CC BY
47
АПФ&ПЛ
Оригинальная статья УДК 81'282.2
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-209-223
Тематический выпуск ВЗДИМОДЕЙСТВИЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР: ТРАДИЦИИ И ИННОВАЦИИ
CIP&PL
Thematic issue LANGUAGES AND CULTURES IN CONTACT: TRADITIONS AND INNOVATIONS
http://philjournal.ru 20021 No 3 209-223
Интерферентные явления в донецком региолекте
В.И. Теркулов
Донецкий национальный университет, 283001, Донецк, ДНР, ул. Университетская, 24; ORCID ID: 0000-0002-0418-4260; Researcher ID: K-3087-2018
Резюме: Настоящая статья посвящена описанию языковой интерференции как основного процесса при формировании регионального своеобразия русского языка в Донбассе. Актуальность работы определяется тем, что в ней впервые предпринята попытка определить место и формы языковой интерференции при формировании региолекта, а также тем, что объектом исследования процессов взаимодействия языковых систем становится донецкий диффузный региолект, возникший на южнорусской языковой базе в результате интерференции близкородственных языков и региолектов. Заявленная тема предполагает выявление типов, зон, моделей и участников интерферентного взаимодействия. Цель статьи состоит в определении источников и результатов языковой интерференции, происходившей при формировании донецкого диффузного региолекта. В работе используются общенаучные и лингвистические методы и приёмы анализа регионализмов, в частности сопоставительный, описательный методы, методы сбора и обработки социолингвистических данных, специализированные методики определения регионализмов. Использование базовых приёмов анализа и синтеза, а также метода наблюдения при рассмотрении донецких языковых явлений позволили определить русскую основу донецкого реги-олекта, его диффузный характер, обосновать реализацию при региональном модифицировании модели «интерферентного впитывания» внешних (иноязычных и инорегиолектных) и внутренних (идиомных) языковых явлений, установить языковые зоны интерферентного взаимодействия, главные языковые системы, участвовавшие в формировании донецкого региолекта, и степень их участия в данном процессе. Полученные теоретические выводы могут быть использованы при исследовании региолектов территорий позднего заселения, формировавшихся на основе близкородственных языков и региолектов, например русского и украинского, русского и белорусского и т.д.
Ключевые слова: региолект, регионализм, языковой контакт, идиом, интерференция, зоны интерференции, просторечие, диалект, сленг.
Для цитирования: Теркулов В.И. Интерферентные явления в донецком региолекте. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2021. №3. С. 209-223.
*© Теркулов В.И., 2021.
ф I This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License ¿^^■ESI^H https://creativecommons. org/licenses/by/4.0/
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-209-223
Interference Phenomena in the Donetsk Regiolect
Viacheslav I. Terkulov
Donetsk National University, 24 Universition Str., Donetsk, DPR, 283001;
ORCID ID: 0000-0002-0418-4260; Researcher ID: K-3087-2018
Abstract: The article deals with the description of language interference as the main process in creating the regional identity of the Russian language in Donbass. The relevance of the work is determined by the fact that it is the first attempt to identify the role and forms of language interference in the formation of a regiolect, moreover, the object of research of the processes of language systems interaction is the Donetsk diffuse regiolect, which arose on the South Russian language base as a result of interference of closely related languages and regiolects. The stated subject involves the identification of types, zones, models and participants of interference interaction. The purpose of the article is to determine the sources and results of language interference that occurred during the formation of the Donetsk diffuse regiolect. The author uses general scientific and linguistic methods and techniques for analyzing regionalisms, in particular, comparative, descriptive methods, methods of collecting and processing sociolinguistic data, specialized methods for determining regionalisms. The use of basic methods of analysis and synthesis, as well as the observation method when considering Donetsk language phenomena, allowed the author to determine the Russian basis of the Donetsk regiolect, its diffuse nature, to justify the implementation in regional modifying the "interference absorption" model of external (different language and different regiolect) and internal (idiom) language phenomena, to establish the language zones of interference interaction, the main language systems that participated in the formation of the Donetsk regiolect, and the degree of their participation in this process. The obtained theoretical conclusions can be used in the study of the regiolects of the territories of late settlement, formed on the basis of closely related languages and regiolects, for example, Russian and Ukrainian, Russian and Belorussian, etc.
Keywords: regiolect, regionalism, language contact, idiom, interference, interference zones, vernacular, dialect, slang.
For citation: Terkulov V.I. Interference Phenomena in the Donetsk Regiolect. Current issues in philology and pedagogical linguistics. 2021, no 3, pp. 209-223 (In Russ.).
Введение
Статья посвящена описанию особенностей внутренней и внешней интерференции языков, регио-лектов, идиомов при формировании донецкого диффузного региолекта.
Актуальность работы определяется тем, что процессы внутренней и внешней интерференции, являющиеся базовыми для языковой системы диффузного региолекта, то есть региолекта, возникшего на территории позднего заселения в результате «смешения» языков, региолектов, диалектов мигрантов, ещё никогда не становились объектом комплексного исследования, хотя именно они выступают в качестве основных источников формирования современных уникальных регионально маркированных диффузных языковых систем. Кроме того, всестороннее рассмотрение данных процессов позволяет установить основные модели и тенденции возникновения и развития донецкого региолекта, исследование которого находится только на начальной стадии.
Теоретическая значимость работы заключается в определении параметров внутренней и внешней интерференции близкородственных языков и региолектов в процессе создания диффузных региолек-тов. Результаты работы могут быть использованы при исследовании региолектов территорий позднего заселения, формировавшихся на основе близкородственных языков, например русского и украинского,
русского и белорусского и подобных. Практическая ценность определяется тем, что полученные сведения могут быть представлены в словаре донецкого региолекта.
Предпринимаемое исследование осуществляется в русле актуальных разработок в области лингво-регионалистики. Особенностью представленного в статье подхода является определение региолекта не как набора региолектизмов, а как совокупности регионально маркированных идиомов, в которых общенациональное и региональное формируют цельную языковую систему, констатация базового, системообразующего статуса регионально маркированного просторечия, формирование региолектной составляющей в котором осуществляется путём реализации процессов словотворчества и интерферентного взаимодействия, с одной стороны, с языками, диалектами, региональными просторечиями мигрантов, а с другой - с другими идиомами региолекта (социолектами и местными говорами). Именно интерференция становится в этом случае главной причиной формирования своеобразия речи, которая в диффузном донецком региолекте возникает не столько за счёт уникальности компонентов, сколько за счёт «системного калейдоскопа», системной взаимообусловленности «впитанных» языковых явлений между собой и с языковыми единицами общенационального фонда.
Цель статьи
Цель статьи заключается в определении источников и результатов языковой интерференции, происходившей при формировании донецкого региолекта, под которым мы понимаем регионально маркированную речь жителей Донбасса.
Обзор литературы
Начало комплексного исследования языковой интерференции связывают с именем У Вайнрайха, обозначившего в работе «Языковые контакты» этим термином «случаи отклонения от норм любого из языков, которые происходят в речи двуязычных в результате того, что они знают больше языков, чем один, т. е. вследствие языкового контакта» [1: 22]. Изучение интерференции как процесса и результата взаимодействия разных языков в индивидуальной речи билингвов широко представлено в современных исследованиях проблем перевода и изучения иностранных языков (см., например, [2; 3; 4]). Субъектом интерференции в данном случае становится языковая личность билингва. Однако в последние годы все более активно изучается явление общей интерферентной трансформации языка на многоязычных территориях. При таком, широком, подходе дифференцируется два типа интерференции, которая в этом случае определяется как «взаимодействие языковых систем в условиях двуязычия, складывающегося либо при языковом контакте (выделено нами. - В.Т.), либо при индивидуальном усвоении неродного языка» [5: 197]. С.Е. Рахманкулова пишет об узуальной интерференции, которая представляет собой «взаимодействие языковых систем, приводящее к отклонениям от способов выражения мысли, предпочитаемых в контактирующих лингвокультурах, либо к неиспользованию тех или иных способов выражения мысли, имеющихся в иностранном языке, но отсутствующих в родном» [6: 40]. Следует обратить внимание на оборот «взаимодействие языковых систем». Исследование речи горожан показало, что интерферентные явления возникают не только в ситуации взаимодействия языков, но и в ситуациях взаимодействия идиомов одного языка. В связи с этим в современных исследованиях уже говорят о том, что существует два типа интерференции - внешняя (взаимодействие языков и региолектов) и внутренняя (взаимодействие идиомов одного языка): «Интерференцией часто называется как взаимодействие систем разных языков, так и взаимовлияние элементов системы одного языка, приводящее к нарушениям нормы» [7: 37]. Именно такой подход, описывающий интерференцию различных языковых систем при формировании региолектов, активно реализуется сейчас в работах по лингворегионалистике. Это обусловлено тем, что, как отмечает Е.В. Ерофеева, современная городская речь представляет собой «сложное структурированное целое - результат интерференции литературного языка, диалекта, просторечия, а также в некоторых случаях (что особенно важно для России как страны многонациональной и многоязычной) и других языков» [8: 18]. Достаточно часто объектом изучения в лингворегионалистике становится в последнее время внешняя интерференция. Например, в исследованиях Е.А. Оглезневой описывается взаимодействие русского и китайского языков в дальневосточном региолекте [9], Э.В. Фомин рассматривает чувашско-русскую интерференцию в чебоксарском региолекте [10], а Д.Ш. Хара-нутова анализирует влияние бурятского языка на лексическую систему забайкальского региолекта [11] и т.д. С другой стороны, в ряде работ, например в работах О.А. Культепиной [12], М.В. Бохиевой и И.Ж. Степановой [13] и др., исследуется внутренняя интерференция в региональной речи (взаимодействие «регионально маркированное просторечие - литературный язык», «регионально маркированное
просторечие - социолекты» и т.д.). Однако комплексных исследований явления интерференции в диффузных региолектах, возникших на территориях позднего заселения и сформировавшихся в результате взаимодействия близкородственных языков и региолектов, пока не существует. Наша работа представляет собой попытку определения параметров таких исследований.
Методы исследования
Методологическая база исследования представляет традиционные модели получения научного знания. Главным методом исследования является сопоставительный метод, использующийся при анализе взаимодействия различных языков, региолектов и идиомов в процессе формирования донецкого реги-олекта. При помощи сопоставительного анализа были установлены источники, пути, особенности и результаты интерференции языковых систем в донецком языковом пространстве.
Описательный метод позволил обнаружить особенности включения и функционирования интерфе-рентных языковых явлений в донецком региолекте. В исследовании также применялись социолингвистические методы - сбора социолингвистических данных и обработки социолингвистических данных, в частности приём социолингвистической интерпретации, использовавшийся с целью выявления корреляций между отобранными лингвистическими и экстралингвистическими данными.
Для предлагаемого исследования важной является методика определения той или иной языковой единицы, модели, структуры как регионализма. Мы понимаем под регионализмами (региолектизма-ми, локализмами и т.д.) языковые (речевые) явления (единицы, структуры, процессы и т.д.), характерные для данного региона и вступающие в речи жителей региона в системные отношения с надрегио-лектными общенациональными литературными, просторечными, социолектными и т.д. единицами, структурами и процессами. Следует указать на то, что существуют «узкие» и «широкие» регионализ-мы. Узкие - уникальны, они представлены только в одном регионе, а широкие имеют большой ареал распространения, но не являются понятными всем носителям языка. М.А. Бородина отмечает, что для России (у неё - для СССР) «узкий регионализм, замыкающийся рамками какого-либо одного региона, не является характерным явлением» [14: 37]. В нашей истории «господствует сочетание развития местных традиций (resp. языков, диалектов) с обще- и межнациональными тенденциями развития. Именно поэтому у нас отсутствует ярко выраженный регионализм, который наблюдается в современной Франции» [14: 37]. Одна и та же единица практически всегда представлена в нескольких регионах. Однако и употребление диалектизмов тоже чаще всего не ограничено одним говором, а иногда имеет огромный ареал распространения. Например, слово кочет «петух» отмечается во владимирских, ивановских, костромских, нижегородских, московских, калининских, архангельских, пермских, оренбургских, тамбовских и многих других говорах1, но при этом оно однозначно трактуется как диалектизм. Для определения тех или иных языковых фактов как регионализмов важно то, что это «языковые единицы, имеющие пространственно-ограниченную сферу функционирования» [15: 53], независимо от того, каково это ограниченное пространство функционирования, каково количество регионов, в которых они используются. Для настоящего времени характерно стирание диалектных границ, перенесение при активной миграции людей языковых единиц из одного региона в другой, доступность благодаря Интернету межличностного общения на больших расстояниях, и всё это определяет возможность употребления одной и той же единицы не в одном, а в нескольких региолектах, но не на всей территории распространения русского языка.
В исследовании использовались следующие методики определения территориальной распространённости явления.
1. Словарно-грамматическая методика. Если то или иное явление имеет в словарях и грамматиках пометы «региональное», «диалектное», «областное» или указание на территорию распространения этого явления, оно определяется нами как территориально ограниченное, то есть как регионализм. Например, слово тремпель в Словаре русских городов имеет помету «Харьков, Белгород, Донецк, Луганск (?), Одесса (?)»2. Для донецкого региолекта показателем территориальной ограниченности является также фиксация слова в диалектных словарях. Донецкий региолект не связан напрямую с диалектами: он фор-
1 Словарь русских народных говоров. Гл. ред. Ф.П. Филин. Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1979. Вып. 15. С. 127. Доступно по ссылке: https://iling.spb.ru/dictionaries/srng/15.pdf (дата обращения: 15.08.2021).
2 Словарь русских городов. Доступно по ссылке: https://urban_dialects.academic.ru/298/Тремпель (дата обращения: 15.08.2021).
мировался, как это будет показано ниже, путём смешения в просторечии языков и наречий мигрантов, и поэтому появление слова, отмечаемого в диалектных словарях, в речи дончан является прямым указанием на то, что: а) это слово территориально ограничено в употреблении, б) оно пришло в донецкую речь из диалектов. Например, обнаруживаемое в речи донецких старожилов слово квилиться «капризничать» даётся в Словаре русских говоров в форме квелиться с пометами «тверское», «псковское», «Среднее Прииртышье»3, то есть как территориально ограниченное в употреблении, а следовательно, могущее определяться в донецкой речи как регионализм.
2. Анкетирование, отслеживание информации в интернет-форумах, посвящённых обсуждению местных слов. Анкетирование проводится по формуле «Знаете ли вы это слово?». Так же работает отслеживание информации на форумах. Если кто-то задаёт вопрос о том, что значит это слово, и указывает на то, от выходцев из каких земель он его слышал, мы можем предположить, что это слово имеет территориальные ограничения в употреблении. Например, в форуме на сайте «Советчица» появился такой вопрос: «Объясните мне, что такое ТОРМОЗОК. Впервые услышала это слово от мужа, он начал работать с переселенцами из Донецка и слышал от них. Спросил меня. Говорю, что, может, термосок, в смысле термос. И недавно здесь это слово встретила в теме девушки, у которой нечем детей кормить, и в теме про девочку-гостью в Италии. Так что такое тормозок? И от какого тормоза произошло?)»4. Некоторые участники форума (из Донецка, Сум, Одессы, Москвы и др. городов) дали толкование значения этого слова. Но многие сообщили о том, что никогда его не слышали. Это и даёт нам основание считать данную лексему регионализмом.
3. Лингвокультурологическая методика. И.С. Зварыкина считает, что главным фактором при определении языковой единицы как регионализма должен выступать не только фактор территориальной ограниченности её употребления, но и то, насколько характерна та или иная реалия для данного региона. Иначе говоря, по мнению учёного, регионализм является частью региональной культуры [16: 34]. Если слово обрастает в региональных текстах местными культурными коннотациями, мы относим его к лингвокультурным регионализмам. Например, иногда региональному лингвокультурному осмыслению подвергаются термины. Термин террикон «отвал, искусственная насыпь из пустых пород, извлечённых при подземной разработке месторождений угля», например, в обыденной речи дончан получает значение «донецкая гора». В Донбассе он стал активно употребляться в достаточно большом количестве коллокаций и фразеологизмов. Н.П. Курмакаева пишет: «Находясь в этом регионе, вы услышите: жить под терриконом / у террикона / между терриконами; подняться на террикон / спуститься с террикона / проезжать мимо террикона / свалиться с террикона; несёт (пыль) с террикона / наносит (в огород) ливнями породу с террикона и т. п. На какую-нибудь нелепость русский из метрополии скажет: "Ты что, с луны / с дуба упал?", а житель глубинки Донбасса наверняка произнесёт: "Ты что, с террикона свалился?". Выражение "с террикона не увидеть" обозначает почти то же, что "слона-то я и не приметил"; а в некоторых шахтёрских посёлках глагол похоронить заменяется на выражение отнести за террикон (когда террикон разделяет посёлок и кладбище, вырос на пути к кладбищу)» [17: 119]. Именно поэтому мы определяем слово террикон как лингвокультурный регионализм.
В статье для тех слов, региолектный статус которых вызывает сомнения, даются пристраничные ссылки на источники, подтверждающие не столько их принадлежность к донецкому региолекту, сколько территориальную ограниченность употребления. Мы исходили из того, что, если слово в словарях или других источниках трактуется как территориально ограниченное и при этом употребляется в речи дончан, его можно определить как широкий регионализм в донецком региолекте.
Результаты и дискуссия
Термин «региолект» не имеет однозначного определения. Обычно указывается на две базовые характеристики явления, обозначаемого данным наименованием. Первая - онтологическая, устанавливающая его сущностные характеристики. Чаще всего используется дефиниция А.С. Герда, видевшего в региолекте «особую форму устной речи, в которой уже утрачены многие архаические черты диалекта, развились новые особенности. Это форма, с одной стороны, не достигшая ещё статуса литературного языка, а с другой, в силу наличия многих ареально варьирующихся черт, не совпадающая
3 Словарь русских народных говоров. Гл. ред. Ф.П. Филин. Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1977. Вып. 13. С. 165. Доступно по ссылке: https://iling.spb.ru/dictionaries/srng/13.pdf (дата обращения: 15.08.2021).
4 Советчица. Доступно по ссылке: https://sovet.kidstafF.com.ua/question-1544026 (дата обращения: 15.08.2021).
полностью и с городским просторечием (выделено нами - В.Т.)» [18: 23-24]. Очевидно, что здесь региолект определяется как отдельный идиом национального языка, который находится в структуре городской речи между литературным языком и просторечием, не совпадает с ними и в силу этого противопоставляется им. Если существует особая форма речи, она, вероятно, должна иметь своих носителей, которые используют не литературный язык и не просторечие, а именно региолект. И этих носителей находят. Например, Т.В. Жеребило утверждает, что «основные носители региолекта - местная городская интеллигенция, служащие административных учреждений» [19: 300], в то время как просторечие, вероятно, характеризует речь менее образованных людей.
Как бы в продолжение этого тезиса выводится вторая характеристика, указывающая на соотношение региолекта и диалекта. С.А. Кошарная констатирует, что «региолект функционирует на территории региона (или даже нескольких регионов) и используется всеми его жителями (без социальных, возрастных и других ограничений), в отличие от диалекта, который используется преимущественно сельскими жителями определённой местности (выделения в тексте наши - В.Т.)» [20: 22]. При этом утверждается, что «в современном русском языке региолект и является основной формой местной речи» [21]. Т.Ф. Новикова в связи с этим отмечает: «Можно констатировать, что мы присутствуем сейчас при трансформации былых диалектов в местную региональную речь, которая остаётся одной из репрезентативных характеристик региона. Более того: перерождение диалектов в региональные языки (региолекты) является одной из существенных особенностей современного языкового развития (выделено нами. - В.Т.)» [22: 126].
Уже здесь очевиден ряд противоречий.
Во-первых, если региолектом пользуются все жители региона, он не может выступать в качестве отдельного идиома языка, поскольку жители региона могут использовать и литературный язык, и просторечие, и разнообразные социолекты, имеющие региональные черты. Более того, нами не обнаружено отдельного регионального идиома, который бы имел своих носителей и чем-то отличался бы от регионально маркированного просторечия, литературного языка и т.д. Скорее всего, его просто не существует. Именно это имел в виду, вероятно, Г. Трюайон, когда писал, дискутируя со сторонниками идеи «отдельного идиома» в структуре французского языка: «Региональный французский не существует нигде, на нем не говорит никто» [23: 20]. При этом учёный всё-таки признавал существование регионализмов. Мнение Г. Трюайона объясняется тем, что им, как и нами, не было обнаружено идиомов, в которых бы использовались только регионализмы: они обнаруживаются в речи всех носителей всех идиомов национального языка, представленных в регионе. Это позволяет предположить необходимость другого подхода к определению региолекта. Региолектом, как показали наши исследования, логичнее называть не собрание регионально маркированных единиц, не какой-то отдельный идиом, а цельную языковую систему, включающую в себя взаимосвязанные общеязыковые и регионально маркированные элементы во всех идиомах национального языка, представленных в регионе. Своеобразие региолекта заключается не столько в наборе регионализмов, сколько в том, что он реализует в одном регионе национальный язык во всех его идиомах в единстве общеязыкового и регионального.
Во-вторых, возникает естественный вопрос: можно ли не считать жителями региона жителей сельской местности? Несмотря на то, что диалектные говоры действительно занимают сейчас не то место в структуре национального языка, какое было у них ещё в начале ХХ века, они всё-таки сохраняются. Необходимость их рассмотрения в структуре региолекта обоснована уже тем, что по крайней мере идиомы региолектов исконных территорий сформированы на базе местных сельских говоров, и их изучение без учёта данных диалектологии невозможно. И эта идея находит всё большую поддержку у учёных, занимающихся лингворегионалистикой (лингворегионоведением), и даже отражается в учебных курсах. Например, в пособии Т.Ф. Новиковой «Лингворегионоведение. Ч. 1: Программа и программно-методические материалы» одна из тем формулируется следующим образом: «Диалектология как составляющая лингворегионоведения» [24]. Отметим, кстати, что при таком подходе исчезновение диалектов должно трактоваться не как вытеснение их региолектами, а как удаление их на периферию и последующее вымывание из системы региолекта.
На наш взгляд, региолект - это территориальный вариант национального языка, повторяющий его структуру. В региолекте регионально маркированные языковые явления отмечаются во всех идиомах, что позволяет определить его не как отдельный идиом, а как совокупность региональных вариантов идиомов национального языка, включающую местные сельские говоры, городское просторечие, социо-
лекты, литературный язык (подробнее об этом - [25]), представленные в том или ином населённом пункте или в группе географически, политически, экономически, социально, культурно связанных населённых пунктов. Идиомы одного региолекта объединены общими региональными языковыми чертами, или регионализмами, но не исчерпываются ими. Они должны рассматриваться как системы, в которых взаимодействуют общенациональные и региональные языковые явления: внедрение в язык регионализма в любой из его разновидностей либо модифицирует языковые структуры, либо формирует новую систему взаимоотношений между языковыми единицами. Например, использование фонемы <у> в донецком региолекте формирует речевую корреляцию [у] - [х], отличающуюся от общенациональной корреляции [г] - [к] фонемы <г>; любое слово-региолектизм вступает в определенные парадигматические отношения с другими, в первую очередь общенациональными, лексемами. Слово тремпель, например, дополняет синонимический ряд вешалка - плечики и даже корректирует его: вешалка имеет в этом случае значение «крюк или стойка для верхней одежды», плечики «вешалка для одежды без поперечной перекладины для брюк», а тремпель - «вешалка для одежды с поперечной перекладиной для брюк». Региолект уникален в первую очередь не регионализмами, которые, как было сказано, обычно не связаны с одним регионом, но могут встречаться в ряде региолектов. Его уникальность определяется, во-первых, набором регионализмов, который обычно в разных регионах полностью не совпадает, а во-вторых, теми отношениями, в которые эти регионализмы вступают между собой и с единицами общенационального фонда, формируя уникальную языковую систему региолекта во всех его идиомах как регионального варианта национального языка.
Возникновение регионализмов, как показало наше исследование донецкой речи, имеет два источника: словотворчество в пределах региолектных идиомов (просторечия, социолектов) и заимствование, а вернее, включение языковых явлений в региональную речь, которое осуществляется обычно на интер-ферентной базе. Особенно это характерно для региолектов территорий позднего заселения, которые возникают в результате взаимодействия идиомов мигрантов. Такие региолекты мы назвали «диффузными» (см. об этом: [17: 21-22]). В отличие от региолектов исконных земель («региолектов с диалектной основой» в нашей терминологии), которые содержат на всех уровнях языковой структуры базовые уникальные черты, сформированные в местных говорах, диффузный региолект не имеет таковых, поскольку возникает в результате смешения языков, диалектов, социолектов и местных просторечий регионов, ставших источниками миграций: региолектизмы диффузного региолекта в большинстве своём обнаруживаются одновременно как в его границах, так и за их пределами (в той местности, откуда прибыли мигранты).
Конечно же, и в диффузном региолекте могут появляться уникальные лексические единицы, но их появление чаще всего связано с теми причинами, которые обусловлены причинами миграции. Например, причиной миграции в Донбасс было развитие угольной и металлургической отраслей. В корпорациях шахтёров и металлургов создавались новые региональные профессиональные сленги, компоненты которых активно распространялись членами семей, в чьей речи происходила дежаргонизация, депрофессионализация жаргонизмов, расширение их семантики. Однако и в этом случае мы должны говорить об интерференции, правда, уже не на внешнем - межъязыковом, межрегиолектном и т.д., а на внутреннем, межидиомном уровне.
Таким образом, диффузный региолект формируется на базе общенационального фонда языка в результате двухуровневой интерференции: внешней (межъязыковой, межрегиолектной) и внутренней (межидиомной).
При формировании диффузных региолектов на территориях использования близкородственных языков и региолектов фактор билингвального владения этими языками или региолектами, признающийся обычно главной причиной интерференции, не является значимым: мигранты, по крайней мере в ситуации формирования донецкого региолекта, хорошо понимают друг друга, не являясь активными билингвами, поскольку говорят либо на абсолютно понятных территориальных и социальных разновидностях одного языка, либо на «понятных» языках, в нашем случае - на русском и украинском, которые в период формирования донецкого региолекта даже воспринимались как великорусское и малороссийское наречия русского языка. Здесь следует, вероятно, говорить о ситуации, которую можно обозначить термином «интерферентное впитывание», когда некоторый региональный или близкородственный иноязычный языковой элемент включается в речь большинства проживающих на данной территории не в процессе смены кода общения, а в результате простого заимствования из отличной, но легко понима-
емой речи отдельных языковых личностей, из их идиолекта. Мигранты при создании нового территориального субэтнического единства осуществляют своего рода языковую селекцию. С одной стороны, ими абсолютизируются те языковые черты, которые является общими для большей части из них, и это формирует общенациональный фонд региолекта (в нашем случае - русского общенационального фонда). С другой стороны, из речи части мигрантов в региолект входят языковые элементы, которые либо обозначают новый референт, либо более точно определяют уже обозначенные ранее референт, либо делают речь выразительней, либо используются наиболее авторитетными представителями нового языкового сообщества, либо связаны с важными для формирующейся новой региональной ментальности концептами и т.д.
Мы выделяем следующие зоны интерферентного взаимодействия.
1. Фонетическая зона - интерферентные фонетические особенности речи носителей региолекта (интерферентные фонетические регионализмы). Различаются системные и спорадические фонетические регионализмы.
Системные характеризуют региолект в целом (или почти в целом, в силу того, что отличительной чертой региолекта является различная представленность тех или иных языковых черт у разных его носителей). Например, донецкая речь характеризуется фрикативным [у], в ней отмечается слабая редукция гласных во второй позиции: там не [гъвЛр'ат], а [уЛвЛр'ат].
Спорадические языковые явления представляют собой особенности произношения отдельных слов, отличающегося от литературной нормы или просторечной общеязыковой традиции, например арбуз5 «арбуз», друшляк6 «дуршлаг» и т.д.
2. Лексическая зона, которая определяется словами, отличающимися от слов общенационального фонда. Выделяются собственно лексические и этнографические регионализмы.
Собственно лексические регионализмы являются абсолютными синонимами литературных лексем, например брасматик «тушь», тремпель «вешалка, плечики», коногонка «фонарик, надеваемый обычно на голову» и под.
Этнографические регионализмы обозначают реалии региона, например бутылёк «шахтёрские посиделки», гусак «шахтёрские посиделки», неофициальные урбанонимы, например донецкие Первая линия «ул. Артема», Голова «площадка возле бюста А.С. Пушкина» и т.д.
3. Фразеологическая зона, формируемая местными фразеологическими сращениями, единствами, сочетаниями, коллокациями и т.д., например, отнести за террикон «похоронить», забить памороки «заморочить голову».
4. Семантические зона, включающая лексемы, отличающиеся от слов общенационального фонда значением, например проходчик «бомж», горячее «первое блюдо» и т.д.
5. Словообразовательная зона, представляющая региональные дериваты: обувачка «обувь», мод-нявый «модный», синенькие7 «баклажаны» и т.д.;
6. Морфологические зона, отражающая изменения в морфологических формах и значениях, например изменение парадигм спряжения глаголов (бежи «беги»), изменение родовой характеристики существительных (фрукта8 «бордюр»), изменения типа склонения (церква «церковь») и т.д.
7. Синтаксические зона, включающая синтаксические конструкции, принятые в речи региона, например Что вы обедали? Это было за Брежнева.
В монографии «Донецкий региолект» было обосновано, что базовым региолектным идиомом является местное просторечие, «поскольку языковые навыки носителей всех остальных идиомов формируются именно на его основе» [17: 19]. Наше исследование показало, что именно в просторечии региона-
5 Словарь русских народных говоров. Гл. ред. Ф.П. Филин. Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1965. Вып. 1. С. 270. Доступно по ссылке: https://iling.spb.ru/dictionaries/srng/01.pdf (дата обращения: 15.08.2021).
6 См. Conservator: дуршлаг-дуршлага (Украина), а друшляк-друшляка - это если по-украински говорю. Лингво-форум. Доступно по ссылке: https://lingvoforum.net/index.php?topic=57799.50 (дата обращения: 15.08.2021) и др.
7 Словарь русских городов. Доступно по ссылке: https://urban_dialects.academic.ru/263/синенькие (дата обращения: 15.08.2021).
8 Язык Одессы. Доступно по ссылке: https://odessa_slang.academic.ru/682/Фрукта (дата обращения: 15.08.2021). Историко-лингвистический словарь трилогии «Государева вотчина». Доступно по ссылке: https://sovereign_ patrimony.academic.ru/Фрукта (дата обращения: 15.08.2021).
лизмы используются чаще всего. Это позволяет считать данный идиом центром интерферентного взаимодействия при формировании по крайней мере диффузного, в нашем случае - донецкого, региолекта. Просторечие - единственная «естественная» форма речи в нашей местности: на территории Донбасса нет и никогда не было исконных сельских диалектов, которые оказывали бы влияние на речь города. Здесь городское просторечие формировалось не на основе какого-то сельского говора, а в результате смешения в создаваемых вокруг заводов и шахт городах языков, наречий, диалектов и региолектов мигрантов. И поэтому именно просторечие выполняло здесь те функции, которые в региолектах с диалектной основой выполняли местные говоры: оно стало языковой базой для всех остальных идиомов. Кроме того, именно в просторечии, в живом общении в первую очередь и усваивались внеположенные элементы, осуществлялась языковая интерференция. Интерферентное развитие регионального просторечия в диффузном региолекте реализовалось по двум моделям:
1 модель: внешняя интерференция - «усвоение» просторечием иноязычных и «инорегиолектных» языковых элементов.
2 модель: внутренняя интерференция - взаимодействие идиомов региолекта, с одной стороны, просторечия и социолектов, а с другой - просторечия и литературного языка.
Следует, однако, отметить, что городское просторечие не только формируется интерферентным воздействием внеположенных идиомов, но и в свою очередь влияет на них. Именно влиянием просторечия можно объяснить, например, появление фонетических (сильное аканье), лексических (тремпель, тормозок, ставок и т.д.) регионализмов в литературной речи донецкой интеллигенции. Здесь нет никакого диалектного воздействия: донецкая интеллигенция напрямую ни с каким диалектом не связана, поскольку её языковое становление осуществлялось в городской среде, то есть в просторечном окружении, так как, повторим, в сёлах Донбасса нет диалектов, влиявших на речь города. Скорее, наоборот: городское просторечие модифицировало речь сельских жителей.
Отметим, кстати, что вопрос о региональных разновидностях литературного языка широко обсуждается. Ф.П. Филин не допускал возможности существования таких разновидностей: «Есть ли хоть малейшие основания говорить о московском, воронежском, архангельском, сибирском и т. д. региональных вариантах русского литературного языка, одинаково для всех нас образцовых и приемлемых? Таких оснований нет. Нельзя ставить в один ряд нормы литературного языка и отклонения от них» [26: 5]. Это утверждение, как нам кажется, противоречит идее возможности варьирования литературной нормы. Вряд ли можно согласиться с тем, что появляющиеся в среде носителей литературного языка речевые варианты, например творог - творог, калоша - галоша, должны всегда определяться как отступления от нормы и признак безграмотности. Справедливо утверждение о том, что «вариативность нормы - явление естественное, обусловленное как эволюционными процессами в литературном языке, так и неоднородностью состава его носителей» [27: 7]. В связи с этим прав, на наш взгляд, Л.П. Крысин, который пишет: «Ф. П. Филин отстаивал единство и неварьируемость русского литературного языка на всей территории его распространения. Языковая действительность расходится с этой точкой зрения на литературную норму. Исследования последних десятилетий убедительно показали, что русский литературный язык существует в определенных локальных вариантах, характеризующих главным образом фонетику, акцентуацию, интонацию, а также словоизменение и лексику (единицы других сфер языка подвержены варьированию в меньшей степени). Так, для речи интеллигенции таких городов, как Вологда, Пермь, Красноярск, Тобольск и нек. др., характерна меньшая, чем в "столичной" норме, редукция гласных в неударных (особенно в заударных) слогах; в речи носителей литературного языка, живущих в городах к югу от Москвы, встречается [у] фрикативный на месте [г] взрывного; у носителей литературного языка, живущих в Москве и Санкт-Петербурге, наблюдаются различия в использовании наименований одних и тех же объектов, а также некоторые акцентные особенности» [27: 3]. Таким образом, в структуре региолекта, на наш взгляд, присутствует и региональный вариант устно-разговорного литературного языка.
Рассмотрим основные примеры внешней и внутренней интерференции в донецкой речи.
1. Внешняя интерференция: взаимодействие русского и украинского языков
Важным представляется определение «национальной принадлежности» донецкого региолекта. В обыденном сознании достаточно распространено мнение о том, что наша речь представляет собой русско-украинский «суржик». Это мнение не представляется нам обоснованным: донецкий региолект
должен быть определен как территориальная разновидность русского языка с несистематичными украинскими вкраплениями, потому что лексическая и грамматическая основы донецкого региолекта - русские. Более того, даже фонетические системные особенности имеют, как нам кажется, русскую природу. Мы исходим из того, что на уровне всех регулярных системных характеристик речи, скорее всего, происходит влияние большинства на меньшинство, которое подстраивается под «распространённую системность» либо неосознанно, автоматически, либо осознано - чтобы не выделяться. Например, произношение [у] и сильное аканье были изначально наиболее очевидными фонетическими чертами донецкой речи. Данные фонетические особенности, несмотря на убеждённость большинства современных носителей донецкого региолекта в украинской природе фрикативного [у], имеют иные источники: для украинского языка отмечается корреляция [у] и оканья, а корреляция [у] и аканья имеет южнорусскую природу. Скорее всего, именно южнорусская речь, а не украинский язык, была «подложкой», основой донецкого региолекта, что подтверждается на всех уровнях региолекта: мы отмечаем в качестве его системной базы русскую фонетику, русскую лексику, русскую морфологию и русский синтаксис. Украинские единицы отмечаются на всех уровнях как вкрапления. При этом они корректируются по русским языковым образцам.
Рассмотрим уровневую представленность украинизмов в донецкой речи.
На фонетическом уровне, действительно, и в системной, и в спорадической зоне обнаруживаются явные украинские черты. Правда, в системной зоне речь может идти только об идиолектах некоторых жителей Донбасса, в речи которых отмечается, например, [у], например камароу уэтам уаду какн'и-кауда - т'ма. Этот звук, конечно же, характерен для многих диалектов и региолектов русского языка, но в речи дончан он не является повсеместно распространённым явлением и отмечается только у небольшой группы переселенцев из Украины и их потомков, что позволяет считать именно украинский язык источником для данного явления.
У некоторых информантов проявляется отвердение сонорных перед <и>, что характерно для украинского языка: ты шо небрытый, я йиму гаварььл, вазьми мыску. Но повторим: эти явления отмечаются только у ограниченного числа донецких жителей, генетически связанных с Украиной, обычно -старшего возраста.
Чаще обнаруживаются спорадические фонетические и акцентные регионализмы украинского происхождения, например шо (укр. що) «что»: шо ты мне рассказывал?; де (укр. де) «где»: де он ходит. Отметим, что данные украинизмы отмечаются в абсолютной русской дистрибуции (ср. укр. эквиваленты: що ти мет розпов1дав?; де eiH ходить; в нас тут крапиви повний город).
Большой пласт лексики донецкого региолекта составляют лексические регионализмы украинского происхождения, такие как гарбуз «тыква», кавун «арбуз», буряк «свёкла», радый «радостный», затыш-ная «уютная», квиточки «билеты», лушпайки «шелуха семечек подсолнуха», ховаться «прятаться», притулиться «прислониться», пошукать «поискать» и многие другие. Следует заметить, что многие слова украинского происхождения несколько меняют семантику в донецком региолекте. Например, украинское халабуда «ветхое жильё» в донецкой речи используется для обозначения шалаша, сделанного детьми для игр, а ставок, обозначающее в украинском языке пруд для разведения рыбы, водоплавающей птицы, орошения полей, в донецком региолекте получает значение «промышленное водохранилище».
В Донбассе отмечаются и украинские по происхождению фразеологизмы: идти хомырями «идти по околицам», байдыки бить «бездельничать» и т.д.
Обнаруживается также некоторые спорадические вкрапления в морфологической системе донецкого региолекта. Например, в форме инфинитива с суффиксом -чь у ряда информантов данный суффикс под влиянием украинского языка заменяется суффиксом -ти с сохранением конечного согласного основы прошедшего времени, например берегти (ср. берегу, укр. берегти), пекти (ср. пеку, укр. пекти). Украинской чертой является и образование притяжательных прилагательных при помощи суффикса -ын, например: мамын (вм. мамин), Верын (вм. Верин). Больше всего украинизмов отмечается среди местоимений. Местоимение что (и производные от него) чаще всего употребляется в форме шо: шо ты говоришь? Также: шо-нибудь, нишо (вм. ничего, вероятно, под влиянием укр. нщо). Данное местоимение часто употребляется, как и в украинском языке, в каузативном значении «почему»: Шо ты куёв-дишься? Шо ты не брытый? Местоимение где по образцу украинского местоимения де употребляется в значении «куда»: Где ты дел книгу? Где делась ручка?
В области синтаксиса фиксируется образование предложно-падежных конструкций по украинским образцам. К ним относятся:
1) конструкция «за + родительный падеж» вместо «при + предложный падеж» для обозначения времени протекания событий: Это было за Брежнева (вм. это было при Брежневе);
2) конструкция «через + винительный падеж» вместо «из-за + предложный падеж» в каузативном значении: Мы опоздали через дождь (из-за дождя);
3) конструкция «до + родительный падеж» вместо «к + дательный падеж» для обозначения лица, к которому направлено движение: Мы поехали до кумы (к куме).
Повторим, украинизмы, как показывают приведённые тексты, используются как вкрапления в русские контексты. Сравните, например: Пацаны, давайт'е с'ивод'н'а ва двар'е халабуду пастроим с укр. ХлопцЧ, давайтэ с'огод'нЧ на двор'1 (на подв'1р'рЧ) халабуду збуду]емо. И фонетический, и лексический и морфологический строй в речи дончан явно русский.
2. Внешняя интерференция (взаимодействие донецкого региолекта с другими региолектами)
Активные связи Донецка с Харьковом как главным индустриальным и культурным центром Юга России в концеХ1Х- начале XX вв. (переселенцы обычно приезжали в Юзовку через Харьков, Харьковская губерния была тесно связана с Донбассом экономически) и в последующие годы, а также с Одессой, бывшей долгое время одним из криминальных центров России, привели к появлению в донецком региолекте целого ряда харьковских и одесских региолектных языковых явлений.
Харьковский (слобожанский) региолект отразился в наибольшей мере в лексической зоне. Из него в донецкую речь пришли, например, лексические регионализмы брасматик «тушь для ресниц», трем-пель «плечики, вешалка для одежды», пожмаканный «смятый», пайта «толстовка, реглан», семантический регионализм марка «номер маршрута троллейбуса».
Одесский региолект «поставил» в донецкий лексические регионализмы кантер «ручные весы»9, цимес «нечто качественное» и под. Семантическим регионализмом следует, вероятно, считать слово лайба, которое, в отличие от одесской речи, где оно обозначает рыбачью парусную лодку, в донецкой детской речи имеет значение «велосипед». Активно используются дончанами одесскими словообразовательными регионализмами синенькие «баклажаны» (см. выше) и красненькие «помидоры». Одесскими по происхождению являются наречные местоимения кудой «куда», тудой «туда», сюдой «сюда», отмечаемые в речи ряда представителей старшего поколения. Вероятнее всего, одесской является де-либеративная конструкция «за + винительный падеж» вместо «о + предложный падеж»: я за него тебе рассказывал, мама мне говорила за поездку на море.
Спорадически в донецком региолекте отмечаются слова, пришедшие из других диалектов, например, куёвдиться «ворочаться», отмечаемое, например, в брянских говорах, квилиться «капризничать» -в тверских и псковских говорах, гармыдер «шум, беспорядок» - в орловских и рязанских говорах.
В некоторых случаях идиом-донор определить достаточно сложно. Например, слова глудка и глу-дочка «комок» (каша с глудочками, уголь глудками), которые отмечаются в речи старшего поколения, могут быть связаны с украинским грудка и грудочка «комок». Кстати, в идиолектах некоторых дончан они именно так и звучат. Однако формы глудка и глудочка в том же значении обнаруживаются в Воронежской, Ростовской, Курской областях, Краснодарском крае, что позволяет предположить в качестве источника для этих регионализмов всё-таки русские диалекты.
3. Внутренняя интерференция (взаимодействие с социолектами в пределах региолекта)
Отмечается два типа ситуаций взаимодействия региолектного просторечия с социолектами: включение в региолект общеязыковых сленгизмов и жаргонизмов и включение региональных социолектных единиц.
В первом случае слова активно употребляются в сленгах на всей территории распространения русского языка, но в донецкой речи они дежаргонизируются и переходят в основной лексический фонд местного просторечия, например пыриться «смотреть», прохавать «понять», втыкать «понимать» и под.
9 Язык Одессы. Слова и выражения. Доступно по ссылке: https://odessa_slang.academic.ru/274/Кантер (дата обращения: 15.08.2021).
Во втором случае дежаргонизации подвергаются слова из региональных социолектов. Для донецкого региолекта это шахтёрские сленгизмы тормозок (см. выше) «шахтёрский продуктовый набор для перекуса в шахте» - «заготовленный заранее продуктовый набор для перекуса на работе или учёбе», коногонка «шахтерский фонарь» - «фонарик, который крепится на голову», копытные «часть оплаты труда шахтёра: компенсация за проход от клети к месту работы» - «сдача, оставляемая как вознаграждение тому, кто сходил за покупкой», мачмала «полужидкая горная масса» - «всякая непонятная жидкость, тягучая смесь» - «что-л. малоценное, малозначительное, плохое, негодное», клеть «подъёмное устройство для транспортирования шахтных вагонеток и людей» - «кладовая» и пр. Некоторые слен-гизмы при переходе в просторечие сохраняют своё исконное значение, что связано с их «нейтральной» семантикой и использованием обозначенных ими объектов за пределами шахтного производства: балда «полупудовая (8 кг.) кувалда», балдичка «кувалда весом в четверть пуда (4 кг.)», кицерик «шпальный брус», качать (уголь) «добывать уголь», кондубас «деревянный брус небольшого размера от 40 до 70 см», понедельник «двухпудовая (32 килограмма) кувалда» и др.
В донецкой речи отмечаются и фразеологизмы, возникшие в речи шахтёров. Следует, правда, сказать, что такие единицы являются, скорее, лингвокультурными регионализмами, которые имеют в донецкой речи региональные коннотации и особый структурно-семантический статус. Например, фразеологизм выдать на-гора «предъявить сделанную работу, произвести какую-либо продукцию» широко распространился в эпоху стахановского движения. Отнесение нами его к донецким регионализмам обусловлено тем, что в донецкой речи данное словосочетание является фразеологическим единством: дончане знают, что горами (горой) в шахтёрском сленге называется поверхность шахты, и изначально данное словосочетание значило «вывозить уголь на шахтную поверхность». За пределами донецкой речи этот фразеологизм относится, скорее всего, к фразеологическим сращениям10. Фразеологизм гнать порожняк также в донецкой речи является фразеологическим единством. Изначально в речи шахтёров он значил «выдавать на поверхность пустые вагонетки». За пределами Донбасса сохраняется только значение
«пустословить», что свидетельствует о переходе данного фразеологизма в разряд сращений.
***
Важно повторить, что все указанные выше регионализмы обнаруживаются как интерферентные вкрапления в русской речи.
Заключение
Итак, донецкий региолект представляет собой совокупность региональных вариантов идиомов русского языка, включающую городское просторечие, социолекты, литературный язык, представленные на территории Донбасса. Донецкий региолект является диффузным образованием на южнорусской языковой основе, возникшим на территории позднего заселения в процессе интерферентного взаимодействия языков, диалектов, социолектов и региолектных просторечий регионов, ставших источниками миграций. Он представляет собой систему, в которой взаимодействуют общенациональные и региональные языковые явления. Последние возникают в результате внутрирегиолектного словотворчества и действия процессов интерферентного взаимодействия идиомов мигрантов. Интерференция здесь в силу близкого родства взаимодействующих языковых систем осуществляется не на основе билингвизма, а в результате «интерферентного впитывания». В этом случае некоторый региональный, социолектный или близкородственный иноязычный языковой элемент включается в речь большинства проживающих на данной территории не в процессе «смены кода общения», а в результате простого заимствования из «отличной», но легко понимаемой речи отдельных языковых личностей. Различаются ситуации внешней (заимствования из внеположенных языковых систем - в первую очередь из украинского языка, диалектов русского языка, слобожанского и одесского просторечий) и внутренней (заимствование из одного идиома региолекта в другой) интерференции. Выделяются фонетическая, лексическая, фразеологическая, семантическая, словообразовательная, морфологическая и синтаксическая зоны интер-ферентного взаимодействия. Центром региолектного взаимодействия является регионально маркированное городское просторечие. Проведённое исследование является теоретической базой для словаря донецкого просторечия. В дальнейших работах предполагается рассмотрение процессов словотворчества в региолекте, установление тематических групп интерферентных регионализмов, определение соотношения общенационального и регионального в донецком региолекте русского языка.
10 Справочник по фразеологии. Доступно по ссылке: https://frazeolog_ru.academic.ru/85/Выдать_на-гора (дата обращения: 15.08.2021).
Список литературы
1. Вайнрайх У Языковые контакты: состояние и проблематика исследований. Киев: Вища школа, 1979. 263 с. Доступно по ссылке: https://www.booksite.ru/iulltext/vainraih/. Ссылка активна на 15.08.2021.
2. Полякова Е.В., Анипкина Л.Н., Щенникова Н.В. Формирование билингвальной личности (опыт раннего онтогенеза). Филологические науки. Научные доклады высшей школы. 2020;4:11-20. DOI: https://doi.org/10.20339/PhS.4-20.011.
3. Нефёдова Л.А., Краснопеева Е.С. Англо-русские гибридные образования в тексте перевода: о межъязыковой интерференции в контексте переводческих норм. Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание. 2020;19;4:86-98. DOI: https://doi.org/10.15688/jvolsu2.2020A8.
4. Мильруд Р. П., Максимова И. Р. Учебный билингвизм: вчера, сегодня и завтра. Язык и культура. 2017;2;37:185-204. DOI: https://doi.org/10.20339/PhS.5-19.003.
5. Виноградов В.А. Интерференция. Лингвистический энциклопедический словарь. Глав. ред. В.И. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990:197. Доступно по ссылке: http://lingvisticheskiy-slovar. ru/description/interferentsiia/221.
6. Рахманкулова С.Е. Узуальная синтаксическая интерференция: проявления и пути преодоления (на материале английского и русского языков). Вестник Томского государственного университета. 2020;450:40-48. DOI: https://doi.org/10.17223/15617793/450Z5.
7. Кузьмина С.Е. О понятии языковой интерференции. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. Гл. ред. Т.Ю. Тамерьян. 2008;X:36-38. Доступно по ссылке: https://cyberleninka.ru/ article/n/o-ponyatii-yazykovoy-interferentsii. Ссылка активна на 15.08.2021.
8. Ерофеева Е.В. Языковая ситуация современного города и методы его исследования. Вестник Пермского университета. 2009;5:16-23. https://elibrary.ru/item.asp?id=12909471.
9. Оглезнева Е.А. Дальневосточный региолект русского языка: особенности формирования. Русский язык в научном освещении. 2008;2(16):119-136. http://rjano.ruslang.ru/ru/archive/2008-2/119-136.
10. Фомин Э.В., Ерина Т.Н. Чебоксарский региолект русского языка: новое просторечие. Этническая культура. 2021;3;1:26-29. DOI: https://doi.org10.31483/r-97793.
11. Харанутова Д.Ш. Регионализмы забайкальского региолекта как результат языковых контактов. Вестник Калмыцкого университета. 2018;4 (40):113-118. https://elibrary.ru/item.asp?id=36688935.
12. Культепина О.А. Социолингвистическое исследование городской лексики Твери. Вестник Томского государственного университета. 2018;435:29-39. DOI: https://doi.org/10.17223/15617793/435/4.
13. Бохиева М.В., Степанова И.Ж. Региональное варьирование русского языка в Забайкалье: вопросы стратификации. Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2012;11;9:137-143. https://elibrary.ru/item.asp?id=18437560.
14. Бородина М.А. Диалекты или региональные языки? Вопросы языкознания. 1982;5:29-38. Доступно по ссылке: http://www.philology.ru/linguistics3/borodina-82.htm. Ссылка активна на 15.08.2021.
15. Климкова Л.А. Региональное слово в художественной речи. Региональные аспекты лексикологии. Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: Тюменский гос. ун-т, 1994:52-73.
16. Зварыкина И.С. К вопросу о соотношении диалектного и регионального в русском языке (на примере лексики Астраханского края). Гуманитарные исследования. 2013;2(46):30-36. https://www.elibrary. ru/item. asp?id=19436101.
17. Донецкий региолект: монография. Под ред. В.И. Теркулова. Донецк: Фолиант, 2018:265. https:// www.elibrary.ru/item.asp?id=42649097.
18. Герд А.С. Введение в этнолингвистику: курс лекций и хрестоматия. СПб.: С.-Петерб. ун-та, 2001:488.
19. Жеребило Т.В. Словарь лингвистических терминов и понятий. Назрань: Пилигрим, 2010:486. https://gufo.me/dict/linguistics_zherebilo.
20. Кошарная С.А. Региолект Белгородчины как лингвокультурное образование. Научные ведомости Белгородского государственного университета. Гуманитарные науки Филология. Журналистика. Педагогика. Психология. 2017;14:14-25. https://www.elibrary.ru/item.asp?id=29674712.
21. Грузберг Л.А. Региолект. Филолог. 2010;11. Доступно по: http://philolog.pspu.ru/module/magazine/ do/mpub_11_208. Ссылка активна на 15.08.2021.
22. Новикова Т.Ф. Проблемы создания словаря языка региона. Мова i культура. 2011;14;IV (150):126-132.
23. Tuaillon G. Les régionalismes du français parlé à Vourey, village dauphinois (Matériaux pour l'étude des régionalismes du français). P.: Klincksieck, 1983;I:383.
24. Новикова Т.Ф. Лингворегионоведение. Ч. 1: Программа и программно-методические материалы. Белгород: БелГУ, 2010:76.
25. Теркулов В.И. Базовые понятия Донецкой школы лингворегионалистики. Региональный вариант русского языка в условиях билингвизма. Материалы Всероссийской научной онлайн-конференции с международным участием. Под редакцией Т.В. Жеребило. Грозный: Изд-во ЧГПУ, 2021:18-28. https:// www.elibrary.ru/item.asp?id=45771659.
26. Филин Ф.П. О структуре современного русского литературного языка. Вопросы языкознания. 1973;2:3-12. Доступно по: http://philology.ru/linguistics2/filin-73.htm. Ссылка активна на 15.08.2021.
27. Крысин Л.П. Литературная норма и вариативность языковых единиц. Русистика. 2007;7:3-7. Доступно по ссылке: http://uapryal.com.ua/scientific-section/l-p-kryisin-moskva-literaturnaya-norma-i-variativnost-yazyikovyih-edinits/. Ссылка активна на 15.08.2021.
References
1. Weinreich U. Language contacts: state and research problems. Kiev: Vyshcha shkola, 1979:263 p. Available at: https://www.booksite.ru/fulltext/vainraih/. Accessed August 15, 2021. (In Russ.).
2. Polyakova EV., Anipkina LN., Shchennikova NV. Formation of a bilingual personality (experience of early ontogenesis). Philological sciences. High school scientific reports. 2020;4:11-20. DOI: https://doi. org/10.20339/PhS.4-20.011. (In Russ.).
3. Nefedova LA., Krasnopeeva ES. Anglo-Russian hybrid formations in the translation text: on interlingual interference in the context of translation norms. Bulletin of the Volgograd State University. Series 2. Linguistics. 2020;19;4:86-98. DOI: https://doi.org/10.15688/jvolsu2.2020.4.8. (In Russ.).
4. Milrud RP., Maksimova IR. Educational bilingualism: yesterday, today and tomorrow. Language and culture. 2017;2;37:185-204. DOI: https://doi.org/10.20339/PhS.5-19.003. (In Russ.).
5. Vinogradov VA. Interference. Linguistic Encyclopedic Dictionary. Chief Editor V.I. Yartseva. M.: Soviet Encyclopedia, 1990:197. http://lingvisticheskiy-slovar.ru/description/interferentsiia/221. (In Russ.).
6. Rakhmankulova SE. Usual syntactic interference: manifestations and ways of overcoming (based on the material of English and Russian languages). Bulletin of the Tomsk State University. 2020;450:40-48. DOI: https://doi.org/10.17223/15617793/450Z5. (In Russ.).
7. Kuzmina SE. On the concept of linguistic interference. Actual problems of philology and pedagogical linguistics. Chief Editor T.Yu. Tameryan. 2008;X:36-38. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/o-pon-yatii-yazykovoy-interferentsii. Accessed August 15, 2021. (In Russ.).
8. Erofeeva EV. The linguistic situation of the modern city and methods of its research. Perm University Bulletin. 2009;5:16-23. https://elibrary.ru/item.asp?id=12909471. (In Russ.).
9. Oglezneva EA. Far Eastern region of the Russian language: features of formation. Russian language in scientific coverage. 2008;2(16):119-136. http://rjano.ruslang.ru/ru/archive/2008-2/119-136. (In Russ.).
10. Fomin EV. Erina TN. Cheboksary region of the Russian language: new vernacular. Ethnic culture. 2021;3;1:26-29. DOI: https://doi.org/10.31483/r-97793. (In Russ.).
11. Kharanutova DSh. Regionalisms of the Trans-Baikal region as a result of linguistic contacts. Kalmyk University Bulletin. 2018;4(40):113-118. https://elibrary.ru/item.asp?id=36688935. (In Russ.).
12. Kultepina OA. Sociolinguistic study of the urban vocabulary of Tver // Bulletin of the Tomsk State University. 2018;435:29-39. DOI: https://doi.org/10.17223/15617793/435/4. (In Russ.).
13. Bokhieva MV, Stepanova IZh. Regional variation of the Russian language in Transbaikalia: issues of stratification. Novosibirsk State University Bulletin. Series: History, Philology. 2012;11;9:137-143. https:// elibrary.ru/item.asp?id=18437560. (In Russ.).
14. Borodina MA. Dialects or regional languages? Questions of linguistics. 1982;5:29-38. Available at: http://www.philology.ru/linguistics3/borodina-82.htm. Accessed August 15, 2021. (In Russ.).
15. Klimkova LA. Regional word in artistic speech. Regional aspects of lexicology. Interuniversity collection of scientific papers. Tyumen: Tyumen State un-t, 1994:52-73.
16. Zvarykina IS. On the issue of the ratio of dialectal and regional in the Russian language (on the example of the vocabulary of the Astrakhan region). Humanities research. 2013;2(46):30-36. https://www.elibrary.ru/ item.asp?id=19436101. (In Russ.).
17. Donetsk Regiolect: monograph. Chief Editor V.I. Terkulov. Donetsk: Foliant, 2018:265. https://www. elibrary.ru/item.asp?id=42649097. (In Russ.).
18. Gerd AS. Introduction to ethnolinguistics: a course of lectures and a reader. SPb.: Publishing house of St. Petersburg University, 2001:488. (In Russ.).
19. Zherebilo TV. Dictionary of linguistic terms and concepts. Nazran: Pilgrim, 2010:486. https://gufo.me/ dict/linguistics_zherebilo. (In Russ.).
20. Kosharnaya SA. Regiolect of the Belgorod region as a linguocultural education. Scientific bulletin of Belgorod State University. Humanities Philology. Journalism. Pedagogy. Psychology. 2017;14:14-25. https:// www.elibrary.ru/item.asp?id=29674712. (In Russ.).
21. Gruzberg LA. Regiolect. Philologist. 2010;11. Available at: http://philolog.pspu.ru/module/magazine/ do/mpub_11_208. Accessed August 15, 2021. (In Russ.).
22. Novikova TF. Problems of creating a dictionary of the language of the region. Language and culture. 2011;14;IV(150):126-132. (In Russ.).
23. Tuaillon G. Les régionalismes du français parlé à Vourey, village dauphinois (Matériaux pour l'étude des régionalismes du français). P.: Klincksieck, 1983;I:383. (In French).
24. Novikova TF. Linguoregionology. Part 1: Program and programmatic materials. Belgorod: BelGU, 2010:76.
25. Terkulov VI. Basic concepts of the Donetsk school of linguistic regional studies. Regional variant of the Russian language in the context of bilingualism. Materials of the All-Russian scientific online conference with international participation. Edited by T.V. Zherebilo. Grozny, 2021:18-28. https://www.elibrary.ru/item. asp?id=45771659. (In Russ.).
26. Filin FP. On the structure of the modern Russian literary language. Questions of linguistics. 1973;2:3-12. Available at: http://philology.ru/linguistics2/filin-73.htm. Accessed August 15, 2021. (In Russ.).
27. Krysin LP. Literary norm and variability of linguistic units. Russian studies. 2007;7:3-7. Available at: http://uapryal.com.ua/scientific-section/l-p-kryisin-moskva-literaturnaya-norma-i-variativnost-yazyikovy-ih-edinits/. Accessed August 15, 2021. (In Russ.).
История статьи:
Получена: 21.07.2021
Принята: 11.08.2021
Опубликована онлайн: 25.09.2021
Article history:
Received: 21.07.2021
Accepted: 11.08.2021
Published online: 25.09.2021
Сведения об авторе:
Теркулов Вячеслав Исаевич, профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка, Донецкий национальный университет, Донецк, ДНР; e-mail: v.terkulov@donnu.ru.
Bionote:
Viacheslav I. Terkulov, Prof. Dr. habil., Head of the Russian Language Department, Donetsk National University, Donetsk, DPR; e-mail: v.terkulov@donnu.ru.
