CC BY
216
ББК Ю51 УДК 11+12
ИММОРТОЛОГИЯ — СОВРЕМЕННЫЙ ВЫЗОВ СМЕРТИ
И.В. Вишев
IMMORTOLOGY — CONTEMPORARY CHALLENGE ТО DEATH
I.V. Vishev
Иммортология как наука о бессмертии представляет собой наиболее последовательный и многоплановый современный вызов смерти, опирающийся на такие открытия, как возможность клонирования человека, создание искусственных хромосом и т. п. Ее проблематика разрабатывалась в последнее время в контексте подготовки и участия в работе XXII Всемирного философского конгресса в Сеуле и культурно-просветительской акции «Философский поезд». И в том, и в другом случае были проведены «круглые столы», на которых рассматривались различные аспекты проблемы достижения практического бессмертия человека и его реального воскрешения.
Ключевые слова: иммортология, практическое бессмертие человека, воскрешение человека, клонирование, крионирование, нанотехнология, «компьютерное бессмертие», иммортогуманизм, XXII Всемирный философский конгресс, кулъ-турно-просветительская акция «Философский поезд».
New landmark in the development of contemporary philosophical thought became the work XXII of world philosophical congress in Seoul. Are supplied its preliminary sums and are given estimations of report «reaching of the practical immortality of man and his real revival as the basic value of contemporary civilization”. They rest mainly on such discoveries as the real possibility of cloning man, the regeneration of stem cells, «computer immortality» and the like.
Keywords: immortology, practical immortality of a human being, resurrection of a human being, cloning, cryoning, nanotechnology, «computer immortality», immortohumanism, XXII world philosophical congress, cultural-enlightening action “Philosophic train
В современном процессе дифференциации и интеграции наук особое место заняла иммортология (лат. im — без, mors, mortis — смерть) — наука о бессмертии. Определение ее предмета исследования и введение обозначающего его понятия было осуществлено еще более трети века тому назад1. Новая наука, с одной стороны, подытожила и обобщила первые успехи в истории развития философии, прежде всего русской философской мысли2, естественных, технических и социально-гуманитарных наук в преодолении фатальности смерти с конечной целью достижения реального личного бессмертия, а с другой стороны и вместе с тем, заложила действенные основания и предпосылки для дальнейшего приумножения этих успехов. Минувшие десятилетия дали тому немало свидетельств. Одно из самых недавних — работа ХХП Всемирного философского конгресса.
Каждый всемирный философский конгресс, начиная с 1900 года, когда состоялся первый из них, был значительной и знаменательной вехой в развитии современной философской мысли. Не стал исключением и очередной, XXII, мировой форум философов, который состоялся в Сеуле (Республика
Корея) с 30 июля по 5 августа 2008 года. Тема этого конгресса звучала многообещающе, представлялась исключительно актуальной и перспективной — «Переосмысливая философию сегодня»3. Но, как это чаще всего бывает, возможности и надежды, связанные с этим конгрессом, и в данном случае реализовались и оправдались, на мой взгляд, тоже далеко не во всем и не для всех.
Работа на конгрессе оказалась весьма трудной и сложной. Прежде всего, дали о себе знать трудности физического характера — долгий, более чем 8-часовой, и непростой, особенно в «зоне турбулентности», авиаперелет в составе российской философской делегации из Москвы в столицу Южной Кореи. Все мы оказались в крайне непривычных климатических условиях — изнуряющая жара и невыносимая влажность. И к тому, и к другому адаптироваться было совсем непросто. Очень напряженной была и работа на самом конгрессе, который проходил в Сеульском национальном университете.
Серьезно огорчили многих участников нашей делегации неожиданные и совершенно неоправданные осложнения, вызванные тем, что Оргкомитет конгресса вследствие ограниченности его финансо-
вых средств не смог обеспечить перевода на русский, конгрессовский, язык открытия и закрытия этого философского форума, выступлений на его пленарных заседаниях, докладов российских фило-софов-академиков (эти средства, как выяснилось, были потрачены на перевод с корейского и китайского, которые не были объявлены конгрессовскими языками). Меры, предпринятые руководством российской философской делегации, не смогли сколько-нибудь существенно повлиять на сложившуюся ситуацию, которая серьезно ограничила доступ к конгрессовской информации. Но главным огорчением для нашей делегации стало то обстоятельство, что резюме докладов многих ее участников, по тем или иным причинам, не были опубликованы в трудах конгресса.
Не было в том числе принято к печати, к сожалению, и резюме моего доклада «Достижение практического бессмертия человека и его реального воскрешения как базисная ценность современной цивилизации», который был предоставлен мной в Оргкомитет конгресса на русском и английском языках. Я выступил с ним на секции «Философская антропология», хотя он, как оказалось, даже не был включен в программу ее заседаний. Между тем доклад вызвал интерес и оживленную дискуссию. Впрочем, я не был исключением. Основанием такого решения в моем случае, как и на Стамбульском философском конгрессе, на котором я проводил Круглый стол «Жизнь, смерть, бессмертие», стал кем-то и ког-да-то установленный отнюдь не мудрый, по моему мнению, регламент, согласно которому организаторы и руководители круглых столов, проводимых на конгрессах в соответствии с их программой, лишаются права на публикацию резюме своих докладов. Такого рода правило я считал и продолжаю считать дискриминационным, несправедливым и неоправданным, которое подрывает творческую инициативу и активность многих философов. Данное обстоятельство, несомненно, наносит ущерб развитию философской мысли. Столь негативное правило, по моему убеждению, должно быть отменено Международной ассоциацией философских обществ, и необходимо сделать все для того, чтобы такое решение было принято.
Тема моего секционного доклада, я считаю, прямо и непосредственно отвечала теме Сеульского мирового философского конгресса. Поэтому, честно говоря, во мне теплилась, хотя и слабая, но все же искорка надежды, что тема смерти и бессмертия человека может быть вынесена на одно из пленарных заседаний. Такое решение Оргкомитета конгресса, несомненно, продемонстрировало бы действительное переосмысление современной философии, которая до сих пор в основном разделяла и продолжает разделять смертническую парадигму— убеждение в непреложности и неотвратимости смерти человека, т. е. была и во многом остается смерт-
нической философией, философией смерти, вместо того, чтобы стать философией бессмертия. Но этого, к сожалению, не произошло.
Между тем открытия последнего времени в области философской мысли, но особенно в области естественных и технических наук, прежде всего таких, как реальная возможность клонирования человека, применение регенерации стволовых клеток, успехи крионики, нанотехнологии, «компьютерное бессмертие»4 и многих других, настоятельно требуют нетрадиционно, принципиально по-новому ставить и решать проблему достижения реального личного бессмертия и восстановления человеческой жизни в случае ее утраты, т. е. реального воскрешения человека. Современная философия просто не имеет права оставить вне поля своего зрения столь фундаментальные достижения научно-технического прогресса, проигнорировать их, не сделать предметом своей рефлексии. В этой связи оптимизм в отношении успешной борьбы с фатальностью смерти обретает сегодня неведомые ранее серьезные основания.
Надо заметить, что мой оптимистический настрой насчет вынесения темы достижения реального личного бессмертия и воскрешения человека на пленарное заседание конгресса подкреплялся, в частности, тем, что Южная Корея в свое время голосовала против принятой Генеральной Ассамблеей ООН Декларации, запрещающей клонирование человека. Однако, как это ни печально, программа конгресса, насколько мне известно, так и не уделила должного внимания постановке и обсуждению несомненно назревшей проблемы. Очень вероятно, что крайне негативную роль в этом отношении сыграл небезызвестный скандал с южнокорейским профессором-биологом, уличенном в подлоге именно в данной области исследований, во всяком случае, на конгрессе о нем было упомянуто.
XXII Всемирный философский конгресс был первым за всю историю мировых форумов философов, состоявшимся в Азии. Это географическое, но не только, направление очередного конгресса философов мира было обозначено еще пять лет назад на их Стамбульском конгрессе. Это обстоятельство однозначно свидетельствует о признании мирового значения философской мысли на азиатском континенте, в том числе в Южной Корее и признании необходимости ее непосредственного включения в общемировой процесс развития философии. Оно особо было подчеркнуто председателем конгресса Питером Кэмпом. «Сегодня, — отметил он, — Всемирный философский конгресс впервые в своей истории открывается в Азии. И первым азиатским городом, принявшим конгресс, стал Сеул. Международная федерация философских обществ в сотрудничестве с корейским организационным комитетом, представляющим Философское общество
Кореи, предоставит вам возможность выступать со своими работами, слушать выступления своих коллег, участвовать в прениях, а так же общаться со всеми, испытывающими неподдельный интерес к философской науке»5. И дискуссия, действительно, состоялась весьма широкая, однако оценка ее результатов оказалась, как всегда, довольно разноречивой.
Тема конгресса, как уже отмечалось, звучавшая: «Переосмысливая философию сегодня»—была призвана определить главное направление его работы. Оно предполагало своеобразную «ревизию» современного статуса и значения философии в духовной жизни человечества в наше время. Это переосмысление осуществлялось по нескольким основным аспектам. Однако, естественно, сейчас итоги работы конгресса можно подводить лишь в первом приближении и в самом общем виде, поскольку кроме резюме далеко не всех докладов, прозвучавших на нем, никаких других материалов пока что практически нет. Поэтому предстоит еще большая работа по изучению и осмыслению конгрессовских материалов, которые теперь будут постоянно появляться в печати. Так что сейчас, действительно, итоги могут быть сугубо предварительными. Но их необходимо подвести уже теперь, чтобы в свете общих итогов стали виднее частные, однако не менее значимые.
Место проведения Сеульского Всемирного конгресса философов выдвинуло на передний план обсуждение проблемы взаимоотношения философии Запада и Востока. Один из самых главных тезисов гласил: западная философия учит как жить, а восточная — для чего жить, или иначе, первая учит технологии жизни, а вторая стремится выявить ее смысл. Но в итоге современные философы не поддержали традиционную поляризацию философских учений, характерных для этих регионов мира. Превалирующий вывод заключался в том, что при всей их специфичности — философия едина по самому своему существу и назначению, она сильна не альтернативностью, а взаимным дополнением и обогащением. Этот путь, как представляется, действительно, наиболее предпочтителен и перспективен.
Еще одним важным предметом обсуждений стала проблема современной глобализации. Широко дискутировался целый ряд ее различных аспектов. Подчеркивалось, в частности, что сама по себе глобализация не является ни плохой, ни хорошей, она объективна, и ее последствия, негативные и позитивные, зависят от многих обстоятельств, в том числе объективных и субъективных факторов. Высказывались, как и на Стамбульском конгрессе, весьма критические замечания в адрес капиталистической экономики и ценностей буржуазного общества, подчеркивая при этом, что экспорт товаров не должен сопровождаться экспортом культуры. Особый акцент делался на том, что современная глобализация должна способствовать гуманизации социальных и личностных отношений в нашем мире.
Заметные акценты делались также на таком направлении переосмысления современной философии, как космополитизм и понятие «гражданин мира», что является, по мнению ряда исследователей, закономерным следствием глобализации. При этом неоднократно подчеркивалось, что глобализация — это процесс, а космополитизм — мировоззрение. Его история прослеживалась многими докладчиками еще от древнегреческих философских школ киников и стоиков, а глобализм — с эпохи Возрождения, когда начались великие географические открытия. В связи с этим остро обсуждалась проблема соотношения общечеловеческого и национального в культуре, в частности выработка всеобщего права и законодательства. Тем не менее по данному кругу вопросов достичь сколько-нибудь общих взглядов и позиций пока не удалось и вследствие новизны проблемы, и ее дискуссионности. Широко обсуждалась также проблема обеспечения прав человека в современном мире, нередко ограничиваемых под прикрытием борьбы с терроризмом, и многие другие.
Одной из важнейших миссий философии в человеческой культуре является экспликация и интерпретация основополагающих и системообразующих, или базисных, ценностей, которые служат определяющими ориентирами для любой цивилизации в тот или иной ее исторический период, но особенно в современный. В этой связи B.C. Степин подчеркивает, что именно философия, по его словам, «всегда апеллирует к базисным ценностям социальной жизни. Она их обосновывает. Она способна выработать ядро новых мировоззренческих ориентаций и предложить их культуре». Вслед за этим он отмечает также, что «философия призвана ответить на вопрос: в чем заключается система базисных ценностей современной цивилизации и что должно и может измениться в этой системе»6. Подобная оценка роли философии имеет принципиально важное значение.
Признание существования разнообразных цивилизаций в современном мире или единой мировой цивилизационной системы и факторов развития обусловливает существование различных систем ценностей и характер течения дискуссий. Их предметом являются и сами эти системы, и составляющие их компоненты. Главными требованиями к подобного рода дискуссиям являются толерантность, корректность и профессионализм. Если кратко подытожить работу этого конгресса, то, по моему мнению, все свелось главным образом к уточнению определений тех или иных философских понятий и изменению некоторых акцентов в исследованиях философов, т. е. к выдвижению и обсуждению философских идей в основном паллиативного характера.
Между тем важнейшей целью философских дискуссий, тем более на конгрессовском уровне, является сегодня определение той базисной ценности
современной цивилизации, которая способна придать ей высокий смысл и обусловит ее развитие не только в настоящее время, но и на значимую перспективу. Такой определяющей базисной ценностью для современной цивилизации и тем более цивилизации будущего, вырастающей из современной, по моему убеждению, может и должно стать как раз достижение практического бессмертия человека и возможность его реального воскрешения7, т. е. решение проблемы, которая, по моему мнению, вышла сегодня, как уже отмечалось, на передний край развития философии, естествознания, технических и социально-гуманитарных наук. Научной квинтэссенцией такой концепции, в определенном смысле ее синонимом, и является иммортология.
При этом каждый раз во избежание всевозможных кривотолков и недоразумений приходится подчеркивать, что под практическим бессмертием человека надо понимать не абсолютное бессмертие, исключающее саму возможность смерти, как чаще всего бывает, например в смысле бессмертия души, что невозможно с научной точки зрения, а реальная возможность обретения им способности, обусловленной биотическими и социокультурными факторами, жить, оставаясь молодым, неограниченно долго, т. е. без каких-либо видовых границ индивидуального бытия, когда можно будет констатировать — человек стал практически бессмертным. Бессмертие в данном смысле является относительным. Мировоззренчески оно альтернативно разного рода религиозно-мис-тическим верованиям о посмертном, трансцендентном, существовании и воздаянии.
Относительный характер практического бессмертия человека состоит, прежде всего, в том, что, во-первых, предполагается устранение любых видовых границ индивидуального бытия людей и, во-вторых, допускается принципиальная возможность смерти от тех или иных непредвиденных внешних причин (травма, неизвестная болезнь, стихийная катастрофа и т. п.) или какого-либо сбоя в жизнедеятельности организма, запрограммированного на неограниченно долгую жизнь. Важно также подчеркнуть, что его телесная и духовная жизнедеятельность осуществляется на уровне ее оптимальных параметров, что можно также охарактеризовать как сохранение молодости. Понятие «практическое бессмертие» человека существует в научном обиходе уже около полувека (В. Купревич, Л. Комаров, М. Меркулов, В. Астахова, П. Ребиндер, И. Вишев и др.)8. Но идеи, выражавшие его смысл, появились значительно раньше. Данное обстоятельство лишний раз подчеркивает закономерный характер их возникновения и развития.
Поскольку, как было уже особо отмечено, практическое бессмертие человека, в принципе, не исключает возможность смерти, с необходимостью возникает проблема восстановления человеческой жизни, реального воскрешения человека, возвращения ему
способности жить неограниченно долго. Эти идеи рассматриваются в философской литературе уже порядка полутора столетий — с середины XIX века. Они в первую очередь связаны с именем русского религиозного мыслителя Н.Ф. Федорова, творца философии общего дела, который считал долгом сынов воскрешение своих отцов, иными словами, тем или иным поколением ему предшествующего. Это, с его точки зрения, является супраморализмом, т. е. высшим проявлением нравственности9.
Подобные идеи, по существу, разделяли в России и биокосмисты в конце 10-х — начале 20-х годов XX века (Александр Агиенко, Александр Ярославский и др.). Все они апеллировали главным образом к достижениям научно-технического и социального прогресса своего времени, прежде всего к работам К.Э. Циолковского, экспериментам по оживлению тканей Н.П. Кравкова и т. п. Биокосмисты, утверждая подлинную человеческую свободу, поставили двуединую задачу преодоления временного локализма человеческой жизни, т. е. достижение реального личного бессмертия (иммортализм) и ее пространственного локализма, т. е. освоение космического пространства (интерпланетаризм)10. Другим, в определенном смысле параллельным, но вполне самостоятельным, направлением развития этих идей стали взгляды и деятельность А.М. Горького, по инициативе которого был даже создан в 1932 году Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ) с целью всестороннего изучения жизни как необходимой предпосылки успешной борьбы со смертью11. Однако сколько-нибудь решающих предпосылок для реализации этих идей и устремлений ни в естественнонаучном, ни в техническом и технологическом, ни в социально-политическом отношении, как в конечном счете выяснилось, тогда еще все-таки не было. Такие предпосылки, как уже отмечалось, появились лишь в самое последнее время. Поэтому прежнее наименование рассматриваемого учения — «концепция практического бессмертия человека» получило вполне логично современное дополнение — «и его реального воскрешения». Осознание этой тенденции современного этапа научно-технического и социокультурного прогресса— одно из главных направлений переосмысления современной философии, превращение ее из смертнической в бессмертническую.
Современная концепция практического бессмертия человека и его реального воскрешения, иммортология, призвана дать теоретическое обоснование осуществимости чаяний людей о реальном личном бессмертии и возможности воскрешения, которая издавна жила в них12. Однако до сих пор, да во многом еще и теперь, осуществление этих чаяний связывалось, в основном, с религиозными вероучениями о посмертном существовании людей. Это приводило к освящению и апологии смерти, поскольку она объявлялась непременной предпосылкой дос-
тижения трансцендентного личного бессмертия. Приверженцы, например христианской религии, стараются как бы не замечать того, что, согласно их вероучению, Христос смерть «попрал» смертью, а не жизнью. Задача же как раз заключается именно в том, чтобы восторжествовала реальная жизнь каждого данного конкретного человека.
Поэтому я с чувством особого удовлетворения должен отметить тот отрадный факт, что к чести Оргкомитета конгресса, он поддержал мою заявку на проведение Круглого стола «Проблемы иммор-тологии — науки о бессмертии»13. Действительно, ведь, собственно говоря, он мог мою заявку просто-напросто отклонить или не отреагировать на нее, а то и высказать по этому поводу какие-нибудь уничижительные замечания. Но этого как раз и не было сделано. Данный факт, на мой взгляд, с полным основанием можно считать знамением времени. Более того, мне было прислано персональное приглашение прибыть на Сеульский конгресс и провести на нем этот «круглый стол» по заявленной теме. Однако при этом с сожалением приходится дезавуировать вкравшуюся, по невыясненным причинам, в формулировку данной темы, как представляется, чисто техническую ошибку—вместо вопросительного знака в тексте программы конгресса должно было стоять именно тире, в противном случае данное обстоятельство можно расценить как необоснованное и неоправданное нарушение договоренности и авторских прав.
По просьбе Оргкомитета конгресса я послал в его адрес своего рода содержательный план «круглого стола». В нем кратко излагалась история введения понятия «иммортология», было отмечено, что иммортологические исследования являются принципиально значимым направлением переосмысления современной философии, в которой превалирует смертническая парадигма, т. е. установка сознания, убеждение, будто бы каждый человек неизбежно должен умереть, смерть неотвратима, что эта парадигма обусловлена многотысячелетней историей смертных людей. Между тем, отмечалось также, что особенно в последние годы решение проблемы достижения реального личного бессмертия и восстановления человеческой жизни, воскрешения человека все более уверенно выходит на передний край научного познания и преобразования действительности — природы, общества и самого человека. Принципиально новая ситуация настоятельно требует напряженной и ответственной философской рефлексии с целью научно-революционного перехода от «нормальной науки» к бессмертнической парадигме — убеждению в реальной возможности достижения личного бессмертия и воскрешения человека. Смерть должна быть побеждена не смертью, а жизнью. Современная концепция практического бессмертия человека и его воскрешения представляет собой реальную альтернативу религиозно-
мистическим верованиям в трансцендентное личное бессмертие.
В контексте иммортологии разрабатывается два основных органично взаимосвязанных раздела: 1) исторический и 2) теоретический (до недавнего времени преимущественно натурфилософский) с определенно выраженной тенденцией перехода от теории к практике.
В первом из них рассматривается тенденция смены представлений о личном бессмертии от мифологических и религиозно-пессимистических, когда свойство бессмертия приписывалось только богам, но не людям, к религиозно-оптимистичес-ким (псевдооптимистическим), для которых характерной становится вера в посмертное существование людей, и от научно-пессимистических, утверждавших неизбежность старения и смерти вследствие действия вечных и непреложных законов природы, к научно-оптимистическим, обосновывающих реальную возможность достижения личного бессмертия и воскрешения человека. Следовательно, люди, в любом случае, с необходимостью переходят от пессимистических убеждений к оптимистическим. Оптимизм, так или иначе, но, в конечном счете, торжествует над пессимизмом. Свидетельством тому является как раз наше время, когда открываются реальные перспективы победы над старением и смертью.
Во втором разделе рассматриваются:
1) философские основания нетрадиционной постановки и решения проблемы практического бессмертия человека и его реального воскрешения (противоречивость жизни, исторический характер вечных законов природы, диалектика свободы и необходимости, человек как открытая система, современное решение проблемы «вечного двигателя», например К.Э. Циолковским, и т. п.);
2) социальные, объективные, факторы (существенное постарение населения, современные демографические тенденции и угроза «недонаселе-ния» нашей планеты, необходимость дальнейшего освоения и заселения космического пространства, необязательность в современных условиях смены поколений как фактора социального и личностного развития и т. п.), которые настоятельно требуют принципиально нового подхода к данной проблеме;
3) естественнонаучные и технико-технологические достижения (реальная возможность клонирования человека, регенерация стволовых клеток, крио-ника, нанотехнология, «компьютерное бессмертие» и т. п.) в качестве эффективных предпосылок ее решения. Особое значение в данном контексте приобретает экспериментальная иммортология и экологическая проблематика;
4) нравственно-гуманистические и ценностные аспекты проблемы реального личного бессмертия и воскрешения человека, победы над его старением
и смертью (несостоятельность «скуки бессмертия» вследствие постоянной новизны в познании и ходе истории, взаимообусловленность человеческих обязанностей и т. п.). На передний план сегодня выдвигаются также правоведческие аспекты данной проблемы.
История борьбы со старением и смертью человека проходит три основных этапа:
1) геронтологический, когда продлевается заключительная стадия жизни человека—его старость;
2) ювенологический, который должен быть ознаменован устойчивым сохранением оптимальных параметров телесной и духовной жизнедеятельности человеческого организма;
3) иммортологический, когда будет реализована возможность личного бессмертия и воскрешения человека.
Наряду с понятием «иммортология», также были введены понятия «Гомо имморталис» (Человек бессмертный) и «иммортогуманизм» (бессмертничес-кий гуманизм) как принципиально новый этап развития гуманизма
Круглый стол «Проблемы иммортологии — науки о бессмертии» состоялся 3 августа 2008 года. Была проведена определенная организационная работа. Я подготовил приглашение на свой «круглый стол» на русском языке, а коллеги помогли мне перевести его на корейский (при решающем участии местных волонтеров) и английский. С ним участники конгресса имели возможность ознакомиться. Оно, судя по всему, сыграло свою определенную положительную роль. Так что этот опыт, я полагаю, заслуживает внимания и использования. Во всяком случае, в заседании этого «круглого стола» смогли принять участие два с половиной десятка человек, в том числе представители Кореи, Франции, Японии и других стран. Его высокий уровень был в решающей степени обеспечен участием в нем, в качестве переводчика, как и на моем «круглом столе» в Стамбуле, Николая Ивановича Бирюкова, кандидата философских наук, доцента МГИМО и замечательного человека, который оказал мне неоценимую помощь и поддержку, за что я ему безгранично благодарен.
В своем вступительном слове я напомнил историю введения понятия «иммортология»14, смысл понятия «практического бессмертия человека», особо подчеркнув его мировоззренческое значение.
На русском и английском языках был зачитан текст «Наука о бессмертии» одного из заявителей на этот «круглый стол», но не смогшего прибыть на конгресс, доктора биологических и медицинских наук, профессора Киевского национального университета им. Тараса Шевченко Г.Д. Бердышева, с которым я давно и плодотворно сотрудничаю. Он основное внимание уделил проблемам экспериментальной иммортологии, основоположником которой его можно считать с полным правом. Присутствующие были также ознакомлены с последними дости-
жениями и возможностями недавно созданной фирмы «КриоРус», которая предлагает свои услуги по крионике. Ее деятельность также является значительным основанием для крепнущего оптимизма в борьбе со смертью человека и за его реальное личное бессмертие и возможность воскрешения.
В дискуссии приняли участие всего несколько человек. Сколько-нибудь широкое обсуждение рассматриваемой проблемы, к сожалению, развернуть не удалось вследствие изначального цейтнота, вызванного необходимостью двуязычного ведения «круглого стола» и отведенным на него временем. Снова и снова подкрепляется убеждение, что проблемы такой науки, как иммортология, несомненно, заслуживают обсуждения на уровне секционных заседаний. Такой ее статус сделал бы данный круг проблем более привлекательным в качестве предмета исследования и способствовал бы дальнейшему совершенствованию их рассмотрения и в содержательном плане, и в других отношениях. В этом заинтересованы все без исключения, ибо решается главная проблема любого мировоззрения, особенно философского, — жизни, смерти и бессмертия человека.
Необходимо, хотя бы коротко, сказать о состоявшейся после Сеульского конгресса культурнопросветительской акции «Философский поезд», замечательной и беспрецедентной по своему замыслу и осуществлению. Около восьмидесяти участников конгресса, включая двенадцать человек из шести зарубежных стран, проследовали в трех спальных и конференц-вагоне практически через всю Россию с остановками в городах Владивосток, Хабаровск, Чита, Улан-Удэ, Иркутск (с поездкой на озеро Байкал), Красноярск, Новосибирск, Екатеринбург (отсюда я с женой вернулся домой), Казань, Москва. Эта поездка во многом, если не в решающей степени, скрасила и смягчила воспоминания не только о климатических, но и о многих других трудностях и сложностях, вызванных пребыванием в Сеуле во время работы XXII Всемирного философского конгресса. Без «Философского поезда», несомненно, эти воспоминания и о столице Южной Кореи, и о самом мировом форуме философов, событии, безусловно, значительном и знаменательном, ставшим «фактом биографии» для каждого его участника, были бы более тяжелыми и незаслуженно негативными, т. е. очевидно односторонними, тогда как теперь устоявшееся впечатление о поездке в целом стало более сбалансированным и адекватным.
Научные конференции, «круглые столы» и другие мероприятия, проводившиеся в городах, посещаемых нашим «Философским поездом», и в нем самом явились дальнейшим развитием философских идей, которые обсуждались и на заседаниях XXII философского конгресса и в трудах российских философов. «Философский поезд» позволил
многим по-новому, вживую открыть для себя Россию и еще не раз восхититься ею. Да и плавание по Японскому морю из Южной Кореи в Россию на пароме, сделанном в Японии, зафрахтованным Панамой и потому под ее флагом, с экипажем из китайцев корейского происхождения (наглядный пример глобализации), купание в Японском море, удивительно спокойном на этот раз, экскурсии по городам посещения, ознакомление с экспонатами различных музеев, прогулки по акватории Владивостока, Амуру и Байкалу, дружеские встречи и другие составляющие культурной программы, оставили в памяти неизгладимый след. Все это еще долго будет переживаться снова и снова.
Но особенно памятным для меня, помимо «круглого стола», на Сеульском конгрессе, стал Круглый стол «Место и значение проблемы смерти и бессмертия человека в процессе переосмысления современной философии» в «Философском поезде». Состоявшаяся дискуссия еще раз подтвердила заинтересованность российских философов в обсуждении, по существу, центральной мировоззренческой проблемы.
В своем вступительном слове я привел ряд высказываний зарубежных и отечественных ученых, свидетельствующих о ее исключительной актуальности. В решающей степени, как было подчеркнуто, она обусловлена в первую очередь известными открытиями последнего времени, в том числе созданием искусственной хромосомы и, по существу, целого бинома живого организма15, что открывает неведомые ранее перспективы для решения многих проблем, включая мировоззренческие. Мною, естественно, было дано также разъяснение смысла некоторых ключевых понятий концепции практического бессмертия человека и его реального воскрешения, подчеркнуто, что в ее в контексте достижение реального личного бессмертия и восстановление человеческой жизни в случае ее утраты исследуется наиболее последовательно и разносторонне.
В развернувшейся оживленной дискуссии было высказано немало интересных и спорных соображений, главным образом именно философского характера, но иногда, как мне представляется, они свидетельствовали об определенном незнании сути дела. Так что и эта дискуссия во всех отношениях была вполне оправданной и ценной16. Вместе с тем приходится опять-таки с сожалением констатировать, что этот «круглый стол» оказался ограниченным во времени и был во многом скомкан вследствие очередного мероприятия, впрочем, как и весь прощальный, для нас, вечер. Но, как бы там ни было, я надеюсь, что состоявшееся в «Философском поезде» обсуждение проблемы смерти и бессмертия человека оставит заметный след в сознании участников дискуссии и послужит делу ее дальнейшей разработки.
Многие тысячи лет истории смертных обусловили смертнический характер и философии, и права, и культуры в целом. Но теперь настало время устремить философскую рефлексию на переосмысление прежнего характера философии и осмысление принципиально новых перспектив ее развития — на разработку философии бессмертия.
Примечания
1. Вишев, И.В. Геронтология и философия / И.В. Ви-шев // Философские науки. — 1974. — № 1. — С. 153— 155.
2. Вишев, И.В. Проблема жизни, смерти и бессмертия человека в истории русской философской мысли / / И.В. Вишев. — М.: Академ, проект, 2005.
3. Program XXII World congress of philosophy “Rethinking philosophy today”. — July 30 —August 5,2008.
— Seoul National University, Seoul, Korea.
4. Лось, B.A. История и философия науки: Основы курса. Учебное пособие / В.А. Лось. — М. : Изд.-торг. корпорация «Дашков и К», 2004. — С. 260—261.
5. Кэмп, П. Обращение к участникам 22-го Всемирного философского конгресса / П. Кэмп //Program XXII World congress of philosophy “Rethinking philosophy today”. July 30 —August 5,2008. Seoul National University, Seoul, Korea, p. 12.
6. Степин, B.C. Философия и эпоха цивилизационных перемен / B.C. Степин // Вопросы философии. — 2006. —№2, —С. 16.
7. Вишев, И.В. На пути к практическому бессмертию. М.: М3 Пресс, 2002; Вишев, И.В. Проблема практического бессмертия и реального воскрешения / И.В. Вишев / /Философия и будущее цивилизации: тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24—28 мая 2005 г.): в 5 т. Т. 4.— М.: Современные тетради, 2005. — С. 754—755; его же. Достижение практического бессмертия человека и его реального воскрешения — двуединая задача// Вестник Российского философского общества. — 2007. — № 2. — С. 109—112; и др.
8. Вишев, И.В. Проблема жизни, смерти... С. 355— 382; и др.
9. Вишев, И.В. Проблема жизни, смерти... С. 55—102; Федоров, Н.Ф. Собрание сочинений: в 4-хт. / Н.Ф. Федоров. — М. : Прогресс; Традиция. 1995—1999, т. 1. — С. 388; и др.
10. Вишев И.В. Проблема жизни, смерти... С. 317— 341; Вишев, И.В. Экофилософия: современные проблемы и перспективы решения: учебное пособие / И.В. Вишев, Б.М. Ханжин, Т.Ф. Ханжина. — Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 1999. Приложение: Бессмертие. —1922. — № 1.
— С. 107—108; и др.
11. Вишев, И.В. Проблема жизни, смерти... С. 341— 354; Литературное наследство, т. 70. — С. 589; и др.
12. Вишев, И.В. Идея бессмертия в истории культуры / И.В. Вишев // Фундаментальные проблемы культурологи: в 4 т. Том И: Историческая культурология. — СПб. : Алетейя, 2008. С. 114—123; и др.
13 Program XXII World congress of philosophy “Rethinking philosophy today”. July 30 —August 5, 2008. Seoul National University, Seoul, Korea, p. 59.
14. Вишев, И.В. На пути к практическому бессмертию ... С. 79—86; Вишев, И.В. Проблемы иммортологии. Книга I: Проблема индивидуального бессмертия в истории русской философской мысли XIX—XX столетий. — Челябинск: ЧГТУ, 1993. С. 4—16; и др.
15. http://www.guardian.co.uk/science/2008/jan/25/ ge+netics.science
16. Вишев, И.В. О смерти и бессмертии человека / И.В. Вишев // Вестник Российского философского общества. — 2008. — № 3. — С. 69—71.
Поступила в редакцию 13 января 2009 г.
Вишев Игорь Владимирович, философ, специалист в области философской антропологии и религиоведения. Родился 5 мая 1933 года в г. Вольске Саратовской обл. В 1958 окончил философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова и по госраспределению был направлен на работу ассистентом в Челябинский политехнический институт (впоследствии — ЧГТУ, ЮУрГУ). В настоящее время — доктор философских наук (1991), профессор кафедры философии Южно-Уральского государственного университета (1991), действительный член (академик) Академии гуманитарных наук (1999). Разработка философской концепции решения триединой задачи укрепления здоровья человека, сохранения его молодости и достижения личного бессмертия (концепция практического бессмертия человека и его реального воскрешения). Опубликовано более 370 научных, методических и публицистических работ, в том числе 14 книг и ряд публикаций на иностранных языках. Участвовал в работе 9 Международного конгресса геронтологов (Киев, 1972), XIX Всемирного философского конгресса (Москва, 1993) и XXI Всемирного философского конгресса (Стамбул, 2003), на котором был организатором и руководителем Круглого стола «Жизнь, смерть, бессмертие».
Vishev Igor Vladimirovich, philosopher, expert in the field of philosophic anthropology and religion studies. Was born on May 5, 1933 in the town of Volsk of Saratov region. In 1958 graduated from the faculty of Philosophy of Lomonosov Moscow State University and according to state distribution of young specialists was sent to work as assistant to Chelyabinsk Polytechnic Institute (later renamed into Chelyabinsk State Technical University, South Ural State University). Now he is a Doctor of Philosophy (1991), professor of the Philosophy department of South Ural State University (1991), full member (academician) of Academy of the Humanities (1999). Development of a philosophic concept of solution of the triune problem to improve the human health, to keep the youth and to achieve the personal immortality (concept of practical immortality of a human and his real resurrection). Published more than 370 scientific, methodical and journalistic papers, including 14 books and a number of publications in foreign languages. Took part in the 9th International Congress of gerontologists (Kiev, 1972), XIX World Philosophic Congress (Moscow, 1993) and XXI World Philosophic Congress (Istanbul, 2003) where he organized and headed the Round work table “Life, death, immortality”.
