Индикаторы мониторинга реализации Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации: модели традиционного жизнеобеспечения и этническое предпринимательство Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Садовой А. Н. Индикаторы мониторинга реализации стратегии государственной национальной политики Российской Федерации: модели традиционного жизнеобеспечения и этническое предпринимательство / А. Н. Садовой, М. В. Белозерова // Научный диалог. — 2016. — № 2 (50). — С. 296—312.

ешн^МР

Журнал включен в Перечень ВАК

и I к I С н' Б Р1ВКИЖЛ1Ч (ЛКСТОКУ-

УДК 94(470):323.11

Индикаторы мониторинга реализации стратегии государственной национальной политики Российской Федерации: модели традиционного жизнеобеспечения и этническое предпринимательство

© Садовой Александр Николаевич (2016), доктор исторических наук, профессор, заведующий лабораторией этносоциальных проблем, Сочинский научно-исследовательский центр РАН (Сочи, Россия), sadovoy.a.n@gmail.com.

© Белозёрова Марина Витальевна (2016), доктор исторических наук, доцент, главный научный сотрудник лаборатории этносоциальных проблем, Сочинский научно-исследовательский центр РАН (Сочи, Россия), mbelozerowa@mail.ru.

Представлены результаты многолетних исследований авторов по проблемам национальной политики Российской Федерации. Актуальность разработки определяется проблемами информационного обеспечения реализации федерального курса национальной и экологической политики на региональном уровне. Новизна исследования определяется междисциплинарным характером, использованием методологических подходов, инструментария и терминологии концепций «новой экологической парадигмы» и «устойчивого развития». Осуществлен анализ методологических подходов в отечественной и зарубежной историографии при выявлении форм этнического предпринимательства автохтонного населения в районах сельскохозяйственного и рекреационного развития. Особое внимание уделено исследованию моделей традиционного жизнеобеспечения и национального предпринимательства коренного населения и мигрантов как индикаторов мониторинга эффективности национальной политики. Выделен и обоснован ряд индикаторов мониторинга реализации Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации. Выделены индикаторы, которые, с точки зрения авторов разработки, являются наиболее перспективными и раскрывают воздействие Стратегии на систему жизнеобеспечения автохтонного населения и на формы этнического предпринимательства, которые можно проследить на муниципальном уровне. В соответствии с методологическими подходами, сложившимися в зарубежной и отечественной историографии,

прослеживаются различия в оценке этнического предпринимательства мигрантов и коренного населения.

Ключевые слова: индикаторы эффективности национальной политики; традиционное жизнеобеспечение; этническое предпринимательство; социальная стратификация.

1. Введение

Национальная политика России (далее — НПР) является постоянным объектом исследований как отечественной, так и зарубежной историографии. В зависимости от мировоззренческих и идеологических установок исследователей спектр оценок неоднозначен. Этим обусловливаются и различия в процедуре определения индикаторов оценки эффективности НПР. В зависимости от поставленной цели они могут быть выстроены для «обоснования» причин формирования и распада Российской империи и СССР либо являться традиционными попытками оппозиции апробировать технологии прихода к власти на основе перманентных межнациональных и межконфессиональных противоречий. Данные подходы характерны и для России, и для любой иной многонациональной страны. В этом случае в трактовках государственной и этнической истории присутствуют манипуляции общественным сознанием.

2. Оценка эффективности национальной политики в отечественной историографии

Начиная с конца XIX века при оценке «эффективности» НПР в историографии и СМИ прослеживаются две взаимоисключающие тенденции, опирающиеся на одно логическое основание: проводимый политический курс трактуется с позиций «государственной школы». Согласно «официальной» концепции, в качестве индикаторов эффективности НПР принимаются результаты деятельности региональных органов власти (вариант: политических объединений), направленные на реализацию установок «центра». В качестве примера можно привести оценку курса «русификации» этнических меньшинств национальных окраин Российской империи (1870—1910-е годы) или в советский период истории нашей страны — политику КПСС, направленную на выравнивание уровней социально-экономического и культурного развития населения в союзных республиках и национальных районах, формирование пролетариата и национальной интеллигенции, стоящей на позициях интернационализма (1930-е — конец 1980-х годов). В этом же ряду находится и «парад суверенитетов» начала 1990-х годов и последовавшее за этим нормотворчество региональныхор-ганов власти субъектов Федерации в области «государственного права».

Это объективно привело к дестабилизации этносоциальной обстановки и, в сущности, к гражданской войне в отдельных национальных районах (первая и вторая Чеченские войны).

Интерес представляет то, что в российской историографии XX века даже не ставился вопрос о прогнозе среднесрочных и долгосрочных последствий, апробированных в России технологий «решения» национального вопроса ни для народов России (как объекта политики), ни для государства в целом. Так, отторжение курса «русификации» (1870—1917 годов) национальными элитами объективно обусловило их активное участие в межэтнических столкновениях в революциях 1905—1907-й годов и 1917 года, распад Российской империи и вовлечение населения в Гражданскую войну (1918—1922/1923 годы).

Рассматривая платформу национальной политики КПСС, можно констатировать, что в дальнейшем в процессе распада СССР активное участие также приняли «национальные элиты»: партийные и государственные «республиканские кадры», а также представители курируемых Политбюро ЦК КПСС силовых структур и отчасти «национальная интеллигенция», то есть те социальные группы, которые в дальнейшем сформировали правительства новых «государственных образований», приняв активнейшее участие в приватизации предприятий, созданных в советское время.

В этой связи проводимые (с участием СМИ) идеи российской «оккупации» территорий уже современных государственных образований (Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии, Украины) используются не только в качестве аргумента перманентной «русской угрозы» и необходимости вхождения в НАТО и Евросоюз для обеспечения суверенитета. Их стоит рассматривать и как идеологическое обеспечение правового закрепления бывшей собственности СССР за узкой группой «национальных элит». Генетически эта группа не является преемницей «старой», традиционной национальной элиты Российской империи — дворянства, священнослужителей, купечества, интеллигенции. Она была сформирована в «недрах» КПСС, то есть той политической среды, которая уничтожала элиту Российской империи. Коллективная амнезия выступает в качестве технологии мистификации истории. В этой же плоскости можно рассматривать и осознанное разделение населения бывших республик на титульный народ («свой») и «оккупантов» (русскоязычных). За границы информационного поля осознанно выводятся очевидные факты: формирование национальных государств на территории распавшегося союза стало во многом возможным на основе созданной «оккупантами» современной экономики и инфраструктуры. Например, ни один из районов Прибалтики, а до 1917 года это аграрные

окраины, не обладал ресурсной основой для индустриализации. Она была проведена в 1950—1980-е годы исключительно на основе привлечения союзных ресурсов.

Обращаясь к ситуации в современной России, следует отметить, что вплоть до принятия «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года» [Стратегия ..., 2012] оценка эффективности национальной политики в субъектах РФ проводилась на основе качественных показателей: уровень стабильности этносоциальной и этноконфессиональной обстановки, пресечение проявлений терроризма, отсутствие зафиксированных в СМИ межэтнических конфликтов, проявление форм активности национальных общественных организаций, получающих поддержку региональных бюджетов, объемы финансирования программ социально-экономического развития малочисленных коренных народов и т. д.

То есть существовал тот же «официальный подход», согласно которому региональные этнополитические процессы рассматривались в первую очередь в качестве реакции на установки, заданные федеральным центром. Основными источниками мониторинга ситуации, осуществляемого региональными органами власти, были нормативные акты, делопроизводственные документы структурных подразделений региональных органов власти, отвечающих за национальную политику, материалы подконтрольных и федеральных СМИ, текущие архивы национальных общественных организаций, результаты социологических опросов. Отсутствие независимых от региональных органов власти центров, ориентированных на прогноз долгосрочных последствий НПР и способных дать объективную оценку латентных этнических процессов, сохраняло существование факторов, дестабилизирующих систему межэтнических коммуникаций, так как за пределами внимания аналитиков оставались латентные этнические процессы.

Обратимся ко второй тенденции оценки эффективности НПР, условно определяемой нами как «оппозиционная». Несмотря на широкий спектр мнений, представлений и суждений, определяемых политическими пристрастиями авторов, прослеживается ряд обобщающих характеристик. Как правило, «оппозиционные оценки» опираются на идеологические схемы, зарубежную историографию, публицистику и социологические опросы, отражающие узколокальные явления, относящиеся к конкретному историческому отрезку. Высказываемые суждения, как правило, базируются на последовательном отрицании официальной точки зрения. То есть критика НПР идет «от противного». Это «отрицание» не основано на результатах научного анализа социальных процессов, а является лишь трактовкой фактов, вырванных из контекста исторических событий и явлений. Здесь

следует отметить, что в основном российские и зарубежные политологи обладают достаточно поверхностными знаниями об этнической истории народов современной России, генезисе современных межэтнических конфликтов, имеющих, как правило, многовековую историю. В результате оценка НПР за всю историю развития государства осуществлялась по «лекалу» международных правозащитных актов второй половины XX столетия. Объективно это приводит к использованию суждений, взятых из западной историографии без оценки их репрезентативности. Так, за пределами внимания либеральной историографии, трактующей российскую государственность как «тюрьму народов», остаются факты динамики естественного прироста всех этнических меньшинств России, противостояние мировоззренческих позиций РПЦ идеям расизма, включение национальных элит в правящий слой государства, развитие национальных культур и их интеграцию в глобальный культурогенез. Если рассматривать другую крайность — оценку национальной политики с позиций ортодоксальных националистов на постсоветском пространстве, то и здесь отсутствует серьезная научная аргументация. Связано это с тем, что искусственное вычленение «своей» этнической истории из истории российского государства, в рамках которого протекал этногенез, и РПЦ объективно приводит к ее «выхолащиванию», стремлению обойти факты, не соотносимые с создаваемой концепцией. В этом отношении крайне показательны проекты, реализуемые на Украине [Общественный проект ...], где утверждение о завершенности этнической консолидации украинского этноса задолго до достижения Украиной суверенитета обусловливает активную переоценку исторического процесса в целом.

Что объединяет «официальную» и «неофициальную» тенденции анализа эффективности национальной политики? На наш взгляд, это концентрация внимания аналитиков на анализе истории государственных институтов и политических процессов или, как вариант, на изучении этнической истории народов РФ, вырванной из контекста исторического и социокультурного фона, что придает региональную специфику проявляющимся формам межэтнического и межконфессионального взаимодействия.

Оценка эффективности национальной политики, с нашей точки зрения, должна осуществляться при выявлении ее среднесрочных и долгосрочных последствий на основе анализа не столько политических процессов, определяемых федеральным центром, сколько региональных социально-экономических и этнических процессов в их взаимообусловленности и логической взаимосвязи. Синтез региональных оценок и позволит перейти к оценке федерального курса в целом.

Этот подход, ориентированный на анализ механизма этногенеза и формирования системы межэтнического взаимодействия в структуре регионального этнологического мониторинга, существенно расширяет хронологические рамки исследования. Связано это с тем, что при оценке межэтнического взаимодействия как результата национальной политики различия в формах государственного устройства, идеологических конструктах, политических режимов часто являются несущественными. Примером может служить и «Черкесский вопрос», актуализированный в процессе подготовки Зимней Олимпиады 2014 года в Сочи [Портал ...]. Трагические последствия Русско-Кавказской войны XIX века и выселение («мухаджирство») в Османскую империю коренного населения Причерноморья в начале XXI столетия в очередной раз были представлены в качестве «исторически обоснованного» требования скорректировать проводимый по отношению к адыгам политический курс [Белозёрова, 2014а, 20146; Лапин, 2003; Михайлов, 2012].

Исторической фабулой требований признать необходимость политической консолидации адыгов (этнического процесса) осознанно была выбрана «трагедия», позволяющая определить «виновника геноцида» в лице российского государства, а не реальные достижения адыгских этносов в политической, экономической и культурной сфере в течение прошедшего столетия. В результате стабильная этносоциальная обстановка и мирные формы межэтнического взаимодействия в регионе уже перестают рассматриваться в Интернет-пространстве в качестве ценности, требующей перманентной защиты. То, что за 150 лет, разделяющих эти события, была осуществлена успешная интеграция адыгов в инфраструктуру российского государства, в результате которой однозначно выиграла большая часть населения, в том числе и национальная интеллигенция, как правило, игнорируется. Эти достижения признаются как бы «обязанностью» государства по отношению к своему населению. Тезис далеко не бесспорный, если, во-первых, сравнить национальную политику имперской России с национальной политикой других государств, имеющих колонии, и, во-вторых, проблемы, связанные с интеграцией автохтонного населения в свою инфраструктуру. В качестве примера можно привести опыт демократического правительства США, осуществившего политику геноцида по отношению к коренному населению Северной Америки — индейцам, или Великобритании по отношению к аборигенам Австралии.

Ситуация с однозначно негативной оценкой НПР не единична. На наш взгляд, в отечественной историографии явно назрела ситуация кри-

тического пересмотра положений о содержании и эффективности национальной политики за всю историю российского государства на основе вывода региональной историографии на более высокий уровень. В качестве наиболее перспективного объекта исследования выступает динамика изменения системы межэтнических коммуникаций под воздействием имманентных региональных процессов. Речь идет не только о корректировании уже апробированных при организации регионального этнологического мониторинга подходов [Садовой и др., 2011; Садовой, 2015], но и об изменении предметной области этнологических экспертиз, переориентации их на мониторинг процессов, обусловливающих изменение этносоциальной обстановки, как последствия реализации установок федерального центра.

3. Модели традиционного жизнеобеспечения и национального предпринимательства как индикаторы мониторинга эффективности национальной политики

Стоит отметить, что акцентирование внимания на системе межэтнических коммуникаций не влияет на внутреннее содержание и формулировку регионального этнологического мониторинга, под которым было предложено понимать «единый и последовательный процесс сбора, обобщения, оценки, анализа, прогноза и публикации данных по максимально полному спектру региональных этнических и социально-экономических процессов, относящихся по своему состоянию к заданному (заказчиком) отрезку времени и ко всем этническим группам в границах выборочных полигонов исследования». В связи с этим при оценке эффективности национальной политики обязательными остаются процедуры исследования населения выборочных полигонов:

— составление и регулярное обновление регистров населения по локальным этническим группам;

— выявление и мониторинг изменения гендерной, этнической и социальной структуры;

— формирование на основе архивных, историографических и полевых источников банка данных по истории этнических меньшинств;

— выявление этнической составляющей традиционной хозяйственной специализации, практикующихся форм этнического предпринимательства;

— топографическая привязка практикуемых форм традиционного природопользования и обобщение статистических данных, отражающих системы жизнеобеспечения с учетом этнической и социальной структуры населения;

— локализация очагов межэтнических конфликтов, выявление механизма формирования, цикличных закономерностей, форм проявления, апробированных подходов нейтрализации социальных последствий;

— систематизация информации о спектре представлений и суждений по поводу содержания проводимой национальной политики, транслируемых масс-медиа.

Исходя из поставленных целей, приведем, на наш взгляд, наиболее перспективные индикаторы мониторинга эффективности национальной политики, раскрывающие ее воздействие на системы жизнеобеспечения автохтонного населения и ее подсистем (социальной организации, традиционной хозяйственной специализации) и максимально полного спектра форм этнического предпринимательства (включая мигрантов), которые можно проследить на муниципальном уровне (табл. 1—3).

Введение индикаторов позволяет выйти на качественные и количественные показатели механизма (причинно-следственные связи) трансформации традиционных систем жизнеобеспечения и социальной организации населения начиная со второй половины XIX века до современности. На этой основе вполне реально провести критический анализ уже имеющихся в отечественной историографии оценок эффективности национальной политики в этом регионе. Помимо этого, на основе единой шкалы индикаторов провести формирование банка данных, позволяющего осуществлять мониторинг эффективности проводимой национальной политики на региональном уровне. В данном случае мы руководствуемся рядом положений Стратегии, направленных на диверсификацию источников информации по этносоциальной обстановке не только на региональном, но и муниципальном уровнях [Стратегия ..., 2012].

Акцентируем внимание на том, что из всего спектра задач, обозначенных в Стратегии, нами были отобраны те, которые имеют однозначное отношение к анализу механизма трансформации традиционных систем жизнеобеспечения и социальной организации этнических меньшинств под воздействием внешней и внутренней политики. Сюжеты, связанные с культурогенезом, характером воздействия государственных структур на сохранение и развитие национальных культур, как не относящиеся к предметной области исследования, не поднимались. Это определило обобщение заданных Стратегией установок по четырем блокам. К первому (табл. 1) нами были отнесены индикаторы, позволяющие конкретизировать субъекты национальной политики, очертить круг их прав и обязанностей, выявить регламент деятельности и ее взаимосвязь с целями и задачами, очерченными на федеральном и региональном уровнях.

Таблица 1

Индикаторы эффективности системы управления на муниципальном уровне при реализации Стратегии ГНП РФ

Статья Содержание Индикаторы Противоречия

Разд. III Ст. 19м, Р. III Ст. 21в Разграничение предметов ведения и полномочий органов гос. власти РФ, ... субъектов РФ и ... местного самоуправления в сфере государственной национальной политики. Установление ответственности должностных лиц государственных и муниципальных органов за состояние межнациональных отношений на соответствующих территориях. 1. Наличие региональных (муниципальных) нормативных актов и программ, определяющих сферу полномочий в реализации федеральной национальной политики. 2. Наличие на муниципальном уровне комиссии по регуляции социальных и межэтнических отношений. 3. Уровень квалификации должностных лиц, ответственных за реализацию Стратегии национальной политики в субъектах РФ. Инициатор разграничения: (региональная или муниципальная власть) в случае конфликта несет большую долю ответственности.

Разд. III Ст. 19н Комплексность решения задач государственной национальной политики РФ с учетом ее межотраслевого характера 4. Наличие регламентов, определяющих координацию деятельности структурных подразделений власти в сфере НПР Нарушение традиции системного решения социальных проблем.

Разд. III Ст. 21а Признание социально ориентированными российских некоммерческих организаций, осуществляющих деятельность в сфере межнационального (межэтнического) сотрудничества, ... культурной адаптации и интеграции мигрантов, этнологического мониторинга и предубеждения конфликтов. 5. Перечень организаций, осуществляющих мониторинг и наличие регламента этнологических экспертиз. 6. Перечень национальных общественных организаций и творческих коллективов. Устойчивость источников финансирования. 7. Список реализованных проектов с краткой характеристикой содержания и источников финансирования (включая международные гранты). Правовая неопределенность структурных подразделений РАН, осуществляющих этнологический мониторинг. Отсутствие различий между некоммерческими функциями НОО и формами этнического предпринимательства в сфере информационных технологий.

Продолжение табл. 1

Статья Содержание Индикаторы Противоречия

Разд. III. Ст. 19с Своевременное и мирное разрешение межнациональных (межэтнических) противоречий и конфликтов. 8. Акты этнологических экспертиз. 9. Решения рабочей комиссии по регуляции социальных и межэтнических отношений. Отсутствие на муниципальном уровне мониторинга этносоциальной обстановки.

Разд. III Ст. 19т Пресечение деятельности направленной, ... на разжигание национальной и религиозной розни, ненависти, либо вражды. 10. Решения муниципальных органов власти по прекращению деятельности субъектов НПР с деструктивной направленностью. Латентные формы деятельности правоохранительных органов, их некомпетентность в сфере межэтнических отношений.

Ко второму блоку (табл. 2) нами были отнесены индикаторы, позволяющие выйти: а) на анализ «этнических секторов» экономики; б) на очерчивание круга потенциальных конфликтов в сфере трудоустройства (по этническому и конфессиональному признакам); в) на определение механизма воздействия муниципальных органов власти в решении кадровых вопросов с учетом текущей этносоциальной обстановки.

Необходимо отметить, что при оценке уровня развития этнографического туризма необходимо осуществлять его анализ и в качестве потенциального фактора распада традиционной культуры и, как следствие, дестабилизации этносоциальной обстановки.

Вопросы, связанные с развитием этнического предпринимательства в среде «коренных малочисленных народов РФ», нами были выведены в самостоятельный блок (табл. 3). Этот шаг определяется особым правовым статусом коренных малочисленных народов РФ [О гарантиях ..., 2004], вниманием правозащитных организаций, возможностью реализации крупных отечественных и международных проектов, направленных на сохранение экономически неэффективных, но традиционных по содержанию форм активности. В случае сохранения традиционной хозяйственной специализации выбор форм хозяйственной деятельности (вариант: секторов экономики) определяется экономической целесообразностью.

Сохранение традиционных форм занятости достаточно часто связывается с сохранением этнической территории и системой уже сложив-

Таблица 2

Общие индикаторы развития этнического предпринимательства на муниципальном уровне

Статья Содержание Индикаторы Противоречия

Разд. III Ст. 21б Обеспечение ... принципа равноправия ... при приеме на работу, при замещении должностей государственной и муниципальной службы, в правоохранительных органах и в судебной системе, при формировании кадрового резерва на федеральном и региональном уровнях. 1. Показатели доли этнических меньшинств в штатном расписании органов власти и правоохранительных органов. 2. Показатели социологических опросов (раздел проблемы трудоустройства). Реализация принципа снимает с органов исполнительной власти ответственно сть за контроль над соблюдением пороговых значений представительства этнических меньшинств (вариант: титульного большинства).

Разд. III Ст. 21г Содействие развитию народных промыслов и ремесел ., в том числе в селах, горных и отдаленных районах, местах традиционного проживания и хозяйственной деятельности КМН. 3. Список этнических предприятий. 4. Реестр продукции ремесел. 5. Показатели организационно-финансовой поддержки со стороны органов исполнительной власти. В системе этнического предпринимательства отсутствует принцип равноправия (по этнической идентификации) при приеме на работу.

Разд. III Ст. 21г Развитие этнографического и культурно-познавательного туризма, оздоровительных и рекреационных зон, расширение государственной поддержки национальных видов спорта. 6. Учет интересов этнических предприятий в программах рекреационного развития. 7. Список этнических предприятий в сфере туризма, индикаторы организационно-финансовой поддержки со стороны органов муниципального управления. 8. Наличие координационных договоров этнических предприятий с руководством ООПТ, муниципальными органами власти и территориальными органами управления. Предо ставление приоритетных возможностей развития этническим предприятиям. Недо статочный уровень научно-прикладных исследований, ориентированных на экскурсионное обеспечение туристических потоков (проблема «фольклоризма», «кич»)

Таблица 3

Индикаторы развития этнического предпринимательства на муниципальном уровне в среде коренных малочисленных народов

(КМН)

Статья Содержание Индикаторы Противоречия

Разд. I Ст. 5, Разд. IV. Ст. 17з, Ст. 29 Обеспечение прав малочисленных народов и национальных меньшинств. 1. Наличие региональных (муниципальных) нормативных актов, определяющих гарантированный перечень прав на подведомственной территории, муниципальных программ, системы мониторинга за их реализацией. Наличие особого правого статуса для КМН, проживающих в сельской местности, автоматически распространяется на представителей КМН, интегрированных в городскую экономику.

Обеспечение гарантий КМН, включая ... защиту исконной среды обитания и традиционного образа жизни. 2. Наличие нормативных актов о территориях традиционного природопользования, индикаторов экономической мощности хозяйств и источников формирования семейных бюджетов. 3. Наличие регламентов согласования интересов КМН с другими землепользователями в границах этнической территории. Экстенсивные формы традиционной экономики в границах особо охраняемых природных территорий диктует необходимость их зонирования с учетом интересов КМН.

Разд. III Ст.21а Создание условий для участия КМН в решении вопросов, затрагивающих их права и интересы. 4. Представительство КМН в органах муниципальной власти. 5. Наличие координационных соглашений между национальными сельскими анклавами, органами власти, ООПТ, бизнес-структурами. Отсутствие правовых механизмов обеспечения представительства этнических меньшинств в муниципальных органах власти.

шихся межэтнических коммуникаций тех этнических групп (этносов), которые пришли ранее. В среде автохтонного населения РФ нет понятия «трудонедостаточные районы». В связи с этим развитие этнических форм предпринимательства мигрантов может объективно выступать перманентным фактором нарушения декларированных государством прав коренных малочисленных народов и дестабилизации этносоциальной обстановки в целом.

Механизмы адаптации мигрантов, включая трудовых, в инфраструктуру субъектов РФ отражены в нескольких разделах Стратегии. В соответствии с методологическими подходами, сложившимися в зарубежной и отечественной историографии, прослеживаются различия в оценке этнического предпринимательства мигрантов и коренного населения. Неоднократно отмечалось, что для среды мигрантов характерны механизмы адаптации к новой для них этнической среде при сохранении этнической самоидентификации.

Развитие этнического предпринимательства как феномена объективно приводит к социальной стратификации по имущественному признаку внутри этнической группы, происходящей по «родовому признаку», активному использованию международных связей для организации устойчивых товаропотоков. Это объективно влечет за собой процесс формирования слоя «национальной элиты», стремящейся, с одной стороны, взять под контроль отдельные секторы экономики в муниципальных образованиях, с другой стороны, сформировать систему защиты достигнутых «статусных позиций» как правовыми, так и не правовыми методами. В этом контексте интеграция национальной элиты во власть является объективным процессом, который направлен на стабилизацию этносоциальной обстановки.

При диахронном аспекте анализа этносоциальной обстановки предложенный перечень индикаторов может быть использован при оценке эффективности национальной политики российского государства в течение XX века.

4. Выводы

Современные экологические и этносоциальные проблемы, на решение которых ориентированы нормативные акты РФ, определяют стратегические подходы в корректировке курса национальной политики [Стратегия ..., 2012], устойчивого развития коренных малочисленных народов [Концепция ..., 2009; О гарантиях ..., 2004], сохранении биоразнообразия на основе развития сети особо охраняемых природных территорий феде-

рального значения [Концепция ..., 2011]. Эти подходы, с одной стороны, имеют региональную специфику, с другой — определяются не только сменой форм государственного устройства и политических режимов в течение XX столетия, но и воздействием на эти процессы внешнего фактора — глобальных политических и экологических процессов.

В связи с этим национальную и экологическую политику в пограничных полиэтничных районах России (как и других сопредельных государств) необходимо рассматривать в логической взаимосвязи. При данном подходе объектом политики выступают не столько этносы, интегрированные в состав российского государства, и осваиваемая ими экологическая ниша, сколько сформированные ими системы жизнеобеспечения и социальной организации. Субъектами политики являются конкретные политические структуры и национальная элита с характерной для нее системой социальной стратификации.

Обе системы (жизнеобеспечения и социальной организации) являются не только функциональными, но и динамическими. Их структура под воздействием внутригосударственных политических процессов претерпевает постоянные изменения, что неизбежно вызывает ответную реакцию национальных элит, формирование в среде этнических меньшинств стереотипных представлений (установок) о соответствии проводимой политики собственно этническим интересам. Этническая история и история государства рассматриваются в их логической взаимосвязи.

Региональная специфика определяет использование выборочного подхода, при котором модели традиционного жизнеобеспечения и соответствующие им формы социальной организации реконструируются по заданным заранее таксонам и по нескольким хронологическим срезам. Этот подход определяет, что процессы «трансформации» этих систем раскрываются через выявление направленности изменения системообразующих связей под воздействием «внешней среды».

В данном контексте принимаемые российским государством политические решения являются факторами, детерминирующими эти изменения. В какой-то мере это определяет выбор хронологических отрезков, в рамках которых на основании историографических источников проводится анализ социальных процессов и выявление причин различий в современных «оценках» проводимой ранее политики.

Литература

1. Белозёрова М. В. К проблеме взаимосвязи процессов этнической консолидации и национального самоопределения в южных регионах России / М. В. Бело-

зёрова // Модернизация полиэтничного макрорегиона и сопредельных государств : опыт, проблемы, сценарии развития. — Ростов-н/Д : Изд-во ЮНЦ РАН, 2014а. — С. 175—178.

2. Белозёрова М. В. Некоторые события Русско-Кавказской войны 1817— 1864 гг. в сети Интернет : мифы и реальности / М. В. Белозёрова // Реклама и связи с общественностью : традиции и инновации. — Ростов-на-Дону : ФГБОУ ВПО РГУПС, 2014б. — С. 90—102.

3. Концепция развития особо охраняемых природных территорий федерального значения до 2020 года / утв. Распоряжением Правительства РФ от 22.12.2011, № 2322.

4. Концепция устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации / утв. Распоряжением Правительства РФ от 04.02.2009, № 132-р.

5. Лапин В. В. Кавказская война — война взаимного непонимания / В. В. Лапин // Россия и Кавказ. — Санкт-Петербург : ЗАО «Журнал «Звезда». «Довлатов-ский фонд», 2003. — С 5—16.

6. Михайлов С. «Черкесский вопрос» : не самая масштабная проблема Кавказа — мнение эксперта / С. Михайлов // Новости Грузия. 21.12.2012. — Режим доступа : http://newsgeorgia.ru/point/ 20121221/215423910.Йш1.

7. Общественный проект «ЛКБЕЗ. Исторический фронт». — Режим доступа : http://likbez.org.ua/the_end_of_war.html.

8. О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации. 30 апреля 1999 г. № 82-ФЗ с редакционными правками ФЗ от 22.08.2004 №122-ФЗ // Собрание Законодательства Российской Федерации. — Москва, 2004. — № 35. — Ст. 3607. (Сокр. ФЗ «О гарантиях прав КМН РФ от 30.04. 1999 г. № 82).

9. Портал Кавказский узел. — Режим доступа : http://www.kavkaz-uzel.ru/ Ь^/ 1927/posts/21795.

10. Садовой А. Н. К проблеме определения форм организации регионального этнологического мониторинга / А. Н. Садовой, М. В. Белозерова // Отчет о научно-исследовательской работе «Исследование этносоциальных проблем в регионах с высокой миграционной активностью. — Сочи : СНИЦ РАН, 2011. — С. 7—29.

11. Садовой А. Н. Система регионального этнологического мониторинга : к проблеме формирования границ выборочных полигонов / А. Н. Садовой // Межэтнические отношения и национальная политика в современной России : стратегии гражданского единства и межнационального согласия. — Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2015. — С. 260—275.

12. Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года / Утв. Указом Президента РФ от 19.12.2012 № 1666. — Режим доступа : http://base.consultant.ru/cons/cgi/online. cgi?req=doc;base=LAW;n=139350.

Indicators for Monitoring the Realization of Strategy of Russian Federation State National Policy: Models of Traditional Life-Support and Ethnic Entrepreneurship

© Sadovoy Aleksandr Nikolayevich (2016), Doctor of History, professor, Head of Laboratory of Ethnosocial Problems, Sochi Scientific and Research Centre of RAS (Sochi, Russia), sadovoy.a.n@gmail.com.

© Belozyorova Marina Vitalyevna (2016), Doctor of History, associate professor, chief research scientist, Laboratory of Ethnosocial Problems, Sochi Scientific and Research Centre of RAS (Sochi, Russia), mbelozerowa@mail.ru.

The results of years of research by the authors on the problems of national policy of the Russian Federation are presented. The relevance of development is determined by the problems of informational support of the federal national rate and environmental policy at the regional level. Novelty of the research is determined by the interdisciplinary nature of research, use of methodological approaches, tools and terminology of concepts of the "new ecological paradigm" and "sustainable development". The analysis of methodological approaches in domestic and foreign historiography in identifying the forms of ethnic entrepreneurship among the native peoples in the areas of agricultural and recreational development is made. Special attention is paid to the study of the models of traditional live-support and the national entrepreneurship of the indigenous population and migrants as indicators for monitoring the effectiveness of national policy. The number of indicators of monitoring of implementation of the strategy of the Russian Federation state national policy are revealed and justified. The indicators are revealed that, from the point of view of the authors, are the most promising and reveal the impact of the strategy on the live-support of the indigenous population and ethnic entrepreneurship that can be traced at the municipal level. In accordance with the methodological approaches prevailing in foreign and Russian historiography, there are differences in the assessment of ethnic entrepreneurship of migrants and the indigenous population.

Key words: indicators of national policy effectiveness; traditional live-support; ethnic entrepreneurship; social stratification.

References

Belozerova, M. V. 2014a. K probleme vzaimosvyazi protsessov etnicheskoy konsoli-datsii i natsionalnogo samoopredeleniya v yuzhnykh regionakh Rossii. In: Modernizatsiya polietnichnogo makroregiona i sopredelnykh gosudarstv: opyt, problemy, stsenarii razvitiya. Rostov-n/D: Izd-vo YuNTs RAN. 175— 178. (In Russ.).

Belozerova, M. V. 2014b. Nekotoryye sobytiya Russko-Kavkazskoy voyny 1817— 1864 gg. V seti Internet: mify i realnosti. In: Reklama i svyazi s obshchest-vennostyu: traditsii i innovatsii. Rostov-na-Donu: FGBOU VPO RGUPS. 90—102. (In Russ.).

Kontseptsiya razvitiya osobo okhranyayemykh prirodnykh territoriy federalnogo znacheniya do 2020 goda. Utv. Rasporyazheniyem Pravitelstva RF ot 22.12.2011, № 2322. (In Russ.).

Kontseptsiya ustoychivogo razvitiya korennykh malochislennykh narodov Severa, Sibiri i Dalnego Vostoka Rossiyskoy Federatsii. Utv. Rasporyazheniyem Pravitel-stva RF ot 04.02.2009, № 132-r. (In Russ.).

Lapin, V. V. 2003. Kavkazskaya voyna — voyna vzaimnogo neponimaniya. In: Rossiya iKavkaz. Sankt-Peterburg: ZAO «Zhurnal «Zvezda». «Dovlatovskiy fond». 5—16. (In Russ.).

Mikhaylov, S. 2012. «Cherkesskiy vopros»: ne samaya masshtabnaya problema Ka-vkaza — mneniye eksperta. In: Novosti Gruziya. 21.12.2012. Available at: http://newsgeorgia.ru/point/ 20121221/215423910.html. (In Russ.).

Obshchestvennyy proekt «LIKBEZ. Istoricheskiy front». Available at: http://likbez.org. ua/the_end_of_war.html. (In Russ.).

O garantiyakh prav korennykh malochislennykh narodov Rossiyskoy Federatsii. 30 apre-lya 1999 g. № 82-FZ s redaktsionnymi pravkami FZ ot 22.08.2004 №122-FZ. 2004. In: Sobraniye Zakonodatelstva Rossiyskoy Federatsii, 35 (3607) (Sokr. FZ «O garantiyakh prav KMN RF ot 30.04. 1999 g. № 82). Moskva. (In Russ.).

Portal Kavkazskiy uzel. Available at: http://www.kavkaz-uzel.ru/blogs/ 1927/ posts/21795. (In Russ.).

Sadovoy, A. N., Belozerova, M. V. 2011. K probleme opredeleniya form organizatsii re-gionalnogo etnologicheskogo monitoring. In: Otchet o nauchno-issledova-telskoy rabote «Issledovaniye etnosotsialnykh problem v regionakh s vyso-koy migratsionnoy aktivnostyu. Sochi: SNITs RAN. 7—29. (In Russ.).

Sadovoy, A. N. 2015. Sistema regionalnogo etnologicheskogo monitoringa: k probleme formirovaniya granits vyborochnykh poligonov. In: Mezhetnicheskiye ot-nosheniya i natsionalnaya politika v sovremennoy Rossii: strategii grazh-danskogo yedinstva i mezhnatsionalnogo soglasiya. Saransk: Izd-vo Mor-dov. un-ta. 260—275. (In Russ.).

Strategiya gosudarstvennoy natsionalnoy politiki Rossiyskoy Federatsii na period do 2025 goda. Utv. Ukazom Prezidenta RF ot 19.12.2012 № 1666. Available at: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online. cgi?req=doc;base=LAW;n=139350. (In Russ.).