CC BY
70
итальянского рода, оказавшегося в России, исследование сложных противоречий его психики. Интерес к событийной части, к фантастике как таковой сведен до минимума Эпизод с Агасвером, предсказавшим Колонне судь -бу Каина, является фантастическим фокусом романа. Далее движение сюжета осуществляют не фантастические события, как в «Ижорском», а динамика чувств и переживаний Колонны. Самоанализ героя, а также наблюдения окружающих и близких рождают мысль о сознательности выбора определенного в конечном счете не пророчеством Агасвера, а характером художника. Мучимый мрачными предчувствиями, страдающий от неразделенной любви, он совершает поступок, обусловленный чудовищным эгоизмом и гордыней: губит в огне пожара друга и любимую девушку в день их свадьбы.
Следствием «необузданности страстей» Колонны являются, по мысли автора и признанию героя, суеверия. «Между тем как в сердце моем, обуреваемом страстями, слабеет голос веры отцов моих, - записывает герой, -воображение начинает наполняться какими -то облачными, огромными, дикими образами, в груди моей восстают голоса убийственных предчувствий и темных ужасов»15. А подверженность суевериям, отхсд от истиной веры создает благодатную почву для преступлений, о чем предупреждал Колонну его духовный отец Фра Паоло.
Индивидуализм героя, сопряженный с фактическим безверием, ломающий, губящий чужие судьбы, подвергается критике не только в этическом, но и в эстетическом плане. Художник Джиованни Колонна наказан творческим бесплодием как следствием нравственного несовершенства. Он переступает, подобно Ижорскому, ту грань, которая отделяет человека от демона; демонизм же разрушает, в первую очередь, личность самого героя. Путь Колонны от веры к безверию, а Ижорского - от безверия к вере приводит в одном случае к саморазрушению личности, в другом - к обретению Бога и духов -ному возрождению.
Права человека, в том числе на свободу выбора религии или атеизма, по справедливому утверждению
Н.И. Матузова, являются внетерриториальными, их признание, соблюдение и защита не является только внутренним делом того или иного государства. Они давно стали объектом международного регулирования. Это нравственный фундамент любого общества. Церковь в последние годы получила, по мнению К. Н. Костюка, социальный заказ на общественную этику в новой России. Именно поэтому реанимируется идея христианского социализма. Православная церковь в России должна способствовать нравственному совершенствованию общественного сознания и индивидов. Христианская политика, как отметил С. С. Иванов, является средством совершенствования социального мира и вытеснения из него зла путем внесения социального гуманизма в мир и служения политических деятелей высшим идеям.
1 Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л ., 1 979. С. 552.
2 Там же. С. 423.
3 Там же. С. 347.
4 Там же. С. 261.
5 Там же. С. 41 8.
6 Там же. С. 348.
7 Религиозное сознание художника позднего романтизма освобождало, по наблюдению исследователей, «от абсолю-тизации причинно-следственной зависимости. Социально-исторический детерминизм дополнялся и заменялся детерминированностью человеческого бытия высшим и вечным нравственным законом» (Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820 - 1840-е годы). Новосибирск, 2001. С. 38).
8 Кюхельбекер В .К. Путешествие. Дневник. Статьи. С. 347.
9 Там же. С. 41 8.
10 Кюхельбекер В.К. Избр. произв.: в 2 т. М .;Л., 1967. Т. 2. С. 41 2.
11 Там же. С. 397.
12 Там же. С. 330.
13 Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. С. 550.
14 Там же. С. 551 .
15 Там же. С. 553.
УДК 940.2
«ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ» И «ОБОРОНЧЕСТВО»: ВЗГЛЯД ЕВРОПЕЙСКИХ СОЦИАЛИСТОВ НА СОВМЕСТИМОСТЬ ПОНЯТИЙ
Самой распространенной в источниках и литературе классификацией меньшевистских течений по взглядам на Первую мировую войну является их деление на «оборонцев» и «интернационалистов»1. Однако эта класси -фикация далека от совершенства, поскольку «оборончество» и «интернационализм» - понятия разного уровня. Революционный пролетарский интернационализм, т.е. международная солидарность рабочих всего мира в борьбе с имущими классами своих государств за революционное свержение их господства во имя торжества идеалов социализма, был стратегией международной социал-демократии вообще и российской в частности. Революционное же оборончество, т.е признание необходимости участия в вооруженной защите Отечества от внешнего врага в качестве кратчайшего пути и наиболее рационального средства продвижения к революционному перевороту, равно как и революционный пацифизм, т.е. стремление к тому же через немедленное заключение всеобщего справедливого мира, а не
-<►
Э.В. Костяев,
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Отечества и культуры, СГТУ
ВЕСТНИК. 2008. № 2(21)
через оборону, являлись всего лишь тактическими методами достижения интернационалистских целей. Таким образом, противопоставление или хотя бы даже перечисление в одном ряду разноуровневых понятий « интернационализм» и «оборончество» представляет -ся в теоретическом плане необоснованным и нуждает-ся в пересмотре. Интернационализм правомерно про-тивопоставлять, например, национализму, являющемуся равной по значимости и действительно противопо -ложной ему идеологией, а отнюдь не оборончеству, ко -торое - только одна из тактик продвижения, кстати, как к интернационалистским, так и к националистским целям.
Еще более надуманными выглядят утверждения, будто российские интернационалисты-оборонцы типа Г. Плеханова и А. Потресова, исповедовавших в период Первой мировой войны «обыкновенный, животный, обы -вательский патриотизм», предавали таким образом заб -вению идеи социализма и интернационализма, шли «по откровенно националистическому пути» и т.п.2. Задолго до начала этой войны многие видные деятели европей -ского социалистического движения не обнаруживали никакого антагонизма между понятиями «интернационализм» и «оборончество », не расценивали участие про -летариата в оборонительных войнах как предательство идей международной классовой солидарности и признавали, что в определенных ситуациях отстаивание рабо -чими национальных интересов своих государств вполне сочетается с общими принципами интернационализма. Так, в своей известной книге «Национальный вопрос и социал-демократия» (1907) австрийский социалист Отто Бауэр как наивному космополитизму начальной стадии развития рабочего движения, отрицавшему нацио -нальные различия и интересы, так и наивному национализму, ставившему их во главу угла, противопоставлял современный в его понимании интернационализм, ко -торый признавал наличие национальных различий и интересов, но сочетал их с общими принципами между -народности3.
Один из основателей германской социал-демократии, страстный борец против милитаризма и войны Август Бебель еще в 1901 г. произнес в рейхстаге речь, в кото -рой резко нападал на германские правящие классы за их захватнические стремления, за усиленное вооружение, за угрозу всеобщему миру. Когда же он сказал, что немецкие рабочие должны помешать своему правительству напасть на кого-либо и в его адрес полетели воз -гласы об измене Отечеству, Бебель ответил на это: «Нет, мы не изменники! Мы не хотим только, чтобы наше отечество начало войну, как грабитель и разбойник. Но если какой-нибудь другой народ нападет на Германию, то я первый возьму свою старую рушницу (ружье - Э. К.) и пойду защищать свою страну». А Жан Жорес, который был «совестью не только своей партии, но может быть и совестью большинства своего народа», сделал от имени французских социалистов аналогичное заявление о том, что, «если война разразится, мы должны быть готовы не к тому, чтобы отступиться от родины, предоставить случайностям разгрома и реакции нашу Францию, Францию революции минувшей и грядущей - нет, мы должны быть готовы освободить ее от всех победителей: победоносного капитала и победоносного врага». « Если бы случилось, что какой-нибудь другой народ напал бы на Францию, - говорил Жорес, - то мы, социали -
сты, умерли бы в первых рядах ее защитников». При этом, признавая права нации на законную оборону и национальные интересы рабочего класса, сторонники интернационализма всегда отличались от националистов тем, что исходили из следующего положения: правильно понятые национальные интересы различных народов и их демократий, если рассматривать их с точки зрения развития, находятся в полной гармонии между собой и вполне могут уживаться, тогда как национальные интересы других классов взаимно противоположны в разных странах и ведут к столкновениям4.
Более детально взгляд на данную проблему А. Бебель изложил в годы первой российской революции в своем ответе на вопрос анкеты французского журнала «La Vie Socialiste» о совместимости патриотизма с интернационализмом. Вначале Бебель посчитал необходимым дать определения этим понятиям. Под словом «патриотизм», писал он, социалисты понимают то, что всякий народ, имеющий свой язык свои нравы и обычаи, свою собственную цивилизацию и историю, имеет право развиваться как целостный организм и самоуправляться. В таком случае патриот - это человек, старающийся обеспечить народу, к которому он принадлежит по рождению, языку и обычаям, самую высшую цивилизацию в интересах всего человечества, без ущерба для других народов. Если он преследует эту цель, развивал свою мысль Бебель, не заботясь о своих личных выгодах, не служа правящим классам, но в интересах всех без исключения, то он осуществляет самый высокий идеал, какой только может себе представить человек5.
Под словом «интернационализм» Бебель понимал не подавление национальностей, не насильственное слияние народов, а поддержание и развитие мирных культурных межнациональных отношений. Наряду с национальной цивилизацией существует еще цивилизация международная, в которой каждая нация принимает посильное участие соответственно своему моральному и интеллектуальному развитию. Торговые отношения, научная, артистическая и литературная деятельность, обмен изобретениями и открытиями, утверждал он, являются главными достояниями совместных усилий всех народов. Далее Бебель констатировал, что заключение всяких торговых договоров, морских конвенций и союзных трактатов, обмен всевозможными культурными при -обретениями и завоеваниями цивилизации, развитие международного права и рабочего законодательства, уравнение в правах и обязанностях иностранцев с гражданами данной страны, развитие гуманных стремлений всех народов и, наконец, разрешение конфликтов между нациями путем международных конференций с каждым годом улучшает взаимоотношения между народами. Этот интернационализм, по его мнению, заставляет социалистов настойчиво бороться с жаждой захвата чужой земли, с враждебной отчужденностью наций, с тарифными войнами и военными приготовлениями на суше и море, так как все это создает национальные противоречия и допускает постоянную угрозу войны. А венцом совместных усилий социалистов всех наций, по убеждению Бебеля, станет всемирный парламент, образованный из представителей всех цивилизованных наций, в обязанности которого будут входить регулирование международных отношений и забота об их прочности. Вы-
вед из этих рассуждений был прост и лаконичен: «патриотизм и интернационализм не только не противоречат, но, наоборот, взаимно пополняют друг друга на благо человеческой цивилизации»6.
Еще более развернутый анализ рассматриваемой темы представил на суд читателей один из видных теоретиков германской социал-демократии Карл Каутский в статье, написанной для «La Vie Socialste» в ответ на предложение редакции журнала «произвести обширную анкету о социалистическом интернационализме и его практических последствиях». Ему предстояло ответить на вопрос, можно ли согласовать патриотизм и интернационализм. И Каутский подчеркнул в самом начале, что, несмотря на кажущуюся легкость, вопрос этот не так прост и однозначен, а ответ на него «зависит от того, что понимать под патриотизмом. Патриотизм не есть нечто данное извне, природное - он продукт общества. Отечество изменяется вместе с изменениями общественных отношений, и внутри каждого данного общества роль, которую играет патриотизм, иная для каждого класса, а вместе с тем иной и сам патриотизм этого класса»7.
К. Каутский указал на существование серьезных различий между буржуазным и пролетарским патриотизмом. С одной стороны, полагал он, пролетариат, как самый низший класс, не может освободиться ранее, чем будет покончено со всякого рода угнетением и эксплуатацией, в том числе и национальными, поэтому принадлежащие к пролетариату члены нации, которую угнетает другая нация, должны бороться против такого угнетения, как и против всякого иного. Но, с другой стороны, у пролетарских элементов той нации, которая сама угнетает и экс -плуатирует соседнюю, нет никакого интереса занять позицию, выгодную лишь для господствующих классов своей нации - тех самых классов, которые угнетают и эксплуатируют родной пролетариат. Пролетарии же подчиненной нации, пояснял Каутский, напротив, естественные союзники пролетариата нации господствующей: «Национальные противоречия не находят себе, таким образом, места в среде пролетариата. Они ему чужды везде, где он стал духовно и политически самостоятелен. В тех странах, где пролетариат достиг этого уровня, он никогда не обнаружит агрессивного патриотизма и никогда не захочет усилить ... свою собственную нацию за счет другой нации»8.
Однако в этом К. Каутский видел только одну сторону пролетарского патриотизма, причем не самую для него характерную. Он называл такой патриотизм мирно настроенным и толерантным. Характеризуя же другую сторону патриотизма, Каутский писал, что пролетарская борьба за эмансипацию есть не только борьба против любого угнетения и эксплуатации, но еще и борьба за новый способ производства и вместе с тем за новую общественную форму, которая сама по себе делает возможным уничтожение всякого рода угнетения и эксплуатации.
Переходя к анализу разницы между буржуазным и пролетарским патриотизмом, основной упор он делал на то, что само понятие «отечества» для представителей данных классов имеет различное наполнение. Буржуазия - это имущий класс, она обладает собственностью , и для нее участие в обороне отечества в случае войны является, прежде всего, стремлением оградить
свою собственность от посягательств извне. Защита собственности, утверждал К. Каутский, является «самой основной задачей буржуазного отечества, и отечество, как совокупность всего национального богатства, становится олицетворением всей совокупности частной собственности. Для имущих классов отечество есть выражение их собственного богатства, их собственного могущества. В частности, для класса капиталистов отечество все более и более становится доменом, которым класс этот свободно распоряжается и от пользования которым он стремится устранить как конкурирующих с ним капиталистов чужих стран, так и пролетариев собственной страны»9.
Пролетарии же - класс неимущий, и «если рассматривать отечество как совокупность всех содержащихся в нем богатств, то пролетариат лишен отечества». Однако рабочие всего мира хотят уничтожить право частной собственности на капиталистическое богатство нации, на отечество, чтобы превратить его в достояние всего общества, они хотят превратить государство из организации господства и хищнической эксплуатации в организм общественного производства. У пролетариев, таким образом, пока еще нет отечества, но они хотят завоевать его, хотят расширить пределы действия отечества, сделав совокупность его благ доступной всем членам нации, хотят освободить отечество от господства туземных или чужеземных поработителей и грабителей. «В этом смысле, - писал Каутский, - пролетарии национальны и живо заинтересованы в благосостоянии и независимости отечества »10.
Но в той же степени, в какой рабочие национальны, они привержены и интернациональным принципам. Общественный организм обобществленного производства, к которому они стремятся, не может ограничиться рамками одной нации. Капиталистический способ производства создал мировой рынок, международная торговля стала жизненной необходимостью, и ни одна из охваченных капитализмом наций не могла уже существовать обособленно. Из этого следовало, что совокупностью, которой должен будет в сложившихся условиях служить каждый индивид, станет «уже не отечество или нация, а все культурное человечество». И это не какая-либо фантастическая утопия будущего, считал К. Каутский, это «и теперь уже проявляется чрезвычайно практическим образом в классовой борьбе пролетариата, которая все более и более становится интернаци онально й»11.
Интернациональность пролетариата, утверждал он, имеет иной характер, нежели буржуазная интернациональность, позволяющая каждой нации поступать как ей вздумается. Первая «требует объединения как наций, так и индивидов для совместной планомерной деятельности и, в соответствии с этим, уже и теперь фактически объединяет пролетарские организации различных наций». Индивид и нация, по мнению Каутского, во всех случаях «должны быть подчинены международной борьбе за освобождение пролетариата». «Капиталистически мыслящий националист» может сказать: право оно или не право, но я стою на стороне моего отечества. Социал-демократ, напротив, «должен обладать достаточ -ным мужеством и интеллигентностью, чтобы быть в состоянии понимать, что частный интерес отдельной нации, хотя бы его собственной, может часто оказаться по-
мехой на пути борьбы за эмансипацию пролетариата и должен поступать в этих случаях соответственно тако -му пониманию»12. Уже по окончании Первой мировой войны К. Каутский развил эту мысль, обозначив разли -чия между социал-демократом, настроенным национально, и социал -демократом-националистом. Он писал, что под первым «можно подразумевать отстаивание самоопределения собственного народа, которое уважает самоопределение всякого другого народа, и подчиняет национальный, как и частный, интерес общему интересу интернационального пролетариата и человечества. Националистом же, напротив, является тот, для которо -го собственная нация стоит выше всех других наций, сердцу которого интересы классовых противников соб -ственной нации дороже интересов собственного класса других наций»13.
Приведенные теоретические выкладки таких авторитетных деятелей международного социалистического движения, как А. Бебель и К. Каутский, ярко демонстри -руют, что они не видели принципиальных противоречий между патриотизмом (и оборончеством как практиче -ским проявлением его принципов в случае войны) и интернационализмом, а даже усматривали в их сочетании определенную гармонию. Когда патриотические интересы совпадают с интересами пролетариата, подчеркивал Каутский, добровольное участие в защите отечества является долгом социал-демократии14.
О том же заявляли и участники Штутгартского конг -ресса II Интернационала (1907). В частности, Ж. Жорес сказал на этом съезде: «Да, мы знаем, что на совести наших отечеств много несправедливости; что родина бывает для многих мачехой; мы боремся с ее грехами, но мы любим ее и не дадим в обиду в случае нужды». А германский социал-демократ и депутат рейхстага Георг Фольмар добавил, что неправдой является утверждение, будто бы «интернационализм враждебен нацио-нальным отечествам... Любовь к человечеству не мешает немцу быть добрым немцем. Нельзя прекратить существование наций и обратить их в безразличную народную кашу». Председатель Международного социалистического бюро II Интернационала бельгиец Эмиль Вандервельде заявил в развитие данных мыслей, что существование свободных наций «является ступенью для самой интернациональности, так как только из союза свободных народов возникнет будущее единое человечество!»15. И, наконец, обобщая сказанное своими коллегами, один из основателей и лидеров швед -ской социал-демократии Карл Яльмар Брантинг, в котором «его шведский - вернее, скандинавский - патрио -тизм проявлялся не менее ярко, чем его социалистические и демократические воззрения»16, подчеркнул, что « интернационализм и национальность не только не про -тивоположны друг другу, а, наоборот, взаимно друг дру -га дополняют»17.
В результате обсуждения данной темы Штутгартский конгресс провозгласил, что «независимость всех наций, свобода всех отечеств неприкосновенна и что всюду пролетарии должны организоваться, чтобы защитить от всякого насилия и всякой агрессии национальную независимость народов», и одновременно заявил, что «долг пролетариев всех стран - объединиться для сохранения мира». Еще более определенно мысль о полной совместимости международной солидарности пролета-
риата в борьбе за всеобщий мир с необходимостью его участия в защите своих отечеств в случае нападения извне была высказана в резолюции «Борьба с милитаризмом и войной » международного социалистического конгресса в Копенгагене (1910), в которой выражалась надежда что представители социалистов в парламентах, параллельно с ведением антивоенной пропаганды, «будут постоянно требовать автономии народов и защищать их от всяких воинственных нападений и от всякого рода притеснений»18.
В год проведения Копенгагенского конгресса Жан Жорес писал в своей известной работе «Новая армия»: «... Интернационализм поверхностный отдаляет от родины, интернационализм глубокий - приводит к ней; патриотизм поверхностный отдаляет от Интернационала, патриотизм глубокий - приводит к нему». Он не ви -дел никакого противоречия в том, «чтобы пролетарии, социалисты и интернационалисты, активно участвовали в организации народной национальной обороны »19.
И нельзя забывать также о том, что самому Марксу являвшемуся учителем и образцом для подражания для российских социал-демократов, случалось в интересах дела европейской революции и прогресса находиться в рядах оборонцев. Со стороны Пруссии ее война с Францией до окружения и разгрома в сентябре 1870 г армии Наполеона III при Седане носила оборонительный характер. Отсюда и реакция Маркса: в «Первом воззвании Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих о франко-прусской войне» он принял сторону немцев20. Однако Марксу не отказывали впоследствии в твердой приверженности принципам пролетарского интернационализма, не называли шовинистом, империалистом, националистом. И это еще одно свидетельство полной совместимости понятий «интернационализма» и «оборончества».
1 См., напр.: Ленин В .И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 187 - 190; Там же. Т. 27. С. 85; Первая мировая война. 1914 - 1918. М., 1 968. С. 286 - 289, 293; Галили З. Л идеры меньшевиков в русской революции: социальные реалии и политическая стратегия. М., 1993. С. 8; Европейское социалистическое движение. 1914 - 1917: разрубить или развязать узлы ? М., 1994. С. 56 -57; История политических партий России / под ред. А .И. Зеве-лева. М., 1994. С. 246 - 248; Тютюкин С.В. Меньшевизм: страницы истории. М., 2002. С. 62, 342, 347 - 348, 352, 354, 389, 456 и мн .др.
2 См., напр.: Государственный архив Российской Федерации. Ф. 10003. Оп. 1. Рул. 369. Карт. 62; Российский государственный архив социально -политической истории. Ф. 444. Оп. 1. Д. 11. Л. 2; Суханов Н.Н. Записки о революции: в 3 т. М., 1991. Т. 1. Кн. 1 - 2. С. 181; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 169; Там же. Т. 32. С. 295; Иовчук М., Курбатова И. Плеханов. М., 1977. С. 316 - 320, 323 и мн. др.
3 См.: Наше Дело. 1915. № 3 - 4. С. 64 - 65.
4 См.: Шуб Д. Политические деятели России (1850 - 1920-е гг.): сб. статей. Нью-Йорк, 1969. С. 147; Наше Дело. 1915. № 3 - 4. С. 65.
5 См.: Каутский К., Бебель А. Патриотизм, война и социал-демократия. Б. м., б. г С. 32.
6 Там же. С. 32 - 33.
7 Каутский К. Наш взгляд на патриотизм и войну. СПб., 1905. С. 3, 5.
8 Там же. С. 6 - 7.
9 Там же. С. 10 - 11.
10 Там же. С. 11 - 12.
11 Там же. С. 12 - 13.
12 Там же. С. 14 - 15.
13 Каутский К. Как возникла мировая война: по документам германского Министерства иностранных дел / под ред. С. Ше-рера с предисл. и вступ. ст. М. Покровского. М., 1924. С. 224.
14 См.: Каутский К Наш взгляд на патри от из м и вой ну. С. 17.
15 Цит. по: Шуб Д. Указ. соч. С. 148 - 1 49.
16 Церетели И.Г. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963. Кн. 1. С. 274.
17 Цит. по: Шуб Д. Указ. соч. С. 149.
18 Цит. по: Сборник документов и материалов по курсу «Политическая история ХХ века». Вып. 1. М., 1991. С. 142, 146.
19 Жорес Ж. Против войны и колониальной политики. М., 1961. С. 194.
20 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 17. С. 1 - 5, 279.
УДК 94(470.46)
ОРГАНИЗАЦИОННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО СОВЕТОВ
В АСТРАХАНСКОМ КРАЕ в конце 1917 - первой половине 1918 годов
И.А. Крепкова,
аспирантка, ассистент кафедры истории России, Волгоградский государственный педагогический университет
ВЕСТНИК. 2008. № 2(21)
Советы - новая форма государственной власти, утвердившаяся в Рос -сии после Октябрьской революции 1917 г По представлениям большевиков, Советы должны были стать подлинно народными органами, вовлекавшими в государственное управление широкие массы трудящихся.
Изучение истории Советов, а особенно организационно-правовых основ этих органов имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Знание опыта государственного строительства необходимо в первую очередь для совершенствования местного самоуправления и развития демократии. Сейчас в России происходят сложные процессы, обусловленные реформами во всех сферах общественной жизни, в том числе и в сфере управления. Для большей результативности реформ необходимо обобщение накопленного исторического опыта. А для этого важно тщательное изучение истории местного самоуправления.
По истории Советов написано много трудов, но процесс формирования системы советских органов управления в Нижнем Поволжье отражен в отечественной историографии недостаточно. История Советов Нижнего Поволжья описывается в трудах ГА. Герасименко и Ф.А. Рашитова1. Авторами затрагиваются следующие вопросы: распространение советской власти на местах, процесс слома старой государственной машины и создания новой, первоначальная деятельность Советов, создание низовых структур. Однако вышедшие в 60 - 70-х гг. XX в. исследования были сильно идеологизированы, что не позволяло историкам объективно подходить к изучению истории Советов и их деятельности.
Сложившийся к весне 1918 г. советский аппарат характеризовался нарушением прежних административных связей между центром и провинцией, большим разнообразием организационных форм. Органам управления на местах была «предоставлена широкая свобода в создании учреждений, обслуживающих потребности населения. Предоставлялось право самим нанимать сотрудников и с согласия местного Совета возлагать на них исполнение тех или других функций»2. Однако многообразие и рас -плывчатость организационных форм, запутанность и неопределенность функций неизбежно приводили к разрозненности в деятельности, порождали путаницу и массу противоречий во взаимоотношениях, оставляли место для всякого рода злоупотреблений и нарушений.
Высшим органом власти в крае являлся губернский съезд Советов. Созывался съезд каждые 6 месяцев. В его работе принимали участие представители уездов, а также предприятий и организаций края. В губернский Совет избирались от каждого села, поселка, уездного города, имеющих до 1000 человек - 1 депутат; от 1000 до 3500 человек - 2 депутата; свыше 3500 человек - 3 депутата3. В свою очередь, съезд избирал губисполком, осуществлявший руководство всеми сторонами общественной жизни в промежутках между съездами. Губернский съезд избирал также Совет народных комиссаров Астраханского края. Комиссариаты дублировали от-
