CC BY
48
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК: 316.3 ГРНТИ 04.51.67
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СЕМЬИ И СУБИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ПРОФИЛЬ РОДИТЕЛЬСТВА: НОВЫЕ ПРАКТИКИ_
Басина Наталья Ивановна
Донской Государственный технический университет,
г. Ростов-на-Дону, РФ доктор философских наук, профессор
АННОТАЦИЯ
Представлен анализ социодинамики семьи, ее институциональных модификаций, вызвавших многообразие семейных форм и трансформировавших субинститут родительства. В статье суммируются предложенные разными авторами версии и прослеживаются современные тенденции развития субинститута родительства. Автор анализирует эвристические возможности понятия субинститута как совокупности регуляторов, регламентирующих типичный фрагмент социальных отношений внутри института. Отмечается, что, поскольку субинституты брака, супружества, родства, свойства, родительства - входят в институт семьи, то они могут рассматриваться в институциональном контексте. Автором названы причины кризиса современного субинститута родительства и рассмотрены обусловленные им новые практики родительского поведения. Современный субинститут родительства, как показано автором, во многом обеспечен историческим возникновением индивидуализированного родительства как принципиально новой структуры, обеспечивающей социализацию детской популяции.
ABSTRACT
The article presents an analysis of the sociodynamics of the family, its institutional modifications, which caused a variety of family forms and transformed the subinstitute of parenthood. The article summarizes the versions proposed by different authors and traces the current trends in the development of the sub-institute of parenthood. The author analyzes the heuristic possibilities of the concept of a sub-institute as a set of regulators regulating a typical fragment of social relations within the institute. It is noted that since the subinstitutions of marriage, matrimony, kinship, property, parenthood are included in the institution of the family, they can be considered in an institutional context. The author names the causes of the crisis of the modern subinstitutionof parenthood and considers the new practices of parental behavior caused by it. The modern subinstitute of parenthood, as shown by the author, is largely provided by the historical emergence of individualized parenthood as a fundamentally new structure that ensures the socialization of the child population.
Ключевые слова: семья, родительство, материнство, отцовство, детско-родительские отношения, семейная педагогика, институт, субинститут, детоцентризм, эгалитаризм, фамилистика.
Keywords: family, parenthood / parenting, motherhood, fatherhood, child-parent relations, family pedagogy, institute, subinstitute, child-centricism, egalitarianism, family studies.
Актуальность предлагаемого исследования обусловлена интенсивностью происходящих модификаций института семьи и субинститута родительства, создающих как резервы их жизнеспособности, так и новые экзистенциальные угрозы. О переменах в институциональной социодинамике семьи свидетельствуют кривые демографических показателей общего снижения рождаемости, рост доли семей с ненормативной структурой, в частности, монородительских и бинуклеарных. Обращают на себя внимание размывание типичных поведенческих норм, прежде всего, ценностей солидарности и взаимопомощи внутри семейной группы. Происходящие перемены сказываются на педагогической составляющей современной семьи, подчас «обнуляя» ее принципы и нормы.
Если для индустриального общества было характерно ступенчатое расшатывание традиционных типов родственных связей, то в эпоху постиндустриализма происходят
интенсивные и существенные изменения в архитектуре семьи и ролевого детско-родительского взаимодействия. На детско-родительские отношения накладываются новые векторы гендерного и возрастного поведения, гедонистические и консьюмеристские ориентации, вытесняющие традиционный тип взаимодействия внутри семейных систем. Но либерализация нормативного поведения родителей и детей носит неравномерный и неритмичный характер, проявляясь в разных областях семейных практик. Неприятие большинством населения нашей страны радикально-либеральных концепций
способствовало распространению в стране неотрадиционализма и его ценностей, которым оказалась когерентна патерналистская социальная политика. «Государственный патернализм характерен для семейной политики многих западных государств; в России он, в силу особенностей цивилизационной матрицы,
неизбежен, однако его необходимо удерживать в разумных рамках» [1, с. 5].
Семьи со специфическими характеристиками активно изучались социологами последние два десятилетия (проводились исследования молодой семьи; студенческой семьи; семьи с детьми-инвалидами и семьи родителей-инвалидов с несовершеннолетними детьми; семьи группы риска и неблагополучной семьи; семьи, созданной на базе незарегистрированного союза; замещающей / профессиональной семьи для несовершеннолетних детей и для лиц третьего возраста; двухкарьерной семьи; семьи, воспользовавшейся
вспомогательными репродуктивными
технологиями и др.), причем, во многих случаях исследования носили мультидисциплинарный характер. Диапазон тематики фамилистических исследований постоянно расширяется. Изучение разных типов семей ориентировано на диагностические и прогнозные функции, а также на задачи социально-педагогической поддержки. Основными исходными данными нашего исследования являются результаты работ, посвященных концептам биологического и социального родительства; «естественной» дифференциации родительства (включенности в него феноменов материнства и отцовства, не рассматриваемых как суммативное единство); профессиональной замещающей семьи. Цель статьи - анализ вариативности форм родительского поведения и появление новых форм родительства в условиях институционального кризиса. Данная цель носит теоретический характер и конкретизируется задачами: раскрыть содержание, суммировать предложенные версии и показать современные тенденции субинститута
родительства.
В реальных семейных практиках последних трех десятилетий продолжилась тенденция последних лет советского периода - сепарация родительства и супружества, рост числа неполных, преимущественно материнских и прародительских семей при некотором увеличении доли отцовских семей; появление некоторого числа супругов с убеждениями чайлдфри и даже чайлдхейт, - что, в целом, негативно характеризует социодинамику семьи. Быстрые институциональные модификации вели к многообразию семейных форм, почему в дефиницию семьи как института оказалось неподъемно вместить наблюдаемую вариативность семейных практик. Это привело к парадоксальному результату: некоторые исследователи предложили максимально расширить объем понятия семьи (к примеру, именовать семьей любые типы общностей, имеющих в своем составе зависимых членов - детей, лиц пожилого возраста, граждан с ОВЗ, неработающих граждан) [2, с. 91-95]. Предлагалось определять семью как группу, объединенную добровольным совместным проживанием индивидов, осуществляющих взаимную заботу [3, с. 285], что вело к утрате определенности предмета.
На фоне отмеченного многообразия стал очевиден кризис субинститута родительства как важнейшего актора социализации молодого поколения. Упомянутый кризис вызвал к жизни многообразные инновативные практики, а также сильный реставрационный вектор массового сознания, выраженный в негативистской реакции как на новые практики родительства, так и на расширение общественного влияния и контроля над детско-родительскими отношениями.
Родительство мы рассматриваем как субинститут в составе института семьи. Понятие субинститута в фамилистических исследованиях используется не так давно и в достаточной мере не разработано. Отсутствие устойчивой практики применения создают недостаточную
эффективность понятия и концепта [4, с. 60-61]. Понятие субинститута активно используется в отечественной правовой системе, демонстрируя специфику видовых общественных отношений, при этом само понятие субинститута, как правило, не актуализируется. Субинститутом мы именуем упорядоченную совокупность регуляторов и предписаний, регламентирующих типичный и повторяющийся фрагмент социальных отношений, представленных внутри определенного социального института и зависимых от него. Субинститут может рассматриваться как компонент системы права, морали, обычая, иных нормативно-регулятивных систем. Субинституты брака, супружества, родства, свойства, родительства, детства - входят в институт семьи, при этом параметры субинституционализации способны подвергать испытаниям сам общественный институт. Так, когда возросло количество брачных союзов вне легитимации законом, актуализировались «облегченные» подходы к пониманию семьи в качестве социального института, а также к формам субинституциализации ответственности
родителей.
Субинститут родительства лишь в некоторой степени автономизирован от подсистем брака, супружества, родства, свойства и т. п., существующих в структуре семьи как системы (все перечисленные подсистемы в совокупности составляют основные и неотъемлемые атрибуты традиционной моногамной семьи). В процессах социодинамики мы наблюдаем существенные перемены в содержательном наполнении субинститута. Так, социокультурные
трансформации последнего столетия в области содержательного наполнения отцовства и материнства столь радикальны, что способствовало универсализации самих субинститутов. Была во многом утрачена строгая гендерно-чувствительная дифференциация материнских и отцовских функций: приходящая им на смену смешанная схема распределения родительских обязанностей компенсирует исходную парность.
Известно, что в истории социальное целое санкционировало различные типы родительства (базового родительского отношения к детям), что
проанализировано Л. Демозом в фундаментальной работе «Психоистория» [5] (многие положения этого труда подвергались справедливой критике). Если Л. Демоз полагал, что выделенные им шесть типов родительства следовали один за другим хронологически, то в наши дни приведены убедительные свидетельства того, что это не так. Современные интерпретаторы полагают, что предложенной им типологией представлена не историческая последовательность, а совокупность типичных моделей родительского поведения античной и христианской Европы, которые могут сосуществовать внутри одного социального уклада. Так, инфантицид не завершился с ранним периодом существования общества: в наши дни детоубийство является наиболее опасным преступлением против личности, а пренатальный инфантицид (фетоцид), используемый большинством народов,
преступлением не считается [6, с. 203-206].
Представление о семье как о меняющемся социальном институте было впервые конституировано еще в эпоху античной классики. В то же время трансформации семьи и изменения социального контекста не всегда
синхронизировалась. Дескрипцию современной семьи с точки зрения модификаций ее функционала осуществила социология (Э. Дюркгейм, П. Сорокин и др.), где авторы фиксировали непрекращающийся характер перемен, в т.ч., движение семьи к малодетности и однодетности, ослабление ее хозяйственной функции, трансформации добровольности мотива заключения брака и пр. Институт семьи эпохи модернити приобрел ориентацию на личность, приоритетными стали частные интересы, что и обусловило контраст новой и традиционной семьи с их разными воспитательными системами. Человек новой эпохи все в большей степени ориентирован на себя, чему способствует социальный бэкграунд - возрастающий комфорт условий жизни, рост потребительской активности при уменьшении рабочего времени, повышение уровня образования, секуляризация, оптимизация системы социального обеспечения. Иначе говоря, значительная часть функций, которые прежде выполняла патриархатная семья, была подхвачена структурами государства и общества.
Преобразование экономических основ функционирования традиционной семьи радикально изменило ее функционал. Эволюционировал труд, превратившийся в индустриальный, где человек осуществлял трудовые обязанности вне и независимо от семьи. Постиндустриальный тип социальной организации усилили отрыв и независимость труда от семьи, создав возможность профессиональной самореализации и карьерного роста вне семейного статуса. В эпоху модернити отношения во внешнем мире оттесняют коллективизм семейной группы, снижают потребность индивида в чувстве принадлежности. В экономически развитых странах общество берет на себя функции эмоциональной поддержки, создавая службы
содействия человеку в ситуациях психологического кризиса. Отчуждение функций семьи способствует прекращению
пропагандистского поощрения семейных ценностей, семейного образа жизни, а агрессивное предложение ценностей гедонизма и консьюмеризма создает испытание для осуществления родителями педагогических функций.
Начало формирования семьи современного типа датируется переходом к буржуазному обществу, иначе, промышленная революция, миграционные процессы, распадение
патриархатных семейных групп и их нуклеаризация стали средой, в которой возникло индивидуализированное родительство, а за семьей была закреплена функция первичной социализации. Нормы семейного права закрепили господствующий тип семейной архитектоники и гармонизировали частную и публичную жизнь семейного коллектива.
Новое время стало периодом интенсивной трансформации педагогической функции семьи, выразившейся детоцентризмом родителей. Термин «семья» с XVIII в. стал означать малую группу (родителей и детей), а не домохозяйство. Сепарация производственной и семейной сфер сформировали сентименталистский (буржуазный) образец семьи, в котором на авансцену вышли приватность, уединенность, частная жизнь: данный образец семьи стал нормативной доминантой в течение последующих столетий. Дети в семье стали смыслом и целью, основным объектом родительского внимания; все прочие отношения испытывались с точки зрения их полезности для детско-родительских отношений.
Детоцентристский тип семьи признает первостепенность доверия и близости отношений родителей и детей: стремление к взаимопониманию и отсутствию тайн друг от друга становится стержнем детско-родительских отношений. Воспитанию детей посвящается жизнь. Детоцентристская семья стремится к малодетности, причина которой - детоцентризм. Репродуктивная функция супругами контролируется, период деторождения распределен внутри ограниченного жизненного срока в 5-10 лет. Дитя приходит в мир желанное, a priori любимое, достойное самого лучшего; продолжением детоцентризма становится ригоризм родительской позиции и эгоизация ребенка.
Иной тип семьи, появившейся на рубеже XIX—XX вв., обладал специфическим набором свойств, которые можно явились
концентрированным выражением прогресса в области прав личности. Семья окончательно превращается в субъект потребления. Снижение детской смертности, профессиональная работа женщин окончательно подрывают социальный стандарт многодетности, намечая путь к паттерну чайлдфри. Семья переходит к доминанте супружества, узы родства ослабляются, субинститут родительства, в прошлом
обеспечивавший стабильность и преемственность, теряет первостепенную значимость.
Плюрализация форм семьи и детско-родительских отношений, начавшаяся в 1960-х гг., сопровождалась убедительностью
гедонистического консьюмеристского идеала, ростом благосостояния и комфорта. Формируется постсовременный тип семьи, в котором принципы индивидуализации, гедонизма, эгалитарности овладели всеми областями жизни. Индивидуализм победил коллективизм, и норма «жизни для других (для семьи, для детей)» постепенно сменилась «жизнью для себя», «долгом перед собой». Супружеский тип семьи оценивается историками как прогрессивный этап, где личность каждого рассматривается как автономная, а отношения родителей и детей - как симметричные. Супружеский тип семьи предполагает равноправие сторон и ослабление институционализации.
Современная семья в корне меняет понимание детства как периода развития. Если целью традиционной семьи являлась трансляция образа жизни старшего поколения и подготовка молодежи к выполнению «вечных» социальных ролей, то сформировавшийся социализирующий стиль воспитания усматривал свою цель в подготовке ребенка к самостоятельной жизни в непредсказуемых условиях. Авторитет родителей был синхронизирован с новой социальной потребностью - формирования у ребенка способности творчески реализовывать собственную жизнь, постоянно осуществляя поиск и выбор.
«Помогающий стиль» воспитания означал перевод родителей на радикально иную позицию в вопросах семейной педагогики. Родители как акторы теперь разделяют воспитательные роли с другими инстанциями, в т.ч. с образовательными организациями, детскими сообществами, молодежными субкультурами. Устанавливается и пропагандируется новое отношение к детской популяции, каждый представитель которой рассматривается как личность, обладающая всеми правами личности. Коренное переосмысление проблемы социальной значимости родительской функции произошло в XX в., когда изменилось понятие нормы в семейных отношениях (возросла значимость понимания, доверия и душевной близости). Процессы воспитания утратили субъект-объектный характер, но превратились в субъект-субъектную деятельность, которой когерентен диалог. Период детства удлиняется, при этом родительская забота и ответственность родителей распространяется на длительный период детства-отрочества-юности (моральная ответственность за поддержку в период обучения) и на «взрослых детей».
Современная семья была вынуждена существовать на иных основаниях, что резко контрастировало с институтом семьи доиндустриального общества, где важнейшими факторами являлись наследство и «семейная честь» (репутация). Человек эпохи модернити по-
прежнему рассматривает семью как транстерминальную структуру. Фактор наследства сохранен, но он утратил доминирующую роль. Психологи полагают, что человек модерна сохранил потребность относить себя к некоему ценностному целому, придающему его жизни смысл, в противном случае его способность свободно действовать ограничена и даже парализуется. Семья и в наши дни выступает в роли надличностной системы, благодаря которой жизнь индивида приобретает направленность и смысловую глубину. В условиях модерна и постмодерна нормативные основы родительства претерпевают изменения, пересматриваются традиции и подвергаются ревизии сложившиеся поведенческие паттерны. Все это влечет за собой изменения в функционировании субинститута родительства, а перемены, первоначально воспринимавшиеся как отклонения, с течением времени становятся нормой [7, с. 20].
Институциональные модификации семьи проявились снижением ее статуса в системе ценностей, кризисом моногамии, появлением субкультур синглтонов, чайлдфри и пр. Разнообразие актуальных родительских форм исходит из дифференциации биологического и социального родительства: если биологическое родительство возникает посредством
деторождения, то последующие за рождением забота и вовлеченность выступают проявлениями социального родительства. Дифференциация биологического и социального проявляется в ситуациях разрыва биологических и социальных связей либо их усложнения (в ситуации суррогатного материнства, интернатного воспитания и др.). Биологическое родительство, не продолжающееся в социальной форме, имеет место в ситуации отказа родителей от новорожденного, или «отказничества», что является неотложной проблемой общества. Изучение причин отказа биологической матери от новорожденного показало ограниченность сугубо
девиантологического подхода к материнскому поведению данного типа. Проведенные исследования свидетельствуют о недооценке роли внеличностных обстоятельств в ситуациях отказа, способствующих социальной дезадаптации биологической матери.
Родительство (полный цикл) предполагает наличие биологических и социальных связей между родителями и детьми, где социальный аспект представлен воспитанием ребёнка, трансляцией ценностей микрогруппы.
Наиболее распространена в фамилистике схематизация семей с несовершеннолетними детьми посредством признака «парности» родителей и наличия биологической и /или юридической связи с ребенком. В соответствии с ней исследователи выделяют полные и неполные, мононуклеарные и бинуклеарные семьи, каждой из которых соответствуют свои условные типы родительства. Мононуклеарные семьи
характеризуются сочетанием биологического и
социального родительства в первобрачных семейных группах. Бинуклеарная (иначе -«лоскутная») семья является семьей в прошлом разведенных родителей и сводных детей, в которой пролонгируются полноценные практики общения и воспитания. Современная ситуация
характеризуется ростом отцовских семей в структуре неполных.
Социальное родительство «в чистом виде» реализуется посредством жизнеустройства в принимающую семью (усыновление / удочерение, опека, патронат, семейный детский дом, семейная воспитательная группа и пр.) детей, по разным причинам лишившихся попечения и заботы биологических родителей. Опекунские семьи, инициированные и созданные прародителями (бабушками, дедушками, другими
родственниками), также реализуют форму социального родительства, хотя их участников связывает биологическое родство. Формы социального (замещающего) родительства в современной России разнообразны, при этом сама процедура приема ребенка в семью сложна, достаточно длительна, что призвано поставить барьеры на пути недобросовестного социального родительства. Прикладные педагогические и социологические исследования нацелены на создание социально-педагогических технологий, которые позволили бы способствовать успешности замещающей семьи, прежде всего, в трансляции «человеческого капитала» от родителей к детям. Технологии психолого-педагогического
сопровождения замещающей семьи ориентированы на поддержку семейной группы на базовом, кризисном и экстренном уровнях [8].
Итак, отмеченные модификации в функционировании субинститута родительства свидетельствуют о системной перестройке содержания и форм родительства как способа воспроизводства поколений. Укрепление субинститута родительства продолжает оставаться одним из ценностных приоритетов социального развития. Многообразные формы кризисных детско-родительских отношений, в т.ч., в условиях
разрыва социального и биологического родительства, свидетельствуют об остроте ситуации и сопровождаются ревизией норм жизнедеятельности семьи.
ЛИТЕРАТУРА
1. Клупт М. А. Теории и практики семейной политики в XX и XXI столетиях // Петербургская социология сегодня. Вып. 11. СПб: Социологический институт РАН, 2019. С.5-22.
2. Рабец А.М. Проблемы нормативного определения понятия семьи в Российской Федерации и на постсоветством пространстве // Вестник Омского ун-та. Серия «Право». 2017. № 1(50). С.91-95.
3. Hanson M., Lynch E. Family diversity: implications for policy and practice // Topics in early childhood spécial éducation. 1992. Vol. 12 (3). P. 283306.
4. Орехов И.В. Проблемы детерминации субинститутов права // Юридические науки: международный научно-исследовательский журнал. 2016. № 2 (44). Ч. 1. С. 60-61.
5. Демоз Л. Психоистория / пер. с англ. / Ростов-на-Дону: Феникс, 2000. - 509 с.
6. Михель И.В. Пренатальный инфантицид как лицензия на убийство // Философские проблемы биологии и медицины: между биофилософией и биоэтикой: сборник статей. М.: Изд-во «Социально-гуманитарные знания», 2018. Вып. 12. С.203-206.
7. Басина Н.И. Современное родительство: традиционные и новые практики (тезаурусный анализ) // Педагогика и психология: теория и практика. 2019. № 3 (15). С. 17-26. URL: https://ped.dahluniver.ru/media/3(15).pdf (дата обращения - 20.12.2020).
8. Басина Н.И. Социально-педагогическое сопровождение замещающей семьи (анализ понятийного дискурса) // Интернет-журнал «Мир науки». 2018. Т. 6. № 6. URL: http://mir-nauki.com/issue-6-2018.html (дата обращения -28.12.2020).
