CC BY
67
9. Blau P. // R. Mayntz (Hrsg.) Burokratische Organisation. Koln; Berlin, 1971. S. 310-324.
10. Ebers M., Gotsch W. Institutionenokonomische Theorien der Organisation // A. Kieser (Hrsg.). Organisationstheorien. Stuttgart; Berlin; Koln, 1993. S. 193-242.
11. Nassehi A. Die Organisationen der Gesellschaft. Skizze einer Organisationssoziologie in gesell-schaftstheoretischer Absicht // Allmendinger J., T. Hinz (Hrsg.) Organisationssoziologie. Wiesbaden, 2002. S. 443-442.
Поступила в редакцию 14.03.2008 г.
Kataev D.V. System theory in organization sociology and M. Weber’s conception. The article deals with the criticism of basic categories of M. Weber’s rational organization of representatives of the macrosociological system approach. Interpretation and the further development of categories «purposeful-rational action» and «social relation of authority» as a unique channel of the communications in the organizations are analyzed.
Key words: system theory, purposeful-rational action, social relation, supremacy.
ИНТЕГРАТИВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В СОЦИАЛЬНОМ ПОЗНАНИИ
О.И. Ключко
Статья посвящена изучению современных тенденций социального познания, которые автор обозначает как интегративные. Среди них важнейшими, с точки зрения автора, являются междисциплинарность, гетерогенность, толерантность, критическая рефлексия.
Ключевые слова: социальное познание, парадигмальный кризис, междисциплинарность, гетерогенность, толерантность, холизм.
Актуальность изучения современного состояния социального познания представляется существенной в связи с непрерывной трансформацией научного, мировоззренческого, культурного и образовательного опыта. Философия и социология науки обнаружили важные компоненты научного знания, содержательно связанные с социумом и культурой, это были понятия парадигмы, темы, стиля мышления, неявного знания, традиции. Известно, что термин «парадигма» фиксирует не только общие принципы, правила и образцы научного исследования, но и социальную составляющую - признание в профессиональном сообществе определенного кодекса, который характерен для конкретной парадигмы [1]. Однако термин подчеркивает самодостаточность и даже обособленность исследования в рамках конкретной парадигмы, что в современной исследовательской практике бывает крайне редко. Кризис социального познания, обозначаемый как «парадигмальный» и зафиксированный еще в начале 1990-х [2], постепенно преодолевается через ряд тенденций, которые нам представляется возможным охарактеризовать как интегративные.
В последние десятилетия происходит существенное расширение предметного поля социально-философских исследований, и прежде всего, за счет пересмотра убеждения, что научное знание является лучшим способом исследования вообще. Расширение предмета идет одновременно с обновлением и обогащением методологического арсенала социального познания: анализ и аргументация начинают включать переосмысленные результаты и методы социальных, гуманитарных и культурологических дисциплин. Междисциплинарность как характерная черта современного социального познания проявляется уже не только в форме идейных и методологических заимствований из других наук, но и как методологическая рефлексия, проблематизирующая и предмет, и метод, и конкретные темы, выходящие за границы одной дисциплины. При этом философия начинает не просто усваивать представления, заимствованные из иных научных дисциплин, но включаться в методологические дискуссии по поводу понятий и проблем. Так, мы видим тотальное заимствование из лингвистики таких понятий, как «текст», «дискурс», «контекст» и целый ряд других, которые в данный момент уже стали общенауч-
ными. Ссылаясь на мнение известного методолога И.Т. Касавина, отметим, что именно междисциплинарное (не предполагающее при этом жестких границ каждой вовлеченной дисциплины) взаимодействие - есть естественное состояние науки, предельным случаем которого являются относительно строгие дисциплинарные структуры, границы которых задаются не столько системами знания, сколько институциональными формами [3].
Принципиально важным в современных социальных исследованиях представляется внимание к контексту, языковому дискурсу, потребность в качественных методах познания и приемах количественной обработки полученных данных. Получили широкое распространение «кейс-стади», герменевтические техники, биографический метод, глубинное интервью, фокус-группы, проективные методики, обрабатываемые формализованными методами при опоре на вероятностный подход. Применение «гибких» методов сближает научное социальное познание с различными вненаучными его формами. Уже сейчас нередки ситуации, когда работы писателей, публицистов, критиков, журналистов, кинематографистов более точно и глубоко вскрывают сущность того, что происходит вокруг нас и с нами в современном социальном мире. Таким образом, междисциплинарность рассматривается не как простая процедура синтеза, а скорее как метод проблемати-зации познавательной ситуации.
У термина «междисциплинарность» много основных и дополнительных значений, и, что осложняет ситуацию, его часто употребляют без уточнения конкретного толкования. Н. Смелзер, получивший академическую премию за работы в области междисциплинарных исследований в общественных науках, применяет его для обозначения институциональных объединений (исследовательский центр из специалистов разных научных дисциплин); сотрудничества людей, вместе занимающихся разными социальными науками; использования в разных дисциплинах одинаковых концепций, предположений или рамок (например, рациональный выбор); развития гибридных дисциплин (например, детская психология); а также теоретических усилий, например, поиск концептуальных аналогий, междисциплинарных обобщений
или принципов [4]. Таким образом, в модусе воспроизводства знания, т. е. когда мы обучаем студентов, рамки дисциплин еще держатся; в модусе его производства дисциплинарные границы разрушены.
Смелзер подчеркивает, что все без исключения общественные науки утратили свою структуру благодаря возросшему внутреннему дроблению областей знания на субполя, разнообразию теорий и парадигм, взаимному обмену концепциями, моделями и методами, их гибридизации, когда объединение элементов нескольких дисциплин ведет к созданию новых направлений исследований. В результате сформировались и выкристаллизовались если не новые дисциплины, то мультидисциплинарные области знаний. Наиболее очевидные - теории городов и их планировки, исследования эволюции, изучение организаций и менеджмента, СМИ и коммуникаций, экологии, гендерные исследования [4, с. 9].
Междисциплинарность вполне укладывается в рамки так называемых объединительных парадигм, наиболее известных по работам Э. Гидденса и П. Бурдье, сделавших попытку интегрировать макро- и микроанализ общества, субъективизм и объективизм. В работах отечественных исследователей упоминаются аналогичные по содержанию идеи многомерности и комплиментарности подходов как методологических принципов социального познания, а также принцип системного рассмотрения изучаемого явления, раскрытый в синергетике [5].
Принципиально новое внесли в социальное познание те тенденции современной мысли, которые часто характеризуются как постмодернизм: постструктурализм, деконструктивизм; некоторые течения феминизма, которые отрицают устойчивые онтологические основы, неоспоримые теоретические предпосылки и закономерности, но признают языковую концепцию реальности. Основной материал методологического дискурса постмодернизма составляют не столько факты, сколько слова-понятия и репрезентируемые ими мысли [6]. Данные направления привлекают внимание исследователей к роли клише и познавательных стереотипов в конструировании как повседневного мира, так и мира научных знаний.
Сегодня проблематизируется и переформулируется содержание основных социально-философских понятий, налицо потребность в использовании новой понятийной сетки: ключевыми метафорами описания социальных процессов становится скорее сеть, нежели структура; не общество, а миро-система; игра, как следование правилам, а не деятельность; социальное изобретение, не имеющее автора; габитус, т. е. ментальные структуры, посредством которых люди действуют в социальном мире, и т. д. Их содержание определено не четко, а потому современный исследователь должен начинать работу с определения рабочих понятий. Даже сам термин «общество» - далеко не самый бесспорный в социальных науках последних десятилетий.
Так, один из самых известных социологов современности И. Валлерстайн делает саму единицу анализа предметом спора, заменяя термин «общество» термином «историческая система». Конечно, это скорее семантическая замена. Но она, по мысли автора, избавляет нас от центральной коннотации, которую приобрело «общество», в его связи с «государством» [7]. А. Турен, в свою очередь, рассматривая идею «общество» как предельно разработанный и комплексный подход к формам изучения поведения и социальной организации, говорит о «социальной жизни», обосновывая такую позицию тем, что общества, понимаемые как набор институций, норм или процессов социальных изменений, ушли в прошлое [8]. Таков терминологический эффект серьезного методологического сдвига в социальном познании.
Вслед за работами постмодернистов гетерогенность становится ведущим принципом социального познания, что выражается в отказе от понимания социальных феноменов как гомогенных. В работах социально конструктивистского и феминистского направления акцентируется проблема выражения гетерогенности, т. к. различия не могут быть описаны в бинарных терминах, что, тем не менее, не отменяет диалектических дихотомий. С точки зрения гетерологии не различие предполагает интеграцию, а интеграция утверждается как признание различия и идеи множественности [9]. Так, если рассматривать общественное сознание как комплекс идей, общих лишь для некоторой категории
индивидов [10], предлагается отказаться от случайных выборок и формировать их по целому ряду релевантных признаков, в противном случае данные многих социальных исследований можно считать непоказательными. Подобным же образом можно усомниться в показательности усредненных статистических данных.
Широкие интегративные процессы в социальном познании, по нашему мнению, не позволяют говорить о новой парадигме как определенных методологических рамках исследования общества. Более того, один из последних философских словарей прямо характеризует современное состояние философии как разрушение парадигмального способа мышления [11]. Мы используем понятие «познавательный поворот» [12] для обозначения качественных изменений в системах производства, передачи и способах репрезентации научного знания. В связи с этим нам представляется полезным привести пример трех междисциплинарных проектов, значимых для изменения современной исследовательской ситуации в России в целом. Первый - международный проект «Пол. Гендер. Культура», планируемый как совместные русско-немецкие исследования по теории и практике гендерного анализа: в задачу авторов входило познакомить российских исследователей с новейшими тенденциями в области гендерного литературоведения и историографии и показать, как методология работает в практике историко-литературного анализа. Этот проект можно рассматривать в рамках лингвистического и нарратологического «поворотов», с характерным для них интересом к повествовательным стратегиям, прежде всего, к «женскому письму» и конструированию «женской идентичности» в исторических и литературных текстах [13].
Другой проект - «Женщина и визуальные знаки» - может быть рассмотрен в рамках визуального «поворота». Это сборник статей российских искусствоведов, социологов, философов по проблемам визуальной репрезентации женщины, большая часть работ которых посвящена образу женщины в современных СМИ (особенно в рекламе). Отличительной особенностью проекта является программное включение в текст статей рефлексии над «личным опытом» и про(пере)живания современности в качестве
одной из исследовательских процедур. Следствием чего явилось размывание границ между научными и критическими текстами [14].
И третий проект - сборник «Му-же(К)ственность» - первое в России концептуальное издание по «мужским исследованиям». В статьях рассматриваются такие важнейшие категории, как «мужская телесность», «мужская честь», «мужественность», проблемы соотношения «мужского» и «женского», связи пола и профессии, пола и нации, проблемы гомосексуальности [15]. Сборник позволил не только отчасти восстановить баланс в области отечественных гендерных исследований, явно страдающих креном в «женскую» проблематику, но и реализовал возможность критики абстрактных рассуждений о наследии отечественного патриархата.
Однако налицо проблемы восприятия и культурной трансляции «западных» концептов, которые, на наш взгляд, следует рассматривать в русле освоения российскими исследователями последствий познавательных «поворотов» в мировом социальногуманитарном знании второй половины XX -начала XXI в. Следует помнить о том, что восприятие и использование идей постмодерна также обусловлено российским, в т. ч. и научным, дискурсом. Приведем показательный пример оценки постмодерна как философской традиции российскими учеными: «Неклассическая философия сосредоточена на проблемах индивидуального, единичного, чувственного, носит ярко выраженный субъективный характер, понимает мир как хаос, является бессистемной и эклектичной, ограничивает философию исследование чувственности человека и структур языка, подчеркивает бессилие духовного в природе, человеке и обществе, проповедует приземленный эмпиризм и одномерный материализм. ... Неклассическая философия - это болезнь, лихорадка, которая периодически охватывает западное мышление» [6, с. 792].
В.Я. Ельмеев, в свою очередь, характеризует методологию постмодернизма как ущербную, не считая возможным разделять науку и философию на классическую, неклассическую и постнеклассическую, критикуя за отсутствие историчности и отрицание диалектический дихотомий: «Постмодернисты не знают положительного значения ан-
тиномий для объяснения реального развития общества не только потому, что относят их только к разуму, а главным образом потому, что не допускают единства (тождества) противоположностей, абсолютизируют разрыв с одинаковой необходимостью сосуществующих полюсов. ...Без обусловленности настоящего прошлым, будущего - настоящим, нет истории. Из-за того, что предшествующее и последующее выступают как противоположности, они не остаются в состоянии дихотомического разрыва. Они опосредуют друг друга как противоположности, переходя в процессе развития и изменения одна в другую» [16]. Таким образом, толерантность и принцип гетерогенности в самой философии далеки от реализации.
Безусловно, марксизм как интеллектуальная традиция сыграл огромную роль в методологии социального познания, и в настоящий момент он оказывает существенное воздействие на социально-гуманитарные искания. Сегодня марксизм критикуется не столько за его собственные взгляды и принципы, сколько за различные формы идеологического марксизма. Так, в последней работе С.Э. Крапивенского «Социальные революции и современный мир» представляются принципиально важными и защита понятия общественно-экономической формации, и неправомерность противопоставления цивилизационного и формационного подходов к анализу всемирной истории, и обоснование масштабного значения социокультурных революций [17]. По-прежнему интенсивно используется теория воспроизводства в рассмотрении человека как субъекта деятельности [18], несмотря на критику субъектного подхода. Широко обсуждается возможность синтеза экономической эффективности и социальной справедливости в работах А.В. Буз-галина [19] и В.Я. Ельмеева [16].
Нам представляется важным, что, начиная с 1990-х гг., конкретная исследовательская практика начинает пониматься как работа, совершаемая по правилам в пространстве «своей» интеллектуальной культуры в соответствии с индивидуальными способностями и интересами субъекта познания. Са-морефлексия такого рода предполагает понимание необходимости и ответственности свободного выбора теории, подхода, методов и познавательных процедур, языка, осозна-
ние связи между результатом выбора, направлением работы и определением содержания и границ предметного поля.
Кроме того, следует помнить, что наука вносит свой существенный вклад в формирование социальных стереотипов. Так, в работе Элизабет и Стюарта Юэнов убедительно показано, что расцвет социальной стереотипизации был тесно связан с развитием объективных (якобы. - О. К.) способов отображения жизни - визуальных и количественных -с подъемом социального престижа науки и ростом влияния медиа: «Вошли в обиход новые инструментальные и статистические стереотипы, описывающие опыт, на основании которого потребители, зрители, избиратели -в зависимости от расовой и этнической принадлежности, экономического положения, образа жизни - делают свой выбор и принимают решения. Информация о бизнесе и политике все чаще формируется с учетом этих стереотипов, и таким образом человеческая идентичность используется как сырье для манипуляции мнениями и поведением» [20]. В современном мире способность научных данных отражать объективное знание кажется сама собой разумеющейся. В их глубине, однако, скрываются «слишком человеческие» заинтересованность, предубеждение, стереотипы. Т. Венедиктова, ссылаясь на антрополога Р. Бенедикт, пишет: «Если мы хотим по-настоящему понять человеческое поведение, мы должны узнать о наблюдающем глазе, по крайней мере столько же, сколько о наблюдаемом объекте. Наблюдающий глаз -не просто физический орган, но средство восприятия, обусловленное традицией, в которой воспитан наблюдатель» [21].
Взаимосвязь между языком науки, официальным дискурсом и дискриминационными практиками (расовыми, половыми, этническими) до последнего времени не была объектом внимания ни российских исследователей, ни активистов гражданских организаций. Среди мероприятий, посвященных этой проблеме, можно отметить лишь конференцию «Социальные науки, расистский дискурс и дискриминационные практики», организованную группой исследователей, обеспокоенных ситуацией, сложившейся в российском обществоведении, и считающих себя ответственными за (вос)производство в российском обществе так называемой этни-
ческой нетерпимости. Причем основная задача преодоления «расизма» и «национализма» видится не как борьба с маргинальными идеями и группами людей. Она должна быть переформулирована как преодоление эссен-циалистских навыков мышления [22]. Именно поэтому дискуссия о роли ученых в воспроизводстве в обществе предубеждений, нетерпимости, дискриминации любого типа тесно связана с вопросами развития категориального аппарата и методологии социальных наук.
Итак, интеграция различных подходов социального познания позволяет нарисовать новую картину общества, которая оказывается вероятностной, гетерогенной. С методологической точки зрения наиболее адекватным основанием современного социального познания является холизм (целостный подход), что, естественно, на порядок повышает требования к теоретической и практическо-эмпирической грамотности исследователя. Следует помнить о необходимости критического осмысления и адаптации зарубежных теорий при осмыслении российского общества. Расширение предмета идет одновременно с обновлением и обогащением методологического арсенала социального познания. Полагаясь на все возможные данные и методы - количественные и качественные, жесткие и мягкие, объективные и интуитивные, - использовать их для совершенствования нашего понимания общества. Дихотомическое мышление в целях познания общества становится неэффективным, что ощущается как настоятельная необходимость обновления теоретического языка. Метафоричность и неоднозначность понятий - характерная черта современного социального познания.
Развитие междисциплинарности и объединительных подходов в социальном познании требует интенсивного выполнения критико-рефлексивной задачи философии. Уже не столько методология, сколько актуальная социальная проблема задает ракурс видения предмета исследования через призму различных отраслей знания. Но именно философия в состоянии определить социокультурный масштаб проблемы («создать панораму», по выражению И.Т. Касавина), вписать ее в контекст предметного поля специализированных отраслей знания, а тем самым задать междисциплинарный и холистический ра-
курс ее видения. Указанные тенденции, с нашей точки зрения, позволяют характеризовать современное социальное познание как интегративное.
1. Кун Т. С. Структура научных революций. М., 2001.
2. Алтухов В. Л. Смена парадигм и формирование новой методологии // Общественные науки и современность. 1993. № 1. С. 88-100.
3. Касавин И. Т. Эпистемология и идея междисциплинарности // Доклады международного симпозиума «Знание и общество». М., 2005.
С. 110.
4. Смелзер Н.Дж. О компаративном анализе, междисциплинарности и интернационализации в социологии // Социологические исследования. 2004. № 11. С. 4.
5. Ельчанинов М. С. Социальная синергетика и катастрофы России в эпоху модерна. М., 2005.
6. Новейший философский словарь. Постмодернизм. Мн., 2007.
7. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001.
8. Турен А. Социология без общества // Социологические исследования. 2004. № 7. С. 6-11.
9. Социальная гетерология и проблема толерантности. Екатеринбург, 2003.
10. Сатаров Г.А. Общественное мнение и общественное сознание: реальность и миф // Общественные науки и современность. 2007. № 4. С. 14.
11. Словарь философских терминов / науч. ред. В.Г. Кузнецова. М., 2005. С. 432.
12. Зверева Г.И. Роль познавательных «поворотов» второй половины XX века в современных российских исследованиях культуры //
Выбор метода: изучение культуры в России 1990-х годов. М., 2001. С. 11-20.
13. Пол. Гендер. Культура. Немецкие и русские исследования. М., 1999. Вып. 1; М., 2000. Вып. 2.
14. Женщина и визуальные знаки / под ред.
A. Альчук. М., 2000.
15. Муже(№)ственность: сб. ст. / сост. С. Ушакин. М., 2002.
16. Ельмеев В.Я. Социальная экономия труда: общие основы политической экономии. СПб., 2007. С. 442.
17. Крапивенский С.Э. Социальные революции и современный мир: монография. Волгоград, 2005.
18. Ахиезер А.С., Рябова М.Э., Савкин Н.С. Марксова концепция воспроизводства в свете современной философии и науки // Философия и общество. 2006. № 4. С. 40-59.
19. Бузгалин А.В. Ренессанс социализма. М., 2007.
20. Ewen E. & Ewen S. Typecasting. On the Arts and Sciences of Human Inequality. A History of Dominant Ideas. N. Y., 2006. P. 5-6.
21. Венедиктова Т. О происхождении лиц «кавказской национальности» // Иностранная литература. 2007. № 11.
22. Расизм в языке социальных наук / под ред.
B. Воронкова, О. Карпенко, А. Осипова. СПб., 2002.
Поступила в редакцию 28.04.2008 г.
Klyuchko O.I. Integrative tendencies in social cognition. The paper is devoted to studying the modern trends of social cognition which the author designates as integrative. The main things among them are transdisciplinarity, heterogeneity, tolerance, critical reflection.
Key words: social cognition, paradigmal crisis, interdisciplinarity, heterogeneity, tolerance, holism.
41б
