CC BY
126Инициация как недостаточный ритуал современного социума
Лисина Елена Александровна
кандидат философских наук, генеральный директор издательского дома «Аналитика Родис», [email protected]
Статья посвящена проблеме инициации и ее недостаточности в современном обществе. Повторяемость и воспроизводимость процесса инициации в различных обществах говорит о наличии в инициации жесткой структуры. Схематически эта структура трехчастна: отлучение от общества, ритуальная смерть, возвращение в общество. Традиционно считается, что инициация -принадлежность всего социума. Однако часть ученых считает, что для женщин система инициации не так разработана, как для мужчин, - в том числе и потому, что у женщин жизненные циклы имеют явное физиологическое выражение. Кризис инициацион-ной идентификации в современном обществе обычно связывают с отсутствием института мужской инициации. В современном обществе не существует регулярного механизма инициации: его роль не выполняют полностью ни система образования, ни молодежные субкультуры. Но современные подростки и молодые люди так или иначе вносят в свое поведение черты инициатиче-ских практик. Важным фактором не-завершения инициации может стать нарушение естественного хода инициатического посвящения. Всепоглощающая родительская любовь также таит опасности: при такой любви у ребенка нет возможности, а затем и желания, отделяться от семьи. Инициатическое содержание есть в сказках и большинстве произведений, построенных по сказочному нарративному принципу.
Ключевые слова: Инициация, ритуал, обряд, взросление, мужчина и женщина, гендер, инициационных схемы, сюжет сказки, война как инициация.
Введение
Инициация относится к ключевым обрядам в системе ритуалов перехода, хотя и не является точным синонимом этого понятия [Шкурина, 2011]. В качестве этапов инициации в современном российском обществе исследователи называют такие точечные обряды, как последний звонок, выпускной бал, посвящение в студенты [Жуйков, 2011]. Однако по сути обрядов инициатического толка гораздо больше: к ним относятся зачастую и университетские, и брачные.
Структура инициации не так проста, как это может показаться: наблюдать можно лишь ее обрядовую конкретику, в то время как ее суть остается имплицитной и неявной по отношению к знакам-действиям. Как отмечает П.Л. Зайцев, инициация узнаваема по наличию «себетождественной структуры, создающей внутреннюю дифференцирован-ность, а замкнутость процесса на себя делает эту дифференцированность устойчивой вследствие постоянного повторения самого процесса инициации» [Зайцев, 2012, 78]. Как точно отмечает Л.А. Мулляр, «Инициация бидоминантна: как внешне-результативная процедура она связана с изменением жизненной пропозиции, с социальным продвижением по индивидуально-своеобразной траектории от «ничто» к «нечто»; как внутренне-результативная - предполагает самостояние, личностный рост и обретение себя как «всё», как социально зрелой / «спелой» личности» [Мулляр, 2011, 64].
Инициация и гендер
Повторяемость и воспроизводимость процесса инициации в различных обществах говорит о наличии в инициации жесткой структуры. Схематически эта структура трехчастна: отлучение от общества, ритуальная смерть, возвращение в общество. При этом главным сакральным моментом ритуала становится смерть: в инициации, как в смерти и в возрождении, неофит два раза пересекает границу между профанным и сакральным, живым и мертвым, настоящим и прошлым. Более подробная классификация включает шесть стадий:
1) физическое отделение от родителей;
2) смерть;
3) возрождение (и часто смена имени);
4) обучение, приобретение знаний;
5) суровое испытание;
6) возвращение [Зимина, 2010, 77-79].
Традиционно считается, что инициация - принадлежность всего социума. Однако часть ученых считает, что для женщин система инициации не так разработана, как для мужчин, - в том числе и потому, что у женщин жизненные циклы имеют явное
П т
Т
со
с <
е
0
сч *
1
(О
01
физиологическое выражение: начало менструаций, начало половой жизни, рождение ребенка. Т.Г. Шкурина отмечает: «женские обряды не являются инициатическими в чистом виде <...> Женской природе не нужно становиться, ей достаточно просто быть» [Шкурина, 2012, 34].
Возможно, именно поэтому кризис инициацион-ной идентификации в современном обществе обычно связывают с отсутствием института мужской инициации. У мужчин больше, чем у женщин, проявляется недостаточность возрастной и социальной определенности, когда человек вроде бы и взрослый, однако не спешит брать на себя социальную и материальную ответственность: это состояние называется, в частности, «кидалт». Причин этому явлению затянувшейся юности несколько, в частности, удлиняющийся образовательный цикл, - и у него значительная история, отголоски которой мы видим уже, в частности, в историях Обломова и Онегина, не находящих своей социальной роли и словно бы застревающих в инфантильности. О кризисе маскулинности серьёзно заговорили в 1970-х годах: «к концу XX в. оформился «мужской вопрос», благодаря которому традиционное понимание маскулинности ставится под сомнение и проблематизируется необходимость представителей мужского пола этому пониманию соответствовать» [Хитрук, 2013, 52].
Проблематика доказательства того, что ты соответствуешь нормам общества, всегда острее стояла в мужском сообществе: как пишет Е.Б. Хитрук, «можно с уверенностью говорить и о присутствии во все известные эпохи западной культуры техник «становления мужчиной» и практик отмежевания от «не мужчин» [там же, 54]. При этом важной частью мужской инициации становился принцип отмежевания от других членов дихотомии: мужчина должен доказать, в частности, что он не ребенок, не женщина, не гомосексуалист.
В современном индустриальном обществе не существует регулярного механизма инициации: его роль не выполняют полностью ни система образования, ни молодежные субкультуры, ни различные профессиональные или творческие объединения. Но, очевидно, постольку поскольку инициация являлась неотъемлемой чертой социальной жизни в течение тысячелетий и поскольку она входит в опыт коллективного бессознательного, современные подростки и молодые люди так или иначе вносят в свое поведение черты инициатических практик. Так, подростки 11-12 лет, как правило, отличаются следующими общими закономерностями поведения: стремление к уходу из дома, самостоятельности и независимости, утверждение себя в новом качестве и в своей социальной группе, разрушение стереотипов родительской аксиологии, стремление к хаосу и пр. [Зимина, 2010, 76]. Однако далеко не все завершают процесс инициации.
Важным фактором не-завершения инициации может стать нарушение естественного хода иници-атического посвящения. Роль анти-инициатического фактора может иногда играть и такой инициатический по задумке институт, как ар-
мия: так это происходит в монопьесе Е.Гришковца «Как я съел собаку». Как отмечает К.В. Синегубова, «инициация в пьесе Е. Гришковца предстает как незавершенная, задерживающая человека в «антимире». Вместо того, чтобы сделать героя полноценным и уважаемым членом мира взрослых мужчин, инициация разрушает личность» [Синегубова, 2014, 181].
Интересно отметить, что И.С. Зимина выделяет в качестве одного из факторов недостаточности инициации то, что родители могут препятствовать социальному высвобождению подростка: «При поглощении родительским комплексом молодой человек не имеет возможности взрослеть: он остается под опекой отца или матери, зависит от их мнения, принимает их решения для профессионального определения, для выбора спутницы жизни.» [Зимина, 2010, 76]. Таким образом, несмотря на признанную опасность избыточного родительского давления, всепоглощающая родительская любовь также таит опасности: при такой любви у ребенка нет возможности, а затем и желания, отделяться от семьи.
Другая сложность состоит в том, что инициация как посвящение мужчин предполагает посвящение в мужскую социальную роль, мужские навыки, мужские ценности, - в то время как в современном, по крайней мере российском, социуме образование является почти исключительно женской функцией: это касается и семейного воспитания, и системы образования от детсада до университета.
Инициация в искусстве и истории
Переживания, родственные инициатическим, человек переживает в театре. Ритуальное происхождение драмы (как и сюжетности сказки) связано с инициацией напрямую: «Драма, как и инициация, проводит ее участников и зрителей через профан-ное и сакральное, посюстороннее и потустороннее, живое и мертвое, настоящее и прошлое <...> в случае с инициацией, похоронной обрядовостью и драматургией мы говорим о ветвях единого древа древнегреческой культуры, питаемых из одного корня» [Зайцев, 2012, 80]. Финальный аккорд театрального действия, определенный Аристотелем как катарсис, является типологически близким обновлению социального статуса, который человек переживает в инициатическом ритуале.
В американской психологии наработан определенный опыт работы с дополнением инициацион-ных процедур. Так, психолог Филлис Кристэлл работает с техникой «ритуалы отсечения мешающих росту уз»; Томас Пенксон разработал семинар-тренинг «Визионерский поиск» на основе индейских ритуалов перехода; подобную работу проводит и Джеймс Холлис [Зимина, 2010, 77].
В терапевтических целях специалисты используют для проработки инициатических ситуаций, в частности, сказки. Практически в каждой сказке обыгрывается та или иная ступень инициации: так, «Колобок» история о сознательном уходе из дома, а «Теремок» - о вынужденном (в связи с разрушением дома); смертельная опасность - часть сюже-
та большинства волшебных сказок, начиная с «Трех поросят» и «Мороза Ивановича»; и так далее.
Инициатическое содержание есть и в большинстве произведений, построенных по сказочному нарративному принципу: а это, по факту, большая часть литературы и масс-культуры. Наиболее влиятельные произведения - например, такие, как комиксы - отражают самые яркие черты инициатиче-ских схем, заложенных в коллективном подсознательном: «Путь инициации, становления герой в комиксах и в мифе проходит один и тот же, а мотивом супергероя в комиксах, как и героя в любых других произведениях, становится мотив самопожертвования» [Алиев, 2014, 185].
Инициатическое значение иметь могут, для всего сообщества, и отдельные периоды истории. Так, роль войны в истории страны и индивидуумов имеет отчетливую инициатическую составляющую. Война - это и прохождение каждого и страны через символическую смерть, и вхождение в сакральное пространство коллективного бессознательного (общность народа, образ Родины), и искупление трагической вины. Осознание войны как инициати-ческого перехода хорошо выражает В.Ю. Дерен-ский: «Война выявляет не только зло, накопившееся в мирной жизни, но и самый глубокий внутренний закон самой жизни. Суть этого закона состоит в том, что жизнь человека, народа и вообще всякой общности людей (например, семьи) продолжается до тех пор, пока ради этой жизни люди способны на добровольный подвиг и жертву; а если такая способность иссякает, и каждый начинает думать только лишь о своем эгоистическом интересе, то жизнь деградирует и прерывается» [Деренский, 2014, 109].
Заключение
Кризис и недостаточность инициационного комплекса, в особенности в мужском мире, являются отчетливыми характеристиками современного общества. Кризис маскулинности, явный с 1970-х годов, - следствие не только феминизации общества, но и отсутствия регулярных процедур инициации, подготавливавших болезненный, но решительный переход от детства во взрослую жизнь. Такие обряды, как выпускной бал, посвящение в студенты, даже свадьба, не всегда выполняют сегодня функцию перевода человека из условно детского (юношеского) возраста во взрослый. Многие формы искусства притягательны в силу своего инициатического характера; им же можно отчасти объяснить и идеализацию войны как процесса «превращения в мужчин» - причем не только индивидуального, но и коллективного взросления.
Литература
1. Алиев Р.Т. Мотив инициации как структурный элемент мифологического в комиксе // Теория и практика общественного развития. 2014. № 19. С. 182-185.
2. Деренский В.Ю. Война как духовная инициация: экзистенциальные архетипы в русской поэзии
о Великой Отечественной войне // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия: Философия. Филология. 2014. № 1 (15). С. 90-110.
3. Жуйков А.В. Обряды инициации в современной России: социокультурная адаптация // Всероссийский журнал научных публикаций. 2011. № 6 (7). С. 48.
4. Зайцев П.Л. Структура инициации // Омский научный вестник. 2012. № 3 (109). С. 78-81.
5. Зимина И.С. Современный вариант инициации в процессе взросления подростков // Педагогическое образование в России. 2010. № 2. С. 7582.
6. Мулляр Л.А. Социально-онтологические смыслы фольклорно-сказочной инициации // Теория и практика общественного развития. 2011. № 1. С. 64-66.
7. Синегубова К.В. Специфика инициации в монодраме Е. Гришковца «Как я съел собаку» // Вестник Кемеровского государственного университета. 2014. № 3 (59). С. 181-184.
8. Хитрук Е.Б. «Мужчина становится»: проблема маскулинности в контексте гендерных исследований // Вестник Томского государственного университета. 2013. № 367. С. 52-57.
9. Шкурина Т.Г. Инициация: женская идентификация и мужская идентичность // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 4 (258). С. 33-39.
10. Шкурина Т.Г. Инициация как социальная практика // Вестник Самарского государственного университета. 2011. № 4 (85). С. 60-65.
Initiation as an insufficient ritual of modern society Lisina E.A.
Analitika Rodis Publishing
The article is devoted to the problem of initiation and its insufficiency in modern society. The repeatability and reproducibility of the initiation process in different societies suggests the presence of a rigid structure in the initiation. Schematically, this structure is threefold: excommunication, ritual death, return to society. Traditionally, it is considered that initiation is the membership of the entire society. However, some scientists believe that for women, the system of initiation is not as developed as for men, because women's life cycles have a clear physiological expression. The crisis of initiation identification in modern society is usually associated with the absence of the institution of male initiation. In modern society there is no regular mechanism of initiation: its role is not fully implemented either by the education system or by the youth subcultures. But modern adolescents and young people somehow introduce their own initiation traits into their behaviour. An important factor in the non-completion of initiation may be a violation of the natural course of initiatory initiation. All-consuming parental love also harbours dangers: with such love, the child has no opportunity, and then no desire, to separate from the family. Initiative content is in fairy tales and most of the works built on a fairytale narrative principle. Keywords: Initiation, ritual, rite, maturation, man and woman, gender, initiation schemes, fairy tale plot, war as initiation. References
1. Aliev R.T. (2014) Motiv initsiatsii kak strukturnyi element mi-fologicheskogo v komikse [The motive of initiation as a structural element of the mythological in the comics]. Teoriya i praktika ob-shchestvennogo razvitiya [Theory and practice of social development], 19, pp. 182-185.
2. Derenskii V.Yu. (2014) Voina kak dukhovnaya initsiatsiya: ekzistentsial'nye arkhetipy v russkoi poezii o Velikoi Otech-estvennoi voine [War as a spiritual initiation: existential archetypes in Russian poetry about the Great Patriotic War]. Vestnik Samarskoi gumanitarnoi akademii. Seriya: Filosofiya. Filologiya
n m
Т
[Bulletin of the Samara Humanitarian Academy. Series: Philosophy. Philology], 1 (15), pp. 90-110.
3. Khitruk E.B. (2013) "Muzhchina stanovitsya": problema maskulinnosti v kontekste gendernykh issledovanii ["The man is becoming": the problem of masculinity in the context of gender studies]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Tomsk state university], 367, pp. 52-57.
4. Mullyar L.A. (2011) Sotsial'no-ontologicheskie smysly fol'klorno-skazochnoi initsiatsii [Socio-ontological meanings of folklore and fairy-tale initiation]. Teoriya i praktika obshchestvennogo razviti-ya [Theory and practice of social development], 1, pp. 64-66.
5. Shkurina T.G. (2011) Initsiatsiya kak sotsial'naya praktika [Initiation as a social practice]. Vestnik Samarskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Samara state university], 4 (85), pp. 60-65.
6. Shkurina T.G. (2012) Initsiatsiya: zhenskaya identifikatsiya i mu-zhskaya identichnost' [Initiation: female identification and male identity]. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Chelyabinsk state university], 4 (258), pp. 33-39.
7. Sinegubova K.V. (2014) Spetsifika initsiatsii v monodrame E. Grishkovtsa "Kak ya s"el sobaku" [Specificity of the initiation in E. Grishkovets's monodrama "How I ate a dog"]. Vestnik Kemer-ovskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Kemerovo state university], 3 (59), pp. 181-184.
8. Zaitsev P.L. (2012) Struktura initsiatsii [Structure of initiation]. Omskii nauchnyi vestnik [Omsk scientific bulletin], 3 (109), pp. 78-81.
9. Zhuikov A.V. (2011) Obryady initsiatsii v sovremennoi Rossii: sotsiokul'turnaya adaptatsiya [Rites of initiation in modern Russia: sociocultural adaptation], Vserossiiskii zhurnal nauchnykh publikatsii [All-Russian journal of scientific publications], 6 (7), p. 48.
10. Zimina I.S. (2010) Sovremennyi variant initsiatsii v protsesse vzrosleniya podrostkov [The modern version of initiation in the process of adolescent growing]. Pedagogicheskoe obrazovanie v Rossii [Pedagogical education in Russia], 2, pp. 75-82.
CO
IZ <
e
0
C4
1
(0
01
