CC BY
84
жет накапливаться, конвертироваться в другие формы капитала, приносить выгоду в материальной форме его обладателю. В результате коммуникации между индивидами посредством информационных систем позволяют удовлетворять не только потребности в общении как таковом, но и выступают значимым условием реализации экономических интересов.
Весьма специфическим представляется «иждивенческий» канал. В определенной степени он является производным от воспроизводственного канала и канала «сервисизации». Трансформация производительных сил под воздействием информационных технологий привела не только к кардинальным сдвигам в структуре занятости, но и значительно усугубила проблему безработицы. В этих условиях проводимая государством социальная политика становится объективной необходимостью, при этом одновременно приводит к росту иждивенческих настроений. Усиление данной негативной тенденции осуществляется под воздействием фактора мультипликативности - рост государственных расходов на фоне снижения мотивации к труду стимулирует совокупный спрос и становится одним из ключевых факторов экономического развития. В результате формируется своеобразная ловушка, внешним подтверждением которой выступает текущий долговой кризис в странах Евросоюза.
Таким образом, нами выделены и классифицированы каналы влияния информационной экономики на изменение личных интересов. Первая группа каналов связана с тем, что интересы являются порождением и социальным проявлением потребности. К таким каналам относятся воспроизводствен-
ный канал, канал кастомизации, финансовый канал, коммуникационный канал, мотивационно-стимули-рующий канал и познавательный канал. Вторая группа каналов обусловлена мотивационным содержанием интересов, пониманием интересов как объективных побудительных мотивов деятельности людей, отражающих их место в системе общественного производства. Это канал сервесизации, интеллектуальный канал, социальный канал и иждивенческий канал.
Библиографический список
1. Уэбстер Ф. Теории информационного» общества. - М.: Аспект Пресс, 2004. - 400 с.
2. Мовсесян А.Г. Особенности становления информационного общества на современном этапе // Информационное общество и Россия / под ред. В.П. Колесова, М.Н. Осьмовой. - М.: Экономический факультет, ТЕИС, 2002. - С. 10-25.
3. Костина Г.Д., Моисеева Н.К. Поведение потребителей на рынке товаров и услуг. - М.: Омега-Л, 2008. - 175 с.
4. Ланкастер К. Перемены и новаторство в технологии потребления // Теория потребительского поведения и спроса. Т. 1. Вехи экономической мысли / под ред. В.М. Гальперина. - СПб.: Экономическая школа, 1999. - С. 173-231.
5. Пайн Дж., Гилмор Дж. Экономика впечатлений: Работа - это театр, а каждый бизнес - сцена / пер. с англ. - М.: Альпина Паблишер, 2011. - 330 с.
6. КастельсМ. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. - М.: ГУ-ВШЭ, 2000. - 606 с.
7. Интернет.ру. Социологические контуры / под ред. А.А. Ослона. - М.: Экоинформ, 2009. - 138 с.
УДК 332.012.2
Грабова Ольга Николаевна
доктор экономических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
graon07@kmtn.ru
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТРАНСФОРМАЦИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Целью статьи является выявление взаимосвязи трансформации институтов и экономических отношений, что позволит решать современные проблемы темпового согласования динамики развития отношений собственности и институциональной среды, выявлять противоречия в отношениях собственности и определять пути их компромиссного разрешения.
Ключевые слова: динамика экономических отношений, институциональная среда, собственность.
Проблема институционализации современной трансформации экономических отношений остается актуальной в экономической науке и практике. Такая значимость определяется следующими основными обстоятельствами. Во-первых, современный уровень экономического развития цивилизованных стран (к ним мы причисляем и Россию) обеспечивает существенные достижения в области социального согласия в об-
ществе, но в то же время экономическая полярность в обществе, особенно в России, возрастает, что требует «тонких» институциональных мер в сфере распределения общественного богатства. В России эта проблема обостряется еще и в связи с тем, что львиная доля национального богатства по-прежнему создается за счет выкачивания природной ренты. Во-вторых, в обществе формируется скептическое отношение к институтам в целом и, в частности, к ин-
ститутам, которые определяют гражданское согласие. Поэтому углубленная разработка теории трансформаций экономических отношений в современном обществе, их внутреннего содержания и внешних форм проявления через институты необходима для уточнения и прогнозирования социальноэкономического развития. Все это актуализирует изучение проблемы трансформации экономических отношений в обществе.
Вскрытие сущностных причин движения вытекает из следующих теоретических предпосылок К. Маркса: «Если рассматривать буржуазное общество в его целом, то в качестве конечного результата общественного процесса производства всегда выступает само общество, т.е. сам человек в его общественных отношениях. Все, что имеет прочную форму, как, например, продукт и т.д., выступает в этом движении лишь как момент, как мимолетный момент. Сам непосредственный процесс производства выступает здесь только как момент. Условия и предметные воплощения процесса производства сами в одинаковой мере являются его моментами, а в качестве его субъектов выступают только как индивиды, но индивиды в их взаимоотношениях, которые они как воспроизводят, так и производят заново. Здесь перед нами - их собственный процесс движения, в котором они обновляют самих себя в такой же мере, в какой они обновляют создаваемый ими мир богатства» [9, с. 222]. Именно этот процесс взаимного обновления входит в область определения динамики экономических отношений.
«Экономические отношения» трактовались в традиционной политэкономии во взаимосвязи с понятием «производственные отношения». Сам термин «производственные отношения» был выработан К. Марксом и Ф. Энгельсом в работе «Манифест Коммунистической партии» [8] в 1848 году. Производственные отношения являются необходимой стороной общественного производства. «В производстве люди вступают в отношение не только к природе. Они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только в рамках этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство» [9, с. 441]. В процессе труда складываются отношения, обусловленные потребностями технологии и организации производства, например, отношения между рабочими различных специальностей, между организаторами и исполнителями, связанные с технологическим разделением труда внутри производственного коллектива или в масштабах общества. Это производственно-технические отношения. Но в производстве, кроме этих отношений, между людьми складываются также экономические отно-
шения. Производственно-экономические отношения отличаются от производственно-технических тем, что они выражают отношения людей через их отношения к средствам производства, то есть отношения собственности. Несмотря на то что К. Маркс и Ф. Энгельс центральным моментом в характеристике экономических отношений признают отношения собственности, в работе «Немецкая идеология» (I глава, 1845-1846 гг.) экономические отношения они же определяют их более широко - как «формы общения» [11]. Активизация экономических отношений происходит в результате действия интересов. «Экономические отношения каждого данного общества, - отмечал Ф. Энгельс, - проявляются, прежде всего, как интересы» [14, с. 271]. В политической экономии, как подчеркивал К. Маркс в «Предисловии к первому изданию “Капитала”», о лицах речь идет «лишь постольку, поскольку они являются олицетворением экономических категорий, носителями определенных... отношений и интересов» [13, с. 10]. Движущую силу истории Ф. Энгельс видел в борьбе классов и столкновениях их интересов [15, с. 308]. Отечественные экономисты, опираясь на исторически поставленный эксперимент, в 60-е - 80-е годы развивали понятие производственно-экономических отношений в рамках сложившейся идеологии. Очевидно, что рамки анализа неэффективности экономических отношений, определяемые идеологией, и нетерпимость к иным научным взглядам не могли дать необходимых выводов.
Сущностный характер экономических отношений и их системы определяется фундаментальным посылом о том, что «за движением, кругооборотом товаров, услуг, ресурсов, издержек, доходов и расходов как внешними проявлениями скрываются отношения между людьми; что категория собственности, например, по сути своей есть не отношение людей к вещам, а отношения между людьми в процессах присвоения и отчуждения объектов собственности» [21, с. 41]. Вследствие этого различные социально-экономические роли групп людей определяют их экономические интересы. Интересами и обусловленными стимулами диктуется экономическое поведение индивидов и агрегированных субъектов. Общественным противоречиям, конфликтам интересов в сфере экономики уделяли большое внимание институционалисты. Экономический интерес лежит в основе системы экономического стимулирования производства, которая представляет собой систему экономических отношений, связанную с удовлетворением экономических интересов членов общества и социально-экономических групп. Поэтому экономические интересы выступают главной движущей силой прогресса экономики. «Эволюция экономики какого-либо отдельного государства - это результат изменения отношений между популяциями индивидов, торговых органи-
заций и т.п.» [16, с. 38]. Именно логическая схема «отношения - интересы - поведение» позволяет исследовать формы экономического поведения и прогнозировать динамику экономического развития вследствие реформ административных, судебных, налоговых, бюджетных, финансово-кредитных и пр. Поиск возможного компромисса между многочисленными разнонаправленными интересами в обществе как экономика соглашений «общепризнанна в качестве автономного ответвления новой институциональной экономики» [17, с. 138]. Однако институциональной категории «экономические интересы» придается недостаточное значение в теоретических конструкциях. Зачастую «многообразие подходов скрывает множество интересов. За конфигурацией конфликтующих интересов нужно наблюдать еще внимательнее, чем за изменениями теории, чтобы понять, почему побеждают те или иные подходы. В данном контексте интересы первичны, а взгляды - вторичны. Последние часто являются объектом купли-продажи и даже интеллектуальной коррупции» [5, с. 48].
Хотя экономические труды К. Маркса были написаны задолго до возникновения современного системного подхода, в них идеология этого подхода нашла такое отражение, какого редко удавалось достичь другим экономистам. Так, например, он писал, что «человек - не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек - это мир человека, государство, общество» [10, с. 414]. При том что Т. Веблен критически относился к некоторым аспектам марксистской теории, он в известной степени находился под влиянием Маркса в исследовании процессов экономической эволюции и технологической трансформации. Он исходил из того, что на индивидуальное поведение влияют отношения, природа которых институциональна: «Потребности и желания, цели и устремления, пути и средства, масштаб и направленность поведения индивида - все это функции некой институциональной переменной, характер которой крайне сложен и абсолютно неустойчив» [24, с. 50].
Развитие методологии институционализма обогащало понятие «экономические отношения» и раскрывало новый ракурс их исследования, уточняло характеристики этого понятия. Первым, кто акцентировал внимание на значении политико-правовых и со-циокулыурных институтов, был Фридрих Лист (17891846), предопределивший развитие исторической школы. Ф. Лист развивал политэкономию «национальных производительных сил», придав этой категории весьма широкое толкование. По Ф. Листу, производительные силы - это способность создавать богатство нации. В состав производительных сил Лист включал различные институты, способствующие экономическому развитию, - от христианства и единоженства до почты и полиции безопасности.
Предметом особого внимания Торстейна Веб-лена (1857-1929, «старый», американский институционализм) стал «институт праздного класса», который, как он считал, являет собой следствие «законов хищничества и паразитизма», обычаев частной собственности и системы неравного распределения благосостояния [3]. Он выделил две отрицательные тенденции в динамике экономических отношений: монополизацию и наращивание сил экономической депрессии. Джон Ричард Коммонс (1862-1945) ввел понятие трансакции (сделки) как характеристики экономических отношений и определил, что экономические отношения, определяемые взаимодействием субъектов различного уровня агрегирования, характеризуются тремя моментами социальных отношений: «конфликтом, зависимостью и порядком» [1, с. 55]. Конфликты и противоречия объективно неустранимы и обладают динамичным потенциалом, который способен вылиться в социальные катаклизмы и катастрофы. Предвидение и экономическое обоснование путей снижения конфликтного потенциала возможно в рамках определения динамики экономических отношений на разных уровнях.
Следовательно, новая позиция требует отказа от предположения о доминировании конфронтации, присущей экономическим отношениям, и замены его на предположение о возможном институционально управляемом конфликтно-компромиссном характере этих отношений. При этом институциональные факторы мы определяем как экзогенные по отношению к экономическим отношениям, которые имеют собственную логику развития.
На различных уровнях институциональной среды (рис. 1) изменения происходят с различной скоростью, поэтому возникает проблема соответствия развития различных уровней внутри самой институциональной системы и согласованностью развития уровня институциональной среды и экономических отношений. В контексте О. Уильямсона для развития цивилизованных экономических отношений необходимо решение проблем качества контрактов, их соблюдения, противодействия оппортунистическому поведению экономических агентов.
Экономические отношения складываются под влиянием различных вариантов соотношения соглашений, формируется множественность способов координации экономических отношений, которые интегрированы и в большинстве случаев проявляются только во взаимодействии с другими социальными отношениями [22].
Но «каждое отношение между членами сообщества опосредовано обращением к некоему общему благу» [23]. Л. Тевено, как представитель экономики соглашений, особое внимание уделяет способам координации социально-экономических отношений. В его теории мы находим мысль о том,
Рис. 1. «Экономика институтов»
что «институты имеют своим основанием наиболее легитимные соглашения», но «многие действия отклоняются от институционального формата» [23]. Это подтверждает нашу идею о динамике экономических отношений, обусловленной как развитием институтов, так и надынституциональными факторами. Здесь уместно отметить и другую важную особенность экономических отношений, определяемых отношениями собственности. Обнаруживается не только влияние различных типов соглашений и поведения на экономические отношения, но и сама собственность трансформирует другие типы социальных отношений. Вследствие этого и дефекты экономических отношений носят не чисто экономический, а системный характер[20, с. 9-15].
Вслед за представителями «старого» институционализма современные исследователи особое значение придают отношениям труда и капитала, которые в радикальном направлении экономических исследований трактовались как объективно антагонистические. «Противоречие между общественным производством и капиталистическим присвоением выступает наружу как антагонизм между пролетариатом и буржуазией» [25, с. 152]. По мнению К. Маркса, «рабочий живет только для того, чтобы увеличивать капитал, и живет лишь постольку, по-
скольку этого требуют интересы господствующего класса» [12, с. 121], а эксплуатация труда капиталом происходит вследствие того, что капиталисты присваивают произведенную наемными работниками прибавочную стоимость.
Й. Шумпетер утверждал, что теория прибавочной стоимости К. Маркса неправильна, но гениальна [2, с. 79]. Прибавочную стоимость К. Маркс трактовал как часть неоплаченного труда работника. В современных условиях более актуальным становится понятие добавленная стоимость ^+т - по Марксу) как основа экономического роста [6]. К. Маркс построение своих теоретических конструкций начинал с обоснования отчуждения труда от результатов производства. Таким образом, собственник имеет возможность «манипулировать» размерами заработной платы и прибыли, так как «продукт капитала безраздельно слит с продуктом труда независимого производителя» [4, с. 79]. Такое «манипулирование» можно продемонстрировать на конкретном примере. На одном предприятии у менеджеров, отвечающих за отдельные участки производства, среднегодовая заработная плата имела огромные колебания. Кроме того, на предприятии была большая текучесть кадров, в том числе менеджеров. Несложный анализ показал, что менеджеры
с минимальными доходами были уволены в конце года, перед тем, когда начислялась дополнительная (по размеру практически равная годовой) заработная плата по итогам года, то есть исходя из предварительно рассчитанной прибыли. Только один из менеджеров обратился в суд, чтобы отстоять свои права, но безуспешно. В целом можно констатировать, что наемный работник институционально слабо защищен, поскольку он в большинстве случаев не имеет реальной возможности отстаивать свои права в суде, в отличие от собственника, к услугам которого грамотные дорогостоящие адвокаты. Если бы заработная плата полностью определялась предельной производительностью труда (по законам неоклассики), то при отсутствии возможности «такого манипулирования» эксплуатация исключалась бы.
И все-таки насколько опровергнут марксистский прогноз нарастания антагонизма и обострения конфликта в экономических отношениях между трудом и капиталом для современного общества, ведь сама эта конфликтность, несовпадение, а зачастую и противоположность экономических интересов наемных работников и работодателей исчезнуть не могут. Решающей особенностью трудовых конфликтов в современной научной литературе стала их институционализация [19, с. 46]. Одним из первых Дж.Р. Коммонс на первый план выдвигал поиск инструментов компромисса между организованным трудом и крупным капиталом, примирения экономических противоречий через коллективные действия. Институционализация трудовых конфликтов включает в себя трудовое законодательство государства, систему коллективных договоров и корпоративизма, участие профсоюзов в разработке и проведении трудовой политики, внимание работодателей к социальным нуждам наемных работников. Так образуется комплекс формальных и неформальных норм, которыми регулируется экономическое поведение наемных работников и работодателей и которые служат основой компромиссного разрешения трудовых конфликтов.
Можно выделить два основных уровня институционализации экономических трудовых отношений: макроэкономический и микроэкономический, хотя, безусловно, динамика экономических отношений и их институционализация на разных уровнях взаимосвязаны и взаимообусловлены.
На микроэкономическом уровне различают трудовые конфликты, в которые вступает коллектив наемных работников данной фирмы, и индивидуальные конфликты для отдельного работника. Мировой опыт свидетельствует о конструктивности трудовых отношений, при которых работодатели озабочены экономическим и социальным благополучием работников. Начиная с 1960-х годов в развитых странах расширяется практика, получившая название «социального партнерства», - гибкое взаимо-
действие между работниками и работодателями в процессе заключения коллективных договоров. Исследования показывают, что в тех странах, где идея социального партнерства получила наибольшее распространение (в Швеции, Австрии, Норвегии от 50 до 98% работников охвачены этой формой сотрудничества), социальные конфликты на почве трудовых отношений встречаются значительно реже, а отраслевые различия в уровнях заработной платы -меньше, чем в странах, где преобладают другие формы экономических отношений (США, Великобритания, Канада) [18, с. 136]. Тенденция институционализации трудовых конфликтов опирается на прямую зависимость материального положения, благосостояния наемных работников в пределах фирмы от ее конкурентной успешности, а в масштабе страны - от ее социально-экономического прогресса.
На макроуровне динамика экономических отношений выступает как развитие, изменения, эволюция всей экономический системы в целом, представляющей собой совокупность экономических отношений в масштабе страны, то есть национальную экономику. В индустриально развитых странах это -эволюция от экономической системы раннего и классического капитализма (объект исследования в «Капитале» К. Маркса) до экономики современного постиндустриального общества с его новым технологическим способом производства, с высокой степенью информатизации и компьютеризации, новыми уровнем и качеством жизни населения, социальными программами и нарастающими процессами глобализации. Россия, с ее собственной траекторией развития, обязана ориентироваться на лучшие мировые стандарты и институты.
Классификация экономических отношений по степени агрегированности субъектов, участвующих в данных отношениях, по нашему мнению, может быть произведена следующим образом: экономические отношения, складывающиеся на уровне наноэкономики (экономика физических лиц), номоэ-кономики (экономика домохозяйств), микроэкономики (экономика фирмы), мезоэкономики (экономика регионов, отраслей), макроэкономики (экономика государств), субэкономики (экономика транснациональных корпораций), мегаэкономики (мировая экономика). Перекрестная взаимосвязь и столкновения интересов агрегированных субъектов разных уровней, очевидно, может быть как достаточно сильной, и потому существенной, так и слабой, когда эффект противоречий и конфликтности не приведет к существенным экономическим и социальным потрясениям. Взаимодействие интересов различных субъектов (в том числе и агрегированных) в экономических отношениях может проявляться не только как их столкновение, наоборот, такие отношения могут диктоваться однонаправленностью интересов. И в таких условиях так называемые
определенные группы интересов, обличенные институциональной властью, в условиях общественного производства и частного присвоения (здесь мы имеем в виду не только марксов подход к частнокапиталистическому производству, но и те сферы и отрасли, которые не регулируется рынком: монополии, общественные блага) порождают в обществе противоречия, обусловленные кричащими диспропорциями в распределительной сфере экономических отношений. Эти проблемы необходимо решать планомерно институциональными мерами, поскольку это единственный цивилизованный механизм решения данных проблем.
Таким образом, сложная система институтов представляет особый каркас, структуру, в рамках которой происходит развитие общественно-экономических отношений. Экономическая свобода фирм, собственника-предпринимателя, наемного рабочего, менеджера, агрегированных экономических субъектов, для современного общества - определенных страт и слоев, ограничена существующими институтами, предопределяющими динамику их взаимодействия. В то же время институциональные ограничения дают определенную свободу действий и определяют мотивацию экономического поведения, отражая и закрепляя наличную систему экономических отношений. Различение экономических отношений и институтов помогает решению проблем диагностики, прогнозирования экономического поведения субъектов как реакции на изменения в отдельных институтах и в институциональной среде в целом.
Библиографический список
1. Commons John R. Institutional Economics // American Economic Revien. - 1931. - .№21. - Р.656. -Цит. по: Институциональная экономика: новая институциональная экономическая теория: учебник / под общ. ред. А.А. Аузана. - М.: Инфра-М, 2005. - С. 55.
2. Schumpeter J. Economic Doctrine and Method. -London: George & Unwin LTD, 1954. - P53. - Цит. по: Гайдар Е. Т. Долгое время. Россия в мире: очерки экономической истории. 3-е изд. - М.: Дело, 2005. - С. 79.
3. Веблен Т. Теория праздного класса. - М.: Прогресс, 1984.
4. КларкДж.Б. Распределение богатства. - М.: Гелиос АРВ, 2000. - С. 79.
5. Колодко Г. Институты, политика и экономический рост // Вопросы экономики. - 2004. - N° 7. - С. 48.
6. Якобсон Л.И. Государственный сектор экономики: экономическая теория и политика: учебник для вузов. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - С. 146, 148.
7. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 46.
Ч. II. - С. 222.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Избранные произведения: В 3 т. -М.: Политиздат, 1970. - Т. 1. - С. 121.
9. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 6. - С. 441.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 1. -М., 1955. - С. 414.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений (I глава «Немецкой идеологии»). -Соч. - М. - Т. 3. - Разд. 1.
12. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии. - М.: Политиздат, 1983.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е. изд. - Т. 23. -М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. - С. 10.
14. Маркс К., Энгельс Ф. К жилищному вопросу. Раздел III. Еще раз о Прудоне и жилищном вопросе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 18. -М.: Государственное издательство политической литературы, 1961. - С. 271.
15. Маркс К., Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. Гл. 4 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 21. - М.: Государственное издательство политической литературы, 1961. - С. 308.
16. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. - М.: Фонд экономической книги «НАЧАЛА», 1997. - С. 38.
17. Олейник А. Институциональная экономика: Учеб.-метод. пособие // Вопросы экономики. -1999. - № 1. - С. 138.
18. Розанова Н., Назаренко А. К вопросу о марксистской теории отношений труда и капитала: современный подход.
19. Свиридов НН., Скаржинский М.И., Гиба-ло Н.П., Грабова О.Н. Экономические отношения и стратегия экономического роста. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2005. - С. 46.
20. СкаржинскийМ.И. Системные дефекты экономических отношений. Постановка проблемы // Проблемы новой политической экономии. - 2005. -№ 3. - С. 9-15.
21. Скаржинский М.И., Чекмарев В.В., Гиба-ло Н.П., Степанов Е.Б., Генералова Г.Г. Очерки новой экономической теории. - М., 2001. - С. 43.
22. Тевено Л. Множественность способов координации: равновесие и рациональность в сложном мире // Вопросы экономики. - 1997. - № 10. - С. 69-84.
23. Тевено Л. Ценности, координация и рациональность: экономика соглашений или эпоха сближения экономических, социальных и политических наук // Институциональная экономика: Учебник / под ред. А. Олейника. - М.: ИНФРА-М, 2005. - С. 101.
24. Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты: Манифест современной институциональной экономической теории / пер. с англ. - М.: Дело, 2003. - С. 50.
25. Энгельс Ф. Развитие социализма: от утопии к науке // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения: В 3 т. - М.: Политиздат, 1970. - Т. 3. - С. 152.
