CC BY
67
Q СЛОВО РЕДАКТОРА
.о
X
-О
<
te
о
X
œ
www.hjournal.ru
ИНДУКТИВНОЕ МЫШЛЕНИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ
ВОЛЬЧИК ВЯЧЕСЛАВ ВИТАЛЬЕВИЧ,
доктор экономических наук, профессор, Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону,
e-mail: [email protected]
Прошло двадцать лет с момента опубликования статьи Б. Артура «Индуктивное мышление и ограниченная рациональность». Однако проблемы, поднятые Б. Артуром, не потеряли своей актуальности и значимости. В данной статье затрагиваются различные подходы к экономическому поведению в современной экономической теории в контексте использования совершенной дедуктивной рациональности и индуктивного мышления. Для иллюстрации важности индуктивного мышления в дополнение к проблеме посещения бара рассматривается эффект дорожных пробок. Подчеркивается, что исследования экономического поведения в адаптивно-сложных системах должны учитывать тот факт, что регулярность социальных взаимодействий неизбежно порождает
$ у основных акторов опыт, отраженный в их понимании существа социальных со взаимодействий. Этот опыт формирует поведенческие паттерны, которые они 2 используют для определенного структурирования социальной реальности. Для со обеспечения регулярности структурированных социальных взаимодействий о необходимо существование встроенных эволюционных механизмов, «регулирующих» Ф частоту возникновения релевантных и нерелевантных моделей поведения и, следовательно, локальных правил, этических (нравственных) норм и институтов. Ключевые слова: экономический человек; индуктивное мышление;
ю институциональная экономика; совершенная рациональность; этические нормы; m
институты.
INDUCTIVE REASONING AND ECONOMIC BEHAVIOR
VOLCHIK VYACHESLAV, V.,
Doctor of Economic Sciences (PhD), Professor, Southern Federal University, Rostov-on-Don, e-mail: [email protected]
< 20 years have passed since Brian Arthur's "Inductive Reasoning and Bounded ^ Rationality" was published. However, the issues raised by B. Arthur have not lost their I? relevance and importance. In the present paper various approaches to economic behavior ^ in modern economic theory are outlined, in the context of perfect - deductive - rationality ^ and inductive reasoning. To illustrate the importance of inductive reasoning, in addition ¡2 to a bar problem the effect of traffic jams is considered. It is emphasized that the studies ^ of economic behavior in complex adaptive systems should take into account the fact that
< regularity of social interactions inevitably generates experience that is to be reflected in o actors' understanding the essence of social interactions. This experience forms the 3 behavioral patterns that are used by the actors to structure the social reality. To ensure
the regularity of structured social interactions, embedded evolutionary mechanisms must exist, to "regulate" the incidence of relevant and irrelevant behavior models and, consequently, of local rules, ethical (moral) norms and institutions.
Keywords: economic man; inductive reasoning; institutional economics; perfect rationality; ethical norms; institutions.
© Вольчик В. В., 2014
Б01, ВОЗ, В52.
Пазлы экономического поведения
Поведенческие модели, которые используют экономисты, давно вышли за предметные границы собственно экономической теории. Экономисты с успехом осуществляют экспорт идей в рамках «экономического империализма», но остаются вопросы, что это дает общественным наукам и выходят ли поведенческие модели экономистов за пределы дедуктивных конструкций, о которых писал Б. Артур? Как он справедливо отмечал, область применения дедуктивных поведенческих моделей с совершенной рациональностью очень незначительна по сравнению с пространством адаптивно сложных систем, в которых мы вынуждены использовать индуктивное мышление (Артур, 2003).
Экономический человек, загнанный в прокрустово ложе функции полезности, представляет опасность не только для интеллектуального здоровья экономистов. Что более опасно: использование «технократической» максимизаторской модели экономического человека создает искажения в понимании важных социальных процессов в контексте взаимодействия с представителями других социальных наук. Показательно высказывание нобелевского лауреата Д. Канемана относительно различий в понимании поведения у психологов и экономистов: «Мои коллеги-экономисты работали в соседнем здании, ^ но я не предполагал, насколько разнятся наши интеллектуальные миры. Для о психолога самоочевидно, что человек ни полностью рационален, ни полностью ^ эгоистичен и что его вкусы никоим образом не стабильны. Казалось, что наши науки ^ изучают представителей двух разных видов. Эти виды представитель поведенческой со-экономики Ричард Талер назвал впоследствии "Эконы" и "Гуманы"» (КаНпвшап, 5 2011). £ Проблематика, связанная с исследованием экономического поведения, • вытекает из определения предмета экономической науки. Исторически сложилось, что предмет экономической теории (экономикс) в ее неоклассическом варианте связан с поведением и выбором: «Экономическая наука — это наука, изучающая человеческое поведение с точки зрения соотношения между целями и
экономического действия не может рассматриваться вне институционального контекста. В свою очередь, разнообразие институциональных структур, сложность и адаптивность часто не позволяют нам пользоваться дедуктивными моделями совершенной рациональности.
Дж. Ходжсон отмечает, что обычно дедуктивный подход ассоциируется с широким применением математических методов, а индуктивный, напротив, базируется на обширных эмпирических и дискурсивных исследованиях. Однако среди экономистов существует определенная путаница в использовании понятий «индуктивный» и «дедуктивный» (Hodgson, 2013a). Например, Т. Лоусон ассоциирует
ограниченными средствами, которые могут иметь различное < употребление» (Роббинс, 1993. С. 18). В современных учебниках по экономической ^ теории индивидуальный выбор и вовсе является признаком демаркации между >< экономическими и неэкономическими проблемами: «Каждая экономическая проблема на фундаментальном уровне включает вопрос индивидуального выбора —
вопрос о решениях человека относительно того, что ему делать и что не делать. о Фактически можно сказать, что если речь не идет об индивидуальном выборе, то разговор не касается экономикс» (Кругман, Веллс и Олни, 2011. С. 35).
В неортодоксальных направлениях экономической теории, например, в о австрийской школе, также ключевым элементом исследований является проблема ■
выбора. В центре внимания праксиологического подхода оказывается любая из человеческая деятельность, представляющая собой сознательное, целеустремленное Е^ поведение, резко контрастирующее с бессознательными рефлексами, животной реакцией и инстинктами. Необходимым элементом человеческой деятельности ся является выбор, когда из нескольких альтернатив индивид выбирает одну и о отказывается от остальных. Следовательно, «действие подразумевает и принятие, и отказ» (Мизес, 2000. С. 15).
В условиях реальных хозяйственных порядков проблема выбора и %
(П
о
I— 3 Ь; I—
СО
LL
о <
СП 3
о
дедуктивный подход с определенной регулярностью событий каждый раз, когда происходит событие X, то происходит событие Y (Lawson, 1997. P. 16-17).
Наиболее важным аспектом экономических взаимодействий (с оговоркой, что такие взаимодействия осуществляются добровольно и существуют альтернативы) является не получение максимальной выгоды, а регулярность, которая определяется институтами, привычками и, в конце концов, моральными или нравственными принципами и ценностями, господствующими в обществе. Неслучайно даже представитель неоинституционализма А. Грейф рассматривает институты как определяющие регулярность поведения в определенной социальной ситуации, которая, в свою очередь, предполагает трансакцию (Грейф, 2013. С. 56). Регулярность социальных взаимодействий, таким образом, неизбежно порождает у основных акторов опыт, отраженный в их понимании существа социальных взаимодействий. Этот опыт формирует поведенческие паттерны, которые они используют для определенного структурирования социальной реальности. Привычные формы взаимодействий со временем закрепляются в явных и неявных правилах и формируют ядро институциональной среды.
Для стабильно развивающихся структурированных социальных взаимодействий необходимо существование встроенных эволюционных механизмов, «регулирующих» частоту возникновения релевантных и нерелевантных моделей ^ поведения и, следовательно, локальных правил и институтов. Такую ситуацию о можно сравнить с встроенными механизмами разрушения слишком стабильных
со
групп специальных интересов в хозяйственных порядках, что предотвращает возникновение социального склероза (Олсон, 1995; 1998).
Для анализа поведения важно учитывать горизонт планирования, с которым вследствие разных факторов сталкиваются и оперируют акторы. Статистическое о мышление и объемы перерабатываемой информации влияют на поведение через ф механизмы психологических ловушек (отклонений от рационального идеала) и „ закономерностей (Tversky and Kahneman, 1974).
s Игровой подход, который часто применяется при анализе как дедуктивного,
tc так и индуктивного принятия решения экономического выбора, основан на сходимости к некоторым равновесным вариантам. И хотя сравнительное
< исследование дедуктивного и индуктивного вариантов выбора показало, что
0 прогностическая сила индуктивного выбора лучше, чем дедуктивных принципов х (Haruvy and Stahl, 2004), однако само существование равновесных вариантов
1 противоречит концепции эволюции адаптивно сложных систем во времени. Любые и
< даже локально равновесные результаты возникают как следствие адаптации о акторов к неизбежно меняющимся условиям, что не позволяет использовать =§■ равновесные точки как примеры или ориентиры для принятия решений в
следующем периоде.
^ Индуктивное мышление и проблема посещения бара
5 С момента выхода новаторской статьи Б. Артура прошло двадцать лет. За это
^ время экономическая теория значительно обогатилась многочисленными моделями человеческого поведения, которые базируются на различных модификациях ся рациональности. И, к сожалению, индуктивному мышлению в контексте о ограниченной рациональности в многочисленных публикациях почти нет места.
Индуктивное мышление открывает мир разнообразных и очень многочисленных правил, привычек, рутин, поведенческих паттернов и институтов, которые используются акторами в зависимости от их конкретного понимания экономических процессов.
Окружающий нас экономический мир, согласно Б. Артуру, в большинстве своем представляет адаптивно-сложные или самоприспосабливающиеся системы, то есть где поведение элементов меняется в результате действий других элементов (Артур, 2003). Усложнение рассматриваемых проблем приводит к тому, что мы как рациональные максимизаторы уже не можем получить и обработать имеющуюся информацию, и главное, мы даже не можем действовать по аналогии: «Существуют две причины, в силу которых аппарат совершенной (или — дедуктивной) о рациональности разрушается при усложнении рассматриваемых проблем. Одна,
очевидная, причина, состоит в том, что за пределами определенной степени усложнения наш логический аппарат перестает «справляться с обязанностями», — наша рациональность ограничена. Другая причина заключается в том, что в интерактивных, сложных ситуациях агенты не могут полагаться на пример поведения других агентов, - то есть поступать подобно тому, как они действуют при совершенной рациональности. В такой ситуации они вынуждены отгадывать это поведение. Данное обстоятельство помещает их в мир субъективных мнений, а также субъективных мнений по поводу субъективных мнений» (Артур, 2003. С. 54).
На простом примере посещения бара (предполагается, что посетители бара при выборе идти или не идти в бар прогнозируют, на сколько процентов он будет заполнен, и, если он заполнен больше чем на 60 процентов, решают воздержаться от посещения) Б. Артур акцентирует внимание на двух важных тезисах. Во-первых, если бы существовала четкая модель, которую все агенты могли бы использовать для прогнозирования посещаемости и для обоснования своих решений, то можно было бы предложить дедуктивное решение. Но в задаче на посещения бара не существует дедуктивно-рационального решения — нет «правильной» модели ожиданий. С точки зрения агентов, задача плохо определена, и они попадают в мир индукции. Во-вторых, любая общность ожиданий имеет тенденцию разрушаться. Если все полагают, что лишь несколько человек пойдет в бар, то все туда пойдут. Но данное обстоятельство делает несостоятельным такое предположение. Таким ^ образом, различия в ожиданиях будут форсироваться (Артур, 2003. С. 57-58). о
Современная экономика дает нам множество примеров сложных адаптивных систем, например, финансовые рынки. Как уже отмечалось, для анализа экономического поведения в адаптивно-сложных системах модель рационального экономического человека вряд ли подходит. Поэтому заслуживает отдельного внимания вывод, который делает Б. Артур: «Экономистов давно беспокоит предпосылка совершенной, дедуктивной рациональности в таких контекстах # принятия решений, которые являются усложненными и потенциально плохо „ определенными. Область применения людьми совершенной рациональности на ^ удивление скудна... Будучи людьми, мы используем в этих контекстах индуктивное из мышление. Мы разрабатываем множество рабочих гипотез, действуем на основании ° тех из них, которым больше всех доверяем и, если они перестают работать, заменяем ^ эти гипотезы новыми. Такое мышление можно моделировать разнообразными о способами. Обычно это приводит к богатому психологическому миру, в котором идеи х или ментальные модели одних агентов конкурируют за выживание с идеями или Ее ментальными моделями других агентов» (Артур, 2003. С. 61). <
Индуктивное мышление акторов не только адаптируется к существующей § среде, но и совместными взаимодействиями создает эту среду. Чтобы социальные и экономические взаимодействия стали повторяющимися и структурированными, необходимо, чтобы возникла и эволюционировала специфическая о институциональная среда. Институциональная среда возникает не в вакууме, она формируется под влиянием уже существующих социальных ценностей и этических (нравственных, моральных) норм и правил.
< пз
>у
Эффект дорожных пробок и этика ся
Моделирование поведения в адаптивно-сложных системах не может быть q существенно рационализировано с применением современных информационных ¡2 технологий и широко развивающихся интерактивных социальных сетей. Примером здесь могут служить дорожные пробки. В современных городах системы управления ^ дорожным движением в своей эволюции прошли три стадии: на первой — такие о системы были основаны на исторических данных о состоянии на дорогах; на второй р — использовались детекторы, которые позволяли осуществлять сбор данных в режиме реального времени для того, чтобы настроить и выбрать подходящие программы регулирования дорожного движения; на третей — системы дают ¡Z возможность прогнозировать условия движения, с тем чтобы использовать программы и стратегии, предварительно созданные для применения в наиболее ^ подходящее время для оптимального управления текущими условиями движения (Mitsakis, Salanova and Giannopoulos, 2011). Все эти системы основаны на о
со
со
техническом решении проблемы организации дорожного движения, чтобы избежать потерь, связанных с дорожными пробками. Однако можно рассмотреть и другой пример, основанный на реальной ситуации в российском городе миллионнике. Предположим, что из центра города в один из «спальных» районов ведут две основные магистрали, которые невозможно полностью объехать по второстепенным дорогам (объезд по второстепенным дорогам возможен или только на части пути и потом все равно упирается в одну из двух магистралей). Все остальные варианты маршрутов движения из центра в этот «спальный» район города сопряжены с очень большим увеличением протяженности маршрута движения. Также будем учитывать, что большинство водителей могут пользоваться системами навигации с функцией индикации дорожных пробок.
Предположим, что на одной из автомагистралей произошло дорожно-транспортное происшествие, что привело к ограничению пропускной способности и, следовательно, к дорожной пробке. Данная дорожная ситуация отражается на навигаторах, которые используют водители, выбирающие маршрут движения или движущиеся по дорогам, которые предполагают выбор съезда на одну или другую магистраль. Нет ничего удивительного в том, что через какое-то время часть дорожного потока переместится в сторону магистрали, где нет аварии. В результате движение по обеим магистралям значительно замедлится. Если предположить, что ^t таких магистралей не две, а больше, затруднения на одной из основных о магистралей постепенно перекинутся на смежные.
^ В таких условиях показания навигатора с индикатором пробок не сильно
помогают водителю в выборе маршрута с более быстрым движением. И здесь мы тоже сталкиваемся с ситуацией, когда необходимо индуктивное мышление в терминах Б. Артура. Водители, множество раз сталкиваясь с ситуациями дорожных о пробок, вырабатывают индивидуальные мнения, модели или гипотезы, которые ф адаптируют к конкретным спонтанно сложившимся ситуациям дорожного „ движения. Также у водителей вырабатываются определенные локальные правила и '! поведенческие паттерны, которые эволюционно проходят процесс адаптации и го отбора. Индуктивное мышление ставит на первый план не создание универсальных о моделей, а приобретение и личностное усвоение явных и неявных знаний, приобретаемых через опыт.
0 Длительная адаптация к меняющейся действительности и опыт позволяют акторам использовать то неявное знание, формирующееся в социальных
1 взаимодействиях, которое невозможно создать рациональным планированием и < сознательным конструированием возможной реальности (Вольчик, 2011). Также g большое значение приобретают этические (нравственные) нормы, являющиеся =§■ элементом институциональной среды. Например, вежливость и соблюдение
элементарных правил взаимности на дорогах ведет к сокращению аварийности и о экономии времени, проведенного из-за сложных дорожных ситуаций. s Человек, существующий в среде социальных институтов, является существом
го подверженным морали или нравственности, то есть нравственным человеком. ^ Человек — это нравственное существо, поскольку он может сравнивать свои прошлые ^ и будущие действия и мотивы и соответственно одобрять или не одобрять их. Однако w на протяжении XX века к проблеме нравственных мотивов, влияющих на поведение, q сохранялось пренебрежительное отношение в экономике и других социальных ¡2 науках (социологии, антропологии) (Hodgson, 2013b. P. 513).
Экономический человек не может игнорировать свою нравственную ^ составляющую (Ефимов, 2013) вследствие того, что она во многом определяет выбор в о реальном мире, а не «экономике классной доски». Для того чтобы функционировала р «экономика классной доски», в ней должен присутствовать учитель, что, по словам Р. Коуза, предполагает следующее положение дел: «Рассматриваемая политика относится к разряду тех, которые осуществимы на классной доске. Вся необходимая информация предполагается доступной, а учитель играет за всех участников сразу. Он определяет цены, устанавливает налоги и распределяет субсидии (на грифельной доске) для повышения общего благосостояния. Но в реальной экономической системе гс нет никакого учителя. Нет никого, кому были бы доверены задачи, решаемые на о классной доске» (Коуз, 2007. С. 24).
Исследование индуктивного мышления в адаптивно сложных системах не дает гарантии нахождения единственно верных равновесных стратегий поведения, но позволяет идентифицировать реально используемые акторами разнообразные модели и правила поведения. Поэтому необходимо особое внимание к контекстам и социальной среде, в которой принимаются решения и действуют акторы. Также необходимо учитывать влияние нисходящей преобразующей причинной связи, которая «охватывает и индивидов, и население, не только ограниченных определёнными факторами, но также изменившихся в результате действия сил причинных связей, имеющих отношение к высшим уровням» (Ходжсон, 2003. С. 19). Идентификация существующих правил и институтов связана с применением качественных дискурсивных методов анализа (Ефимов, 2011a; 2011б), что очень важно для развития современной экономической науки, не ограниченной жесткими методологическими и предметными рамками неоклассики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Артур Б. (2003). Индуктивное мышление и ограниченная рациональность // Экономический вестник Ростовского государственного университета, Т. 1, № 1, с. 53-61.
Вольчик В. В. (2011). Институты, экономическая координация и неявное знание // Terra Economicus, Т. 9, № 2, с. 17-22. 3
Грейф А. (2013). Институты и путь к современной экономике. Уроки ° средневековой торговли. М.: Высшая Школа Экономики. od
Ефимов В. М. (2011a). Дискурсивный анализ в экономике: пересмотр 2 методологии и истории экономической науки (часть 1) // Экономическая социология, <£> Т. 12, № 3, с. 15-53.
Ефимов В. М. (2011б). Дискурсивный анализ в экономике: пересмотр методологии и истории экономической науки (часть 2) // Journal of Economic Regulation (Вопросырегулирования экономики), Т. 2, № 3, с. 5-79.
Ефимов В. М. (2013). От машин удовольствия к моральным сообществам // Журнал институциональных исследований (Journal of Institutional Studies), Т. 5, №
Коуз Р. (2007). Фирма, рынок и право // Фирма, рынок и право. М.: Новое
о
2, с. 7-47. f
издательство. х
Кругман П., Веллс Р. и ОлниМ. (2011). Основы экономике. СПб.: Питер. í
< пз
>у
Мизес Л. (2000). Человеческая деятельность. М.
Олсон М. (1995). Рассредоточение власти и общество в переходный период. Лекарства от коррупции, распада и замедления экономического роста // Экономика и математические методы, Т. 31, Вып. 4, с. 53-81.
Олсон М. (1998). Возвышение и упадок народов. Экономический рост, стагфляция и социальный склероз. Новосибирск.
Роббинс Л. (1993). Предмет экономической науки // THESIS, Вып. 1, с. 10-23. Ходжсон Дж. (2003). Скрытые механизмы убеждения: институты и индивиды в экономической теории // Экономический вестник Ростовского ^ государственного университета, Т. 1, № 4, с. 11-30. ш
Haruvy E. and Stahl D. O. (2004) Deductive versus inductive equilibrium § selection: experimental results // Journal of Economic Behavior & Organization, vol. 53, ш Issue 3, March, pp. 319-331. <
Hodgson G. M. (2013a). On the complexity of economic reality and the History of о the use of Mathematics in Economics // Filosofía de la Economía, 1(1), Invierno, pp. 125- |5 148. t
Hodgson G. M. (2013b). The enduring relevance of Darwin's theory of morality // ^ BioScience, Jul., vol. 63, Issue 7, pp. 513-514.
Kahneman D. (2011). Thinking, fast and slow. Penguin Books Ltd. Lawson T. (1997). Economics and reality. Londres y Nueva York: Routledge. Mitsakis E., Salanova J. M. and Giannopoulos G. (2011). Combined dynamic traffic assignment and urban traffic control models // Procedía - Social and Behavioral
Sciences, vol. 20, pp. 427-436.
Tversky A. and Kahneman D. (1974). Judgment under uncertainty: Heuristics and Biases // Science, 27 September, vol. 185, no. 4157, pp. 1124-1131.
REFERENCES
Arthur W. B. (1994). Inductive reasoning and bounded rationality (the El Farol Problem). American Economic Review, vol. 84, no. 2, pp. 406-411. [In Russian: Arthur B. (2003). Inductive reasoning and bounded rationality. Economic Herald of Rostov State University, vol. 1, no. 1, pp. 53-61].
Volchik V. V. (2011). Institutions, economic coordination and tacit knowledge. Terra Economicus, vol. 9, no. 2, pp. 17-22. (In Russian).
Greif A. (2006). Institutions and the path to the modern economy: Lessons from Medieval Trade. Cambridge. [In Russian: Greif A. (2013). Institutions and the path to the modern economy. Lessons from Medieval trade. Moscow, Publ. House of Higher School of Economics].
Yefimov V. M. (2011a). Towards discursive economics: Methodology and history of economics revised (part 1). Economic Sociology, vol. 12, no. 3, pp. 15-53. (In Russian).
Yefimov V. M. (2011b). Discursive economics: methodology and history of ^t economics reconsidered (part 2). Journal of Economic Regulation, vol. 2, no. 3, pp. 5-79. o (In Russian).
CM
Yefimov V. M. (2013). From pleasure machines to moral communities (reflections on a new book by Geoffrey Hodgson). Journal of Institutional Studies, vol. 5, no. 2, pp. 747. (In Russian).
Coase R. (2007). The firm, the market and the right. Moscow, New Publishing. Krugman P., Wells P. and Olney M. (2011). Fundamentals economics. St. Petersburg, Peter Publ. (In Russian).
Mises L. von (2000). Human action. Moscow. (In Russian).
Olson M. (1995). Dispersal of power and society in transition. Medicines from corruption, decay, and economic slowdown. Economics and Mathematical Methods, vol. 31, no. 4, pp. 53-81. (In Russian).
Olson M. (1998). The rise and fall of the peoples. Economic growth, stagflation and social sclerosis. Novosibirsk. (In Russian).
Robbins L. (1935). The subject-matter of economics. In: L. Robbins. An Essay on the Nature and Significance of Economic Science. 2nd ed. London: Macmillan, ch. 1, pp. 1—23. [In Russian: Robbins L. (1993). The subject of economics. THESIS, vol. 1, pp. 10-I 23].
^ Hodgson G. M. (2003). The hidden persuaders: institutions and individuals in
o economic theory. Cambridge Journal of Economics, pp. 159-175. [In Russian: Hodgson ^ G. M. (2003). The hidden persuaders: institutions and individuals in economic theory. § Economic Herald of Rostov State University, vol. 1, no. 4, pp. 11-30].
Haruvy E. and Stahl D. O. (2004) Deductive versus inductive equilibrium S. selection: experimental results. Journal of Economic Behavior & Organization, vol. 53, ft Issue 3, March, pp. 319-331.
Q Hodgson G. M. (2013a). On the complexity of economic reality and the History of
¡^ the use of Mathematics in Economics. Filosofía de la Economía, 1(1), Invierno, pp. 125-
-j 148. <
g Hodgson G. M. (2013b). The enduring relevance of Darwin's theory of morality.
F BioScience, Jul., vol. 63, Issue 7, pp. 513-514.
^ Kahneman D. (2011). Thinking, fast and slow. Penguin Books Ltd.
Lawson T. (1997). Economics and reality. Londres y Nueva York, Routledge. Mitsakis E., Salanova J. M. and Giannopoulos G. (2011). Combined dynamic o traffic assignment and urban traffic control models. Procedia - Social and Behavioral < Sciences, vol. 20, pp. 427-436.
o^ Tversky A. and Kahneman D. (1974). Judgment under uncertainty: Heuristics
o and Biases // Science, 27 September, vol. 185, no. 4157, pp. 1124-1131.
