CC BY
53
№ 3, 2012
УДК 811.511.152.1
ИНТЕГРАЦИОННЫЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ НОМИНАНТОВ ЭРЗЯНСКОГО ЯЗЫКА
Д. В. Цыганкин, А. М. Гребнева
(Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева)
Статья посвящена анализу номинантов эрзянского языка, образованных опосредованно. С позиций интеграционного подхода рассматриваются четыре основные ономасиологические группы, существующие в языке.
Ключевые слова: семасиология; ономасиология; финно-угорские языки; эрзянский язык; диалектная лексика; говоры.
При изучении лексики любого языка большое значение принадлежит интеграционному подходу, и прежде всего из-за близости, а иногда смешения понятий «семасиология» и «ономасиология». Между тем в современном отечественном языкознании четко представлена трактовка как ономасиологии, так и семасиологии. Согласно Лингвистическому энциклопедическому словарю, первая из них занимается «исследованием всей номинативной деятельности в языке» [2, с. 345], а вторая — «лексической семантикой, т. е. значениями слов и словосочетаний, которые используются для называния, номинации отдельных предметов и явлений действительности» [2, с. 440].
Как показывает многолетняя практика преподавания в вузе эрзянского языка, вопросы, относящиеся к исследованию номинантов, образованных опосредованно, для студентов не представляют сложности. Затруднения возникают, когда речь идет о диалектной лексике, и в частности о диалектной синонимии, изучаемой в ономасиологическом плане.
Любой предмет (явление) действительности многогранен, имеет бесконечное количество свойств и связей с другими предметами (явлениями). Учет этих свойств и связей необходим при исследовании номинантов, составляющих богатство любого языка. Под номинантами, или лексикализованными сочетаниями, нами понимаются те единицы речи, которые, возникнув в определенный период развития языка, представляют собой звуковое выражение понятия о пред-
мете (явлении) объективного мира и выполняют функцию называния.
Исследование с ономасиологической точки зрения номинантов того или иного языка предполагает поиск ответов на ряд сложных вопросов, и прежде всего: в какую эпоху создавался тот или иной номинант? Какой признак реальной действительности на данном историческом этапе воспринимается говорящими?
Как известно, поиск признака протекает непросто, он обусловлен исторически, поскольку в нем участвует предшествующий опыт людей. Название обязательно предполагает соответствующий объект, иначе говоря, оно всегда имеет значение.
Отличительный признак, который берется за основу при наименовании реалии, создает внутреннюю форму номинанта, причем он может восприниматься как непосредственно, так и опосредованно. В первом случае актуализируются те мотивирующие значения, которые опираются на существование каких-то характерных признаков самих реалий. Второй способ предполагает перенос значения при наименовании с одних предметов, явлений объективной действительности на другие в результате мета-форизации.
В данной статье ставится цель — проанализировать четыре основные группы номинантов эрзянского языка, входящие в разные тематические группы, в которых прозрачна внутренняя форма и отчетливо выделяется семасиологический признак. Фактический материал взят нами в основном из эрзя-мордов-
© Цыганкин Д. В., Гребнева А. М., 2012
ского литературного языка, а также из говоров. Сбор диалектологического материала нами проводится планомерно (работа начата авторами в 1980 г.) в период летних диалектологических практик с аспирантами и студентами. Собранный материал хранится в картотеке лаборатории «Финно-угристика» МГУ им. Н. П. Огарева.
Наименования, базирующиеся на прямом восприятии цветовых
признаков именуемых реалий
В таких названиях определяющую роль играют прилагательные, указывающие на цвет, который является основным внешним признаком именуемого объекта. Как правило, в номинантах прилагательные выполняют функцию атрибута. Для разграничения сосуществующих параллельно подобных названий и синтаксических определительных словосочетаний используется дополнительный контекст. Простая трансформация наименования, без опоры на него, не может объяснить значение лексикализованного сочетания, а следовательно, затрудняет его правильное употребление. Кроме того, в некотрых номинантах, например, а$д рг’а с’ес’а (дрк.) ‘ромашка’ и а$а рг’а с’ес’а (шгр., ппл.) ‘тысячелистник’ (букв. белая-голова-цветок); сэнъ пря цеця (э. л.) ‘василек’ и $эп’ Ьг’а с’ес’а (отр., б.мрс., рмз., дрк.) ‘живокость полевая’ (букв. синяя-голова-цветок), усматривается смешение двух понятий. Из приведенных примеров явствует, что речь в том и другом случае идет о двух номинантах, которые воспринимаются носителями эрзянских говоров неоднозначно. Без учета диалектных лексических данных, исходя только из формальной стороны, объяснить феномен номинанта трудно. Возможно неправильное употребление того или иного наименования.
В процессе познания окружающего мира человек отбирает определенный признак из массы имеющихся у данного объекта, которые могут быть положены в основу наименования. Так, например, слово сэнъ ‘синий’ стало компонентом
ряда номинантов-фитонимов: сэнъ бая-га (э. л.) ‘прострел раскрытый’, ‘колокольчик’ (букв. синий-колокол), сэнъ ин-зей (э. л.) ‘ежевика’ (букв. синяя-мали-на), сэнъ умаръ (э. л.) ‘голубика’ (букв. синяя-ягода), сэнъ цеця (э. л.) ‘василек’ (букв. синий-цветок), сэнъ пря цеця (э. л.) ‘василек’ (букв. синяя-голова-цветок).
В лексикализованных сочетаниях довольно распространенными определительными элементами выступают следующие прилагательные:
1) ожо ‘желтый’. Данное слово достаточно активно включается в орбиту образования народных названий растений, например: ожо цеця (э. л.) ‘одуванчик’, ‘купальница европейская’ (букв. желтый-цветок), ozo pr’a nar’t’emks (прм.) ‘тмин’ (букв. желтая-голова-по-лынь), ozo pr’a (бтш., слщ.ич.) ‘мать-и-мачеха’ (букв. желтая-голова), ozo t’ikse (сбв.) ‘сурепица’ (букв. желтая-трава), ozo cufto (Paasonen) ‘крушина’ (букв. желтое-дерево), ozo c’vetka (слщ.ич.) ‘кубышка желтая’ (букв. желтый-цветок), vecd kasE oze c’ec’a (дрк.) ‘кубышка желтая’(букв. в воде-растущий-жел-тый-цветок), ожо орма (э. л.) ‘желтуха’ (букв. желтая-болезнь), ожо пуло (э. л.), ozo pulo (Paasonen) ‘иволга’ (букв. желтый-хвост), ozo narmun’ (Paasonen) ‘иволга обыкновенная’ (букв. желтая-птица), ozo pr ’a-guj (Paasonen) ‘уж’ (букв. желтая-голова-змея) и т. д.;
2) тюжа ‘коричневый’: тюжа пря тикше (э. л.) ‘куриная слепота’ (букв.: коричневая-голова-цветок), t’uza glaskat (м.двд.) ‘ромашка аптечная’ (букв. ко-ричневые-глазки), t’uzapaqgo (сбв.) ‘рыжик (гриб)’ (букв. коричневый-гриб), tuza pans (брзн.) ‘кубышка желтая’ (букв. коричневый-цветок) и др.;
3) пиже ‘зеленый’: пиже ватракш (э. л.) ‘лягушка травяная’ (букв. зеленая-лягушка), пиже навамот (э. л.) ‘коровяк черный (растение)’ (букв. зеленые-опускания), пиже нармунъ (э. л.) ‘синица’ (букв. зеленая-птица), пиже сукс (э. л.) ‘гусеница’ (букв. зеленый-червь), пиже панго (э. л.) ‘зеленушка (гриб, растущий в сосновом лесу поздней осенью)’ (букв. зеленый-гриб), пиже че-каръ (э. л.) ‘ряска’ (букв. зеленая-пле-
№ 3, 2012
сень) и т. д. По сравнению с предыдущими данное прилагательное малоупотребительно;
4) якстере ‘красный’: ]ак$'ґ'ег'е іиіта (Раа80пеп) ‘снегирь’ (букв. красный-желудок), ]ак$'ґ'ег'е пагтияка (Раа80пеп) ‘снегирь’ (букв. красная-птичка), ]акя^'ег'е т'е^'т'е (Раа80пеп) ‘малиновка (птица)’ (букв. красная-груд-ка); ]ак$ 'ґ'ег 'е рос'етка ґ'ікяе (дрк.) ‘клевер луговой’ (красный-сосание-тра-ва), ]ак5’ґ'ег'е paqgi(б.тлк) ‘сыроежка’ (букв. красный-гриб) и др.;
5)раужо ‘черный’:раужо шукшто-ров (э. л.) ‘черная смородина’, раужо панго (э. л.) ‘черный груздь’, гаиго paqgi (б.тлк.) ‘свинушки’ (букв. черный-гриб), гауга ро]іп' paqga (шгр.) ‘груздь настоящий’ (букв. черной-осины-гриб), раужо умаръ (э. л.) ‘черника’ (букв. черная-ягода), раужо гуй (э. л.) ‘гадюка’ (букв. черная-змея), гаыгэ ]о2пэ (сбн.) ‘гадюка’ (букв. черная-змея), раужо пуло (э. л.) ‘горностай’ (букв. черный-хвост). Название ежевики представлено следующими фонетическими вариантами, которые характерны для эрзянских говоров: гауга іп'г'е] (кр.зрк.) / гауго іп'г'е] (прд.) / гаиго іп'г'е] (смк.) / гаугэ іп'ї'ец (дрк.) (букв. черная-ма-лина);
6) ашо ‘белый’. Нужно отметить, что внутренняя форма в наименованиях с этим прилагательным, как правило, ясно воспринимается, «живая», семантическая связь мотивирована целым комплексом признаков. Например, ромашка именуется как ашо пря (э. л.) (букв. белый-цветок), ашо пря цеця (э. л.) (букв. белая-голова-цветок), а$а їаїі^ка (гзн.) (букв. белый-цветок), а$о рг'а-і'ікяе (Раа80пеп) (букв. белая-голова-трава); тысячелистник — ашо пря (э. л.) (букв. белая-голова), а$о рг'а паг'ґ'етк$ (блд.) (букв. белая-голова-полынь), а§а рг'а с'ес'ка (шгр., ппл.) (букв. белая-голова-цветок), а$о ґаґаяка (прд., слщ.ат.) (букв. белый-цветок); плотва — ашо кал (э. л.) (букв. белая-рыба); белая трясогузка — ашо меште (э. л.) (букв. белая-грудь); лебедь — ашо мацей (э. л.) (букв. белый-гусь); олово — ашо киве (э. л.) (букв. белое-олово); пе-
сец — ашо ривезъ (э. л.) (букв. белая-лиса); личинка — ашо сукс (э. л.) (букв. белый-червь); платина — ашо сырне (э. л.) (букв. белое-золото); мрамор — ашо кев (э. л.) (букв. белый-камень); груздь — ашо панго (э. л.) (букв. белый-гриб); клевер розово-белый — а$э рос'етка] (дрк.) (букв. белое-сосатель-ное); капустница — ашо нимиляв (э. л.) ‘белая-бабочка’ и т. д.;
7) валдо ‘светлый’: валдо сукс (э. л.) ‘светлячок’ (букв. светлый-червь), валдо ям (э. л.) (букв. светлый-суп) ‘кашица, жидкая каша’, валдо чиняз (э. л.) ‘блондин’ (букв. светлый-князь) и др.
Номинанты, базирующиеся на прямом восприятии признаков именуемых реалий, содержащие прилагательные ашо, раужо, ожо, тюжа, пиже, яксте-ре, валдо, свидетельствуют о лексической сочетаемости, опирающейся на их логико-предметные связи. Подобные отношения характерны для тех слов, которые принадлежат одной и той же лексической парадигме и обозначают логически совместимые понятия. Признак, содержащийся в основе сопоставления, является для номинантов главным.
Названия, возникшие в результате прямого восприятия вкусовых качеств именуемых реалий
Образованные по данному принципу номинации лексикализованные сочетания, как правило, в качестве первого компонента включают прилагательные:
1) тантей ‘вкусный’: тантей нар-темкс (э. л.) ‘полынь обыкновенная’ (букв. вкусная-полынь), тантей чине цецяка (э. л.) ‘душица обыкновенная’ (букв. вкусный-запах-цветочек), тантей чине галанъ цеця (э. л.) ‘ромашка пахучая’ (букв. вкусный-запах-гуся-цветок) и др.;
2) ламбамо ‘сладкий’, например: ламбамо корён (э. л.) ‘солодка, мокричник’ (букв. сладкий-корень), ламбамо кшуманъ (э. л.) ‘брюква’ (букв. сладкая-редька), ламбамо сюкоро (э. л.) ‘лепешка на сметане’ (букв. сладкая-лепешка) и т. д.;
3) чапамо ‘кислый’: чапамо ведъ (э. л.) ‘квас, слабое пиво’ (букв. кислая-вода), чапамо велъкс (э. л.) ‘сметана’ (букв. кислые-сливки), чапамо кши (э. л.) ‘ржаной хлеб’ (букв. кислый-хлеб), чапамо ловсо (э. л.) ‘ряженка’ (букв. кислое-молоко), чапамо ловсо тикше (э. л.) ‘кислица обыкновенная’ (букв. кислое-молоко-трава), чапамо панго (э. л.) ‘ложный груздь’ (букв. кислый-гриб), чапамо репс (э. л.) ‘редька’ (букв. кислая-репа), чапамо тикше (э. л.) ‘ярутка полевая’ (букв. кислая-трава) и пр.;
4) сэпей ‘горький’: сэпей лопа (э. л.) ‘лопух, лист репейника’ (букв. горький-лист), сэпей марч (э. л.) ‘полынь’ (букв. горькая-лебеда) и др.
Лексический материал данной группы в основном охватывает такие тематические группы, как названия кушаний, названия дикорастущих, культурных растений, наименования грибов и т. д.: лам-бамо кшуманъ (э. л.) ‘брюква’ (букв. сладкая-редька), 1атЬато paqga (смк., шгр.) ‘сыроежка’ (букв. сладкий-гриб), 1атЬато кЫ (Раа80пеп) ‘пресный хлеб’ (букв. сладкий-хлеб), 1атЬато \ovso (Раа80пеп) ‘свежее молоко’ (букв. сладкое-молоко), 1атЬато \eVks (Раа80пеп) ‘сливки свежего молока’ (букв. сладкая-сметана), 1атЬато $’икогэ (дрк.) ‘лепешка, испеченная на сметане и масле’ (букв. сладкая-лепешка), 1атЬато ёкег^е (дрк., сбн., трс.) ‘щавель конский’ (букв. сладкий-щавель); чапамо кши (э. л.) ‘ржаной хлеб’ (букв. кислый-хлеб), чапамо тикше (э. л.) ‘ярутка полевая’ (букв. кислая-трава), сарато 1ора (мл., пнг., крв.) ‘лапчатка прямостоячая’ (букв. кислый-лист), сарато птЬгау (лнг.) ‘щавель конский’ (букв. кислый-щавель). На наш взгляд, в данном случае уместным будет привести высказывание Д. Н. Шмелева: «Прилагательные, обозначающие разные цвета, имеют, конечно, различную лексическую сочетаемость. Но конкретное значение их определяется не способностями сочетаемости, а особенностями самих признаков реальных (или воображаемых) предметов, для обозначения которых они служат» [з, с. 71].
Названия, обусловленные местом произрастания, нахождения именуемой реалии
Отличительной особенностью номинантов данной группы является то, что наиболее часто в эрзянском литературном языке определением в них выступают слова:
1) мода ‘земля’: мода инзей (э. л.) ‘ежевика’ (букв. земля-малина), мода нумоло (э. л.) ‘тушканчик’ (букв. земля-заяц), мода кудо (э. л.) ‘землянка’ (букв. земля-дом), мода мекш (э. л.) ‘шмель’ (букв. земля-пчела), мода тешкс (э. л.) ‘межа’ (букв. земля-межа) и т. д.;
2) пакся ‘поле’: пакся пулокс (э. л.) ‘ковыль перистый’ (букв. поле-хвост), пакся кендял (э. л.) ‘щитник остроголовый’ (мелкое полевое зеленое насекомое, пахнущее клопами)’ (букв. поле-клоп), пакся катка (э. л.) ‘кулик’ (букв. поле-кошка), пакся сараз (э. л.) ‘стрепет’ (степная птица отряда дроф)’ (букв. поле-курица) и т. д.;
3) виръ ‘лес’: виръ сараз (э. л.) ‘тетерев’ (букв. лес-курица), виръ туво (э. л.) ‘кабан’ (букв. лес-свинья), виръ повне (э. л.) ‘рябчик’ (букв. лес-куропатка), виръ озяка (э. л.) ‘клест’ (букв. лес-воробей), виръ куро (э. л.) ‘перелесок’ (букв. лес-куст) и др.;
4) ведь ‘вода’: ведъ катка (э. л.) ‘ондатра’ (букв. вода-кошка), ведъ калъ (э. л.) ‘лозняк’ (букв. вода-ива), ведъ каршка (э. л.) ‘чилим’ (букв. вода-картофель), ведъ валъма (э. л.) ‘дымоход’ (букв. вода-окно), ведъ варя (э. л.) ‘прорубь’ (букв. вода-отверстие) и пр.
В эрзянских диалектах зафиксировано значительное количество лексикали-зованных сочетаний, образованных по данному принципу. Перечислим некоторые из них: ракз’а с’грака (сбн.) ‘куропатка’ (букв. поле-цыпленок), moda питЦ (нмн.пвл., ршт., хлс.) ‘тушканчик’ (букв. земля-заяц), к krajsэ 1ора (трс., сбн., андр.ат.) ‘подорожник’ (букв. доро-га-на краю-лист), luga итаг’ (дрк.) ‘клубника’ (букв. луг-ягода), moda итаг’ (чкл.ард., клвд., пкс.) ‘клубника’ (букв. земля-ягода), mastor итаг’ (кчш., клс.) ‘земляника’ (букв. земля-ягода),
№ 3, 2012
ка^от р1гт’е (дрк.) ‘печурка’ (букв. печь-гнездышко), пах’от undza (млс.) ‘навозный жук ‘, ракя’а t’ir’n’e (млс.) ‘кузнечик’ (букв. поле-звенеть), s’ed’alks уаг’а (скв., днк.) ‘место у входа в подвал’ (букв. мост-низ-отверстие), ved’ яоггау (дрк.) ‘молочай’ (букв. вода-осока), sadovoj итаг’ (б.тлк.) ‘клубника’ (букв. садовая-ягода) и др.
С точки зрения прямого восприятия признаков реалии к данной группе относятся и миконимические названия, содержащие семантическую модель «чув-то ‘дерево’ > панго ‘гриб’»: тумо пан-го ‘дубовик’, пиче панго ‘подосиновик’, килей панго ‘подберезовик’, пиче панго ‘груздь’. Имеется небольшое количество наименований грибов, принцип номинации которых индивидуален, например: навоз панго (Евсевьев) ‘шампиньон’. Лексема имеет фонетические варианты: navuz paqga (смк.), naviz paqga (шгр.). Кроме вышеназванных вариантов рассматриваемой лексемы в говорах эрзянского языка зафиксированы: moda роШоп’ opinkat (сбв.) (букв. земля-внутренность-опята), moda paqga (гзн.) (букв. земля-гриб), moda potmun’ аш gr’iЬa (днк.) ‘шампиньон’ (букв. земля-внутренность-белый-гриб); в них отражен основной этап жизни гриба, созревание которого происходит в земле.
Диалектные миконимы, образованные путем вторичной номинации, подтверждают тот факт, что они в основном относятся к эпохе самостоятельного развития эрзянского языка, поскольку образуются по иным семантическим моделям [1].
Приведенный выше перечень наименований свидетельствует об открытой системе лексикализованных сочетаний, которая способствует расширению диалектной синонимии. Обилие диалектных наименований одной и той же реалии можно объяснить тем, что в лексике говоров эрзянского языка по сравнению с литературным языком отражается расширенная детализация явлений действительности. В названии фиксируются тончайшие семантические различия, что и становится причиной большого разнообразия номинаций.
Названия, возникшие в результате прямого осмысления признаков и выраженных действий
Рассматриваемая группа в эрзянском языке довольно продуктивна. Отличительной чертой для таких названий является то, что в них в качестве первого компонента выступает отглагольное имя с суффиксом -ма/-мо: jarcamo tan’s’t’ (Раа80пеп) ‘аппетит’ (букв. питание-сладость), с^ато k’ev (Раа80пеп) ‘жернов’, ‘ручная мельница’(букв. встряхивание-камень), l’ed’ma сш’ка (шрм.) ‘дикий лук’ (букв. скашивание-лук), ver’gid’ima kev (скв., днк.) ‘кремень’ (букв. зажигание-камень), 1агато ко^ (Раа80пеп) ‘траурный платок’ (букв. рыдание-платок), пувома почка (э. л.) ‘свирель’ (букв. дуновение-стебель), ёзамо тикше (э. л.) ‘пижма обыкновенная’ (букв. натирание-трава), велямо лапат (э. л.) ‘мотовило’ (букв. поворачивание-лапы), карксамо паця (э. л.) ‘украшение, свисающее до пола по бокам’ (букв. опоясывание-платок) и т. д.
Расширяя функциональные возможности отглагольных имен, для которых характерна подобная мотивация, данная группа пополняется образованиями, оформленными а) существительными с суффиксом -кс, б) причастиями:
а) pic’i-ks ра1а-к$ (крж.) ‘крапива’ (букв. обжигание-крапива), нартем-кс (э. л.) ‘полынь’ (букв. вытирание), кодор-кс (э. л.) ‘плеть огурца, тыквы, крапивы’ (< кода= ‘плести, сплести)’ и др. Предположительно он восходит к суффиксу *ks со значением ‘предназначенный для чего-либо’ [3];
б) канд-ы лов (э. л.) ‘метель’ (букв. несущий-снег), чад-ы1 ведъ (э. л.) ‘половодье’ (букв. вытекающая-вода), а^-Ч jalga (Раа80пеп) (букв. ‘находящаяся-подруга’) ‘девушка из рода невесты, участвующая в сватовстве’, сaс-i mastor (Раа80пеп) ‘Родина’ (букв. рождающая-земля). Следует подчеркнуть, что об отнесении их к разряду имен говорили многие финно-угроведы (Д. В. Бубрих, В. А. Ледяйкина, Е. А. Цыпанов и др.).
Отглагольные имена, вступающие в связь на основе грамматической семан-
тики с другими именами, составляют тесное единство, и семантический критерий в подобных наименованиях является главным. При определенной сочетаемости компонентов в номинантах, которая оказывает существенное влияние на развитие нового значения, в эрзянском языке они фигурируют как самостоятельные имена с конкретным фиксированным значением.
Анализ лексического материала показывает, что в номинантах эрзянского языка, образованных в результате прямого осмысления признаков, с точки зрения семантики наблюдается тесная связь лексического значения слова с конкретными свойствами именуемой реалии. Вновь образованные лексемы в какой-то степени опираются на имеющиеся в языке наименования, и место их в лексической системе зависит от существующих в ней отношений и закономерностей. В процессе номинации субъект может отобрать в объекте наименования не один, а ряд признаков, и этот выбор часто носит субъективный характер.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Говоры населенных пунктов: андр.ат. — Ан-дреевка Атяшевского р-на РМ; блд. — Болдасево Ичалковского р-на РМ; брзн. — Березняк Тень-гушевского р-на РМ; б.мрс. — Большое Маресе-во Чамзинского р-на РМ; б.тлк. — Большой Толкай Похвистневского р-на Самарской обл.; бтш. — Батушево Атяшевского р-на РМ; гзн. — Гузынцы Большеберезниковского р-на РМ; днк. — Дудни-ково Теньгушевского р-на РМ; дрк. — Дюрки Атяшевского р-на РМ; крж. — Киржеманы Атяшевского р-на РМ; кр.зрк. — Красная Зорька Коч-куровского р-на РМ; клвд. — Кельвядни Арда-товского р-на РМ; клс. — Каласево Ардатовского р-на РМ; крв. — Кураево Теньгушевского р-на
РМ; кчш. — Кечушево Ардатовского р-на РМ лнг. — Луньга Ардатовского р-на РМ; м.двд. — Мордовское Давыдово Кочкуровского р-на РМ мл. — Мокшалей Чамзинского р-на РМ; млс. — Мельсетьево Теньгушевского р-на РМ. нмн.пвл. — Найманы Павловского р-на Ульянов ской обл.; отр. — Отрадное Чамзинского р-на РМ пкс. — Пиксяси Ардатовского р-на РМ; пнг. — Пингелей Чамзинского р-на РМ; ппл. — Папулево Ичалковского р-на РМ; прд. — Парадеево Ичалковского р-на РМ; прм. — Пермиси Большеберезниковского р-на РМ; рмз. — Ремезенки Чамзинского р-на РМ; ршт. — Раштановка Павловского р-на РМ; сбв. — Сабаево Кочкуровского р-на РМ; сбн. — Сабанчеево Атяшевского р-на РМ; скв. — Сакаево Теньгушевского р-на РМ; слщ.ат. — Се-лищи Атяшевского р-на РМ; слщ.ич. — Селищи Ичалковского р-на РМ; смк. — Симкино Большеберезниковского р-на РМ; скв. — Сакаево Теньгушевского р-на РМ; трс. — Тарасово Атяшевского р-на РМ; хлс. — Хлыстовка Павловского р-на Ульяновской обл.; чкл.ард. — Чукалы Ардатовского р-на РМ; шгр. — Шугурово Большеберезниковского р-на РМ; шрм. — Широмасово Теньгушевского р-на РМ.
Прочие сокращения: Евсевьев — Архивный словарный материал М. Е. Евсевьева. — ЦГА РМ; Раа$0пеп — Paasonen, X. М0гё-шш5сЬе$
Wбrterbuch / X. Раа$0пеп. — НеЫпк1, 1990— 1996. — I—V; э. л. — эрзянский литературный (Эрзянско-русский словарь. — Москва : Русский язык, Дигора, 1989. — 803 с.).
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гребнева, А. М. Семантические модели мордовских наименований грибов / А. М. Гребнева // Сибирский филологический журнал. — 2010. — № 10. — С. 119—125.
2. Лингвистический энциклопедический словарь. — Москва : Советская энциклопедия, 1990. — 682 с.
3. Цыгганкин, Д. В. Словообразование в мордовских языках / Д. В. Цыганкин. — Саранск : Изд-во Мордов. ун-та,1981. — 80 с.
4. Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка / Д. Н. Шмелев. — Москва : Просвещение, 1964. — 243 с.
Поступила 14.05.12.
