CC BY
15
Инновации в действии
Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере -фонд Бортника - за 20 лет поддержал более 10 тыс. проектов. Компаний, которые добились коммерческого успеха, сотни, в том числе десятки вышедших на международный уровень. Вот уже третий год Иван БОРТНИК является исполнительным директором Ассоциации инновационных регионов России (АИРР) и профессионально занимается инновационным развитием регионов. О работе фонда и ассоциации Иван Михайлович рассказывает главному редактору журнала.
о
X X
5
X
- Иван Михайлович, у вас богатейший опыт по выявлению и поддержке перспективных проектов. Есть ли рецепт успеха в бизнесе?
- Знай я ответ на этот вопрос, давно бы купался в золоте. На самом деле мне очень нравится мысль, изложенная Джоном Ф. Уэлчем, более известным как Джек Уэлч, председателем совета директоров и президентом корпорации «Дженерал Электрик». В своей книге «Искусство побеждать» он советует никого не слушать, особенно теоретиков и консультантов, а делать так, как считаешь правильным и как тебе подсказывает внутреннее чувство. «Слушать нужно тех, кто сам сделал что-то», - рекомендует он. В этом смысле у нас отличная ситуация, поскольку советчиков у фонда было много, а вот тех, кто имел бы аналогичный опыт, нет. Поэтому наша команда с самого начала шла своим путем и опиралась только на свои представления
о том, как работать с создателями инновационных продуктов, кого и как поддерживать. Мы понимали, что содействие стартапам, предпосевным и посевным стадиям бизнеса изначально неоправданно по той
простой причине, что сопряжено с большим риском для начинающего фонда. Ведь путь от идей до продукта долог. А мы как опытные бюрократы знали, что не пройдет и года - начнется спрос на результат. Что, собственно, и случилось. Буквально сразу же начальство стало интересоваться, чего мы добились. И вот тут наша ориентация на тех, кто уже что-то сделал, чего-то достиг и был на плаву, доказал свою жизнеспособность, не позволила усомниться в правильности выбранного пути. На вопрос, что мы сделали, была продемонстрирована конкретная фармацевтическая продукция, созданная компаниями, поддержанными фондом. Наш изначальный посыл - лучше быть с теми, кто уже вышел на рынок и приобрел опыт, - был верным. Но даже сейчас, спустя 20 лет, мы не стали специалистами по рыночной конъюнктуре.
- Общеизвестно, что фонд Бортника успешен, и многие объясняют это чуть ли не чутьем на суперэффективные бизнес-проекты...
- Не в интуиции дело, да и фонд тут ни при чем. Работает статистика, вернее, второе ноу-хау нашего стратегического плана, которое заключено в поддержке многих в зависимости от имеющихся средств. Нам на самом деле никто не запрещал все деньги фонда вкладывать в одну компанию. У нас не было и нет ограничений на этот счет. Но мы определились, что будем финансировать многие фирмы. Надо заметить, что шума по этому поводу было много, да и сейчас он не утихает. «Вот если бы вы дали нам больше денег, мы бы сразу вышли на миллионные прибыли», - сетуют недовольные. В нашем представлении - лучше разделить миллион между 20 компаниями, чем отдать его одной, и мы четко придерживаемся этого решения. Согласитесь, шанс на успех в данном случае гораздо выше, что, собственно, и доказала жизнь. А когда фонд разбогател, то смог позволить себе финансирование и поддержку стартапов. Но пришли мы к этому только спустя 10 лет. Однако и здесь просма-
Актуальное интервью
тривается наш «стандартный» подход - мы опять ориентировались на взаимодействие не менее чем с 400 компаниями в год. Мы считали, что надо запускать несколько сотен проектов, оказывая им всем небольшую помощь. Теперь ежегодно финансируется до 500 инновационных разработок по программе «СТАРТ». Так что 10-14% из них переходит на следующий этап развития, что в итоге дает 40-50 успешных компаний. Сегодня на первый год по программе «СТАРТ» выделяется 1 млн рублей.
- Предусмотрены ли средства на поддержку тех, кто имеет всего лишь идею для бизнеса?
- По мере развития мы подошли и к этому этапу. Спустя годы мы осознали, что надо вкладывать деньги в молодежь, в тех, кто генерирует новые идеи. Так появилась поддержка физических лиц. Практика доказала, что людей с инновационными идеями много. Ежегодно наши эксперты просеивают порядка 30 тыс. заявок, из которых 2 тыс. финансируются. Программу мы назвали «УМНИК» (Участник молодежного научно-инновационного конкурса), она рассчитана на 2 года, сумма поддержки - 7 тыс. долл. в год, то есть чуть более 500 долл. в месяц. Что она позволяет? Обладатель идеи получает время и средства на то, чтобы довести свою идею до перехода в стадию «СТАРТ», а не думать о деньгах и приработке. Программе 5 лет, в ней уже задействовано 10 тыс. ребят, получивших реальные средства на развитие. Такой подход работает и на поддержку инновационной молодежи, и на имидж фонда. Если молодой человек говорит о том, что он начинал с «УМНИКа», то это серьезная и авторитетная реклама нашей деятельности. Надо заметить, что некоторые инноваторы довольно быстро смещаются в программу «СТАРТ» и выходят на рынок уже с готовой компанией.
- Кто у вас осуществляет экспертизу проектов?
- Эту работу ведут внешние эксперты со всех уголков России. Мы сами не занимаемся ею, не содержим штат, да и нереально иметь в команде полный комплект специалистов по всему спектру высокотехнологичных направлений. В группе независимых экспертов насчитывается 2 тыс. человек. Может показаться, что мы самоустранились от этой работы. Отнюдь нет, мы просто предоставили это право профессионалам и тем самым оградили себя от претензий и, конечно, от ошибок. Хотя и эксперты не застрахованы от промахов.
- Кто стоит за разработками и идеями - изобретатели, научно-иследовательские организации и институты, малые предприятия?
- Согласно Уставу, мы поддерживаем только наукоемкие проекты. Фактически речь идет о помощи коллективам ученых, студентов, сотрудников научных учреждений, представителей научных школ и пр. Мы оказываем содействие лишь самостоятельным малым компаниям с численностью не более 100 человек, но не промышленным гигантам.
- В чем самая большая сложность?
- За нашей работой пристально следят контролирующие органы. Им трудно понять, почему мы, действуя по венчурной модели финансирования, поддержали 100 компаний, из которых лишь 10 развились, а 90 погибли. Их мало волнует, что эти выжившие дают налоговых поступлений в бюджет больше, чем было вложено во все. Они считают, что если мы с экспертами так удачно смогли выбрать 10 проектов, то могли бы так же удачно выбрать и еще 90.
Есть еще один нюанс, который усложняет работу. Ученый-бизнесмен - явление редкое. Когда мы говорим о проекте, то имеем в виду целую команду единомышленников, которая способна на тиражирование продукта или технологии и в которой обязательно должен быть менеджер, если хотите -продюсер. Нам все время приходится это объяснять научным работникам.
Вообще-то, очень приятно видеть, как проекты, которые в свое время были поддержаны фондом, растут и превращаются в серьезный бизнес.
- В прошлом году была запущена масштабная программа по созданию и развитию в России территориальных инновационных кластеров. В чем суть идеи?
- Основоположником кластерного подхода считается профессор Гарвардской школы Майкл Портер. По его мнению, кластеры - это форма консолидации усилий заинтересованных сторон, стремящихся к достижению конкурентных преимуществ. Территория такого кластера должна быть ограничена, чтобы его участники вкладывались в проекты, расположенные в пределах транспортной доступности - двух-трех часов езды на автомобиле. При этом важно, чтобы разные предприятия в рамках одного кластера и сотрудничали, и конкурировали, а также чтобы был представлен крупный, средний и малый бизнес. Основная идея территориальных кластеров заключается в том, чтобы активнее развивались высокотехнологичные производства, решалась задача повышения конкурентоспособности. Не секрет, что успех приходит быстрее, когда вокруг одного технологического направления концентрируются инвестиции, бизнес, наука и образование. В таком случае легче решать проблемы и на региональном, и на федеральном уровнях.
- Однако кластеры - самоорганизующиеся и самонастраивающиеся системы, а вы занялись их строительством «сверху».
- Мы не строим - мы настраиваем, стремимся сделать так, чтобы различные игроки договаривались в условиях рыночной свободы о взаимовыгодном сотрудничестве, сумели запустить и использовать в своем кругу синергетический эффект.
Создавать самонастраивающиеся кластеры у нас пока не умеют. Из недавних моих встреч с руководством известного сегодня далеко за пределами России ОАО «ИСС им. М.Решетнева» из Железно-горска, выпускающего лучшие в мире спутники,
о
X X
5
X
я вынес следующее: российский бизнес пока не очень готов допускать появление и развитие рядом с собой малых компаний. В лучшем случае он терпелив пока лишь к тем, кто заполняет пустующие ниши. То же ОАО «ИСС» открыто для взаимодействия, строит промышленный парк и склонно создать условия для работы малых компаний, да только у себя под крышей. Недавно оно основало такую фирму, но с полным контролем над ней. Мешает наша ментальность. Но пусть даже так: есть большая корпорация - такая «свиноматка», вокруг которой со временем будут крутиться небольшие технологические фирмы. На классический кластер не похоже, но это движение вперед с учетом нашей специфики. Мы видим задачу ассоциации в том, чтобы помогать регионам в этом.
Появление на свет кластеров - это не сиюминутное дело. Конечно, они должны формироваться «снизу», и если этот процесс не подтолкнуть, как это делают многие государства, та же Германия, Франция, то как по-другому повысить конкурентоспособность в области высоких технологий?
- Вам не кажется, что таким образом вы способствуете порождению определенной инфантильности у компаний, которая проявится на следующем шаге? Завтра они заявят: «Вам надо кластеры - давайте деньги!»
- Безусловно, такая опасность существует. Все потому, что мы пока не избавились от широко распространенных в нашем обществе патерналистских настроений, которые «застряли» в мозгу у наших людей. Бытует мнение, что все проблемы должно решать государство. Отсюда безынициативность, дефицит новых идей. Свою задачу мы видим в поиске баланса интересов бизнеса, науки и государства.
Однако стоит заметить, что кластерное движение в некоторых регионах уже сегодня двустороннее. На инициативу государства они отвечают своей. Иногда складывается впечатление, что развиваются региональные кластеры гораздо быстрее тех, кого мы стараемся подтолкнуть к их активному формированию.
- Каковы кластеры по направлению развития?
- Приоритетными являются пять сфер: информационно-телекоммуникационная, космические технологии, медицинская техника и фармацевтика, ядерная медицина, так называемая нефтегазохимическая, которая тесно связана с автопромышленностью.
- Можно ли «запустить» спрос на инновации?
- Нам всегда хочется, чтобы процессы шли быстрее, но надо понимать, что если промышленность и финансы могут безопаснее и быстрее «размножаться» без инноваций, то принудить их к иному нельзя. Иначе они просто «перельются» в другое место. Нельзя простимулировать потребность в инновациях, это значит идти против природы. Спрос должен формироваться естественным путем.
В истории России была апробирована утопическая идея о рыночников-демократов. Они считали, что плановая эконо-^ мика без проблем перейдет в рыночную и все тут же начнут конкурировать на международной арене. А главное, с чего они инициируют свое развитие, - вложение средств в НИОКР, науку. Но эта стратегия провалилась, и все рухнуло. Созданные в СССР мощные производственные фонды, которые еще не изношены до конца, будут эксплуатироваться до тех пор, пока
приносят прибыль своим владельцам. Первое, что они прекратили финансировать, - это НИОКР. К счастью, такая тенденция просматривается не везде. К примеру, наша металлургическая отрасль имеет наименьший в мире уровень изношенности фондов - 45%, обогнав американцев, итальянцев и французов. Полностью модернизировано прокатное производство, правда, пока за счет заимствования технологий, а не своих отечественных разработок. Но в части их эксплуатации они уже подтягивают науку. Нельзя даже при наших нефтегазовых доходах обновить все. Никаких денег не хватит. Поэтому теперь запускается процесс поиска инноваций внутри страны, что не может не радовать. Так, Газпром принял решение строить свой И&Б-центр, да и другие крупные госкорпорации идут таким же путем. Государство пошло на то, чтобы подтолкнуть их к развитию, обязав писать долгосрочные планы, давать отчеты по отчислению средств в университеты, на заказы малым компаниям, возложив контроль за исполнением на Минэкономразвития. Сформированы технологические платформы. К их созданию были привлечены госкорпорации. Теперь формируется база данных по НИОКР. Создается Реестр инновационной продукции, где на принципах публичности и открытости для широкой общественности организована процедура рассмотрения и обсуждения новинок. Это позволит наладить кооперацию малых и крупных компаний и встроиться в технологическую цепочку друг друга. Государство формирует потребности и помогает с финансами.
- Как вы оцениваете взаимодействие фонда с белорусскими операторами рынка?
- Распад СССР пришелся на время, когда я занимал должность зампреда ГКНТ. В интервью одной из центральных газет я и мой коллега рассуждали о будущем. Я считал, что взаимодействие науки между нашими странами будет утеряно в последнюю очередь, он же утверждал, что оно первым не выдержит и разрушится. Жизнь показала, что я ошибся. Академическая наука первая повернулась на Запад и стала ориентироваться на их финансовую поддержку. Все связи, кроме, конечно, личных контактов, растерялись. До сих пор разговоров о сотрудничестве много, а что до практики, то таких примеров, по крайней мере между фондом и белорусскими инноваторами, нет. В то время как с Францией, Финляндией они складываются. Мы объявляем совместные тендеры, конкурсы, и они работают. Самое интересное, что многие их участники - русские, только уже из разных стран. И это нормально. Они знают друг друга. У нас компания, там университет. Трудно сказать, что мешает нашим контактам с Беларусью - боязнь, осторожность, что-то еще. Фонд открыт для совместных проектов. Если белорусская сторона готова взаимодействовать на условиях, на которых мы работаем с другими странами, а именно когда каждая сторона несет расходы в своей части и за своих, то почему бы и нет?
В общем, было бы желание. Признаться, даже странно, что с представителями Белорусского инновационного фонда мы встречаемся где-то на территории других государств, но не в России и не в Беларуси. Так что если кто-то имеет намерение, и возможность, и интерес сотрудничать и это касается определенных нами приоритетных направлений, то мы готовы к совместным проектам. Препятствий на этом пути нет. ■
Жанна КОМАРОВА
