CC BY
50
DOI: 10.15643/НЬаг№^-2020.6.5
Интердискурсивность в повести С. Довлатова «Компромисс»
© О. В. Богданова1*, Е. А. Власова2
1Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена Россия, 191186 г. Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, 48.
2Российская национальная библиотека Россия, 191069 г. Санкт-Петербург,улица Садовая, 18.
*Email: [email protected]
В статье исследуется явление интердискурсивности на материале повести С. Довлатова «Компромисс». Благодаря привлечению понятия интердискурсивность для анализа известного довлатовского произведения ставится задача найти и рассмотреть художественные черты прозаического мира писателя, проявившиеся в условиях пересечения двух дискурсов: художественного и публицистического. Изучение художественных аспектов интердискурсивности на материале повести «Компромисс» С. Довлатова обусловлено самим характером повести, сочетающей газетные вставки и художественные зарисовки к ним. Настоящее исследование стремится восполнить пробел в отношении повести «Компромисс», преимущественно рассматриваемой в рамках проблемы комического. В результате анализа делается вывод о том, что в повести на фоне интердискурсивности проявляются такие художественные черты, как автобиографичность, псевдодокументализм, основным же оказывается мотив превращения.
Ключевые слова: интердискусивность, Довлатов, «Компромисс», дискурс, ин-третекстуальность, современная русская литература.
Современными исследователями принята, на наш взгляд, логичная точка зрения рассмотрения интердискурсивности как продолжения прочно укоренившегося в литературоведении понятия интертекстуальность. Так, Н. Ю. Георгинова замечает, что «в своеи основе интердискурсивность - явление не новое» [5, с. 151] и связано с полифониеи текста.
Интердискурсивность как явление взаимопроникновения различных дискурсов (в нашем случае дискурса художественнои литературы и публицистического) часто рассматривалась в рамках лингвистики текста [19], лингвистики и литературоведения [3] или на примере конкретных стилеи, как в работе Н. Н. Пелевинои «Интердискурсивность научного и художественного текстов» [16] или Д. А. Головановои [4]. В последнее время наметилась тенденция рассматривать интердискурсивность на материале произведении художественнои литературы [9] или шире - на материале кинотекста [18]. Более широкии контекст приводил ученых к выводу о том, что интердискурсивность является категории постмодернистского письма [14, 17].
Понятие интертекстуальности широко исследовалось на материале прозы Довлатова [2]. В результате были сделаны выводы о прочнои связи современнои по своему характеру прозы Довлатова с традициеи русскои классическои литературы. Повесть «Компромисс» не включалась при интертекстуальном анализе, что, на наш взгляд, связано с ярко выраженным интердискурсивным характером повести «Компромисс».
Наиболее интереснои в творчестве Довлатова при разработке проблемы интердискурсивности на материале художественного/нехудожественного дискурсов оказывается повесть
«Компромисс», состоящая из «отдельных самостоятельных новелл» [1, с. 462] и представляющая собой опыт совмещения газетного стиля и художественного повествования. Важно отметить, что преимущественно повесть «Компромисс» рассматривалась в рамках проблемы представления комического [8, 13, 20], исследователи редко обращались к повести для анализа публицистическихособенностеи произведения [10]. Интересно отметить, что первоначально, как указывает А. Ю. Арьев, «эпизоды книги не снабжались газетными преамбулами» [1, с. 462]. Новеллы, собранные в «Компромиссе», отражают журналистскии опыт Довлатова и содержат выводы к его творческим исканиям, начатым в 60-е гг. Попутно писатель решает для себя вопрос - для чего литература, зачем нужно писать. За несущественными журналистскими буднями писатель размышляет о соотношении искусства и жизни.
Взаимоотношения художественнои реальности и окружающеи деиствительности занимали писателя еще ранее - так, словами одного из героев повести «Дорога в новую квартиру» режиссера Малиновского Довлатов определяет собственное отношение к литературе, искусству в широком смысле: «Искусство правдивее жизни, оно, если угодно...» [6, с.190], и есть жизнь - невольно дополняет читатель оборванную реплику героя. В «Дороге.» писатель пробует для себя использовать совмещение двух планов - якобы фактическии, псевдодокумен-тальныи - где повествование ведется от лица героя, и условно выдуманныи - голубои дневник Звягинои Вари, где простое знакомство с маиором переосмысляется, преломляется в сознании героини, и простые реплики приобретают другои, романтическии смысл.
В повести «Компромисс» писатель идет еще дальше в своих литературных экспериментах и создает произведение, полностью построенное на смене регистра - публицистического, якобы неитрального, выраженного в газетных зарисовках, и псевдореального, описанного средствами художественнои литературы. Такие литературные поиски, основанные на эволюции прозы, связываются рядом исследователеи с «варьированием функции и стилевых особенностеи художественного» дискурса [17, с. 41], выливающихся в привлечение «смежных» с художественным «научного и публицистического» дискурсов [17, с. 41].
Следует отметить, что такая литературная «игра», при которои публицистические по форме тексты оказывались полностью плодом воображения автора, представляет собои распространенную практику в пишущеи среде советских писателеи-журналистов. Один из самых известных примеров связан с историеи писателя Юрия Нагибина, которыи в 1950 г. целыи месяц писал о Сталинском избирательном округе, и чьи журналистские зарисовки оказались аб-солютнои выдумкои, правдивость которых была столь высока, что писатель за них получил премию [12]. Кстати, мотив премии также фигурирует у Довлатова в качестве сквозного сюжета, проходящего сквозь все эпизоды повести «Компромисс» - правда, с тои оговоркои, что журналисту ее обещают за тенденциозно выверенныи репортаж, но так и не выдают.
Мотив ирреальности, умышленно выдуманнои деиствительности привносится Довлато-вым также в газетные зарисовки повести. В «Компромиссе восьмом» фигурирует репортаж, полностью изобретенный журналистом Бушем, о капитане судна. И, как было принято в пар-тиинои газете, основнои упрек журналисту был не за выдуманность истории, а за несоответствие капитана конъектурнои практике газеты - герои очерка оказался беглым эстонцем.
Довлатов с первых страниц настраивает читателя на нужное ему восприятие газетных вставок: «Газетные вырезки. Пожелтевшие листы. Десять лет вранья и притворства» [7, с. 260]. Таким образом, как будто бы достоверныи - публицистическии, газетныи дискурс оказывается «толщеи воды» [7, с. 261], сквозь которую можно «различить усеянное консервными
банками дно» - «разговоры, чувства, деиствительность» [7, с. 261]. Что же оказывается «тол-щеи воды» [7, с. 261], преломляющеи деиствительность в «Компромиссе первом», это «железная» [7, с. 270], по мнению редактора газеты, очередность перечисления стран. То есть «внеклассовый» [7, с. 270], алфавитный поход оказывается при таком ракурсе «оппортунистическим» [7, с. 261].
В «Компромиссе втором» - статье, посвященнои юбилею Таллинского ипподрома, газетная деиствительность строится на приеме перевертыша - где «Соперник ветра» в деистви-тельности должен «умело» [7, с. 276] отстать, чтобы дать возможность выиграть на ставках. Главная особенность новеллистических эпизодов, отличающая их от газетных вставок, выражена самим автором достаточно четко: «В этои повести нет ангелов и нет злодеев, да и быть не может» [7, с. 272]. «Я давно уже не разделяю людеи на положительных и отрицательных. А литературных героев - тем более» [7, с. 272]. Таким образом, автор как бы заведомо лишает себя точки отсчета, отказывается быть судьеи своим героям. При таком подходе искажение деиствительности уже не выглядит чем-то преступным: «Бескорыстное вранье - это не ложь, это поэзия» [7, с. 280].
В «Компромиссе четвертом» журналист Сергеи Довлатов вновь совершает идеологическую ошибку, но уже против местного эстонского населения - в детских стихах инструктор ЦК усмотрел шутливое пародирование эстонского народа, но оставил без внимания тот факт, что «Вечернии Таллин» издается на русском языке».
Герои Довлатова отдает себе отчет в том, как выглядит журналистская работа в газете «Вечернии Таллин»: в газете (а читатель понимает шире - в журналистике), сетует герои Довлатова, молодои эстонскои журналистке «много врать приходится» [7, с. 300].
Компромиссы строятся в повести как перевертыши, где, казалось бы, выверенный и неитральныи по своеи сути публицистическии стиль газетных зарисовок оказывается перевертышем - «толщеи воды» [7, с. 261], за которои «смутно» угадываются «контуры деиствительности» [7, с. 280]. Природа журналистскои работы оказывается при таком ракурсе сродни работе партииного работника: «Ведь партииныи работник и журналист где-то... коллеги» [7, с. 302]. Свое отношение к журналистскои деятельности герои Довлатова вместе с автором выражают через слово работа (заметим, не творчество). Это работа, «которая хорошо оплачивается. Работа по созданию инои более четкои, лишеннои трагизма, гармоническои жизни. На бумаге» [7, с. 446]. При этом основнои движущеи силои этои работы становится цинизм, ока-зывающиися особым профессиональным достоинством. Когда у незадачливои журналистки Лиды не получается выполнить собственное журналистское задание по созданию сюжета об интересном человеке, она обращается за помощью к главному герою: «Мне нужен твои...
- Цинизм? - подсказал я.
- Твои профессиональный опыт, - деликатно сформулировала Лида» [7, с. 292]. И вновь читатель сталкивается с перевертышем, где благодаря удачнои формулировке цинизм превращается в профессионализм. Типичный журналист - это человек «с раздвоенностью и цинизмом» [7, с. 446]. Единственный раз, когда журналистское поприще сравнивается с чем-то творческим, встречается в описании одного из наиболее успешных коллег героя по газете -Шаблинского, ставшего промышленным журналистом - «гибрид поэзии и техники» [7, с. 448]. Но следует понимать, что это определение-характеристика возникает уже в конце произведения, когда читатель достаточно погрузился в искаженный мир газетнои публицистики, и где поэзия оказывается синонимом лжи, пусть даже и бескорыстной «Бескорыстное вранье - это
не ложь, это поэзия» [7, с. 280]. Однако в случае с Шаблинским читатель понимает, что «бескорыстное» в этом определении оказывается лишним, т.к. его жизнь превратилась в достижение средств. «Альтернатива добра и зла переродилась в альтернативу успеха и неудачи» [7, с. 448]. Мотив перерождения, превращения перевертыша продолжает быть основным в журналист-скои публицистике «Компромисса», превращаясь в «архетипическии», как указывает Н. А. Орлова в статье «Архетипическии мотив превращения в прозе С. Довлатова» [15].
С точки зрения партиино-номенклатурнои, одним из главных достоинств хорошего газетного текста оказывается наличие «человечинки» [7, с. 299], которая противопоставляется газетным штампам. Редактор Туронок наставляет Довлатова: «Привычные газетные штампы здесь неуместны. Человечинка нужна» [7, с. 299]. То есть в преломленном, перевернутом мире конъектурнои журналистики простые человеческие достоинства - искренность, безыскус-ность - становятся «человечинкои» [7, с. 299].
Журналист Довлатов (характерная автобиографичность -совпадение имени у главного героя и писателя) последовательно проводит читателя сквозь главные жизненные этапы -рождения («Компромисс пятыи» - «Человек родился») и смерти («Компромисс одиннадца-тыи»). В текстах газеты они, следуя необходимои риторике, подаются в нужнои партиинои тональности, полностью искажая факты - в деиствительности, в одиннадцатом «Компромиссе» под видом директора телестудии случаино хоронят бухгалтера рыболовецкого колхоза; родившегося мальчика в «Компромиссе пятом», родители хотят назвать не Лембитом, а Володеи, и, следуя договоренности, оставляют имя Лембит только на время написания газетного очерка.
Однако неконъюнктурная деиствительность иногда прорывается через газетныи наиг-ранныи тон - во фразе «человек, обреченныи на счастье» [7, с. 278] из концовки газетного очерка про родившегося мальчика благодаря слову «обреченныи» [7, с. 278] вносится жизнен-ныи трагизм, потому что обычно обреченныи человек - это человек несчастныи.
В целом общая обстановка написания повести «Компромисс» не позволяла писателю открыто высказываться о важнеиших вопросах общественнои жизни, наблюдаемои им в совет-скои Эстонии. Но, как и в газетных зарисовках, деиствительность иногда прорывается в отрывках, мимоходом сказанных репликах. Узнав, что сына главного врача родильного дома должны посадить, журналист Довлатов быстро спрашивает: «Дело Солдатова? - деятель эстонского возрождения» [7, с.280]1. В «Компромиссе пятом», посвященном рождению человека, Довлатову запрещают писать о первенце своего коллеги Штеина, потому что он евреи: «Штеин подумал и вдруг сказал: - Значит, антисемитизм все-таки существует? - Похоже на то» [7, с. 282].
Основополагающие принципы журналисткои работы отражены в важном диалоге между двумя маиорами, т.е. людьми военными, лишенными творческого потенциала в силу профессии, которые случаино встречаются герою в поезде:
«- Где линия отсчета, Витя?
- Необходима линия отсчета? А без линии отсчета, сам понимаешь.
- Необходима шкала ценностеи, Витя. Истинная шкала ценностеи. Плюс точка отсчета. А без шкалы ценностеи и точки отсчета, сам посуди.
1 Солдатов С. И. (1933, Нарва - 2003, Таллин) - идеолог Демократического движения Эстонии, был приговорен в 1975 г. к шести годам лишения свободы за антисоветскую агитацию. Во время обыска у Солдатова была обнаружена рукопись С. Д. Довлатова, после чего писатель был изгнан из журналистики, а затем из Эстонии.
- Есть факт, Коля! А факт - есть факт, как его ни поворачиваи. Факт - это реальность, Коля! То есть нечто фактическое.»
В искаженнои, перерожденнои реальности газетных зарисовок факт требует шкалы ценностей точка отсчета превращается в ценности номенклатурно-партииного режима. Перо До-влатова выхватывает не только художественные черты, с большеи бескомпромиссностью оно фиксирует системные черты советского коммунистического дискурса, которыи как сверхнорма довлеет и над публицистическими и художественными дискурсами творчества писателя. Вполне возможно, что коммунистически нарратив, наддискурс становился тои пита-тельнои средои, в которои появлялись именно такие тексты. Как нам кажется, исследования о творческои составляющей выявление особых типологических, архетипических черт коммунистического идеологического дискурса как особои творческои среды с искаженными представлениями - дело будущих исследователей
Интердискурсивность - проникновение одного дискурса в другои - позволяет, по мнению Н. С. Олизько [14], выделить архетипические черты художественного мира произведения. Исследование интердискурсивного характера повести С. Довлатова показало, что для писателя такая форма письма явилась интересным экспериментом, в ходе которого писатель решал для себя основные вопросы: для чего литература, как взаимодеиствуют искусство и жизнь.
Как показал анализ повести «Компромисс», взаимопроникновение публицистических по своеи форме газетных вставок и новеллистических зарисовок к ним создает особыи художественный мир повести, имеющии важные отличительные черты, возникшие в точке пересечения дискурсов: публицистического и художественного. И таковыми у Довлатова становятся автобиографичность, псевдодокументальность и мотив превращения, где искусство по-настоящему правдивее жизни.
Литература
1. Арьев А. Библиографическая справка // Собр. соч. в 4 т. СПб.: Азбука, 2016. Т. 1. С. 458-462.
2. Богданова О. В., Власова Е. А. Пушкинский и постпушкинский интертекст в повести Сергея Довлатова «Заповедник» // Университетский научный журнал. 2018. №42. С. 15-28.
3. Владимирова Н. Г. Интертекстуальность. Интермедиальность. Интердискурсивность. Великий Новгород, 2016. С. 170.
4. Голованова Д. А. Интердискурсивность дипломатического дискурса // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2014. №7(92). С. 25-30.
5. Георгинова Н. Ю. Интердискурсивность, интертекстуальность, полифония: к соотношению понятий // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. 2014. №3. С. 149-154.
6. Довлатов С. Д. Дорога в новую квартиру // Собр. соч. в 4 т. СПб.: Азбука, 2016. Т. 1. С. 181-203.
7. Довлатов С. Д. Компромисс // Собр. соч. в 4 т. СПб.: Азбука, 2016. Т. 1. С. 255-458.
8. Корюкина Н. В. О межкультурной транслируемости юмора С. Довлатова (на примере повести «Компромисс») // Вестник Пермского университета. Серия: Филология. 2008. №3.
9. Куприянова Е. С. Интердискурсивность романа Дж. Уинтерсон «Хозяйка света» // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2017. №2. С. 114-122.
10. Ласточкина Е. В. Публицистическое начало в прозе С. Довлатова: дис. ... канд. филол. наук. М., 2013. 24 с.
11. Логунова Н. Русская эпистолярная проза XX - начала XXI веков: эволюция жанра и художественного дискурса: автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 2011. С. 46.
12. Нагибин Ю. М. Дневник в 2 т. М., 2010. С. 928.
13. Нестерова Н. М., Корюкина Н. В. О проблеме межкультурной транслируемости комического (на примере повести Сергея Довлатова «Компромисс») // Университетские чтения-2016: Мат-лы научно-методических чтений ПГЛУ. Пятигорск, 2016 С. 46-51.
14. Олизько Н. С. Интердискурсивность как категория постмодернистского письма // Вестник Челябинского государственного университета. 2007. С. 95-104.
15. Орлова Н. А. Архетипический мотив превращения в прозе С. Довлатова // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2010. №2. С. 39-42.
16. Пелевина Н. Н. Интердискурсивность научного и художественного текстов // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2010. №78. С. 137-143.
17. Первенцева Е. В. Смысловое пространство художественного дискурса и роль визуальной составляющей в его формировании: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2007. С. 23.
18. Сургай Ю. В. Интердискурсивность кинотекста в кросскультурном аспекте: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тверь: ПГТУ, 2008. С. 18.
19. Чернявская В. Е. Лингвистика текста: Поликодовостъ, интертекстуальность, интердискурсивность: Уч. пособие. Directmedia. C. 266.
20. Zaytseva S. Традиции Ильи Ильфа и Евгения Петрова и «Компромисс» Сергея Довлатова// Studia Rossica Posnaniensia. 2020. Vol. 45. No. 1. C. 57-72.
Поступила в редакцию 17.11.2020 г. После доработки - 07.12.2020 г.
DOI: 10.15643/libartrus-2020.6.5
Interdiscoursivity in the novel "Compromise" by S. Dovlatov © O. V. Bogdanova1*, E. A. Vlasova2
1Herzen University 48 Moika Embankment, 191186 Saint Petersburg, Russia.
2Russian National Library 18 Sadovaya Street, 191069 Saint Petersburg, Russia.
*Email: [email protected]
In the contemporary times, when the first place is taken by the non-fiction literature, it is very interesting to study and analyze texts that turn out to be on the borderline of fiction and non-fiction discourses. One of such text is a work by S. Dovlatov "Compromise", where we can see combination of fiction and non-fiction paradigms. The article aims to fill a gap in the scientific observation of the "Compromise", which usually was a subject of comic phenomena research. In the novel "Compromise" where journal texts are compiled with non-fiction novel abstracts, such archetypical features as autobiographical, pseudodocumental character or the motive of transformation are revealed as a result of evident interdiscoursivity. Interdicoursivity is understand as a phenomenon of mutual influence of different discourses, as it is in the Dovlatov's "Compromise" - mutual influence of non-fiction and fiction discourses. Usually interdiscoursivity is considered as a subject of linguistics studies or stylistics. Only recently, interdiscoursivity began to be taken by the researchers as a research object in addition to intertextuality in order to observe these phenomena on the material of literary works. In the present article, as a result of such observation, special interdiscoursive archetypical features are pointed out and considered, such as the motive of transformation, which is given an additional meaning in the communist context. According to the author's opinion, it is the aim of future researchers to find out where the communist context (or the communist discourse in a more broad view) was a kind of a nutrient medium for such type of texts and for the phenomenon of interdiscoursivity.
Keywords: interdiscoursivity, Dovlatov, Compromise, discourse, intertext, modern Russian literature.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at [email protected] if you need translation of the article.
Please, cite the article: Bogdanova O. V., Vlasova E. A. Interdiscoursivity in the novel "Compromise" by S. Dovlatov / / Liberal Arts in Russia. 2020. Vol. 9. No. 6. Pp. 417-424.
References
1. Ar'ev A. Sobr. soch. v 4 t. Saint Petersburg: Azbuka, 2016. Vol. 1. Pp. 458-462.
2. Bogdanova O. V., Vlasova E. A. Universitet-skii nauchnyi zhurnal. 2018. No. 42. Pp. 15-28.
3. Vladimirova N. G. Intertekstual'nost'. Intermedial'nost'. Interdiskursivnost' [Intertextuality. Intermediality. Inter-discursivity]. Velikii Novgorod, 2016. Pp. 170.
4. Golovanova D. A. Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2014. No. 7(92). Pp. 25-30.
5. Georginova N. Yu. Vestnik LGU im. A. S. Pushkina. 2014. No. 3. Pp. 149-154.
6. Dovlatov S. D. Sobr. soch. v 4 t. Saint Petersburg: Azbuka, 2016. Vol. 1. Pp. 181-203.
7. Dovlatov S. D. Sobr. soch. v 4 t. Saint Petersburg: Azbuka, 2016. Vol. 1. Pp. 255-458.
8. Koryukina N. V. Vestnik Permskogo universiteta. Seriya: Filologiya. 2008. No. 3.
9. Kupriyanova E. S. VestnikSevernogo (Arkticheskogo) federal'nogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye isotsial'nye nauki. 2017. No. 2. Pp. 114-122.
10. Lastochkina E. V. Publitsisticheskoe nachalo v proze S. Dovlatova: dis. ... kand. filol. nauk. Moscow, 2013.
11. Logunova N. Russkaya epistolyarnaya proza XX - nachala XXI vekov: evolyutsiya zhanra i khudozhestvennogo diskursa: avtoref. dis. ... d-ra filol. nauk. Moscow, 2011. Pp. 46.
12. Nagibin Yu. M. Dnevnik v2 t. [Diary in 2 volumes]. Moscow, 2010. Pp. 928.
13. Nesterova N. M., Koryukina N. V. Universitet-skie chteniya-2016: Mat-ly nauchno-metodicheskikh chtenii PGLU. Pyatigorsk, 2016 Pp. 46-51.
14. Oliz'ko N. S. Vestnik Chefyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 2007. Pp. 95-104.
15. Orlova N. A. Vestnik Adygeiskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Filologiya i iskusstvovedenie. 2010. No. 2. Pp. 39-42.
16. Pelevina N. N. Izvestiya Rossiiskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A. I. Gertsena. 2010. No. 78. Pp. 137-143.
17. Perventseva E. V. Smyslovoe prostranstvo khudozhestvennogo diskursa i rol' vizual'noi sostavlyayushchei v ego formirovanii: avtoref. dis. . kand. filol. nauk. Moscow, 2007. Pp. 23.
18. Surgai Yu. V. Interdiskursivnost' kinoteksta v krosskul'turnom aspekte: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Tver': PGTU, 2008. Pp. 18.
19. Chernyavskaya V. E. Lingvistika teksta: Polikodovost', intertekstual'nost', interdiskursivnost': Uch. posobie [Linguistics of the text: polycode features, intertextuality, interdiscursivity: textbook]. Directmedia. Pp. 266.
20. Zaytseva S. Studia Rossica Posnaniensia. 2020. Vol. 45. No. 1. Pp. 57-72.
Received 17.11.2020. Revised 07.12.2020.
