CC BY
53
Юсупова
Елена Викторовна
ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ВОЛЯ ЧЕЛОВЕКА ЮРИДИЧЕСКОГО
Аннотация
В данной статье проведён анализ проблемы «воли» с точки зрения психологии, философии, юриспруденции и психиатрии. В толковании данного понятия использованы психологические подходы (воля во взаимосвязи с произвольной мотивацией, воля как форма регуляции поведения и др.), философские подходы (воля как механизм рефлексии, воля в связи с интенциальнос-тью и др.), юридический подход к трактовке индивидуальной воли. Автором выделен ряд аспектов, позволяющих говорить о степени развития волевой регуляции в связи с готовностью личности нести юридическую ответственность. При рассмотрении возрастного аспекта проведён краткий исторический анализ развития вопроса и современный подход к данной проблеме. Кроме того, в статье затронут вопрос баланса между эмоциями и волей, аффекта как результата нарушения этого баланса, освещены некоторые моменты патологии волевого поведения.
Ключевые слова: воля, свобода, аффект, регуляция пове-
ааеу^ Тйе^ёшгсц I Тоеааэеу, аейеа'Тгщ бабёавпеу, е'-га'беаё'ТгаЦёе'ТпаЦайаб,у1 Тбеу.Т'ааа аеу.
Одним из главных регулятивных механизмов человека, находящегося в рамках юридических отношений, является воля. В обыденном понимании воля ассоциируется со свободой: «вольная воля» (в литературе), «век воли не видать» (в криминальной субкультуре), «дать волю» (в истории об отмене крепостного права). В научной трактовке это понятие рассматривается несколько иначе. Оно связывается, прежде всего, с регуляцией поведения. По мнению Б.С. Шалютина, «рациональная регуляция поведения неразрывно связана с регуляцией волевой. Если рассудок определяет содержание поведения, то воля выступает началом, инициирующим или блокирующим то или иное действие. В отличие от эмоционального действия, осуществляющегося спонтанно, волевое действие предполагает внутреннее принуждение. Историческое становление способности внутреннего принуждения есть результат интериоризации принуждения внешнего, формирующегося в рамках становления юридической регуляции».
Воля в истории философии рассматривалась по-разному. В Древней Греции понятие «воля» неразрывно связывалось с понятием «свобода». Свобода — свойство воли, а не разума, как это понимали греки. Так находит свое разрешение парадокс Сократа о возможности понимать благо и все же творить зло. Разум принимает, но воля отрицает благо, поскольку она хотя и принадлежит человеческому духу, но имеет свою независимость. Разум познает, но выбирает воля: ее выбор может быть иррациональным, т.е. не имеющим разумного обоснования, не согласующимся с пониманием. Именно так объясняется сама возможность «измены Богу» и «обращения к тварному,
вторичному». Таким образом, воля является тем руслом, в которое будет направлена осознанная активность индивида, личности в рамках законов полиса. Много позже такой же вывод повторится и в мыслях философа В.А. Ой-гензихта. Он отмечает следующее: «Поведение субъекта не однозначно, он должен из ряда возможностей избрать определенную. Это означает свободу выбора как волевого процесса. Принятие решения - кульминация в процессе выбора. Но принятие решения оценивается самим лицом как свободный акт, соответствующий его желанию, акт его воли» [3, 67].
Важнейшее значение понятие воли играет в теории Августина. Можно даже утверждать, что именно с него берет начало философская рефлексия воли, переворачивающая греческую антропологию и её выводы. Беспокойная внутренняя жизнь самого Августина и духовное формирование в лоне латинской культуры подвигли его к своему толкованию Библии, которое можно было бы назвать «волюнтаристским» (от «волюнтас» — воля). Кроме того, Августин — первый философ, сумевший в точных терминах описать конфликт эмоций и воли. Именно этот болезненный процесс более поздними исследователями будет охарактеризован терминами «самопринуждение» и т. п.
Иная точка зрения изложена в философской концепции А. Шопенгауэра, Э. Гартмана. Эти мыслители полагали, что волевые действия человека не имеют причины, а сами предопределяют ход психических процессов. В частности, А. Шопенгауэр утверждал: «Свобода не подчинена никакой причинности, свободна только воля... Сам мир объясним единственно из воли» [8, 167]
В современной науке понятие воли в основном рассматривается как феномен человеческой психики. Можно выделить несколько точек зрения на данный вопрос.
1. Воля как произвольная мотивация. Здесь выделяются три направления. Приверженцы первого практически отождествляют мотивацию и волю, т.е. сильное желание, по их мнению, порождает действие, ведущее к его удовлетворению; дополнительных психологических механизмов на данном пути не требуется. Приверженцы второго направления не отождествляют мотивацию и волю, но признают тесную связь между ними. Приверженцы третьего полагают, что воля призвана служить побудительным механизмом поведения, удовлетворяющего внешним общественным требованиям.
2. Воля как особая форма психической регуляции и управления. Ещё в 20-е годы XX в. М.Я. Басов писал, что власть личности над своими душевными состояниями возможна только при наличии в составе ее душевного единства некоего регулятивного фактора. Таким фактором здоровая личность всегда и обладает в действительности. И имя его - «воля».
3. Воля как механизм преодоления внешних и внутренних трудностей. Примерно в таком ключе определяет волю «Популярный энциклопедический словарь»: «Воля - способность к выбору деятельности и внутренним усилиям, необходимым для ее осуществления», что практически ставит знак равенства между понятиями «воля» и «сила воли». Сюда же можно отнести и представление о воле как о совокупности черт
4. Наиболее интересным мне кажется более широкое представление о воле как о процессе самопроизвольных самоизменений личности.
В зарубежной психологии и философии понятие волевого действия ассоциируется с тремя направлениями. Одно из них связано с работами французского философа Мен де Бирана, который разработал теорию фактов сознания, близкую к учению Шопенгауэра. Человек познает себя как духовно-телесное существо в результате рефлек-
сии - непосредственного опыта свободного усилия воли.
Другое направление связывает волю с интенциаль-ностью - смыслообразующей соотнесенностью сознания и предмета. Идея интенциапьности получила развитие в работах Ф.Брентано, феноменологии Э.Гуссерля. Интен-циальность - мостик между человеком и объектом.
Третье направление рассматривает проблему в аспекте детерминизма и свободы выбора. Оно получило развитие в семидесятые годы в работах Д. Маккея.
Большинство подходов к воле акцентируют свое внимание на её функции в порождении и регуляции предметного действия. Вместе с тем, в ряде исследований воля рассматривается как проявление самосубъектных отношений.
А.Ф.Лазурский, говоря о волевом усилии, отмечал, что оно может быть реакцией личности на внешнюю или внутреннюю ситуацию. В связи с этим он ставил вопрос о том, действует ли в этом случае один и тот же волевой механизм, направленный в различные стороны, или это разные механизмы, родственные, но не тождественные.
Предпосылки рассмотрения воли с таких позиций можно найти в работах Л.С.Выготского. Он подчеркивал активное вмешательство человека в ситуацию, связанное с введением новых стимулов, и говорил о воле как о своеобразной деятельности человека, направленной на овладение собственным поведением.
Идея Л.С.Выготского о рассмотрения воли в аспекте овладения собственным поведением была развита В.К.Ка-линым. Он видит специфику воли в ее направленности на самого субъекта и считает, что анализ воли в связи с предметным действием не приводит к успеху. В.К. Калин определяет волю как «сознательное, опосредованное целями и мотивами деятельности создание состояния оптимальной мобилизованности, оптимального режима активности и концентрирования этой активности в нужном направлении, то есть целенаправленное создание такой организации психических функций, которая обеспечивала бы наибольшую эффективность действий». В подходе В.К.Ка-лина воля предстает как проявление самосубъектных отношений.
В рамках регуляционного подхода самосубъектный аспект воли проявился в возникновении проблемы саморегуляции. В этом направлении достаточно неплохо исследован вопрос о произвольном управлении собственными эмоциями.
На самосубъектный характер воли указывает Е.П.Ильин, говоря о произвольном самоуправлении. В функциональной структуре произвольного управления он выделяет такие элементы, как самодетерминация, самоинициация и самоторможение, самоконтроль.
Можно предположить, что на более ранних этапах развития личности изменения происходят непроизвольно, в процессе выполнения предметной деятельности. Затем этот процесс приобретает произвольный характер, но самоизменения тесно связаны с предметной деятельностью, определяются ее содержанием и эффективностью. Затем позитивные изменения себя самого могут превратиться в самостоятельную, осознанную цель. В этом случае процесс самоизменения преобразуется в своеобразную самостоятельную форму деятельности. Механизмом появления такой деятельности служит механизм сдвига мотива на цель. Действия по самоизменению, необходимые для обеспечения эффективности предметной деятельности, становятся самостоятельной деятельностью.
С этой точки зрения волевая активность может рассматриваться как деятельность, направленная на позитивные самоизменения личности.
Однако в современной науке так и не существует од-
нозначного толкования воли. Формирование волевого поведения в онтогенезе является и сегодня одной из наиболее активно изучаемых проблем в ходе различных экспериментов. Описание их - тема других исследователей. Однако, исходя из выводов и наблюдений за процессом формирования воли, можно судить о том, что воля, как и многие феномены человеческой психики, формируется в антропогенезе, повторяя тот же путь, что и при формировании ребёнка. Внешнее принуждение к тому или иному виду поведения переходит на внутренний план, становясь самопринуждением. Отражаясь в зеркале индивидуального сознания и приобретая определённую долю личной значимости и искажения, внешнее побуждение становится внутренним самопобуждением, волей личности.
Применительно к потребностям юридической науки А. А. Фатьянов выделяет ряд важных моментов в трактовке понятия «индивидуальная воля».
Во-первых, воля есть неотъемлемое свойство психики нормального здорового человека (сознательное регулирование собственного поведения). Вне личности человека ни о какой иной воле в прямом смысле данного понятия говорить нельзя.
Во-вторых, волевые действия детерминированы различными внешними факторами (не может быть абсолютно ни на чем не основанных желаний и хотений). Однако важным (если не важнейшим) является создание таких правовых условий, при которых человек самостоятельно формирует направление или цель собственной деятельности и свободно следует в избранном направлении либо достигает цели без внешнего вмешательства в этот процесс со стороны третьих лиц с намерением изменить результат.
В-третьих, воля всегда определяет выбор. Индивид довольно часто попадает в ситуации, когда ему необходимо выбирать одно из нескольких решений, и попытка преднамеренного влияния на результат такого выбора является ограничением свободы его волеизъявления. Как правило, в таких ситуациях индивиду предстоит осуществление сложного волевого акта (осознанного выбора), когда непосредственному действию предшествует анализ возможных последствий того или иного решения, мотивов, составление плана достижения искомого результата и т.п. [5, 5-12].
Категория «воля» участвует в формировании таких основополагающих для юридической науки понятий, как «государство», «власть», «компетенция», «вина», «сделка» и многих иных, поскольку основой всего в правопорядке является волевое поведение людей. Исходя из этого можно предположить, что именно воля является ещё одной из ключевых конституирующих характеристик понятия «человек юридический». По мнению В.В. Лазарева, государство — это «особая организация политической власти общества, располагающая специальным аппаратом принуждения, выражающая волю и интересы господствующего класса или всего народа» [4,23]. Власть — способность и возможность осуществлять свою волю, воздействовать на деятельность и поведение других людей даже вопреки сопротивлению [ru.wikipedia.org/wik]. При рассмотрении вины, в частности умышленной формы вины, Брокгауз и Ефрон связывают умышленную форму вины с осознанием виновным сущности совершаемого деяния, предвидением его последствий и наличием воли, направленной к его совершению (Умысел // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона).
В юридической науке нет единой методологии, включающей различные аспекты личности, позволяющей судить о степени развития волевой регуляции и говорить о юридической ответственности. С моей точки зрения, та-
ких аспектов несколько.
Во-первых, возрастной аспект. Он включает в себя возрастной критерий, когда у человека полноценно сформирована волевая регуляция поведения.
Развитие воли в онтогенезе начинается ещё в дошкольном возрасте. В целом развитие волевой регуляции к концу младшего школьного возраста приводит к начальному формированию волевых качеств, позволяющих достигать поставленные цели, преодолевать препятствия и трудности, подчиняться требованиям и правилам, вырабатывать свои способы саморегуляции. В отличие от школьников младших классов подростки значительно чаще регулируют свое поведение на основе внутренней стимуляции (самостимуляции), что свидетельствует о коренной перестройке структуры волевой активности. В то же время волевая сфера подростков весьма противоречива. Это связано с тем, что при значительно возросшей общей активности механизмы волевой активности подростка еще недостаточно сформированы. Внешние же стимуляторы не всегда вызывают соответствующую волевую активность. Снижается дисциплинированность, усиливается проявление упрямства.
Далее в старших классах усиленно формируется моральный компонент воли. Часто волевая активность у старшеклассника приобретает характер целеустремленности. Компоненты волевой регуляции становятся осознаваемыми, саморегулирование деятельности и поведения поднимается на более высокий уровень. В онтогенетическом плане механизмы волевой регуляции формируются и закрепляются в определенной последовательности и закономерным образом. Экспериментальные исследования показали гетерохронность возрастной динамики волевых качеств.
Гетерохронность в развитии индивидуальной воли учитывается в правоприменительной системе. Внимание к неравномерности и различиям в темпах формирования индивидуальной воли как компонента психики получило документальное закрепление лишь в 1903 году. Подобное сочетание формализованного возрастного предела уголовной ответственности с возможностью его корректирования в индивидуальном порядке было известно еще дореволюционному русскому законодательству. Как отмечалось выше, согласно Уголовному уложению 1903 г., установившему возраст уголовной ответственности в 10 лет, несовершеннолетние в возрасте от 10 до 17 лет не подвергались уголовному наказанию, если они «не могли понимать свойства и значения совершенного ими деяния или руководить своими поступками». К ним применялись определенные меры безопасности: передача под надзор родителей или иных лиц с их согласия, помещение в исправи-тельно-воспитательные учреждения. Указанное положение закона позволило Н.С.Таганцеву назвать возраст 1017 лет «возрастом условной вменяемости». Он полагал, что в отношении каждого подсудимого этого возраста должен ставиться вопрос о вменяемости. В современной практике степень сформированности воли оценивается в ходе судебно-психиатрической экспертизы.
Особенности уголовной ответственности несовершеннолетних предусматривались еще российским уголовным законодательством XIX в. В Уложении о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г данной ответственности были посвящены ст. 142-150. В основном в этих статьях предусматривалась замена наказания более мягким в зависимости от возраста несовершеннолетнего. Так, согласно ст. 148, несовершеннолетние в возрасте от 14 до 21 года за преступления, совершенные по неосторожности, подвергались лишь домашнему исправительному наказанию по распоряжению родителей или опекунов.
Статья 6 Устава 1864 г о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предоставляла право мировым судьям определять несовершеннолетним в возрасте от 10 до 17 лет взамен заключения в тюрьме помещение в исправительные приюты.
Некоторые особенности уголовной ответственности несовершеннолетних были предусмотрены в ст. 41 Уголовного уложения 1903 г Об этом юридическом документе было сказано выше. Так, в ч. 1 этой статьи указывалось, что «не вменяется в вину преступное деяние, учиненное несовершеннолетним от 10 до 17 лет, который не мог понимать свойства и значения им совершаемого или руководить своими поступками». Кстати, аналогичное положение с некоторыми изменениями присутствует и в современном российском законодательстве.
Советская власть вскоре после Октябрьской революции выдвинула лозунг: «Для детей нет суда и тюрьмы», который нашел свое воплощение в Декрете СНК от 14 января 1918 г Этот декрет провозгласил отмену судов и тюремного заключения для малолетних и несовершеннолетних. Дела о несовершеннолетних в возрасте до 17 лет, совершивших общественно опасное деяние, подлежали рассмотрению комиссией по делам несовершеннолетних, которая должна была либо освобождать их, либо направлять в одно из убежищ Народного комиссариата общественного призрения соответственно характеру деяния.
Хотя до конца 20-х гг. законод ател ьство об уголовной ответственности несовершеннолетних неоднократно изменялось, однако принудительным и воспитательным мерам по-прежнему принадлежал приоритет перед мерами уголовного наказания.
Тенденция к усилению уголовной ответственности несовершеннолетних наметилась в начале 30-х гг. Особенно резко она обозначилась с принятием постановления ЦИК и СНК от 5 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних». Этот закон значительно понизил возраст по достижении которого стала возможна уголовная ответственность. Так, с 12-летнего возраста подлежали уголовной ответственности лица, виновные в совершении краж, причинении насилия, телесных повреждений, увечий, убийстве. Ст. 8 Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик, предоставлявшая право применять к несовершеннолетним меры медико-педагогического характера, была отменена. 31 мая 1935 г. принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О мерах ликвидации детской беспризорности и безнадзорности», которым были ликвидированы комиссии по делам несовершеннолетних. В указанных актах нашла отражение господствовавшая в то время ошибочная точка зрения о принуждении как универсальном средстве борьбы с преступностью.
Начавшаяся война создала новые проблемы в борьбе с преступностью несовершеннолетних. Несмотря на необходимость напряжения всех сил и сосредоточение всех ресурсов на нужды войны, Советское государство не жалело средств для спасения подрастающего поколения. Так, уже 23 января 1942 г СНК СССР принял постановление «Об устройстве детей, оставшихся без родителей», которым предусматривались создание при исполкомах местных Советов комиссий по устройству детей, оставшихся без родителей, расширение детских приемников-распределителей и детских домов, организация Суворовских училищ для детей, пострадавших от войны, и т.д. Все это способствовало тому, что в отличие от периода начала 20-х гг. беспризорность и преступность подростков не получили такого широкого распространения.
В первые послевоенные годы основными криминогенными условиями, как и в годы войны, были все те же
беспризорность, безнадзорность подростков, а также тяжелое материальное положение страны. Вследствие этого к несовершеннолетним правонарушителям по-прежнему широко применялись воспитательные меры. Так, постановлением Пленума Верховного суда СССР от 17 февраля 1948 г. «О применении Указов от 4 июня 1947 г. в отношении несовершеннолетних» судебным органам предлагалось в случае совершения хищения в незначительных размерах несовершеннолетними в возрасте от 12 до 16 лет ставить на обсуждение вопрос о прекращении дела в уголовном порядке за нецелесообразностью применения мер уголовного наказания и направлении обвиняемых в трудовые воспитательные колонии.
Новым этапом в развитии советского уголовного законодательства об ответственности несовершеннолетних явились Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятые Верховным Советом СССР 25 декабря 1958 г, и уголовные кодексы союзных республик, принятые в 1959-1961 гг. Существенным отличием нового законодательства являлось то, что на 2 года был повышен возраст по достижении которого наступала уголовная ответственность. По общему правилу уголовной ответственности, согласно ст. 10 Основ, подлежали лица, которым до совершения преступления исполнилось 16 лет. За некоторые преступления ответственность наступала с
14 лет
Кроме тех изъятий, которые были сделаны для несовершеннолетних при применении к ним положений Общей части уголовного права (неприменение ссылки, высылки; лишения свободы в виде заключения в тюрьме и др.), законодательство ориентировало правоохранительные органы на преимущественное применение мер воспитательного характера, а не уголовного наказания в случаях совершения преступления, не представляющего большой общественной опасности (ч. III и ч. IV ст. 10 УК РСФСР).
Уголовное законодательство 1958-1961 гг. регламентировало широкое привлечение общественности к работе по исправлению и перевоспитанию несовершеннолетних правонарушителей, а также предупреждению совершения ими преступлений. Так, п. 6 ст. 63 УК РСФСР в качестве одной из принудительных мер воспитательного характера предусматривал передачу несовершеннолетнего под наблюдение трудового коллектива, общественной организации или отдельному гражданину либо назначение общественного воспитателя в соответствии с Положением об общественных воспитателях несовершеннолетних.
Проявлением гуманизма уголовного права явилось принятие Указа Президиума Верховного Совета СССР от
15 февраля 1977 г «О дополнении Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик статьей 39-1», предусмотревшей основания отсрочки исполнения приговора несовершеннолетнему. Согласно этой статье «при назначении наказания несовершеннолетнему, впервые осуждаемому к лишению свободы до 3 лет, судом, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности виновного и иных обстоятельств дела, а также возможности его исправления и перевоспитания без изоляции от общества, исполнение приговора к лишению свободы в отношении такого лица может быть отсрочено на срок от 6 месяцев до 2 лет».
Завершением развития законодательства об уголовной ответственности несовершеннолетних явилось принятие в 1991 г Основ уголовного законод ательства Союза ССР и республик, которые впервые содержали специальный раздел «Особенности уголовной ответственности несовершеннолетних». Идея сосредоточить в одном разделе нормы, регулирующие особенности ответственности несовершеннолетних, не нова. Эта идея получила доку-
ментальную реализацию благодаря высказанным в юридической литературе предложениям, направленным на совершенствование уголовного законодательства, и рекомендациям, изложенным в «Минимальных стандартных правилах Организации Объединенных Наций, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила)».
Совершаемые подростками преступления характеризуются, как правило, корыстно-насильственной направленностью. Как отмечает И.С.Кон, подростковая агрессия -чаще всего следствие общей озлобленности и пониженного самоуважения в результате пережитых жизненных неудач и несправедливостей. Это одна из социальных проблем современной России.
В настоящее время наиболее остро встает проблема совершения общественно опасных деяний детьми, не достигшими 14-летнего возраста.
Установление в российском законодательстве фиксированного возраста уголовной ответственности означает, что лицо, достигшее 16-летнего, а в определенных случаях 14-летнего возраста, может быть субъектом преступления и нести ответственность в уголовном порядке за свои общественно опасные действия. Но из этого не следует, что уголовный закон признает этих лиц в полной мере социально зрелыми. До достижения восемнадцати лет они считаются несовершеннолетними. Понятия «лицо, не достигшее восемнадцатилетнего возраста» и «несовершеннолетний» являются синонимичными. Несовершеннолетние старших возрастных групп за свои преступления несут именно уголовную ответственность, а не какую-либо иную, с применением почти всех мер уголовного наказания. Данное положение российского уголовного права служит целям общей превенции. Разумеется, это не означает, что несовершеннолетние несут ответственность наравне со взрослыми. Выражением принципов гуманизма, индивидуализации ответственности и экономии репрессии являются нормы, регулирующие вопросы назначения наказания несовершеннолетним, условия и порядок отбывания ими наказания, освобождения от наказания и от уголовной ответственности.
Для привлечения к ответственности несовершеннолетних в российском законодательстве существует ряд особенностей.
Первая особенность связана с ограниченным перечнем наказаний, применяемых к несовершеннолетним. Их всего шесть, причем в этом перечне отсутствуют самые строгие виды наказаний (смертная казнь, пожизненное лишение свободы, ограничение свободы) и те, которые невозможно назначать несовершеннолетним в силу особенностей их социального, правового и фактического статуса (лишение права занимать определенные должности, лишение воинского или специального звания, содержание в дисциплинарной воинской части или ограничение по военной службе). Вторая особенность системы наказаний заключается в значительном снижении размеров и сроков соответствующих видов наказаний в случаях их применения к несовершеннолетним.
Таким образом, можно сказать, что нижний возрастной уровень уголовной ответственности в целом совпадает с периодом формирования рациональной волевой регуляции поведения.
Ещё одной гранью, очерчивающей рамки человека юридического, является баланс между волей и эмоциями и эмоциональный порог, за которым возможно аффективное состояние. Проблема аффекта в уголовном праве привлекала внимание многих ученых-криминалистов. Отдельные её аспекты рассматривались Н.И. Загороднико-вым, С.В. Бородиным, Ю.И. Ляпуновым, М.К. Аниянцем,
В.И. Ткаченко и рядом других авторов. В работах названных ученых содержатся научно обоснованные и практически полезные выводы, но имеется и ряд аспектов, остающихся дискуссионными, требующих дальнейшей научной разработки с учетом нового законодательства.
Предпринимаются попытки и комплексного рассмотрения данной проблемы Т.Г Шавгулидзе, И.П. Портновым, М.И. Дубининой, В.В. Сидоровым. Однако, несмотря на весомую позитивную роль этих исследований, многие высказанные в них суждения требуют дополнительного анализа, а некоторые сформулированные теоретические положения, будучи спорными, нуждаются в более углубленной аргументации с позиций современной психологии и нового Уголовного кодекса РФ.
Аффект - очень сильное эмоциональное душевное волнение, выражающееся в кратковременной, но бурно протекающей психической реакции. Во время аффекта сознание человека и его способность рационально мыслить резко сужаются, а способность волевого контроля за своими действиями ослабляется.
С позиций права выделяется несколько видов аффекта.
1. Физиологический аффект.
Физиологический аффект (греч. physis + logos - понятие, учение) — сильное эмоциональное переживание, не сопровождающееся потерей самоконтроля. В случае, если факт совершения преступления в состоянии физиологического аффекта доказан, уголовная ответственность наступает, но такие преступления признаются менее опасными. Физиологический аффект как не выходящее за пределы нормы эмоциональное состояние, характеризующееся внезапностью возникновения, большой силой и кратковременностью, изучается в рамках психологии.
Исторически определение «физиологический» было введено, чтобы подчеркнуть отличие простого, нормального аффекта от патологического, показать, что его физиологическую основу составляют естественные для здорового человека нейродинамические процессы. Однако причины наблюдающихся при аффекте физиологических явлений имеют психологическую природу поэтому рассматриваемое нами эмоциональное состояние правильнее было бы называть психологическим аффектом. В современной психологической литературе понятие «аффект» употребляется вообще без дополнительных определений. Приведенные соображения позволяют считать, что диагностика и исследование так называемого физиологического аффекта относятся к компетенции судебно-психоло-гической экспертизы.
Следовательно, физиологический аффект может возникнуть только в ситуации, имеющей специфические признаки. Справедливо подчеркивается в юридической литературе, что эта ситуация (в частности, ситуация насилия или оскорбления со стороны потерпевшего) должна «существовать реально, а не в воображении субъекта».
Данное положение не следует понимать слишком прямолинейно. Одна и та же ситуация может отразиться в сознании субъекта совершенно по-разному в зависимости от особенностей его личности, психического состояния, т.е. всего того, что предшествовало ее возникновению. Поэтому сила и глубина аффективной вспышки не обязательно прямо пропорциональны объективной силе раздражителя (оскорбления, насилия или попытки к его совершению). Этим может быть объяснена кажущаяся с обыденной точки зрения парадоксальность и неадекватность некоторых аффективных реакций.
В исследованиях многих психологов обращается внимание на то, что аффект возникает в уже совершенно определенно сложившейся ситуации и служит для субъекта
своеобразной формой выхода из нее, разрядкой. Этот момент следует особо подчеркнуть как имеющий первостепенное значение при диагностике физиологического аффекта.
Существует прочно устоявшееся мнение, что к возникновению аффекта предрасполагают остроконфликтные ситуации, в которых снижается влияние рационального контроля. Волевые процессы присутствуют, но меняется направленность поведения на порой делинквентные и противоправные действия. «Аффектогенной может быть названа ситуация, характеризующаяся тем, что находящийся в ней человек должен обязательно действовать и испытывает в этом почти непреодолимую потребность, но подходящих способов действия не находит. Это противоречие и вызывает аффект. Если человек ясно видит возможности адекватного поведения, аффект не наступает» [1].
2. Патологический аффект
В уголовном праве при патологическом аффекте лицо, совершившее преступление, признается невменяемым. В этом случае к нему применяются принудительные меры медицинского характера. Аффект приобретает уголовно-правовое значение в том случае, если «состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта) вызывается насилием, издевательством, тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирую-щей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего».
В уголовном законе состояние аффекта учитывается при конструировании составов со смягчающими обстоятельствами, а также входит в содержание обстоятельства, смягчающего наказание.
Расстройства воли - большая группа психопатологических феноменов. Они выражаются в нарушении способности к деятельности, патологических, извращенных потребностях, нарушении представления о конечных результатах, нарушении контроля за деятельностью, нарушении проецирования процессов в сознании [5, 75-78]. Волевые расстройства наблюдаются при различных патологических состояниях, как правило, являясь одним из многих элементов наблюдаемой клинической картины. В то же время любое действие индивидуума является непосредственным воплощением в реальность его волевых актов. «Каждый истинный, настоящий непосредственный акт воли в то же время и непосредственно - проявляющийся акт тела» [8, 18].
Особое значение приобретает констатация и диагностическая оценка волевых расстройств в судебно-психи-атрической практике. Международная юридическая практика считает основой, предпосылкой вменяемости и, как следствие, способности нести ответственность за свои действия, «злую волю» (mens rea), умысел, направленный на совершение деяния [2]. Юридический (психологический) критерий невменяемости (и «ограниченной вменяемости») включает волевой признак, характеризующий способность лица руководить своими действиями. Общепризнанно, что для решения вопроса о вменяемости или невменяемости лица недостаточно одного медицинского критерия (факта психического расстройства). Таким образом, именно юридический критерий, определяющий степень выраженности констатируемых психических расстройств, является ведущим в экспертной оценке вменяемости - «ограниченной вменяемости» - невменяемости [7, 11-18].
Первые попытки создания способа диагностики волевых процессов были предприняты в начале ХХ века
Н. Ахом (N. Ach). Предложенный им способ позволял оценить способность к произвольной регуляции психических процессов, управляющих действием. В основу способа была положена оценка способности к переключению между психическими процессами, что осуществлялось в три этапа: испытуемый заучивал определенные последовательности слогов, затем его просили воспроизводить слоги в определенном порядке, в ходе эксперимента инструкция менялась, ошибки фиксировались. По мнению Н. Аха, количество ошибок в опыте могло быть интерпретировано в качестве показателя общей способности к произвольной регуляции [9]. Однако способ, предложенный
H. Ахом, отличался парциальностью оценки (невозможность оценить мотивы, эмоциональные реакции, прогноз), его реализация занимала продолжительное время (около 7 дней на каждого испытуемого).
И, наконец, третьим аспектом проблемы индивидуальной волевой регуляции является проблемы юридической ответственности нормальной и патологичной личности. Из анализа психического состояния лиц, отбывающих наказания в исправительных учреждениях, явствует, что более половины из них имеют те или иные психические отклонения, а состояние примерно 2/3 оценивается как пограничное. Однако только грубые патологии воли как сопутствующие показатели расстройства психики могут стать причиной замены вида ответственности юридической личности. В психиатрии описано несколько патологий собственно волевого поведения.
1. Усиление - гипербулия. Появляется при сверхценных идеях, некоторых видах бреда. Например, при бреде ревности, дабы доказать неверность своей жены, больной предпринимает очень много усилий: круглосуточно следить за ней, звонит на работу, допрашивает и т.п. Также наблюдается при всех формах болезненных пристрастий (алкоголизм, наркомания).
2. Гипобулия - снижение воли. Встречается при астении, депрессии. Бывает постоянно прогрессирующей вплоть до абулии - у человека нет мотивации к деятельности, встречается у больных шизофренией.
3. Парабулия - извращение волевой активности. Проявляется в кататонической симптоматике и немотивированном противодействие:
• негативизм - больного просят дать руку, а он ее прячет за спину;
• мутизм - немотивированное молчание;
• отказ от еды;
• задержка физиологических отправлений.
4. Пассивная подчиняемость (эхо - симптомы) - человек делает что - либо, что делают окружающие:
• эхолалия - пассивное повторение слов окружающих;
• эхопраксия - повтор действия окружающих;
• эхомимия - повтор мимики.
5. Восковая гибкость - человек очень долго держит приданную ему позу.
Исходя из анализа точек зрения на роль и место воли в структуре «человек юридический» можно сделать вывод, что индивидуальная воля рассматривается в основном как регулятивная функция поведения в системе самопроизвольных самоизменений личности. В юридической науке понятие «воля» применяется в контексте иных понятий с разграничением воли индивидуальной и групповой. И, наконец, индивидуальная воля является понятием, объединяющем подходы к рассмотрению проблемы человека юридического с точки зрения философии, психологии, психиатрии и юриспруденции.
Список литературы
I.Большой толковый психологический словарь /Р.Артур (Penguin); Пер. с
англ. Т. 1. (А-О). М.: Вече, ФСЕ, 2000. 592 с.
2.Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право современных зарубежных стран. М.: Зерцало, 1997.
3. Ойгензихт В. А. Воля и волеизъявление //Очерки теории философии
и психологии права. Душанбе, 1983. С. 67.
4. Общая теория права и государства: Учебник/ Под ред.
В.В. Лазарева. М.,1994. С.23.
5. Пережогин Л. О. Иллюзия свободы воли и идентичность //Независи-
мый психиатрический журнал. 1999. № 1. С.75-78.
6. Фатьянов А. А. Воля как правовая категория / Государство и право.
2008. № 4. С. 5-12.
7. Шостакович Б.В., Горинов В.В. Ограниченная вменяемость в судебно-
психиатрической клинике // Ограниченная вменяемость: Сб. научных трудов/ Под ред. Б. В. Шостаковича. М.: РИО ГНЦССП им. В. П. Сербского, 1996. С. 11-18.
8. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление (Критика кантовской
философии). СПб., 1897. С. 167.
9. Ach N. Analyse des Willens. // Handbuch der biologishen Arbeitsmethoden.
Berlin, 1935.
Янович
Галина Васильевна
А.С. ПУШКИН И СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ
Аннотация
Статья посвящена проблеме мотивов славянской мифологии в произведении А.С.Пушкина «Песнь о вещем Олеге». На этом примере рассматривается понимание поэтом основных мифологических мотивов, образов и воззрений на мир и человека в славянской мифологии. На анализе конкретных фрагментов баллады А.С. Пушкина показана глубокая философская и мифологическая соотнесенность пушкинских строк анализируемого произведения и мифологических воззрений на мир древних славян.
Ключевые слова: миф, мифология, волхв, князь, судьба, смерть, конь, змея, боги, духи, Перун, встреча, мифологическое мировосприятие, пантеон богов, воля, суденицы, Древняя Русь, победа, меч.
Тема «А.С. Пушкин и славянская мифология» достаточно обширна. Мы ограничиваем ее рассмотрение рамками одного интересного с этой точки зрения стихотворения - «Песнь о вещем Олеге».
А.С. Пушкина заинтересовал летописный рассказ о трагической гибели первого русского князя Олега, изложенный известным русским историком и современником А.С. Пушкина Н.М.Карамзиным [1].
Что достоверно известно нам об этом историческом лице?
Олег, древнерусский князь, предводитель боевой дружины, правил в Киеве с 882 по 912 годы. Совершил победоносные походы в Византию в 907 и 911 годах [2]. В знак победы он прибил свой знаменитый щит на врата Царьг-рада. Летопись описывает историю о том, как князь, чудом избежав коварство врагов, пытавшихся отравить его на пиру, сохранил свою жизнь, после чего получил прозвище «Вещий», т.е. мудрый, предвидящий происки врагов.
Годы, указанные в летописи, помогают характеризовать время, описываемое поэтом. Древняя Русь находит-
