CC BY
157УДК 34.096
Федорова Марина Владимировна Российский государственный университет правосудия Факультет подготовки специалистов для судебной системы
Уральский филиал Россия, Челябинск [email protected] Fedorova Marina Vladimirovna Russian State University of Justice Faculty of training specialists for the judicial system
Uralian branch Russia, Chelyabinsk
ИНСТИТУТ СОУЧАСТИЯ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИИ В X -XVII
ВЕКАХ
Аннотация: изучение истории российского законодательства представляет существенный интерес, поскольку историко-правовое исследование позволяет выяснить юридическую природу уголовно -правовых институтов, понять тенденции и перспективы их развития. Данное положение в полной мере относится и к совместным формам совершения правонарушения - институту соучастия, одному из самых сложных в уголовном праве. На протяжении возникновения и развития института соучастия в праве России с X века по XVII век прослеживается стремление не только разграничить соучастников по их роли в совершаемом преступлении и индивидуализировать их ответственность, но и определить признаки разных видов соучастия.
Ключевые слова: памятники права, институт соучастия, виды, формы, ответственность, Русская Правда.
INSTITUTE OF PARTICIPATION IN THE LEGISLATION OF RUSSIA IN
THE X-XVII CENTURIES
Annotation: studying the history of Russian legislation is of significant interest, since historical and legal research makes it possible to clarify the legal nature of criminal law institutions, to understand trends and prospects for their development. This provision fully applies to joint forms of committing an offense - the institution of complicity, one of the most difficult in criminal law. During the emergence and development of the institution of complicity in Russian law from the 10th century to the 17th century, there is a desire not only to distinguish between accomplices by their role in the crime committed and to individualize their responsibility, but also to identify the signs of different types of complicity.
Key words: monuments of law, institution of complicity, types, forms, responsibility, Russian Truth.
Рассмотрение на ранних этапах развития древнерусского законодательства преступления как причинения вреда лицу, а наказания - как обязательного возмещения такого вреда привело к тому, что в договорах Руси и Византии и Русской Правде все участники преступного деяния отвечали так, как если бы каждый из них совершил его в отдельности. Н.А. Максимейко считал, что уголовная ответственность не делится между сообщниками: каждый уплачивает равный для всех штраф за совершение кражи.
В договорах киевских князей с Византией (911 г. и 944 г.), которые являются памятниками права Киевской Руси, отдельных сведений о соучастии не было [5, с. 45-46]. Однако в Договоре 911 г. говорится о деянии, совершенном не одним субъектом («дружне») [4, с. 536-537].
Наиболее важным памятником древнерусского права является Русская Правда (начало XI - конец XIII вв.), которая на протяжении нескольких веков служила основным руководством при судебных разбирательствах. Именно в этом памятнике права можно встретить первое на Руси упоминание об ответственности за имущественное преступление, а именно за кражу, совершенную совместно [1, с. 63]. Так в статье 31 Краткой редакции предусматривалось наказание в случае совершения противозаконного деяния
несколькими лицами (если один совершил кражу, то платит гривну и 30 резан, если кражу совершили восемнадцать человек, то каждый платит по 3 гривны и по 30 резан) [5, с. 45-46]. Как отмечает Т.Е. Новицкая, российский ученый-правовед, в тексте статьи 31 имеется неточность. Вероятно, в случае совершения кражи одним лицом, штраф был установлен также в 3 гривны 30 резан. Основанием для таких заявлений является тот факт, что в статье 41 Пространной редакции аналогичная норма подразумевает равный штраф и для лица, совершившего хищение в одиночку, и для тех, кто совершил его совместно [4, с. 536-537].
Большинство современных исследователей полагают, что именно статья 31 является началом отсчета развития института соучастия. По мнению Л.М. Прозументова, признаков данного института Русская Правда не определяет.
Пространная редакция Русской Правды в статьях 41 -43 продолжает формирование института совместного совершения преступления. При этом становится более очевидным использование обобщения [4, с. 538].
В соответствии со статьей 41 Пространной Правды высокий штраф являлся наказанием за кражу из закрытого посещения, при этом каждый из соучастников нес равную ответственность (в размере 3 гривен и 30 кун). Введение этой нормы связано с усиление охраны частной собственности [6, с. 67].
Русская Правда во многих статьях упоминает об укрывательстве виновных, а именно холопа, и об укрывательстве краденого, однако всегда рассматривает эти деяния как самостоятельные проступки [2, с. 181 -182; 4, с. 60]. В соответствии со статьей 121 Пространной редакции, если холоп обворует кого-либо, жене и детям отвечать не надо, однако, если они принимали участие в краже или скрывали краденое, то господин поступает с ними как и с холопом [4, с. 539].
Таким образом, в более поздних редакциях Русской Правды наблюдается традиция равной ответственности всех соучастников преступления независимо от роли в содеянном. А. Богдановский считает вполне естественным для
древнего права, что наказание для всех лиц одинаково, не уделяется внимания тому факту, кто совершил этот вред и насколько он хотел этого [4, с. 538].
В Псковской судной грамоте (XV век) среди статей, относящихся к уголовной ответственности, была лишь одна, предусматривающая ответственность за совершение преступления несколькими лицами (статья 120), при этом согласно статье в отношении как одного виновного, так и нескольких устанавливалось равное наказание.
В период централизации Руси появляется новый источник русского права - Судебник Ивана III 1497 г., юридический уровень которого был достаточно высок, однако статьи данного правового памятника не содержали прямого закрепления сведений о соучастниках и распределении ролей между ними [9, с. 73]. Не вызывает сомнения, что совместное совершение правонарушения в данный период развития русского общества считалось таким же опасным, как и факт совершения преступления одним человеком, вероятно, поэтому в Судебнике 1497 года не говорилось об ответственности за противозаконную деятельность нескольких лиц [9, с. 74].
Судебник Ивана IV 1550 г. сделал шаг в развитии уголовного законодательства, предусмотрев ответственность за организованную преступную деятельность [3, с. 3]. Возникает термин «товарищи», употребляющийся для обозначения соучастников преступления. Судебник закрепил ответственность укрывателей, попустителей, недоносителей, а также лиц, не оказавших помощь властям в поимке преступников [5, с. 147].
В дальнейшем Стоглав 1551 года, сборник постановлений церковно-земского собора, выделяет новый признак, характеризующий формы деятельности преступного сообщества, а именно заговор. Так в главе 69 вводится ответственность тиунов и недельщиков за неправедное обвинение церковных чинов в результате заговора тиунов с ябедниками и блудницами. Если же тиуны и недельщики, сговорившись с ябедниками и блудницами, начнут несправедливо обвинять священников или кого-либо из мирян и брать
поклонные деньги от поруки, то виновные в этом отдают нечестно взятое ими втрое, а тиуны лишаются должности [5, с. 47-48].
По Соборному Уложению Алексея Михайловича (1649 г.) субъектами преступления могли быть как отдельные лица, так и группа лиц. Закон разделял их на главных и второстепенных (соучастники). Соучастие могло быть физическим и интеллектуальным. Уложение различало следующих лиц, причастных к преступлению: подстрекателей, пособников, попустителей, недоносителей и укрывателей. Интеллектуальные виновники подвергались равному с так называемыми физическими соучастниками наказанию. Согласно статье 19 главы XXII того, кто на убийство научал и кто убил, казнить [7, с. 250].
В статье 198 главы X говорится об ответственности за убийство, совершенное на дворе потерпевшего. По данной статье соучастники убийства подвергаются меньшему наказанию, чем главный исполнитель [8, с. 83]. Если групповое нападение на чей-либо дом не приводило к убийству, а оканчивалось лишь причинением телесных повреждений, то лица, причинившие ранения, карались отсечением руки, остальные участники преступной группы подвергались битью кнутом. В иных случаях, например, при политических преступлениях его участники наказывались в равной степени (статья 21 главы
II).
В XVII веке в Смутное время распространяется преступная деятельность становых разбойников, которые грабили купцов, сжигали деревни. Групповая преступность стала угрозой государственной власти, поэтому в Соборном уложении 1649 г. были выделены не только соучастники преступлений, но и формы соучастия - скоп и заговор, относящиеся к первым законным формам преступного сообщества.
Ответственность за недоносительство и укрывательство по государственным преступлениям описана в статье 21 главы II: «будет казнен» [3, с. 3]. Обязанность доносить о совершенных или готовящихся преступлениях фиксировалась в присяге, которую приносили губные старосты при вступлении
в должность. По мнению большинства исследователей, доносы детей на родителей допускались только при обвинении в государственных преступлениях, поскольку недоносительство о них влекло смертную казнь [7, с. 236].
При укрывательстве разбойников жители села или деревни, где они укрылись, подвергались пытке. Пытке предшествовал обыск и расспрос погонных людей, то есть участвовавших в погоне за преступником. Подтверждение факта неотведения следа квалифицируется как соучастие в преступлении в виде укрывательства и влечет рассмотрение дела розыскным порядком (статья 60 главы XXI). Пеня на государя за укрывательство разбойников устанавливалась в соответствии со статьей 20 в размере 10 рублей, причем взыскивалась пеня не со всех тутошних людей, то есть живших в месте обнаружения татя или разбойника, а лишь с тех, кто его знал и укрывал (статья 62 главы XXI) [7, с. 239-240].
Конкретизация обстоятельств причастности к преступлению отражена в некоторых статьях. Устанавливалось одинаковое наказание для всех членов преступлений против ближайших родственников, без определения степени вины каждого из них. Согласно статье 2 главы XXII Соборного Уложения убийство отца или матери влекло за собой как для непосредственных виновников, так и для тех, которые с ними такое дело учинят, смертную казнь [7, с. 248]. Однако в случае социального неравенства соучастников преступного деяния, если исполнитель являлся слугой подстрекателя, ему грозило меньшее наказание за совершенное по научению преступление. Если же убийство учинено без ведома господина, слуга подлежал казни (статья 22 главы XXII) [7, с. 435].
О соучастии говорилось в статьях, закреплявших ответственность за разбой и татьбу (глава XXI Уложения), причем за эти преступления соучастники несли ответственность, равную с лицами, совершившими преступление [9, с. 75].
Нормы Уложения, относящиеся к соучастию, постепенно изменялись. В связи с возрастанием во второй половине XVII века фальшивомонетничества в 1661 году был издан закон, который дифференцировал ответственность главных виновников преступления (отсечение левой руки) и пособников (отсечение двух пальцев). К пособникам относились и лица, обязанные следить за денежными мастерами. Те из них, которые придут с повинной и назовут всех участников преступления, освобождались от наказания и даже получали награду [9, с. 77].
Современные исследователи рассматривают Соборное уложение как документ высокого уровня технического исполнения, что позволило данному памятнику права исполнять роль главного источника права на протяжении более двухсот лет. В 1714 г. Петром I издается специальный Указ, признающий Соборное уложение в качестве единственно верного источника уголовного права.
Подводя итог вышесказанному, мы выделим основные моменты, характерные для института соучастия в древнерусском праве. Во -первых, это различное закрепление основных положений соучастия в светском (Русская Правда) и в церковном (Устав князя Ярослава) законодательствах. Во-вторых, это особенности уголовной ответственности соучастников. По мнению Н.С. Таганцева, Русская Правда выделяла два основных положения: содеянное в полном объеме вменялось каждому из соучастников, и ответственность для всех была равная. Впервые в Судебнике Ивана IV появляется термин «товарищи», означающий соучастников преступления. А Стоглав 1551 года выделил новый признак, который характеризует формы совместной преступной деятельности - заговор. Новым этапом в истории развития российского законодательства явилось Соборное Уложение Алексея Михайловича, которое представило величайший образец законодательного понимания соучастия. В ходе анализа статьи 198 Уложения приходим к выводу, что в понятии соучастия наряду с таким объективным признаком, как наличие при совершении преступного деяния нескольких лиц, присутствует и субъективный
признак, определяющий умышленное участие в совершении преступления. В качестве самостоятельного вида выделяется укрывательство, которое рассматривается как ремесло. Уложение вводит даже особое наименование для данного вида соучастия - стан и приезд, т.е. временное предоставление убежища [5, с. 48-49]. Таким образом, можно утверждать, что сведения о совместной преступной деятельности, как о правовом институте, предусмотренном Соборным Уложением 1649 г., дали начало развитию института соучастия в русском праве.
Список литературы:
1. Басаев, В.А. Эволюция развития института соучастия в уголовном праве России / В.А. Басаев // Вестник Ессентукского института управления, бизнеса и права. 2012. № 5. С. 63-67.
2. Введенский, А.Ю. Законодательное регулирование института соучастия и ответственности соучастников преступного сообщества в России в X - начале XX вв.: исторический аспект / Ю.А. Введенский, Б.И. Королев // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 2. С. 181-186.
3. Виденькина, Ж.В. Ответственность за организацию преступного сообщества или участие в нем: научно-практическое пособие / Ж.В. Виденькина; под ред. Н.Г. Кадникова. М.: Юриспруденция, 2014. 136 с.
4. Георгиевский, Э.В. Генезис института соучастия в уголовном праве ДревнейРуси / Э.В. Георгиевский // Актуальные проблемы российского права. 2013. № 5. С. 535-542.
5. Прозументов, Л.М. Групповое преступление: вопросы теории и практики / Л.М. Прозументов. Томск: Издательство Томского университета, 2010. 164 с.
6. Российское законодательство Х-ХХ веков: в 9 т. Т. 1. Законодательство Древней Руси / под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1984. 432 с.
7. Российское законодательство Х-ХХ веков: в 9 т. Т. 3. Акты Земских соборов / под ред. О.И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1985. 512 с.
8. Титов, Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России: учебное пособие / Ю.П. Титов. - М.: ПРОСПЕКТ, 1997. 472 с.
9. Ююкина, М.В. Развитие института соучастия в преступлении в российском законодательстве допетровского периода / М.В. Ююкина // Человек. Общество. Иллюзия. 2015. №4. С. 70-78.
