CC BY
139
УДК 316.342:008
ИНФОРМАЦИОННО-КУЛЬТУРНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ1
© Наталия Александровна СТЕФАНОВСКАЯ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор социологических наук, доцент, зав. кафедрой библиотечно-информационных ресурсов, e-mail: steflib@tsutmb.ru © Ольга Валентиновна ЖУЛИКОВА Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кандидат социологических наук, доцент кафедры библиотечно-информационных ресурсов, e-mail: steflib@tsutmb.ru
Анализируются новые аспекты расслоения общества, связанные с информационно-культурными критериями, и выделяются два ведущих критерия: доступ к информационным ресурсам и качество их использования.
Ключевые слова: социальная стратификация; информационно-культурная стратификация; критерии стратификации.
Анализ научных публикаций последних десяти лет показывает, что проблемы социальной стратификации в современном обществе не утрачивают своей актуальности в связи с динамичностью социальной системы, происходящими в ней социальными, экономическими, технологическими, культурными изменениями. Это направление развивается известными российскими социологами Л.А. Беляевой, З.Т. Голенковой, Т.И. Заславской, В.В. Радаевым, О.И. Шкаратаном и многими другими, опубликовавшими как теоретико-методологические, так и эмпирические труды по этой проблематике.
Анализ публикационной активности дает возможность выделить несколько новых аспектов изучения этой проблемы. Так, на первый план выдвигается не столько обоснование тех или иных систем стратификации по объективным параметрам, сколько анализ ментальных, культурных факторов стратификации общества и его отдельных региональных сегментов.
Исследователи опираются на общие методологические подходы и посылки, устоявшиеся концепции классической социологии -К. Маркса, М. Вебера, П. Сорокина и других ученых, структурно-функциональные модели с выделением четырех базовых показателей -
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Информационно-культурная стратификация населения Тамбовской области», проект № 12-13-68000.
власть, доход, престиж, образование, но привносят новые измерения стратификации, связанные с культурным и информационным потенциалом.
Научные исследования базируются на идеях многофакторности социального расслоения и приоритетных критериев стратификации, предполагающих, что на разных этапах развития общества доминируют различные факторы стратообразования. В связи с этим в условиях развития общественных систем, перехода к информационному обществу и обществу знания ведутся поиски новых базовых, существенных критериев и параметров социальной стратификации, в которых экономическая составляющая уже не является ведущей, основополагающей. При этом российские исследователи серьезное внимание уделяют региональным особенностям и различиям, что связано с разнообразием социокультурных условий в регионах России. Предпринимаются попытки обосновать и выделить параметры «нового среднего класса», не только экономические, но и интеллектуальные, как опоры стабильности общественных систем.
Методологические поиски связаны с построением стратификационных моделей на основе культурно-символического и культурно-нормативного типов стратификации, опирающихся на информационное неравенство. В первом типе дифференциация основывается на различии доступа к социально
значимой информации, неравных возможностях фильтровать и интерпретировать эту информацию, способности быть носителем знания, во втором - на различиях в образе, стиле жизни, который включает и привычки в сфере потребления информационных продуктов и услуг [1, с. 82].
О.А. Кармадонов обращает внимание на различную природу оснований социальной стратификации и разграничивает ее морфологический и дискурсивно-символический аспекты, показывая, что часто стратификация рассматривается в эклектичном виде. В ее элементах смешиваются аспекты морфологического (доход, образование, власть) и дискурсивно-символического (престиж, значимость, статус) порядков. При этом он относит доступ к информации как социальному благу к объективной социальной иерархии и морфологическому аспекту [2, с. 4].
По его мнению, морфологическая социальная стратификация отражает положение группы в объективной социальной иерархии, и ее результатом является упрочение конкретной конфигурации социальной структуры данного общества. Основные характеристики этого типа стратификации - ригидность, фактичность, постоянство и, одновременно, достижительность. Дискретно-символическая социальная стратификация отражает положение группы в субъективной социальной иерархии, определяемое системой ценностей данного общества в данный исторический период. В результате происходит ситуативное распределение групп на шкалах общественной значимости, престижа, статуса. Для этого типа стратификации отличительными характеристиками становятся изменчивость, социокультурная зависимость, аскриптивность. Санкционируемая система поощрений включает объем общественного внимания (место в дискурсе), уделяемого группе, и его оценочный характер.
Важным для нашего исследования является тезис О.А. Кармадонова о том, что в иерархии двух параллельных систем (морфологической и дискурсивно-символической) место индивида и групп может не совпадать -те, кто на низких этажах одной «башни», могут занимать высокие уровни в другой, и наоборот [2, с. 6].
В связи с этим, дискуссионным аспектом в исследованиях становится выделение вер-
тикального и горизонтального измерений стратификации (Г. Ленски, О.А. Кармадонов, Н.Е. Тихонова), отражающее противоречивый, сложный характер современной социальной стратификации. Проблема заключается в том, что находящиеся в одной горизонтальной плоскости группы с относительно равными стратификационными характеристиками, например, по социально-экономическим показателям, попадают на различные вертикальные уровни по иным критериям.
Для описания этого феномена используется понятие статусной «консистентности» -«неконсистентности» [2; 3]. Речь идет о том, что стратификационные признаки рассогласованы и не дают возможности выделить устойчивые стратификационные группы. Кон-систентеным в полном смысле является статус, в котором все статусные позиции личности или группы совпадают по уровню. Н.П. Романова в качестве примера статусной неконсистентности приводит положение российской научной интеллигенции, представители которой имеют высокий уровень образования и относительно низкий уровень доходов [3].
О.А. Худякова и В.И. Казакова выделяют как важнейшую детерминанту стратификационных представлений менталитетную составляющую [4]. Они отмечают, что современный стратификационный анализ должен быть ориентирован на поиск решений в сфере собственных социокультурных истоков, а не западных традиций. Для исследований локальной, региональной специфики расслоения общества характерен акцент на оппозиции «центр - периферия», формировании двух принципиально различных форм социальной жизни, причем вопреки всеобщим глобализационным процессам прогнозируется усиление этой тенденции в нашей стране. Эти авторы считают, что граница между слоями проходит, прежде всего, через духовно-культурный комплекс, складывающийся из образования, воспитания, мировоззрения, а мы бы добавили и информационных пристрастий.
По мнению О.А. Худяковой и В.И. Казаковой, по отношению к России можно говорить об особой специфике дифференциации общества и о самобытных тенденциях в осмыслении техники. В процессе становления постиндустриального общества основным
ресурсом власти становится информация, подчиняющая себе технологии. И если во второй половине XIX в. речь шла о технике как объективной составляющей социальной стратификации, то в настоящее время акцент явно смещен в сторону субъективных факторов расслоения общества. В этих условиях предметное бытие техники выступает отражением человеческих сущностных сил. Техника, постепенно утрачивая свою социальную роль, выступает в качестве артефакта как средство имитации повышения стратификационной характеристики, т. е. воплощает стремление к квазистратификации. Она выступает на знаково-символическом уровне восприятия личностной и групповой идентичности как субъективный фактор стратификации [4, с. 142].
Новое информационно-технологическое измерение стратификации выделяет Дж. Ма-сионис. Он утверждает, что изменения в технологии преобразовывают формы социального неравенства. Информационная революция приводит к появлению новой элиты -компьютерной. Тенденция такова, что постепенно пользователи компьютеров начинают точнее отражать структуру населения в целом. Новые информационные технологии способствуют повышению уровня экономического неравенства, создавая киберэлиту и порождая новые низшие слои общества, состоящие из людей, не владеющих важными теперь навыками [5, с. 507]. Дж. Масионис показывает взаимосвязь между традиционными и новыми критериями стратификации: активные пользователи компьютеров - это преимущественно люди с доходами выше средних, студенты университетов. Кроме этого, доступ к информационным технологиям ведет к стратификации не только групп населения, но и стран, их разделению на «информационно богатые» и «информационно бедные» [6].
З.А. Атабиева также связывает социальную стратификацию с технологической революцией. По ее мнению, с наступлением третьего тысячелетия развитое общество существенно пополнило свое стратификационное разнообразие за счет принципиально нового элемента - информационной составляющей общественного развития, и расслоение идет по критериям «информационного богатства и бедности», «своих» и «чужих» в
мире знаний. Новое поколение в составе среднего класса она видит как группу интеллектуалов, «генератор знаний», занятых производством и практическим приложением интеллектуального продукта во всех сферах общественной жизни. Содержательная основа данной группы формируется за счет интеллектуальной монополии на информационный ресурс, который и составляет главную производительную и общественную силу современного общества знания [7, с. 149]. Но эта элита не обладает властным ресурсом, тем самым мы можем сделать вывод, что имеет место статусная неконсистентность по параметрам традиционной и информационной стратификации. С другой стороны, З.А. Атабиева отмечает, что уже в конце ХХ в. произошел резкий рост значимости в народном хозяйстве высококвалифицированных, насыщенных информацией, а следовательно, хорошо оплачиваемых видов труда. Таким образом, устанавливается прямая взаимосвязь между экономической и информационной стратификацией.
З.А. Атабиева делает вывод об относительности, динамичности, ротационности, мобильности статусных характеристик личности, что связано с открытостью современной общественной жизни для информационной и интеллектуальной экспансии [7, с. 151].
На основе новых информационно-культурных критериев исследователи предлагают новые модели расслоения общества. В. Л. Иноземцев берет за основу критерий интеллектуального потенциала и выделяет слой, который называет «классом интеллектуалов», «интеллектуальных работников». Его отличительные черты - высокий уровень образования, наличие неотчуждаемой собственности на информацию и знания, мобильность, востребованность в разных структурных элементах социальной иерархии [8].
О.Н. Вершинская выделяет несколько слоев: те, кто создает новую информационную среду и информационные ресурсы; те, кто интегрировался в эту информационную среду и использует ее; те, кто находится в процессе интеграции и делает первые шаги; те, кто не сделал первого шага, но и не отрицает необходимость этого; те, кто отчужден от новой информационной среды и те, кто активно противостоит ей [9].
В том же ключе ведут изыскания Р.А. Костин и Е.Д. Невесенко. Отмечая, что общество претерпело за последнее время ряд изменений, связанных с процессами информатизации и виртуализации, и опираясь на концепцию А. Турена, они предлагают определять страты по доступу к информации: чем шире спектр получаемой человеком информации, тем выше его статус [10, с. 79].
М. Бреслер предлагает выделять три страты или слоя по критериям доступа и обладания информационными ресурсами: 1) высший слой (своеобразный «high class») - нето-кратия (по терминологии А. Барда и Я. Зо-дерквиста) - собственники информационных продуктов; 2) средний («middle class») -когниториат (по терминологии Франко Бе-рарди) - создатели информационных продуктов; 3) низший («down class») - потребители информационного продукта. Они имеют неравный доступ к владению, созданию и потреблению информационного продукта, а также к средствам производства - информационно-коммуникационным технологиям,
коммуникационным сетям, что приводит к существенным различиям в их идеях, ценностях, потребностях.
Нетократия выступает владельцем коммуникационных сетей, имеет право собственности на информационный продукт, контролирует информационные потоки. Она оказывает влияние на формирование потребительских ценностей у представителей низшего класса - потребителей информационного продукта, поддерживает определенный уровень потребления информационных товаров и услуг.
Деятельность когниториата, или слоя интеллектуалов связана с созданием, передачей, хранением и распространением информации. Этот слой выполняет функции «среднего класса» в информационном обществе. Его отличительные черты, по мнению. М. Бреслера, хорошее образование, адаптивность к инновациям, высокая вертикальная и горизонтальная мобильность, универсальность, т. е. способность к творческому труду в различных областях, сетевая укорененность, т. е. постоянный информационный обмен, встроенность во множество сетевых сообществ, дискретная занятость [11]. При этом автор прогнозирует расширение и ус-
ложнение функций этой группы в социальном устройстве информационного общества.
К низшим слоям, по его мнению, относятся те, кто из-за отсутствия возможностей, способностей, образования либо по иным причинам не имеет доступа к владению и созданию информации и может довольствоваться только ролью потребителя уже произведенного информационного продукта. Низкий образовательный и интеллектуальный уровень членов этой группы позволяет представителям нетократии эффективно ими манипулировать [11].
Ряд авторов разрабатывает новые подходы к стратификации, опираясь на социологические концепции «человеческого» или «социального» капитала Г. Беккера, П. Бурдье.
В контексте исследований информационно-культурной стратификации изучается влияние культурного, символического, интеллектуального капитала на социальную стратификацию. При этом под капиталом при всем разнообразии определений понимается определенный ресурс, актив, «богатство», которые могут служить источником выгод, дивидендов, дают преимущества индивиду.
Так, И.С. Груенко отмечает, что в современном обществе социальная стратификация воспроизводится не только распределением собственности и власти, но и доступом к интеллектуальным ресурсам. Обладание определенными профессиональными знаниями, информацией, компетентностью сегодня является ключевым фактором осуществления вертикальной мобильности, а также изменения социального статуса [12].
Автор рассматривает носителей интеллектуального капитала как социальную страту, отражающую иерархическое ранжирование общества. Интеллектуальный капитал -это совокупность врожденного и развившегося интеллектуального богатства человека в форме его интеллектуальной культуры.
Причиной социального расслоения становится неравное распределение информационных ценностей, интеллектуальное расслоение общества. Доминирующей группой становится та, которая осуществляет контроль над информацией и знаниями как основным ресурсом производства. Формирование индивидуального интеллектуального капитала, появление в нем качественных сдви-
гов служит основой для развития социальной структуры общества, появления новых слоев.
Н.Е. Тихонова предлагает ресурсный подход к анализу стратификации. Он предполагает, что в современном обществе происходит превращение многих характеристик индивида, не выступавших еще 1940-1960 гг. в массовом масштабе как значимые виды ресурсов, в активы, прямо влияющие на экономическое положение, статус, сознание, поведение, жизненные шансы индивидов. Исходя из этого, в ходе эмпирических исследований необходимо определять ресурсообеспечен-ность индивидов (их ресурсный потенциал) и взаимосвязь экономического и всех остальных видов ресурсов, а также уровень благосостояния и уровень обеспеченности различными видами ресурсов [13, с. 218]. К основным видам ресурсов Н.Е. Тихонова относит экономический, квалификационный, социальный, властный, символический, физиологический, личностный и, что для нас наиболее интересно, культурный. Культурный ресурс попал в число пяти, способных в массовом масштабе превращаться в современном российском обществе в капитал, приносящий определенную прибыль, влияющий на специфику места индивида в системе стратификации российского общества. При этом тот или иной вид капитала или ресурс выступает фактором стратификации только в ситуации дефицита, когда доступ к нему неодинаково открыт для членов общества.
Ю.С. Стеценко анализирует роль учреждений культуры в развитии человеческого капитала. Культура, носителем которой является индивид, становится культурным капиталом только в том случае, если позволяет ее носителю в системе социальных отношений получать какие-либо дивиденды (социальные, статусные, психологические, экономические и др.). Различия в уровнях владения человеческим, в т. ч. и культурным капиталом приводит к расслоению общества, воспроизводству социально неоднородных духовных ценностей и материальных потребностей людей. Учреждения культуры, будучи институтами новаторства, творчества, расширяют возможности выбора для человека и тем самым развивают человеческий капитал. По мнению автора, инвестиции в человеческий капитал, реализуемые посредством культурных учреждений, становятся
решающим фактором в развитии общественных систем. Посещение театров, покупку книг невозможно напрямую трансформировать в экономическую выгоду, но без инвестиций в культурный досуг невозможно гармоничное развитие личности [14].
Таким образом, инвестиции в учреждения культуры и искусства, формирующие культурный человеческий капитал, способствуют его накоплению в системе общественного воспроизводства и дальнейшему использованию.
Методические поиски исследователей связаны с формированием комплекса критериев стратификации. Чаще всего в социальном пространстве выделяется три важнейших взаимопересекающихся поля: социально-политическое, социально-экономическое и социокультурное и на них проецируется положение индивида или группы в социальной иерархии. Для каждого поля определяются репрезентирующие критерии, индикаторы, маркеры [15].
Для получения достоверных результатов анализа рекомендуется придерживаться ряда исходных положений, в частности:
- в любой системе существует как минимум два измерения социальной стратификации;
- выбранные измерения должны быть значимыми в данной социальной системе, реально дифференцировать субъектов в иерархическом ранге;
- наличие одинаковых способов ранжирования принятых измерений стратификации;
- оцениваемые критерии должны иметь одинаковый уровень общности и значимости;
- конструируемые шкалы должны быть соизмеримыми (или ранговыми, или метрическими) [3, с. 215].
Опираясь на все вышеизложенное, мы считаем возможным выделить два ведущих критерия информационно-культурной стратификации, отражающих как объективную ее сторону, так и субъективный аспект:
1) доступ к информационным ресурсам, причем понимаемый широко, как доступ не только к электронным, но и традиционным ресурсам;
2) качество использования этих ресурсов, выражаемое в уровне информационной, читательской культуры.
И если первый критерий, как показывает наш обзор, достаточно часто привлекает внимание исследователей, то анализ качества использования информационных ресурсов, овладения информационной культурой остается вне поля зрения исследователей социальной стратификации.
Шкалы стратификации по этим критериям могут иметь как минимум три уровня градации: доступ к ресурсам - минимальный, ограниченный какими-либо параметрами, неограниченный; уровень информационной культуры - низкий, средний, высокий.
В качестве конкретных индикаторов по первому критерию выделим наличие в собственности информационных ресурсов и технических средств доступа к ним (владение компьютером, букридером, личная библиотека), варианты доступа к традиционным и электронным ресурсам, репертуар доступных ресурсов.
По критерию качества использования информационных ресурсов могут быть предложены такие индикаторы, как цели использования информационных ресурсов, технологические навыки работы на компьютере, навыки техники чтения и интеллектуальной переработки информации, активность потребления информации, чтения, репертуар используемых информационных ресурсов. При этом прослеживаются корреляции этих индикаторов с традиционными показателями социальной стратификации. Так, наличие компьютера или иного технического устройства коррелирует с уровнем доходов, уровень владения навыками работы на компьютере, навыками информационной и читательской культуры во многом связан с престижем этой деятельности, а активность потребления информации и ее репертуар с уровнем образования и частично с престижем.
Проведенные нами эмпирические исследования [16; 17] позволили выделить в региональном социокультурном пространстве несколько слоев по данным информационнокультурным критериям: «интернет-коммуникаторы», приверженцы преимущественно видео- и аудио- электронных ресурсов и общения в социальных сетях; «интернет-читатели» - приверженцы электронных текстовых информационных ресурсов, «культурнотехнологические традиционалисты», предпочитающие печатные источники информации
и активную читательскую деятельность; «культурно-информационные изоляциони-
сты», весьма ограниченно использующие как традиционные, так и электронные информационные ресурсы.
1. Сухомлинова М.В., Дмитриева Е.В. Типология стратификационных систем общества: методологический аспект // Проблема бедности и богатства в контексте концепции дер-жавности: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов, 2012.
2. Кармадонов О.А. Социальная стратификация в дискурсивно-символическом аспекте // Со-цис. 2010. № 6.
3. Романова Н.П. Феномен статусной неконси-стентности // Вестник Читинского государственного университета. 2009. № 4. С. 212-217.
4. Худякова О.А., Казакова В.И. Техника и социальная стратификация современной России // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки. 2008. № 1. С. 137-143.
5. МасионисДж. Социология. СПб., 2004.
6. Пронина Л.А. «Новые богатые» и «новые бедные» как информационная проблема современности // Проблема бедности и богатства в контексте концепции державности: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов, 2012. С. 91-96.
7. Атабиева З.А. Параметры социальных изменений в обществе в условиях глобализации // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2010. № 9.
8. Иноземцев В. Л. «Класс интеллектуалов» в постиндустриальном обществе // Социс. 2000. № 6. С. 67-77.
9. Вершинская О.Н. Информационное неравенство как социологическая проблема // Информационное общество. 2001. № 4. С. 45-50.
10. Костин Р.А., Невесенко Е.Д. Социальная стратификация: к вопросу научного понимания // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2011. № 7.
11. Бреслер М.Г. Стратификация информационного общества // Вестник ВЭГУ. 2010. № 4. С. 4-6.
12. Груенко И.С. Экономическая категория «интеллектуальный капитал» в социологическом контексте // Бизнес: экономика, маркетинг, менеджмент. 2008. № 3. С. 50-54.
13. Тихонова Н.Е. Социальная стратификация в современной России: опыт эмпирического анализа. М., 2007.
14. Стеценко Ю.С. Места для роста... вдохновений. Роль учреждений культуры и искусства
в развитии человеческого капитала // Креативная экономика. 2010. № 3. С. 99-106.
15. Марковчина А.В. Критерии структурирования современного российского общества // Вестник Башкирского университета. 2007. Т. 12. № 4. С. 170-171.
16. Стефановская Н.А., Жуликова О.В. Стратификация социокультурного пространства региона // Социокультурное пространство России: проблемы и перспективы развития: мате-
риалы 4 Всероссийской научно-практической конференции. Белгород, 2012. С. 58-62.
17. Стефановская Н.А., Жуликова О.В., Кругля-кова С.А. Социальные и культурные параметры стратификации пользователей библиотек (на примере г. Тамбова) // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2012. Вып. 11 (115).
Поступила в редакцию 26.09.2012 г.
UDC 316.342:008
INFORMATION AND CULTURAL STRATIFICATION: THEORETICAL ASPECT
Nataliya Aleksandrovna STEFANOVSKAYA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Sociology, Associate Professor, Head of Library and Information Resources Department, e-mail: steflib@tsutmb.ru
Olga Valentinovna ZHULIKOVA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Candidate of Sociology, Associate Professor of Library and Information Resources Department, e-mail: steflib@tsutmb.ru
The new aspects of the stratification of society, associated with the information and cultural criteria are analyzed; two of the leading criteria such as access to information resources and the quality of their use are highlighted.
Key words: social stratification; information and cultural stratification; criteria of stratification.
