CC BY
93G^ ПОЛИТИКА И ПРАВО ^D
DOI: 10.24412/2076-1503-2022-10-14-22 НАРУТТО Светлана Васильевна,
NIION: 2018-0076-10/22-1020 доктор юридических наук,
MOSURED: 77/27-023-2022-10-1218 профессор, профессор кафедры
конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), е-mail: mail@law-books.ru
КОЛМАКОВ Станислав Юрьевич,
кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета
имени О.Е. Кутафина (МГЮА), е-mail: mail@law-books.ru
ЯПРЫНЦЕВ Иван Михайлович,
кандидат юридических наук, научный сотрудник Центра инновационного проектирования и прикладных исследований
Тюменского государственного университета, преподаватель кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), ведущий научный сотрудник Центра судебного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ,
е-mail: mail@law-books.ru
ИНФОРМАЦИОННЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ: КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ В УСЛОВИЯХ РАЗВИТИЯ ЦИФРОВОГО
ГОСУДАРСТВА
Аннотация. В настоящей статье анализируются имеющиеся теоретические и нормативные подходы к осмыслению категории информационный суверенитет как нового этапа в доктринально-правовом развитии категории суверенитета в условиях становления цифрового государства. С учетом представленных в научной литературе подходов выделяются особенности информационного суверенитета, ведущие к трансформации традиционных подходов к раскрытию и пониманию данной категории (изменение субъектного состава его реализации, трансграничность его сферы, важность информационно-организационного элемента в его обеспечении и т.д.). В заключении делается вывод о недопустимости абсолютизации роли государства в сфере информационного суверенитета и использовании его в качестве механизма ограничения прав и свобод человека и гражданина.
Ключевые слова: суверенитет, информационный суверенитет, цифровое государство, конституция, конституционно-правовое регулирование, права и свободы человека и гражданина.
NARUTTO Svetlana Vasilievna,
Doctor of Law, Professor, Professor, Department of Constitutionaland municipal law Moscow State Law University named after O. E. Kutafin (MGUA)
KOLMAKOV Stanislav Yuryevich,
Ph.D., Associate Professor, Department of Constitutional and Municipal Law Moscow State Law University named after O. E. Kutafin (MGUA)
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
YAPRYNTSEV Ivan Mikhailovich,
Ph.D., Research Associate Center for Innovative Design and Applied Research
Tyumen State University, lecturer at the Department of Constitutional and Municipal Law
Moscow State Law University named after O. E. Kutafin (MGSA), leading researcher Law Institute Judicial Law Center and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
INFORMATION SOVEREIGNTY: CONSTITUTIONAL AND LEGAL BASIS FOR THE DEVELOPMENT OF THE DIGITAL STATE
Annotation. This article analyzes the available theoretical and regulatory approaches to understanding the category of information sovereignty as a new stage in the doctrinal and legal development of the category of sovereignty in the context of the formation of a digital state. Taking into account the approaches presented in the scientific literature, the features of information sovereignty leading to the transformation of traditional approaches to the disclosure and understanding of this category (a change in the subject composition of its implementation, the cross-border nature of its sphere, the importance of the information and organizational element in its provision, etc.) are distinguished. The conclusion concludes that it is inadmissible to absolute the role of the state in the field of information sovereignty and use it as a mechanism for restricting human and civil rights and freedoms.
Key words: sovereignty, information sovereignty, digital state, constitution, constitutional and legal regulation, human and civil rights and freedoms.
Развитие цифровых технологий, оказывающих непосредственное влияние на осуществление публичной власти в Российской Федерации, имманентно связано с трансформацией традиционных общественных отношений, складывающихся в этой сфере [1].
Не является исключением и государственный суверенитет, который в условиях цифровиза-ции публичного управления получает новые конституционно-правовые грани своего осуществления. Одной из таких граней выступает информационный суверенитет [2], представляющий собой потенциальное регулятивное и охранительное полномочие государства воздействовать на информационно-коммуникационные отношения.
Становление и бурное развитие информационного суверенитета требует поиска адекватных мер конституционно-правового гарантирования государственного суверенитета в этом контексте как одного из направлений обеспечения информационной безопасности[3].
Понятие информационного суверенитета: подходы к доктринальному осмыслению
В юридической литературе отмечается, что не выработано единого комплексного подхода к пониманию информационного суверенитета, которое охватывало бы всю специфику субъектов и особенностей правоотношений в информационно-коммуникационной сфере, возникающих в
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
связи с осуществлением публично-властных полномочий государства в обозначенной сфере [4]. Тем не менее, существующий теоретический и нормативный материал позволяет выделить конституционно-правовые характеристики информационного суверенитета, которые позволят обозначить необходимые механизмы его реализации и защиты.
В частности, следует согласиться с тем, что по своим общим нормативно-правовым характеристикам информационный суверенитет является составной частью суверенитета государственного, что позволяет выделить в их содержательном и качественном наполнении общие черты [5]. Так, отдельные исследователи даже с точки зрения терминологии указывают, что информационный суверенитет по своей сути является государственным суверенитетом в информационном пространстве [6].
Тем не менее, специфика информационно-цифровой сферы предопределяет и особенности информационного суверенитета с точки зрения его конституционно-правовых характеристик. В этой связи следует говорить, например, о проблеме территориальной ограниченности информационного суверенитета в условиях экстерриториальности информационного пространства. Это предопределяет необходимость формирование
новых подходов к осмыслению территориальности как одной из характеристик информационного суверенитета [7].
В первую очередь следует отметить, что сфера информационно-цифрового проявления суверенитета характеризуется отсутствием единого терминологического подхода к его определению [8]. В частности, в юридической литературе встречаются подходы, связанные с исследованием цифрового суверенитета [9], технологического суверенитета [10], информационного суверенитета [11]. Отмечается даже отсутствие необходимости дробления категории «суверенитет» и целесообразности применения единого понятия государственного суверенитета ко всем сферам его реализации, включая информацию и информационные технологии [12]. В то же время, объективно складывающиеся общественные отношения в информационно-цифровой сфере предопределяют необходимость доктринального осмысления изменения суверенитета и гарантий его реализации.
Так, под информационным суверенитетом понимается способность государства самостоятельно осуществлять функции в сфере информационных отношений, разработки и использования объектов информатизации, информационных систем, сайтов в сети Интернет, сетей связи, информационных технологий, регулирования деятельности субъектов в области формирования и обработки информации, развития и использования названных технологий, обеспечения информационной безопасности, а также регулирования соответствующих общественных отношений [13]. В этом случае автор подходит к пониманию информационного суверенитета как более широкого по содержанию понятия по сравнению с технологическим и цифровым суверенитетом. Не исключая возможного различия с точки зрения содержательных характеристик цифрового и информационного суверенитета представляется, что в рамках формирования общего доктриналь-ного видения данной проблемы эти понятия в настоящей работе рассматриваются в качестве синонимичных.
В доктрине выделяются наиболее важные компоненты цифрового (информационного) суверенитета, с которыми связывается гарантирование информационной безопасности государства: поисковая система, социальные сети, операционная система и программное обеспечение, микроэлектроника, сетевое оборудование, национальный сегмент сети Интернет, платёжная система, собственные средства защиты, криптографические алгоритмы и протоколы, навигационная система [14]. В дополнение к указанным в качестве определяющих к информационному
суверенитету относят и другие критерии: разработка и использование собственных ИТ-решений в различных сферах общественных отношений, возможность автономного функционирования цифрового пространства, наличие базовых и продвинутых навыков работы с цифровыми технологиями как у рядовых граждан, так и у профессиональных ИТ-специалистов и т.д. [15]
Интерес представляет позиция, в рамках которой при анализе цифрового суверенитета предлагается отойти от рассмотрения в качестве субъектов осуществления цифрового суверенитета исключительно государства [16]. В этом случае автор выделяет в качестве субъектов, реализующих цифровой суверенитет, физические лица, общественные организации и т.д., а само по себе осуществление такого суверенитета предопределено взаимодействием обозначенных субъектов.
Следует согласиться с тем, что трансформация суверенитета в условиях развития цифровых и информационных технологий не может не сказаться и на субъектной составляющей его реализации. Учитывая тот факт, что цифровизация сама по себе сопряжена с элементами децентрализации [17], появление новых акторов в сфере осуществления информационного (цифрового) суверенитета представляется вполне обоснованным. Несовпадение же с традиционным пониманием суверенитета как элемента реализации полномочий публичной власти является лишь подтверждением того, что доктринальная концепция суверенитета находится в постоянном развитии.
При этом отметим, что сама по себе возможность признания в качестве субъектов информационных отношений, складывающихся в рамках реализации информационного суверенитета, иных отличных от государства акторов не отрицает определяющую роль именно публичной власти в нормативном его обеспечении и гарантировании. Так, в частности, отмечается, что информационный суверенитет государства представляет собой высшую власть при реализации информационной политики и поддержании информационного порядка в стране, а также проявляется в полном юридическом равенстве государств и их независимости от внешнего контроля при производстве и использовании информации [18].
Кроме того, отмечается, что понятие «информационный суверенитет» включает в себя все элементы, относящиеся к информационной сфере государства, а именно обеспечение информационной безопасности, контроль информационных потоков, возможность формировать информационную политику, обладать самостоятельностью в международном интернет-пространстве и т.д.
Наличие этих элементов предопределяет необходимость со стороны государства осущест-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
влять постоянную техническую модернизацию средств и процессов, разрабатывать новые отечественные технологии, обеспечивающие информационный суверенитет [19].
Не оспаривая организационную и техническую важность в обеспечении информационной составляющей суверенитета, следует учитывать характеристики суверенитета в их системном проявлении, которые обеспечиваются и гарантируются в том числе посредством необходимого нормативно-правового - и в первую очередь конституционно-правового - регулирования. Именно поэтому конституционно-правовые основы информационного суверенитета выступают необходимой гарантией его реализации в Российской Федерации.
Конституционно-правовые основы
информационного суверенитета в Российской Федерации
Отмечая существенную роль нормативного правового регулирования сферы осуществления суверенитета - тем более его информационно-цифрового проявления - следует отметить роль конституционного регулирования данного вопроса, учитывая, в том числе, конституционные поправки 2020 г., одной из задач которых обозначалось укрепление национального суверенитета [20].
В частности, в конституционном тексте появилось указание на обязательство Российской Федерации обеспечивать защиту своего суверенитета (ч. 2.1 ст. 67 Конституции РФ). Сам факт конституционного закрепления не указывает на отсутствие этого обязательства государства до указанной поправки, тем не менее, само по себе такое регулирование актуализирует стремление государства в сфере гарантирования и обеспечения суверенитета во всех сферах его осуществления.
Кроме того, была уточнена сфера полномочий публичной власти в связи с продолжающейся цифровизацией государства. Так, п. «и» ст. 71 информация, информационные технологии и связь отнесены к исключительному ведению Российской Федерации, что предполагает в первую очередь регулятивную компетенцию федерального уровня публичной власти с тем, чтобы нормативно установить основания и порядок реализации государством и иными субъектами своих прав, в том числе в сфере реализации информационного суверенитета.
Следует согласиться с тем фактом, что представленные изменения усиливают существующие конституционно-правовые основы механизма обеспечения государственного суверенитета в информационном пространстве, однако
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
нуждаются в детализации и реализации в рамках законодательства, чего в настоящий момент не происходит.[21]
В то же время, общей тенденцией нормативного регулирования информационного суверенитета является факт закрепления тех или иных его элементов в подзаконных, зачастую стратегически направленных нормативных актах.
Так, например, в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации развитие безопасного информационного пространства признано одним из национальных интересов Российской Федерации на современном этапе (п. 25), а информационная безопасность - стратегическим национальным приоритетом (п. 26) [22]. При этом в принятой ранее Стратегии обеспечения информационной безопасности государств-участников Содружества Независимых Государств целями обеспечения информационной безопасности государства объявлялись достижение и поддержание информационного суверенитета[23].
В качестве содержательных характеристик информационного суверенитета рассматривается исключительное право государства в соответствии с национальным законодательством и нормами международного права, с соблюдением баланса интересов субъектов безопасности определять и реализовывать национальные интересы в информационной сфере; право самостоятельно и независимо проводить внутреннюю и внешнюю государственную информационную политику, распоряжаться собственными информационными ресурсами, формировать инфраструктуру национального информационного пространства, создавать условия для интеграции в мировое информационное пространство.
Одним из элементов обеспечения информационного суверенитета, признанных на нормативном уровне, выступает формирование и проведение политики исходя из интересов национальной безопасности России [24]. Национальная безопасность как сфера, сопряженная с суверенитетом -в том числе информационным - представляет собой неотъемлемую часть реализации суверенных полномочий публичной власти [25]. В то же время особенности информационного суверенитета не могут сводиться исключительно к национальной безопасности, но и предполагают безопасность отдельно взятой личности.
В контексте рассмотрения вопроса о соотношении безопасности (на различных уровнях) и обеспечения информационного суверенитета интерес представляет подход, закрепленный в Решении Совета глав правительств СНГ «О Стратегии обеспечения информационной безопасности государств - участников Содружества Независимых Государств», где к перечню основных угроз
информационной безопасности отнесены, в том числе, посягательства на информационный суверенитет государств-участников СНГ, на их право самостоятельно владеть, пользоваться и распоряжаться своими информационными ресурсами, а также деструктивное информационное воздействие на личность, общество, государственные институты и их информационную инфраструктуру, наносящее ущерб национальным интересам государств и др. [26] При таком подходе информационный суверенитет выступает гарантом информационной безопасности, которая должна обеспечиваться как на уровне государственном, так и на личностно-общественном.
Подтверждением данной позиции может служить нормативное регулирование данной сферы общественных отношений в Евразийском экономическом союзе. В частности, в Стратегических направлениях формирования и развития цифрового пространства Евразийского экономического союза в перспективе до 2025 года отмечается роль человека как потребителя и активного субъекта цифрового пространства, что приводит к формированию вокруг него большого количество процессов, ставит его в центре сервисной среды, а потому возникает необходимость в развитии этой среды под требования обеспечения ее функциональной безопасности, развития доверенной цифровой среды и формирования цифрового суверенитета (гражданина, бизнеса) [27].
В рамках уяснения содержательной направленности реализации информационного суверенитета предлагается обратиться к Приказу Минпромторга России от 29 мая 2019 г. № 1869 «Об утверждении концепции создания российского сегмента евразийской сети промышленной кооперации и субконтрактации». В нем, в частности, отмечается необходимость обеспечения цифрового суверенитета по защите информации в соответствии с законодательством Российской Федерации [28]. Как было отмечено выше при анализе существующих доктринальных подходов к пониманию информационного суверенитета, защита информации не исчерпывает весь спектр вопросов, который связан с обеспечением информационного суверенитета, а потому для формирования комплексной нормативной основы его осуществления представляется необходимым системно подойти к законодательному закреплению всех элементов, охватывающих содержательно информационный суверенитет.
Отдельные элементы цифрового суверенитета нормативно отражены и в других подзаконных актах, принятых в рамках стратегического планирования. Например, в Указе Президента РФ от 10 октября 2019 г. № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации»
говорится о технологическом суверенитете как средстве обеспечения необходимого уровня самостоятельности Российской Федерации в области искусственного интеллекта, в том числе посредством преимущественного использования отечественных технологий искусственного интеллекта и технологических решений, разработанных на основе искусственного интеллекта [29]; в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы [30] указывается на необходимость гарантировать суверенное право государства определять информационную, технологическую и экономическую политику в национальном сегменте сети Интернет; Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации [31] предусматривает, что риски и угрозы в информационной сфере становятся существенным барьером, препятствующим долгосрочному росту благосостояния общества и укреплению суверенитета России.
Следовательно, фрагментарность нормативного регулирования информационного суверенитета во многом предопределена отсутствием системности в осмыслении данной категории на научно-доктринальном уровне. Регулирование -отчасти противоречивое - отдельных аспектов, связанных с осуществлением суверенных полномочий в информационно-цифровой среде, не позволяет говорить о формировании в Российской Федерации конституционно-правовых основ осуществления информационного суверенитета и предполагает необходимость пересмотра выработанных подходов государственной политики в этой сфере.
Не могут рассматриваться в качестве решения данной проблемы и наметившиеся тенденции правового регулирования, направленные на так называемое «приземление» тех или иных информационных и технологических ресурсов, технологий и компаний, которые бы формально обеспечивали их подконтрольность отечественной юрисдикции [32]. Это лишь косвенно может рассматриваться в качестве нормирования информационного суверенитета, не создавая при этом действительных гарантий его обеспечения на уровне государства, общества и личности.
Вместо заключения: формирование информационного суверенитета в Российской Федерации
С учетом представленных в настоящей работе доктринальных и нормативных подходов к пониманию информационного суверенитета следует отметить, что его формирование находится на начальном этапе. Это проявляется, во-первых, в рамках раздробленности научного осмысления данной категории, в отсутствии единого его пони-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
мания даже с позиций соотношения с государственным суверенитетом, во-вторых, недостаточным уровнем нормативно-правового гарантирования информационного суверенитета в Российской Федерации, когда основной массив правового закрепления сосредоточен в программных и стратегических нормативных правовых актах.
При этом следует учитывать объективные особенности сферы реализации суверенитета в информационно-цифровом пространстве, которые обусловлены трансформацией его основных характеристик, имея в виду субъектный состав, привязанность к территории т.д.
В подобных условиях видится целесообразным в первую очередь формирование доктри-нальных основ понимания суверенитета в информационно-цифровой среде как возможности субъекта информационных отношений - перечень которых не ограничивается исключительно государством, но государству отводится ведущая роль в этом процессе - оказывать регулятивное и организационное воздействие на информацию и информационные технологии в рамках реализации своих прав и обязанностей.
При таком понимании суверенитета в его информационном проявлении отражаются его инновационные составляющие характеристики: принцип взаимодействия субъектов реализации, принцип подконтрольности государству, принцип экстерриториальности информационного пространства и т.д. [33] При этом представляется не в полной степени обоснованным раскрывать особенности информационного суверенитета через призму дополнительных полномочий государства как единственного субъекта, участвующего в его реализации и гарантировании. В этой связи подход, связанный с абсолютизацией роли государства в рамках реализации суверенных полномочий, отсутствием юридических ограничений в рамках реализации политической власти [34], вызывает определенное несогласие, которое предопределенно, во-первых, положениями Конституции РФ о высшей ценности прав и свобод человека и гражданина, которые должны предопределять смысл деятельности всей системы публичной власти, а во-вторых, существованием иных негосударственных элементов, которые в условиях демократического правового государства имманентно вовлечены - по крайней мере должны быть вовлечены в какой-то части - в сферу реализации суверенитета. Важным для дальнейшего развития государственности в Российской Федерации видится не рассматривать сферу информационно-цифрового поля реализации суверенитета как дополнительный инструмент для ограничения прав и свобод человека и гражданина, прикрывая это обеспечением и
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
гарантированием государственного суверенитета в условиях развития информационного общества [35].
Список литературы:
[1] Виноградова Е.В., Полякова Т.А. О месте информационного суверенитета в конституционно-правовом пространстве современной России // Правовое государство: теория и практика. 2021. № 1 (63). С. 33.
[2] Powers S. Towards Information Sovereignty / Beyond Netmundial: The Roadmap for Institutional Improvements to the Global Internet Governance Ecosystem. Philadelphia, 2014. P. 90-99.
[3] Кучерявый М.М. Государственная политика информационного суверенитета России в условиях современного глобального мира // Управленческое консультирование. 2015. № 2. С. 7-14
[4] Даниленков А.В. Государственный суверенитет Российской Федерации в информационно-телекоммуникационной сети интернет // Lex russica. 2017. № 7. С. 166-177.
[5] Жарова А.К. Обеспечение информационного суверенитета Российской Федерации // Юрист. 2021. № 11. С. 28-33.
[6] Ефремов А.А. Формирование концепции информационного суверенитета государства // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2017. № 1. С. 201-215.
[7] Рассолов И.М. Киберпространство и позитивное право // Политика и общество. 2009. № 2 (50). С. 33-37; Володенков С.В. Феномен цифрового суверенитета современного государства в условиях глобальных технологических трансформаций: содержание и особенности // Журнал политических исследований. 2020. № 4. С. 3-11.
[8] Леонтьева Л.С., Кудина М.В., Воронов А.С., Сергеев С.С. Формирование национального цифрового суверенитета в условиях дифференциации пространственного развития // Государственное управление. Электронный вестник. 2021. № 84. С. 277 - 299.
[9] Россошанский А.В. Информационный суверенитет и свобода слова в контексте политической модернизации в современной России // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Политология. Религиоведение. № 1 (8). С. 19-26; Петроченков И.А. К вопросу о концепции цифрового суверенитета // Конституционное и муниципальное право. 2022. № 7. С. 69-73; Талапина Э.В. Права человека и цифровой суверенитет // Государственная власть и местное самоуправление. 2020. № 6. С. 10-15; Баранова А.Ф., Шмагун Е.С. Цифровой суверенитет ЕАЭС в контексте обеспечения экономической безопасно-
сти // Государственная власть и местное самоуправление. 2022. № 7. С. 29-34 и др.
[10] Кутюр С., Тоупин С. Что означает понятие «суверенитет» в цифровом мире? // Вестник международных организаций: образование, наука, новая экономика. 2020. Т. 15. № 4. С. 48-69.
[11] Кефели И.Ф., Мальмберг С.А. Информационный потенциал государства как основа информационного суверенитета // Управленческое консультирование. 2019. № 1. С. 29-39; Zozulia O., Zozulia I., Brusakova O., Kholod Y., Berezhna Y. Information Sovereignty as the Basis of Modern State Information Security // International Journal of Computer Science and Network Security. 2021. Vol. 21. № 12. P. 264-268.
[12] Талапина Э.В. Государственный суверенитет в информационном пространстве: новые задачи права // Государство и право. 2018. № 5. С. 60-67.
[13] Жарова А.К. Указ. соч.
[14] Бухарин В.В. Компоненты цифрового суверенитета Российской Федерации как техническая основа информационной безопасности // Вестник МГИМО-Университета. 2016. № 6 (51). С. 79.
[15] Цифровой суверенитет современного государства: содержание и структурные компоненты (по материалам экспертного исследования) / В.А. Никонов, А.С. Воронов, В.А. Сажина [и др.] // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2021. № 60. С. 206-216.
[16] Петроченков И.А. Указ. соч.
[17] Талапина Э.В. Права человека и цифровой суверенитет // Государственная власть и местное самоуправление. 2020. № 6. С. 10-15.
[18] Gong W. Information Sovereignty Reviewed // Intercultural Communication Studies. 2005. Vol. XIV. Iss. 1. P. 119-135.
[19] Фомин А.А. Информационный суверенитет как фактор обеспечения национальной безопасности // Современное право. 2021. № 4. С. 28-29.
[20] Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 15 января 2020 г. // РГ. 2020. № 7.
[21] Петроченков И.А. Указ. соч.
[22] Указ Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // СЗ РФ. 2021. № 27 (часть II). Ст. 5351.
[23] Решение Совета глав правительств СНГ от 25 октября 2019 г. «О Стратегии обеспечения информационной безопасности государств-участников Содружества Независимых Государств» // СПС КонсультантПлюс.
[24] Указ Президента РФ от 1 июля 1996 г. № 1008 «Об утверждении Концепции развития рынка ценных бумаг в Российской Федерации» // СЗ РФ. 1996. № 28. Ст. 3356.
[25] О связи понятия «безопасность государства», используемого в Конституции РФ, с информационной безопасностью наряду с экономической, военной и иными видами безопасности в своих решениях упоминал и Конституционный Суд Российской Федерации. См.: Постановление от 9 июля 2012 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности не вступившего в силу международного договора Российской Федерации - Протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации» // СЗ РФ. 2012. № 29. Ст. 4169.
[26] Решение Совета глав правительств СНГ от 25 октября 2019 г. «О Стратегии обеспечения информационной безопасности государств-участников Содружества Независимых Государств» // СПС КонсультантПлюс.
[27] Решение Высшего Евразийского Экономического Совета от 11 декабря 2020 г. № 12 «О Стратегических направлениях формирования и развития цифрового пространства Евразийского экономического союза в перспективе до 2025 года». URL: https://docs.eaeunion.org/docs/ ru-ru/01428320/scd_12012021_12 (дата обращения 30.09.22 г.).
[28] Приказ Минпромторга России от 29 мая 2019 г. № 1869 «Об утверждении концепции создания российского сегмента евразийской сети промышленной кооперации и субконтрактации» // СПС КонсультантПлюс.
[29] Указ Президента РФ от 10 октября 2019 г. № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» (вместе с Национальной стратегией развития искусственного интеллекта на период до 2030 года) // СЗ РФ. 2019. № 41. Ст. 5700.
[30] Указ Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» // СЗ РФ. 2017. № 20. Ст. 2901.
[31] Указ Президента РФ от 1 декабря 2016 г. № 642 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» // СЗ РФ. 2016. № 49. Ст. 6887.
[32] Жарова А.К. Указ. соч. Подобного рода подходы встречаются и в отечественном законодательстве: ст. 14.2. Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // СЗ РФ. 2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448; ст. 15 Федерального закона от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ.
2020. N 31 (Ч. I). Ст. 5018 и др.
[33] В данном случае представляется крайне удачным подход к раскрытию существа цифрового суверенитета предложенный в работе И.А. Петроченкова. См.: Петроченков И.А. Указ. соч.
[34] Виноградова Е.В., Полякова Т.А. Указ. соч. С. 34.
[35] Жувенель Б. Власть. Естественная история ее возрастания. Пер. с франц. В.П. Гайдамака и А.В. Матешук. М.: ИРИСЭН. Мысль, 2011. С. 217-219, 319.
Spisok literatury:
[1] Vinogradova E.V., Polyakova T.A. O meste informacionnogo suvereniteta v konstitucionno-pra-vovom prostranstve sovremennoj Rossii // Pravovoe gosudarstvo: teoriya i praktika. 2021. № 1 (63). S. 33.
[2] Powers S. Towards Information Sovereignty / Beyond Netmundial: The Roadmap for Institutional Improvements to the Global Internet Governance Ecosystem. Philadelphia, 2014. P. 90-99.
[3] Kucheryavyj M.M. Gosudarstvennaya poli-tika informacionnogo suvereniteta Rossii v usloviyah sovremennogo global'nogo mira // Upravlencheskoe konsul'tirovanie. 2015. № 2. S. 7-14
[4] Danilenkov A.V. Gosudarstvennyj suveren-itet Rossijskoj Federacii v informacionno-telekommu-nikacionnoj seti internet // Lex russica. 2017. № 7. S. 166-177.
[5] ZHarova A.K. Obespechenie informacionnogo suvereniteta Rossijskoj Federacii // YUrist.
2021. № 11. S. 28-33.
[6] Efremov A.A. Formirovanie koncepcii informacionnogo suvereniteta gosudarstva // Pravo. ZHurnal Vysshej shkoly ekonomiki. 2017. № 1. S. 201-215.
[7] Rassolov I.M. Kiberprostranstvo i pozitivnoe pravo // Politika i obshchestvo. 2009. № 2 (50). S. 33-37; Volodenkov S.V. Fenomen cifrovogo suvereniteta sovremennogo gosudarstva v usloviyah glob-al'nyh tekhnologicheskih transformacij: soderzhanie i osobennosti // ZHurnal politicheskih issledovanij. 2020. № 4. S. 3-11.
[8] Leont'eva L.S., Kudina M.V., Voronov A.S., Sergeev S.S. Formirovanie nacional'nogo cifrovogo suvereniteta v usloviyah differenciacii prostranstven-nogo razvitiya // Gosudarstvennoe upravlenie. Elek-tronnyj vestnik. 2021. № 84. S. 277 - 299.
[9] Rossoshanskij A.V. Informacionnyj suveren-itet i svoboda slova v kontekste politicheskoj modern-izacii v sovremennoj Rossii // Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Politologiya. Religiovedenie. № 1 (8). S. 19-26; Petrochenkov I.A. K voprosu o koncepcii cifrovogo suvereniteta // Kon-stitucionnoe i municipal'noe pravo. 2022. № 7. S.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
69-73; Talapina E.V. Prava cheloveka i cifrovoj suve-renitet // Gosudarstvennaya vlast' i mestnoe samoupravlenie. 2020. № 6. S. 10-15; Baranova A.F., SHmagun E.S. Cifrovoj suverenitet EAES v kontekste obespecheniya ekonomicheskoj bezopasnosti // Gosudarstvennaya vlast' i mestnoe samoupravlenie. 2022. № 7. S. 29-34 i dr.
[10] Kutyur S., Toupin S. CHto oznachaet pon-yatie «suverenitet» v cifrovom mire? // Vestnik mezh-dunarodnyh organizacij: obrazovanie, nauka, novaya ekonomika. 2020. T. 15. № 4. S. 48-69.
[11] Kefeli I.F., Mal'mberg S.A. Informacionnyj potencial gosudarstva kak osnova informacionnogo suvereniteta // Upravlencheskoe konsul'tirovanie. 2019. № 1. S. 29-39; Zozulia O., Zozulia I., Brusak-ova O., Kholod Y., Berezhna Y. Information Sovereignty as the Basis of Modern State Information Security // International Journal of Computer Science and Network Security. 2021. Vol. 21. № 12. P. 264268.
[12] Talapina E.V. Gosudarstvennyj suverenitet v informacionnom prostranstve: novye zadachi prava // Gosudarstvo i pravo. 2018. № 5. S. 60-67.
[13] ZHarova A.K. Ukaz. soch.
[14] Buharin V.V. Komponenty cifrovogo suvereniteta Rossijskoj Federacii kak tekhnicheskaya osnova informacionnoj bezopasnosti // Vestnik MGI-MO-Universiteta. 2016. № 6 (51). S. 79.
[15] Cifrovoj suverenitet sovremennogo gosudarstva: soderzhanie i strukturnye komponenty (po materialam ekspertnogo issledovaniya) / V.A. Nikonov, A.S. Voronov, V.A. Sazhina [i dr.] // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sociologiya. Politologiya. 2021. № 60. S. 206-216.
[16] Petrochenkov I.A. Ukaz. soch.
[17] Talapina E.V. Prava cheloveka i cifrovoj suverenitet // Gosudarstvennaya vlast' i mestnoe samoupravlenie. 2020. № 6. S. 10-15.
[18] Gong W. Information Sovereignty Reviewed // Intercultural Communication Studies. 2005. Vol. XIV. Iss. 1. P. 119-135.
[19] Fomin A.A. Informacionnyj suverenitet kak faktor obespecheniya nacional'noj bezopasnosti // Sovremennoe pravo. 2021. № 4. S. 28-29.
[20] Poslanie Prezidenta RF Federal'nomu Sobraniyu ot 15 yanvarya 2020 g. // RG. 2020. № 7.
[21] Petrochenkov I.A. Ukaz. soch.
[22] Ukaz Prezidenta RF ot 2 iyulya 2021 g. № 400 «O Strategii nacional'noj bezopasnosti Rossijskoj Federacii» // SZ RF. 2021. № 27 (chast' II). St. 5351.
[23] Reshenie Soveta glav pravitel'stv SNG ot 25 oktyabrya 2019 g. «O Strategii obespecheniya informacionnoj bezopasnosti gosudarstv-uchastnikov Sodruzhestva Nezavisimyh Gosudarstv» // SPS Kon-sul'tantPlyus.
[24] Ukaz Prezidenta RF ot 1 iyulya 1996 g. № 1008 «Ob utverzhdenii Koncepcii razvitiya rynka cen-nyh bumag v Rossijskoj Federacii» // SZ RF. 1996. № 28. St. 3356.
[25] O svyazi ponyatiya «bezopasnost' gosu-darstva», ispol'zuemogo v Konstitucii RF, s informa-cionnoj bezopasnost'yu naryadu s ekonomicheskoj, voennoj i inymi vidami bezopasnosti v svoih resheni-yah upominal i Konstitucionnyj Sud Rossijskoj Federacii. Sm.: Postanovlenie ot 9 iyulya 2012 g. № 17-P «Po delu o proverke konstitucionnosti ne vstupiv-shego v silu mezhdunarodnogo dogovora Rossijskoj Federacii - Protokola o prisoedinenii Rossijskoj Federacii k Marrakeshskomu soglasheniyu ob uchrezh-denii Vsemirnoj torgovoj organizacii» // SZ RF. 2012. № 29. St. 4169.
[26] Reshenie Soveta glav pravitel'stv SNG ot 25 oktyabrya 2019 g. «O Strategii obespecheniya informacionnoj bezopasnosti gosudarstv-uchastnikov Sodruzhestva Nezavisimyh Gosudarstv» // SPS Kon-sul'tantPlyus.
[27] Reshenie Vysshego Evrazijskogo Ekonom-icheskogo Soveta ot 11 dekabrya 2020 g. № 12 «O Strategicheskih napravleniyah formirovaniya i razvitiya cifrovogo prostranstva Evrazijskogo ekonomich-eskogo soyuza v perspektive do 2025 goda». URL: https://docs.eaeunion.org/docs/ru-ru/01428320/ scd_12012021_12 (data obrashcheniya 30.09.22 g.).
[28] Prikaz Minpromtorga Rossii ot 29 maya 2019 g. № 1869 «Ob utverzhdenii koncepcii sozdaniya rossijskogo segmenta evrazijskoj seti promyshlennoj kooperacii i subkontraktacii» // SPS Konsul'tantPlyus.
[29] Ukaz Prezidenta RF ot 10 oktyabrya 2019 g. № 490 «O razvitii iskusstvennogo intellekta v Rossijskoj Federacii» (vmeste s Nacional'noj strate-giej razvitiya iskusstvennogo intellekta na period do 2030 goda) // SZ RF. 2019. № 41. St. 5700.
[30] Ukaz Prezidenta RF ot 9 maya 2017 g. № 203 «O Strategii razvitiya informacionnogo obsh-chestva v Rossijskoj Federacii na 2017-2030 gody» // SZ RF. 2017. № 20. St. 2901.
[31] Ukaz Prezidenta RF ot 1 dekabrya 2016 g. № 642 «O Strategii nauchno-tekhnologicheskogo razvitiya Rossijskoj Federacii» // SZ RF. 2016. № 49. St. 6887.
[32] ZHarova A.K. Ukaz. soch. Podobnogo roda podhody vstrechayutsya i v otechestvennom zakono-datel'stve: st. 14.2. Federal'nogo zakona ot 27 iyulya 2006 g. № 149-FZ «Ob informacii, informacionnyh tekhnologiyah i o zashchite informacii» // SZ RF. 2006. № 31 (1 ch.). St. 3448; st. 15 Federal'nogo zakona ot 31 iyulya 2020 g. № 259-FZ «O cifrovyh finansovyh aktivah, cifrovoj valyute i o vnesenii izmenenij v otdel'nye zakonodatel'nye akty Rossijskoj Federacii» // SZ RF. 2020. N 31 (CH. I). St. 5018 i dr.
[33] V dannom sluchae predstavlyaetsya krajne udachnym podhod k raskrytiyu sushchestva cifrovogo suvereniteta predlozhennyj v rabote I.A. Petrochenk-ova. Sm.: Petrochenkov I.A. Ukaz. soch.
[34] Vinogradova E.V., Polyakova T.A. Ukaz. soch. S. 34.
[35] ZHuvenel' B. Vlast'. Estestvennaya istoriya ee vozrastaniya. Per. s franc. V.P. Gajdamaka i A.V. Mateshuk. M.: IRISEN. Mysl', 2011. S. 217-219, 319.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2022
