CC BY
291
ИМЯ СОБСТВЕННОЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА
© Ф. С. Кудряшева*, Л. А. Фатыхова
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 272 62 28.
*Email: frgf-ff @yandex.ru
В статье рассматриваются имена собственные (антропонимы, топонимы), использованные в автобиографическом романе А. Макина "Французское завещание". Жанр произведения обуславливает использование таких категорий как интертекстуальность и прецедент-ность. Исторические антропонимы и топонимы являются элементами прецедентной лексики, способствующей созданию языковой картины мира. Данная группа слов является носителем значительной имплицитной информации, которую многие лингвисты характеризуют как энциклопедическую. Ее присутствие в романе способствует сохранению авторской позиции, поскольку концентрирует в себе основные идейные составляющие автобиографического текста. Исторические антропонимы создают исторический фон разных периодов в развитии России и Франции, подчеркивая особо роль отдельных личностей, цитируемых в тексте, в судьбе своих стран. Топонимы способствуют локализации и конкретизации описываемых событий. Благодаря историческим антропонимам и топонимам, автор успешно воссоздает национальные картины России и Франции.
Ключевые слова: художественный текст, имя собственное, лексический фон, семантика имени собственного, прецедентные имена, интертекстуальность, ономастика текста, единицы, исторические антропонимы, топонимы, категории текста, функция.
Художественный текст представляет собой сложное образование, о чем свидетельствует разнообразие подходов к его рассмотрению. Благодаря современным направлениям в лингвистических исследованиях (лингвокультурология, когнитивная лингвистика, прагматика текста, коммуникативная лингвистика, психолингвистика и др.) появились новые стратегии, которые расширили грани его изучения. Они позволили выявить глубинные смысловые структуры, формирующие художественное пространство текста как особой модели отражения реального мира, творчески переработанного автором через его субъективное преломление, а также выделить новые стилистические приемы выразительности для ее выражения. Адекватное понимание и интерпретация художественного произведения опирается на определенные смысловые доминанты, которые фокусируют в себе его основные идейные составляющие. При их формировании автор использует как традиционные стилистические средства, так и новые, в частности, интертекстуальные приемы, которые сформировали такие категории художественного текста как прецедент-ность и интертекстуальность. Прецедентность определяется как «отражение в тексте национально-культурной традиции в оценке и восприятии исторических событий и лиц, мифологии, памятников искусства, литературы, произведений устного народного творчества» [1, с. 146]. К числу прецедентных явлений Ю. Н. Караулов относит лексемы, фразеологизмы, предложения, которые имеют ярко выраженный национально-культурный характер. В когнитивном плане они представляют «готовые интеллектуально-эмоциональные блоки ..., широко известные в обществе и постоянно используемые в
коммуникации» [2, с. 261]. Имена собственные, в частности, исторические антропонимы, топонимы могут рассматриваться как прецедентные имена, в которых имплицитно присутствуют этнокультурные факты того или иного общества. Прецедент-ность сосуществует с категорией интертекстуальности и их не следует рассматривать в отрыве друг от друга. В. Е. Чернявская определяет интертекстуальность как «взаимодействие текстов и/или их фрагментов как в плане содержания, так и в плане выражения и представляет собой способ, которым один текст актуализирует в своем внутреннем пространстве другой» [3, с. 49]. Интертекстуальность, как художественный прием, используемый автором (цитаты, аллюзии, афоризмы, реминисценции, пародии, прецедентные слова и др.) создает условия для более глубокого прочтения текста. Присутствие данных видов интертекстуальности становится, по мнению некоторых лингвистов, предпосылкой для интерпретации текста как бесконечного потока смыслов, возникающих независимо от авторской концепции.
Целью данной статьи является изучение роли исторических антропонимов и топонимов как элементов прецедентной лексики в сохранении интерпретационной целостности художественного текста. Материалом явились имена собственные, полученные методом сплошной выборки из романа А. Макина «Французское завещание». Теоретико-методологической основой стали труды отечественных и зарубежных лингвистов: М. М. Бахтин, И. Р. Гальперин, Н. А. Фатеева, В. А. Никонов, А. В. Суперанская, О. И. Фонякова, Р. Барт, М, Риф-фатер и др. При анализе практического материала использовался описательный метод, производилась
систематизация ономастических единиц, а также обобщение относительно связующей роли данных языковых элементов в художественном тексте. Научная новизна заключается в том, что наличие ономастических единиц в художественном тексте как класса прецедентных слов способствует его восприятию как единого целого, ограничивает пределы его интерпретации рамками, заложенными основной идеей.
Прецедентность и интертекстуальность не умаляют роли таких основополагающих категорий текста как связанность, целостность, завершенность, подтверждающих тезис о том, что многогранность в содержательном ив структурно-системном строении не означает безграничность его интерпретации. напомним, что несмотря на различие подходов, в числе категорий, формирующих текст как объект исследования, лингвисты единодушно выделяют в первую очередь такие как формальная связанность, содержательная цельность (В. А. Лукин), сплетение, соединение его элементов (Г. Я. Солганик) замкнутость, связность (К. Кожевникова). Важнейшей категорией является также завершенность, свидетельствующая о том, что любой текст имеет определенные границы. Так, И. Р. Гальперин отмечает, что «завершенность текста - функция замысла, положенного в основу произведения и развертываемого в ряде сообщений, описаний, размышлений, повествований и других форм коммуникативного процесса» [4, с. 130]. Определение текста К. Кожевниковой соединило в себе, на наш взгляд, все вышеперечисленные базовые категории. Текст, по ее мнению, есть «идеальная высшая коммуникативная единица, тяготеющая к смысловой замкнутости и законченности, конституирующим признаком которой является связность, проявляющаяся каждый раз в других параметрах, на разных уровнях текста и в разной совокупности чистых связей» [5, с. 58]. Данные лингвистические категориисохраняют единый план содержания и восприятия текста. Обращение к экстралингвистическим факторам, которые лежат, в частности, в основе прецедентности и интертекстуальности позволяют расширить рамки его исследования. Как следствие имманентные свойства текста, о которых говорилось выше, и само понятие «текст» начинают подвергаться значительным модификациям, особенно под влиянием тезиса о множественности его интерпретаций с учетом фоновых знаний. Принимая во внимание подобную смысловую широту при восприятии текста, Е. А. Гончарова и И. П. Шишкина определяют текст как «завершенную с точки зрения его создателя, но в смысловом и интенциональном плане открытую для множественных интерпретаций линейную последовательность языковых знаков, выражаемых графическим (письменным) или звуковым (устным) способом, семантико-смысло-вое взаимодействие которых создает некое композиционное единство, поддерживаемое лексико-
грамматическими отношениями между отдельными элементами возникшей таким образом структуры» [6, с. 17]. Категория нтертекстуальности становится, по мнению некоторых лингвистов, предпосылкой для интерпретации текста как бесконечного потока смыслов, возникающих независимо от авторской концепции. Категория интертекстуальности как явления постмодернисткой текстологии, позволяет рассматривать каждый текст в теснейшем взаимодействии с семиотической культурной средой, которая влияет на порождение и понимание смысла. Интертекстуальный подход, ключевой для постмодернисткой литературы,несет в себе новое видение мира и его ощущение в сознании человека. Постмодернисты высказывают мнение, что значение литературного произведения появляется при его прочтении читателем, причем только в силу межтекстовых отношений, т. е. благодаря интертекстуальности. Они предлагают считать множественность интерпретации новой категорией текста, так как бессмысленно искать в нем единственный смысл, созданный автором (Р. Барт,). Так, Р Барт полагает, что: «каждый текст является интертекстом: другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т.д. - все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык» [7, с. 83]. Однако такое многообразие подходов к тексту провоцирует определенные сложности при оценке художественного произведения. Бесконечность трактовки содержания приводит к тому, что автор как создатель произведения теряет свою значимость. Меняется известная схема М. Бахтина: « автор - текст: текст - читатель». Первая составляющая, указывающая на автора, выпадает из поля зрения. Множественность смыслов и интерпретаций текста приводит к потере его индивидуальности. Он превращается в некую совокупность независимых лексико-грамматических элементов, в своеобразный код, генерирующий самую разнообразную информацию, в отрыве от авторской позиции. Но, автор, как творец словесно-художественного произведения, «интонирует каждую подробность своего героя, каждую черту его, каждое событие его жизни, каждый его поступок, его мысли, чувства» [8, с. 6]. Приемы интертекстуальности, появляющиеся в тексте, продиктованы также выбором писателя и направлены на подтверждение его замысла. Он создает информационное и структурное целое, сложную, но единую по своей организации систему, которая является закрытой, и ни одна из составляющих не может быть выведена за ее пределы, или изменена. Разработкаосновной идеи, развитие важных сюжетных направлений требует
со стороны его создателя множество знаний линг-вокультурного порядка, которые необходимы для построения содержания текста с реальными фактами и событиями, прошедшими через авторский отбор. Прочтение текста представляет непрерывный диалог писателя с читателем, в процессе которого, он вводит его не только в содержание своего текста, но и в языковое пространство через определенные лексические элементы, актуализирующие одно из своих значений в зависимости от развития сюжетной линии повествования. Интертекстуальные элементы, включенные в текст, допускают вариантность его интерпретации, но в русле авторской идеи и вложенных в нее коммуникативных и прагматических интенций. Для достижения этой цели все исследователи апеллируют также к культурной компетенции читателя. В списке интертекстуальных элементов прецедентные лексические единицы как явление лингвокультурного кода, как социокультурные знакииграют особую роль в создании картины мира, отражающей национальный менталитет и систему культурных ценностей определенного этноса. Прецедентная лексика, представленная в ономастическом пространстве, направляет восприятие текста, т.к. их выбор не случаен и связан с концепцией произведения. Ее использование в художественном произведении является основой единства художественного пространства текста. Имена собственные всегда были предметом особого внимания языковедов. Они как составная часть лексической системы языка, по мнению Р. З. Муря-сова, «имеют особое положение в системе языка в отличие от других структурно-семантических разрядов существительных» [9, с. 62]. Многие лингвисты подчеркивают, что их содержание отличается «бедностью и узостью». Так, А. А. Уфимцева считает, что они являются «лексически неполноценными», поскольку в них не представлен понятийный аспект, имеющийся в остальных лексических единицах [10, с. 42]. Они не обладают кодифицированным лексическим содержанием, которое появляется только под влиянием экстралингвистических факторов. Оно носит имплицитный характер и формируется благодаря накоплению в них национально-культурной информации. Исходя из этого, Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров подчеркивают, что «имя собственное обладает лексическим фоном. Оно может быть действительно лишено лексического понятия, но его лексический фон оказывается обширным и качественно сложным» [11, с. 170]. Лексический фон, сопровождающий их, может включать историю имени, его этимологию, энциклопедическую информацию, стилистическую окрашенность. Высказывается предложение называть информацию, имплицитно присутствующую в данных именах, «надлингвистической». Эти значения в именах исторических, а также в топонимах содержат «семантические ассоциации, или коннотации, ... которые отражают связанные со словом
культурные представления и традиции, господствовавшие в данном обществе» [12, с. 200]. Ан-тропонимические и топонимические единицы образуют в языковой системе текста индивидуальную лингвокультурную подсистему, выступающую как часть образной системы, в целом, художественного произведения, и отражают специфику авторского жанра, соотнесенность с эпохой и временем произведения. Они характеризуют также словарный запас писателя, уровень его образованности и мастерства. В романе А. Макина «Французское завещание» представлена широкая парадигма исторических антропонимов и топонимов. Их присутствие в тексте создает конкретный исторический фон и локализует описываемые события в определенном географическом пространстве. Обращение к историческим антропонимам и разного рода топонимам в качестве носителей энциклопедического информационного блока крайне важно, т.к. именно они являются основным источником характеристики главных действующих лиц и выражения авторской мысли. Опираясь на ономастическую лексику, автор формирует концепцию текста. В роли ключевых средств данные имена собственные придают ему определенную достоверность и фактологич-ность. Их присутствие в тексте позволяет восстановить черты прошлого, прочитать неизвестные читателю страницы событий. Антропонимы и топонимы, как регулярно повторяемые слова на всем протяжении текста, становятся доминантными обозначающими, направляющими его восприятие в едином ключе. Информационное поле, которое они формируют, достаточно широкое, т. к. в нем присутствуют разнообразные фоновые знания, которые имеют возможность актуализировать важную информацию в определенном контексте. Антропонимы в тексте А. Макина представляют разнообразный спектр реальных исторических имен, связанных с историей, культурой, традициями. По классификации В. В. Красных они находятся в разряде национально-прецедентных явлений, или универсально-прецедентных феноменов. Исторические антропонимы являются наиболее яркой манифестацией национального и универсального лингвокуль-турного компонента в языковой картине мира, связанной с Россией и Францией. Так, А. Макин обращается к именам известных русских и французских монархов, политиков, военных деятелей. Они составляют важный разряд прецедентных имен, присутствие которых создает языковую картину России и Франции различных эпох и подчеркивает их роль. Древняя Русь представлена именем Александра Невского, великого князя Киевской Руси (Alexandre Nevski). Имя Петра Первого (Pierre Le Grand) олицетворяет становление новой России и время глубоких перемен. Конец XIX и начало XX вв. cвязаны с правлением Николая Второго Кровавого и его жени Александры Федоровны. (Nicolas le Sanguinaire, Alexandra Federovna). История
революционной и постреволюционной эпохи в России представлена такими историческими именами как Lénine, Staline,Béria, Khrouchtchev, Brejnev и др.) Исторические имена французского происхождения способствуют построению истории другой страны. Так, Генрих Первый (Henri 1) король Франции, из династии Капетингов, женат на Анне Ярославне, дочери киевского князя Ярослава Мудрого. Жан Бесстрашный(Jean sans Peur) представитель бургундской ветви династии Валуа, Изабелла Баварская (Isabeau de Bavière) - королева Франции, Людовик Орлеанский (Louis d"Orléans) - сын короля Франции Карла 5. Наполеон (Napoléon) - французский император и полководец. Феликс Фор (Fe-lixe Faure) - седьмой президент Франции. Среди универсально-прецедентных имен можно отметить такие как Черчиль (Churchill) - премьер-министр Великобритании, видный государственный и политический деятель, Мао (Mao) - государственный и политический деятель, теоретик маоизма. В силу высокой частотности их употребления они получают статус ключевых прецедентных слов, присутствие которых в разных фрагментах текста цементирует связи между его составляющими, конкретизирует информационное поле текста, составляя ядро его прецедентного ономастического пространства. Обращение к прецедентной лексике обусловлено непосредственно прагматическими задачами текста, которая предполагает, что благодаря этим именам достигается аутентичность в изображении конкретной эпохи, ее индивидуальность и роль исторической личности. Другой многочисленный пласт прецедентных имен связан с именами деятелей культуры Франции и России. В ономастической парадигме текста находятся имена известных деятелей культуры этих двух стран, влияющие на понимание социально-культурного контекста произведения. В воспоминаниях главных героев присутствуют имена таких писателей как Rétif de Bretonne, Fr. Rabelais, Ch. Flaubert, J. Verne, M. Proust, Guy de Maupassant, H. de Balzac, G. Sand, V. Hugo. Каждый из них отражает различные периоды и литературные направления в истории французской литературы. Среди французских поэтов упоминаются имена F. Hérédia, A. Musset, Ch. Baudelaire, R. Nerval. Русская поэзия присутствует в лице таких известных имен как Brussov, Balmont. Автор упоминает также название художественных произведений известных французских и русских драматургов (Le Cid, La Cerisaie). Таким образом, наряду с именами видных политических деятелей, отражающих политический фон, автор обогащает содержательное пространство текста культурологическими маркерами. Через приведенные имена собственные отражаются литературное мировоззрение и эстетические взгляды автора. Они составляют культурно-ономастический фон, в котором зашифрован интеллектуальный потенциал текста, его специфический культурный компонент. Топо-
нимы принадлежат также к классу прецедентных лексических единиц, важных для установления семантических связей внутри текста. По мнению Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова, они не являются «простыми терминами географической науки, они обладают яркими культурными компонентами в своей семантике» [11, с. 175]. В них представлена не только информация географического, исторического и языкового порядка. Данная лексика локализует описываемые события и основные вехи в жизни героев. А. Макин активно обращается к национально-прецедентным топонимам, известным представителям национальной культуры двух стран, и к универсально-прецедентным топонимам, которые знакомы каждому человеку. Топонимическая система художественного текста также отражает систему представлений автора о той реальности, которую он хотел бы воссоздать. Как и антропонимы, топонимы являются участниками процесса порождения смысла текста и его конкретизации. Топонимы были распределены в соответствие с классификацией, предложенной Р. З. Муря-совым. Он выделяет такие группы как гипертопонимы, макротопонимы, регионимы, микротопонимы [13, с. 753]. Анализ топонимического пространства, созданного в романе «Французское завещание», выявил гипертопоним (название континента) - L'Europe и макротопонимы: географические названия частей континентов (Occident, Sibérie, Oural), стран (La Russie, La France, Le Canada, L'Allemagne, Le Japon) имена крупных городов СССР (Moscou, Léningrad, Stalingrad, Boukhara, Tachkent). Каждое из перечисленных имен имеет обширный информационный потенциал не только географического, но и исторического характера, связанного с Россией. За наименованием французских и немецких городов (Paris Verdun, Berlin, Munich, Biarrits и др.) находится большой массив информации, касающийся первой мировой войны и взаимоотношений между Францией и Германией. Наряду с гипертопонимами и макротопонимами используются также регионимы (Saranza, Ourgenitch). Русские гидронимы (La Volga, Le Léna) вызывают различные ассоциации, связанные с определенными этапами в истории России. Французские топонимы (La Seine, La Garonne) свидетельствуют о том, что имена этих рек становятся символичными и олицетворяют Францию. Урбанонимы подразделяются на названия французских (Le Panthéon, Le Louvre, Le Pont Alexandre 3, Le Pont Neuf, La Sainte Chapelle) и русских памятников архитектуры (Le Kremlin). Театральная жизнь двух стран представлена а таких известных именах как Le Bolchoi, La Comédie Française, Opéra. Годонимы (Le Boulevard Binau, La Chaussée d'Antin, L'Allée des Arbaletiers, Le Marché de Souktarevka) как один из самых подвижных видов лексики с информацией о традициях и своеобразии менталитета, отражается в названиях улиц, бульваров, аллей и др. Благодаря их присутствию
автор представляет читателю широкую топонимическую картину России и Франции. Все топонимы, используемые в тексте, имеют реальные денотаты и связаны с конкретными географическими объектами и могут выступать в качестве актуализаторов реальных событий, имевших место в истории либо России, либо Франции. Они необходимы автору для детализации происходящего в пространстве и, соответственно, в реализации такого свойства текста как документальность. Поскольку автор конструирует художественное пространство текста через свое субъективное восприятие, топонимы выступают в нем не только в качестве информативного, но оценочного средства, которое согласуется с антропонимическим пространством. Они способны конденсировать информацию и имеют высокую степень повторяемости и способствуют установлению внутритекстовых связей. Как составная часть произведения данные лексические элементы соединяют объективно существующий мир с действительностью художественного произведения. Приведенные топонимы вызывают у читателя культурные ассоциации, предопределяя тем самым восприятие текста. Для носителей русского и французского языков перечень топонимов, используемых автором, способствует созданию национального культурного пространства в тексте. При их восприятии в сознании читателя возникают ассоциации о конкретном географическом объекте. По мере углубления в содержание текста и увеличения частотности их употребления читатель получает дополнительные культурологические ассоциации. Возвращаясь к проблеме значения имен собственных, в частности антропонимов и топонимов, можно утверждать, что в художественном тексте они раскрывают широкий информационный пласт, в котором присутствуют временные, событийные, культурные, социальные, исторические, личностные характеристики, дополняемые эмоционально-оценочными элементами. Прецедентная лексика, лежащая в основе ономастического пространства, выполняет разнообразные функции. Наиболее важной является текстообразующая, заключающаяся в том, что имена собственные являются неотъемлемой частью смысловой организации текста, обеспечивают на своем уровне передачу смысловых установок автора и его формальную организацию. Они вступают в определенные парадигматические и синтагматические отношения внутри текста, создавая тем самым условия для его восприятия как единого целого. Исследуемая парадигма имен может выполнять функцию направления сюжетной линии текста, акцентирования внимания читателя на наиболее важных событиях. Функция создания и характеристики главных героев, а также функция порождения подтекста подчеркивают их значи-
мость в семантическом и функциональном отношении. Выполняя перечисленные функции, данная лексика формирует фон повествования. Структура художественного текста оказывается в определенной степени детерминированной лексическими единицами внутри ономастического пространства. Как составляющие категории прецедентности ан-тропонимические и топонимические единицы создают лингвокультурную и социокультурную парадигму рассматриваемого текста. За каждым из этих антропонимов и топонимов стоит своя система конкретных ассоциаций, которая представляет определенную культурную ценность для автора. Насыщенность большой энциклопедической информацией позволяет рассматривать их в качестве маркеров интертекстуальной информации, которая находятся в неразрывной связи с другими составляющими текста, способствующими целостности произведение. Поэтому сохраняет актуальность мысль М. М. Бахтина о том, что «художнику нечего сказать о процессе своего творчества - он весь в созданном продукте, и ему остается только указать нам на свое произведение; и действительно, мы только там и будем его искать» [8, с. 8]. Автор произведения является основным участником порождения смысла, который направляет восприятие читателя. Исторические антропонимы и топонимы выступают также в данном тексте как национальные знаки, указывая на их принадлежность к определенному этносу и языку.
ЛИТЕРАТУРА
1. Немирова Н. В. Прецедентность и интертекст (на мат-ле современной публицистики) // Политическая лингвистика. Екатеринбург, 2003. №11, С. 146.
2. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. С. 261.
3. Чернявская В. Е. Интерпретация научного текста. М.: изд-во ЛКИ, 2007. С. 49.
4. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. С. 130.
5. Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. С. 58.
6. Гончарова Е. А., Шишкина И. П. Интерпретация текста. Немецкий язык. М.: Высшая школа, 2013. 368 с.
7. Барт Р. От произведения к тексту // Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 83.
8. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 423 с.
9. Мурясов Р. З. Антропонимы в словообразовательной системе языка // Вопросы языкознания. N°3. М.: Наука, 1982. С. 62.
10. Уфимцева А. А. Лексическая номинация (первичная нейтральная). Изд. 2. М.: Либроком, 2010. 88 с.
11. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Лингвострановед-ческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. С. 170.
12. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», изд-во «Восточная литература» РАН, 1995. С. 200.
13. Мурясов Р. З. Топонимы в системе языка // Вестник Башкирского университета. 2013. Т. 18, N°3. С. 753.
14. Makine A. Le Testament français. Mercure de France. 1995. 343 р.
Поступила в редакцию 27.02.2017 г.
ISSN 1998-4812
BecTHHK EamKHpcKoro yHHBepcHTeTa. 2017. T. 22. №1
259
THE PROPER NAME IN A LITERARY TEXT AS A MEANS OF CREATING LINGUISTIC PICTURE OF THE WORLD
© F. S. Kudryasheva*, L. A. Fatykhova
Bashkir State University 32 Zaki Validi Street, 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (347) 272 62 28.
*Email: frgf-ff @yandex.ru
In the article, the proper names (anthroponyms, toponyms) used in the autobiographical novel by A. Makin "The French Testament" are considered. The use of such categories as intertextuality and precedent was determined by the genre. Historical anthroponyms and toponyms are elements of case vocabulary, contributing to the creation of the linguistic picture of the world. This group of words is a significant carrier of implicit information, which many linguists characterize as encyclopedic. The presence of such words in the novel contributes to the preservation of the author's position, because it concentrates the main ideological components of the autobiographical text. Historical anthroponyms create a historical background of different periods in the development of Russia and France stressing in particular the role that individuals cited in the text played in the fate of their countries. Place names contribute to the localization and concretization of the events described. With the use of historical anthroponyms and toponyms, the author successfully recreates a national picture of Russia and France.
Keywords: literary text, proper name, lexical background, semantics, precedent names, intertextuality, onomastics text, units, historical anthroponyms, toponyms, categories, text, function.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at bulletin_bsu@mail.ru if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Nemirova N. V. Politicheskaya lingvistika. Ekaterinburg, 2003. No. 11, Pp. 146.
2. Karaulov Yu. N. Russkii yazyk i yazykovaya lichnost' [Russian language and linguistic personality]. Moscow: Nauka, 1987. Pp. 261.
3. Chernyavskaya V. E.Interpretatsiya nauchnogo teksta [Interpretation of scientific text]. Moscow: izd-vo LKI, 2007. Pp. 49.
4. Gal'perin I. R. Tekst kak ob''ekt lingvisticheskogo issledovaniya [The text as an object of linguistic study]. Moscow: Nauka, 1981. Pp. 130.
5. Kozhevnikova K. Sintaksis teksta. Moscow: Nauka, 1979. Pp. 58.
6. Goncharova E. A., Shishkina I. P. Interpretatsiya teksta. Nemetskii yazyk [Interpretation of the text. German language]. Moscow: Vysshaya shkola, 2013.
7. Bart R. Izbrannye raboty. Semiotika. Poetika. Moscow, 1994. Pp. 83.
8. Bakhtin M. M. Estetika slovesnogo tvorchestva [The aesthetics of verbal creativity]. Moscow: Iskusstvo, 1979.
9. Muryasov R. Z. Voprosy yazykoznaniya. No. 3. Moscow: Nauka, 1982. Pp. 62.
10. Ufimtseva A. A. Leksicheskaya nominatsiya (pervichnaya neitral'naya) [Lexical nomination (primary neutral)]. Izd. 2. Moscow: Libro-kom, 2010.
11. Vereshchagin E. M., Kostomarov V. G. Lingvostranoved-cheskaya teoriya slova [Linguistic country-studying theory of speech]. Moscow: Russkii yazyk, 1980. Pp. 170.
12. Apresyan Yu. D. Izbrannye trudy. Vol. 1. Leksicheskaya semantika [Selected works. Vol. 1. Lexical semantics]. Moscow: Shkola «Yazyki russkoi kul'tury», izd-vo «Vostochnaya literatura» RAN, 1995. Pp. 200.
13. Muryasov R. Z. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2013. Vol. 18, No. 3. Pp. 753.
14. Makine A. Le Testament français. Mercure de France. 1995.
Received 27.02.2017.
