CC BY
172
УДК 327 (161.3:161.1)
ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В БЕЛОРУССКО-РОССИЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
© 2010 Ю. И. Веревкина
соискатель каф. всеобщей истории e-mail: verewkina2403@yundex. ru
Курский государственный университет
В статье представлены тенденции развития белорусско-российских отношений. Показано, что с середины 90-х гг. единение двух государств прошло ряд этапов, получивших правовое оформление: Сообщество двух государств, Союз двух государств, Союзное государство. И в данный момент поиск наиболее приемлемой конструкции объединения продолжается.
Ключевые слова: интеграция Белоруссии и России, этапы интеграционного строительства, стратегические интересы.
С образованием новых независимых государств на постсоветском пространстве возникла принципиально иная геополитическая реальность. Молодым государствам, в том числе и Российской Федерации, требовалось определить приоритеты во внешнеполитической стратегии, найти партнеров и союзников.
Особенностью межгосударственного диалога Белоруссии и России с самого начала их раздельного суверенного существования являлись именно интеграционные проекты, обусловленные объективными предпосылками. Рассматриваемые государства в равной степени, хотя и по разным причинам, заинтересованы в тесном сотрудничестве. Белорусское государство находится в зависимости от России как поставщика энергоресурсов, рынка сбыта готовой продукции, а с некоторого времени и источника поддержки на международной арене. Российская Федерация, в свою очередь, нуждается в Белоруссии, поскольку это государство всегда имело для России стратегическую значимость, являлось важнейшим партнером и союзником на западном направлении. К этому следует добавить историческую общность двух народов, длительное время существовавших в рамках единой государственности.
Зарождение интеграционных тенденций в белорусско-российских отношениях, как правило, связывают с именами президентов А. Г. Лукашенко и Б. Н. Ельцина. Примечательно, что за белорусским лидером закрепилась даже слава «интегратора», то есть в какой-то степени интеграционные процессы оказались персонифицированы. Такой подход к изучению современного комплекса «особых» белорусско-российских взаимоотношений, с нашей точки зрения, представляется не совсем верным, поскольку не отражает их объективную основу.
Некоторые аналитики и исследователи выделяют так называемый период «кебичевской интеграции», когда председателем Совета Министров Республики Беларусь В. Ф. Кебичем предпринимались попытки создать денежную унию с соседней Россией и образовать общее оборонное пространство в рамках Договора о коллективной безопасности (см.: [Затулин 2001]). Начинания В. Ф. Кебича могли бы стать мощным импульсом для белорусско-российской интеграции, но не получили своего развития. Отчасти это объясняется тем, что политические элиты, оказавшиеся у власти молодых государств постсоветского пространства, считали сотрудничество с другими республиками бывшего СССР невыгодным, несвоевременным и зачастую
неперспективным [Шевцов 2006: 3]. Кроме того, сказывался на политическом развитии постсоветского пространства и фактор Запада.
В известном смысле, главной стратегической задачей западных стран являлось утверждение «геополитического плюрализма» на территории бывшего СССР и, соответственно, предотвращение укрепления в этом регионе позиций России. Оказание финансовой поддержки молодым государствам в тот момент стало основным
инструментом реализации подобных стратегических задач. Так, в начале 90-х гг. американский капитал проникает в экономику бывших союзных республик, в
частности в экономику Белоруссии.
Отдельные исследователи считают, что налаживание прямых контактов между США и суверенными республиками постсоветского пространства стали возможны не столько вследствие решительных шагов США в этом направлении, сколько в
результате действий самих республик, продемонстрировавших неспособность создать прочный экономический союз [Богатуров и др. 1994: 37- 64].
Как бы то ни было, но особенностью внешнеполитического курса Белоруссии в начале 90-х гг. являлось заигрывание и с Западом, и с Востоком. Председатель Президиума Верховного Совета Белоруссии С. С. Шушкевич отстаивал политическую ценность нейтрального статуса для республики, обращая внимание на
заинтересованность в этом всех ее соседей, и прежде всего самой России [Степаненко 1993].
Таким образом, в начале 90-х в Белоруссии отдельные политики предпринимали попытки на принципиально новых началах - принципах суверенности - поддерживать тесное сотрудничество с Российским государством, представлявшееся жизненно необходимым для республики, другие - напротив, высказывались о целесообразности нейтрального статуса и многовекторного внешнеполитического курса для Белоруссии.
К тесным союзническим отношениям не были готовы и в России. Российская политическая элита, видимо, не имела четкой стратегической линии в отношении стран-участниц СНГ. Так называемая «праволиберальная политическая группировка» заявляла, что «период внутреннего развития, решения внутренних проблем, проведения приватизации, экономических реформ не закончен, не завершен в России», поэтому «нет необходимости в государственном объединении России и Белоруссии» и «в лучшем случае речь может идти о взаимовыгодной торговле» [Затулин 2009].
С середины 90-х гг. интеграция становится лейтмотивом межгосударственных белорусско-российских отношений. Тесное сотрудничество между двумя государствами, вероятно, стало возможно вследствие того, что и в Белоруссии, и России происходит пересмотр собственных позиций на международной арене. Как известно, в белорусской внешней политике постепенно наблюдается отход от нейтралитета и многовекторности в сторону «восточного внешнеполитического измерения». Критика западных политиков относительно проводимых в республике преобразований только способствовала ускорению этого процесса.
В Российском государстве к этому времени стало очевидно, что дипломатия, ориентированная преимущественно на «стратегическое партнерство» с США и европейскими государствами, делает второстепенными другие направления сотрудничества. Исследователь В. И. Михайленко отмечает, что пересмотр действий Российской Федерации на международной арене был обусловлен, с одной стороны, «разочарованием либерально-демократических романтиков перед жестокой реальностью мировой политики, где фактор силы в межгосударственных отношениях никто не отменял», а с другой - «массированным давлением быстро восстанавливавшей свое влияние в правящей элите советской номенклатуры второго
эшелона, приходившей с реваншистскими имперскими идеями и ценностями» [Михайленко 2007: 397].
Новые акценты в российской внешнеполитической стратегии коснулись, в частности, постсоветского пространства. В указе президента РФ о «Стратегическом курсе России в отношении государств-участников СНГ» содержалось положение, что «отношения с государствами СНГ - важный фактор включения России в мировые политические и экономические структуры» и что именно на постсоветском пространстве «сосредоточены главные национальные интересы в области экономики, обороны, безопасности, защиты прав соотечественников» [Указ президента РФ].
Более того, высшее руководство российского государства считало, что Российская Федерация в силу большего экономического, военного, коммуникационного и иных потенциалов «должна брать на себя дополнительную и политическую, и, если необходимо, экономическую нагрузку», если это требуется для упрочения позиций России на постсоветском пространстве [Ельцин 2006:187].
По мере того как в обоих государствах менялось представление о новом международном порядке и собственных позициях в нем, сближение Белоруссии и России в глазах соответствующих политических элит находило все большее признание.
Важное значение для развития интеграции имело решение российской Государственной думы о денонсации так называемых Беловежских соглашений. 14 марта 1996 г. Совет Государственной думы внес в повестку дня пленарного заседания подготовленный фракцией КПРФ, Аграрной группой и группой «Народовластие» проект постановления «Об углублении интеграции народов, объединявшихся в Союз ССР, и отмене Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года о создании Содружества Независимых Государств и Декларации Совета Республик Верховного Совета СССР от 25.12.1991». Это вызвало неоднозначную реакцию. Б. Н. Ельцин заявил, что последствия «решения непредсказуемы», поскольку, в частности, «становится непонятным статус всей России, а значит, и самой Думы», принявшей эти решения. Белорусский президент приветствовал этот шаг российского парламента, в то время как президент Грузии Э. Шеварднадзе заявил, что «постановление Государственной Думы России (о денонсации Беловежских соглашений - авт.) может подорвать хрупкие ростки взаимного доверия и начавшиеся интеграционные процессы в Содружестве Независимых Государств».
Оценивая политическую значимость решения российского парламента о денонсации Беловежских соглашений, мы склонны согласиться с точкой зрения исследователя Л. Ф. Шевцовой, что данные решения ничего не меняли в геополитической реальности, но вместе с тем создавали новую психологическую атмосферу, расшатывая статус-кво [Шевцова 1999:257].
В своих мемуарах Б. Н. Ельцин так описывал политическую ситуацию, предшествующую подписанию договоренностей об интеграции с Белоруссией: «Блок левых партий, главным образом коммунистов и аграриев, в декабре 95 года получил в новой Думе более сорока процентов, то есть около двухсот голосов. А так называемая партия власти во главе с Виктором Черномырдиным («Наш дом - Россия») еле-еле набрала десять. К тому же мы по-прежнему не видели просвета в чеченской войне. С таким грузом моральной ответственности было очень нелегко идти на второй срок» [Ельцин 2006:23].
Таким образом, Б. Н. Ельцин, руководствуясь, видимо, политическими соображениями, старался перехватить интеграционную инициативу у своих главных политических соперников - коммунистов, рассчитывая завоевать на явно популярной внешнеполитической акции (российско-белорусское единение) симпатии электората.
Примечательно, что лидер компартии России Г. А. Зюганов, сам активно использовавший в контексте реставрации СССР интеграционную риторику, назвал действия руководства России политиканством, высказав сомнение в том, что «организаторы развала СССР смогут осуществить объединение».
Высшее руководство Белоруссии, мотивируя развитие интеграционных процессов с Россией, не скрывало, что рассчитывает на экономическую поддержку России, прежде всего в вопросе цен на энергоносители. В обращении к белорусскому народу А.Г. Лукашенко заявлял, что «благодаря российской помощи, Белоруссия сэкономила сумму, равную годовому кредиту МВФ» [Карманов 1996]. Примечательно и то, что «особые» белорусско-российские взаимоотношения, интеграционные процессы, с точки зрения белорусской стороны, должны основываться на интенсификации именно экономического сотрудничества.
Второго апреля 1996 года между двумя государствами была достигнута договоренность об образовании Сообщества России и Белоруссии. В целом аналитики обращают внимание на то, что она носила «политико-конъюнктурный, тактический характер». С такой характеристикой документа, учитывая политические сложности, которые были вынуждены решать руководители Белоруссии и России, вполне можно согласиться, но вместе с тем важно отметить, что Договор о Сообществе России и Белоруссии не предполагал полного единения. Стороны, подписавшие документ, таким образом выражали намерения в будущем выйти на новый уровень взаимоотношений и создать Союз с «повышенной степенью интеграции».
В 1997 году в России рассматривались три возможных сценария сближения: 1) заключение договора о конфедеративном объединении двух государств, что предполагало бы единое гражданство, создание наднационального парламента, постепенную унификацию экономик и создание общего военно-стратегического пространства;
2) завершение правового оформления Сообщества - закрепление и развитие уже сложившихся отношений в рамках Сообщества;
3) образование единого государства [Румянцев 1997].
Последний, самый радикальный, вариант мог быть реализован либо в форме объединения Белоруссии и Российской Федерации в союзное государство, либо путем вхождения белорусского государства в российское. В этом случае предполагался отказ Белоруссии от полного государственного суверенитета и независимости и вхождение ее на правах одного или нескольких субъектов в состав Российской Федерации. А. Г. Лукашенко, выражая мнение большинства, заявил, что необходимо придерживаться «цивилизованных методов» интеграции и что объединение «может происходить только на основе юридического равенства» [Лукашенко 1997].
Работа над выработкой проекта объединения велась преимущественно российской стороной. Б. Н. Ельцин в своих мемуарах отмечает, что проект готовился в строгой секретности1 группой во главе с вице-премьером В. Серовым, отвечавшим за вопросы интеграции в российском правительстве. Предполагалось, что вместе с договором о союзе России и Белоруссии будет подписан и устав нового союза. Однако сам устав не удалось подготовить к моменту подписания договора. Б. Н. Ельцин так высказывался по этому поводу: «Устав нового союза совершенно не соответствует тем идеям, которые были одобрены мной при обсуждении концепции будущего союза. Это был новый устав, составленный главным образом двумя членами КПРФ (председателем комитета Госдумы по делам СНГ Г. Тихоновым и самим
1 Президент Башкирии Муртаза Рахимов отметил, что, прежде всего, необходимо было обнародовать проект договора и информировать о его подготовке руководителей субъектов РФ. См.: Независимая газета. 1997. 2 апреля.
И. Антоновичем).. .министром иностранных дел Белоруссии, одновременно являющимся активнейшим членом российской компартии» [Ельцин 2006:184].
Проект Устава содержал статьи, в соответствии с которыми решения Высшего Совета Союза обязательны для органов Союза и для органов исполнительной власти государств-участников. По сути, как отмечал Б. Н. Ельцин, Россия в соответствии с этим Уставом теряла свой суверенитет, появлялось новое государство, с новым парламентом, новой высшей исполнительной властью, так называемым Высшим Советом Союза [Там же].
Проблема заключалась в том, что российский президент не был готов к объединению на таких условиях и фактически в последний момент отказался от объединения с Белоруссией. В Минск был отправлен секретарь Совета Безопасности России И. П. Рыбкин с письмом, в котором российский президент просил белорусскую сторону отложить подписание Устава с целью «всенародного обсуждения его положений» [Ельцин 2006:185-186].
На наш взгляд, это было верно со стратегической точки зрения, так как срыв переговорного процесса и категоричный отказ российского руководства подписать договор о союзе России и Белоруссии негативным образом сказался бы на имидже России и, вероятнее всего, привел бы к движению вспять в российско-белорусских отношениях.
В своей политической деятельности Б. Н. Ельцин и А. Г. Лукашенко неоднократно обращались к идее интеграции. Исследователи считают, что «.Ельцина, видимо, тяготила роль, сыгранная им в процессе ликвидации СССР, и он хотел о себе оставить иную память» [Шевцова 1999:30]. Белорусский лидер, в свою очередь, посредством «особых» взаимоотношений с Россией стремился решать трудности экономического и политического порядка.
Однако чем бы ни руководствовались высшие должностные лица Белоруссии и России, интеграция отвечала национальным интересам и укрепляла позиции обоих государств в мире. Во-первых, вследствие российско-белорусского стратегического партнерства существенно ослабляется геополитическое значение Украины как буферного государства, снижаются ее экономические (связанные с прохождением нефте- и газопроводов) и политические возможности в выстраивании межгосударственного диалога с Россией. Во-вторых, нейтрализуется геополитическая угроза, связанная с реализацией проекта «санитарного кордона от Балтики до Черного моря».
Белоруссия, в свою очередь, крайне заинтересована в особых отношениях с Россией, поскольку они способствуют укреплению позиций Белоруссии в славянском мире и на всем постсоветском пространстве, помогают решать ей проблемы экономического порядка, связанные с обеспечением республики углеводородным сырьем.
С подписанием Договора о Союзном государстве России и Белоруссии продолжился процесс интеграции с целью создания союзного государства по типу конфедерации. С приходом к власти в России В. В. Путина в политической практике взаимоотношений России с бывшими союзными республиками стал проявляться определенный прагматизм. Новое российское руководство высказало пожелание сделать более конкретные шаги в строительстве единого государства.
В августе 2002 года российская сторона предложила свое видение возможного развития союзного строительства. (Некоторые белорусские исследователи полагают, что это было сделано с целью «формализовать процесс интеграции, заставить Лукашенко четко и ясно зафиксировать свои предложения» [Карбалевич 2009].) Один из вариантов развития российско-белорусских взаимоотношений предполагал создание
союзного государства путем полного и безоговорочного присоединения Белоруссии к России, то есть создание новой формы федерации на основе Российской Конституции. Причем российский президент предложил не только конкретную форму, но и сроки реализации данной модели объединения. В мае 2003 г., по мнению В. В. Путина, надлежало провести референдум в обоих государствах, на котором российский и белорусский народ должны были высказаться, согласны ли они, «чтобы в едином государстве было обеспечено равенство свобод и прав граждан России и Белоруссии; равенство в решении государственных вопросов; созданы единые органы власти на основе Конституции России». Затем, если и российский, и белорусский народ высказался бы положительно по всем вопросам, выносимым на референдум, следовало в декабре 2003 года провести выборы в парламент вновь созданного государства и в марте 2004 года провести выборы президента единой страны.
Кроме того, российское руководство высказало предположение, что развитие российско-белорусских взаимоотношений возможно по типу интеграции в Европейском Союзе, а также на основе положений Договора о Союзном государстве, назвав первые два варианта «наиболее логичными и далеко идущими» (Российская газета. 2002. 15 августа).
Политические предложения российской стороны белорусское руководство расценило как абсолютно неприемлемые. А. Г. Лукашенко заявил, что «даже Ленин и Сталин не додумались до того, чтобы раздробить республику и включить в состав СССР!» [Независимая газета. 2002. 22 августа], и продолжал настаивать на развитии белорусско-российских отношений на основе Договора о Союзном государстве. Совет Министров РБ высказался не столь категорично. Обращалось внимание, что «российский президент предложил вовсе не “аншлюс” и не “растворение”, а референдум, который, во-первых, можно не проводить, во-вторых, на нем можно проголосовать против “путинской модели”, в-третьих, можно найти любой другой “консенсусный” вариант» ([Республика. 2002. 20 августа]).
Предложенная В. В. Путиным модель союзного строительства вместе с тем нашла отклик у отдельных белорусских политиков. К примеру, бывший глава администрации Президента РБ, кандидат в Президенты РБ в 2001 г. Л. Синицын отмечал, что «проведение референдума с конкретным вопросом, выносимым на всенародное обсуждение, могло бы поставить точку на демагогии и многолетней спекуляции вокруг союзной темы» (Белорусский рынок. 2002. 19-25 августа).
Таким образом, отношения между Белоруссией и Россией в тот момент осложнились тем, что стороны по-разному представляли, как должны строиться и развиваться межгосударственные отношения. Вместе с тем в этих отношениях наступил «момент истины», продемонстрировавший реальную готовность сторон к объединению.
Сегодня ни одна из сторон не отказалась от интеграции и строительства Союзного государства, лидеры обеих стран говорят о существовании «особых» межгосударственных отношений. Вместе с тем сохраняется целый ряд нерешенных правовых проблем, порождающих трудности на практике в торговых, валютных отношениях. Политические элиты продолжают дискутировать о приоритетности внутригосударственного или союзного законодательства, с конца 90-х гг. идет работа над Конституционным Актом, который должен стать правовой основой Союзного государства. При этом оба государства, несмотря на очевидную значимость стратегического партнерства и важность союзного строительства, стремятся сохранить для себя возможность для политического маневра там, где он выгоден одной стороне и, мягко говоря, не учитывает интересы другой. Представляется, что если такой подход будет преобладать в белорусско-российских межгосударственных отношениях и
впредь, то еще долгое время создание Союзного государства так и останется предметом теоретических измышлений.
Библиографический список
Богатуров А. Д., Дребенцов В. В., Исакова И. В., Кобринская И. Я. Вашингтон и постсоветские государства // США. Экономика. Политика. Идеология. 1994. № 3.
Ельцин Б. Н. Президентский марафон. Размышления, воспоминания,
впечатления. М.: АСТ, 2006. 426 с.
Затулин К. Ф. Союзное государство на постсоветском пространстве // Независимая газета. 2001. 30 мая.
Затулин К. Ф. Усилия по созданию Союзного государства нельзя ослаблять // Официальный сайт К. Ф. Затулина [Сайт]. ЦКЪ: http://www.zatulin.ru/ (дата обращения:
21.06.2009)
Карбалевич В. Белорусско-российская интеграция как форма политической борьбы. [Сайт]. иКЬ: http://www.strategv.bv.com/docs/2003/Karb.htm (дата обращения:
17.10.2009).
Карманов Ю. Союз с Москвой носит конъюнктурный характер // Независимая газета. 1996. 4 апреля.
Лукашенко А. Необходима воля к конкретным действиям // Содружество НГ. 1997. № 1.
Михайленко В. И. История внешней политики Российской Федерации: больше вопросов, чем ответов // Судьба России: вектор перемен: материалы междунар. науч. конф. Екатеринбург-Москва: Академический проспект, 2007. 541 с.
Румянцев О. Интеграция России и Белоруссии: необходимость и возможности // Независимая газета. 1997. 20 марта.
Степаненко О. Беловежский синдром // Правда. 1993. 2 июня.
Указ президента РФ № 940 от 14.09.1995 г. «Стратегический курс России в отношении государств-участников СНГ» [Сайт]. http://www.allbusiness.ru/BPravo/ (дата обращения: 13.06.2009).
Шевцов А. Л. Становление современного комплекса «особых» отношений с Белоруссией во внешней политике России (1995-2005): дис. ... канд. полит. наук. М., 2006. 207 с.
Шевцова Л. Ф. Режим Бориса Ельцина. М.: РОССПЭН, 1999. 535 с.
