CC BY
11Информационная солидарность в качестве основы социальных технологий современного общества
Фурдей Сергей Глебович,
кандидат философских наук, доцент, директор научно-образовательного центра "Соционом" Института философии и социально-политических наук ФГАОУ ВО «Южный федеральный университет» E-mail: sfurdyay@sfedu.ru
Давыденко Денис Вячеславович,
преподаватель Института философии и социально-политических наук ФГАОУ ВО «Южный федеральный университет»
E-mail: davydenkod@sfedu.ru
В рамках данной статьи авторы, используя модель формирования солидарности, предложенную Э. Дюркгеймом и сопутствующую трансформации общества от доиндустриального к индустриальному, предлагают расширить данную типологию. Наследуя механической и органической, предлагается использование термина информационная солидарность для описания процессов формирования идентичности в современных информационных обществах постмодерна. По мнению авторов, медиатизация, цифровизация и виртуализация являются основными сопутствующими факторами процесса формирования информационной солидарности.
В статье авторы делают вывод, что эмпаурмент в социальных практиках ныне это - коммуникативное расширение границ человеческой личности через включение в системы информационной солидарности и через повышение значения информации в самой структуре личности. Важным вопросом, определяющим главные проблемы существования информационной солидарности, предполагается считать проблемы локализации определённых сетевых сообществ в рамках замыкания существования в определённых эхо-камерах, которые могут являться центрами разрывов общесоциальной идентичности.
Ключевые слова: информационная солидарность, социальные технологии, медиатизация, постмодерн.
Когда мы хотим попытаться изучить возможные тенденции в протекающих социальных процессах или заглянуть в будущее - со всей очевидностью надо оглянуться назад, в прошлое. Мы живем во времена эпохальных изменений, когда с переходом от индустриального к постиндустриальному обществу идет трансформация не только рутинных практик человеческого поведения, но и привычных моделей социального поведения людей, социальных институтов и социальных технологий, и вместе с ними - всей социальной проблематики. Например, известный исследователь современных обществ Фрэнк Уэбстер изучая информационные преобразования, приводит различные примеры трансформационных воздействий на повседневную жизнь современного человека, позволяющие понять, что: "...что информационное содержание социальных отношений стало гораздо более значимым, чем когда-либо прежде" [Уэбстер].
Начиная со второй половины девяностых годов двадцатого века, всё большее количество исследователей стало говорить об особенной и новой эпохе существования современного человека, общества и государства. Ранее теоретикам, интересующимся долгосрочными процессами социальных изменений, средства массовой информации казались сферой поверхностной и эфемерной. Для них ключевая культурная динамика, связанная с подъемом современных обществ, заключалась в другом: она заключалась прежде всего в процессах рационализации и секуляризации, посредством которых, как считалось, современные общества постепенно избавятся от традиционных обременений прошлого.
Но с конца двадцатого века мы видим, как использование коммуникационных средств предполагает создание новых форм действия и взаимодействия в социальном мире, новых видов социальных отношений и новых способов отношения к другим и к себе. Ведь, когда люди используют средства медийной коммуникации, они вступают в формы взаимодействий, которые в определенных и довольно значимых отношениях отличаются от типа взаимодействия лицом к лицу. [John B. Thompson]
Современное российское общество, более чем когда-нибудь ранее, нуждается в последовательной, в том числе и научной рефлексии по основным моментам, сопутствующим социальным трансформациям переходных периодов. Если хотя бы не осознавать, тем более не рефлексировать по поводу причин, условий, сопутствующих взаимодействий, то трансформация может стать не преобразованием, а деформацией, разрушением.
Социолог Мануэль Кастельс, автор многих работ по теории информационного общества, например, считал, что разрушение СССР было связано в первую очередь с неспособностью государственной индустриальной системы обеспечить переход к информационному обществу. Он замечал, что: "У корней кризиса, который индуцировал перестройку и привел в действие национализм, лежала неспособность советского этатизма обеспечить переход к новой информациональной парадигме, параллельный процессу, который имел место в остальном мире" [Кастельс, с.6]. Таким образом, мы приходим к пониманию, что изучение значимых особен-
сз о
сг
=Е
0
1
—I
У
"О
=Е СГ
со
I_
u
CM CO
ностей составляющих сущность процессов трансформации может предотвратить неконтролируемые деформации существующих социальных систем.
На основе концепций таких авторов как М. Кастельс, Ф. Уэбстер, И. Масуда, Э. Дюркгейм, в рамках нашей статьи мы будем использовать термины информационное, постиндустриальное, современное общество в качестве равнозначных, понимая, что сейчас воздействие информации на социальную жизнь, достигло, наверное, самого большого значения за всю историю существования человечества.
Также, помимо концепции современного постиндустриального информационного общества, для понимания причин, действующих механизмов и путей решения существующих социальных проблем, возникающих при переходе от индустриального к постиндустриальному обществу, на наш взгляд также целесообразно использовать теории солидарности. Мы будем придерживаться типологии и описаний характеристик общественных механизмов солидарности, проведенный основателем социологического метода Эмилем Дюркгеймом. Его работы впервые вводили комплексность в качестве базового научного алгоритма социального познания и были связаны с изучением механизмов обеспечения производства, распространения и ретрансляции солидарности.
Мы считаем, что и тогда, и сейчас именно солидарность является в качестве базового, объединяющего людей в общество, интегрального качества иерархической структуры. Для заявленной нами темы важны его определения и характеристики переходов от доиндустриаль-ного общества, которое он называл обществом механической солидарности к индустриальному, именуемого - обществом органической солидарности [Дюркгейм].
Особенно интересен его анализ проблематики перехода от одного типа общественного развития к другому, в котором он выявлял различия в механизмах обеспечения солидарности внутри различных типов общественных структур. Если в обществе механической солидарности социальные проблемы человека и технологии их решения довольно устойчивы и опираются на три «кита»: патриархальная семья, община, религия и отсюда существует единственная коллективистская модель человеческого поведения, обусловленная общим сознанием. В таких условиях: "...солидарность остается поэтому механической; вся разница в том, что они (отношения) связывают индивида не прямо с группой, но с тем, кто является образом ее. Но единство целого, как и прежде, исключает индивидуальность частей" [Дюркгейм, с. 188].
В индустриальном обществе органического единства эти следствия общего сознания теряют свой статус и возможности решать социальные проблемы человека. Модель человеческого поведения в силу экономических причин, среди важнейшей из которых является институт разделения труда, и зависимых от них социальных изменений, становится все более индивидуальной. Ведь "...именно разделение труда все более и более исполняет роль, которую некогда исполняло общее сознание; именно оно главным образом удерживает единство социальных агрегатов высших типов". [Дюркгейм, с. 181].
Динамика современной социальной проблематики позволяет нам отмечать, что по некоторым критериям, например в силу большей интенсивности повторений, она становятся не менее, а скорее более, острыми и взрывоопасными, чем ранее. Это не просто постулат, эта трансформация меняет, причем коренным образом, весь спектр социальных проблем и технологий их решения. Ведь старые, а точнее сформированные при прежних "старых" условиях, социальные институты уже не могут решить "новые" социальные проблемы. Именно от-
сутствие динамических структур внутри традиционного доиндустриального, а в дальнейшем и индустриального общества, нами выделяется в основные причины для большого количества происходивших в двадцатом веке социальных взрывов, революций, войн, великих потрясений и депрессий. Этот негативный процесс, был отчасти урегулирован только во второй половине двадцатого века, когда в социальной сфере появился и активно заработал такой мощнейший участник как государство. Только с его участием были внедрены механизмы и технологии, позволяющие решать самые острые социальные проблемы.
Кстати, и сама профессия социальный работник появляется и развивается в двадцатом веке именно для того, чтобы решать социальные проблемы с профессиональной позиции, подкреплённой актуальными положениями научной в первую очередь социологической теории.
Именно в середине 20 века новому игроку на социальном поле - государству - удалось не только создать, но и начинать массово применять социальные технологии, позволяющие стабилизировать общество. Практически по всему миру создавались социальные модели, которые адаптировали общество именно к органической солидарности. Это и отказ от сегрегационных: расовых, этнических, социокультурных, репродуктивных установок; это и практически повсеместное введение социальных гарантий в сфере пенсионного обеспечения и трудового законодательства; это и уделение внимания на общемировом уровне к проблемам определённых демографических групп (пожилые, инвалиды, молодёжь, мигранты). Эти различные, но схожие по своей middle-range природе инструменты социальных технологий, государства по всему миру стали успешно использовать для решения многих социальных проблем индустриального общества.
Однако, включение государства в решение социальных проблем не искоренило недостатки индустриализма. И капиталистические, и социалистические способы регулирования социальной проблематики столкнулись с новыми вызовами, зачастую основанными именно на воздействии государства. Lumpenproletariat, социальный паразитизм, тунеядство, маргинальность, поколение NEET, прекариат - вот лишь небольшая часть терминов, описывающих существование многих страт населения внутри государств с развитыми системами социальной политики.
И в этом плане крайне важно проанализировать изменения во всей социальной проблематике: от изменения картины социальных проблем - отмирания либо изменение старых проблем, появление новых - до изменений в технологии, появление новых институтов и механизмов их разрешения. Само вмешательство государство и сам прогресс обусловил как решение имеющихся проблем, так и появление новых.
К тому же, ближе к концу 20-го века появляются новые технологии, прежде всего цифровые, которые задали не только новые тренды и особенности конца двадцатого столетия, но и являются теми факторами, которые на протяжении как минимум первой половины, а то и всего двадцать первого столетия будут определяющими для общественного развития.
Только, казалось, были разрешены многие проблемы индустриализации и государства стали входить в эпоху благоденствия, но выяснилось, что одними финансовыми и нормативно-правовыми особенностями регулирования социальной жизни не исчерпывается весь комплекс сложных взаимодействий внутри современного общества. Виртуальность и связанные с ним феномены современного уже постиндустриального общества при-
вели к формированию нового комплекса общественных отношений, новым основаниям для сплочённости и новым проблемам.
И сам переход к постиндустриальной эпохе и само общество такого перехода можно называть (следуя парадигме Э. Дюркгейма) - обществом информационной солидарности. Такое общество характеризуется стремительным ростом как скорости, так и уровнем воздействия информационной составляющей любых социальных процессов, появлением новых областей социальной проблематики и как следствие - появлением новых социальных технологий.
Если общинные практики географического существования составляли основной источник солидарности в доиндустриальном обществе, институт разделения труда - в индустриальном, то в постиндустриальном, таким источником является перманентная и интерактивная "медианагруженность" (Уэбстер) рутинных практик социального существования любого элемента современного урбанизированного общества.
Фундаментальным образом использование коммуникационных средств трансформирует пространственную и временную организацию социальной жизни, создавая новые формы действия и взаимодействия, а также новые способы осуществления власти, которые больше не связаны с общим местом действия. В этом отношении цифровая революция, цифровая эра ввела новые медиативные практики коммуникации, служащие не только для обмена информацией, но и повышению комфорта и формированию идентичности.
Схожие взаимодействия и особенности описывает термин "медиатизация". В процессе медиатизации происходит не только соединение информации различного типа, её конвертация в смыслы, переформатирование знания с одного уровня на другой, создание в отрыве от реальности семиотических образований и особых знаковых конструктов, не имеющих значения вне медийной и социокультурной средами [Гуреева]; но и тотальное проникновение медиа во все сферы человеческой жизни от религии до политики, с непосредственным влиянием на человеческое взаимодействие, социальные институты и культурное воображение[^а^а^ S.].
Известный исследователь социальных технологий цифровой эпохи Джон Томпсон предлагает свою четырёхступенчатую теорию социальных взаимодействий в современном информационном пространстве. Он выделяет четыре типа взаимодействия и проводит различие между ними, используя четыре ключевые характеристики: пространственно-временной состав, диапазон символических сигналов, степень интерактивности и направленность действия. [Thompson, John. B. Mediated]
Информационно-коммуникативные технологии блок-чейна, больших данных, блоггинга, гейминга на наш взгляд, действуют также на трёх уровнях повышения ре-сурсоёмкости личности в качестве основного источника коммуникативной солидарности. Первый уровень это -повышение комфорта существования; второй - повышение уровня анонимности существования - причём одновременно со стиранием границ публичной и личной жизни, третий это монетизация индивидуальности. Большие данные позволяют использовать преимущества при накоплении "...казалось бы, нерелевантной и несвязанной информации, поскольку она может дать ценную информацию о здоровье и связанном со здоровьем поведении отдельных лиц и групп населения" [Horn, R., Kerasidou, A., p. 2]. Различные датчики, носимые устройства, приложения, роботы, позволяют использовать в повседневной жизни различные технологии, повышающие комфорт существования [Mois G].
Постиндустриальная эпоха меняет весь контур социальных проблем: одни становятся неактуальными и все больше уходят в небытие (все меньше клиентам приходится общаться со специалистами социальных служб, отмирают некоторые функции социальных работников); другие видоизменяются, приобретая черты современной эпохи(сфера социального обеспечения в том виде, который представлен сейчас, меняется и сфера трудовой занятости населения, как и многие другие сферы социального пространства); третьи возникают на базе информационно-технологических изменений (проблемы воздействия манипулятивной информации на модели социального поведения различных социальных групп, проблемы реальной коммуникации, проблемы невиртуального одиночества, компьютерной грамотности людей старшего поколения и ряд других).
Вместе с изменением социальной проблематики соответственно происходит и изменения институтов и конечно же технологий, направленных на их разрешение. Возьмем для примера сферу социального обеспечения: если в индустриальную эпоху государственные учреждения плохо или хорошо, но в целом справлялись с выплатой тех или иных денежных пособий (для чего была задействована огромная бюрократическая машина с большими временными и ресурсными затратами как специалистов, так и клиентов), то в век информационных технологий все больше осуществляется переход этих услуг в виртуальное поле, что не только сохраняет временные и финансовые ресурсы, но и создает возможность для более адресного оказания данных услуг.
Но такой переход требует и кадры с другим уровнем профессиональной подготовки, а значит и изменения профессиональных стандартов, и, соответственно, преобразования учебных планов и программ специалистов по социальной работе.
Поскольку от виртуального мифологизированного (скорее всего манипулированного сознания) в век информационных технологий нам никуда не уйти, то, на наш взгляд, нужно не только бороться с фейковым сознанием и основанной на этом моделью поведения человека, но и активно формировать в информационном поле модели социального поведения человека в соответствии с запросами общества, формируя новый тип солидарности и в виртуальном пространстве, которая переформатируется и в реальное сообщество.
В рамках подготовки студентов, изучающих различные практики обеспечения солидарности в современной эпохе выделяются три уровня решения проблем формирования такой идентичности: постоянное размышление об идентичности и структурном неравенстве; адаптация инновационных технологических инструментов в практике социальной работы; этический вклад социальной работы в новые технологии. [Mathiyazhagan, S.] Такой целостный подход к подготовке специалистов социальной сферы потенциально может влиять на снижение распространение неравенства в социально-коммуникативной сфере.
Использование инновационных, коммуникативных практик в деятельности социальных работников стало особенно заметным при последних профилактических мероприятиях, связанных с рисками распространения COVID-19. При довольно серьёзных ограничениях многие привычные и успешные технологии были заново воссозданы и применены посредством цифровизации. И эти новые продуктивные практики обрели явные очертания эмпаурмент-технологий. [Эмпауэрмент Деточенко, с.]
Цифровизация является важнейшим аспектом социальной идентичности современного специалиста социальной сферы. Ведь при формировании новых спо-
сз о
сг
=Е
0
1
—I
У
"О
=Е СГ
собов информационного взаимодействия социального работника и клиента происходит непосредственное понимание, что "...любая активность человека в информационно-коммуникационных сетях позволяет создавать его цифровой профиль, данные которого могут быть использованы неопределенным кругом лиц" [Завражнов В.В]. Медиатизация, цифровизация, виртуализация - могут рассматриваться как основные факторы, сопутствующие процессам формирования информационной солидарности современного общества.
Таким образом, нами предполагается, что эмпаур-мент в социальных практиках ныне это - коммуникативное (иногда даже только виртуальное) расширение границ человеческой личности через включение в системы информационной солидарности и через повышение значения информации в самой структуре личности. Ведь именно рефлексия последней является той величиной, посредством которой "...мы гораздо теснее связаны с информационной средой, она проникает в нас как составляющая нас самих" [Уэбстер].
Важным вопросом, определяющим главные проблемы существования информационной солидарности, нами предполагается считать проблемы локализации определённых сетевых сообществ в рамках замыкания существования в определённых эхо-камерах, которые могут являться центрами разрывов общесоциальной идентичности. Это может говорить не только о признаваемой многими авторами имманентной девиантогенно-сти современного общества постмодерна [Гилинский], но и возможном отходе от этнических, национальных, технологических основ формирования человеческих общностей макроуровня к виртуальным [Осипова].
Возникает и другая проблема - где нам следует определять границы вмешательства государства в формирование модели поведения человека при использовании новых информационных технологий? Каковы позитивные и негативные следствия виртуализации рутинных практик человеческой жизни? Какую роль на формирование желаемого социального поведения оказывает социальная таргетированная реклама, распространяемая в виртуальных пространствах? Эти и другие вопросы, на наш взгляд, лишь подчёркивают важность дальнейшего изучения феномена информационной солидарности в качестве основного механизма обеспечения идентичности в современном обществе.
Литература
1. Horn, R., Kerasidou, A. Sharing whilst caring: solidarity and public trust in a data-driven healthcare system. BMC Med Ethics 21, 110 (2020). - URL: https://doi. org/10.1186/s12910-020-00553-8
2. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Пер. с фр. А.Б. Гофмана, примечания В.В. Са-пова. - М.: Канон, 1996. - 432 с. - (История социологии в памятниках). - ISBN5-88373-036-1. -URL: https://vrn-politstudies.nethouse.ru/static/ doc/0000/0000/0134/134389.28ords6d1 k.pdf
3. Уэбстер Ф. Теории информационного общества [Электронный ресурс] URL: http://filosof.historic.ru/ books/item/f00/s00/z0000690/index.shtml
4. Кастельс М., Киселева Э. Россия в мировом контексте. Кризис индустриального этатизма и коллапс Советского Союза // Мир России, 1999, № 3. Т. 8. - ISSN1811-0398.-URL: https://mirros.hse.ru/arti-cle/view/5411/5794
5. Mathiyazhagan, S. Field Practice, Emerging Technologies, and Human Rights: the Emergence of Tech Social
Workers. J. Hum. Rights Soc. Work (2021). https://doi. org/10.1007/s41134-021-00190-0
6. Mois G, Fortuna KL. Visioning the Future of Gerontological Digital Social Work. J Gerontol Soc Work. 2020 Jul;63(5) https://doi.org/10.1080/01634372.2020.17724 36
7. Thompson, John B. The Media and Modernity: A Social Theory of the Media. (Introduction) https://down-load.e-bookshelf.de/download/0003/9240/66/L -X-0003924066-0002416316.XHTML/index.xhtml
8. Thompson, John. B. Mediated Interaction in the Digital Age. Theory, Culture & Society, 37(1), 3-28. https://doi. org/10.1177/0263276418808592
9. Эмпауэрмент (empowerment) в социальной работе: теория и технология расширения прав и возможностей: учебное пособие / Т.С. Киенко (под общ. ред.), П.Я. Циткилов, Л.А. Кайгородова и др.; Южный федеральный университет. - Ростов-на-Дону; Таганрог: Издательство Южного федерального университета, 2021. - 270 с. ISBN 978-5-9275-3968-0
10. Гилинский Я.И. Девиантология постмодерна// Российский девиантологический журнал. 2022. № 2 (1), с. 10-16.
11. Осипова А. А., Давыденко Д.В., Абдулка-дир Ю.Р. Особенности девиантного поведения молодёжи в виртуальной среде // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2020. № 6, с. 43-49
12. Гуреева Анна Николаевна Теоретическое понимание медиатизации в условиях цифровой среды // Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. 2016. № 6. С. 192-198
13. Hjarvard S. The mediatization of culture and society. Published March 1, 2013 by Routledge.
14. Завражнов В.В., Каганов Д.В. Возможности развития профессиональной деятельности социальных работников в контексте процессов цифровизации // МНКО. 2020. № 5 (84) С. 24-25.
INFORMATION SOLIDARITY AS THE BASIS OF SOCIAL TECHNOLOGIES OF MODERN SOCIETY
Furdey S.G., Davydenko D.V.
Southern Federal University"
The authors, using the model of solidarity formation proposed by E. Durkheim and accompanying the transformation of society from pre-industrial to industrial, propose to expand this typology. After using terms, such as the mechanical and organic solidarities, the authors are proposed to use the term information solidarity. This term describes the processes of identity formation in modern postmodern information societies. The authors suggest that mediatization, digi-talization and virtualization are the main concomitant factors of this process of formation of information solidarity. In the article, the authors conclude that empowerment in social practices today is a communicative expansion of the boundaries of the human personality through inclusion in the information solidarity systems and through an increase in the value of information in the very structure of the personality. An important issue that determines the main problems of the existence of information solidarity is supposed to be the problems of localization of certain network communities within the framework of the closure of existence in certain echo chambers, which can be centers of breaks in the general social identity.
Keywords: information solidarity, social technologies, mediatization, postmodern.
References
1. Horn, R., Kerasidou, A. Sharing whilst caring: solidarity and public trust in a data-driven healthcare system. BMC Med Ethics 21, 110 (2020). - URL: https://doi.org/10.1186/s12910-020-00553-8
2. Durkheim E. On the division of social labor / Per. from fr. A.B. Hoffmann, notes by V.V. Sapova. - M.: Kanon, 1996. - 432 p. - (History of sociology in monuments). - IS-BN5-88373-036-1. - URL: https://vrn-politstudies.nethouse. ru/static/doc/0000/0000/0134/134389.28ords6d1k.pdf
3. Webster F. Theories of the information society [Electronic resource] URL: http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/ z0000690/index.shtml
4. Castells M., Kiseleva E. Russia in the global context. The crisis of industrial statism and the collapse of the Soviet Union // World of Russia, 1999, no. 3. T. 8. - ISSN1811-0398.-URL: https:// mirros.hse.ru/article/view/5411/5794
5. Mathiyazhagan, S. Field Practice, Emerging Technologies, and Human Rights: the Emergence of Tech Social Workers. J. Hum. rights soc. Work (2021). https://doi.org/10.1007/s41134-021-00190-0
6. Mois G, Fortuna KL. Visioning the Future of Gerontological Digital Social Work. J Gerontol Soc Work. 2020 Jul;63(5) https://doi. org/10.1080/01634372.2020.1772436
7. Thompson, John B. The Media and Modernity: A Social Theory of the Media. (Introduction) https://download.e-bookshelf. de/download/0003/9240/66/L-X-0003924066-0002416316. XHTML/index.xhtml
8. Thompson, John. B. Mediated Interaction in the Digital Age. Theory, Culture & Society, 37(1), 3-28. https://doi. org/10.1177/0263276418808592
9. Empowerment in social work: theory and technology of empowerment: textbook / T.S. Kienko (ed.), P. Ya. Tsitkilov, L.A. Kaig-orodova et al.; South Federal University. - Rostov-on-Don; Taganrog: Publishing House of the Southern Federal University, 2021. - 270 p. ISBN978-5-9275-3968-0
10. Gilinsky Ya.I. Postmodern deviantology // Russian deviantologi-cal journal. 2022. No. 2 (1), pp. 10-16.
11. Osipova A. A., Davydenko D.V., Abdulkadir Yu.R. Features of deviant behavior of youth in a virtual environment // Humanitarian, socio-economic and social sciences. 2020. No. 6, p.43-49
12. Gureeva Anna Nikolaevna Theoretical understanding of media-tization in a digital environment // Bulletin of Moscow University. Series 10. Journalism. 2016. № 6. pp.192-198
13. Hjarvard S. The mediatization of culture and society. Published March 1, 2013 by Routledge.
14. Zavrazhnov V.V., Kaganov D.V. Opportunities for the development of professional activities of social workers in the context of digitalization processes // MNKO. 2020. No. 5 (84) P. 24-25.
