CC BY
108
ИМПРЕССИОНИЗМ В ПЕЙЗАЖЕ А.П. ЧЕХОВА: ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
К.А. Кочнова
Ключевые слова: языковая картина мира писателя, пейзаж,
А.П. Чехов, импрессионизм, художественно-речевая система,
языковая единица.
Keywords: the author's linguistic view of the world, landscape,
A.P. Chekhov, impressionism, art-speech system, language unit.
Импрессионистическое художественное мышление было органично присуще А.П. Чехову, на что обращали внимание исследователи творчества писателя [Громов, 1971; Захарова, 1997; Кулиева, 1988; Субботина, 1982]. Это был естественный отклик художника слова на новые веяния эпохи. Остановимся на отдельных импрессионистических чертах, которые нашли выражение в пейзажах писателя.
Для А.П. Чехова характерен субъективизм восприятия природы. Пейзаж у писателя не фон, на котором разворачиваются действия, а часть образной системы. Это пейзаж-настроение. «На меня, уроженца севера, степь действовала как вид заброшенного татарского кладбища. Летом она со своим торжественным покоем - этот монотонный треск кузнечиков, прозрачный лунный свет, от которого никуда не спрячешься, - наводила на меня унылую грусть, а зимой безукоризненная белизна степи, ее холодная даль, волчий вой давил меня тяжелым кошмаром» («Шампанское») [Чехов, 1983, т. 6, с. 12].
Чеховские описания неповторимы. С одной стороны, индивидуальны некоторые отдельные употребления словосочетаний. С другой стороны, может быть неповторима цепь из этих звеньев, составленная писателем и отражающая его видение мира. В качестве примера возьмем два словосочетания: «прозрачные туманные пятна» и «прозрачная матовая дымка». С одной стороны, в нашем языковом сознании возникает ряд синонимов, связанных со словом прозрачный: «чистый, незамутненный, хрустальный, кристальный, ясный» [Александрова, 1989, с. 349]. А с другой стороны, туманный: «прил. к туман. в 1 значении. Непрозрачное состояние воздуха в нижних слоях
атмосферы» [Толковый словарь, т. 4, с. 826], то есть непрозрачный вследствие тумана, и матовый: «неблестящий, тусклый, непрозрачный» [Толковый словарь, т. 2, с. 162]. А.П. Чехов употребляет по отношению к одному объекту эпитеты, противоречащие друг другу. Авторский подбор эпитетов способствует ярким зрительным представлениям, обеспечивая наглядную живость восприятия пейзажа.
Писатель использует словосочетания, в основе которых -разностилевая лексика, например, непроглядная тьма, где прилагательное непроглядный означает «такой темный, что ничего нельзя разглядеть, непроницаемый для глаза (разгов.)» [Толковый словарь, т. 2, с. 540] и зависит от существительного тьма, означающего «отсутствие света, освещения, мрак (книж., поэтич.)» [Толковый словарь, т. 4, с. 839]. Элементы словосочетания дополняют друг друга. То же самое мы видим в словосочетании ослепительные яркие лучи, прилагательное яркие означает «дающий сильный свет, сияющий ослепительный» [Толковый словарь, т. 4, с. 1464]. Сравним: черные густые потемки. Словосочетания обладают большой художественной выразительностью, если создаются необычным объединением лексических средств. Например, неуклюжее облако, туманные клочья.
Для стиля А.П. Чехова характерно употребление разговорной лексики. Слово страшно в словосочетаниях страшно глубокое и прозрачное, страшно красив и других употребляется во втором значении, имеющем помету «разг.», «очень большой, значительный по силе, глубине, интенсивности проявления» [Толковый словарь, т. 4, с. 551]. Достаточно частотно выражение там и сям: «блестели там и сям лужицы» («Тяжелые люди») [Чехов, 1983, т. 5, с. 326], «далеко на ней там и сям горели тусклые огоньки» («Враги») [Чехов, 1983, т. 6, с. 36], «на горизонте там и сям белели в синеющей дали церкви и барские усадьбы» («Не судьба») [Чехов, 1983, т. 4, с. 62]. Таким образом, писатель как художник-импрессионист словно делает наброски, из которых складывается потом целая картина.
Для природных описаний характерен антропоморфизм, присущий импрессионизму. Явления природы часто одушевляются писателем. «Тополь поглядел на меня сурово и уныло» («Шампанское») [Чехов, 1983, т. 6, с. 16], «Луна хмурилась, ей было завидно и досадно» («Дачники») [Чехов, 1983, т. 4, с. 16].
А.П. Чехов использует импрессионистическую технику письма. Суть нового метода живописи заключается в «передаче внешнего впечатления, цвета, тени, рефлексов на поверхности предметов
раздельными мазками чистых красок, что зрительно растворяло форму в окружающей свето-воздушной среде» [Власов, 1998, с. 228]. Писатель использует этот метод в своем пейзаже. В рассказе «Волк» облик луны создан с помощью одной детали: «на середине ее [плотины] блестела звездой горлышко от разбитой бутылки» [Чехов, 1983, т. 5, с. 41].
Пейзажи А.П. Чехова имеют особую «цветовую мелодию». Все описание разворачивается, словно на черно-белой ленте, движение которой нарушают цветовые вспышки: например, в рассказе «Верочка» можно проследить такую цветовую гамму: белый как снег, черные силуэты, белые тени, белый дым, темная тень, черные канавы, черные потемки, темные окна, былым огнем, побелее, яркий всплеск - синяя даль и зеленеющая пашня. Рисунок лунной ночи найден здесь с помощью отдельных пятен, как на полотнах импрессионистов.
Чеховскому описанию свойственна игра со светом. «Зарево охватило треть неба, блестит в церковном кресте и в стеклах господского дома, отсвечивает в реке и в лужах, дрожит на деревьях» («Красавицы») [Чехов, 1983, т. 7, с. 168]. Свет входит в чеховский пейзаж пятнами, отдельными штрихами, мазками, отблесками: «небо отражалось в воде; звезды купались в темной глубине и дрожали вместе с легкой зыбью» («Святою ночью») [Чехов, 1983, т. 5, с. 92]. Лексику, использованную А.П. Чеховым при организации пейзажа, можно представить семантической группой «импрессионистические мазки», включающей различные языковые единицы: блеснуть, гореть, догорать, дрожать, заблистать, заливать, испускать, исчезать, касаться, клочки, огоньки, озаряться, отражения, отсвечивать, переливать (радугой), полосы света, прибиваться, пятна, сверкнуть, светиться, тени, туман.
В пейзажах писателя используются звукоподражательные междометия как средство художественной изобразительности. Автор стремится во всех деталях передать звук явлений природы. Без этих звуков пейзаж окажется гол и схематичен. А.П. Чехов воспроизводит средствами языка голоса птиц, животных, звуки бури и других природных явлений: У-у-у, ббух!, бух!, трах!, а-а, бу-у, спяю!, жив, жив!, голая-голая!, цвиринь!, кррра!, у-ту-тут!, и ты такова!, трах! тах! тах! тах!, рррр, трра, а...а...ва... Перед звукоподражательными словами и междометиями у писателя всегда идет подробное метафорическое описание звука в том виде, в котором он запечатлен в сознании действующего лица. Такая поддержка междометию номинативно-описательным контекстом придает звуку особую выразительность. «В тихом воздухе, рассыпаясь по степи, пронесся
звук. Что-то вдали грузно ахнуло, ударилось о камень и побежало по степи, издавая: тах! тах! тах! тах!» («Счастье») [Чехов, 1983, т. 6, с. 216].
Словесное описание писателя всегда рассчитано на творческую деятельность читателя. Автору необходимы способы активизации читательского внимания. У А.П. Чехова изображение мира представлено через восприятие героя, «глазами героя». Такую возможность дают синтаксические двучленные конструкции, включающие компонент со значением восприятия и состояния, вызванного этим восприятием. В наибольшей степени это свойственно построениям со словами слышно, видно, синонимичным конструкциям очевидно, чувствовалось, казалось. Происходит намеренное устранение прямого указания на воспринимающее лицо. Автор активизирует внимание читателя, подключает его воображение, заставляя его «видеть изображаемое». Впечатление от изображаемого объективизируется, читатель сам должен увидеть и услышать, как пели птицы или звонили колокола. Все изображаемое подано как увиденное, услышанное персонажем, но воздействует на читателя как потенциально свойственное каждому лицу вообще. Такие построения позволяют передать субъективное как объективно существующее. «Не было видно ни одного огонька» («Дом с мезонином») [Чехов, 1983, т. 9, с. 187], «Видно было, что солнце еще не совсем спряталось» («Красавицы») [Чехов, 1983, т. 7, с. 159], «Слышался шепот деревьев» («Враги») [Чехов, 1983, т. 6, с. 36].
Задача писателя - дать объекты в отношении друг с другом. Но при этом не делать одни главными, а другие - зависимыми. Поэтому связь между объектами предельно ослаблена. А.П. Чехов делает лишь наметки отдельных деталей пейзажа, показывает явления не со всех сторон, а поворачивает и открывает лишь одну из сторон. «Дорога была грязна, блестели там и сям лужицы, а в желтом поле из травы глядела сама осень» («Тяжелые люди») [Чехов, 1983, т. 5, с. 326].
Интересны построения с грамматическим центром «инфинитив + слово на -о» (и наоборот). Например, трудно понять, странно видеть, скучно жить. Такие конструкции выражают оценку действия, названного инфинитивом, и состояние, обусловленное этим действием. В такой оценке содержится обобщение из-за отсутствия прямого указания на воспринимающее лицо. И снова активизируется внимание читателя.
Частотны и конструкции «наречие + глагол», где приглагольное наречие выражает качественный или временной признак действия. Например, ярко осветило, давно кончилось, сильно пахло, нелюдимо
блестело, лениво квакали, неравномерно сложился, весело мигали, печально шелестела. Также широко используются приименные наречия, характеризующие различные оттенки, нюансы, степень проявления признака предмета. Например, совершенно одинаковые, ослепительно яркие, безгранично глубокие, необыкновенно прозрачном, очень яркие.
Наиболее распространенными в чеховском пейзаже являются конструкции с использованием слов категории состояния, обозначающих состояние окружающей среды, где глагол быть указывает лишь на временную отнесенность [Кочнова, 2005, с. 74]. Слова категории состояния выражают оценку состоянию окружающей среды с точки зрения слуховой и зрительной воспринимаемости предметов. Например, «было тихо, но холодно, морозно» («Пересолил») [Чехов, 1983, т. 4, с. 214]. Все это складывается в большую целостную картину.
Той же технике письма отвечает сложносочиненное предложение с соединительным союзом «и», когда писатель перечисляет окружающие явления природы с целью создания более широкой картины. В этом случае грамматическое значение предложения может варьироваться в зависимости от лексического наполнения предиката. «И все молчали, все было кругом приветливо, молодо, так как близко, все - и деревья, и небо, и даже луна, и хотелось думать, что так будет всегда» («Архиерей») [Чехов, 1983, т. 10, с. 265].
Художественный принцип А.П. Чехова - кратко говорить о длинных вещах. В пейзаже концентрация содержания достигается путем введения очень коротких безличных предложений, нередко заключающих описание в композиционное кольцо [Кочнова, 2015].
Анализ синтаксических особенностей пейзажа показал, что постоянным средством являются предложения с однородными членами. Последние - чаще всего слова, грамматическое значение которых заключается в названии признаков, свойств, качеств, постоянных и временных. Это имена прилагательные и глаголы. «Она кротка, печальна и прекрасна» («Человек в футляре») [Чехов, 1983, т. 6, с. 270], «Стало в лесу неуютно, глухо и нелюдимо» («Студент») [Чехов, 1983, т. 8, с. 306].
На уровне сложного предложения А.П. Чехов использует сложносочиненное и бессоюзное предложение. Наиболее частотны среди сложноподчиненных предложений предложения с грамматическим значением «временная последовательность действий». «Солнце уже зашло, и на горизонте пылало широкое красное зарево, предвещавшее на завтра ветреную погоду» («Черный монах») [Чехов,
1983, т. 8, с. 226], «Зеленый огонь погас, и не стало видно теней» («Дом с мезонином») [Чехов, 1983, т. 9, с. 188].
Употребительны также сложносочиненные предложения с противительной и сопоставительной семантикой. Например, «Дорога была грязна, блестели там и сям лужицы, а в желтом поле из травы глядела сама осень» («Тяжелые люди») [Чехов, 1983, т. 5, с. 326], «Рано утром на Волге бродил легкий туман, а после десяти часов стал накрапывать дождь» («Попрыгунья») [Чехов, 1983, т. 8, с. 143].
В чеховском пейзаже можно выделить в силу особой интонационной оформленности, большой смысловой нагрузки именительный темы. В нем актуализируется заключенное во всем описании содержание; он дает толчок к размышлению. «Луна-то, луна!...» («Человек в футляре») [Чехов, 1983, т. 6, с. 270]. «Гроза! Милая гроза!.» («Дуэль») [Чехов, 1983, т. 7, с. 310]. «Степь.., степь...» («В родном углу») [Чехов, 1983, т. 9, с. 314]. Употребление данной синтаксической фигуры также направлено на активизацию читательского внимания.
Таким образом, среди языковых средств, используемых А.П. Чеховым для создания пейзажа в духе импрессионизма, основным являются языковые единицы разных уровней, среди которых преобладают единицы семантических групп со значением «цветосветовые пятна», «импрессионистические мазки»; формы глагола несовершенного вида, обозначающие обычное, регулярно воспроизводимое, повторяющееся действие; действие в его течении и длительности (с субъектом-персонажем); приименные и приглагольные наречия, неопределенные местоимения, звукоподражательные междометия и слова, конструкции со словами слышно, видно, казалось, чувствовалось, конструкции со словами категории состояния; безличные предложения, бессоюзные сложные предложения со значением перечисления, употребление синтаксической фигуры «именительный темы».
Литература
Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. М., 1989.
Власов В.Г. Стили в искусстве. СПб., 1998.
Громов Л.П. К вопросу об импрессионизме Чехова // Филологические этюды. Ростов-на-Дону, 1971.
Захарова В.Т. Чехов и проблема импрессионизма // Вопросы русской и зарубежной литературы. Калуга, 1997.
Кочнова К.А. Лексико-семантическое поле «Природное время» в языковой картине мира А.П. Чехова: дис. ... канд.филол.наук. Нижний Новгород, 2005.
Кочнова К.А. Языковая модель пейзажа А.П. Чехова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2015. № 3-2 (45).
Кулиева Р.Г. Реализм А.П. Чехова и проблема импрессионизма. Баку, 1988. Субботина К.А. Чехов и импрессионизм // Художественный метод А.П. Чехова. Ростов-на-Дону, 1982.
Толковый словарь современного русского языка: в 4-х тт. М., 1935-1940. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30-ти тт. М., 1974-1983.
