CC BY
106
7. Окунева И. О. Приемы речевого воздействия в печатных СМИ России, Великобритании, США и Канады // Политическая лингвистика. 2011. № 4. С. 104-116.
8. Кутьева М. В. Волк как этнокультурный архетипический символ в русском и испанском вербальном мышлении // Иностранные языки в высшей школе. 2013. № 1 (24). С. 20-31.
9. Волкова Я. А., Панченко Н. Н. Типология деструктивных коммуникативных личностей // Известия ВГПУ. 2016. № 2 (106). C. 110-116.
10. Шестова А. А. Особенности семантики словосочетания «деструктивная личность» / «destructive person» в русском и английском языках // Вестник Омского государственного педагогического университета: Гуманитарные исследования. 2016. № 1 (10). С. 65-70.
11. Иванова С. В. Лингвистическая ресурсная база информационной войны: создание эффекта демонизации // Политическая лингвистика. 2016. № 59. С. 28-38.
Источники примеров:
1. Daily Mail. 07.08.2015. URL: http://www.dailymail.co.uk/ news/article-3187599/Megеyn-Kelly-hits-Trump-calling-women-fat-pigs-slobs-BOOED.html#ixzz4XXlA9gdY (дата обращения: 01.02.2017).
2. Red State. 27.09.2016. URL: http:// www.redstate.com/.../ bad-worse-ugly-awful-pre (дата обращения: 02.02.2017).
3. The Guardian. 06.11.2016. URL: https://www.theguardian. com/us-news/2016/nov/06/trump-v-clinton-ugly-us-election-his-tory (дата обращения: 07.02.2017).
4. NPR. 10.09.2016. URL: http://www.npr. org/2016/09/10/493427601/hillary-dintons-basket-of-deplorables-in-full-context-of-this-ugly-campaign (дата обращения: 02.02.2017).
5. Daily Nation. 01.10.2016. URL: [http://www.nation.co.ke/ news/world/dinton-lost-chance-to-thump-trump-at-debate/1068-3401632-ednnbp/] (дата обращения: 20.01.2017).
УДК 81.42
имплицитная речевая агрессия в русском рок-тексте
В статье кратко характеризуется феномен имплицитной вербальной агрессии, рассматриваются особенности деления средств речевой агрессии на эксплицитные и имплицитные в контексте различных дискурсов, в том числе в художественной литературе. Анализируются конкретные примеры агрессивных текстов в тесной связи со стилевой и жанровой спецификой рассматриваемых вокально-музыкальных произведений и выразительными возможностями языка.
Ключевые слова: речевая агрессия, рок-текст, имплицитная вербальная агрессия, семантика деструктивности.
6. Global News. "Too friendly with Putin?" URL: http://glo-balnews.ca/news/3014632/presidential-debate-2016-trump-calls-clinton-a-nasty-woman-as-final-debate-turns-ugly/ (дата обращения: 22.01.2017).
7. Politico. URL: [http://www.politico.com/story/2016/10/ trump-tweet-attack-john-mccain-229612] (дата обращения: 04.02.2017).
8. Independent. 06.11.2016. URL: http://www.independent. ie/world-news/north-america/us-election-2016/its-ugly-but-not-the-dirtiest-election-ever-35191791.html (дата обращения: 05.02.2017).
9. Evensi. 08.11.2016. URL: https://www.evensi.com/rock-the-vote-2016-united-states-of-america/186825594 (дата обращения: 24.01.2017).
10. The Sun. 10.10.2016. URL: [https://www.thesun.co.uk/ news/1944252/mustachioed-red-sweater-wearing-audience-member-ken-bone-becomes-an-online-sensation-following-trump-and-clinton-showdown 10.10.2016] (дата обращения: 22.01.2017).
11. New Yorker. 27.09.2016. URL: http://www.newyorker. com/news/amy-davidson/donald-trump-a-failed-bully-in-his-debate-with-clinton (дата обращения: 23.01.2017).
12. Conservative Review. 02.10.2016. URL: https://www. conservativereview.com/commentary/2016/10/hillary-clinton-is-a-wolf-in-sheeps-clothing-just-like-her-mentor#sthash.Qnj3J5I4. dpuf (дата обращения: 22.01.2017).
13. The Advocate. 29.10.2016. URL: http://www.theadvo-cate.com/nation_world/article_b652142c-9df4-11e6-bc5a-33f8d56b4eb1.html (дата обращения: 01.02.2017).
14. Quora. 09.10.2016. URL: https://www.quora.com/ What-did-you-think-about-the-second-2016-US-presidential-debate#!n=84 (дата обращения: 20.01.2017).
© Гусакова Т. И., 2017
А. И. Михайлова A. I. Mikhaylova
implicit speech AGGREssioN iN the Russian rock text
The article briefly describes the phenomenon of implicit verbal aggression, considers the features of the division of speech aggression into explicit and implicit ones in the context of various discourses, including fiction literature. Specific examples of aggressive texts are analyzed in close connection with the style and genre specificity of the vocal-musical compositions and the expressive capabilities of the language.
Keywords: verbal aggression, rock text, implicit verbal aggression, semantics of destructiveness.
Языковая агрессия и языковое насилие (а также языковое манипулирование, языковая демагогия и т. п.) «с эко-лингвистических позиций рассматриваются как формы
речевого поведения, негативно воздействующие на коммуникативное взаимодействие людей, поскольку они направлены всегда на минимизацию и даже деструкцию языковой
личности адресата, на его подчинение, манипулирование им в интересах автора высказывания» [1, с. 128].
Определяя границы смежных понятий, отметим следующее. Отождествление речевой агрессии и коммуникативного дисбаланса кажется нам нецелесообразным: будем считать, что вербальная агрессия, как и речевой конфликт, - вариант коммуникативного дисбаланса, ибо в диалоге и агрессия, и какой бы то ни было конфликт всегда представляют собой нарушение баланса (с появлением давления с обеих сторон). Что касается понятий «агрессия» и «манипулирование», то ставить знак равенства между ними также вряд ли уместно. «Вербальная агрессия - это неаргументированное вовсе или недостаточно аргументированное открытое или скрытое (латентное) вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т. д.) или поражение в полемике» [2, с. 10], при этом агрессия, даже будучи манипулирующим инструментом, является лишь возможным его средством. Мы могли бы сказать, что агрессия может быть манипулятивной и манипуляция агрессивной, но данные соотношения - лишь варианты.
Вербальная агрессия имеет эксплицитные и имплицитные формы; использование последних в текстах русского рока - объект внимания в настоящей статье.
Имплицитная вербальная агрессия (от лат. implicite «включая, в том числе» - содержащийся внутри, подразумеваемый, внешне не проявляющийся, не выраженный прямо; скрытый, неявный, противопоставлен эксплицитному [3]) имеет неявное, скрытое негативное, угнетающее, обидное содержание. Это агрессия, обусловленная неосознаваемыми факторами (то есть не связанная в сознании агрессора с чем-то конкретным, с неприязнью к определенному человеку). Большинство исследователей считает, что таковой может быть только вербальная агрессия [4].
Сегодня филологи уже имеют в арсенале выделенные модели имплицитной речевой агрессии и в художественных текстах, и в разговорном жанре, и в газетном дискурсе. Суть этих моделей, как правило, одна, но в разных жанрах и стилях не одинаково реализуются. Имплицитная вербальная агрессия проявляется на тех же уровнях языка, что и эксплицитная (в первую очередь это, конечно, уровень лексики), но имеет большие возможности, в том числе агрессивность текста может быть заложена в грамматике и даже фонетике.
Раскрывая природу имплицитной речевой агрессии, необходимо оперировать такими парами противопоставленных понятий, как «форма - содержание» (как скрывается агрессивное значение неагрессивной формой), «адресант -адресат» (как скрывает агрессию адресант - понимает ли ее адресат), «преднамеренное - непреднамеренное» (знает ли адресант, что проявляет агрессию).
Так, по мнению А. Д. Жмурова, последствия действий или высказываний, к которым потенциально может быть применен термин «имплицитная агрессия», ограничиваются негативным воздействием только на самооценку жертвы. Ученый отмечает, что жертва имплицитной агрессии сама может не осознавать того, что является объектом психологического насилия, расценивая действия агрессора как
проявление невоспитанности, грубости характера, примитивизма [4].
В ряде случаев, напротив, агрессивная семантика легко «считывается» адресатом, вполне осознается им, однако форма высказывания такова, что может быть выдана за нейтральную, неагрессивную. При этом адресант, увлекшись, легко переходит границу между скрытой и явной агрессией: так, Н. Е. Петрова и Л. В. Рацибурская в пособии «Язык современных СМИ» включают в разряд имплицитных моделей вербальной агрессии иронию, которая, достигая высшей точки, выходя за рамки уместности, нанося явное оскорбление, обиду, кажущаяся слишком фривольной, становится цинизмом [5].
О возможной непреднамеренности со стороны адресанта говорится в исследованиях, относящих к имплицитным формам речевой агрессии те, что скрыты от самого агрессора (то есть у говорящего/пишущего отсутствуют как таковые намерения причинения кому-либо морального вреда, оскорбления, обиды и т. п.), но все равно получают эффект агрессивности за счет различий в уровне образования, языкового вкуса, личностных особенностей коммуникантов и многих других факторов. Неосознанная речевая агрессия находит выражение и в нарушении требований, предъявляемых к тону, громкости речи, дикции и другим вербальным и невербальным характеристикам [6]. Возможно, данные речевые ситуации можно рассматривать как коммуникативный дисбаланс или даже конфликт, но включение их в рамки имплицитных проявлений вербальной агрессии лишает само понятие агрессии одной из существенных особенностей - наличие мотива или намерения, к которому агрессия выступает инструментом, или который содержит собственно агрессивное проявление на эмотивном или осознанном уровне.
Следуя за американскими лингвистами, Н. Н. Кошкаро-ва говорит о том, что агрессивное высказывание прежде всего провоцирует у адресата отрицательную эмоциональную реакцию [7]. Е. В. Каблуков же упоминает ненаправленную агрессию, которая не имеет выраженного объекта (как и субъекта) [8]. Таким образом, при включении в текст имплицитной речевой агрессии на лексическом уровне создается нестандартная модель отложенной конфликтной коммуникации, где и негативный посыл коммуникатора, и отрицательная реакция реципиента не имеют четкой направленности.
Русский рок, тексты которого послужили источником наших наблюдений, - своеобразное культурное явление, причем весьма неоднородное: сегодня к року относят и представителей советской школы, и последователей традиций, доставшихся року от бардовской песни, и музыкантов, объединяющих в своем творчестве черты, например, гранжа и альтернативной музыки.
Для нас значимы наблюдения исследователей, констатирующих больший удельный вес текста (по сравнению с музыкальным компонентом) в произведениях отечественных рок-исполнителей. Так, Е. В. Свириденко видит в современном роке две противопоставленные линии развития: первая - традиционная (отсылающая нас к бардам), вторая - западная [9]. Особенностью первой является доминирование текста над музыкой, выражающееся в обязатель-
ной последовательности создания произведения - сначала текст, затем музыкальное оформление. В западной традиции рока музыкальное содержание преобладает над частью произведения с вербальным компонентом, в бардовской школе «проигрыши» сведены к минимуму либо появляются только в начале и конце музыкального произведения. Музыкальная составляющая обычно подбирается у представителей традиционного рока таким образом, что, не отличаясь особой витиеватостью и частыми сменами тональности, темпа или громкости, не отвлекает внимание от текста. Из всего выше сказанного мы можем сделать вывод о главенствующей роли вербального компонента над музыкальным, в связи с чем все тексты были изучены и проанализированы нами без какой-либо связи с музыкой.
Речевая агрессия в рок-музыке появляется довольно часто, общественностью отмечается агрессивная направленность многих текстов рока, как российского, так и зарубежного. Причинами этой нарочитой агрессивности могут быть названы нигилизм и ярко выраженный индивидуализм, осознание собственной творческой или духовной силы, неконтролируемая внутренняя страсть, демонстрация свободы воли, в комплексе вызывающие у личности стремление к такому методу самореализации, как агрессия; дать исчерпывающий список явлений, порождающих агрессивность музыкально-поэтического произведения, затруднительно.
Агрессивность некоторых текстов, в том числе приводимых в качестве примеров в данной статье, имеет оттенки антиполитической, милитаристской агрессии, связана с идеологической борьбой, то есть является своего рода «культурным ответом» на социально-политическую ситуацию. Также, ко всему прочему, тексты рок-музыки (в частности, приводимые в качестве примеров в данной статье тексты песен «Агаты Кристи») могут содержать явное отражение состояния измененного (под влиянием наркотиков и алкоголя) сознания автора или его нарочитую имитацию. Общая концепция творчества многих рок-групп включает враждебность, провокацию, и в рамках этой концептуаль-ности создаются «агрессивные тексты».
Многие приемы имплицитной вербальной агрессии, описанные в научной литературе, не могут быть подкреплены примерами из рок-текстов, по крайней мере, тех, что были изучены в ходе данного исследования. Этому есть несколько объяснений. Рок на сегодняшний день является такой сферой функционирования языка, в которой практически нет цензуры, а соответственно, нет и необходимости пытаться преподнести свою агрессивность завуалированно, а в те времена, когда эта цензура еще существовала, свою роль играла суть рока, в том числе русского - протест против правил. Кроме того, следует сказать, что это тексты художественные, поэтические, которые в любом случае всегда уступают по количеству имплицитных моделей, скажем, средствам массовой информации ввиду наибольшей образности. Изучая вербальную агрессию выбранных групп, мы пришли к выводу, что модели эксплицитной агрессии количественно преобладают над имплицитными.
Кстати, многие исследователи расходятся во мнении, что все-таки относить к агрессии «явной», а что - к скрытой, особенно если речь идет о тексте, у которого нельзя
отрицать наличие той или иной степени художественности. В. Ю. Апресян относит к грамматическим средствам имплицитной агрессии так называемые псевдоимперативы («Поговори у меня!», «Только попробуй это сделать!»), «агрессивные» вопросы («Я вообще с тобой разговариваю?», «Ты что, глухой?»), прагматически окрашенные частицы («Где уж там понять...», «Поможешь, как же!») [10], но ни одно из указанных средств не встречается в текстах рок-песен, что, прежде всего, связано с явным оттенком разговорности, который присущ подобным фразам. Нами было замечено, что авторы исследуемых текстов используют разговорные слова и выражения значительно реже, чем даже бранные или просторечные. Думается, это связано с двумя особенностями: во-первых, разговорные слова и выражения несут гораздо меньшую экспрессивность и привлекают меньше внимания, чем слова еще более узкого употребления, и, во-вторых, сама форма, в которой функционируют все модели агрессии (стихотворная), в основном не предполагает использования разговорного языка в каких-либо случаях, кроме прямой речи.
Развивая уже упоминавшуюся мысль об иронии как форме речевой агрессии, отметим, что рок-тексты, как правило, имеют некий скрытый элемент, который неподготовленный или невнимательный слушатель может не распознать, таким образом, имплицитная агрессия почти всегда связана с иронией или сарказмом, с насмешкой над адресатом.
В частности в песне «Мама, это рок-н-ролл» группы «ДДТ» имеется в виду двуглавый орел, символическая фигура, изображенная на гербах Российской империи и Российской Федерации, таким образом, нам представлена страна, символом которой по факту становится «курица». Мы считаем, что подобным образом проявляется имплицитная агрессия, в данном случае - политическая.
Приведем другие примеры.
И вот на «Волге» я качу к себе домой.
А Клавдия-то, растолстев, все потчует икрой.
Хрустит ночной екран, горит во рте икра!...
Настанет, мужики, счастливая пора!
(«ДДТ», «Я завтра брошу пить»)
В приведенном примере ирония ярко выражена, в том числе, перестановкой слов «хрустит» и «горит», а также употреблением просторечного «екран» и «во рте» (нарушение орфоэпической и грамматической норм). Из сказанного можно сделать вывод, что путей насыщения текста именно такой имплицитной агрессией множество, но суть в том, что она текстуальная, и вряд ли может быть зафиксирована лишь в отдельном предложении. Циничный отзыв, приемы сарказма сосредоточиваются в каждом куплете и припеве.
Для многих текстов характерна модель завуалированного упоминания агрессивных действий, вызывающего неоднозначную трактовку текста.
Ты убила все свои игрушки,
Ты закрыла маме рот подушкой,
Чтобы никто не выдал секрет,
Чтобы мне никто не дал ответ.
(«Агата Кристи», «Секрет»)
Иногда это достигается «метафорами убийства» (в том числе самоубийства), как в приведенных примерах; метафорически могут быть обозначены любые жестокие действия, традиционно такие метафоры встают в один ряд с деструктивными и экспрессивными глаголами, таким образом объединяя в одном предложении имплицитную и эксплицитную агрессию.
И завопила она:
«Все хватит, не надо, не буду!», Открыла газ на плите И стала бить посуду. («Агата Кристи», «Заводная семья»)
Старость снимет с потолка люстры, Жалобно заплачут под ногами табуретки раз и навсегда!
Если будет нам опять грустно, Мы с тобой сожрем всю наркоту... («Порнофильмы», «Нищета»)
Чаще в таких примерах нет непосредственного тропа (метафоры), но может быть сексуальный подтекст (отсутствие, но подразумевание компонента, выражающего сексуальное насилие, или замена этого компонента).
Я поцелую провода, И не ударит меня ток, Заводит молния меня, Как жаль, что я ее не смог.
(«Агата Кристи», «Ни там, ни тут»)
Конфеты счастья продаю На тонких палочках судьбы, Я все задаром отдаю -Сосите, люди, леденцы.
(«Агата Кристи», «Алхимик»)
Так, мы можем выделить следующую модель имплицитной вербальной агрессии (особенно в текстах групп «ДДТ» и «Агата Кристи», на которых было сосредоточено основное внимание) - прием умолчания, связанный со сферой сексуальной жизни, а именно неприятных или нестандартных ее проявлений, пример - песня группы «ДДТ» под названием «Онанист»:
Я без витрин, во мне ни дня, ни ночи, Мы не летим, пикируем на свет. Я думал, будет без тебя попроще, Но не легко брать у себя.... Не космонавт, я просто существую, И не ходил три года не парад. Залез в штаны и чувствую плохую, Худую карму в сотню киловатт.
Соседство глаголов сексуального действия с глаголами деструктивной семантики «высвечивает» авторское восприятие.
Улетели звезды далеко, Их уже лопатой не добить, Хочется кого-нибудь порвать, Хочется куда-нибудь любить. («Агата Кристи», «Немного Земли»)
Можно сказать, что вследствие такого процесса образуются новые оттенки значения в слове «любить», половой акт, метафорический или реальный, преподносится как акт агрессии. Более того, слово «любить» используется как эвфемизм, обозначающий процесс сексуального насилия или просто воздействия мужчины на женщину, выглядящий как процесс использования. В таком случае мы говорим о модели, которая заключается в употреблении глаголов-эвфемизмов, обозначающих сексуально агрессивные действия.
И до боли Небо он любил, Разрывая звезды пополам, И кричали звезды от любви,
И орал от ненависти он сам. («Агата Кристи», «Месяц»)
Часто именно эвфемизация порождает имплицитность речевой агрессии в таких текстах. Следует отметить, что в текстах групп альтернативного направления, панка (мы привели в пример «Агату Кристи», а также «Порнофильмы») таких моделей количественно больше, что определяется спецификой стиля, а в текстах, например, Ю. Шевчука, А. Васильева и т. д. такие агрессивные модели встречаются не столь часто. В рок-музыке эксплицитная речевая агрессия количественно преобладает над имплицитной, однако примеры последней представляются нестандартными по сравнению с теми, что встречаются в иных дискурсах. Про-тестные настроения, положенные в основу концепции русского рока, не способствуют сокрытию агрессивного настроя исполнителя, но и не ограничивают его полет фантазии как автора оригинальных агрессивных текстов.
Итак, имплицитная речевая агрессия в традиционном русском рок-тексте может проявляться разнообразно: как в виде отдельных единиц на лексическом уровне, в том числе в переносном значении (метафоры, метонимии и т. д.), так и на уровне текста, задавая общую смысловую направленность произведения (циничную, сатиричную). Такая вербальная агрессия является более экспрессивной и образной, нежели эксплицитная, но в пределах одного текста они, как правило, сочетаются.
1. Шарифуллин Б. Я. Языковая агрессия и языковое насилие в свете юрислингвистики: проблемы инвективы // Юрислингвистика-5: Юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права. Барнаул : Изд-во АГУ, 2004. С. 120-126.
2. Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения : научно-методический бюллетень. Красноярск : Ачинск, 1997. Вып. 2. С. 10-15.
3. Комлев Н. Г. Словарь иностранных слов. М. : Эксмо-Пресс, 2000. 1308 с.
4. Жмуров Д. В. Словарь терминов агрессии. Иркутск : АСПринт, 2006.
5. Петрова Н. Е., Рацибурская Л. В. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии : учебное пособие. М. : Флинта : Наука, 2011. 160 с.
6. Булыгина Е. Ю., Стексова Е. И. Проявление языковой агрессии в СМИ // Юрислингвитика. Вып. 2. Барнаул : Изд-во АГУ, 2000. С. 169-178.
7. Кошкарова Н. Н. Лингвистические механизмы речевой агрессии в СМИ // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 10 (148). С. 48-52. (Филология. Искусствоведение. Вып. 30).
8. Каблуков Е. В. Концентрация вербальной агрессии в политическом дискурсе // Журналистика. Молодые исследователи. Выпуск 4 : межвузовский сборник научных работ студентов и аспирантов. СПб. : Фак-т журналистики СПбГУ, 2006. С. 42-48.
9. Свириденко Е. В. Текст и музыка в русском роке // Русская рок-поэзия: текст и контекст. Вып. 4. Тверь : Тверской гос. ун-т, 2000. С. 9-14.
10. Апресян В. Ю. Имплицитная агрессия в языке. URL: www.dialog-21.ru/Archive/2003/Apresian.htm (дата обращения: 12.02.2017).
© Михайлова А. И., 2017
УДК 81:39
символизация чая в калмыцком, русском и английском художественном дискурсе
В данной статье рассматриваются символические характеристики концепта «чай» на материале художественных текстов калмыцкого, русского и английского языков. Художественное переосмысление концепта «чай» позволяет выявить его различные ассоциативные признаки в коллективном и индивидуальном сознании.
Ключевые слова: чай, символ, концепт, дискурс, художественный текст.
M. H. Capa^aeea Zh. N. Sarangaeva
sYMBoUZATioN oF THE TEA iN KALMYK,
RussiAN and English literary Discourse
This article describes the symbolic characteristics of the concept of «tea» on the material of literary texts of Kalmyk, Russian and English languages. The artistic reinterpretation of the concept of «tea» allows to reveal its various associative characteristics in the collective and individual consciousness. Keywords: tea, symbol, concept, discourse, literary text.
В гуманитарной науке проблема символа рассматривалась в самых разных аспектах. Многие ученые трактуют символ через смежные категории знака и образа (художественного). В широком смысле можно сказать, что «символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости, и что он есть знак, наделенный всей органичностью и неисчерпаемой многозначностью образа» [1]. А. Ф. Лосев определяет символ как «идейную, образную или идейно-образную структуру, содержащую в себе указания на те или иные отличные от нее предметы, для которых она является обобщение или развернутым знаком» [2, с. 41]. Символ рассматривается как динамическая тенденция, смысл которого не может быть сведен к однозначной логической формуле, а предполагает последовательную множественность интерпретаций. Идею о динамической сущности символа развивает С. А. Радионова, отмечая, что «символ создает собственную многослойную структуру, смысловую перспективу, объяснение и понимание которой требует от интерпретатора работы с кодами различного уровня» [3, с. 899]. Символ определяется как «один из тропов, который соединяет в одном слове несколько явлений, близких по значению» [4, с. 140]. В этом смысле символ противопоставляется иносказанию - аллегории, метафоре, метонимии.
В статье рассматривается концепт «чай» с позиции символа. Художественная концептуализация чая раскрывает
различные ассоциативные признаки этого объекта, обусловленные мировидением автора.
В калмыцкой художественной литературе тема национального напитка является одной из ключевых. Известная поэтесса Б. Б. Сангаджиева калмыцкому чаю посвящает следующие строки:
«Кезэ, кенэ хальмг / Келхд, YYдэсинь медхшив, / ЗYг eрYH болhн /Зандрсн uээhэн бYслhнав». - «Это с давних времен ведется: / Кто бы ты ни был, кто невзначай / В дом калмыцкий вошел - / Найдется в нем для доброго гостя чай. / Ароматный и золотистый / Этот чай степной - не простой, / А единственный в мире - истый / Трав и солнца густой настой?» (пер. С. Липкина)» [5, с. 43].
В стихотворении «Чай моей бабушки» поэтесса описывает состояние человека, наслаждавшегося джомбой (молочным чаем), следующим образом:
«А потом она пирует: /Долго чай из чашки пьет, / Улыбается, смакует /И со лба стирает пот» [6, с. 267].
Чай является главным символом национального гостеприимства. Любая встреча гостей и угощение начинается с приготовления свежего калмыцкого чая:
«"Бер, Yкс гиЬэд, гиичд цэ чай'. ДYYUЭ эврэ кедлмшэн эс медхм биш, хээс вргж, авад, хурдар Ьарад одв». - «Ты видишь, у нас гость. Свари самый хороший чай!» Дююця
