CC BY
21
УДК 284.57:008(470+571)
Александрова Надежда Николаевна
старший преподаватель кафедры религиоведения Казанского (Приволжского) федерального университета
ИНКУЛЬТУРАЦИЯ РОССИЙСКОГО НЕОПЯТИДЕСЯТНИЧЕСТВА КАК МЕХАНИЗМ ФОРМИРОВАНИЯ РЕЛИГИОЗНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Aleksandrova Nadezhda Nikolaevna
Senior Lecturer, Religious Studies Department, Kazan (Volga region) Federal University
INCULTURATION OF RUSSIAN NEO-PENTECOSTALISM AS A MECHANISM FOR RELIGIOUS IDENTITY FORMATION
Аннотация:
В статье рассматриваются вопросы инкульту-рации неопятидесятнических церквей в условиях поликонфессиональной среды. Описываются привнесения элементов православного культа и православной духовной культуры в религиозную практику неопятидесятнических церквей, основываясь на данных полевых исследований автора, проведенных в 2015-2017 гг. в г. Казани. Рассматриваются процессы инкультурации на обрядовом, личностном и мировоззренческом уровнях, выдвигаются гипотезы о возможных причинах обращения неопятидесятников к освоению православного духовного наследия. В заключение статьи ставится вопрос о том, не является ли ин-культурация не столько процессом постперестроечной российской религиозной действительности, сколько ответной реакцией на индивидуализацию религиозного сознания в контексте «глобального христианства». Поднимаются проблемы изменения религии в обществе позднего модерна под влиянием глокализации.
Ключевые слова:
инкультурация, неопятидесятничество, традиция, религиозные практики, православие.
Summary:
The issues of the inculturation of neo-pentecostal churches in multi-confessional environment are considered in the article. The introductions of the elements of Orthodox worship and Orthodox spiritual culture into the religious practice of neo-pentecostal churches, based on the data from field research carried out in 2015-2017 in Kazan are described. The processes of inculturation at the rite, personal, and worldview level are considered, hypotheses about possible reasons for the conversion of the Pentecostals to master the Orthodox spiritual heritage are put forward. The conclusion of the article raises the question, whether the incultura-tion is not a process of post-Perestroika Russian religious reality, but rather a response to the individualiza-tion of religious consciousness in the context of "global Christianity". The problems of religion changing in late modernist society under the influence of glocalization are being raised.
Keywords:
inculturation, neo-pentecostalism, tradition, religious practices, Orthodoxy.
Неопятидесятничество относится к одному из поздних направлений протестантизма, берущим начало в харизматическом «пробуждении» христианских церквей ХХ в. Неопятидесятничество как на Западе, так и в России возникает как протест против застывшей формы классического пяти-десятничества, что способствовало появлению отличительных черт у представителей этого течения: экспрессивность в выражении переживания божественного, направленность на личные отношения с Богом, активная миссионерская и социальная деятельность [1, с. 256]. Несмотря на отличия «новых пятидесятников», сущностные теологические концепты классического пятидесятничества продолжают составлять основу неопятидесятнического движения. Новые пятидесятники верят, что через действия Святого Духа человек может пережить «рождение свыше» и «крещение в Святом Духе», а это наделяет его дарами Святого Духа и готовит к служению Богу в повседневном мире.
Одной из характерных черт неопятидесятников является интерес к национальной культуре народа, в среде которого они проповедуют и распространяют свое учение [2, с. 15]. С одной стороны, интерес к национальной самобытности и аккультурация религиозной практики внутренне присущи самому неопятидесятничеству как религиозному движению, возникшему и развивающемуся в мультикультурной среде американского общества, когда многообразие религиозных и народных традиций американцев, «исполненных Святым Духом», составляло надэтнический протестантский этос. С другой стороны, всем ветвям христианства свойственна религиозная аккультурация визуальной и обрядовой стороны христианства с использованием элементов национальных традиций и мифологии для передачи значения христианских символов и догматов [3, с. 146].
Понятие «религиозная инкультурация» в исследовательской литературе в отношении неопятидесятников довольно часто используется как обозначение целенаправленной миссионерской стратегии в национальных регионах с целью адаптации проповеди и служения для местных жителей. Но в исследованиях опускается аспект естественного процесса инкультурации неопя-тидесятничества в поликонфессиональной среде РФ [4].
Во-первых, неопятидесятничество заметно изменилось после десятилетий функционирования на территории России. На заре своего появления в России неопятидесятничество во главе с американскими проповедниками или выпускниками миссионерских колледжей транслировало ценности, которые были чужды для большинства россиян, но заметно контрастировали с обыденностью перестроечной России и поэтому привлекали амбициозных молодых людей, либеральную часть интеллигенции и молодежь, вышедшую из среды классического пятидесятничества, желающую изменений и открытости. В процессе роста и становления церквей пасторами и служителями становились верующие из числа местных прихожан [5, с. 90]. Как считают российские исследователи, служители неопятидесятнических цеквей «обрусели» и, следуя сложившейся тенденции «традиционализма» начала двухтысячных годов, стали искать истоки своей идентичности в культуре и истории народов России, в «русском евангелизме» (русских религиозных движений) [6].
Во-вторых, религиозная ситуация в России пережила колоссальные изменения. На сегодняшний день не приходится игнорировать возросший религиозный плюрализм христианских церквей и деноминации разного толка, существующие в рамках доминирующей среды «культурообра-зующего» русского православия [7, с. 99]. Эта ситуация, в свою очередь, требует от всех участников межконфессионального взаимодействия вклада в формирование новых форм взаимодействий.
Наше исследование основано на эмпирических данных, полученных в ходе включенного наблюдения в казанских общинах г. Казани в 2015-2017 гг., в число которых входят глубинные интервью, дневники включенных наблюдений, а также полевые записи автора.
В основе нашей полевой работы лежит антропологический прием вживания, т. е. постепенного включения в исследуемую среду в качестве ее участника. Статус участника позволяет избежать возможной замены репрезентации религиозной повседневности неопятидесятнических общин на социально желаемый образ.
Выбранная исследовательская стратегия предполагает использование определенных методов сбора эмпирического материала. Из массива дескриптивных методов мы выбрали насыщенное описание, которое предполагает, что исследователь должен таким образом фиксировать социальный дискурс, чтобы он из преходящего события, которое существует только в момент свершения, в полевом дневнике сохранил всю актуальность совершенного, что даст возможность многократно возвращаться к описаниям произошедшего.
Религиозная инкультурация в неопятидесятнических общинах осуществляется на обрядовом, личном и уровне формирования религиозных концептов (мировоззренческом).
Инкультурация, происходящая на обрядовом уровне, связана прежде всего с привнесением элементов православного культа в религиозную практику неопятидесятнических общин. Это могут быть как культово-обрядовые предметы православия, такие как икона, чаша для причастия, облачение священников и т. д., так и элементы самого культа, например православная литургия. Так, в одной из казанских неопятидесятнических церквей практикуется совершение воскресного молитвенного собрания по образу православной литургии. Пастор критикует принятое в среде неопятидесятников свободное отношение к евхаристии, при котором причастие может быть совершено в любом месте и даже из одноразовой посуды, которая впоследствии выбрасывается, а не из соответствующей чаши.
В неопятидесятнических церквях практикуется использование элементов православной культуры: практика колядочных песен, стилизация хорового пения под православный певческий распев, использование православной колокольной звонницы и отмечание главных христианских праздников, Рождества и Пасхи, по православному календарю. Помимо общецерковных тенденций аккультурации, на обрядовом уровне можно выделить и частные случаи, когда привнесение элементов православного культа не касается всей церкви, а практикуются только в определенных домашних группах. Так, в подобных малых сообществах можно встретить практику, когда наряду с глоссолалией верующие могут использовать Иисусову молитву и другие молитвы из православных молитвословов, осеняя себя крестным знамением по православному образцу.
Подобную религиозную эклектику можно объяснить концепцией ритуала. Внешне секуляр-ная и интернационализированная практика неопятидесятничества была недостаточной для русского менталитета, требовалось восполнить недостаток ритуального действия, что осуществлялось за счет русификации неопятидесятничества и привнесения элементов православия. С другой стороны, интерес к православию и православному наследию может подкрепляться тенденцией рассматривать русскую православную церковь как старшего брата по вере, которая проявилась в последние годы в союзе РОСХВЕ, возглавляемом С. Ряховским.
На мировоззренческом уровне религиозная аккультурация связана с осмыслением святоотеческих богословских концептов и созданием самобытного богословия, не зависящего от американских теологических авторитетов и традиций. Осмысление и освоение святоотеческого богословия связано еще и с экуменической дружбой, которая установилась между либеральными
православными общинами, наследующими традицию о. А. Меня, и неопятидесятническими церквями. В экуменическом диалоге представители обеих сторон осмысляют проблемы спасения, церковного домостроительства в контексте российской культуры [8].
Российская исследовательница О. Куропаткина объясняет подобный аспект аккультурации как последствие этнической и религиозной самоидентификации. В процессе развития и становления неопятидесятнических церквей для интеллектуальной их части встал вопрос о собственном культурном пути, об эсхатологической роли мученичества российского народа и особом религиозном пути России. В поисках разрешения этих вопросов неопятидесятники обращаются не только к святоотечественной богословской мысли, но и к русской религиозной философии [9, с. 568].
На личностном уровне аккультурация выражается в том, что небольшая часть неопятидесятников совмещают полноценное членство в общине и соблюдение православных обрядов и традиций частным порядком, либо только своей семьей, либо индивидуально. Так, некоторые неопятидесятники считают разумным знакомить своих детей с православной культурой и традицией, крестить их в православной церкви, чтобы в процессе взросления дать возможность собственного выбора направления в христианстве.
Понять подобное решение и поведение верующих можно, если учитывать, что для большинства россиян ведущей формой идентичности является этноконфессиональная идентичность, когда принадлежность к определенной этнической группе предопределяет религиозный выбор, и в общественном сознании укореняется представление, что татары должны быть обязательно мусульманами, а русские - православными. В ситуации, когда личный религиозный выбор контрастирует с ожиданиями родственников, близких людей и знакомых, происходит скрещение двух традиций на личностном уровне, как правило, исключительно в практическом аспекте. Верующие считают естественным обрядово оставаться в православии (крестить детей, венчаться, посещать православный храм), но при этом участвовать в домашних группах неопятидесятнической церкви, посещать воскресное молитвенное собрание и участвовать в разборе писания на церковных собраниях, т. е. полностью продолжать активно участвовать в жизни неопятидесятнической общины [10].
Существуют церкви, служители которых считают своей миссией предоставлять таким неопределившимся христианам помощь в выборе между православием и неопятидесятничеством. Так, пастор казанской церкви «Вознесение» считает, что неопятидесятничество в современном российском обществе может и должно выполнять роль «духовного убежища», подобно упомянутым в Библии городам-убежищам, которые предоставляли кров и защиту. Церковь «Вознесение» выбрала для себя позицию «буферной зоны» между харизматическим неопятидесятническим крылом и «околоправославными» верующими, которые формально признают себя православными, но не воцерковлены. Свою миссию церковь «Вознесение» видит в служении христианам, пока они сами не решатся сделать выбор: уйти в православную церковь или перейти к харизматам.
Религиозная инкультурация является естественным процессом развития неопятидесятничества в поликонфессиональной среде, где культурообразующую, доминирующую роль играет Русская православная церковь [11]. Во-первых, формирование устойчивого интереса неопятидесятников к православной обрядности связано с особенностями религиозной ситуации в России, где превалирующую роль в самосознании россиян играет этноконфессиональная идентичность. Во-вторых, в самом христианстве заложен интерес к культурной национальной самобытности народов, в среде которых ведется проповедь. Так, в православии и католицизме можно встретить множество примеров религиозной аккультурации, когда элементы народных верований были осмыслены и использованы для передачи христианских ценностей и смыслов. В-третьих, институционализация неопятидесятнических общин приводит к естественному поиску культурной самоидентификации верующих и укорененности учения (истоков русского евангелизма) в истории и культуре России [12].
На наш взгляд, религиозная инкультурация, происходящая в неопятидесятнических общинах, может быть объяснена не только процессами, происходящими в религиозной ситуации РФ. Неопятидесятничество, как религиозное движение, часто называемое исследователями «глобальным христианством», захватившим практически все континенты, в то же время подвергается процессам глокализации и модернизации, которые затрагивают религии современности [13]. Индивидуализация и деинституциализация религиозной современности приводят к потере прямой зависимости между самоопределением верующего как неопятидесятника и свойственной для религиозного этоса данного христианского движения религиозной практикой. Индивидуализация религиозного сознания приводит к ситуации, когда верующие сами стремятся определять ценностную целостность своего религиозного мировоззрения.
Религиозная инкультурация, как естественное явление социальных процессов адаптации и ассимиляции разных культурных миров, становится все более заметной в условиях глокализации, обостренной глобализирующимся миром. Глокализация национальных, религиозных, символиче-
ских миров провоцирует их дифференцированность, проницаемость и гибкость, что, в свою очередь, разрушает привычные константы религиозной идентичности, которые замещаются уникальностью религиозного сообщества и непосредственностью переживаний, которое оно может дать.
Ссылки:
1. Anderson A.H. To the Ends of the Earth: Pentecostalism and the Transformation of World Christianity (Oxford Studies in World Christianity). Oxford, 2013. 336 р.
2. Hunt S.J. Deprivation and Western Pentecostalism Revisited: The Case of "Classical" Pentecostalism // Pentecostudies. 2002. Vol. 1, № 1. Р. 1-32.
3. Чирков Н.В. Инкультурация христианства в этнические традиции якутов (на примере миссионерской деятельности Римско-католической церкви) // Религиоведение. 2013. № 4. P. 41-47.
4. Белоусова Ю.В. Христианские конфессии России в культурных процессах современности // Общество: философия, история, культура. 2018. № 6. P. 98-102. https://doi.org/10.24158/fik.2018.6.19.
5. Корнилов И.П., Погасий А.К., Тулянская Ю.Т., Кульчицкий А.Е. Протестанты в России и Татарстане: история и современность. Йошкар-Ола, 2016. 280 с.
6. Куропаткина О.В. Этническая и религиозная самоидентификация «новых» пятидесятников в России: конфликт или синтез? // Протестантизм: pro et contra : антология / под ред. М.Ю. Смирнова. СПб., 2012. С. 564-573.
7. Белоусова Ю. В. Указ. соч.
8. Корнилов И. П., Погасий А. К. Тулянская Ю. Т. Кульчицкий А. Е. Указ. соч.
9. Куропаткина О.В. Указ. соч.
10. Coleman S. The Globalization of Charismatic Christianity. Spreading of gospel of prosperity. Cambridge, 2000. 280 р.
11. Dianteill E., Saint-Martin I. La modernité rituelle. Rites politiques et religieux des sociétés modernes, Paris; Budapest; Torino, 2004. 298 p.
12. Hervieu-Léger D. De l'émotion en religion: renouveaux et traditions, avec Françoise Champion. Paris, 1990. 253 р.
13. Hervieu-Léger D. La religion en miettes ou la question des sectes. Paris, 2001. 219 p.
References:
Anderson, AH 2013, To the Ends of the Earth: Pentecostalism and the Transformation of World Christianity (Oxford Studies in World Christianity), Oxford, 336 р.
Belousova, YuV 2018, 'Christian Denominations of Russia in Contemporary Cultural Processes', Obschestvo: filosofiya, istoriya, kultura, no. 6, pp. 98-102, (in Russian), https://doi.org/10.24158/fik.2018.6.19.
Chirkov, NV 2013, 'The Inculturation of Christianity in the Ethnic Traditions of the Yakuts (on the Example of the Missionary Activity of the Roman Catholic Church)', Religiovedenie, no. 4, pp. 41-47, (in Russian).
Coleman, S 2000, The Globalization of Charismatic Christianity. Spreading of Gospel of Prosperity, Cambridge, 280 р. Dianteill, E & Saint-Martin, I 2004, La Modernité Rituelle. Rites Politiques et Religieux des Sociétés Modernes, Paris, Budapest, Torino, 298 p.
Hervieu-Léger, D 1990, De l'émotion en Religion: Renouveaux et Traditions, Avec Françoise Champion, Paris, 253 р. Hervieu-Léger, D 2001, La Religion en Miettes ou la Question des Sectes, Paris, 219 p.
Hunt, SJ 2002, 'Deprivation and Western Pentecostalism Revisited: The Case of "Classical" Pentecostalism', Pentecostudies, vol. 1, no. 1, pp. 1-32.
Kornilov, IP & Pogasiy, AK & Tulyanskaya, YuT & Kulchitsky, AE 2016, Protestants in Russia and Tatarstan: History and Modernity, Yoshkar-Ola, 280 p., (in Russian).
Kuropatkina, OV & Smirnova, MYu (ed.) 2012, 'Ethnic and Religious Self-Identification of "New" Pentecostals in Russia: Conflict or Synthesis?', Protestantizm: pro et contra: antologiya, St. Petersburg, pp. 564-573, (in Russian).
Редактор: Смирнова Светлана Леонидовна Переводчик: Дубина Юлия Юрьевна
