CC BY
102
I_АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ
Масликов Вадим Александрович
Кандидат социологических наук, доцент кафедры менеджмента и административного управления Российского государственного социального
университета.
Maslikov Vadim Alexandrovich
Candidate of sociological sciences, associate professor of the Department of Management and Administration of Russian State Social University
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ В СОЦИАЛЬНОМ
ПРОТЕСТЕ
Information technologies in social protest
Аннотация. В статье поднимается проблема формирования факторов протестного движения в России. Особое место уделяется рассмотрению информационного фактора, его сущности, значению и технологиям использования. Рассматривается возможность и условия фильтрации факторов здорового протеста и деструктивного.
Ключевые слова: протест, ценности, интернет, медиаресурсы, информационные технологии, манипуляция, инфантилизм.
Annotation. The article raises the problem offormation offactors of protest movement in Russia. Special attention is paid to the consideration of the information factor, its essence, meaning and technologies of use. The possibility and conditions offiltering the factors of healthy protest and destructive
Keywords: protest, values, Internet, media resources, information technologies, manipulation, infantilism.
За последние несколько лет в России проблема активности протестного потенциала не ушла с повестки дня. Анализ всплеска протестной активности, после выборов в Государственную Думу VI созыва в декабре 2011 года (протесты продолжались до IV квартала 2013), позволяет говорить об отличиях в протестном поведении россиян от предыдущих протестных акций и кампаний - более поздние протесты характеризовались лучшей управляемостью, организованностью, массовостью и повышенной активностью использования мобильных технологий и социальных сетей в интернет-пространстве.
Примеры реальной угрозы власти, исходящей из интернет-пространства, позволяют судить о реальной эффективности таких факторов. Основная опасность заключается в быстроте и точности коммуникационных процессов
в динамике протестного движения, возможности оперативного влияния на управление всей системой протестного движения, как с момента нагнетания протестной информации, организации подразделений, так и непосредственно в процессе руководства активными бранными действиями с властными структурами.
Поэтому общее увеличение протестной активности интернет-пользователей (а, по сути, - это весь протестный потенциал), в связи с увеличением влияния интернет-коммуникаций на государственную и общественную безопасность в целом, может поставить перед государственными структурами безопасности целый ряд насущных институциональных, стратегических и тактических проблем, требующих оперативного разрешения.
В контексте определения понятия «протестное движение», как правило, имеется ввиду столкновение субъектов политики, которые стремятся осуществить воплощение собственных интересов и целей, не имеющих возможности реализоваться в условиях действующего режима. Протест является формой выражения несогласия лица либо группы субъектов в конкретной ситуацией [Л.Н. Тимофеева, 2014].
В.В. Сафронов: «Политический протест - незаконное политическое участие лиц, которые не усматривается нормативными правовыми актами, но и не предполагает обращения к насилию» [Е.В. Артюхина, 2014].
Другие авторы считают, что «политический протест - форма участия, которая имеет совокупность публичных плохих реакций социальных субъектов на работу политического режима, с целью воздействия на принятие решений» [А.В. Вебер, 2013]
Основным признаком, выделяющим протестное движение в общем понимании недовольства людей, является наличие выраженного желания или даже цели переменить имеющею ситуацию, как правило, при непосредственной трансформации структур власти, финансово-экономической системы, а порою и социально-культурной перестройке. Протестное движение, в отличие от политической оппозиции, требует от власти следования ей же определенному социальному порядку - по меньшей мере, принятия и немедленного исполнения обещаний, принятых как акцепт (согласие заключить договор на условиях, указанных в предложении) публичной оферты - требующих решения не определённым лицом, а системой власти.
Конечно, как и любая социальная активность, протест требует управления, организации, предполагающие налаженное взаимодействие, коммуникацию. Не менее важно и постоянно нарастающее давление на потенциальную целевую аудиторию.
Достаточно интересный, ставший уже классическим, хотя и спорный подход к теме коммуникации, как имманентной части общества представлен немецким социологом Н. Луманом. Его концепция имеет немалое число
последователей. Феномен коммуникации обозначается Луманом как особенная операция, которая характеризуется только социальные системы.
Под коммуникацией Луман представляет не просто передачу некоего смыслового сообщения от одного лица к иному (либо от субъекта к объекту), а нечто «исторически-конкретно протекающее, зависимое от контекста событие». Таким образом, в его теории совершенно обесценивается именно человеческое составляющее общества, - «в роте не может не быть командира, может быть болен или убит капитан Иванов, Петров, Сидоров, но командир есть всегда» - независимо от личности и от человека, как такового, «исторически-конкретно протекающее, зависимое от контекста событие» обретёт своё законное место в пространственно-временном континууме природы. А коммуникация оказывается перераспределением знания внутри системы, при этом коммуницируют, соответственно, не индивиды, а сам достаточно детерминируемый и достаточно абстрактный Социум.
Ориентируясь на результаты исследований некоторых учёных, западные адепты разного рода хитрых сил, такие, как недавно умерший Джин Шарп или Дэвид Шэмбо, Джозеф Най, Кристофер Уокер, Джессика Людвиг и другие, считают, что при проектировании любого социального действия, большое значение имеет подбор определённых символов и ярких событий, их доступность и доходчивость, потенциальная воспринимаемость целевой аудиторией, их «взрывность». Созданные и вброшенные впечатляющие («атмосферные») образы, подогревают желание принять участие в «мэйнстримных» событиях.
Действенность таких реальных «медиаэффектов» определяется развитостью возможностей цифрового контента - видео и фото в протестной среде, управляемой мотивацией его распространения в интернете, а также техническими возможностями телевидения, радио, и редакций печатных средствах массовой информации использовать данный контент.
Примеры значимости, организационного потенциала информационного фактора при возникновении протестных движений имеет и Россия. Именно предоставленная интернетом возможность молниеносных откликов людей и общественности на разные протестные призывы показала свою силу, к примеру, на Болотной площади в Москве. В мире таких примеров больше, так помимо известных «цветных революций», впечатляет быстрая сетевая реакция на демонстрацию фильма «Невинность мусульман», инициировавшая сильнейшие протестные выступления в мусульманских государствах.
Конечно, такой флэшмоб (мгновенная толпа) соберётся и будет эффективен только в случае готовности среды, - когда осуществлена первая стадия современной концепции войны по-американски - «формирование предвоенной среды». Следует напомнить, что вторым в этом списке значится «сдерживание врага».
А вот третья стадия из шести - «захват инициативы» начинается уже непосредственно после сбора протестующей пока ещё не достаточно
отрегулированной толпы. О характере происходящего в этот момент писала в 2014-м году Л.Н. Тимофеева: «Война в «прямом эфире» и каждодневные фоторепортажи с мест событий образуют эффект непосредственной близости войны и атмосферу всеобщего психологического надрыва, который ухудшается «субъективным взглядом оператора». [Л.Н. Тимофеева, 2014].
Однако именно факт субъективного эмоционального надрыва в настоящее время всё более выводит в лидеры «действия» именно сетевую интернет-среду, а не развитые, но значительно менее знакомые и оттого менее внушающие доверие иные технические носители. Именно в силу присущей этой среде близкой и яркой эмоции. И тогда, как правило, не подкреплённые опытом, информационной гигиеной и устойчивым рассудком носители протестного мышления, почти в обязательном порядке выбирают сети.
В большой мере это происходит благодаря развитию, нет, эпидемии, нет, пандемии виртуализации социальной среды, её геймификацией в самом тревожном смысле этого понятия. Виртуальные игромании существенно трансформируют детское, а затем и молодёжное мышление, не развивают мышление практически-ориентрированное и делают его инфантильным, безответственным, поддающимся не рациональному, и уж, конечно, не духовному, а именно эмоциональному воздействию и управлению (см. https://whatisgood.ru/raznoe/games/).
Именно таким безответственным инфантилизмом объясняется эффект безропотного подчинения майданных «онижедетей» или протестной «школоты» А. Навального. Хотя, конечно, эта проблема выходит за рамки протестных манипуляций, и она страшнее по значимости трагедий всех убитых и покалеченных молодых, управляемых эмоциями, а не разумом гейм-инфантилов.
Таким образом, разного рода «гаджеты», - айфоны и прочее оружие протеста, вкупе с широким кругом деструктивных наполнителей, становится ещё более мощным и эффективным оружием, выделяясь в потенциальное, работающее на уровне формирования предрасположенности к восприятию протеста. На уровне формирования подготовленности к конкретным действиям эти медиаресурсы работают посредством предоставления возможности получения и передачи непосредственных команд. И предрасположенность, и подготовленность - звенья одной цепи, определяющей общую готовность к реальным протестным событиям.
В этом плане интересен факт, имеющий место быть на территории планирующихся или действующих цветных пожаров. Так наши специалисты, выполняющие интернациональный долг в Сирии, оказались весьма удивлены тотальной доступностью этих средств коммуникации практически всем слоям небогатого сирийского населения - практически каждый ребёнок бегает с хорошим, далеко не дешёвым, по российским меркам, айфоном.
Дальше возникают очень щекотливые, но важные вопросы - что там, в этих гаджетах, какая информация и от кого поступает населению через эти
«трубы иерихонские»? Может ли правительство Сирии противопоставить конкурентный по качеству и количеству контент в эти айфоны? Может ли правительство Сирии хотя бы изъять эти айфоны?
Место интернета и социальных, субсоциальных и антисоциальных медиа в динамике протестного движения становится критично-важным при организации разного рода массовых событий, как общественно-политического характера, так и социально-культурного, досугового или профессионального. Социальные медиа помогают донести информацию до большого количества участников за весьма малый период времени и фактически при нулевых затратах ресурсов: необходим только гаджет и его доступ в интернет [Е.И. Кривокора, 2012]
Не в этом ли одна из причин нагнетания потребительской истерии на новые гаджеты и в среде российской молодёжи - наиболее воспламеняющейся части общества, хворосте любого социального пожара?
Не только повальная игромания формирует безответственность и манипуляционую податливость, в состоянии интенсивного информационного обмена, информационно-коммуникационные технологии являются важным инструментом и оказывают огромное влияние на выбор полюса активности лиц в бурлящем мире, видоизменяя традиционные социальные практики формирования действительности, мировоззренческих установок.
Информационно-коммуникационные технологии современного этапа развития в целом позволяет проникать чуть ли не в подкорку головного мозга каждому члену общества, при этом, учитывая его индивидуальные особенности, запросы и слабости. Это, априори, оказывает большое воздействие на все области общественной жизни и приводит к возникновению нового формата человеческих взаимоотношений -виртуально-опосредованных взаимодействий, которые осуществляются в короткие сроки и фактически на любых дистанциях.
При рассмотрении этой темы, представляет интерес диссертация по социологии Докука Софии Владимировны «Коммуникация в социальных онлайн-сетях как фактор протестной мобилизации в России» [С.В. Докука, 2014]. Автор провела ряд полевых исследований, что позволило ей выделить критерии, кластеры и на основании этого создать некоторую классификационную модель.
Первый тип участников, которых она охарактеризовала как интернет-скептики, полагают, что Интернет в целом и социальные медиа в частности не играют важной роли при организации протестного движения и мобилизации участников. По представлению интернет-скептиков, граждане самоорганизуются при помощи взаимодействий с собственными близкими друзьями и единомышленниками, также они получают информацию из иных средств массовой информации. Таких интернет-скептиков среди опрошенных было совсем немного, причем все они были жителями одного протестного лагеря («Оккупай Абай», «Оккупай Кудринская» и «Оккупай
Окуджава»), в котором проводился опрос, и все время находились на его территории.
Для кластера интернет-скептиков основным каналом получения информации является радио, в основном радиоканал называется конкретно один - «Эхо Москвы», по непонятному недоразумению финансируемый законопослушными российскими налогоплательщиками. Телевидение, по словам бунтовщиков, полностью контролируется государством и не предоставляет возможности получения требуемой им информации.
Вместе с тем, необходимо отметить, что информационные технологии все же оказывают важное воздействие на жизнь интернет-скептиков. Все они активно пользуются сотовыми телефонами и постоянно обмениваются SMS-сообщениями со всеми своими соратниками.
Второй тип - активные интернет-пользователи. Они считаются полной противоположностью интернет-скептикам и роль как интернет-инструментов в целом, так и социальных медиа в частности, в их жизни весьма важна. Стоит сказать, что доля данных участников в оппозиционном лагере весьма большая. Однако подавляющее число активных-интернет пользователей не проводят в лагере много времени - они периодически появляются там для общения с собственными соратниками и, что особенно важно, - готовы достаточно быстро собраться по первой команде.
Главными каналами получения информации активных интернет-пользователей по их словам считаются социальные сети Facebook, Twitter и «Вконтакте» - там наиболее оперативно появляется вся необходимая для протеста информация При этом бунтари не только следят как за новостями, публикующимися в профильных сообществах и группах, но и подписаны еще страницы статусных оппозиционеров.
Не только по словам экспертных участника протестных движений («Твиттер - это главные средства массовой информации, я читаю Твиттеры ленты.ру [Lenta.ru], Навального, Яшина и т.д. Фейсбук - это скорее социальная сеть для коллег и профессионального общения), но и по результатам всего исследования, роль главного средства массовой информации играют социальные сети.
При этом часто сами участники протестных акций стараются не проявлять свой активности в акциях и избегают размещения информации, связанной со своей политической позицией.
Третий тип - умеренно активные интернет-пользователи. Большинство из участников данного вида считаются активными пользователями социальных сетей, тем не менее, как правило они зарегистрированы в социальных онлайн сетях «Вконтакте» и Facebook, но применяют данные платформы только в качестве инструмента коммуникации с собственными друзьями и знакомыми, а не для обсуждения общественно-политических мероприятий.
Наиболее важным каналом получения информации для данных участников считались онлайн медиа (Lenta.ru, Newsru.com, rbc.ru, slon.ru,
gazeta.ru, Грани.ру). Выбор такого рода медиа средств обусловлен потребностью, выраженной одним из участников протеста, отнесенного к умеренно активным интернет пользователям: «Социальные медиа доносят информацию слишком обрывочно и для того, чтобы понять, что происходит в государстве, мне бы пришлось потратить не один час, бродя по форумам. На новостных сайтах я читаю основные новости за пять-десять минут».
Социальные сети интернет-пространства в последние годы рассматриваются как один из более действенных инструментов координации протестных действий, самоорганизации и мобилизации участников разных выступлений, современные средства коммуникации разрешают людям с недостижимой ранее быстротой обмениваться информационными сообщениями и координировать коллективные действия.
Поэтому следует вывод о том, что современные коммуникации в процессе протестного движения в наше время предоставляются в основном сетями интернет, которые развивают свой охвати доступность удивительно эффективно, - ведь ещё не так давно возможности сетей были ограничены массивными компьютерами, затем, как в приведённом примере московских протестов серии «Оккупай» - возможностями не тотально доступных сетей, а ныне такие сети, как WhatsApp, могут руководить практически каждым школьником.
На втором месте по силе воздействия и организующим возможностям находятся «свободные» радиостанции, по непонятным основаниям, продолжающие свою разрушительную деятельность и после активной поддержки антигосударственных сил. По итогам протеста не проведено никаких следствий в этой среде, не сделано никаких выводов, не закрыто никаких медиаресурсов, никто не отправлен за решётку за государственную измену, что вполне могло бы иметь место во многих странах «развитой демократии». Эти медиаканалы по сей день сеют драконьи семена раздора, трубят в свои иерихонские горнила, разрушая стены государственной стабильности России. И эти каналы вполне доступны для правоохранительных органов России. Но по парадоксальным причинам, они не только не закрываются, но и функционируют на деньги государства, против которого ведут войну.
Именно так вызревал трагический для России 1917-й год, когда власть находилась в состоянии войны, но не использовала прав военного времени -физическое устранение врагов в тылу. В настоящее время Россия вновь ведёт войну на многих фронтах, и вновь иерихонские горны вне доступности власти.
Логика событий просто требует проведения тщательного анализа последствий участия некоторых средств массовой информации и коммуникации в актах покушения на российскую государственность начиная с резонансных событий 2012 года и по сей день. Такой анализ должен быть не только юридический, но и социологический, особенно в части социально-политической, социально-экономической, социально-культурной. Кроме
того, такой мониторинг этих, проявивших себя сайтов должен вестись постоянно, в том числе и методом медиаметрии, - путём измерения заданных характеристик поведения читателей, радиослушателей, телезрителей и пользователей Интернета [Реймген Ю.В., 2017]. Далее, на основе полученных данных, следует ввести ограничительные меры на СМИ, проводящие дестабилизирующую и разрушительную политику в российской медиасреде.
Не менее важно лишить государственной поддержки и все те средства массовой информации и коммуникации, которые проводят политику, не соответствующую основным традиционным ценностям и установкам нашего государства, расшатывающим основы общественного и государственного устойчивого развития. Но для этой деятельности необходимо иметь ясную шкалу таких критериев. К большому сожалению, даже обсуждение такой жизненно-важной для развития России системы координат затруднено в связи с конституционным запретом на государственную идеологию - гл. 1, ст. 13 Конституции РФ: «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной». Конечно, такой запрет, применимый, кстати, исключительно для нашего государства, лишает возможности осознания государством и обществом критериев добра и зла, направлений и целей государственного развития. Но также он даёт серьёзную лазейку любого рода деструктивным каналам проводить свою разрушительную политику.
Не менее важно, что при наличии шкалы ценностей, нераздельно связанной с идеологией государства и народа, всем органам государственной власти и общества будет ясна и понятна повестка и самого протестного движения. Это весьма значимый фактор, поскольку протест, как социальное явление несёт не только деструктивные функции, но и вполне способен быть носителем оздоровляющих и полезных для общества возможностей, требующих изучения и иногда внедрения в жизнь.
Список литературы
1. Артюхина, Е.В. Тенденции развития политической Интернет-коммуникации в России / Е.В. Артюхина // Материалы докладов XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» СП «Мысль». - 2014. - № 8. - С.7-9.
2. Вебер, А.В поисках альтернативы: два вектора политики и новые протестные движения // Свободная мысль-ХХ1. - 2013. - №1. - С.44-52.
3. Докука, С.В. Коммуникация в социальных онлайн-сетях как фактор протестной мобилизации в России: диссертация ... кандидата социологических наук: 22.00.04 / Докука София Владимировна;[Место защиты: Российский государственный гуманитарный университет - ФГБОУ ВПО]. - Москва, 2014. - 150 с.
4. Кривокора, Е.И. Проблемы обоснования сущности и функций организационной коммуникации / Е.И. Кривокора // Вестник Северо-
Кавказского государственного технического университета. - 2012. - №. 1. -С. 123-127.
5. Реймген, Ю.В. Анализ политической активности агентства по делам молодежи методом медиаметрии. В сборнике: Молодежь в науке: Новые аргументы. Сборник научных работ VI Международного молодежного конкурса. Ответственный редактор А.В. Горбенко. 2017. С. 110-113.
6. Тимофеева, Л.Н. Современное протестное движение в мире и в России: его состояние и особенности / Л.Н. Тимофеева // Конфликтология. -2014. - №3. - С.53-72.
7. Бондалетов В.В. Социально-протестная активность военнослужащих. Социологические исследования. 2006. № 11. С. 98.
