CC BY
186. Королев Ю. Ю. Организация и функционирование специализированных гарантийных учреждений // Стратегии и инструменты управления экономикой: материалы VII Международной научно-практической конференции. СПб., 2017. С. 29-34.
7. Уголовный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 13.06.1996 № 63-Ф3 (ред. от 19.02.2018) // СПС «КонсультантПлюс».
8. Абашева Ф. А., Шаутаева Г. Х., Власова С. В. О некоторых проблемах возбуждения уголовных дел и доказывания преступлений, связанных с совершением неправомерных действий при банкротстве // Вестник Удмуртского университета. 2016. № 2. С. 72-75.
9. Единый федеральный реестр юридически значимых сведений о фактах деятельности юридических лиц, индивидуальных предпринимателей и иных субъектов экономической деятельности. URL: https://fedresurs.ru/news/45466f1e-9e37-4a7e-8d0f-21d2c8b5d621?attempt=1 (дата обращения: 04.03.2020).
10. Официальный сайт Российской газеты. URL: https://rg.ru/2012/02/24/poterpevshie-site-dok. html (дата обращения: 04.03.2020).
© Базарова Ю. И.
УДК 343.352.4(479.25):341.48
Н. Г. ГРИГОРЯН, адъюнкт Санкт-Петербургского университета МВД России (г. Санкт-Петербург)
N. G. GRIGORYAN, aadjunct of Saint-Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Saint-Petersburg)
ИМПЛЕМЕНТАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ СТАНДАРТОВ ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВУ В УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО РЕСПУБЛИКИ АРМЕНИЯ
IMPLEMENTATION OF INTERNATIONAL ANTI-BRIBERY STANDARDS IN THE CRIMINAL LEGISLATION OF THE REPUBLIC OF ARMENIA
Аннотация. В статье рассматривается имплементация стандартов международных конвенций об активном и пассивном подкупе в армянском уголовном законодательстве. Автор отмечает, что на международной арене сформировался мощный антикоррупционный конвенционный механизм, который включает широкий круг проявлений коррупционного поведения. Констатируется, что Армения в основном внедрила передовой опыт международного сообщества по противодействию взяточничеству, а международные антикоррупционные стандарты активного и пассивного подкупа, которые призваны обеспечить единую уголовно-правовую политику на глобальном уровне, в основном нашли свое отражение в армянском уголовном законодательстве, и принципиальных различий между положениями по противодействию взяточничества в международных конвенциях и национальном уголовном законодательстве отсутствует. В этой связи отмечается, что противодействие коррупции в Республике Армения было взаимосвязано и обусловлено приоритетами стабильного развития страны, став одним из главных направлений деятельности правительства. В статье констатируется, что в контексте приведения национального уголовного законодательства в соответствие с международными антикоррупционными конвенциями решающим стал 2008 год, когда в УК РА были добавлены новые положения о взяточничестве.
Ключевые слова и словосочетания: взяточничество, активный подкуп, конвенция, антикоррупционный механизм, международные стандарты.
Annotation. The article deals with the implementation of the standards of international conventions on active and passive bribery in the Armenian criminal legislation. The author notes that a powerful anti-corruption convention mechanism has been formed in the international arena, which includes a wide range of manifestations of corrupt behavior. It is stated that Armenia has mainly implemented the best practices of the international community in combating bribery, while international anti-corruption standards of active and passive bribery, which are designed to ensure a unified criminal policy at the global level, are mainly reflected in the Armenian criminal legislation and there are no fundamental differences between the provisions on combating bribery in international conventions and national criminal legislation. It is noted that the fight against corruption in the Republic of Armenia was interconnected and linked to the priorities of the country's stable development, becoming one of the main directions of the government's activities. The article States that in the context of bringing the national criminal legislation into line with international anti-corruption conventions, 2008 was the decisive year when new provisions on bribery were added to the RA criminal codehe article deals with the implementation of the standards of the international conventions on active and passive bribery in the Armenian criminal legislation. The author notes that a powerful anti-corruption Convention mechanism has been formed in the international arena, which includes a wide range of manifestations of corruption behavior. It is noted that there are no fundamental differences between the provisions on combating bribery in international conventions and national criminal legislation.
Keywords and phrases: bribery, active bribery, convention, anti-corruption mechanism, international standards.
Распространение коррупционных проявлений (особенно взяточничества) во всем мире, с одной стороны, и малочисленность практических результатов эффективного противодействия - с другой, обусловлили всеобщие масштабы этого явления. Однако, как справедливо отмечает Ш. С. Цагикян, «в отличие от стран с устойчивым социально-экономическим и политическим строем, в Армении, переживающей сложности переходного периода, а вдобавок длительное время оказавшейся в состоянии войны, а затем почти во всесторонней блокаде, со всеми вытекающими отсюда экономическими и морально-этическими проблемами, коррупция распространяется гораздо быстрее, и последствия её опаснее [1, с. 153]. Вместе с тем социально-экономические и политические процессы обусловили интеграцию Армении в мировое сообщество, в том числе в мировую, правовую систему.
На глобальном уровне противодействию коррупции посвящены многочисленные международно-правовые доку-
менты. Это дает основание утверждать, что в настоящее время на международной арене сформировался мощный антикоррупционный конвенционный механизм. Сказанное приобретает особое значение, если учесть, что характерной чертой современности является нарастающее влияние международных правовых актов на национальное законодательство.
Основополагающие международные уголовно-правовые документы, которые оказали влияние на формирование и развитие армянского антикоррупционного законодательства и были внедрены в национальную правовую систему - это Конвенция ООН против коррупции (UNCAC)
[2], Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (UN Convention against Organized Crime)
[3], Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (Criminal Law Convention on Corruption)
[4] и Конвенция о гражданско-правовой ответственности за коррупцию (Civil Law Convention on Corruption) [5].
Начиная с декабря 2006 года, в положениях армянского уголовного законодательства, предусматривающих ответственность за взяточничество, произошли существенные изменения. Основой этих изменений послужила ст. 15 Конвенции ООН против коррупции, которая предлагает государствам-членам признать преступлением не только фактическое предоставление должностному лицу неправомерного преимущества, но и обещание или предложение такого. В то же время в случае пассивного подкупа (получение взятки) предлагается признать преступным только получение взятки, сопряженное с вымогательством, и принятие публичным должностным лицом лично или через посредника какого-либо неправомерного преимущества для самого себя или иного физического и юридического лица. Отметим, что такой подход закреплен и в Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности.
Примечательно, что Конвенция ООН против коррупции, в отличие от Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию, как оконченное преступление не рассматривает требование или обещание получить или принять предложения неправомерного преимущества. Можно предположить, что эксперты, разработавшие Конвенцию ООН против коррупции, общественную опасность активного подкупа оценивают выше пассивного. Как бы то ни было, факт, что международные антикоррупционные стандарты должны быть едины, неоспорим. Следовательно, такой подход не способствует единой уголовно-правовой политике и эффективному противодействию коррупции.
Одновременно следует учитывать, что иерархия антикоррупционных стандартов при всей их множественности на международно-правовом уровне не установлена, принципиальных различий между ними нет и быть не может, однако положения международных ак-
тов имеют разную степень директивно-сти. Если антикоррупционные стандарты Конвенции ООН при их реализации более широко учитывают специфику правовой системы государства, то такие же конвенционные стандарты Организации экономического сотрудничества и развития (далее - ОЭСР) и Европейского союза (далее - ЕС) обязывают их внедрение без всяких оговорок [6, с. 46]. Неслучайно в российской уголовно-правовой литературе отмечается, что особенностью Конвенции ОЭСР по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок является «мягкое» закрепление жёстких требований к её участникам [7, с. 108]. От себя добавим, что такой же подход существует и со стороны Группы государств по борьбе с коррупцией (далее - ГРЕКО) в отношении стран, ратифицировавших Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию и Конвенцию о гражданско-правовой ответственности за коррупцию.
Основные положения Конвенции ООН против коррупции относительно взяточничества нашли свое отражение в ст.ст. 311 «Получение взятки», 3111 «Получение незаконного вознаграждения», 3112 «Использование реального или предполагаемого влияния», 312 «Дача взятки», 3121 «Дача незаконного вознаграждения», 3122 «Использование реального или предполагаемого влияния для получения незаконного вознаграждения» и 313 «Посредничество во взяточничестве» Уголовного кодекса Республики Армения (далее - УК РА). Однако одним из самых очевидных недостатков действующего тогда ещё уголовного законодательства о взяточничестве было то, что, несмотря на положения об активном подкупе (ст.ст. 312, 3121, ч. 1 ст. 200), которые, как уже отмечали, начиная с 2006 года криминализировали не только дачу, но и обещание, и предложение неправомерного преимущества, зер-
кальные положения ст.ст. 311, 3111, 3112 и ч. 3 ст. 200 не предусматривали элементы «требования или обещания получить или принять предложения» неправомерного преимущества.
О нелогичности такого подхода говорилось и в докладе третьего этапа ГРЕКО по Армении [8]. По мнению экспертов, получение взятки, в отличие от убийства, например, считается преступлением не по последствиям, а по поведению. Следовательно, факт, что должностное лицо (общественный служащий) фактически не получил неправомерное преимущество, не должен приводить к существенной разнице. Примечательно, что, продолжая эту идею, Пояснительный доклад к Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (абзац 41) дает следующее объяснение относительно «требования»: «Не имеет значение - следовали ли соответствующие требованиям действия или нет, поскольку само требование - сущность преступления».
Совокупность указанных обстоятельств, пожалуй, оправдывает принятие Закона ЗР-18-Н от 12 февраля 2012 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Республики Армения» (вступил в силу 24 марта 2012 г.) в части ст.ст. 200, 311 и 3111, чем в соответствии со ст.ст. 3 и 8 Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию вместе с «получением» было криминализировано «требование или обещание получить или принять обещание денег, имущества, прав на имущество, ценных бумаг или какого-либо иного преимущества». Примечательно, что упомянутый в диспозициях ст.ст. 311-313 УК РА новый предмет взятки - «какое-либо иное преимущество» законодателем было введено в УК ещё в 2006 г. (Закон РА «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Республики Армения» от 27 декабря 2006 г. ЗР-256) для соответствия уголовного законодательства ст. 2 Конвенции об уголовной ответственности за кор-
рупцию. Однако если в ст. 2 употребляется словосочетание «какое-либо неправомерное преимущество», то армянский законодатель по непонятным причинам использовал словосочетание «какое-либо иное преимущество».
В контексте приведения армянского уголовного законодательства в соответствие с международными антикоррупционными конвенциями решающим стал 2008 год, когда в УК РА были добавлены новые положения о взяточничестве: ст.ст. 3111 «Получение общественным служащим, не являющимся должностным лицом, незаконного вознаграждения», 3121 «Дача общественному служащему, не являющимся должностным лицом, незаконного вознаграждения» и 3112 «Использование реального или предполагаемого влияния в корыстных целях». В результате этих изменений в настоящее время УК РА содержит 9 различных положений о взяточничестве и использовании влияния в корыстных целях:
1) ст. 200 - о коммерческой взятке;
2) ст. 201 - о взяточничестве в области спорта; 3) ст. 311 - о получении взятки должностным лицом; 4) ст. 3111 - о получении незаконного вознаграждения общественным служащим; 5) ст. 3112 - об использовании реального и предполагаемого влияния в корыстных целях; 6) ст. 312 - о даче взятки должностному лицу; 7) ст. 3121 - о даче взятки общественному служащему; 8) ст. 3122 - о получении незаконного вознаграждения для использования реального и предполагаемого влияния; 9) ст. 313 - о посредничестве во взяточничестве.
«Подкуп общественных служащих» в национальном уголовном законодательстве был установлен Законом ЗР-49-Н «О внесении изменений и дополнений в УК РА» от 24 мая 2008 г. УК РА был дополнен ст.ст. 3111 и 3121, которые распространяются в отношении работников общественной сферы, не обладающих «статусом» должностного лица. Принятый 26 мая 2011 г. и вступив-
ший в силу с 1 января 2012 г. Закон РА «Об общественной службе» даёт понятие общественного служащего, четко указывая рамки применения указанных статей. Вместе с тем для соответствия субъекта взяточничества международным стандартам значительно было расширено и само понятие должностного лица. Так, в ч. 4 ст. 308 УК РА закреплено, что в ст.ст. 311, 3111, 312, 3121 и 313 должностными лицами являются также публичные должностные лица иностранного государства, международной или наднациональной организации, которые в соответствии с п. «Ь» ст. 2 Конвенции ООН против коррупции приравниваются к национальным должностным лицам. Примечательно, но термин «лицо» в том виде, в каком он используется в упомянутых статьях УК РА, охватывает только физические лица. Следовательно, если бенефициаром является организация, к примеру, политическая партия или общественная организация, то ответственность за её подкуп армянское уголовное законодательство не предусматривает. Однако в ст. 60 ГК РА закреплена гражданско-правовая ответственность юридических лиц за неисполнение своих обязательств. Кроме этого, юридические лица, участвующие в отмывании денег, подлежат административным мерам наказания в соответствии со ст. 28 Закона РА «О борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма».
Для реализации положения ст. 20 Конвенции ООН против коррупции Законом РА ЗР-230-Н от 23 декабря 2016 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Республики Армения» УК РА был дополнен новой ст. 310.1 «Незаконное обогащение». Что касается взяточничества в частном секторе, в частности, ст. 200 УК РА «Коммерческая взятка», то она не ограничивается только коммерческой деятельностью субъектов, предусматривает также лиц, работающих в этой сфере, но занимающихся некоммерческой деятельностью.
Так, кроме служащих коммерческих или иных организаций, в статье должностными лицами считаются иностранные арбитры, аудиторы и адвокаты, на которых напрямую распространяются положения о взяточничестве в общественной сфере. Следовательно, действие ст. 200 УК РА в какой-то степени шире, чем требования Конвенции ООН против коррупции. На практике законодательным пробелом считался факт, что ст. 200 ограничивалась только взяточничеством служащих коммерческих или иных организаций, которые «постоянно, временно или по особым полномочиям осуществляют распорядительные или иные управленческие функции». Поскольку словосочетание «по особым полномочиям» может включить в себя лиц, которые, как правило, с компанией (или с некоммерческой организацией) не находятся в отношениях работодатель-работник, то ссылка на «осуществление распорядительных или иных управленческих функций» необоснованно ограничивала рамки применения ст. 200 УК РА, тем самым не удовлетворяла требованиям ст.ст. 7 «Активный подкуп в частном секторе» и 8 «Пассивный подкуп в частном секторе» Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию. Важность уголовно-правового регулирования этого вопроса заключалась в том, что в правоприменительной практике неоднократно встречались случаи, когда работник коммерческой организации брал взятку и совершал определенные действия, причиняя ущерб государству, но данное лицо, в связи с законодательным пробелом, невозможно было привлечь к уголовной ответственности по ст. 200 УК РА (т. е. в качестве работника коммерческой организации), так как оно не осуществляло распорядительных или иных управленческих функций. Законом РА от 2 сентября 2012 г. ЗР-18-Н «О внесении изменений и дополнений в УК РА» в ч. 5 ст. 200 УК РА определено, что субъектом взяточничества в частном секторе может быть лицо, которое не
только «постоянно, временно или по особому полномочию осуществляет распорядительные или иные управленческие функции», но и лицо, «занимающее любую другую должность в коммерческих организациях, независимо от формы собственности».
Что касается освобождения от уголовной ответственности лиц, добровольно сообщивших о преступлении, то Законом от 14 мая 2014 г. ЗР-14-Н «О внесении изменений и дополнений в УК РА» установлен трехдневный предельный срок с момента дачи взятки (ч. 5 ст. 200, ч. 4 ст. 312, ч. 4 ст. 312.1 УК РА) для предоставления властям информации с целью получения права на освобождение от уголовной ответственности, даже если имело место вымогательство взятки. При решении вопроса об уголовной ответственности лиц, совершивших взяточничество за пределами Республики Армения, возникали определенные трудности в связи с прежними положениями ст. 15 УК РА. В частности, были проблемы с соответствием ч. 1 ст. 15 УК РА пп. «а» и «б» ч. 1 ст. 17 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию.
Так, согласно прежним редакциям граждане Республики Армения, а также постоянно проживающие в Республике Армения лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Республики Армения, подлежали уголовной ответственности по УК РА, если совершенное ими деяние было признано преступлением законодательством государства по месту его совершения, и если они не были осуждены в другом государстве. То есть в случае совершения взяточничества за рубежом со стороны одного из своих граждан (в том числе со стороны публичного должностного лица или члена одного из национальных представительских органов (п. «б» ч. 1 ст. 17 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию), юрисдикция Армении неоправданно
ограничивалась, распространяясь только на случаи «двойной криминальности» (если нельзя исключать, что в каком-нибудь государстве могут не криминализировать взяточничество в частной сфере или взяточничество одной из категорий лиц, указанных в ст.ст. 9-11 Конвенции ООН против коррупции). Проблема усугублялась в случае использования влияния в корыстных целях, когда кто-то из граждан Республики Армения получал или давал неправомерное преимущество (ст.ст. 3112 и 3122 УК РА) на территории иностранной юрисдикции. Это означало, что если использование влияния в корыстных целях на территории данного государства не криминализировалось, то этот поступок оставался безнаказанным, даже если влияние проявилось ненадлежащим образом на территории Республики Армения.
Следует также отметить, что юрисдикция Армении в отношении преступлений, совершенных иностранными гражданами за рубежом, в которое было вовлечено должностное лицо Республики Армения, ограничивалась тяжкими и особо тяжкими преступлениями, которые были направлены против интересов Республики Армения или прав и свобод её граждан (п. 2 ч. 3 ст. 15 УК РА). Вместе с тем большая часть преступлений, связанных с взяточничеством и использованием влияния в корыстных целях, предусмотренных в армянском уголовном законодательстве, в силу санкции не могла считаться тяжкими или особо тяжкими преступлениями. Исходя из вышесказанного, Законом РА от 12 сентября 2012 г. ЗР-18-Н из ст. 15 УК РА было отменено требование «двойной криминальности», а санкции статей, предусматривающих ответственность за активный и пассивный подкуп, были ужесточены. При нынешних нормах лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за совершение в какой-либо другой стране преступления, предусмотренного ст.ст. 200-201, 311-313 УК РА, независимо от
того, считаются ли эти деяния уголовно наказуемыми в других странах или нет.
Исходя их вышесказанного, констатируем, что для соответствия с положениями международных антикоррупционных конвенций, предусматривающих ответственность за активный и пассивный подкуп, в армянском уголовном законодательстве были сделаны следующие изменения:
1) в УК РА добавлены новые положения о взяточничестве (подкуп общественных служащих и торговля влиянием);
2) момент окончания дачи (получения) взятки перенесён на более раннюю стадию. Теперь составы этих преступлений считаются оконченными не только фактическим предоставлением или получением неправомерного преимущества, но и с момента обещания или предложения - в положениях активного подкупа, и с момента требования или обещания получить или принять предложение - в положениях пассивного подкупа;
3) расширилось понятие предмета взяточничества, который теперь включает не только деньги, имущество, права на имущество, но и какое-либо иное преимущество, в том числе нематериальное;
4) из ст. 15 УК РА исключено требование «двойной криминализации», а санкции за активный и пассивный подкуп ужесточены;
5) расширен круг субъектов, подлежащих уголовной ответственности за взяточничество в общественной и частной сферах;
6) трёхдневным сроком ограничена возможность добровольного сообщения о даче взятки (незаконного вознаграждения), даже если имело место вымогательство взятки.
Подводя итог сказанному, отметим, что Республика Армения в основном внедрила передовой опыт международного сообщества по противодействию взяточничества. Международные стандарты активного и пассивного подкупа, которые призваны обеспечить единую уголовно-правовую политику на глобальном уровне, нашли свое полное отражение в армянском уголовном законодательстве, и между положениями международных конвенций и национальным уголовным законодательством, за исключением положений об уголовной ответственности юридических лиц, нет принципиальных различий.
***
ЛИТЕРАТУРА
1. Цагикян Ш. С. Противодействие коррупции в Армении. СПб.: Антарес, 2006. 296 с.
2. Конвенция против коррупции от 31 октября 2003 г. // СПС «КонсультантПлюс».
3. Конвенция против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г. // СПС «КонсультантПлюс».
4. Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. // СПС «КонсультантПлюс».
5. Конвенция о гражданско-правовой ответственности за коррупцию от 4 ноября 1999 г. // СПС «КонсультантПлюс».
6. Семин Ю. Ю., Плохов С. В. Имплементация международных норм - процесс сложный // Прокурор. 2015. № 1. С. 45-50.
7. Федоров А. В. Антикорупционная конвенция ОЭСР как часть правовой системы Российской Федерации: уголовно-правовой и уголовно-политический аспекты // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В. Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии. 2013. № 4. С. 99-126.
8. Официальный сайт ГРЕКО. Доклад третьего этапа ГРЕКО по Армении за 2018 г. URL: https://www.coe.int/en/web/greco/evaluations/armenia (дата обращения: 15.12.2019).
© Григорян Н. Г.
УДК 343.23:343.150.1(470)
О. В. ЕРМАКОВА, доцент кафедры уголовного права и криминологии Барнаульского юридического института МВД России, кандидат юридических наук, доцент (г. Барнаул)
O. V. ERMAKOVA, Assistant Professor of the Chair of Criminal Law and Criminology of Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Сandidate of Law, Associate Professor (Barnaul)
ИЗМЕНЕНИЕ СУДОМ КАТЕГОРИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: СУЩНОСТЬ ПРАВОМОЧИЯ И ОБОСНОВАННОСТЬ ЕГО ЗАКРЕПЛЕНИЯ В СВЕТЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ КОНЦЕПЦИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ
CHANGE IN THE CATEGORY OF CRIME BY THE COURT: THE ESSENCE OF COMPETENCE AND THE VALIDITY OF ITS CONSOLIDATION IN THE LIGHT OF THE EXISTENCE OF THE CONCEPT OF PUBLIC DANGER
Аннотация. В представленной статье автор анализирует правомочие суда изменять категорию преступления на менее тяжкую. Принимая во внимание, что в научной литературе актуальным выступает вопрос обоснованности наделения суда таким полномочием, автор высказывает собственную позицию, основанную на понятии общественной опасности преступления. Именно поэтому в статье основное внимание уделяется обоснованности существования данного законодательного предписания в свете существования концепции общественной опасности преступления. Рассматривая условия реализации положений ч. 6 ст. 15 УК РФ, автором указывается на их абстрактную формулировку. В частности, критике подвергаются такие условия, как учет фактических обстоятельств совершенного преступления, степени общественной опасности. Автором предлагается конкретизировать условия применения полномочия по изменению категории преступления в рамках уголовного закона.
Ключевые слова и словосочетания: преступление, категории преступления, общественная опасность, изменение категории преступления, сущность провомочия.
Annotation. In the presented article, the author analyzes the power of the court to change the category of crime to a less serious one. Taking into account that in the scientific literature the issue of the validity of empowering the court with such authority is urgent, the author expresses his own position based on the concept of the social danger of crime. That is why the article focuses on the validity of the existence of this legislative requirement in the light of the concept of the social danger of crime. Considering the conditions for the implementation of
