «Офис», которое сопровождается своего рода инвертированием словесного ряда: Я сижу в Интернете в три часа ночи, потому что не могу уснуть ^ Я не могу уснуть, потому что сижу в Интернете в три часа ночи.
В риторике подобное «инвертирование» трактуется как риторическая фигура антиметаболы - параллельного построения фраз с последующей переменой слов, входящих в состав выражений, на противоположные (по модели типа Мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть]. Комический эффект достигается кажущейся тавтологичностью, за счет которой и происходит закладываемый создателем мема «комический сдвиг», обнаруживающий абсурдность вполне расхожих стереотипов поведения многих пользователей Сети и логическую несостоятельность их стандартной интерпретации.
Интернет-мемы часто направлены на комическое остранение социально-политических реалий, отражающее установку их создателей на фиксацию несоответствия декларируемого в разных политических программах и реального положения вещей. Так, в меме на рис. 2 пародируется стандартный прием предвыборной агитации многих партий и движений России.
Рис. 1. Зеркальная корреляция Рис. 2. Корреляция вербального
вербального и невербального и невербального компонентов мема
компонентов мема как «минус-прием»
По сути, мы имеем дело с эффектом «обманутого ожидания», или «несбывшегося предсказания», в концепции Р.О. Якобсона [Якобсон 1987: 84-85], или «минус-приема», в трактовке Ю.М. Лотмана [Лотман 2004: 26-32], когда воспринимающее сознание активизируется и, так сказать, «перенаправляется» в нужную создателю сторону за счет неожиданного отклонения, что и лежит в основе «комического сдвига». Опираясь на коммуникативную стратегию дисфемизации, автор в поле иронического снижения последовательно пародирует узнаваемую модель номинации для названия партии - «Неуверенная Россия» - и расхожий «пакет» предвыборных обещаний: Будет средне (вместо ожидаемых прекрасно, замечательно и под.], используя элементы неформального сленга (не прямо круто; так, нормально и пр.]. Невербальный компонент служит своего рода «ключом» к нужному для создателя мема восприятию данного текста - изображен молодой человек с растерянным видом (образ типичного «бота-на») на фоне российского флага. Интернет-мемы подобного рода, на наш взгляд, можно рассматривать и в качестве механизмов иронического разоблачения «магии слова» как комплекса стандартных манипулятивных моделей политического дискурса.
(2) В этих случаях речь идет о том, что вербальный и невербальный компоненты поликодового мема вступают в отношения логического противоречия (контрадикторности) или логической противоположности (контрарности]. «Комический сдвиг» создается ироническим переосмыслением буквального содержания вербального и/или невербального ряда, так сказать, «от противного», что и порождает рассмотренное нами выше «комическое двоемирие».
Так, в интернет-меме, посвященном актуальной социальной проблеме высоких платежей населения за жилищно-коммунальные услуги (рис. 3], обыгрывается противоречие между представлением об управляющей компании, заложенным в словесном ряде, и образом чернокожего молодого человека (предполагается, не слишком образованного], который на фоне трущобного жилья на простой школьной доске мелом производит арифметические действия. Этот эффект был нами выше обозначен как «комическое двоемирие».
Комический сдвиг создается посредством использования коммуникативной стратегии «псевдоаргументации», когда наличие непомерно больших сумм в платежке объясняется неправильным сложением чисел: вместо арифметической суммы чисел в результате выводится число, состоящее из цифровых обозначений двух слагаемых (2 + 0 = 20; 6 + 6 = 66]. Если так считать платежи населения, то, действительно, получатся суммы, десятикратно превышающие истинные расходы ЖКХ.
В интернет-меме на рис. 4 комически обыгрывается противоречие между заголовочной фразой Уровень моего гостеприимства, представленной в вербальном ряде, и раскрывающим ее содержание невербальным
компонентом, в котором последовательно представлены объявления, в которых эксплицируется содержание, обратное идее гостеприимства: Сюда нельзя!; Не знаем. Не входите. УХОДИТЕ; Мы не те, кто Вам нужен. Идите туда, за угол, - на фоне обычной городской многоэтажки.
Комический сдвиг усиливается за счет эхо-фразы, представляющей собой искаженный прецедентный текст, построенный по принципу оксюморона: Добро пожаловать отсюда. В подобных случаях можно говорить о коммуникативной стратегии саморазоблачения, когда для достижения комического эффекта текст, поясняющий или раскрывающий исходный тезис, прямо противоречит его содержанию.
(3] В этих случаях речь идет о том, что вербальный и невербальный компоненты поликодового интернет-мема относятся к логически несовместимым концептуальным областям. Разнообразные модели алогизмов в мировой культуре традиционно выступают источником комического абсурда или гротеска [Радбиль 2006; Радбиль 2007].
Примером такой комической несовместимости является мем на рис. 5. Афоризм в вербальном ряде: Масло смотрит на другие продукты в холодильнике с его специального подноса - сопровождается кадром из фильма «Сумерки. Сага. Новолуние», где трое представителей клана вампиров Вольтури с кровожадным высокомерием взирают с аристократической ложи на людей внизу. Совмещение «гастрономического» кода в словесном ряде и «вестиментарного» кода в изображении создает комический сдвиг. Достаточно банальная идея неправомерного самовозвеличивания одного человека над другими получает нетривиальное поликодовое воплощение.
Уровень моего гостеприимства:
Рис. 3. Противоречие между вербальным и невербальным компонентами мема
Рис. 4. Двойное противоречие между вербальным и невербальным компонентами мема
Рис. 5. Комическая несовместимость вербального и невербального компонентов мема
Явления подобного рода трактуются нами как «визуальный блен-динг» - прием смешения культурных смыслов из разных, концептуально несовместимых областей, который всегда обладает максимумом экспрессии [Радбиль, Помазов 2020]. Правда, здесь, скорее, можно говорить о смешанном «вербально-визуальном блендинге», когда на прецедентное изображение из одной сферы в словесном ряде накладывается актуальный текст из иной, принципиально несовместимой с ним сферы. Особенно ярко это можно видеть в меме на рис. 6, в котором в визуальном компоненте иронически обыгрывается прецедентный феномен - известная сцена из фильма Квентина Тарантино «Криминальное чтиво» (разыгранная актерами Сэмюэлом Джексоном и Джоном Траволтой).
- А ты Знаешь, как они в России называют "RUSSIAN UNIVERSITY OF SPORTS"? -Нет
- ФГБОУ ВО РГУФКСМИиТ (ГЦОЛИФК)
Рис. 6. Комическая несовместимость вербального и невербального компонентов мема: вербально-визуальный блендинг
Героям приписан диалог из российской вузовской действительности: они обсуждают неудобоговоримые аббревиатуры в названиях российских вузов - ФГБОУ ВО РГУФКСМИиТ (ГЦОЛИФК). Эффект комического
абсурда усиливается за счет подключения двойного ряда прецедентности: для людей, хорошо знакомых с этим фильмом, очевидно, что и сама формальная структура реплик диалога героев в этой сцене воспроизводится вполне точно, только наполняется иным, злободневным российским содержанием. Тем самым подчеркивается и абсурдность выбора в отечественной бюрократической среде таких номинаций, которые нельзя толком ни воспроизвести в речи или на письме, ни запомнить.
В целом можно отметить что установка на нарочитую нелепицу как средство создания смехового эффекта карнавального типа издревле бытует в народной культуре (вспомним разного рода нескладухи и пр.]. Создатели поликодового комического мема - кто умело, а кто не очень - с помощью новых интернет-технологий эксплуатируют воздейственный потенциал данной традиционной культурной модели, наполняя ее актуальным для современного социокультурного пространства содержанием.
3.2. Модели «языковой игры» в комическом интернет-меме
Функционирование юмористических интернет-мемов, как, впрочем, и мемов иного типа, опирается на самые разнообразные модели формально-структурного, собственно лексического, семантического, синтаксического и прагматического преобразования исходных прецедентных феноменов, включая ироническое переосмысление, каламбур, аномальную «буквализацию исходного содержания» и пр., что в целом входит в область применимости научного понятия «языковая игра» [Гридина 1996; Иванова 2014].
Важно, что мемы, представленные в нашем материале, задействуют механизмы «языковой игры» на разных уровнях системы языка и в разных типах взаимодействия вербального и визуального кодов. Наиболее распространенный тип «языковой игры» в интернет-мемах - словообразовательная игра [Ильясова 2015]. Речь идет прежде всего о создании окказионального новообразования в экспрессивных целях.
Несовпадение семантики морфем неодеривата и заложенного в нем содержания может быть источником создания комического, как в меме на рис. 7. В этом случае используется такая модель окказионального словообразования, как блендинг, или контаминация - наложение двух лексем. Прием особенно эффективен при наложении слов, семантически далеких друг от друга по смыслу и по сферам употребления, как в этом случае - тематика динозавров накладывается на тематику бюрократии: бю-рократицепс = бюрократ + бицепс - в наведенном значении 'орган, предназначенный для занятия бюрократическими процедурами'; бюрокраце-раптор = бюрократ + трицераптор (иск. трицератопс, вид динозавра] 'носитель бюрократицепсов, т. е. человек, умело занимающийся бюрократическими процедурами, мощный, как динозавр'. В невербальном компоненте параллельно использован прием визуального блендинга (совмещения несовместимых компонентов на уровне изображения] - в тех-
нике коллажа изображается динозавр в фуражке, который вступает в деловую коммуникацию с человеком, представляющую собой трансформацию цитаты из телесериала «Улицы разбитых фонарей», т. е. опять совмещаются смыслы из несовместимых концептуальных пространств. Это порождает комический сдвиг в воспринимающем сознании.
Словообразовательная игра на основе контаминации может совмещаться с графической игрой, как в меме на рис. 8. Здесь на англоязычный по происхождению термин коворкинг 'совместная деятельность работников разного профиля для решения общей цели в специально арендованном для этого рабочем пространстве' накладывается совершенно далекое от него по смыслу и сфере употреблению слово каморка 'разг. маленькая комната, чулан', в результате чего получается слово-гибрид коморкинг.
Если возня с документами изматывает вас \
Визуальный ряд, представленный неприглядного вида дверью в подвал, задает направление истолкования этого новообразования именно в сторону каморки, но в некоем благородно-возвышенном звучании, входящем в конфликт с таким «низменным» денотатом, что и порождает комический эффект.
Другая разновидность «языковой игры» - семантическая игра, основанная на таком стилистическом тропе, как амфиболия - обыгрывание многозначности слова, в том числе за счет порождения контекстного, окказионального, индивидуально-авторского значения в результате контекстуального переосмысления, - представлена, например, в меме на рис. 9, словесный ряд которого представлен сентенциальным высказыванием: Самовывоз - это когда не ходишь к психологу.
Рис. 7. Словообразовательная игра в поликодовом меме: контаминация (блендинг)
Рис. 8. Совмещение словообразовательной и графической игры в поликодовом меме
Слово самовывоз в данном контексте следует трактовать как без-аффиксное отглагольное образование на базе расчлененного понятия 'вывозить себя', т. е. выводить себя из депрессии самостоятельно, без посторонней помощи. С помощью невербального сопровождения словесного ряда создается и соответствующий эмоциональный фон - фотография человека в костюме персонажа кукольного «Маппет-Шоу», одиноко сидящего в позе, позволяющей подозревать уныние, на скамье в пасмурный день. Общий смысл данного визуального образа следует интерпретировать как обобщенно-символическое изображение того, кто нуждается в самовывозе. В целом данный поликодовый контент порождает эффект «смеха сквозь слезы», горькой иронии, грустного юмора и характеризуется при этом значительной смысловой емкостью, выразительным потенциалом.
В ряде случаев можно говорить и о фонетической, звуковой игре, которая основана на механизме «паронимической аттракции» - намеренного контекстуального сближения далеких по смыслу слов на основе близости их звучания [Григорьев 1979].
В качестве примера рассмотрим интернет-мем на рис. 10. Словесный ряд этого мема представляет собой трансформированный прецедентный текст русского перевода названия знаменитого романа Дж.Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (которое само по себе воплощает отсылку к пратексту - названию стихотворения Р. Бёрнса «Comin' Thro' the Rye» - «Идя сквозь рожь»] - Над пропастью моржи. Совершенно очевиден случайный в семантическом плане выбор лексемы моржи, который осуществлен лишь по наличию созвучия по типу рифмы: во ржи = моржи. В визуальном ряде поддерживается логика абсурда, заданная словесным рядом. Дается графическое цветное изображение стада моржей, взлетающего над пропастью с крутого обрыва.
Самовывоз — это когда не ходишь к психологу.
Рис. 9. Семантическая игра в поликодовом меме: амфиболия
Рис. 10. Фонетическая игра
в поликодовом меме: паронимическая аттракция
Здесь мы снова встречаемся с примером намеренной нелепицы, которая не несет какого-либо значимого содержания, не имеет глубокого смысла, но просто выступает в роли шутки, т. е. в чисто игровой, развлекательной функции.
В целом разнообразие моделей «языковой игры», актуализованных при создании юмористических интернет-мемов, свидетельствует о существенном экспрессивном воздейственном и креативном потенциале поликодового контента, а также о значительном обогащении существующего арсенала средств создания комического за счет специфических семиотических механизмов, присущих исключительно среде интернет-коммуникации.
4. Выводы
Проведенный анализ позволяет сделать выводы о том, что интер-нет-мем является многоуровневым семиотическим инструментом создания комического в среде современной интернет-коммуникации, активно эксплуатируя такие ее специфические свойства, как поликодовость, интерактивность и интертекстуальность. В нашем материале представлен широкий диапазон функций юмористического интернет-мема, который может как привлекать внимание аудитории к серьезным социальным или политическим проблемам, так и просто служить задаче развлечения, выступать в роли шутки и пр.
Также важно отметить, что мы не можем рассматривать комические интернет-мемы в отрыве от общих тенденций функционирования современного интернет-дискурса, которые, в свою очередь, вписаны в контекст активных процессов в русском языке наших дней в целом. Креативный характер поликодовых мемов, их установка на повышенную экспрессию и аттрактивность, их способность реагировать на изменения в социокультурной среде делают комические интернет-мемы мощным инструментом воплощения духа нашего времени, что является действенным фактором дальнейшего развития и обогащения русского языка в новейшую интернет-эпоху.
Список литературы Аристотель. Поэтика / пер. и ред. А.И. Доватура // Аристотель. Соч.: в 4 т. М.:
Мысль, 1983. Т. IV. С. 645-680. Арнольд И.В. Проблемы интертекстуальности // Вестник Санкт-Петербургского
университета. Серия 2. Лингвистика. 1992. Вып. 4. С. 53-61. Григорьев В.П. Поэтика слова. На материале русской и советской поэзии. М.: Наука, 1979. 344 с.
Григорьев, Фатеева 2001 - Текст. Интертекст. Культура: сб. докл. междунар. науч. конф. (Москва, 4-7 апр. 2001 г.) / общ. ред. В.П. Григорьева, Н.А. Фатеевой. М.: Азбуковник, 2001. 608 с. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург: Изд-во УрГПИ, 1996. 225 с.
Денисова Г.В. В мире интертекста: язык, память, перевод. М.: Азбуковник, 2003. 298 с.
Докинз Р. Эгоистичный ген / пер. с англ. Н. Фоминой. М.: АСТ: CORPUS, 2013. 509 с.
Иванова Е.С. Функционально-прагматические особенности использования приемов языковой игры в дискурсе англоязычной баннерной рекламы в сети Интернет // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014. № 3 (33), ч. II. С. 87-91.
Ильясова С.В. Языковая игра: словообразовательная, графическая, орфографическая (на материале текстов современных российских СМИ) // Медиалингви-стика. 2015. № 1 (6). С. 91-100.
Иссерс О. С. Дискурсивная самоидентификация россиян в игровых жанрах Рунета (на материале демотиваторов) // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2022. № 79. С. 59-83. DOI: 10.17223/19986645/79/4.
Иссерс О.С. Потенциал трансформаций поликодового интернет-мема в событийном контексте 2020 года // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2, Языкознание. 2021. Т. 20. № 2. С. 26-41. DOI: 10.15688/jvolsu2.2021.2.3.
КарауловЮ.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261 с.
Красных В.В. Когнитивная база и прецедентные феномены в системе других единиц и в коммуникации // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1997. № 3. С. 62-75.
Лотман Ю.М. Семиосфера: Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров: ст.; ис-след.; заметки. СПб.: Искусство, 2004. 704 с.
Нежура Е.А. Новые типы креолизованных текстов в коммуникативном пространстве Интернета // Теория языка и межкультурная коммуникация. 2012. № 2. С. 47-52.
Преображенский С.Ю., Коновалова Д.Г. Языковая игра в интернет-общении // Русская речь. 2017. № 2. С. 60-63.
Радбиль Т.Б. Культурная апроприация заимствований в свете теории языковой концептуализации мира // Труды Института русского языка им. В.В. Виноградова / гл. ред. А.М. Молдован. М., 2017. Вып. 13: Культура русской речи / отв. ред. вып. А.Д. Шмелев. С. 107-115.
Радбиль Т.Б. «Язык ценностей» в современной русской речи и пути его исчисления // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 6, ч. 2. С. 569-573.
Радбиль Т.Б. Природа комического sub specie языковой аномальности // Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2007. С. 686-698.
Радбиль Т. Б. Прагматические аномалии в среде языковых аномалий русской речи // Русский язык в научном освещении. 2006. № 2 (12). С. 56-79.
Радбиль Т.Б., Помазов А.И. Прецедентные феномены как средство создания аттрак-тивности в поликодовом тексте интернета // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2, Языкознание. 2020. Т. 19. № 1. С. 140153. DOI: 10.15688/jvolsu2.2020.1.12.
Ребрина Л.Н. Интернет-мемы 2019-2021 годов как актуальный феномен интернет-коммуникации: смыслы единения и разобщения // Научный диалог. 2022. Т. 11. № 6. С. 235-267. DOI: 10.24224/2227-1295-2022-11-6-235-267.
Рюмина М.Т. Эстетика смеха: Смех как виртуальная реальность. 2-е изд., испр. М.: КомКнига, 2006. 320 с.
Щурина Ю.В. Интернет-мемы как феномен интернет-коммуникации // Научный диалог. 2012. № 3. С. 160-172.
Якобсон Р. Вопросы поэтики. Постскриптум к одноименной книге // Якобсон Р. Работы по поэтике: пер. М.: Прогресс, 1987. С. 80-98.
Aslan E. Days of our 'quarantined' lives Multimodal humour in COVID-19 internet // Internet Pragmatics. 2022. Vol. 5, iss. 2. Р. 227-256. DOI: 10.1075/ip.00075.asl.
Díaz C., Mauricio C. Defining and characterizing the concept of Internet Meme // CES Psicología. 2013. Vol. 6, no. 2. P. 82-104. DOI: 10.21615/2642.
Mortensen M., Neumayer C. The playful politics of memes // Information Communication & Society. 2021. Vol. 24, iss. 16. P. 2367-2377. DOI: 10.1080/1369118X.2021.1979622.
Shifman L. Memes in a Digital World: Reconciling with a Conceptual Troublemaker // Journal of Computer-Mediated Communication. 2013. Vol. 18, iss. 3. P. 362377. DOI: 10.1111/jcc4.12013.
Smith A.O., Hemsley J. Memetics as informational difference: offering an information-centric conception of memes // Journal of Documentation. 2021. Vol. 78, no. 5. Р. 1149-1163. DOI: 10.1108/JD-07-2021-0140.
References
Aristotle (1983), Poetics. Aristotle. Works, in 4 volumes, Moscow, Mysl' publ., Vol. 4, pp. 645-680. (in Russian).
Arnol'd, I.V. (1992), Problemy intertekstual'nosti [Problems of intertextuality]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Seriya 2. Lingvistika, iss. 4, pp. 53-61. (in Russian).
Aslan, E. (2022), Days of our 'quarantined' lives: Multimodal humour in COVID-19 internet. Internet Pragmatics, Vol. 5, iss. 2, pp. 227-256. DOI: 10.1075/ip.00075.asl.
Dawkins, R. (2013), The Selfish Gene, Moscow, AST publ., CORPUS publ., 509 p. (in Russian).
Denisova, G.V. (2003), V mire interteksta: yazyk, pamyat', perevod [In the World of Intertext: Language, Memory, Translation], Moscow, Azbukovnik publ., 298 p. (in Russian).
Díaz, C., Mauricio, C. (2013), Defining and characterizing the concept of Internet Meme. CES Psicología, Vol. 6, no. 2, pp. 82-104. DOI: 10.21615/2642.
Gridina, T.A. (1996), Yazykovaya igra: stereotip i tvorchestvo [Language game: Stereotype and Creativity], Yekaterinburg, Ural State Pedagogical Institute publ., 225 p. (in Russian).
Grigor'ev, V.P. (1979), Poetika slova. Na materiale russkoi i sovetskoi poezii [The Poetics of a Word. On the material of Russian and Soviet poetry], Moscow, Nauka publ., 344 p. (in Russian).
Grigor'ev, V.P., Fateeva, N.A. (eds.) (2001), Tekst. Intertekst. Kul'tura [Text. Intertext. Culture], Collection of reports of the international scientific conference (Moscow, April 4-7, 2001), Moscow, Azbukovnik publ., 608 p. (in Russian).
Ilyasova, S.V. (2015), Language game: word-formation, graphic, orthographic (on the material of the modern Russian mass media texts). Media Linguistics, no. 1 (6), pp. 91-100. (in Russian).
Issers, O.S. (2022), Discursive self-identification of Russians in the game genres of the Runet (on the example of demotivators). Tomsk State University Journal of Philology, no. 79, pp. 59-83. DOI: 10.17223/19986645/79/4. (in Russian).
Issers, O.S. (2021), Potential of Transformations in Polycode Internet Meme Within the Event-Related Context of 2020. Science Journal of Volgograd State University. Linguistics, Vol. 20, no. 2, pp. 26-41. DOI: 10.15688/jvolsu2.2021.2.3. (in Russian).
Ivanova, E.S. (2014), Functional and pragmatic features of language game in English-language banner advertising discourse on the Internet. Philological Sciences. Issues of Theory and Practice, no. 3 (33), pt. 2, pp. 87-91. (in Russian).
Jacobson, R. (1987), Questions of poetics. Postscript to the book of the same name. Ya-kobson, R. Works on Poetics, Moscow, Progress publ., pp. 84-85. (in Russian).
Karaulov, Yu.N. (1987), Russkii yazyk i yazykovaya lichnost' [Russian Language and Linguistic Personality], Moscow, Nauka publ., 261 p. (in Russian).
Krasnykh, V.V. (1997), Kognitivnaya baza i pretsedentnye fenomeny v sisteme drugikh edinits i v kommunikatsii [Cognitive base and precedent phenomena in the system of other units and in communication]. Lomonosov Philology Journal, no. 3, pp. 62-75. (in Russian).
Lotman, Yu.M. (2004), Semiosfera: Kul'tura i vzryv. Vnutri myslyashchih mirov [Se-miosphere: Culture and explosion. Inside thinking worlds], Articles, Research, Notes, St. Petersburg, Iskusstvo publ., 704 p. (in Russian).
Mortensen, M., Neumayer, C. (2021), The playful politics of memes. Information Communication & Society, Vol. 24, iss. 16, pp. 2367-2377. DOI: 10.1080/1369118X.2021.1979622.
Nezhura, E.A. (2012), Novye tipy kreolizovannykh tekstov v kommunikativnom pros-transtve Interneta [New types of creolized texts in the communicative space of the Internet]. Theory of Language and Intercultural Communication, no. 2, pp. 47-52. (in Russian).
Preobrazhenskii, S.Yu., Konovalova, D.G. (2017), Yazykovaya igra v internet-obshche-nii [Language game in Internet communication]. Russian Speech, no. 2, pp. 6063. (in Russian).
Radbil, T.B. (2017), Cultural appropriation of borrowed words in the light of the theory of language conceptualization of the world. Shmelev, A.D. (ed.) Proceedings of the V.V. Vinogradov Russian Language Institute, No. 13: Russian Linguistic Standards, Moscow, pp. 107-115. (in Russian).
Radbil, T.B. (2011), "Language of values" in modern Russian speech and the ways of its calculation. Vestnik of Lobachevsky University of Nizhni Novgorod, no. 6, pt. 2, pp. 569-573. (in Russian).
Radbil, T.B. (2007), Priroda komicheskogo sub specie yazykovoi anomal'nosti [The nature of the comic sub specie of linguistic anomaly]. Arutyunova, N.D. (ed.) Logicheskii analiz yazyka. Yazykovye mekhanizmy komizma [Logical analysis of a Language. Language mechanisms of the Comic], Moscow, Indrik publ., pp. 686698. (in Russian).
Radbil, T.B. (2006), Pragmaticheskie anomalii v srede yazykovykh anomalii russkoi rechi [Pragmatic anomalies in the environment of language anomalies of Russian
speech]. Russian Language and Linguistic Theory, no. 2 (12), pp. 56-79. (in Russian).
Radbil, T.B., Pomazov, A.I. (2020), Precedent phenomena as means of establishing attractiveness in polycode Internet text. Science Journal of Volgograd State University. Linguistics, Vol. 19, no. 1, pp. 140-153. DOI: 10.15688/jvolsu2.2020.1.12. (in Russian).
Rebrina, L.N. (2022), Internet Memes of 2019-2021 as Current Phenomenon of Internet Communication: Meanings of Unity and Disunity. Nauchnyi dialog, Vol. 11, no. 6, pp. 235-267. DOI: 10.24224/2227-1295-2022-11-6-235-268. (in Russian).
Ryumina, M.T. (2006), Estetika smekha: Smekh kak virtual'naya real'nost' [Aesthetics of Laughter: Laughter as a virtual reality], 2nd ed., Moscow, KomKniga publ., 320 p. (in Russian).
Shchurina, Yu. (2012), Internet Memes as a Phenomenon of Internet Communication. Nauchnyi dialog, no. 3, pp. 160-172. (in Russian).
Shifman, L. (2013), Memes in a digital world: reconciling with a conceptual troublemaker. Journal of Computer-Mediated Communication, Vol. 18, iss. 3, pp. 362377. DOI: 10.1111/jcc4.12013.
Smith, A.O., Hemsley, J. (2021), Memetics as informational difference: offering an information-centric conception of memes. Journal of Documentation, Vol. 78, no. 5, pp. 1149-1163. DOI: 10.1108/JD-07-2021-0140.
INTERNET MEME IN SEMIOSIS OF THE COMIC IN THE ASPECT OF ACTIVE PROCESSES IN THE INTERNET COMMUNICATION
T.B. Radbil1, A.I. Pomazov2
1,2 National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (Nizhny Novgorod, Russia)
Abstract: The work deals with semiotic and linguistic means of creating the comic in polycode Internet memes in modern Internet communication in Russian. The material of the study is polycode Internet memes discovered by the authors in the process of Internet monitoring of the Runet in the period from 2010 to 2023. The postulate of "two worlds exisnence", "doubling of the reality" as the main principle of comic semiosis and its pragmatics is formulated. The paper also discusses models of interaction between verbal and non-verbal components in a comic Internet meme: non-verbal and verbal components are somehow correlated in semantic and/or emotional terms; the verbal component is logically opposed to the nonverbal one; the verbal and non-verbal components belong to logically incompatible conceptual areas. It is noted that the functioning of humorous Internet memes is based on a "language game". As a means of creating a comic effect, such varieties of "language game" as word-formative game, semantic game, phonetic game and pragma-semantic game are analyzed. It is concluded that the Internet meme is a multi-level semiotic instrument for creating comic in the environment of modern Internet communication, actively exploiting its specific properties such as polycodeness, interactivity and intertextuality.
Key words: category of the comic, humorous meme, polycode text, precedent text, inter-textuality, Internet communication, active processes in Russian.
For citation:
Radbil, T.B., Pomazov, A.I. (2023), Internet meme in semiosis of the comic in the aspect of active processes in the Internet communication. Communication Studies (Russia), Vol. 10, no. 3, pp. 456-473. DOI: 10.24147/2413-6182.2023.10(3).456-473. (in Russian).
About the authors:
1 Radbil, Timur Benyuminovich, Prof., Head of the Department of Theoretical and Applied Linguistics of the Institute of Philology and Journalism
ORCID: 0000-0002-7516-6705
WoS ResearcherID: AA0-6983-2020
ScopusAuthorID: 57210390493
2 Pomazov, Alexei Igorevich, PhD, Associate Professor of the Department of Theoretical and Applied Linguistics of the Institute of Philology and Journalism
ORCID: 0000-0003-1744-1825
Corresponding authors:
12 Postal address: 23, Gagarina pr., Nizhny Novgorod, 603022, Russia
1 E-mail: [email protected]
2 E-mail: [email protected]
Acknowledgements:
The reported study was funded by Russian Science Foundation, project number No. 23-28-00368, https://rscf.ru/en/project/23-28-00368/
Received: May 30, 2023
Revised: June 16, 2023
Accepted: July 9, 2023
