CC BY
29
УДК 336.051
Виолетта АРХИПОВА
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ ФИНАНСОВОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ
Аннотация. Задача исследования заключается в определении ключевых наднациональных и межстрановых (на примере России и Белоруссии) финансовых дестабилизаторов, выступающих источником повышенных системных рисков и общеэкономической нестабильности. В методику исследования включён документационный, статистический и сравнительный анализ данных национальных органов и международных валютно-финансовых организаций, изучение качественных изменений в глобальных и региональных финансовых отношениях. Это позволяет оценить степень уязвимости разноуровневых финансовых систем в современных условиях их развития. Ключевые финансовые риски концентрируются в области финансовой архитектуры, сети системно значимых финансовых посредников, сфере теневых финансов. Дополнительные финансовые угрозы создаются посредством санкций и эффектов "заражения", выстраивания системы "ложных" материальных стимулов. Данная статья продолжает единый цикл авторских работ, посвящённых исследованию негативных финансовых эффектов в глобальной экономике, и раскрывает каналы передачи четырёх различных видов финансового "заражения" (волнового, мусонного, агентского и межрыночного) из мировой финансовой системы в национальный финансовый сектор России и Белоруссии. Особое внимание в работе уделено одному из прогрессирующих источников системных рисков - развитию финансовых санкционных режимов, воздействующих на изменение направления трансграничных потоков капитала.
Ключевые слова: институты, глобальная финансовая система, реформирование, эффекты финансового "заражения", Россия, Белоруссия.
В 2007-2009 гг. глобальная экономика оказалась в острой фазе кризиса, эпицентром которого стала глобальная финансовая система (ГФС). В 2008 г. ведущие страны мира в рамках международного формата "Большой двадцатки" (0-20) инициировали разработку и внедрение глобальных реформ, направленных на устранение проблем общесистемного финансово-экономического развития. Поэтапные трансформационные процессы в ГФС продолжаются уже восьмой год, и на каждой
© Архипова Виолетта Валерьевна - кандидат экономических наук, младший научный
сотрудник, Институт экономики РАН. Адрес: 117218 Москва, Нахимовский пр-т, 32. Email: q123zv@yandex.ru
Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ-БРФФИ № 15-22-01010. DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope520164146
стадии возникает проблема оценки их эффективности на наднациональном и национальном уровне. Качественное выявление институциональных источников глобальной финансовой нестабильности позволяет в дальнейшем не только избежать реформаторских ошибок, но и минимизировать вероятность возникновения новых системных рисков.
Глобальные финансовые дестабилизаторы
Обратимся к основной терминологии, используемой в исследовании. Понятие ГФС охватывает целостный комплекс трансграничных и системообразующих банковских и небанковских посредников и тесно взаимодействующие глобальные финансовые рынки (валюты, банковских услуг, базовых или первичных ценных бумаг в виде акций и облигаций, производных ценных бумаг или финансовых инноваций). Кроме того, в структуру ГФС входит формирующаяся глобальная финансовая архитектура, включающая различные структурные связи от простейшего порядка обмена кредитной информацией до сложной системы финансового мониторинга и регулирования.
Глобальные финансовые дестабилизаторы представляют собой внутренние и внешние для ГФС институции (организации) и институты (формальные и неформальные правила, ограничения), повышающие уровень неопределенности, степень разбалансированности и вероятность кризисов в системе.
Глобальное финансовое реформирование - это целенаправленный процесс, связанный с устранением и/или максимальным сокращением воздействия глобальных финансовых дестабилизаторов и обеспечением устойчивого, сбалансированного развития ГФС.
Нами выделены несколько ключевых сфер сосредоточения глобальных институциональных источников финансовой нестабильности. Прежде всего это глобальная финансовая архитектура (ГФА) как институциональная категория, включающая формальные и неформальные связи, правила и принципы, которыми руководствуются субъекты хозяйственной деятельности в рамках ГФС. Период 2007-2009 гг. стал переломным в развитии наднациональной финансовой архитектуры, прежде всего поскольку возникновение и распространение глобального финансово-экономического кризиса (ГФЭК) доказало неэффективность и несостоятельность надзорно-регуляционной деятельности ряда международных валютно-финансовых организаций. В результате вместо создания механизмов для установления и поддержания системного порядка, был создан мощный глобальный структурный дестабилизатор.
Концентрация рисков в ГФС повышается, потому что её функционирование "завязано" на малое количество крупных системно значимых финансовых посредников или взаимозависимых глобальных финансовых институций (например, таких как банки и страховые компании), которые в результате активной трансграничной деятельности стали определяющими финансовыми игроками. Фактически банкротство любого из них способно привести к сбою или распаду системы.
Дестабилизирующее начало в ГФС также распространяется через масштабное развитие теневых финансов, отвлекающих финансовый капитал от инвестирования в "прозрачные" сферы глобальной экономики. Глобальные теневые финансы объединяют институты (в основном неформальные связи) и институции (банки с широкой забалансовой деятельностью, хедж-фонды, инвестиционные и страховые компании и т.п.), функционирующие вне рамок традиционных форматов национального и наднационального контроля и регулирования. Кроме того, нередко в рамках ГФС возникают и развиваются институциональные инвестиционные угрозы, свя-
занные с проблемой финансиализации глобальной экономики и перенаправления финансовых ресурсов от обслуживания производственно-торговых процессов в пользу высокоприбыльных спекулятивных финансовых сделок.
В ГФС действуют эффекты финансового "заражения". Это мощные внутренние для финансовой системы глобальные дестабилизаторы, приводящие к распространению в ней финансовых проблем за максимально короткие отрезки времени. Мы выделяем несколько видов таких эффектов [подробнее см. Архипова, 2014]:
1. Географические: а) "волновой" ("заражение" на уровне развитых стран); б) "муссонный" (передача финансовых стрессов от развитой страны/группы стран государству/ам с развивающимся и формирующимся рынками); в) интеграционный: от государства/группы государств с развивающимся или формирующимся рынком более интегрированных в глобальную экономику к стра-не/ам из аналогичной категории государств с менее интегрированные в ГФС рынками).
2. Агентский (специфицирует приведенные выше географические эффекты): распространение "инфекции" между глобальными финансовыми ТНК.
3. Межрыночный: "заражение" глобальных финансовых рынков.
Одним из видов институциональных проблем, вызванных с психологическим фактором, является перестраивание системы материального стимулирования управляющих высшего и среднего звена в финансовых ТНК, работающей по принципу поощрения сотрудников за достижение высоких показателей краткосрочных прибылей от спекулятивных сделок. Переориентация компаний со стратегии "снятия сливок" на повышение эффективности работы в долгосрочной перспективе -труднорешаемая задача [см. Ольсевич, 2011: 40-46].
Наконец, дополнительные угрозы создаёт растущая международная конфликтность, выражающаяся для ГФС в форме института финансовых санкций. За последние 25 лет комплексные финансовые санкции вводились в отношении Ирака, Ирана, Белоруссии, Ливии, России. Действенный санкционный режим - это важный институциональный источник финансовой дестабилизации, т.к. он способен резко менять направление международного движения капитала.
Для конкретизации анализа глобальных финансовых дестабилизаторов и выявления конкретных каналов распространения их воздействия на национальную и глобальную финансовую систему, мы провели детальный обзор содержания финансовых реформ G-20 и изложили их краткую характеристику в табл. 1 [G-20 Summits Documents, 2008-2015; Barth J.R., Brummer C., Li T., Nolle D.E., 2013: 11-14; GFMA matrix, 2013].
Согласно данным табл. 1, реализуемые на практике глобальные реформы имеют четко обозначенные направления, среди которых особо выделяется развитие институтов и унифицированных принципов глобального финансового регулирования, внедрение специального режима мониторинга и контроля деятельности системно значимых финансовых посредников, создание правовой базы для решения проблемы несостоятельности финансовых институтов, координирование работы глобального рынка финансовых инноваций, глобальное налоговое сотрудничество и сокращение сферы теневых финансов. Однако встает вопрос о том, насколько эти меры эффективны и соответствуют достижению поставленных целей.
Во-первых, обратимся к преобразованиям в структуре работы международных валютно-финансовых организаций, входящих в область ГФА.
Таблица 1.
Развитие глобальных финансовых реформ: краткий обзор инициатив "Большой Двадцатки"
Саммит, тематика Содержание основных решений в области трансформации ГФС
Вашингтон (США), 2008,антикризисный Принципы финансовых реформ, планы мер, структура реформатора и центральные реформирующие институты: Форум финансовой стабильности (ФФС), МВФ, Мировой банк.
Лондон (Великобритания), 2009, антикризисный, стабилизационный По системно значимым финансовым игрокам (СЗФИ): снижение проблемы "слишком большой, чтобы обанкротиться" и несостоятельности финансовых институтов; повышение качества, объёма и международной согласованности банковского капитала; надзор и регулирование. Создание центральных клиринговых контрагентов по внебиржевым деривативам, глобальных стандартов отчетности, системы внутренних стимулов. ФФС ^ Совет финансовой стабильности (СФС).
Питтсбург (США), 2009, переход от стабилизации к реформам СЗФИ: разработка международных правил к банковскому капиталу для лимитирования кредитного плеча и процикличности, принятие Базель-2 к кон. 2011 г.; максимальные требования к капиталу и уровню банковского надзора; соглашение о создании групп антикризисного регулирования для финансовых ТНК, правовой основы для вмешательства в кризисный период и обмена информацией. Рост прозрачности рынка деривативов; стандарты для борьбы с налоговыми убежищами, отмыванием денег, коррупцией, финансированием терроризма.
Торонто (Канада), 2010, экономический рост Основа реформ: прочная нормативно-правовая и регулятивная база, эффективный надзор, решение проблем СЗФИ, прозрачности международных оценок. СЗФИ: рост требований к доле обыкновенных акций в акционерном капитале, введение нового коэффициента левериджа; анализ принципов банковского надзора (антикризисные решения без роста налогового бремени). Снижение зависимости от оценок кредитно-рейтинговых агентств.
Сеул (Юж. Корея), 2010, прогрессивный экономический рост СЗФИ: стандарты Базель-3, обязательства по срокам внедрения (до 01.01.2019), стандарты пруденциального надзора, способность банков поглощать суммарные потери, определение инструментов политики и глобальных СЗФИ (Г-СЗФИ). Теневой банкинг, финансовый анализ развивающихся стран, защита прав потребителей, ресурсы и управление СФС.
Канны (Франция), 2011, европейский финансовый кризис, восстановление СЗФИ: банковское регулирование как трансграничное сотрудничество; идентификация, оценка способности поглощать потери, списки Г-СЗФИ = глобальные системно значимые банки (Г-СЗБ). Контроль рынков кредитных дефолтных свопов и товарных деривативов, запуск информационной системы с/х рынка, единый идентификатор юридических лиц.
Лос-Кабос (Мексика), 2012, глобальная финансовая стабилизация Г-СЗФИ (включая банковских и небанковских посредников): искоренение проблемы ТБТР, трансграничное сотрудничество, выработка механизмов идентификации и надзора за глобальными системно значимыми страховыми компаниями (Г-СЗСК), разработка методов выявления небанковских и нестраховых Г-СЗФИ и национальных системно значимых банков (Н-СЗБ).
Санкт-Петербург (Россия), 2013, ускорение восстановления Дополнительно: борьба с рыночным манипулированием и предоставлением ложных сведений, принципы управления государственным долгом, оценка национальных и региональных рынков облигаций в местных валютах, программы финансовой доступности и образования, долгосрочные инвестиции и влияние реформ на институциональных инвесторов.
Брисбен (Австралия), 2014, выход на рост Развитие глобальной финансовой инфраструктуры (создание глобального инфраструктурного хаба в Сиднее).
Анталия (Турция), 2015, выход на рост Концепция трёх "I": широкий многоуровневый охват (Inclusiveness); внедрение инициатив (Implementation) - совершенствование глобального финансового регулирования, глобальной финансовой архитектуры, международной налоговой сферы; акцент на инвестициях (Investment) как драйвере экономического роста.
Основными достижениями реформ в данной области считается процесс построения многоуровневой иерархичной системы контроля и управления, распределение внутри неё полномочий и обязанностей, закрепление статуса основной "площадки" для глобальной трансформации и сотрудничества за G-20, преобразование ФФС в Совет финансовой стабильности в 2009 г., привлечение различных групп стран к надзорно-регуляционной деятельности и укрепление региональных форматов взаимодействия. В то же время существенными недостатками реформ являются неопределённый юридический статус "Большой двадцатки", которая не является субъектом международного права, и рекомендательный характер её инициатив, а также возложение ключевых функций по трансформации ГФС на ряд международных организаций (в первую очередь МВФ), ранее оказавшихся неэффективными институтами с точки зрения предотвращения глобального кризиса. В результате происходит развитие такого дестабилизирующего начала, как увеличение географической неравномерности реформ (качественного разрыва между юрисдик-циями) и повышение риска системной "зарегулированности".
Во-вторых, одно из центральных мест среди глобальных финансовых реформ занимает решение проблемы системно значимых финансовых институтов (СЗФИ). Очевидными достижениями в этой области преобразований являются разработка новых банковских стандартов Базель-3 и предлагаемые процедуры идентификации глобальных и домашних системно значимых банковских и небанковских посредников. Однако изначально внимание реформаторов было сконцентрировано исключительно на глобальных банках, при том что другие финансовые ТНК занимали в ГФС существенные позиции: доля активов паевых инвестиционных фондов (mutual funds) в 2006 г. составляла 11,3%, а после 2009 г. варьировала в интервале 7-12%. По инвестиционным кампаниям аналогичный показатель за те же периоды времени принимал значения 4 и 6-10%, для пенсионных фондов - 9 и 6,2-10% соответст-венно1. На начало 2014 г. доля активов небанковских финансовых игроков составила 25% от совокупных активов ГФС. Фактически это половина от совокупных глобальных банковских активов или 120% от мирового ВВП2. Только в 2011-2012 гг. Г-СЗФИ были классифицированы на три большие группы: банки, страховые компании и остальные посредники. При этом адекватная современным условиям надзор-но-регуляционная база и стандарты "прозрачной" отчётности для всех Г-СЗФИ по-
1 Источник данных: World Development Indicators Database. World Bank. URL: http://data.worldbank.org/products/wdi (даты обращения 23.06.2013 - 30.05.2015).
2 Источник данных: Global Shadow Banking Monitoring Report 2014 // Financial Stability Board. October 2014. Р. 2-3.
ка находятся в процессе формирования. Это означает, что их деятельность может рассматриваться в качестве потенциального глобального дестабилизатора.
Кроме того, открытым остается вопрос, в какой степени решена проблема "слишком большой, чтобы обанкротиться" (too-big-to-fail, ТБТ¥). В 2014-2015 гг. СФС опубликовал обновленные списки Г-СЗБ (30 банков) и Г-СЗСК (9 страховых компаний)1. При этом средний уровень банковской концентрации, рассчитываемый как отношение активов трёх крупнейших коммерческих банков к совокупным активам коммерческих банков, за период 2006-2015 гг. колебался около отметки в 70%2. Таким образом, взаимодействие глобальных финансовых посредников целесообразно определять как сетевое и высоко концентрированное, т.е. замкнутое на сравнительно небольшом количестве очень крупных финансовых игроков. Подобные взаимосвязи в ГФС усиливают внутренние дестабилизационные риски, повышая вероятность цепочных системных дефолтов. На наш взгляд, проблема ТБТ¥ разрешима только при изменении топологии глобальной финансовой сети, что подразумевает, например, существенное увеличение состава ее участников, разукрупнение существующих ТНК. Это достижимо с помощью создания глобальной системы налогов на финансовые операции.
В-третьих, сокращение размеров теневого финансового сектора глобальной экономики тесно связано с устранением "узких" мест в области международных стандартов бухгалтерской отчётности и негативными последствиями деятельности кредитно-рейтинговых агентств. В область глобальных теневых финансов входит теневая банковская сфера или широкий круг нелегальных, полулегальных сделок и "серых" операций глобальных банков. В качестве примера можно привести внебалансовые операции с ипотечными ценными бумагами и производными от них. Кроме того, глобальный финансовый сектор включает функционирование глобальных небанковских посредников как представителей теневого банкинга, для большинства из которых до 2008 г. требования к бухгалтерской отчетности были довольно свободными. За 2011 - нач. 2014 г. размер активов неформального небанковского финансового сектора вырос примерно на 12% до 75,2 трлн долл.3. Доля офшорных банковских депозитов со времени начала ГФЭК держалась на уровне 19-20%4. Следовательно, этот институциональный дестабилизатор сохраняет воздействие на ГФС.
В-четвёртых, обратимся к задаче по повышению эффективности инвестиций. Активная разработка инвестиционного направления глобальных реформ начата преимущественно с 2013 г., что является серьёзным упущением с позиции качества трансформационного процесса ГФС и потери ресурса времени. Инвестиционная проблематика восходит к двум важнейшим вопросам: проблеме финансиализации в глобальной экономике и системным угрозам, связанным с эффектами финансового "заражения". Под глобальной финансиализацией мы понимаем гипертрофированные масштабы и доминирующую роль ГФС в глобальной экономике. Динамика данного процесса количественно оценивается с помощью показателя финансовой
1 Источники данных: 2014 update of list of global systemically important banks (G-SIBs) // Financial Stability Board. November 2014. 2 p; 2014 update of list of global systemically important insurers (G-SIIs) // Financial Stability Board. November 2014. 2 p.
2 Источник данных: World Development Indicators Database. World Bank. URL: http://data.worldbank.org/products/wdi (даты обращения 23.06.2013 - 30.05.2015).
3 Источник данных: Global Shadow Banking Monitoring Report 2014 // Financial Stability Board. October 2014. Р. 2-3.
4 Источник данных: World Development Indicators Database. World Bank. URL: http://data.worldbank.org/products/wdi (даты обращения 23.06.2013 - 30.05.2015).
глубины1. За период 2011 - нач. 2013 гг. он "потерял" 12% от максимального уровня 2007 г. и оставался в пределах 312% от мирового ВВП (что соответствует значению 2000 г.). Однако потенциал для увеличения финансовой глубины сохраняется: за 2008-2009 гг. данный показатель вырос на 10%. Вопрос о том, что сдерживало рост финансиализации за 2010-2013 гг. (глобальные реформы или внутрисистемные факторы, такие как европейский кризис суверенных долгов), пока остается без ответа.
Проблема финансового "заражения" является крайне актуальной для ГФС на протяжении 2000-х гг. В частности, последствия "волнового" эффекта особо отмечены глобальным реформатором (см. табл. 1, 2010-2012 гг.). Подчеркнём, что каждый из выделенных выше типов финансового эффекта неоднократно наблюдался с 2008 г. В данном случае мы обратимся к анализу межрыночного "заражения" (см. табл. 2).
Таблица 2.
Динамика глобальных финансовых рынков, трлн долл.
Показатель 20032006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014
Глобальный рынок кредита, объём 24,5 36,5 37,6 34,9 34,9 35,8 35,5 35,1 33,2
трансграничного
кредитования
Глобальный рынок финансовых инноваций, сегмент вне- 15,9 62,17 38,56 30,43 29,90 28,63 26,93 25,07 16,40
биржевых деривати-вов, объём кредитных дефолтных сво-
пов к погашению на
2-е полугодие
Глобальный рынок ценных бумаг, сегмент акций,объём 41,45 89,14 89,36 59,21 60,26 76,51 60,03 66,58 78,03
торгов
Глобальный рынок ценных бумаг, сегмент облигаций, объём торгов 11,75 12,78 14,39 19,99 27,17 21,83 18,44 18,84
Глобальный валют-
ный рынок, 1,58 3,32 3,97 5,34
ежедневный сред-
ний апрельский объ-
ём торгов
[BIS, 2015; WFEM, 2015].
Глобальный рынок финансовых инноваций в сегменте внебиржевых кредитных дефолтных свопов продемонстрировал максимальный объём к погашению в 2007 г. и первым отреагировал на глобальный кризис (см. табл. 2). Глобальные рынки кредита и первичных ценных бумаг в сегменте акций в 2008-2009 гг. имели похожую динамику. После прохождения острой фазы глобального кризиса в 2010-2011 гг. финансовые ресурсы вновь отправились в безопасную "гавань" - относительно бо-
1 Источник данных и методики расчётов: Financial Globalization: Retreat or Reset. Global Capital Markets 2013. McKensey Global Institute. March 2013. Р. 2.
лее стабильный облигационный сегмент. В 2013-2014 гг. на новой "волне" активности оказались глобальный рынок валют и базовых ценных бумаг (акций). "Перетекающий" между глобальными финансовыми рынками "пузырь" непрерывно передвигается по ГФС и предположительно сообщается с теневым финансовым сектором. 0-20 ставит себе в заслугу сохранение устойчивых показателей глобального рынка деривативов после 2008 г., однако фактически "избыточный" финансовый капитал перешел на другие глобальные рынки, усиливая их внутреннюю нестабильность. Следовательно, многочисленные эффекты "заражения" в современных условиях являются одним из самых мощных и слабо затронутых наднациональными реформами глобальным институциональным дестабилизатором ГФС.
Наконец, охарактеризуем изменение форматов международного сотрудничества. С одной стороны, оно прогрессирует и нацелено на совершенствование как инструментов переговорных процессов через форумы, конференции, удаленный доступ, так и посредством расширения географии. С другой стороны, продолжают нарастать межстрановые противоречия, и сохраняются конфликты между государствами и группами стран. Это выражается, например, в учащении введения санкци-онных режимов и привлечении к участию в них все большего количества стран -субъектов и объектов ограничительных мер. С 1990-х годов финансовые санкции непрерывно развиваются и вносят свой "вклад" в системную дестабилизацию. В 2014-2015 гг. РФ стала объектом системных финансовых санкций в основном со стороны стран ЕС и США. В число санкционных механизмов вошли сужение доступа к глобальным финансовым рынкам и кредитные ограничения для крупнейших российских банков (например, "Сбербанка", ВТБ, "Газпромбанка", "Россельхоз-банка") и запреты на долговое финансирование ключевых национальных компаний топливно-энергетического и оборонного комплекса отечественной экономики и т.п. При этом сохраняется карт-бланш для прогресса антироссийских санкций.
В заключение анализа глобальных финансовых реформ отметим, что такие направления глобальной трансформации, как выработка новой теоретической базы и на ее основе новой практической установки взамен концепции и установок неолиберализма, запуск процессов переоценки ценностей, либо установлены как второстепенные (см. табл. 1, 2013 г.), либо чётко не представлены на наднациональном уровне. Это важное упущение способствует сохранению неэффективных институтов и институций в ГФС. Например, чтобы в корне изменить систему вознаграждений управляющих в глобальных ТНК, необходимо трансформировать систему стимулов, основанную на желании быстро обогатиться при минимальных усилиях. В подобной ситуации крайне важно сформировать "правильную" ценностную ориентацию сотрудников. Таким образом, глобальные финансовые реформы не искоренили источники институциональных дестабилизаторов в ГФС, что заставляет вновь и вновь возвращаться к политике глобальной стабилизации.
Воздействие глобальных дестабилизаторов на финансовое взаимодействие России и Белоруссии
Глобальные институциональные дестабилизаторы не только воздействуют на ГФС и глобальную экономику в целом, но и оказывают влияние на региональное и межстрановое финансовое сотрудничество. Рассмотрим особенности данных процессов на примере взаимодействия России и Белоруссии, поскольку это одна из наиболее интегрированных пар стран на постсоветском пространстве.
Прежде всего оценим глубину интегрированности этих государств в ГФС и степень участия международном движении капитала за нач. 2011 - нач. 2015 г. на ос-
нове средних показателей: 1) суммы активов по международной инвестиционной позиции и внешнего долга в % к национальному ВВП (95 и 77% для РФ и Белоруссии соответственно); 2) требований к нерезидентам в % к совокупным внешним и внутренним требованиям банковской системы (соответственно 42 и 22%); 3) взаимных прямых иностранных инвестиций: из России в Белоруссию в % к совокупным ПИИ в Белоруссию (61%) и наоборот (79%) \ Таким образом, за рассматриваемый период степень внешней финансовой открытости для России была в основном существенно выше, чем для Белоруссии.
Если оценивать эффективность развития РФ и Белоруссии на основе подверженности их финансовых систем внешним стрессам, то целесообразно обратиться к анализу уровня долларизации национальной экономики. Этот показатель определяется нами через процесс замещения активов и рассчитывается на основе отношения депозитов в иностранной валюте в отечественной банковской системе к денежной массе в широком смысле. Согласно динамике, степень долларизации российской экономики в 1993 г. составила 27%, в 1996 г. - 19%. Затем она резко выросла в кризисный 1998 г. и в 2008-2009 гг. до примерно 30%, в 2010 - нач. 2013 г. колебалась в диапазоне 15-20%, а за ноябрь 2014 - январь 2015 г. преодолела отметку в 50%2. Уровень долларизации белорусской экономики в нач. 1993 г. был сравнительно невысоким - около 7%, далее отдельно по 1996, 1998 и 2008-2009 гг. колебался в пределах 28-33%. За период 2010 - нач. 2015 г. анализируемый показатель вырос с 43 до 55%3. В целом чувствительность обеих стран к внешним финансовым угрозам, в особенности к резким колебаниям валютных курсов, характеризуется нами как достаточно высокая.
Исходя из того, что национальная финансовая система России в большей мере встроена в ГФС, чем белорусский финансовый сектор, целесообразно анализировать влияние глобальных финансовых дестабилизаторов на российские финансы и передачу глобальных шоков в белорусскую экономику.
Прежде всего проанализируем воздействие российских банковских и небанковских финансовых посредников на белорусских финансовых игроков. Показатель банковской концентрации по пяти крупнейшим банкам для Белоруссии за период 2006-2015 гг. был выше 80%, для России - варьировал от 30 до 42%4. По оценкам экспертов, на 2013-2014 гг. пять крупнейших белорусских банков, из которых три государственных и две контролируемых российским капиталом, являются системообразующими для финансовой системы Белоруссии. В их число входят Беларус-банк с рыночной долей5 (market share) в 41,3%, Белагропромбанк (16,6%), БПС-Сбербанк (11%), Белинвестбанк (6,4%) и Банк БелВЭБ (4,8%) [Пашкевич, Власен-ко, 2013: 35]. В свою очередь, широко представленные в Белоруссии Сбербанк,
1 Источники данных: Центральный банк РФ. URL: http://www.cbr.ru/statistics/ (дата обращения 07.05.2015); Национальный банк Республики Беларусь. URL: http://www.nbrb.by/statistics/ (дата обращения 07.05.2015).
2 Данные до 2003 г. указаны из сл. источника, см.: Головнин М.Ю. Долларизация в переходных экономиках России и стран Центральной и Восточной Европы. Проблемы прогнозирования. 2004. №3. С. 126; авторские расчеты после 2003 г. проводились на основе данный Банка России.
3 Источники данных: Центральный банк РФ. URL: http://www.cbr.ru/statistics/ (дата обращения 07.05.2015); Национальный банк Республики Беларусь. URL: http://www.nbrb.by/statistics/ (дата обращения 07.05.2015).
4 Источник данных: World Development Indicators Database. World Bank. URL: http://data.worldbank.org/products/wdi (даты обращения 23.06.2013 - 30.05.2015).
5 Источник данных: Belarus Investment Guide. Sorainen, Приорбанк, KPMG. 2014. Р. 24.
ВТБ, Газпромбанк включаются в ряд Н-СЗБ России. Кроме того, в российский список внутренних СЗФИ попал Г-СЗБ UniCredit1, а в расширенный вариант этого банковского перечня могут войти Citi, Deutsche и Nordea [Anokhina, Penikas, Petrov, 2014: 13-14].
Финансовый сектор России и Белоруссии характеризуется банковским доминированием: активы банков в общих активах национальных финансовых систем анализируемых стран составляют около 90%2. Доступ к ресурсам ГФС ограничивается в основном "площадкой" глобального кредитного рынка и осуществляется преимущественно через банковское посредничество финансовых игроков из развитых стран. С 2014 г. выход на глобальные финансовые рынки для РФ ограничен санк-ционным режимом.
Показатель отношения офшорных банковских депозитов в % к внутренним банковским депозитам по России превышали белорусские в 2006 г. (89%). В 2007 г. аналогичные показатели по анализируемым странам практически совпали (примерно 60%) и до 2010 г. одновременно снижались, достигнув отметки в 11-12%. После 2010 г. лидирующие позиции в данной сфере перешли к Белоруссии: 31% против российских 11-12%3. По оценкам белорусских экспертов, в 1990-х и в нач. 2000-х годах из-за различий в национальном законодательстве коммерческие банки РФ благодаря появившейся возможности существенно повысить уровень своего капитала и расширить сферы влияния реализовывали агрессивную стратегию захвата доли белорусского рынка банковских услуг, в том числе путем расширения теневых финансов [Кунцевич, 2005]. Отметим, что СФС при анализе неформальных глобальных финансов уделяет особое внимание РФ, вовлечённой в сферу теневого банкинга вследствие высокой степени долларизации экономики и несовершенств законодательной и судебной базы для финансового надзора и регулирования4.
Финансовое взаимодействие России и Белоруссии прослеживается через инвестиционную активность этих стран. Согласно рис. 1, динамика сальдо финансового счета по данным платежного баланса Белоруссии во многом повторяет поведение аналогичного показателя, приведенного на основе статистики платёжного баланса Белоруссии с РФ. Россия также является крупнейшим кредитором Белоруссии: на её долю приходится 28% белорусского внешнего долга на нач. 2014 г. . Одну из главных финансовых проблем для России, которая проявляется и в Белоруссии, представляет собой повышенная волатильность потоков капитала. В 2006 и 2007 гг. чистый ввоз капитала частным сектором в РФ достигал объёмов в 43,7 и 87,8 млрд долл., с развитием глобального кризиса в 2008 г. страну покинули 133,6 млрд долл. В 2014 г. события, связанные с конфликтом в Украине и введением финансовых антироссийских санкций существенно увеличили отток капитала из страны - до 154,1 млрд долл.6.
1 Источники данных: 2014 update of list of global systemically important banks (G-SIBs) // Financial Stability Board. November 2014. Р. 2.
2 Источники данных: Центральный банк РФ. URL: http://www.cbr.ru/statistics/ (дата обращения 07.05.2015); Национальный банк Республики Беларусь. URL: http://www.nbrb.by/statistics/ (дата обращения 07.05.2015).
3 Источник данных: World Development Indicators Database. World Bank. URL: http://data.worldbank.org/products/wdi (даты обращения 23.06.2013 - 30.05.2015).
4 Источник данных: Global Shadow Banking Monitoring Report 2014 // Financial Stability Board. October 2014. 53 р.
5 Источник данных: Belarus Investment Guide. Sorainen, Приорбанк, KPMG. 2014. Р. 19.
6 Источник данных: Центральный банк РФ. URL: http://www.cbr.ru/statistics/ (дата обращения 07.05.2015).
Рисунок 1
Динамика сальдо финансового счета платежного баланса Беларуси, млрд. долл.
2005 2006
РФ-Беларусь Беларусь
Источник данных: Национальный банк Республики Беларусь.
В результате настоящего исследования сделан вывод, что глобальные финансовые дестабилизаторы имеют возможность в полной мере воздействовать на финансовую систему России и через неё - на финансовый сектор Белоруссии посредством:
1. Проблем внутреннего институционального финансового становления, в том числе выраженных в развитии процессов долларизации национальной экономики анализируемых стран.
2. Длительного отсутствия чётко сформулированной и проработанной тактики взаимодействия с международными валютно-финансовыми организациями, организованного участия в обсуждении и согласовании реформаторских решений на уровне "Большой двадцатки", а также стратегии внедрения глобальных финансовых инициатив в рамках национального законодательства на основе детального анализа и учёта особенностей отечественной экономики.
3. Присутствия глобальных системно значимых финансовых посредников в финансовом секторе РФ и национальных СЗФИ России в банковском секторе Белоруссии.
4. Вовлечённости России и Белоруссии в сферу глобальных теневых финансов.
5. Имеющегося опыта и высокой вероятности для возникновения эффектов финансового "заражения", передающихся: а) от стран ЕС и США одновременно на Россию и Белоруссию; б) от стран ЕС и США на Россию и через неё на Белоруссию. Кроме того, введение развитыми станами комплексных финансовых санкций в отношении Белоруссии и России в 2000-х годах усиливает действие эффектов "заражения".
* * *
Проведённый анализ глобальных институциональных дестабилизаторов в ГФС позволил установить, что глобальные финансовые реформы не искоренили основные
источники системной нестабильности. Наличие данных институтов и институций в ГФС оказывает негативное влияние на системное развитие, национальные экономики и их межстрановое финансовое взаимодействие (на примере РФ и Белоруссии).
Список литературы
Архипова, В.В. (2014). Глобальный финансовый "пузырь" как феномен эпохи финансовой глобализации // Инновации и инвестиции. 2014. №5. С.74-84.
Кунцевич, В.П. (2005) Возникновение и особенности развития теневой экономики в Республике Беларусь // Вестник Белорусского государственного экономического университета. 2005. № 3. С. 5358. URL: http://bseu.by:8080/handle/edoc/5308 (дата обращения 07.05.2015).
Ольсевич, Ю.Я. (2011). Фундаментальная неопределенность рынка и концепции современного кризиса. М., Институт экономики РАН, 2011. 51 с.
Пашкевич, А., Власенко, М. (2013). Системно значимые финансовые институты на примере банков Белоруссии // Белорусский вестник Национального банка Белоруссии. 2013. Июль. № 19(600). С. 27-36.
References
Anokhina, M., Penikas, H., Petrov, V. (2014). Identifying SIFI Determinants for Global Banks and Insurance Companies: Implications for D-SIFIs in Russia. Universita di Pavia. September 2014. 26 p.
Arkhipova, V. (2014). Globalnii finansovii "puzhir" kak fenomen epokhi finansovoi globalizatsii. Innovatsii i investitsii, 2014, №5, рр. 74-84.
Barth J.R., Brummer C., Li T., Nolle D.E. (2013). Systemically Important Banks in the Post-Crisis Era. The Global Response and 135 Countries' Responses // Milken Institute. September 2013. 53 p.
BIS (2015). Global Liquidity Indicators, Statistics. Bank for International Settlements. February 2015. URL: http://www.bis.org/statistics/index.htm (дата обращения 25.04.2015).
G-20 Summits Documents (2008-2015). URL: https://g20.org/ (последняя дата обращения 08.05.2015).
GFMA matrix (2013). Global Regulatory Reform Proposals. Side-by-side Comparisons and Timelines // Global Financial Markets Association, SIFMA. 2013. 42 p.
Kuntsevich V. (2005). Vozniknovenije i osobennosti razvitija tenevoj ekonomiki v Respublike Belarus // Vestnik Belorusskogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta. 2005. № 3. P. 53-58. URL: http://bseu.by:8080/handle/edoc/5308 (assessed 07.05.2015).
Olsevich, Y. (2014). Fundamentalnaya neopredelennost rinka i konzepzii sovremennogo krizisa. Moscow, Institut Ekonomiki RAN, 2011. 51 p.
Pashkevich A., Vlasenko M. (2013). Sistemno znachimije finansovije institute na primere bankov Belarussii // Belorusskij Vestnik Natsionalnogo banka Belorussii. 2013. June. № 19(600). P. 27-36.
WFEM (2015). World Federation of Exchanges Members Statistics. URL: http://www.world-exchanges.org/statistics/monthly-reports (дата обращения 25.04.2015).
INSTITUTIONAL SOURCES OF FINANCIAL INSTABILITY
Author: Arkhipova V.V. - PhD in Economic sciences, research assistant of Institute of Economics (Russian Academy of Sciences). Address: 117218, Russia, Moscow, Nakhimovsky pr., 32. E-mail: q123zv@yandex.ru
Abstract. The purpose of this paper is to determinate the key global and cross-national (giving examples of Russia and Belarus) financial destabilizators that can be identified with sources of systemic risks and crises. The methodology of research employed in this work includes analysis of documents of G-20, statistical and comparative analysis based on data offered by national statistic agencies and world financial organizations, examining of quality changes in global and regional financial relations. Such approach gives an opportunity to estimate the level of vulnerability for global and national financial systems. The paper shows that the main financial risks concentrate in financial architecture, the net of systemically important financial institutions and the sphere of shadow finance. Additional financial threats are created by sanctions, "contagion" effects and building of "false stimulus" system of financial incentives. The research continues the author's papers devoted to analysis of negative financial effects in global economy and determines the channels of different types (wave, monsoonal, agent, cross-market) of financial "contagion" transmission through the world financial system to national financial sectors of Russia and Belarus. The article also investigates one of the most serious sources of systemic risks - the financial sanctions regime that influences the directions of cross border capital flows.
Key words: institution, global financial system, reforming, financial "contagion" effects, Belarus, Russia.
DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope520164146
