CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 90
Tomsk State University Journal of History. 2024. № 90
Научная статья
УДК 94(47+57):330.322.3"1870/1914" doi: 10.17223/19988613/90/2
Институциональные источники формирования человеческого капитала в регионах Европейской России, Сибири и Дальнего Востока (конец XIX - начало XX в.)
Дмитрий Валерьевич Диденко
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС),
Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Статья сфокусирована на процессах формирования человеческого капитала в основных макрорегионах Российской империи: Восточной Европе, Сибири и Дальнем Востоке. Представлены результаты анализа длинных рядов данных о финансировании образования и здравоохранения в разрезе его институциональных источников. Основой источниковой базы исследования послужили губернаторские годовые отчеты. Построены динамические модели институциональной структуры источников накопления человеческого капитала в указанных макрорегионах в период перехода России к «современному экономическому росту», указаны характерные признаки региональных моделей формирования человеческого капитала.
Ключевые слова: длинные ряды данных, губернаторские годовые отчеты, образование, здравоохранение, пространственное неравенство
Для цитирования: Диденко Д.В. Институциональные источники формирования человеческого капитала в регионах Европейской России, Сибири и Дальнего Востока (конец XIX - начало XX в.) // Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 90. С. 17-29. <М: 10.17223/19988613/90/2
Original article
Institutional sources of human capital formation in the regions of European Russia, the Siberia, and the Far East (late 19th - early 20th centuries)
Dmitry V. Didenko
Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Moscow, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The paper is focused on the processes of human capital formation in the principal macroregions of the Russian Empire: Eastern Europe, Siberia, and the Far East. We present our results of the long series analysis of financing education and healthcare as regards their institutional sources.
The study is aimed at discovering common patterns and features of the role of institutional sectors of the economies in the macroregions as the sources of their human capital formation during Russia's transition to 'modern economic growth' (as the term was coined by S. Kuznets) in the late 19th - early 20th centuries.
The study is based on annual governors' reports. Their information potential is discussed in this paper. By utilizing their quantitative evidence, we have constructed our dynamic models of institutional structure of the sources of human capital accumulation (in tabular form).
We analyze the following institutional sectors: central government (secular powers represented by the Ministry of Public Enlightenment and other agencies, primarily the Ministry of Defense); clerical powers (the Holy Synod and various church communities); administrations of regional and local levels; rural self-governments of the lower level (volost' and mir communities); urban communities; enterprises; households. The data are related to organized forms of education and health care, they do not cover the respective services provided at home.
In the conclusion we formulate the characteristics of the models of human capital formation in the three macroregions of the country.
© Д.В. Диденко, 2024
In European Russia the first place in the total expenditures for education belonged to the zemstvos since the end of the 1860s till the 1900s. But the central government increased its share of funds and by the early 1910s had taken over in education financing. At the same time, it remained much less active in the healthcare sector and could even reduce its share of funds in certain periods.
The Far East was distinguished by an elevated share of funds from the central government (in the field of education it became prevalent as early as in the 1880s), a depressed role of regional dues; a steadily growing and fairly significant share of the funds from the urban communities by the end of the period under study.
Siberia demonstrates an intermediate position between the regions of European Russia and the Far East. The central government funds became prevalent in the late 19th century. The funds from local self-governments of the lower level (rural and urban communities) were comparable to that of European Russia, while urban funds played a much more modest role as compared with the Far East.
The author suggests that the economic history approach allows to discover the sources of divergences and convergences in trajectories of institutional development of the three Russia's macroregions which have been realized to a large extent in the Soviet and post-Soviet periods.
Keywords: long time series, annual governors' reports, education, health care, spatial inequality
For citation: Didenko, D.V. (2024) Institutional sources of human capital formation in the regions of European Russia, the Siberia, and the Far East (late 19th - early 20th centuries). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 90. pp. 17-29. doi: 10.17223/19988613/90/2
Введение
Развивая первые результаты реконструкции процессов накопления человеческого капитала (накопленные и воплощенные в человеке знания и навыки, которые становятся средством для производства новых благ с добавленной стоимостью [1. С. 49-155; 2]) и его роли в социально-экономическом развитии регионов России в дореволюционный период [3], мы смещаем внимание от центра (Европейская Россия) к окраинам (Сибирь и Дальний Восток) и расширяем выборку регионов страны.
Цель нашего исследования - установление общих закономерностей и особенностей роли институциональных секторов экономики как источников накопления человеческого капитала в основных макрорегионах Российской империи при переходе к «современному экономическому росту» в конце XIX - начале XX в. Такой режим роста характеризуется тем, что основным фактором экономической динамики становится повышение производительности на основе применения в материальном и нематериальном производстве новых знаний в результате развития науки и образования [4].
Для понимания особенностей формирования человеческого капитала в разных регионах России важно получить ответы на вопрос, насколько в этих процессах проявлялись характерные черты, специфические для региональных моделей. Впервые для этого привлекаются количественные свидетельства из годовых губернаторских отчетов.
Поставленные вопросы выходят на проблематику пространственного неравенства, очень важную для понимания типа развития России как страны с большой территорией, обладающей повышенной социокультурной гетерогенностью. Такая дифференциация являлась следствием разноскоростного изменения социальных, экономических, политических институтов и практик в отдельных регионах. Полученные результаты важны для понимания устойчивости региональных характеристик человеческого капитала России.
Человеческий капитал регионов в историко-экономической литературе
Отдельное направление в научной литературе последних лет - создание и внедрение в исследовательскую практику рядов исторических данных, характеризующих различные показатели человеческого капитала. Они существенно расширяют эмпирическую базу компаративных и страновых исследований, ведут к проверке ранее выдвинутых гипотез, постановке новых вопросов и проблем. Широко используются электронные наборы данных по средней продолжительности обучения. Р. Барро и Д.-Х. Ли рассчитывали соответствующие данные по бывшему СССР (в ранних версиях своего набора данных) и большинству его республик за период 1950-2010 гг. Данные в [5] о средней продолжительности обучения по возрастным когортам и трем уровням образования доступны на электронном ресурсе http://www.barrolee.com; данные в [6] о средней продолжительности обучения по отдельным странам за 1870-2010 гг. и об охвате тремя уровнями образования за 1820-2010 гг. доступны на электронном ресурсе http://barrolee.com/Lee_Lee_LRdata.htm. Некоторые исследователи (данные в [7] доступны на электронном ресурсе http://www.oecd.org/dataoecd/33/13/2669521.xls; обновленная версия набора данных из [8] доступна на электронном ресурсе https://www.bbvaresearch.com/wp-ontent/uploads/migrados/WP_1220_tcm348-357479.pdf) не включали эти страны в свои выборки, а К. Моррисон и Ф. Мюртен приводили некоторые количественно выраженные предположения [9].
База данных экономического развития Пруссии XIX в., составленная в CESifo (описание этой базы данных см.: [10]), содержит ряды следующих показателей человеческого капитала: количество учащихся, учителей в разрезе учебных заведений различного уровня, объемы их финансирования и оплаты труда работников образования, грамотность населения; количество занятых в сельском хозяйстве, мануфактурах и фабриках, в сфере услуг; оплата труда рабочих. На
основе их количественного анализа С. Беккер и соавт. сделали вывод, что распространение элементарной грамотности способствовало ускорению адаптации новых технологий и догоняющему (по отношению к Великобритании) индустриальному развитию регионов Пруссии в разных отраслях [11].
Параллельно с данным проектом возникла интернет-платформа, интегрировавшая основательно документированные базы исторических данных, в том числе по развитию образования в Германии за последние 200 лет в менявшихся границах (описание этой базы данных см.: [12]). Некоторые длинные ряды представлены в разрезе ее отдельных государственных образований, земель и муниципалитетов, в наибольшей степени - по Пруссии.
Я.Л. ван Занден и его научная школа (Утрехтский университет и Международный институт социальной истории) активно исследовали процессы накопления человеческого капитала в доиндустриальных экономиках в межстрановом сопоставлении. Я.-Л. ван Занден измерял человеческий капитал уровнем распространением книжной продукции, элементарной и количественной грамотности [13. P. 85-88, 190-197]. Особое внимание отводилось им эффективности использования человеческого капитала, т.е. динамике премии за квалификацию [13. P. 149-176]. Уровень дифференциации оплаты квалифицированного и неквалифицированного труда, как и уровень процентных ставок, выбран в качестве аппроксимирующего показателя для оценки качества институтов [13. P. 19-31, 175-176, 222-223, 291-294].
В рамках проекта Clio-Infra под руководством Я.-Л. ван Зандена был собран значительный массив исторических количественных данных (с XVI по начало XXI в.) по различным аспектам человеческого капитала, развития и благосостояния в страновом представлении. Тематические узлы данных включают показатели формирования человеческого капитала (преимущественно в сфере образования) и демографии (ожидаемая продолжительность жизни, смертность), антропометрии (вес, рост), цен и зарплат, политических институтов, социально-экономических неравенств (в том числе в гендерном аспекте). Однако в размещенном на интернет-сайте проекта массиве [14] доступны только производные данные, без первичных. Кроме того, Россия представлена слабее, чем многие другие страны сопоставимого уровня развития.
В соавторстве с коллегами по указанному проекту Clio-Infra Д.В. Диденко создан массив исторических данных по различным аспектам человеческого капитала, формируемого преимущественно в сфере образования, а также науки и здравоохранения, и экономического развития (ВВП, физический капитал в текущих и постоянных ценах) в бывшем СССР и республиках на его территории (в основном за период с 1920-х по 1990-е гг.). Этот массив приложен к электронной версии статьи [15] (https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S18793 66513000122), в которой представлены подробная характеристика источников и методология составления соответствующих временных рядов. Характеристика
методов расчетов результирующих показателей также приведена в [16].
Данные о финансировании отраслей формирования человеческого капитала в регионах России представлены в электронном наборе данных, созданном научным коллективом под руководством Х. Кесслера и А.М. Маркевича (доступны данные и документация к ним за 1795, 1897, 1959 и 2002 гг.) [17]. Соответствующие потоки инвестиций также представлены количеством обучавшихся в разных уровнях институци-ализированного образования.
По итогам изучения совокупности историко-эконо-мической литературы можно сделать вывод, что в наибольшей степени продвинулись работы, посвященные накоплению и использованию регионального человеческого капитала в других странах, в России / СССР -в отношении советского и постсоветского периодов, в гораздо меньшей степени - в отношении дореволюционного периода.
Особенности информации в источниках исторических данных
Данные по образованию появляются в губернаторских отчетах с 1850-1855 гг. и касаются главным образом количества учащихся в учебных заведениях разных уровней и типов. Однако до 1870-х гг. они очень редко корреспондируют с соответствующими статьями объемов финансирования. Как правило, в период с начала 1870-х гг. по 1916 г. соответствующая информация становится значительно насыщеннее. С отменой строгой формы (с 1898 г.) она была преимущественно представлена в обзорах, являвшихся приложениями к губернаторским отчетам (в разделах «Народное образование» и «Народное здравие и общественное призрение»). Как правило, они представляют количественные свидетельства в разрезе источников (в укрупненном виде -институциональных секторов региональной экономики) и в значительно меньшей степени - получателей финансирования (образовательных и медицинских учреждений). При этом представление соответствующих данных характеризуется неоднородностью как во времени, так и между губерниями.
Как было отмечено Н.П. Дятловой в одном из первых источниковедческих исследований губернаторских отчетов, они представляют собой «ценный», а выпущенные с 1898 г. - «ценнейший» источник именно для изучения отдельных районов Российской империи [18. С. 238, 243].
Другое крупное источниковедческое исследование Б.Г. Литвака было сосредоточено на информации о продукции аграрного и промышленного секторов экономики и на периоде 1840-1860-х гг., когда ведомости по образованию и здравоохранению не входили в утвержденный формуляр, но могли время от времени попадать в Ведомость № 15 «Статистические сведения» [19. С 142-205]. Указанная Ведомость № 15 и Ведомость 23 «О состоянии народонаселения в губернии» были оценены как содержащие сведения с «вероятной» достоверностью [19. С. 185, 196].
В более поздней литературе также указывалось на высокий информационный потенциал губернаторских отчетов [20]. В частности, Т.А. Кискидосовой отмечено, что они являются «ценным» источником по изучению состояния медицины и образования в городах и округах Восточной Сибири [21. С. 52]. Однако качество информации об объемах финансирования данных отраслей в губернаторских отчетах по регионам Сибири и Дальнего Востока оценивается нами значительно ниже, чем по регионам Европейской России. Это касается полноты, уровня детализации, структурной однородности и непрерывности рядов статистических данных. В связи с этим мы шире, чем в отношении Европейской России, использовали данные из указанных ниже дополнительных источников за отдельные годы.
Мы выборочно сопоставляли данные из губернаторских отчетов с другими источниками по государственному финансированию в региональном разрезе, основу которых составляла ведомственная статистика за отдельные годы [22], по финансированию со стороны органов местного самоуправления губернского, уездного, волостного и мирского уровней, основу которой составляла отчетность местных органов [23-25; 26. С. 56-57; 27. С. 398-411, 432-433, 458-459], а также с оценками из научной литературы
Результаты сопоставлений показывают, что завышение объемов земского финансирования (на 20-25%) частично компенсировало занижение объемов государственного финансирования (во многих случаях в 23 раза за счет недоучета финансирования со стороны иных ведомств, помимо профильного Министерства народного просвещения). При этом авторы губернаторских отчетов были склонны занижать данные о финансировании со стороны низших уровней местного самоуправления (волости и миры), которое играло сравнительно небольшую роль.
Тем не менее содержащаяся в губернаторских отчетах информация об образовании и здравоохранении вряд ли подвергалась сознательному искажению, и ее достоверность может быть оценена как приемлемая. Для восполнения пробелов в данных и неполноты учета широко применялись методы реконструкции длинных рядов соответствующих показателей (интер-, ретро- и экстраполяции).
Динамическая институциональная структура инвестиций в человеческий капитал: макрорегиональные модели
Для понимания источников накопления человеческого капитала принципиальное значение имеет их институциональная структура, причем меняющаяся во времени. Структурные изменения предполагают наличие качественных процессов в экономических системах, т.е. их развитие. Рассмотрим, насколько в этом отношении различались крупнейшие макрорегионы Российской империи.
Европейская Россия. В отношении Европейской России общую выборку составили 8 земских губерний в сфере образования и 7 земских губерний в сфере здравоохранения, данные по которым обладают достаточной степенью полноты и достоверности.
В нашей модели финансирования сферы образования наблюдаются следующие тенденции структурной динамики (табл. 1): основная (но не преобладающая) роль земств (до начала 1910-х гг.); расширение участия центрального правительства, которое в начале 1910-х гг. оставило земства позади; заметная доля участия Святейшего Синода, характеризовавшаяся сильными колебаниями вокруг уровня, слабо изменившегося за почти полувековой период; снижение доли мирских и волостных средств сельских обществ; повышение роли средств городов в 1870-е гг. с сильными колебаниями вокруг стабильного уровня в последующем.
В сфере финансирования здравоохранения наша модель институциональных источников финансирования демонстрирует следующие тенденции структурной динамики (табл. 2): преобладающая роль земств; значительно более низкая (по сравнению со сферой образования) роль центрального правительства; повышенная концентрация сельских органов местного самоуправления низового уровня на начальном этапе; с течением времени повышение доли уездных земств за счет снижения низовых органов местного самоуправления; умеренное снижение доли центрального правительства; отсутствие определенной тенденции к изменению доли средств городов (несмотря на сильные колебания во времени).
Таблица 1
Сводная институциональная структура источников финансирования образования по выборке земских губерний Европейской России (в % от суммы за год)
Годы Центральное Правительство Святейший Синод и церковные братства Земства Мирские и волостные средства Городские средства Предприятия, (благотворительность) Домохозяйства (оплата за обучение)
1914 36,7 10,4 34,7 2,7 13,6 1,1 0,7
1913 41,0 7,5 37,0 1,7 7,6 2,1 3,1
1912 46,6 8,5 34,6 1,2 4,0 2,2 2,9
1911 34,6 9,9 37,7 2,6 11,9 2,0 1,3
1910 34,5 9,8 45,7 1,8 4,8 2,0 1,4
1909 28,5 14,9 40,9 3,5 5,4 4,6 2,1
1908 26,7 13,8 43,0 3,8 5,8 5,2 1,7
1907 31,1 16,0 33,1 5,5 6,9 5,5 1,8
1906 27,8 13,9 33,9 6,2 10,5 5,9 1,7
1905 29,6 11,5 32,5 7,0 11,3 6,2 1,9
1904 27,0 15,4 28,8 7,6 11,5 7,2 2,5
Окончание табл. 1
Годы Центральное Правительство Святейший Синод и церковные братства Земства Мирские и волостные средства Городские средства Предприятия, (благотворительность) Домохозяйства (оплата за обучение)
1903 28,3 13,8 35,0 5,8 9,9 3,9 3,3
1902 28,9 15,5 36,0 6,3 6,0 4,2 3,0
1901 28,3 15,3 36,6 4,8 5,2 6,2 3,6
1900 22,8 16,0 33,1 5,7 4,6 10,9 6,9
1899 22,3 14,3 32,0 6,3 8,3 11,7 5,2
1898 24,2 16,1 35,1 5,6 9,0 6,2 3,9
1897 28,5 12,7 29,9 9,0 10,9 2,8 6,2
1896 22,9 10,8 34,9 8,6 12,5 7,5 2,8
1895 23,3 11,0 29,7 10,1 12,5 10,5 2,9
1894 22,7 6,0 34,2 10,2 14,6 9,3 3,0
1893 23,8 10,7 27,3 11,8 13,5 9,3 3,7
1892 24,6 9,0 31,5 11,8 11,6 8,3 3,2
1891 23,9 6,3 36,7 11,5 10,3 7,5 3,9
1890 28,6 5,5 30,5 13,2 10,3 8,2 3,8
1889 24,9 9,1 34,4 11,2 9,5 7,8 3,3
1888 21,2 8,5 35,3 12,7 10,4 9,4 2,6
1887 30,7 4,4 35,4 10,2 10,5 6,0 2,8
1886 28,7 5,9 34,0 11,1 11,1 6,0 3,2
1885 23,5 4,4 37,8 11,7 13,9 5,5 3,1
1884 21,1 8,7 38,9 9,5 13,9 4,9 3,0
1883 21,9 8,5 40,7 9,6 11,2 5,9 2,2
1882 23,3 8,1 44,3 9,9 10,9 2,6 0,8
1881 23,4 12,6 37,9 8,8 11,8 2,7 2,7
1880 20,9 12,2 41,8 10,6 10,1 3,6 0,7
1879 25,4 13,5 34,7 9,7 10,2 4,2 2,3
1878 23,6 13,0 38,2 10,2 10,0 2,9 2,2
1877 22,6 10,7 37,1 13,3 11,4 2,6 2,2
1876 22,7 12,6 37,7 16,2 5,7 3,5 1,5
1875 18,5 18,8 39,8 13,5 6,5 2,8 0,1
1874 20,2 17,5 34,2 15,7 7,7 3,2 1,6
1873 20,6 19,7 32,9 15,8 4,1 4,9 2,0
1872 29,2 23,1 33,1 4,4 6,5 1,4 2,3
1871 24,5 24,0 23,1 15,6 6,2 3,9 2,8
1870 19,0 21,4 28,8 18,6 8,5 1,4 2,3
Примечание. Рассчитано по губернаторским годовым отчетам по Вологодской, Воронежской, Вятской, Калужской, Курской,
Пермской, Рязанской, Саратовской губерниям [17, 22, 28-35].
Таблица 2
Сводная институциональная структура источников финансирования здравоохранения по выборке земских губерний Европейской России (в % от суммы за год)
Годы Центральное Правительство Губернское земство Уездные земства Городские средства Мирские и волостные средства Частные средства и прочие
1914 3,6 16,9 59,1 10,3 4,9 5,3
1913 3,0 18,8 59,5 9,7 4,4 4,6
1912 3,6 21,7 55,8 7,8 3,5 7,7
1911 3,5 21,5 54,3 10,2 4,7 5,8
1910 3,0 23,9 57,5 7,1 3,0 5,4
1909 2,9 27,9 53,3 6,5 3,1 6,2
1908 4,2 22,0 58,4 3,7 3,0 8,7
1907 2,5 29,4 55,2 8,5 1,2 3,1
1906 3,3 25,0 51,7 11,3 4,6 4,0
1905 3,8 31,2 46,8 8,8 4,0 5,4
1904 3,3 23,8 53,1 10,8 5,4 3,7
1903 3,9 24,1 51,0 11,1 5,9 4,0
1902 4,1 28,8 53,1 6,0 2,8 5,3
1901 4,3 33,6 52,4 6,1 2,1 1,5
1900 4,6 24,2 53,6 4,7 3,2 9,7
1899 3,9 34,8 42,8 6,0 5,1 7,3
1898 4,4 34,1 43,1 5,2 5,6 7,6
1897 4,9 27,8 47,1 4,5 6,6 9,2
1896 5,0 24,5 48,7 4,4 7,5 10,0
1895 4,0 34,5 46,8 5,5 6,7 2,5
1894 5,3 32,4 44,8 5,2 4,8 7,5
1893 4,8 33,7 38,0 5,7 13,6 4,1
1892 5,0 27,6 28,2 30,6 4,8 3,8
1891 5,9 29,9 35,1 22,0 4,3 2,8
Окончание табл. 2
Годы Центральное Правительство Губернское земство Уездные земства Городские средства Мирские и волостные средства Частные средства и прочие
1890 5,6 28,7 43,0 6,7 11,5 4,5
1889 6,9 14,5 51,1 7,8 13,8 5,9
1888 6,7 12,7 56,1 5,0 14,8 4,7
1887 4,6 13,8 53,9 6,4 13,3 8,0
1886 5,9 13,3 51,7 8,2 17,0 4,0
1885 6,0 10,6 51,8 7,5 9,6 14,4
1884 5,9 13,8 51,9 5,8 8,6 14,0
1883 6,3 11,1 52,2 5,6 9,8 15,0
1882 6,9 11,7 49,8 5,2 10,3 16,2
1881 5,5 12,8 52,7 6,5 19,1 3,4
1880 6,6 12,5 48,7 5,5 11,0 15,8
1879 10,7 14,5 56,2 7,1 7,3 4,3
1878 10,8 19,1 46,5 16,7 3,4 3,5
1877 8,7 20,0 53,1 10,0 4,6 3,6
1876 10,1 22,2 48,2 7,8 7,3 4,4
1875 5,4 19,9 38,3 4,4 26,5 5,4
1874 6,3 12,0 38,8 4,5 32,6 5,9
1873 5,7 22,5 34,1 3,9 30,7 3,1
1872 13,3 23,4 40,4 10,0 9,4 3,5
1871 5,6 22,6 28,9 6,9 31,0 5,1
1870 5,7 16,6 31,9 9,3 30,0 6,4
Примечание. Рассчитано по губернаторским годовым отчетам по Вологодской, Воронежской, Вятской, Калужской, Курской, Пермской, Рязанской, Саратовской губерниям [17, 22, 28, 29, 32, 33, 35-37].
Таким образом, в регионах Европейской России, в которых на протяжении полувека действовало земское самоуправление, именно ему принадлежало первое место по доле финансирования обеих отраслей формирования человеческого капитала до начала XX в. Центральное правительство устойчиво занимало второе место по финансированию образования, на протяжении рассматриваемого периода расширяло свою долю и в начале 1910-х гг. опередило земства, выйдя на первое место. Но оно проявляло значительно меньшую активность в финансировании здравоохранения, в отдельные периоды могло снижать свою долю финансирования этой отрасли, которая по крайней мере не возросла за период запуска и начала «современного экономического роста» в России. Это вело к различным тенденциям пространственной дифференциации в накоплении человеческого капитала в сферах образования (преобладание признаков ослабления) и здравоохранения (наличие признаков усиления).
Дальний Восток. Для регионов современного Дальнего Востока были характерны частые изменения политико-административной принадлежности территорий. С 1884 г. Амурская, Приморская и Забайкальская области входили в состав Приамурского генерал-губернаторства, выделенного из состава Восточно-Сибирского генерал-губернаторства [38. С. 87]. В отличие от губерний, в областях военная и гражданская власти были практически неразделенными (военные губернаторы по совместительству выполняли гражданские административные функции); кроме того, в составе вооруженных сил широко присутствовали формирования с особым статусом (казаки).
Регионы Дальнего Востока в сфере финансирования образования демонстрируют значительно более высокую роль средств центрального правительства по сравнению с регионами европейской части России (табл. 3). При этом если в европейской выборке отсутствовали города с университетами (единственным вузом был
Демидовский лицей в Ярославле), то во Владивостоке в 1899 г. был открыт Восточный институт (для изучения основных языков региона), в 1920 г. преобразованный в университет [39]. На Дальнем Востоке доля средств центрального правительства уже в 1880-е гг. превосходила долю каждого из других источников. В первую очередь это были средства Министерства народного просвещения, в то время как роль Святейшего Синода была ниже, чем в европейских регионах. Существенную роль играли средства Военного министерства. Значительно более скромную роль по сравнению с Европейской Россией играли земские сборы. Их распорядителями, в отсутствие учреждений местного самоуправления, выступали представители центрального правительства. Причем роль земских сборов на Дальнем Востоке была ниже даже по сравнению с Архангельской губернией, в которой местное самоуправление также отсутствовало [3. С. 528-529]. В то же время по мере колонизационной урбанизации, как правило, росла доля средств городов, что слабо проявлялось в Европейской России.
Различия между структурной динамикой институциональных источников финансирования образования в Приморской и Амурской областях состоят в том, что доля средств центрального правительства в первой понижалась, в то время как во второй росла. В Приморской области это, скорее всего, связано с увеличением доли гражданского населения и распространением общероссийских образовательных практик в процессе колонизации территории. С этим же могли быть связаны более быстрое повышение доли средств городов и увеличение доли частного предпринимательского сектора, которая в Амурской области понижалась.
В сфере финансирования здравоохранения регионы Дальнего Востока по сравнению с Европейской Россией также демонстрируют повышенную долю центрального правительства, которая уменьшалась с течением времени, пониженную роль земских сборов, повышенную и увеличивавшуюся долю средств городов. Последняя
была более весомой в Амурской области. Причем доля ская область), в других - снижалась (Амурская и За-земских сборов в одних регионах возрастала (Примор- байкальская области) (табл. 4).
Таблица 3
Сводная институциональная структура источников финансирования образования на Дальнем Востоке Российской империи (в % от суммы за год)
Годы Центральное Правительство Святейший Синод и церковные братства Земские сборы Мирские и волостные средства Городские средства Предприятия (благотворительность) Домохозяйства (оплата за обучение)
1914 60,6 1,8 5,1 3,2 21,9 5,6 1,8
1913 59,5 2,0 5,5 3,3 21,9 6,0 1,7
1912 57,6 2,0 5,5 3,3 23,8 6,1 1,8
1911 58,7 2,3 5,4 3,2 22,9 5,7 1,8
1910 54,6 1,9 5,0 3,3 24,8 8,7 1,7
1909 54,0 2,0 5,2 3,5 26,5 7,2 1,7
1908 50,5 1,8 7,0 3,3 27,7 8,1 1,7
1907 51,5 1,7 6,4 2,8 26,8 9,1 1,8
1906 50,6 1,7 6,5 3,0 27,7 8,7 1,7
1905 51,8 1,8 6,1 2,9 27,2 8,4 1,8
1904 53,7 1,8 5,9 3,0 25,9 7,9 1,8
1903 55,1 1,9 5,7 3,0 24,8 7,7 1,8
1902 56,8 1,9 5,5 3,0 23,6 7,5 1,8
1901 65,3 2,2 3,0 3,5 20,0 4,2 1,8
1900 64,7 2,3 5,4 3,7 18,8 3,4 1,7
1899 76,3 2,1 2,6 4,4 11,7 1,8 1,0
1898 70,0 2,5 1,8 3,8 17,2 3,0 1,8
1897 71,9 2,0 1,8 3,3 15,9 3,2 2,0
1896 71,0 1,9 3,3 3,2 12,6 6,2 1,8
1895 74,5 1,9 2,3 2,4 11,8 5,1 1,9
1894 75,9 2,0 1,7 3,2 10,8 4,6 1,9
1893 74,8 1,9 1,9 2,9 11,6 5,0 1,9
1892 74,7 2,0 1,8 3,0 11,3 5,3 1,9
1891 70,7 1,8 1,6 2,7 10,1 11,1 1,8
1890 74,5 1,9 1,7 2,9 10,5 6,6 1,9
1889 59,3 16,1 1,5 6,6 9,3 5,6 1,6
1888 72,9 2,0 1,6 3,3 10,1 8,4 1,7
1887 70,4 2,3 1,7 4,1 11,5 8,6 1,5
1886 51,4 3,0 2,3 6,2 16,8 19,9 0,4
1885 50,3 2,9 2,2 6,0 15,9 22,2 0,4
1884 49,4 2,9 2,2 5,9 15,2 24,2 0,4
1883 46,5 2,6 2,0 5,4 12,7 30,5 0,3
1882 45,9 2,6 1,9 5,3 12,3 31,6 0,3
1881 45,4 2,5 1,8 5,2 12,0 32,7 0,3
Примечание. Рассчитано по губернаторским годовым отчетам по Приморской, Амурской областям [17, 22, 40, 41].
Таблица 4
Сводная институциональная структура источников финансирования здравоохранения на Дальнем Востоке Российской империи (в % от суммы за год)
Годы Центральное Правительство Земские сборы Городские средства Мирские и волостные средства Частные средства и прочие
1914 24,2 13,3 48,1 0,3 14,1
1913 31,2 14,5 34,9 0,4 19,0
1912 35,1 10,7 37,0 0,3 16,9
1911 17,8 38,0 30,4 0,7 13,1
1910 40,7 16,6 28,1 0,6 14,0
1909 41,8 17,8 27,9 0,7 11,8
1908 28,1 16,4 39,4 1,0 15,2
1907 27,8 18,2 32,6 0,9 20,5
1906 30,7 17,6 25,8 1,0 25,0
1905 29,5 21,3 22,3 0,9 25,9
1904 29,0 23,0 25,9 0,9 21,2
1903 31,8 20,0 27,8 1,0 19,4
1902 22,9 22,5 32,6 0,9 21,1
1901 31,7 20,0 29,3 0,8 18,2
1900 30,4 19,6 29,1 0,7 20,1
1899 34,1 20,3 21,9 0,7 23,0
1898 35,0 20,5 19,6 0,6 24,3
1897 49,3 21,9 13,2 0,6 15,1
1896 39,1 23,3 15,4 0,4 21,8
Окончание табл. 4
Годы Центральное Земские Городские Мирские Частные средства
Правительство сборы средства и волостные средства и прочие
1895 37,0 26,8 12,5 0,3 23,4
1894 39,3 28,5 12,8 1,2 18,3
1893 37,6 26,9 11,6 1,1 22,8
1892 37,6 28,9 11,6 1,2 20,7
1891 38,6 31,5 11,4 1,2 17,2
1890 34,6 31,0 10,7 1,2 22,5
1889 33,5 32,7 9,4 1,2 23,1
1888 32,4 34,6 8,3 1,2 23,4
1887 37,1 33,2 6,1 1,2 22,4
1886 20,5 15,5 32,4 0,8 30,8
1885 22,5 16,1 31,2 0,8 29,4
1884 31,6 17,9 19,6 0,8 30,1
1883 32,3 18,2 20,4 0,7 28,5
1882 34,2 18,6 18,5 0,7 27,9
1881 36,2 19,0 16,8 0,7 27,3
1880 38,2 19,4 15,2 0,6 26,6
1879 40,1 19,8 13,7 0,6 25,8
1878 42,0 20,2 12,3 0,6 25,0
1877 43,8 20,6 11,0 0,5 24,1
1876 45,5 20,9 9,8 0,5 23,2
1875 47,3 21,3 8,7 0,5 22,3
1874 48,9 21,6 7,7 0,4 21,3
1873 50,5 21,9 6,9 0,4 20,4
1872 52,0 22,2 6,1 0,4 19,4
1871 53,4 22,5 5,3 0,3 18,4
1870 54,8 22,7 4,7 0,3 17,5
Примечание. Рассчитано по губернаторским годовым отчетам по Приморской, Амурской и Забайкальской областям [17, 22, 40-42].
Таким образом, институциональные структуры обеих отраслей формирования человеческого капитала на российском Дальнем Востоке демонстрируют во многом общие характеристики, отличающие их от Европейской России: повышенную долю средств центрального правительства (в сфере образования стала преобладающей), пониженную роль земских сборов, возрастающую и к концу рассматриваемого периода довольно весомую долю средств городов. При этом следует отметить нестабильность финансирования со стороны центрального правительства, особенно на начальном этапе. Резкое увеличение средств от него часто происходило при наступлении чрезвычайных обстоятельств (например, эпидемий, наводнений).
Сибирь. Выборку регионов Сибири составили наиболее плотно населенные Енисейская, Иркутская, Тобольская, Томская губернии. В этих четырех регионах в сфере финансирования образования наблюдаются тенденции структурной динамики, которые можно охарактеризовать как промежуточные между Европейской Россией и Дальним Востоком (табл. 5). Роль центрального правительства была выше, чем в Европейской России, но ниже, чем на Дальнем Востоке. Средства из данного источника стали преобладающими в конце XIX в. (против середины 1880-х гг. на Дальнем Востоке), в то время как в Европейской России они к концу имперского периода не превысили 46,6%. В свою очередь, средства за счет земских сборов, которые являлись основным источником в европейских земских губерниях, в Сибири имели гораздо меньшее значение, но занимали при этом более важное место по сравнению с Дальним Востоком. Доля этих средств колебалась, но в конце имперского периода мало отличалась от начала 1870-х гг. По сравнению с регионами Евро-
пейской России меньшее значение имели средства Святейшего Синода. Средства местного самоуправления нижнего уровня (миров-общин, волостей, городов) занимали сопоставимое место с губерниями Европейской России, причем городские средства - значительно более скромное место по сравнению с Дальним Востоком. Если доля средств нижнего уровня сельского самоуправления в Сибири не показывала определенно выраженной динамики, то доля средств городов несколько снизилась с конца XIX в. Также снизилась доля частного предпринимательского сектора.
Динамика доли средств центрального правительства в Енисейской губернии в большей степени соответствовала общестрановой тенденции, в то время как в Иркутской на протяжении всего рассматриваемого периода демонстрировала повышенные значения. В Томской губернии финансирование центральным правительством основанного в 1878 г. университета [43] составляло около 23% средств на все губернское образование за 1897 г. [17]. Земские сборы играли значительно большую роль в финансировании образования в Енисейской губернии по сравнению с Иркутской. Напротив, в Иркутской губернии значительно большую роль, чем в Енисейской, играли мирские и волостные средства.
В сфере финансирования здравоохранения, как и в сфере образования, регионы Сибири демонстрируют промежуточное положение между областями Дальнего Востока и Европейской России (табл. 6). Их отличает в несколько раз более высокая доля средств центрального правительства, которая умеренно снижалась. В то же время роль финансирования из земских сборов была еще более значительной, чем в европейских губерниях, причем она увеличивалась с течением времени. Напро-
тив, доля городских средств понижалась, в отличие от Дальнего Востока (где она возрастала) и Европейской России (где она не показала определенно выраженной долгосрочной динамики). Как и в других макрорегио-
нах, в Сибири снизилась доля средств частных лиц и предпринимательского сектора, которая по величине доли была ближе скорее к областям Дальнего Востока, чем к Европейской России.
Таблица 5
Сводная институциональная структура источников финансирования образования в российской Сибири (в % от суммы за год)
Годы Центральное Правительство Святейший Синод и церковные братства Земские сборы Мирские и волостные средства Городские средства Предприятия (благотворительность) Домохозяйства (оплата за обучение)
1914 53,0 12,8 12,7 4,5 5,9 7,1 4,1
1913 50,6 12,6 12,0 4,6 7,2 7,4 5,7
1912 49,9 11,9 13,0 5,0 7,1 7,9 5,2
1911 58,4 11,3 8,1 4,8 4,9 9,6 3,0
1910 55,3 10,5 9,2 5,1 6,0 10,2 3,7
1909 49,0 11,8 8,9 6,5 5,7 14,0 4,2
1908 56,2 10,3 9,6 5,2 6,4 9,1 3,3
1907 56,6 10,6 9,8 5,0 6,4 8,5 3,1
1906 58,0 9,0 9,3 5,0 6,1 9,5 3,1
1905 57,4 11,2 9,6 4,7 6,4 8,1 2,7
1904 59,1 11,1 9,9 4,6 5,9 7,6 1,9
1903 57,7 12,0 9,3 4,7 6,1 7,7 2,5
1902 56,4 15,5 8,7 4,2 6,2 7,3 1,8
1901 57,0 12,0 10,3 5,4 6,4 7,2 1,6
1900 59,6 13,0 9,4 4,5 5,8 6,6 1,2
1899 56,0 14,6 9,5 5,5 6,6 7,0 0,9
1898 56,9 11,8 10,1 5,8 7,2 6,5 1,8
1897 54,2 13,2 8,5 5,2 7,0 9,8 1,9
1896 51,3 13,5 9,2 5,4 6,5 11,8 2,2
1895 53,4 14,2 9,5 5,4 6,9 8,5 2,1
1894 52,3 14,2 9,3 5,9 6,9 9,1 2,3
1893 49,8 14,6 9,4 6,1 6,8 10,7 2,6
1892 51,2 15,7 9,9 6,5 7,3 7,9 1,7
1891 46,0 14,9 9,2 6,2 7,1 13,4 3,3
1890 46,6 15,6 10,0 6,5 7,6 11,4 2,3
1889 44,2 15,1 8,1 6,3 6,9 15,9 3,5
1888 46,0 16,5 8,9 7,0 8,2 10,9 2,5
1887 48,6 8,5 10,1 8,0 8,4 13,9 2,4
1886 51,6 7,6 11,5 7,6 10,1 10,0 1,6
1885 33,9 7,0 15,5 9,0 10,3 21,0 3,2
1884 40,7 5,2 10,5 4,0 7,1 31,3 1,1
1883 33,2 9,7 20,3 7,0 11,3 16,7 1,9
1882 26,4 7,2 12,2 5,9 18,6 26,9 2,8
1881 33,9 10,1 13,8 13,9 9,6 15,0 3,7
1880 47,0 2,6 16,3 10,3 10,2 13,1 0,5
1879 46,6 2,6 16,7 10,2 10,0 13,2 0,7
1878 46,9 2,6 16,9 10,2 10,1 12,6 0,7
1877 47,8 2,7 16,8 11,0 10,8 10,2 0,6
1876 51,0 2,5 17,6 11,0 8,4 9,0 0,6
1875 41,5 3,0 19,6 12,3 11,7 11,4 0,6
1874 44,5 3,3 18,3 12,7 11,4 9,2 0,6
1873 51,4 2,7 16,5 10,9 10,7 7,5 0,4
1872 50,8 2,7 17,1 10,6 10,2 8,2 0,4
1871 47,9 2,8 17,9 12,6 12,0 6,5 0,4
1870 55,0 2,3 15,5 11,2 10,5 5,3 0,3
Примечание. Рассчитано по губернаторским годовым отчетам по Енисейской, Иркутской, Тобольской, Томской губерниям [17, 22, 44-47].
Таблица 6
Сводная институциональная структура источников финансирования здравоохранения в российской Сибири (в % от суммы за год)
Годы Центральное Правительство Земские сборы Городские средства Мирские и волостные средства Частные средства и прочие
1914 29,8 51,3 11,2 2,3 5,4
1913 32,6 54,8 9,5 1,7 1,4
1912 30,1 56,2 9,2 2,6 1,9
1911 30,5 55,3 9,1 2,7 2,5
1910 38,9 46,4 8,6 2,6 3,5
1909 31,0 52,1 7,1 2,7 7,0
Примечание. Рассчитано по губернаторским годовым отчетам по Енисейской, Иркутской, Тобольской губерниям [17, 22, 44-46].
Окончание табл. 6
Годы Центральное Правительство Земские сборы Городские средства Мирские и волостные средства Частные средства и прочие
1908 29,3 51,2 9,8 2,9 6,8
1907 27,5 53,9 10,3 3,1 5,1
1906 25,1 55,0 10,0 2,9 6,9
1905 24,7 54,6 12,7 3,3 4,8
1904 31,1 48,5 10,0 3,5 6,8
1903 25,0 49,1 11,9 3,6 10,4
1902 26,0 50,1 8,3 3,3 12,2
1901 27,1 51,7 11,4 4,7 5,1
1900 32,9 43,9 14,4 4,1 4,7
1899 36,5 45,4 8,3 3,4 6,5
1898 33,6 47,2 9,1 2,8 7,2
1897 36,3 43,8 9,4 3,4 7,1
1896 35,8 41,4 9,7 4,2 8,9
1895 39,7 41,8 10,7 1,1 6,7
1894 36,0 39,4 10,2 3,8 10,6
1893 35,1 40,8 10,8 3,6 9,6
1892 34,0 40,1 10,0 3,2 12,7
1891 36,1 41,4 10,1 3,4 9,1
1890 40,2 39,8 9,6 3,7 6,7
1889 34,5 38,6 15,1 3,0 8,8
1888 37,1 36,5 13,7 3,1 9,6
1887 36,7 36,7 17,2 3,1 6,3
1886 34,3 33,5 14,1 4,4 13,7
1885 36,2 32,9 15,5 6,5 9,0
1884 36,7 33,8 16,4 5,2 8,0
1883 36,2 32,7 16,9 5,4 8,8
1882 36,3 31,0 17,8 2,8 12,1
1881 35,9 29,7 19,8 6,2 8,4
1880 34,6 30,6 18,1 6,4 10,2
1879 33,3 29,6 19,2 7,0 11,0
1878 30,3 26,3 25,3 7,1 11,0
1877 29,0 25,0 28,7 5,7 11,6
1876 27,8 25,2 27,5 9,6 9,9
1875 27,5 22,1 28,6 9,8 12,0
1874 26,1 21,1 32,2 9,0 11,5
1873 29,5 25,4 24,8 8,6 11,7
1872 28,9 24,8 26,5 7,9 12,0
1871 30,1 26,8 25,7 6,0 11,4
1870 29,7 26,4 23,8 8,7 11,4
Процесс замещения финансирования центрального правительства средствами от земских сборов отчетливо проявлялся в Енисейской губернии, в то время как повышение доли земских сборов в Иркутской губернии происходило главным образом за счет средств городов. Снижение доли средств частных лиц и предпринимательского сектора в большей степени наблюдалось в Иркутской губернии.
Таким образом, в Сибири отмечалась повышенная роль светских ведомств в финансировании образования, которая с конца XIX в. стала превосходить долю других источников. При этом роль Святейшего Синода характеризуется как пониженная. В сфере здравоохранения доля средств центрального правительства с течением времени уменьшалась.
По сравнению с Европейской Россией роль органов местного самоуправления (местных представителей центрального правительства, выполнявших соответствующие функции) характеризуется как пониженная в сфере образования, но как не менее существенная в сфере здравоохранения. При этом в сфере образования доля данного источника не имела определенно выраженной тенденции, в то время как в сфере здравоохранения была склонна к повышению.
Роль органов сельского самоуправления низового уровня в сфере образования была сопоставима с уровнем Европейской России без определенно выраженной тенденции к изменению во времени. В сфере здравоохранения роль этих органов не была значительной.
Роль средств городского самоуправления в сфере здравоохранения была важной на начальном этапе при выраженной тенденции к понижению (как и в сфере образования).
В обеих сферах накопления человеческого капитала в Сибири зафиксирована тенденция к понижению доли средств организаций и домохозяйств.
Заключение
Процессы формирования человеческого капитала в периоды запуска и начала современного экономического роста протекали в российских регионах неравномерно. Построенная нами динамическая институциональная структура процессов накопления человеческого капитала в макрорегионах Российской империи является эвристически ценным инструментом для сравнительного анализа траекторий развития макрорегионов. Она позволяет выделять общее и особенное на
разных этапах социально-экономического развития, сопоставлять тенденции общестрановые, характерные для отдельных регионов и их групп. Это выводит на характеристику признаков региональных моделей формирования человеческого капитала.
Следует выделить две различные модели для Европейской России и Дальнего Востока, в то время как Сибирь занимала промежуточное положение между ними.
Общей закономерностью в сфере образования является то, что средства центрального правительства, представленного светскими ведомствами, в первую очередь Министерством народного просвещения, существенно способствовали накоплению человеческого капитала и играли выравнивающую роль в сокращении пространственного неравенства на территории единой страны. Роль средств региональных и местных органов управления, а также предприятий и домохо-зяйств в той или иной мере понизилась к концу рассматриваемого периода по сравнению с его началом. Это не касается средств городского самоуправления, роль которых в той или иной степени возрастала на фоне бурных процессов урбанизации.
Общей закономерностью в сфере здравоохранения является преобладание средств региональных и местных органов управления (в Европейской России - до-
минирование) при слабой роли центрального правительства, которая в той или иной степени становилась еще менее выраженной с течением времени.
Ключевые отличия заключаются в начальном уровне средств центрального правительства (самая высокая -на Дальнем Востоке, самая низкая - в Европейской России), местных органов управления (самая высокая -в Европейской России, самая низкая - на Дальнем Востоке), в распределении расходов между разными уровнями местных органов управления (в Европейской России основную часть несли земства, на Дальнем Востоке - города). Соответственно, отличались темпы движения в рамках отмеченных общестрановых тенденций.
Полученные результаты анализа процессов формирования человеческого капитала в основных макрорегионах России важны в контексте поиска ответа на вопрос о том, каково место данного периода в более долговременном процессе накопления человеческого капитала и его роли в экономическом развитии страны. Историко-экономический взгляд в данном ракурсе позволяет увидеть источники расхождений и сближений в траекториях институционального развития указанных макрорегионов, которые в значительной степени реализовались в советский и постсоветский периоды.
Список источников
1. Беккер Г.С. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории. М. : ГУ-ВШЭ, 2003. 670 с.
2. Schultz T.W. The Economic Value of Education. New York : Columbia University Press, 1963. 92 р.
3. Didenko D.V. The role of institutional sectors of regional economy in human capital formation in European Russia (late 19th - early 20th centuries) //
Вестник Пермского университета. Сер. Экономика. 2019. Т. 14, № 4. С. 518-536. doi: 10.17072/1994-9960-2019-4-518-536
4. Kuznets S. Modern Economic Growth: Rate, Structure, and Spread. New Haven ; London : Yale University Press, 1966. 529 р.
5. Barro R., Lee J.-W. A New Data Set of Educational Attainment in the World, 1950-2010 // Journal of Development Economics. 2013. Vol. 104.
P. 184—198. (Данные см.: http://www.barrolee.com).
6. Lee J.-W., Lee H. Human capital in the long run // Journal of Development Economics. 2016. Vol. 122, September. P. 147-169. (Данные см.:
http://barrolee.com/Lee_Lee_LRdata.htm).
7. Cohen D., Soto M. Growth and Human Capital: Good Data, Good Results // Journal of Economic Growth. 2007. Vol. 12, № 1. P. 51-76. (Данные
см.: http://www.oecd.org/dataoecd/33/13/2669521.xls).
8. Domenech R., de la Fuente A. Human capital in growth regressions: how much difference does data quality make? // Journal of the European
Economic Association. 2006. Vol. 4, № 1. P. 1-36.
9. Morrisson C., Murtin F. The century of education // Journal of Human Capital. 2009. Vol. 3, № 1. P. 1-42.
10. Becker S.O., Cinnirella F., Hornung E., Woessmann L. iPEHD - The ifo Prussian economic history database // Historical Methods: a Journal of Quantitative and Interdisciplinary History. 2014. Vol. 47, № 2. P. 57-66. (Данные см.: https://www.ifo.de/en/iPEHD).
11. Becker S.O., Hornung E., Woessmann L. Education and Catch-Up in the Industrial Revolution // American Economic Journal: Macroeconomics. 2011. Vol. 3, № 3. Р. 92-126. doi: 10.1257/mac.3.3.92
12. Diebolt C., Franzmann G., Hippe R., Sensch J. The power of big data: Historical time series on German education // Journal of Demographic Economics. 2017. Vol. 83, № 3. Р. 329-376. (Данные см.: https://histat.gesis.org).
13. Van Zanden J.L. The Long Road to the Industrial Revolution: The European economy in a global perspective, 1000-1800. Leiden : Koninklijke Brill NV, 2009. 342 р.
14. Clio Infrastructure / Global History Hubs. URL: http://www.clio-infra.eu.
15. Didenko D., Foldvari P., Van Leeuwen B. The spread of human capital in the former Soviet Union area in a comparative perspective: Exploring a new dataset // Journal of Eurasian Studies. 2013. Vol. 4, № 2. P. 123-135 + Supplementary data. doi: 10.1016/j.euras.2013.03.002
16. Van Leeuwen B., Didenko D., Foldvari P. Inspiration versus perspiration in economic development of the Former Soviet Union and China (ca. 1920-2010) // Economics of Transition. 2015. Vol. 23, № 1. P. 213-246.
17. Кесслер Х., Маркевич А. Электронный архив Российской исторической статистики, XVIII-XXI вв. URL: URL: http://ristat.org/, https://datasets.iisg.amsterdam/dataverse/RISTAT
18. Дятлова Н.П. Отчеты губернаторов как исторический источник // Проблемы архивоведения и источниковедения. Л. : Наука, 1964. С. 227-246.
19. Литвак Б.Г. Очерки источниковедения массовой документации XIX - начала XX в. М. : Наука, 1979. 294 с.
20. Бражникова А.С. // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 12 (303): История. Вып. 55. С. 83-89.
21. Кискидосова Т.А. Губернаторские годовые отчеты как источник по изучению городского населения Восточной Сибири в 1850-1880-е гг. // Вестник Томского государственного университета. 2016. № 412. С. 50-53.
22. Яснопольский Н.П. Приложения к исследованию о географическом распределении государственных расходов в России : статистические таблицы, картограммы и диаграммы. Киев : Тип. Киевского Имп. ун-та св. Владимира, В.И. Завадского, 1897. Ч. 2. 619 с.
23. Бычков Н.М. Финансы крупнейших русских городов. М. : Гор. тип., 1894. 139 с.
24. Мирские доходы и расходы за 1905 год по 50 губерниям Европейской России / М-во финансов, Деп. окладных сборов. СПб., 1909. 401 с.
25. Статистика Российской Империи. СПб. : Центр. стат. комитет М-ва внутренних дел, 1898. Т. 39: Мирские доходы и расходы за 1894 год в 50 губерниях Европейской России. 190 с.
26. Статистический временник Российской империи. Серия III. СПб. : Центр. стат. комитет М-ва внутренних дел, 1886. Вып. 16: Доходы и расходы губернских и уездных земств за 1883 год. 83 с.
27. Статистический ежегодник на 1914 г. Год издания третий / под ред. В.И. Шараго. СПб. : Совет съездов представителей промышленности и торговли, 1914. 849 с.
28. Обзор Вологодской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Вологда, 1871—1915.
29. Обзор Воронежской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Воронеж, 1872-1916.
30. Обзор Вятской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Вятка, 1871-1916.
31. Обзор Калужской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Калуга, 1871-1915.
32. Обзор Курской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Курск, 1870-1916.
33. Обзор Пермской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Пермь, 1870-1916.
34. Обзор Рязанской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Рязань, 1871-1915.
35. Обзор Саратовской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Саратов, 1871—1915.
36. Обзор Екатеринославской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Екатеринослав, 1890-1913.
37. Обзор Пензенской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Пенза, 1880-1915.
38. Дацышен В.Г. История российско-китайских отношений в конце XIX - начале XX вв. М. : Директ-Медиа, 2014. 592 с.
39. История ДВФУ // Дальневосточный федеральный университет. Владивосток, 2020. URL: www.dvfu.ru/about/history
40. Обзор Приморской области (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Владивосток, 1871-1916.
41. Обзор Амурской области (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Благовещенск, 1871-1916.
42. Обзор Забайкальской области (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Чита, 1885-1911.
43. История названия ТГУ // Томский государственный университет. Томск, 2020. URL: www.tsu.ru/university/tsutoday/istoriya_ nazvaniya_tgu.php.
44. Обзор Енисейской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Красноярск, 1871-1916.
45. Обзор Иркутской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Иркутск, 1870-1916.
46. Обзор Тобольской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Тобольск, 1871-1916.
47. Обзор Томской губернии (Приложение к Всеподданнейшему отчету) [по годам]. Томск, 1882-1914.
References
1. Becker, G.S. (2003) Chelovecheskoe povedenie: ekonomicheskiy podkhod. Izbrannye trudy po ekonomicheskoy teorii [Human Behavior: An Economic
Approach. Selected Works on Economic Theory]. Moscow: HSE.
2. Schultz, T.W. (1963) The Economic Value of Education. New York: Columbia University Press.
3. Didenko, D.V. (2019) The role of institutional sectors of regional economy in human capital formation in European Russia (late 19th - early
20th centuries). VestnikPermskogo universiteta. Ser. Ekonomika. 14(4). pp. 518-536. DOI: 10.17072/1994-9960-2019-4-518-536
4. Kuznets, S. (1966) Modern Economic Growth: Rate, Structure, and Spread. New Haven; London: Yale University Press.
5. Barro, R. & Lee, J.-W. (2013) A New Data Set of Educational Attainment in the World, 1950-2010. Journal of Development Economics. 104.
pp. 184-198.
6. Lee, J.-W. & Lee, H. (2016) Human capital in the long run. Journal of Development Economics. 122(September). pp. 147-169.
7. Cohen, D. & Soto, M. (2007) Growth and Human Capital: Good Data, Good Results. Journal of Economic Growth. 12(1). pp. 51-76.
8. Domenech, R. & de la Fuente, A. (2006) Human capital in growth regressions: how much difference does data quality make? Journal of the European
Economic Association. 4(1). pp. 1-36.
9. Morrisson, C. & Murtin, F. (2009) The century of education. Journal of Human Capital. 3(1). pp. 1-42.
10. Becker, S.O., Cinnirella, F., Hornung, E. & Woessmann, L. (2014) iPEHD - The ifo Prussian economic history database. Historical Methods: A Journal of Quantitative and Interdisciplinary History. 47(2). pp. 57-66.
11. Becker, S.O., Hornung, E. & Woessmann, L. (2011) Education and Catch-Up in the Industrial Revolution. American Economic Journal: Macroeconomics. 3(3). pp. 92-126. DOI: 10.1257/mac.3.3.92
12. Diebolt, C., Franzmann, G., Hippe, R. & Sensch, J. (2017) The power of big data: Historical time series on German education. Journal of Demographic Economics. 83(3). pp. 329-376.
13. Van Zanden, J.L. (2009) The Long Road to the Industrial Revolution: The European economy in a global perspective, 1000—1800. Leiden: Koninklijke Brill NV.
14. EU. (n.d.) Clio Infrastructure / Global History Hubs. [Online] Available from: http://www.clio-infra.eu.
15. Didenko, D., Foldvari, P. & Van Leeuwen, B. (2013) The spread of human capital in the former Soviet Union area in a comparative perspective: Exploring a new dataset. Journal of Eurasian Studies. 4(2). pp. 123-135 + Supplementary data. DOI: 10.1016/j.euras.2013.03.002
16. Van Leeuwen, B., Didenko, D. & Foldvari, P. (2015) Inspiration versus perspiration in economic development of the Former Soviet Union and China (ca. 1920-2010). Economics of Transition. 23(1). pp. 213-246.
17. Kessler, H. & Markevich, A. (n.d.) Elektronnyy arkhiv Rossiyskoy istoricheskoy statistiki, XVIII-XXI vv. [The Electronic Archive of Russian Historical Statistics, 18th - 21st centuries]. [Online] Available from: http://ristat.org/, https://datasets.iisg.amsterdam/dataverse/RISTAT
18. Dyatlova, N.P. (1964) Otchety gubernatorov kak istoricheskiy istochnik [Reports of governors as a historical source]. In: Bedin, V.V. (ed.) Problemy arkhivovedeniya i istochnikovedeniya [Problems of Archival and Source Studies]. Leningrad: Nauka. pp. 227-246.
19. Litvak, B.G. (1979) Ocherki istochnikovedeniya massovoy dokumentatsii XIX — nachala XX v. [Essays on source studies of mass documentation of the 19th - early 20th centuries]. Moscow: Nauka.
20. Brazhnikova, A.S. (2013) Gubernatorskiy otchet: izuchenie istochnika v otechestvennoy istoriografii [The Governor's Report: A Study of the Source in Domestic Historiography]. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 12(303). pp. 83-89.
21. Kiskidosova, T.A. (2016) Governor's annual reports as a source for the research of the urban population of Eastern Siberia in the 1850s - 1880s. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta — Tomsk State University Journal. 412. pp. 50-53. (In Russian). DOI: 10.17223/15617793/412/8
22. Yasnopolskiy, N.P. (1897) Prilozheniya k issledovaniyu o geograficheskom raspredelenii gosudarstvennykh raskhodov v Rossii : statisticheskie tablitsy, kartogrammy i diagrammy [Appendices to the study of the geographical distribution of government expenditures in Russia: Statistical tables, cartograms, and diagrams]. Vol. 2. Kiev: St. Vladimir Kiev Imperial University, V. I. Zavadsky.
23. Bychkov, N.M. (1894) Finansy krupneyshikh russkikh gorodov [Finances of the largest Russian cities]. Moscow: Gor. tip.
24. Ministry of Finance, Department of Tax Collections. (1909) Mirskie dokhody i raskhody za 1905 god po 50 guberniyam Evropeyskoy Rossii [Municipal income and expenses for 1905 in 50 provinces of European Russia]. St. Petersburg: Ministry of Finance, Department of Tax Collections.
25. Central Statistical Committee of the Ministry of Internal Affairs. (1898) Statistika Rossiyskoy Imperii [Statistics of the Russian Empire]. Vol. 39. St. Petersburg: Central Statistical Committee of the Ministry of Internal Affairs.
26. Central Statistical Committee of the Ministry of Internal Affairs. (1886) Statisticheskiy vremennikRossiyskoy imperii. Seriya III [Statistical Timeline of the Russian Empire. Series III]. Vol. 16. St. Petersburg: Central Statistical Committee of the Ministry of Internal Affairs.
27. Sharago, V.I. (ed.) (1914) Statisticheskiy ezhegodnik na 1914 g. God izdaniya tretiy [Statistical Yearbook for 1914. Third year of publication]. St. Petersburg: Council of Congresses of Representatives of Industry and Trade.
28. Russia. (1871-1915) Obzor Vologodskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Vologda Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Vologda: [s.n.].
29. Russia. (1872-1916) Obzor Voronezhskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Voronezh Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Voronezh: [s.n.].
30. Russia. (1871-1916) Obzor Vyatskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Vyatka Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Vyatka: [s.n.].
31. Russia. (1871-1915) Obzor Kaluzhskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Kaluga Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Kaluga: [s.n.].
32. Russia. (1870-1916) Obzor Kurskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Kursk Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Kursk: [s.n.].
33. Russia. (1870-1916) Obzor Permskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Perm Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Perm': [s.n.].
34. Russia. (1871-1915) Obzor Ryazanskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Ryazan Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Ryazan': [s.n.].
35. Russia. (1871-1915) Obzor Saratovskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Saratov Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Saratov: [s.n.].
36. Russia. (1890-1913) Obzor Ekaterinoslavskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Ekaterinoslav Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Ekaterinoslav: [s.n.].
37. Russia. (1880-1915) Obzor Penzenskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of the Penza Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Penza: [s.n.].
38. Datsyshen, V.G. (2014) Istoriya rossiysko-kitayskikh otnosheniy v kontse XIX — nachale XX vv. [History of Russian-Chinese Relations in the Late 19th - Early 20th Centuries]. Moscow: Direkt-Media.
39. Far Eastern Federal University, Russia. (2020) Istoriya DVFU [History of FEFU]. [Online] Available from: www.dvfu.ru/about/history
40. Russia. (1871-1916) Obzor Primorskoy oblasti (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of the Primorsky Region (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Vladivostok: [s.n.].
41. Russia. (1871-1916) Obzor Amurskoy oblasti (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of the Amur Region (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Blagoveshchensk: [s.n.].
42. Russia. (1885-1911) Obzor Zabaykal'skoy oblasti (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of the Transbaikal Region (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Chita: [s.n.].
43. Tomsk State University. (2020) Istoriya nazvaniya TGU [History of the name of TSU]. [Online] Available from: www.tsu.ru/university/tsutoday/ istoriya_ nazvaniya_tgu.php.
44. Russia. (1871-1916) Obzor Eniseyskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of the Yenisei Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Krasnoyarsk: [s.n.].
45. Russia. (1870-1916) Obzor Irkutskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of the Irkutsk Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Irkutsk: [s.n.].
46. Russia. (1871-1916) Obzor Tobol'skoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of the Tobolsk Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Tobol'sk: [s.n.].
47. Russia. (1882-1914) Obzor Tomskoy gubernii (Prilozhenie k Vsepoddanneyshemu otchetu) [po godam] [Overview of Tomsk Province (Appendix to the Most Faithful Report) [by year]]. Tomsk: [s.n.].
Сведения об авторе:
Диденко Дмитрий Валерьевич - доктор экономических наук, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник научно-исследовательского центра экономической и социальной истории, профессор кафедры социальной и экономической истории Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС) (Москва, Россия). E-mail: [email protected]
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
Didenko Dmitry V. - Doctor of Economics, Candidate of Historical Sciences, a leading researcher at the Centre for Studies in Economic and Social History, professor of the Department of Social and Economic History of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA) (Moscow, Russian Federation). Email: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 07.09.2020; принята к публикации 01.07.2024 The article was submitted 07.09.2020; accepted for publication 01.07.2024
