CC BY
75
император паеел I и проблема объединения православной и католической церквей (к постановке вопроса)
В статье рассматривается вопрос о попытке объединения Русской Православной и Римско-католической Церквей в годы царствования Павла I. На основе тщательного анализа имеющихся источников и литературы автор приходит к выводу о серьезности намерений обеих сторон (российского самодержавия и Ватикана). Виновниками срыва этого проекта, по мнению автора, были интриги испанского и австрийского дворов, а также смерть российского императора.
Ключевые слова: объединение Православной и Католической Церквей, иезуиты, римский папа, российское самодержавие, Павел I, неофициальный представитель папского престола, «Общества Иисуса» в России, интриги европейских дворов.
Вопрос о серьезности намерений Павла I в плане объединения православной и католической церквей давно привлекает внимание историков. Известный католический миссионер князь И. С. Гагарин ещё в середине XIX в. предлагал следующий алгоритм объединения: «Папа предложит условия, необходимые для сохранения церковного единства, и в то же время сможет обеспечить как права и льготы русской Церкви, так и законную власть русского Монарха. Русская Церковь потребует сохранения своих обрядов, своего древнего устройства, и в то же время найдёт себе в Римском первосвященнике сильного защитника против непомерных притязаний светской власти, а в русском Царе - мощного заступника своих древних постановлений и обычаев при римском Дворе»1. Автор считал русское духовенство главным противником единства двух церквей и видел будущее России в качестве альтернативы: католицизм или революция2.
Выдающийся исследователь истории католицизма П. Пирлинг считал попытку объединения церквей при Павле I «.. .тайной его сердца, результатом его непоследовательности». Он утверждал далее, что «.мы не имеем ничего, что обнаруживает эту тему в его документах». И, наконец, призывал спросить себя, что «.могло бы быть в случае их [переговоров. - М. Г.] успеха, их результатом и следствием? Зная, какую власть в России имела национальная церковь, входившая в регентские советы и присваивавшая себе огромные права, трудно поверить, что соглашение с Ватиканом могло длиться долго. Оно было
похоже на взрывоопасное здание, которое торопливо возведено и не основано на крепком фундаменте»3.
Современный исследователь В. Б. Лушпай более оптимистично смотрит на перспективы церковного союза, когда пишет об уверенности Павла I, что «.осуществить унию православной церкви с католической можно одним росчерком государева пера». Автор считает, что Г. Груберу4 «.действительно удалось убедить Павла в необходимости церковной унии для успешного противостояния революционным веяниям»5.
И, тем не менее, в целом в исторической литературе установилось весьма скептическое отношение к свидетельствам относительно того, что император в конце жизни был близок к тайной или явной перемене вероисповедания. Причина этого кроется в скудости источников, их недостаточной ясности по поводу поставленной проблемы, в том, что их содержание составляют не действия императора в направлении решения этого вопроса, а его мысли, слова, «тайные знаки» в связи с этим.
Переписка главных конфидентов этой истории помогает нам восстановить канву событий и попытаться проникнуть в их скрытый смысл. Из шифрованной депеши русского посланника в Риме А. Г. Лизакевича следует, что Пий VI одобрял стремление Павла I стать магистром Мальтийского ордена и говорил, что «...мое желание далее еще простирается, а именно: соединить греческую веру с католическою; для столь важного предмета, который вечно прославит и сделает бессмертным имя
великого Павла Первого, я готов сам ехать в Петербург, изустно трактовать с Государем, коего характер основан на истине, правосудии и верности»6.
I ноября 1800 г. Г. Грубер в письме папскому секретарю Дж. Маротти просит «сильно настаивать перед Монсеньором Бадоссе [неофициальный представитель интересов Ватикана в переговорах с российскими иезуитами и российским правительством, который в августе 1800 г. выехал из Петербурга в Рим. - М. Г. ], чтобы он не сказал абсолютно ничего про союз римской Церкви с греческой Церковью». Он предупреждал о серьезных последствиях в случае распространения информации как для иезуитов, так и для российского самодержца'.
II ноября Грубер снова обращается к Маротти с посланием, где предупреждает, что «.. .у посла Дании есть письмо из Вены, в котором сообщается, что Монсеньор Бадоссе говорил о передаче дела о союзе Церквей в ту миссию, куда он везет письмо [в Ватикан. -М. Г.] <...> Эта бестактность глубоко огорчила посла Неаполя, герцога Серракаприолу8, которого, как близкого друга прелата, ругают в разговорах за дело, ему не поручавшееся»9.
Интриги вокруг вопроса объединения церквей были предметом внимания донесений Серракаприолы своему королю Фердинанду IV и исполнявшего обязанности папского нунция при русском дворе аббата Дж.-А. Бенвенути в Рим. Вполне адекватную характеристику их деятельности дал немецкий историк Э. Винтер: «Он [Серракаприола. - М. Г. ] имел с высшим дворянством самую тесную связь <...> Они знали положение, по крайней мере, как оно отражалось в дворянских салонах, обладающих интимными данными, которые по-другому были редко доступны дипломатам в России. Связь была так тесна, что папская курия должна была предостерегать посланников от слишком тесного общения с доверенными лицами, так как она боялась, что тайны папской курии будут переданы русскому правительству. В действительности, гораздо большей была опасность, что русские государственные тайны попадут в руки представителя папы»10. Бенвенути писал государственному секретарю Ватикана кардиналу Э. Консальви: «Император ничего не желает более, как поддерживать хорошие отношения со святым отцом, но при условии, что ему не будет отказано в титуле великого
магистра <...> он охотно вступит в переговоры относительно других вопросов [выделено нами. - М. гГ] и примет того, кого будет угодно направить Его святейшеству в качестве нунция или в другом характере»11.
17 ноября 1800 г. Павел I пригласил к себе герцога ди Серракаприола и, согласно депеше последнего, «.подтвердил ему то, о чем он ранее говорил патеру Груберу. Сердцем он католик <...> Более того, Павел заявил, что готов признать папу не только как главу католической церкви, но и как "первосвященника христианства". Он согласился представить папе любые доказательства своей приверженности католической религии. Более того, он желает способствовать восстановлению единства церкви <...> Союз религий есть самая сильная преграда на пути распространяющегося вселенского зла»12. В заключение беседы император попросил посла резюмировать ее содержание в меморандуме на имя короля Фердинанда IV с просьбой довести его содержание до сведения папы.
Через день [19.11, так как Э. Винтер в своем исследовании называет дату по новому стилю 30.11.13 - М. Г.] Серракаприола вновь появился во дворце. Павел I отредактировал подготовленный им текст, в частности, снял фразу, которая могла быть истолкована как желание императора принять католическую веру. Он сказал послу, что его не поймут иерархи РПЦ, а в католицизм он перейдет только тогда, когда будет провозглашено единство православной и католической церквей. Специальный курьер увез этот документ неаполитанскому королю.
Безусловно, сторонники воссоединения церквей вполне обоснованно ожидали сопротивления РПЦ, но, как писал Винтер, император «.как покровитель римской церкви одновременно имел <...> также самое сильное влияние в ортодоксальной церкви <...> Хватило бы только императорского авторитета, чтобы определить союз русской и римской церквей сверху простым указом»14. Тем не менее, Грубер одновременно беспокоился за высшее ортодоксальное духовенство, чей покорный образ мыслей проявился уже в новогодней речи 1799 г. архиепископа Казани. «С митрополитом Новгородским, архиепископом Петербурга Грубер был дружен прямо-таки -знак того, насколько высокое ортодоксальное духовенство беспокоилось о следовании намерениям их властителя»15.
В тот же день в письме Э. Консальви аббат Дж.-А. Бенвенути сообщил, что в одной из приватных бесед Павел признался Груберу, что он «католик сердцем». Из последнего высказывания императора М.-И. Руэ де Журнель сделал вывод о том, что Павел дал патеру какие-то доказательства реальности своих намерений принять католицизм. П. В. Перминов выразил скепсис по этому поводу16.
В письме на имя Дж. Маротти, датированном 21 декабря 1800 г., Г. Грубер настойчиво проводит тот же мотив: «Св. Отец должен быть уверен, что император много делает в пользу римско-католической церкви, и все обещания, которые он сделал, император держит. Как он желает объединения своей собственной церкви со святой римской Церковью! Но это может быть сделано только с помощью "живого общения" и с наибольшей осторожностью.»17
В конце декабря того же года в Рим с письмом Павла I к Пию VII [после смерти Пия VI 14.03.1800 г. избран папой Римским кардинал Г. Барнаба, граф Кьяромонти. - М. Г. ] прибыл Ф. Бадоссе, протонаторий и бенефициарий Санта-Мария-Маджоре. 14 января 1801 г. в официальном уведомлении Консальви сообщает Бенвенути: «Монсеньер Бадоссе прибыл недавно. Именно сама краткость этого срока, а также обстоятельства праздника Рождества <...> с неизбежностью воспрепятствовали надлежащему ходу предмета его прибытия. Но в течение самого краткого времени можно будет открыто возвестить о чувствах Его Святейшества, занятого сейчас делом столь важным и деликатным со всей возможной за-ботой_[выделено нами. -М. Г.], после чего как можно скорее будет дан должный ответ.»18
Одновременно Консальви в письме, датированном 14-18 января 1801 г., наставляет Грубера и дает положительную оценку личности Бадоссе: «Елико возможно, поддерживайте доброе расположение Августейшего Императора и прилагайте все свои старания, дабы добиться того, чтобы он взял сей Святой Престол под особое свое покровительство... [выделено нами. - М. Г.]. По этому поводу я не могу не воздать должного монсеньеру Бадоссе и не способен в достаточной степени похвалить его рвение, тот интерес, который он питает к предмету своего поручения.»19.
Однако известно, что Бадоссе подвергся в Риме резкой критике и обвинениям в том, что он провалил деликатную миссию. В частном
письме на имя Бенвенути от 8 января того же года Консальви назвал его «опаснейшим шарлатаном», который «лжет на каждом шагу и здесь напустил такого туману.»20. Ф. Кареу в своей записке, составленной для папы в конце декабря 1800 г., писал о миссии Бадоссе: «Но он путешествовал медленно, остановился в Вене без всякого повода на четыре месяца, теряя время в напрасной болтовне, раскрывая государственную тайну, которую нужно было хранить. Отступая от верности, которую должен был хранить императору, его пославшему, он потерял смысл поставленной цели, не понял серьезную опасность, исходившую от создания шума вокруг этой темы. Эта медлительность дошла до такой степени, что, уехав из Петербурга в июне, он прибыл в Рим в декабре, на праздник св. Николая, к Св. отцу и государственному секретарю кардиналу Консальви, которые имели причины для большого беспокойства, упрекали его, естественно, за задержку и проявляли недовольство, так как, в связи с этим делом, он не только дал шанс нашим врагам развернуться и сильнее плести интриги против Ордена, но и впутал в них первого Епископа - поставил его в очень затруднительное положение, столкнув с королем Испании»21.
Свое видение проблемы Бадоссе изложил в письме своему другу иезуиту Э. Десперамусу, датированном 17 января 1801 г.: «Что касается <.> попреков ("почему я не выехал из Вены или Триеста, либо слишком долго там задержался"), отвечу Вам столь же искренне: потому что так мне захотелось и было угодно, поскольку я ни от кого не завишу и никому не служу, и у меня достаточно мозгов, соображения и ума, чтобы делать то, что считаю нужным, сообщать же об этом другим я не обязан.»22.
Как мы знаем, итогом миссии Бадоссе и всей переписки заинтересованных сторон стало бреве Пия VII об утверждении Общества Иисуса в России. В сопроводительном письме к документу от 9 марта 1801 г. папа Римский делает недвусмысленные намеки относительно того, что готов идти еще дальше. Он пишет: «Для нас нет ничего дороже возможности дать Вашему Императорскому Величеству самые убедительные доказательства той готовности пойти, насколько это в Нашей власти, навстречу желаниям Вашего Императорского Величества и соединиться с Вами узами самыми тесными»23 [подчеркнуто нами. - М. Г.].
Практически одновременно, 10 марта, Э. Консальви, анализируя происходящие события в письме Г. Груберу, дал волю своим самым сокровенным мечтам: «О, если бы Св. О. с помощью В. Высокопреподобия смог обрести утешение в совершённом присоединении Е.И.В. к нашему Вероисповеданию! О! Это разровняло бы все пути и увенчало бы нескончаемой славою Понтификат Его Святейшества и бессмертные труды Вашего Высокопреподобия! Св. Отец не может отказаться от столь благих надежд и в высшей степени уповает на Ваше благочестие, рвение и способности, чая однажды увидеть, что эти надежды сбылись»24. Но реальные перспективы оказались не столь радужными. Через сутки после написания последнего письма император Павел I был убит.
Подведем итоги. Для этого обозначим факты, говорящие в пользу идеи объединения церквей, и наоборот. Итак:
1. Пий VI выражал свое желание объединения церквей.
2. Грубер в письме Маротти писал о желании Павла I объединить церкви.
3. «Союз религий есть самая сильная преграда на пути распространяющегося вселенского зла», - говорил император неаполитанскому послу.
4. Пий VII в сопроводительном письме к булле об утверждении Ордена иезуитов в России прозрачно намекал на желательность объединения.
5. Консальви в письме Груберу прямо высказывал свои сокровенные мысли по этому поводу.
Единственным фактом, диссонирующим с предыдущими, является вычеркивание Павлом I в меморандуме, направленном Фердинанду IV, фразы, которую можно было истолковать как его желание перейти в католицизм.
Достаточно сложной и запутанной представляется история с миссией Бадоссе. Грубер не хотел, чтобы последний распространялся в широких кругах о возможности предстоящего объединения церквей. Консальви сообщил патеру позитивную информацию об итогах миссии, а в частном письме на имя Бенвенути подверг Бадоссе резкой критике. Как нам представляется, Ватикан боялся спугнуть официальный Петербург, сообщив ему через Грубера свое реальное отношение к результатам миссии. Многоопытный иезуит не зря
призывал к сохранению секретности в этом деле. Все вышеизложенное позволяет, на наш взгляд, выдвинуть гипотезу о вмешательстве в обмен мнениями об объединении церквей между Петербургом и Ватиканом третьей стороны.
Ею были испанский и австрийский дворы. Последний как геополитический противник России, проводивший лицемерную внешнюю политику, не хотел дрейфа Ватикана в сторону Петербурга, боялся, что последний займет место Вены. Недальновидный король Испании Карл IV (1788-1808), католик до «мозга костей», видимо, тоже не мог себе представить эту ситуацию. Нам известна позиция этих дворов в вопросе об Ордене иезуитов, когда они фактически потребовали от папы Климента XIV закрытия этой организации и противились его восстановлению25. Наконец, из писем Грубера генеральному викарию Ордена иезуитов в России Ф. Кареу известно об интригах испанских послов (в Вене - П. Лабрадора и Ватикане - Э. Десперамуса), направленных против сближения российского самодержавия и папского престола26.
Таким образом, представляется возможным сделать вывод о вполне созревшей к концу 1800 г. с обеих сторон (Петербурга и Ватикана) идее объединения церквей. Тот факт, что Бадоссе писал письмо с объяснением своей задержки не кому-нибудь, а Десперамусу (sic-!), бросает вполне реальную тень подозрения на интриги испанского двора, сделавшего максимум возможного, чтобы Бадоссе изложил Пию VII идеи Павла I как можно позже. В этой ситуации как нельзя кстати подоспело убийство российского самодержца, перечеркнувшее, быть может, самый уникальный социально-политический и идейно-религиозный проект.
Примечания
1 Гагарин, И. С. О примирении русской церкви с римской. Париж, 1858. С. 50-51.
2 Там же. С. 52, 68-72.
3 Pierling, P. La Russie et le Saint-Siege. Etudes diplomatiques. Paris, 1912. P. 333-334.
4 Грубер Габриэль (1740-1805) - ректор Полоцкой иезуитской коллегии с 1799 г., представитель Ордена иезуитов в Петербурге, генеральный викарий с 1802 г. Подробнее см: Галанов, М. М. Роль Габриэля Грубера в деятельности ордена иезуитов на территории
России в царствование Павла I // Вестн. Помор. ун-та. Серия «Гуманитар. и соц. науки». 2009. № 7. С. 19-26.
5 Лушпай, В. Б. Католицизм в России второй половины XVIII века : дис. ... канд. ист. наук. М., 2002. С. 150.
6 Морошкин, М. Я. Иезуиты в России. СПб., 1867. Ч. 1. С. 322-323.
7 Pierling, P. G. Gruber et les Jesuites refugies en Russie. Meudon, 1999. P. 146-147.
8 Серракаприола ди Мареска Антонио (17501822) - герцог, посол Неаполитанского королевства в России.
9 Письмо Грубера Маротти от 11(23) ноября 1800 г. // L'empereur Paul et le P. Gruber par le P. J. Gagarin. Lion, 1879. P. 8.
10 Winter, Ed. Russland und Papsttum. Berlin, 1961. Т. 2. S. 120.
11 Цит. по: Перминов, П. В. Под сенью восьмиконечного креста. М., 1991. С. 129.
12 Там же. С. 131-132.
13 Винтер, Э. Папство и царизм. М., 1964. С. 216.
14 Winter, Ed. Op. cit. S. 135.
15 Ibid. S. 136.
16 Перминов, П. В. Указ. соч. С. 131.
17 Pierling, Р. G. Gruber et les Jesuites... Р. 148.
18 Инглот, М. Общество Иисуса в Российской империи (1772-1820 гг.) и его роль в повсеместном восстановлении Ордена во всем мире. М., 2004. С. 237.
19 Там же. Приложения. № 20. С. 498-499.
20 Там же. С 238.
21 Записка Кареу // L'empereur Paul... Р. 11.
22 Инглот, М. Указ. соч. С. 238.
23 Там же. Приложения. № 24. С. 509-510.
24 Там же. № 26. С. 520.
25 Там же. С. 241-242, 396.
26 Pierling, Р. G. Gruber et les Jesuites... Р. 151152.
