CC BY
37
Немецкая законодательная власть достаточно быстро отреагировала на это решение. Уже 22 декабря 2010 г. был принят Закон о реформировании превентивного заключения и сопровождающих его норм [9], в котором было отменено последующее назначение превентивного заключения для преступлений, совершенных после 1 января 2011 г., получивших в немецкой юридической практике термин «новые преступления» (Neufälle). Для преступлений, совершенных до 2011 г., продолжала действовать ст. 66b абз.1 и 2 УК ФРГ в старой редакции (так называемые «старые преступления» (Altfälle)). Для лиц, которые в соответствии с решением Страсбургского суда были освобождены или подлежали освобождению в ближайшее время (так называемые «параллельные дела» (Parallelfälle)), был принят Закон о помещении на принудительное лечение [10]. В соответствии с этим Законом, по крайней мере, те, в отношении кого было вынесено решение о продлении (назначении) превентивного заключения в ходе отбытия наказания, но которые вследствие имеющегося «психического расстройства» могли совершить с высокой степенью вероятности тяжкое преступление» (§ 1), подлежали помещению в специальные (закрытые) медицинские учреждения. Используя эту правовую «конструкцию», немецкие законодатели намеревались, с одной стороны, получить нормативное обоснование причин лишения свободы в соответствии со ст. 5 абз. 1 п. е) ЕКПЧ («лишение свободы душевнобольных»), с другой -устранить сходство с наказанием, блокируемым ст. 7 п. 1 ЕКПЧ («наказание исключительно на основании закона»), придав своим действиям терапевтическую направленность.
Спустя год Федеральный конституционный суд посчитал действия законодателей недостаточными для исправления сложившейся ситуации и объявил 4 мая 2011 г. все правовое регулирование превентивного заключения (прежде всего § 66, 66а, 66b п. «а»), а также в новой редакции § 67d абз. 3 п. 1 УК ФРГ) не соответствующим конституции [11]. С целью недопущения «правового вакуума» и в соответствии с § 35 Закона о Федеральном конституционном суде Конституционный суд ФРГ определил, что не соответствующие конституции ФРГ нормы, касающиеся назначения превентивного заключения (§ 66 и след.), остаются в действии до принятия новых норм регулирования, но не позже чем до 31 мая 2013 г. [12].
Наряду с этим, в решении суда был определен главный вектор проведения необходимой реформы -неуклонное осуществление «предписания о разграничении» (Abstandsgebot) (пер. авт. - Ю. В.). Это положение рассматривается как непременное
условие приведения всего института превентивного заключения в соответствие с конституцией. При этом термин «предписание о разграничении» следует воспринимать как реальное отличие между стандартным исполнением наказания в виде лишения свободы и превентивным заключением [13].
Термин «предписание о разграничении» уже использовался Конституционным судом в его постановлении от 5 февраля 2004 г. Но пояснение его тогда прозвучало несколько расплывчато. Было отмечено, что отличием между стандартным исполнением наказания в виде лишения свободы и «привилегированным» исполнением превентивного заключения могло бы быть, например, предоставление «дополнительных льгот» и «условий, недостающих для обеспечения (стандартного) качества жизни лиц, находящихся в превентивном заключении» [14].
Спустя семь лет толкование данного предписания прозвучало уже более императивно и было пояснено в виде принципов, на основе которых должна быть проведена реформа превентивного заключения [15].
1. Принцип Ultima-ratio. В соответствии с этим принципом превентивное заключение может быть назначено только в качестве крайней меры. Все возможности уменьшения опасности преступника должны быть исчерпаны во время предшествовавшего отбытия наказания.
2. Принцип индивидуализации и интенсификации. До начала превентивного заключения должно быть проведено полное и соответствующее научным требованиям обследование, которое должно лечь в основу плана исполнения превентивного заключения. В частности, в области оказания терапевтической помощи должны быть исчерпаны все возможности, если необходимо, индивидуально разработанной терапии.
3. Принцип мотивации. Возможные (негативные) психологические эффекты, обусловленные неопределенной продолжительностью превентивного заключения, должны быть минимизированы соответствующей психологической помощью и терапевтическим лечением.
4. Принцип разграничения. Исполнение превентивного заключения должно иметь значительное (в том числе зримое) отличие от стандартного исполнения наказания в виде лишения свободы. Вместе с тем полное пространственное отграничение от тюрьмы не является обязательным.
5. Принцип минимизации. Предложенная концепция должна предусматривать перечень смягчений режима и содержать план подготовки к освобождению. Мероприятия, направленные на подготовку к освобождению, должны быть (изначально)
взаимосвязаны с планируемой помощью освободившемуся после выхода из превентивного заключения.
6. Принцип правовой защиты и поддержки. Лицу, находящемуся в превентивном заключении, должно быть предоставлено право на получение различных видов помощи, направленной на уменьшение его опасности для общества; он должен получать поддержку в защите своих интересов.
7. Принцип контроля. Продление превентивного заключения должно контролироваться судом, как минимум, ежегодно. Исходные данные, являющиеся основанием для продления превентивного заключения, должны контролироваться особо.
В соответствии с постановлением Федерального конституционного суда «предписание о разграничении» необходимо было реализовать на федеральном и земельном (региональном) уровне. В то время как федеральная законодательная власть должна была определить «основные направления» реализации постановления, земли же были призваны создать соответствующие правила (нормы) его исполнения.
Федеральный законодатель ответил на постановление Конституционного суда принятием 5 января 2012 г. Закона о реализации на федеральном уровне «предписания о разграничении» в законе о превентивном заключении [16]. Базовой нормой для положений, регулирующих исполнение превентивного заключения, послужил переработанный § 66с УК ФРГ, в первом абзаце которого содержатся основные положения принципа мотивации, индивидуализации и интенсификации, регулируется (в тесной взаимосвязи с § 2 Закона о помещении на принудительное лечение) принцип разграничения и обеспечивается принцип минимизации. Помимо этого, в параграфе отражено конституционное решение относительно минимизации опасности преступника уже во время предшествующего отбытия наказания и тем самым происходит обеспечение принципа ultima-ratio.
С целью реализации предписания о правовой защите и предписания об оказании помощи лицам, находящимся в превентивном заключении, внесены изменения в § 109 абз. 3 УИК ФРГ в новой редакции, а также в § 463 абз. 3 п. 5 и абз. 8 УПК ФРГ в новой редакции. Реализации контролирующего предписания служит изменение § 67e абз. 2 УК ФРГ, в соответствии с которым рассмотрение наличия причин продления заключения должно проводиться не каждые два года, а ежегодно. По прошествии 10 лет нахождения в превентивном заключении - не реже одного раза в девять месяцев.
Более детальная проработка положений, содержащихся в § 66c УК ФРГ (и тем самым основная ра-
бота), была возложена в соответствии с разграничением полномочий на регионального законодателя.
Подавляющее большинство земель разработали и приняли в течение двух последних лет законы об исполнении превентивного заключения отдельно от законов об исполнении наказания, имеющихся в каждой земле. Имея определенное своеобразие, которое выражается прежде всего в различном количестве статей и разделов, законы, тем не менее, обладают в значительной степени содержательной схожестью, так как являются результатом работы, определенной решениями ЕСПЧ и Федерального конституционного суда. В качестве примера в этом отношении достаточно наглядны действия законодательной власти земли Бавария. Региональные законодатели, отказавшись от существовавшего закона (то есть особых положений в Законе об исполнении наказания в земле Бавария), приняли полностью переработанный вариант собственного Закона об исполнении превентивного наказания [17] .
Уже в ст. 1 разд. 2 данного Закона определяется, что превентивное заключение в Баварии исполняется в особом отделении пенитенциарного учреждения. Исполнение превентивного заключения проводится отдельно от исполнения других видов лишения свободы (ст. 85 п. 1), однако их географическое разграничение не является обязательным.
Указанные в ст. 2 и 3 направленность и организация исполнения превентивного наказания воспроизводят основные принципы постановлений Конституционного суда; кроме того, ст. 2 определяет принцип ресоциализации в качестве основной цели исполнения заключения. Статья 4 конкретизирует принцип мотивации упоминанием системы послаблений, ст. 9 преобразует конституционные судебные постановления для проектирования отдельных планов исполнения наказания. Обязательный принцип социально-терапевтического лечения представлен в ст. 10 и др.
Значительные изменения по отношению к (стандартному) исполнению наказания касаются формы размещения лиц, находящихся в превентивном заключении. Содержащиеся в превентивном заключении должны проживать в блоках, разделенных по половой принадлежности (ст. 85 абз. 3), с оборудованными для проживания групповыми помещениями и помещениями для гостей (ст. 84 абз. 1, 3). Каждый содержащийся в превентивном заключении получает также в личное пользование комнату для проживания и сна, площадь которой, включая отгороженный санузел, должна составлять не менее 15 м2 (ст. 16). К следующим привилегиям относятся возможность готовить для себя на кухне (ст. 19 п. 2), использование собственной одежды, белья и постельных принадлежно-
стей (ст. 18), а также разрешение на обмен недорогими вещами с другими лицами, находящимися в заключении (ст. 17 п. 3). За исключением ночного времени передвижение заключенных внутри учреждения, а также вне его (на прилегающей территории) свободно (ст. 15 абз. 1).
Кроме того, находящимся в заключении должны быть предоставлены расширенные права на контакты с внешним миром. Наряду с возможностью ведения непрямых телефонных разговоров (ст. 25 абз. 1) и использования других форм телекоммуникаций (ст. 30), например электронной почты и видеотелефонии, находящиеся в превентивном заключении имеют право на 12 часов в месяц посещений (ст. 22 абз. 1). Согласно абз. 2 этой статьи заключенные, не имеющие замечаний, имеют право на многочасовые посещения (как часть проводимой терапии) для укрепления семейных или партнерских контактов. Если соответствующие послабления по причинам безопасности или другим особым причинам не могут быть предоставлены, то находящийся в превентивном заключении может претендовать на четыре выхода (в сопровождении) в год за пределы учреждения. Не менее важным отличием от стандартного исполнения наказания явля-
ется в конечном итоге и значительное повышение почасовой оплаты за произведенную работу (ст. 39 абз. 3 п. 1).
Несмотря на дискуссионность ряда положений новой нормативной базы [18, с. 51], необходимо подчеркнуть, что работа, проделанная за сравнительно небольшой срок немецкими федеральными и региональными законодателями, показала жизнеспособность института превентивного наказания, возможность его организации в соответствии с конституционными принципами и положениями ЕКПЧ. Это имеет особое прецедентное значение с учетом того, что при поиске способов защиты общества от преступников, продолжающих представлять опасность для общества после отбытия наказания в виде лишения свободы, власти различных стран все чаще останавливаются на данной санкции, о чем свидетельствует, например, принятие во Франции нового закона об организации «общественных медико-юридических центров» для лиц данной категории [19] и польского Закона о наблюдении за особо опасными преступниками, в соответствии с которым последние могут быть помещены в специальные закрытые центры для принудительного лечения на неопределенный срок [20].
Список литературы
1. Das Statistik-Portal. Statistiken und Studien aus über 18000 Quellen. URL : http://de.statista.com/ statis-tik/daten/studie/75094/umfrage/strafgefangene-in-sicherungsverwahrung/ (дата обращения 10.10.2014).
2. RGBl. I, S. 995.
3. BGBl. I, S. 160.
4. Schröder G., Sexualstraftäter lebenslang wegsperren // Spiegel Online Politik. URL : http://www.spiegel.de /poli-tik/deutschland/gerhard-schroeder-sexualstraftaeter-lebenslang-wegsperren-a- 144052.html (дата обращения: 14.10.2014).
5. BGBl. I, S. 1838.
6. BVerfGE, 2 BvR 2029/01.
7. EGMR NJW 2010, 2495.
8. EGMR NJW 2011, 3423.
9. BGBl. I, S. 2300.
10. BGBl. I 2010, S. 2305.
11. BGBl 2011 1S. 1003.
12. BVerfGE 128, 326.
13. BVerfGE, 2 BvR 2365/09.
14. BVerfGE 109, 133.
15. BVerfGE 2011, 1931.
16. BGBl. I, S. 2425.
17. Bayerisches Gesetz- und Verordnungsblatt Nr. 10/2013. URL : http://www.justiz.bayern.de/ me-dia/pdf/gesetze/sicherungsverwahrung.pdf (дата обращения: 12.10.2014).
18. Schöch H., Sicherungsverwahrung im Übergang. Neue Kriminalpolitik, Jg. 24, Nr. 2, S. 47-54. URL : http://www.nk.nomos.de/fileadmin/nk/doc/Aufsatz_NK_12_02.pdf (дата обращения: 12.10.2014).
19. Богданов В. Сидеть в тюрьме придется дважды // Российская газета. 2008. 16 янв. URL : http://www.rg.ru/2008/01/16/rezervacii.html (дата обращения: 13.10.2014).
20. В Польше по амнистии, объявленной четверть века назад, на свободу выйдут около 100 особо опасных преступников // Судебно-юридическая online газета. 2014. 11 февр. URL : http://sud.ua/news/2014/ 02/11/60416 (дата обращения: 13.10.2014).
YURIYALEXEEVICH VOROBYEV,
phd in philology,
associate professor of the department of foreign languages
(Academy of the FPS of Russia) Е-mail: jurij.worobjow@yandex.ru
GERMAN INSTITUTION OF PREVENTIVE DETENTION: BACKGROUND AND CURRENT STATUS (LEGAL ASPECTS)
Annotation: social rehabilitation after serving a prison term seldom happens smoothly. With habitual offenders who are inclined to repeatedly violate laws, the pattern often turns into a maze, where taking the right turn may take him to social reintegration, yet society needs assurance and protection from another crime.
There exist several ways to solve the issue. The phenomenon of enforcement practices in Germany presents some interest, as the country has used preventive detention more than eighty years.
This is not proper punishment, it serves the purpose of protecting society from potential crimes, and the institution has a specific legal base, a regulation of the Federal Constitutional Court of Germany differentiating between standard penal incarceration and preventive detention. The regulation is implemented in corresponding federal laws that prescribe the prerequisites for such a measure, its variants and duration terms. The federal lands have adopted regional laws on enforcement of preventive detention. This requires that authorities act not only with a view to differentiating between incarceration and detention, but largely towards social reintegration of the offenders. This social rehabilitation includes measures to reduce the criminal's danger to society during incarceration, a diagnostic examination aimed at determining a preventive period, with steps that prepare the person for release; all required medical assistance; stimulation of the person to avid negative factors that may arise from the uncertainty of his detention term; legal and other support; annual audits of the validity of detention.
Such detailed and individualized consideration of all aspects that regulate preventive detention render it totally different from punishment by incarceration and enable the enforcers to stop critique that will question the constitutional legality of this safety measure, as well as its conformity with the Convention of Human Rights.
Key words: preventive detention, law on enforcement of preventive detention, regulation of differences between penal incarceration and preventive detention, security and correction measures, resocialization of prisoners, prevention of repeated crime, reform of preventive detention, prisoner.
References
1. Das Statistik-Portal. Statistiken und Studien aus über 18000 Quellen [Statistics Portal. Statistics and studies from over 18,000 sources. Available at: http://de.statista.com/statistik/daten/studie/75094/umfrage/ strafge-fangene-in-sicherungsverwahrung/(Accessed 10 October 2014).
2. RGBl. I, S. 995.
3. BGBl. I, S. 160.
4. Schröder G., Sexualstraftäter lebenslang wegsperren [Sex offenders must be locked away for live] // Spiegel Online Politik. Available at: http://www.spiegel.de/politik/deutschland/gerhard-schroeder-sexualstraftaeter-lebenslang-wegsperren-a-144052.html (Accessed 14 October 2014).
5. BGBl. I, S. 1838.
6. BVerfGE, 2 BvR 2029/01/
7. EGMR NJW 2010, 2495.
8. EGMR NJW 2011, 3423.
9. BGBl. I, S. 2300.
10. BGBl. I 2010, S. 2305.
11. BGBl. 2011 1S. 1003.
12. BVerfGE 128, 326.
13. BVerfGE, 2 BvR 2365/09.
14. BVerfGE 109, 133.
15. BVerfGE 2011, 1931.
16. BGBl. I, S. 2425.
17. Bayerisches Gesetz- und Verordnungsblatt [Bavarian Law and Ordinance Gazette]. No. 10/2013. Available at: https://www.justiz.bayern.de/media/pdf/gesetze /sicherungsverwahrung.pdf (Accessed 12 October 2014).
18. Schöch H., Sicherungsverwahrung im Übergang [Prevent detention in reform period]. Neue Kriminalpolitik, Jg. 24, Nr. 2, S. 47-54. [New criminal policy. Publication year 24, no. 2, pp. 47-54]. Available at: http://www.nk.nomos.de/fileadmin /nk/doc/Aufsatz_NK_12_02.pdf (Accessed 12 October 2014)
19. Bogdanov V. Sidet' v tur'me pridetsya dvazhdy [They will serve time in jail twice]. Rossiskaya gazeta -The Russian newspaper, 2008, 16 January. Available at: http://www.rg.ru/2008/01/16/rezervacii.html (Accessed 13 October 2014)
20. V Pol'she po amnistii, obyavlennoi chetvert' veka nazad, na svobodu vyidut okolo 100 osobo opasnych prestupnikov [In Poland will go at large about 100 dangerous criminals under an amnesty announced a quarter-century ago]. Sudebno-yuridicheskaya online gazeta - Judicial and legal online newspaper, 2014. 11 February. Available at: http://sud.ua/news/2014/02/11/60416 Accessed 13 October 2014).
УДК 343.848.5 ББК 67.515 П12
кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры философии и истории (Вологодский институт права и экономики ФСИН России)
Е-mail: apavlushkov@yandex.ru.
АЛЕКСАНДР РУДОЛЬФОВИЧ ПАВЛУШКОВ,
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ПО ПРОФИЛАКТИКЕ ПРЕСТУПНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Реферат: в статье реконструируется исторический опыт сотрудничества Русской православной церкви и государства по профилактике преступности внутри прихода и в местах лишения свободы. Растущие внутренние проблемы заставляли государство подключать к их решению различные общественные институты. Уровень преступности был своеобразным индикатором состояния общества, показателем политического влияния власти на происходящие процессы. В связи с этим государство в первую очередь было заинтересовано в снижении уровня криминала. Учитывая общественный вес Русской православной церкви, ее ресурсы и возможности, царская власть через законодательные механизмы стала привлекать духовенство к участию в карательной политике.
Природа совместной деятельности государства и церкви в борьбе с преступностью базировалась на сложившейся традиции сотрудничества, а также существовании автономных юрисдикций. В Московский период правовой статус церкви был более независимым, а ее компетенция значительно шире. В полномочия церкви входил комплекс вопросов, связанных с регулированием семейных отношений, соблюдением христианских обязанностей, исполнением гражданских завещаний. Каноническое право возлагало надзорные функции на епископов, настоятелей, приходских священников. Предусматривались и различные формы церковных наказаний. По сравнению со светским применение церковных наказаний имело более широкие целевые установки, где на первом месте ставилось раскаяние виновного и дальнейшее его исправление. Публичность исполнения, ритуализация обрядовых процедур также имели важное профилактическое значение. Как правило, открытое покаяние выполнялось в храме при большом скоплении народа. Часто оно начиналось и заканчивалось публичным обращением к мирянам о прощении.
Непосредственная близость духовенства с населением способствовала выработке нового формата отношений, основанных на доверии. Священник одновременно был и представителем власти, что формально подкреплялось его статусом, и советником, помощником для общинников, он не гнушался крестьянского труда, знал обо всех их проблемах. Ничего похожего не было в отношениях между государственными чиновниками и населением, их социальные связи носили более формальный характер и основывались на силе и подавлении. В этих условиях пастыри оказывали значительное влияние на население, следили за его нравственным состоянием, судили и предавали огласке и оценке факты противоправного поведения, занимались воспитанием населения. Таким образом, профилактика преступности коренилась в непосредственной практике и жизненном укладе духовенства.
Используя правовой опыт церкви, государство уже в имперский период определило несколько направлений сотрудничества с Русской православной церковью по профилактике преступности. Первое направление касалось деятельности приходских священников и благочинных, второе - деятельности тюремного духовенства. Если первое направление формально закрепляло уже столетиями сложившуюся практику, то тюремное миссионерство церкви на профессиональном уровне было новой областью сотрудничества. Профилактика виделась прежде всего в предотвращении рецидива и возвращении осужденного в общество на основе принятых христианских установок.
В XIX в. сложилась определенная система совместного сотрудничества, находившая отражение в различных формах. Материалы статьи будут полезны при выработке подходов к современной конфессиональной политике и привлечении церкви к решению пенитенциарных задач.
Ключевые слова: профилактика преступности, взаимодействие церкви и государства, просвещенный абсолютизм, назидание, увещевание, институт проповедников, пастыри, тюремные священники, публичное наказание, церковное покаяние, воспитательный дух закона, общественное сознание, духовник, исправление осужденных.
Среди множества аспектов современного сотрудничества церкви и государства в вопросах реализации уголовной политики значительное место занимает деятельность по профилактике преступности населения. Идеологическое обоснование идеи сотрудничества получило воплощение в IX главе социальной концепции Русской православной церкви (РПЦ), где прямо указано, что ее задачей является формирование в «народе положительного нравственного идеала, при отсутствии которого меры принуждения и устрашения не смогут остановить злую волю» (то есть преступность) [1]. В качестве основных инструментов профилактической деятельности называется воспитание и просвещение населения. В этом отношении весьма полезно изучение исторического опыта деятельности РПЦ в имперский период, когда государство искало новые подходы к выработке карательной доктрины, привлекая к обсуждению различные общественные институты.
Основы христианского учения были закреплены в светской системе наказания, а преступления против церкви считались самыми тяжкими и приравнивались к государственным. Церковь была подчинена интересам государства, а государство жестко преследовало любые покушения на ее интересы. Фактически это означало, что правовой статус РПЦ воплощал выполнение важных государственных функций. Законодательно это было отражено в базовых документах, регламентирующих деятельность РПЦ.
Одним из первых документов, регламентирующих государственные функции церкви, было Соборное уложение 1649 г. В соответствии с ним на Церковь возлагались воспитательные функции. Священникам предписывалось «поучать и наказывать по страху Божьему» прихожан, чтобы между собой в «соседстве жили любовно, не крали, не разбивали, не ябедничали» (ст. 8). Фактически государство подтверждало сложившуюся восточно-христианскую традицию церкви выполнять функцию духовного пастыря [2, с. 495]. Приходской священник следил за соблюдением мирянами христианских правил в быту, выполняя важнейшую задачу профилактики преступности.
Большое значение имело назначение священником публичного наказания, оказывающего сильное психологическое влияние на прихожан. Церемониал совершения публичного наказания требовал присутствия мирян, которые становились участниками процесса и выражали свое эмоциональное отношение не только к преступнику, но и к факту правонарушения [3, с. 259-261]. Увиденное в церкви быстро получало повсеместную огласку,
создавая атмосферу нетерпимости к преступности. Исполнение нарушителем покаянных предписаний, как правило, еще долго обсуждалось населением, играя важнейшую профилактическую роль.
В петровское время было принято два документа, где законодательно оформлялись воспитательно-профилактические функции церкви. Артикул воинский (1715 г.) по сравнению с Уложением схематично и расплывчато разъяснял содержание этой функции, подчеркивая лишь обязанность подданных «жить честно по христианству». Такая неопределенность объяснялась тем, что в основе правовых отношений лежал карательный принцип пресечения греха, а государство пока еще не определилось с назначением РПЦ в государственном механизме. Духовный регламент (1721 г.) снимал это противоречие в силу того, что государственная ниша Церкви была определена как важнейший идеологический и воспитательный инструмент для «предотвращения зла и развращения народа» [4, с. 27]. В отличие от уголовного законодательства церковь рассматривала наказание и исправление как единый процесс. Борьбу с человеческими пороками Духовный регламент предлагал осуществлять не через репрессию, а путем наставлений, разъяснений основных положений Писания и чтения религиозных книг. Для реализации этой задачи пресвитеры должны были иметь специальные книги-наставления, написанные доступным для народа языком, в которых содержались ответы на наиболее важные мирские проблемы. Закон обязывал священников читать тексты этих книг в церквях в будние и праздничные дни и уметь давать толкование основным положениям. Этим же документом был учрежден институт проповедников: они являлись проводниками Божественного слова, должны были обличать и воспитывать, прививать почитание властей и любовь к ближнему, истреблять суеверия и житейские пороки. Перед началом своей деятельности проповедники проходили освидетельствование в духовном правительстве и подвергались испытаниям на знание текста священного писания, проповедей, обладание красноречием [4, с. 67-69].
Законодательные инициативы были подкреплены мерами превентивно-публичного характера. В Наказе к Уложению законов 1767 г. Екатерина II выразила мысль о том, что закон должен иметь воспитательное значение. Смертная казнь не соответствовала духу просвещенного абсолютизма, поэтому активнее стала применяться ссылка. Чтобы придать наказанию общественно-профилактический резонанс, стали практиковаться громкие судебные процессы с участием РПЦ. Особенно это касалось тех лиц, которые совершали преступле-
