CC BY
134
Институт отвода
по Уставу уголовного судопроизводства и УПК РФ: актуальные параллели**
Аннотация. Проведено исследование основных положений института отвода по Уставу уголовного судопроизводства. Проведены параллели с нормами действующего УПК РФ в этой части. Раскрыты основания, процессуальный порядок отвода судьи, прокурора, судебного следователя и присяжного поверенного по Уставу уголовного судопроизводства. Особое внимание уделено требованиям, предъявляемым к заявлению об отводе, вопросу о бремени доказывания обстоятельств, исключающих участие судьи в уголовном судопроизводстве, кругу субъектов, уполномоченных принимать решение об отводе участников процесса. Проведен анализ решений Конституционного Суда РФ, опрос практических работников. При написании статьи были использованы методы: исторический, сравнительно-правовой, анализа, сравнения, опроса, аксиоматический, гипотетико-дедуктивный. Можно отследить заметное сходство действующего УПК РФ и положений Устава уголовного судопроизводства в регламентации института отвода участников уголовного процесса. Между тем очевидны и различия: УПК РФ содержит больше возможностей для заявления отвода, реализуя идею публичности этого института. Решение в Уставе уголовного судопроизводства вопроса о субъекте, уполномоченном принимать решение об отводе, в большей мере соответствует идее состязательности уголовного процесса.
Ключевые слова: субъект, осуществляющий отвод, процессуальный порядок отвода, основания отвода, субъекты, подлежащие отводу, заявление об отводе, уголовное судопроизводство, отвод, Устав уголовного судопроизводства, УПК РФ, институт отвода.
Институт отвода, определяя основания и процессуальный порядок отстранения субъектов уголовного процесса от участия в нем, играет немаловажную роль в определении процессуального статуса и обеспечении прав участников процесса. Интересно провести параллели между положениями действующего УПК РФ и Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее — УУС) в части его основных характеристик.
УУС особо регламентировал основания отвода судьи (ст. 600)1. Основания для отвода судебного следователя, прокурора, секретаря судебного заседания признавались аналогичными им (ст. 273, 608, 610). Этот же подход характерен для действующего УПК РФ (ч. 1 ст. 61 УПК РФ)2.
1 Основания отвода мирового судьи регламентировались ст. 85 УУС.
2 За тем, разве что, исключением, что он забыл обозна-
чить секретаря судебного заседания в числе лиц, на кото-
рых распространяется ч. 1 ст. 61 УПК РФ, и не упомянул об этом в специально посвященной ему норме — ст. 68
Характеризуя круг обстоятельств, исключающих участие этих субъектов в уголовном процессе, прежде всего заметим существенную и принципиальную разницу между УУС и действующим УПК РФ. Перечень оснований отвода судьи по УУС является закрытым, в то время как УПК РФ запрещает участие судьи и иных субъектов, перечисленных в ч. 1 ст. 61 УПК РФ «также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела» (ч. 2 ст. 61 УПК РФ).
И.Я. Фойницкий объяснил такой подход законодателя влиянием французской системы, указав, что составители уставов тем самым стремились «предупредить сутяжничество и затруднения в составлении присутствия из наличный судей»3. На наш взгляд, в этой части можно отметить не-
УПК РФ, в связи с чем теперь основания для отвода этого участника процесса в законе формально отсутствуют.
3 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. Т. I. С. 278.
© Таран А.С., 2014
* Таран Антонина Сергеевна — кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Самарского государственного университета. [taran_as@rambler.ru]
443011, Россия, г. Самара, ул. Академика Павлова, д. 1.
** Материалы международной научно-практической конференции «Уголовное судопроизводство: история и современность», посвященной 150-летию Устава уголовного судопроизводства Российской империи.
сомненное достоинство действующего уголовно-процессуального законодательства: оно позволяет учитывать достаточное многообразие жизненных ситуаций, которые могут поставить под сомнение объективность и беспристрастность субъектов, ведущих уголовное судопроизводство.
Что же касается самих оснований отвода, закрепленных в УУС, то мы можем увидеть те положения, из которых очевидно зародились и прошли сквозь разлные эпохи нормы действующего УПК РФ. П. 1 ст. 600 УУС явно перекликается с п. 3 ч. 1 ст. 61 УПК РФ, а п. 2 ст. 600 УУС - с п. 2 3 ч. 1 ст. 61 УПК РФ.
Интересны требования к заявлению отвода по УУС. Во-первых, оно могло быть как в устной, так и в письменной форме (ст. 601). Во-вторых, такой отвод должен был быть мотивированным: «желающий отвести судью обязан с точностью объяснить основания отвода» (ст. 602). В-третьих, он должен был быть обоснованным, а обязанность доказывания наличия данных обстоятельств или представления их источника лежала на заявителе, который должен был «представить или указать подтверждающие их доказательства» (ст. 602).
Следует отметить, что действующий УПК в отношении формы заявления отвода также не предъявляет особых требований. Но на этом сходство предъявляемых к нему требований заканчивается. В УПК РФ указание на мотивированность заявления об отводе отсутствует. Заметим, что требование мотивированности заявления об отводе было в УПК РСФСР, при этом оно предусматривалось только применительно к отводу судьи (ч. 2 ст. 61 УПК РСФСР).
Соответственно, возникает вопрос: осознанно ли законодатель убрал это положение, должно ли заявление об отводе удовлетворять этому условию?
Чтобы ответить на него, обозначим, что означает мотивированность заявления об отводе. В науке применительно к ст. 61 УПК РСФСР говорилось: «требование мотивированности обязывает лицо, заявившее отвод, привести доводы, ставящие под сомнение объективность и беспристрастность судьи»4. Что такое «доводы»? Являются ли они указанием на предусмотренное законом основание прекращения участия определенного субъекта в процессе, или же требуют подтверждения его фактическими обстоятельствами, а может, имеется в виду еще и представление соответствующих доказательств?
Обращаясь к решениям Конституционного Суда РФ, обнаружим его мнение на этот счет: «заявление об отводе судьи (ст. 64 УПК РФ) должно быть персонифицированным, адресованным тому судье или тому составу суда, в производстве
которого находится уголовное дело, а также содержать ссылку на объективные обстоятельства, свидетельствующие о личной заинтересованности того или иного судьи в исходе дела, а не базироваться на абстрактных предположениях»5.
Очевидно, что, по мнению Конституционного Суда РФ, при постановке вопроса об отводе следует не только указать на предусмотренное законом основание, но еще и дать ему конкретное фактическое наполнение. А вот по поводу необходимости представления доказательств в обоснование своей позиции ответ не столь однозначен. Для его поиска зададимся вопросом: что будет в том случае, если субъект, заявивший отвод, их не представит? На наш взгляд, отказать в удовлетворении отвода, сославшись только лишь на данное обстоятельство, субъект, ведущий уголовное судопроизводство, не вправе. Мотивом отклонения отвода может быть только установление сведений, этот отвод опровергающих. Конечно, лицо, заявившее отвод, заинтересовано в его положительном разрешении, а следовательно, в представлении доказательств. Однако оно не всегда ими располагает и не всегда имеет возможность их получить. В силу публичности института отвода, орган, отвечающий за законность процедуры производства по уголовному делу, должен в каждом случае официального заявления о недопустимости участия в процессе какого-либо субъекта, его проверить и принять обоснованное решение.
Эту публичность института отвода подчеркивает научно-практическое исследование, изданное под редакцией председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева, авторы которого склоняют нас к мнению об отсутствии требования мотивированности к заявлению об отводе. В нем на вопрос о том, должен ли суд рассматривать ходатайство об отводе, если участник процесса его ничем не мотивировал, дан однозначный ответ: «да, должен». В его обоснование указано, что «по смыслу закона любое ходатайство об отводе должно быть рассмотрено независимо от того, привел ли участник процесса, заявивший ходатайство об отводе, основания, предусмотренные УПК, и обстоятельства, обосновывающие ходатайства об отводе»6.
В любом случае, независимо от того, признается ли мотивированность обязательным условием
4 Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / отв. ред. В.И. Радченко; под ред. В.Т. Томина. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 1999. С. 61.
5 Определение Конституционного Суда РФ от 17.12.2009 № 1623-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гр-на Быковцева В.Г. на нарушение его конституционных прав ст.ст. 61 и 65 УПК РФ»; Определение Конституционного Суда РФ от 23.03.2010 № 422- О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шехов-цева Д.В. на нарушение его конституционных прав ч. 1 и 2 ст. 376 и ст. 377 УПК РФ».
6 Практика применения Уголовно-процессуального кодекса РФ / под общ. ред. В.М. Лебедева. 6-е изд., перераб и доп. М.: Юрайт, 2013. С. 506.
А.С. Таран
заявления отвода или нет, требование обоснованности, то есть подкрепления доказательствами, к нему не предъявлялось и не предъявляется. Соответственно, субъект, ведущий уголовное судопроизводство, получив заявление об отводе, обязан собрать доказательства, свидетельствующие о наличии или отсутствии оснований отвода, в нем указанных. Бремя опровержения доводов, приводимых заявителем в обоснование наличия обстоятельств, исключающих участие адвоката в уголовном процессе, лежит на нем. Не представление участником процесса доказательств, подтверждающих его заявление об отводе, само по себе не является основанием для отказа в его удовлетворении. И в этом — существенное различие процедуры отвода по УУС и по действующему УПК РФ. Последний, очевидно, в данном случае расширяет возможности по заявлению отвода, проводя идею публичности института отвода.
Что касается времени заявления отвода судье, то оно по УУС было существенно ограничено. Согласно ст. 601, в общих судебных местах такое заявление должно было быть сделано «не позже как за день до открытия по делу судебного заседания. После сего может быть принят только такой отвод, которого причина открылась по истечении означенного срока»7. В этом плане УПК РФ содержит менее жесткое ограниченное — отвод судье заявляется в обычном порядке до начала судебного следствия (ч. 2 ст. 64 УПК РФ). Отметим, что этого ограничения зачастую сами судьи не придерживаются: «на практике заявленные отводы разрешаются без выяснения установленного в законе расплывчато ограничения об известности или неизвестности стороне, заявившей отвод, оснований для его заявления ранее, до судебного следствия» 8.
В характеристике процедуры отвода вопрос о субъекте, уполномоченном его осуществлять, имеет ключевое значение. От его решения напрямую зависит объективность, беспристрастность и законность решений об отводе.
Именно поэтому он имеет особую остроту. Например, сейчас в науке активно обсуждаются с достаточно критических позиций положения закона, уполномочивающие судью разрешать отвод, ему же заявленный9. Неоднократные обращения граждан в связи с этим в Конституционный Суд РФ также являются некоторым индикатором законодательного неблагополучия в этом вопро-
се, хотя тот и настаивает на конституционности оспариваемых законодательных требований10.
Следует отметить, что данный подход законодателя весьма традиционен для отечественной правовой системы, он был присущ и УУС: «Суждение по предъявленному отводу принадлежит судье или суду, которому он предъявлен»11.
На наш взгляд, в свете обеспечения идеи состязательности современного уголовного процесса актуально определение оптимального субъекта, осуществляющего отвод участников процесса, выполняющих противоположные функции: обвинения и защиты.
В связи с этим целесообразно вспомнить, как и кем осуществлялся их отвод в дореволюционной России, какие положения и идеи были восприняты действующим законодателем, а также, что еще значимее, существовал ли утраченный ныне позитивный опыт, который следует перенять.
В соответствии с УУС, отвод судебного следователя предъявлялся ему самому (ст. 273). Он обязан был самоустраниться от производства следствия при наличии «законных причин его отвода» и сообщить о том суду (ст. 274). УУС закреплял, что следователь представляет предъявленный против него отвод на разрешение суда (ст. 276).
Процедура отвода в УУС также была регламентирована применительно к участию прокурора в судебном разбирательстве. Рассмотрим ее, ибо принцип состязательности, провозглашающий равенство сторон, позволяет проводить некоторые аналогии, выявить наличие общих идей, положенных в основу решения определенных вопросов.
УУС упоминает об обязанности прокурора заявить самоотвод (ст. 608), о праве заявления о наличии оснований для отвода прокурора со стороны подсудимого и потерпевшего. На суд была возложена обязанность «сообщить о поступке прокурора на усмотрение его ближайшего начальства» (ст. 609).
Таким образом, УУС не наделяет судью правом принять решение об отводе прокурора. Это
7 Чтобы обеспечить право на отвод при таком ограничении, стороны ставились в известность о составе суда «за три дня до открытия судебного заседания» (ст. 589 УУС).
8 Калинкина Л.Д. Заявление и разрешение повторных отводов суду (судье) на стадии судебного разбирательства // Адвокат. 2009. № 9. С. 19-23.
9 См.: Гаспарян Н.С. Отвод в судопроизводстве (теория и
систематизированная судебная практика): в 2 кн. М.: Фе-
деральная палата адвокатов, 2012. Кн. 1. С. 82-98.
10 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 17.10.2006 № 432 -О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Попова С.В. на нарушение его конституционных прав положением ч. 4 ст. 65 УПК РФ»; Определение Конституционного Суда РФ от 26.05.2011 № 687-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Афанасьева А.Ю. на нарушение его конституционных прав п. 3 ч. 1 ст. 20, ст. 56 и ч. 1 ст. 57 ГПК РФ»; Постановление Конституционного Суда РФ от 05.02.2007 № 2-П по делу о проверке конституционности положений ст. 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 ГПК РФ в связи с запросом Кабинета министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижнекамскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также жалобами ряда граждан; Определение Конституционного Суда РФ от 08.02.2007 № 325-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Лесной Л.Н., Стригуна С.В., Чичерина В.П. и ООО «Афина-бизнес» на нарушение конституционных прав и свобод ч. 2 ст. 20 ГПК РФ».
11 Фойницкий И.Я. Указ. соч. С. 281.
соответствует идее ст. 252 Учреждений судебных установлений, согласно которой «ни судебные места, ни председательствующие в оных не входят в обсуждение действий лиц прокурорского надзора, но о неправильных или противозаконных их поступках сообщают высшим чинам сего надзора по принадлежности или доводят до сведения министра юстиции».
Последнему, являющемуся одновременно генерал-прокурором, принадлежало исключительное право возбуждения дисциплинарного производства в данных случаях12.
Казалось бы, в решении вопроса об органе, уполномоченном устанавливать наличие обстоятельств, исключающих участие в деле этих двух субъектов (следователя и прокурора), не было единой концепции.
Однако, на самом деле, если вспомним, что судебные следователи находились в организационном и процессуальном подчинении окружного суда13, то увидим четкую позицию: вопрос о наличии обстоятельств, исключающих участие в деле, решался в рамках той структуры, представителем которой участник процесса выступал.
Выделим следующие ключевые признаки процедуры отвода следователя по УУС:
1. Отводу предшествует предоставление возможности субъекту процесса, в отношении которого он заявлен, выразить свою позицию путем заявления или незаявления самоотвода. В частности, это обеспечивалось тем, что заявление о наличии оснований для отвода в компетентный орган направлялось опосредованно.
2. Отвод разрешался вышестоящим органом: в то время судебные следователи находились в организационном и процессуальном подчинении окружного суда.
3. Решение судом вопроса об отводе предполагало несогласие следователя с заявлением о наличии обстоятельств, исключающих его участие в производстве по уголовному делу. Рассмотрим, распространялся ли этот же подход по отношению к присяжному поверенному?
Обращение к истокам института отвода данного субъекта уголовного процесса, на первый взгляд, не дает возможность определить, какая процедура признавалась приемлемой. По УУС к участию в следствии защитник обвиняемого не допускался14. Однако практика участия присяжных поверенных на предварительном следствии постепенно появлялась, и во многом благодаря
решениям Санкт-Петербургского совета присяжных поверенных15.
Вопрос о нарушении присяжным поверенным требований ст. 401, 402 Учреждений судебных установлений, определяющих круг обстоятельств, исключающих его участие в деле, решался советами присяжных поверенных16. Следовательно, именно органы адвокатского сообщества устанавливали, подлежал ли присяжный поверенный отводу или нет.
Обозначим субъектов, принимающих решение об отводе в современном уголовном процессе, и сравним с подходом УУС.
Регламентируя отвод должностных лиц, осуществляющих производство предварительного расследования, УПК РФ установил, что решение об отводе следователя принимает руководитель следственного органа (ч. 1 ст. 67 УПК РФ), а об отводе дознавателя - прокурор (ст. 67 УПК РФ). Заметим, что традиционно полномочиями на отвод как следователя, так и дознавателя отечественное законодательство наделяло прокурора (ч. 3 ст. 64 УПК РСФСР). Однако федеральным законом от 05.06.2007 № 87-ФЗ в ч. 1 ст. 67 УПК РФ, воспроизводившую положение ч. 3 ст. 64 УПК РСФСР, было внесено изменение, в соответствии с которым указанное полномочие у прокурора в отношении следователя было изъято. Данная новелла стала логичным следствием реформирования системы органов расследования, предусматривавшего создание системы следственных комитетов и направленного в том числе на обеспечение организационной и процессуальной независимости следователей.
Отвод защитника, согласно ч. 2 ст. 72 УПК РФ, осуществляется в порядке, установленном ч. 1 ст. 69 УПК РФ, то есть в порядке отвода переводчика. В соответствии с этой нормой, решение об отводе в ходе досудебного производства принимается дознавателем, следователем, а также судом в случаях, предусмотренных ст. 165 УПК РФ, а в ходе судебного производства - судом, рассматривающим дело, или судьей, председательствующим в суде с участием присяжных заседателей (ч. 1 ст. 69 УПК РФ).
Таким образом, если отвод следователя производится субъектом, по отношению к которому тот находится в ведомственном подчинении, то отвод защитника на досудебных стадиях уголовного судопроизводства осуществляется участником процесса, выполняющим противоположную процессуальную функцию.
12 См. подробнее: Фойницкий И.Я. Указ. соч. С. 519, 522, 526-527.
13 Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб.: Равенна: Альфа, 1995. С. 780.
14 См.: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. С. 783.
15 См.: Макалинский П.В. Санкт-Петербургская присяжная адвокатура. Деятельность Санкт-Петербургского совета и общих собраний присяжных поверенных за 22 года (18661888) // Адвокат в уголовном процессе / под ред.и с предисл. П.А. Лупинской. М.: Новый юрист, 1997. С. 300-306.
16 См.: Макалинский П.В. Указ. соч. С. 306-309; Правила адвокатской профессии в России: опыт систематизации постановлений Советов присяжных по вопросам профессиональной этики. М.: Статут, 2003. С. 70-71, 245.
А.С. Таран
Последнее вызывает нарекания. С точки зрения состязательного построения уголовного процесса, претендующего на установление равноправия сторон, наделение одной стороны полномочием на отстранение другой от участия в деле ставит вторую в зависимое положение от первой, делает состязание сторон заведомо неравным. Это уже отмечалось в науке: «Предоставление следователю права разрешать отвод адвоката-защитника представляется особенно неприемлемым. Осуществляя функцию уголовного преследования, следователь является активно действующим лицом в конфликте обвинения и защиты. Участие в деле сильного адвоката затрудняет работу следователя. Поэтому право следователя удовлетворять отвод, заявленный адвокату, способно сослужить плохую службу интересам судопроизводства»17.
В науке звучат идеи о том, что в целях оптимизации правовых гарантий предупреждения и нейтрализации противодействия участию адвоката-защитника в доказывании и в производстве следственных действий, решение об отводе либо отстранении адвоката от участия в деле в досудебном производстве должен принимать суд, для чего необходимо изменить редакцию ст. 72 УПК РФ18.
На наш взгляд, именно обращение к нормам УУС позволило бы выработать оптимальное решение данной проблемы.
Вспомним, как УУС обозначал субъектов, принимающих решение об отводе участников процесса. Регламентируя институт отводов, УУС был вполне последователен, проводя идею исключительности компетенции корпорации, наделившей своего представителя определенными полномочиями, принимать решение о невыполнении им как участником процесса своей процессуальной обязанности по заявлению самоотвода. Безусловно, в этом можно увидеть идею реализации независимости субъекта, представляющего эту корпорацию, и корпорации в целом.
Если в отношении следователя эта идея в настоящее время реализуется, то в отношении защитника - нет. Причем ни в ходе предварительного расследования, ни в ходе судебного производства.
Сопоставив законодательные подходы в анализируемом аспекте, мы увидим, что позиция УУС в большей степени соответствует правовой природе отвода - как процессуальной санкции, применяемой там, где адвокат не заявил самоотвод. Отвод защитника, таким образом, всегда предполагает, что сам он не считает, что имеются обстоятельства, исключающие его участие в деле, иначе он заявил бы самоотвод, как предписывает ч. 1 ст. 62 УПК РФ. Адвокат, не заявивший самоотвод вопреки наличию на то оснований, нарушает уголовно-про-
17 Юридическая конфликтология / под ред. В.Н. Кудрявцева. М.: Изд-во ИГиП РАН, 1995. С. 279.
18 См.: Там же; Горбунов О.А. Противодействие законной деятельности адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве (характеристика, средства предупреждения и нейтрализация): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2006. С. 21.
цессуальный закон и, соответственно, требования профессиональной этики, обязывающие его этот закон соблюдать (п. 1 ч. 1 ст. 8 КПЭА РФ). Его отвод автоматически должен поднимать вопрос о том, не были ли нарушены требования адвокатской этики, когда тот принимал и выполнял поручение. Его разрешение - прерогатива профессионального адвокатского сообщества (ч. 2 ст. 19 КПЭА). УПК РФ предполагает, что решение об отводе может быть вынесено безотносительно от позиции отводимого к доводам заявителя. На наш взгляд, лицу, которому заявлен отвод, должно быть предоставлено право знать о заявлении ему отвода и возможность выразить свое отношение к нему. Иначе он не сможет выполнить свою обязанность, предусмотренную ч. 1 ст. 62 УПК РФ, учитывая, что о наличии этих обстоятельств он мог и не знать.
Как показывает практика, уполномоченные субъекты, отводя защитника, далеко не всегда информируют адвокатское сообщество о факте нарушения адвокатом положений ч. 1 ст. 62, ст. 72 УПК РФ. Не потому ли, что опасаются ситуаций, когда процессуальному решению об отводе будет противопоставлено мнение независимого органа адвокатского сообщества, не усмотревшего нарушений в действиях адвоката? Существующая процедура отвода провоцирует использование этого процессуального института в качестве средства устранения неугодных защитников из дела, посягает на принцип независимости адвокатуры и адвокатской деятельности, противоречит состязательности. На наш взгляд, данным идеям соответствовало бы положение, согласно которому вопрос об отводе защитника в случае, когда тот не согласен с наличием обстоятельств, исключающих его участие в деле, решали бы соответствующие органы адвокатского сообщества, уполномоченные на привлечение его к дисциплинарной ответственности. Именно такое решение вопроса соответствует, на наш взгляд, идеям, положенным в основу процессуального порядка отвода в пореформенной России.
Особо хотелось бы осветить мнение практиков по вопросу о том, кто должен быть уполномочен на установление обстоятельств, исключающих участие адвоката в деле. Результаты опроса следующие (см. таб. на стр. 2586).
На наш взгляд, результаты опроса в целом демонстрируют стремление представителей того или иного института отнести вопрос об отводе адвоката к своему ведению. Отметим, что идея передать его к компетенции исполнительных органов адвокатского сообщества оказалась не чужда всем трем категориям опрошенных.
Анализ положений УУС позволяет по-новому взглянуть на институты действующего законодательства, увидеть его истоки, достоинства и недостатки, обнаружить возможные пути развития. Сказанное в полной мере справедливо по отношению к институту отвода участников уголовного процесса.
Как вы считаете, на каких субъектов закон должен возложить полномочия по установлению наличия обстоятельств, исключающих участие защитника (адвоката-представителя потерпевшего) в деле (более 100 %, так как возможен выбор нескольких вариантов): Следователи % Адвокаты % Секретари сз/ помощники судей %
Дознавателя 28,б 18 2G
Следователя 71,4 24 32
Прокурора 22,9 18 32
Суд 37,1 39,4 5G
Исполнительные органы адвокатского сообщества —
(Президента Палаты адвокатов, Квалификационную 25,7 51,5 12
комиссию, Совет)
Нет ответа G G 12
Иное — на адвоката 5,7 G G
Иное — доверителя адвоката 2,9 G G
Библиография:
1. Гаспарян Н.С. Отвод в судопроизводстве (теория и систематизированная судебная практика): в 2 кн. M.: Федеральная палата адвокатов, 2012. Кн. 1. 464 с.
2. Горбунов О.А. Противодействие законной деятельности адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве (характеристика, средства предупреждения и нейтрализация): автореф. дис. ... канд. юрид. наук.Воронеж, 2006. 21 с.
S. Калинкина Л.Д. Заявление и разрешение повторных отводов суду (судье) на стадии судебного разбирательства II Адвокат. 2009. № 9. С. 19-23.
4. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу РСФСР I отв. ред. В.И. Радченко; под ред. В.Т. Томина. 2-е изд., перераб. и доп. M.: Юрайт, 1999. 730 с.
5. Mакалинский П.В. Санкт-Петербургская присяжная адвокатура. Деятельность Санкт-Петербургского совета и общих собраний присяжных поверенных за 22 года (1866-1888) II Адвокат в уголовном процессе I под ред.и с предисл. П.А. Лупинской. M.: Новый юрист, 1997. С. 299-342.
6. Правила адвокатской профессии в России: опыт систематизации постановлений Советов присяжных по вопросам профессиональной этики. M.: Статут, 2003. 384 с.
7. Практика применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации I под общ. Ред. ВЖ. Лебедева. 6-е изд., перераб и доп. M.: Юрайт, 2013. 824 с.
S. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. T. I. 552 с.
9. Чельцов-Бебутов MA. Курс советского уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб.: Равенна, Альфа, 1995. 846 с.
10. Юридическая конфликтология I под ред. В.Н. Кудрявцева. M.: Изд-во ИГиП РАН, 1995. 316 с.
References (transliteration):
1. Gasparyan N.S. Otvod v sudoproizvodstve (teoriya i sistematizirovannaya sudebnaya praktika): v 2 kn. M.: Federal'naya palata advokatov, 2012. Kn. 1. 464 s.
2. Gorbunov O.A. Protivodeistvie zakonnoi deyatel'nosti advokata-zashchitnika v ugolovnom sudoproizvodstve (kharak-teristika, sredstva preduprezhdeniya i neitralizatsiya): avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Voronezh, 2006. 21 s.
S. Kalinkina L.D. Zayavlenie i razreshenie povtornykh otvodov sudu (sud'e) na stadii sudebnogo razbiratel'stva. II Advokat. 2009. № 9. S. 19-23.
4. Kommentarii k ugolovno-protsessual'nomu kodeksu RSFSR I otv. red. V.I. Radchenko; pod red. V.T. Tomina. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Yurait, 1999. 730 s.
5. Makalinskii P.V. Sankt-Peterburgskaya prisyazhnaya advokatura. Deyatel'nost' Sankt-Peterburgskogo soveta i obsh-chikh sobranii prisyazhnykh poverennykh za 22 goda (1866-1888). II Advokat v ugolovnom protsesse I pod red. i s predisl. P.A. Lupinskoi. M.: Novyi yurist, 1997. S. 299-342.
6. Pravila advokatskoi professii v Rossii: opyt sistematizatsii postanovlenii Sovetov prisyazhnykh po voprosam professional'noi etiki. M.: Statut, 2003. 384 s.
7. Praktika primeneniya Ugolovno-protsessual'nogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii I pod obshch. red. V.M. Lebedeva. 6-e izd., pererab i dop. M.: Yurait, 2013. 824 s.
S. Foinitskii I.Ya. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva. SPb: Al'fa, 1996. T I. 552 s.
9. Chel'tsov-Bebutov M.A. Kurs sovetskogo ugolovno-protsessual'nogo prava. Ocherki po istorii suda i ugolovnogo protsessa v rabovladel'cheskikh, feodal'nykh i burzhuaznykh gosudarstvakh. SPb.: Ravenna, Al'fa, 1995. 846 s.
1G. Yuridicheskaya konfliktologiya I pod red. V.N. Kudryavtseva M.: Izd-vo IGiP RAN., 1995. 316 s.
Материал поступил в редакцию 26 февраля 2014 г.
