CC BY
83
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Воронцов, В.Б. Судьба китайского Бонапарта [Текст]/В.Б. Воронцов. — М.: Политиздат, 1989. — 336 с.
2. Галенович, Ю.М. Два генералиссимуса: И.В. Сталин и Цзян Чжунчжэн (Чан Кайши) [Текст]/ Ю.М. Галенович. — М.: Ин-т Дальнего Востока РАН, 2008.- 372 с.
3. Он же. Цзян Чжунчжэн, или Неизвестный Чан Кайши [Текст]/Ю.М. Галенович. — М.: Муравей, 2000. — 368 с.
4. Делюсин, Л.П. Революция 1925—1927 гг. в Китае: проблемы и оценки [Текст]/Л.П. Делюсин, А.С. Костяева. — М.: Наука, 1985. — 288 с.
5. Каткова, З.Д. Китай и державы. 1927—1937 гг. [Текст]/З.Д. Каткова — М.: Вост. лит., 1995 — 278 с.
6. Мамаева, Н.Л. Гоминьдан в национально-революционном движении Китая 1923—1927 гг. [Текст]/Н.Л. Мамаева. — М.: Наука, 1991. — 211 с.
7. Новейшая история Китая. 1917-1927 [Текст]. -М.: Наука, 1983. - 400 с.
8. Новейшая история Китая. 1928-1949 [Текст]. -Там же, 1984. - 440 с.
9. Попов, А.П. Политические системы и политические режимы в Китае ХХ века [Текст] / А.П. Попов. - М.: Экзамен, 2007. - 287 с.
10. Юрсун, В.А. Дай Цзитао о проблеме «отставания Китая» [Текст]/В. А. Юрсун // Проблемы востоковедения. Историография стран Азии: сб. науч. тр. - М.: Изд-во МГИМО, 1979. - С. 3-27.
11. Сун Пин. Цзян Цзеши шэнпин (Биография Чан Кайши) [Текст]/Сун Пин. - Цзилинь, 1986. - 701 с.
12. Ян Шубяо. Цзян Цзеши чуань (Биография Чан Кайши) [Текст]/Ян Шубяо. - Пекин, 1989. - 510 с.
УДК 327(47+480):172.4.022.1
М.А. Саблина
ИМИДЖ ФИНЛЯНДИИ В СССР
Успешность развития финляндской государственности и экономики связана не в последнюю очередь с отношениями с восточным соседом - СССР, а затем Россией. Надо сказать, что первоначально они носили достаточно сдержанный характер. Это было вызванно наследием военного противостояния в 1918—
1919 годах в связи с попытками «экспорта революции» и существенными разногласиями по вопросу о принадлежности Карелии. Не способствовали взаимопониманию между двумя странами и так называемая «зимняя война» 1939-1940 годов, и тот факт, что в 1941— 1944 годах СССР и Финляндия принадлежали к различным военным коалициям. Финляндия была в числе первых государств, официально признавших РСФСР. Это произошло 31 декабря
1920 года, а 23 июля 1923 года были установлены дипломатические отношения между Финляндией и СССР на уровне миссий. Однако после
начала «зимней войны» дипотношения были прерваны, более того, СССР официально признал правительство, сформированное финскими коммунистами во главе с Отто Куусиненом в Петрозаводске. 12 марта 1940 года дипломатические отношения были восстановлены, а правительство Куусинена тихо распустили и все последующие годы старались об этом факте не вспоминать. Но уже 22 июня 1941 года отношения между странами подверглись новым испытаниям. Потеряв в ходе «зимней войны» часть своей территории (такова была плата за сохранение независимости), финляндские власти решили, что могут вернуть утраченное в союзе с Германией. Лишь после окончания войны, 6 августа 1945 года, было достигнуто соглашение об обмене миссиями между СССР и Финляндией.
Во время войн и конфликтов народы, как правило, не видят друг друга иначе, как сквозь
призму пропаганда:. В новейшей истории с усилением роли государства в общественной жизни, появлением средств массовой информации и нарастающим влиянием их на общественное сознание именно власть и подконтрольные ей инструменты социального влияния становятся главным субъектом, формирующим менталь-ность общества, включая образы внешнего мира. Особую роль начинает играть пропаганда, которая внедряется и в систему образования, и во все информационные потоки, включая не только периодическую печать, а позднее радио и телевидение, но также литературу и искусство.
Как считает российский исследователь И. Соломещ, было бы наивно полагать, что «точки зрения, изложенные в прессе, политически окрашенной по определению, равно как и в научно-популярной литературе, тождественно отражают истинные представления народа о соседе. Речь, таким образом, может идти лишь о некоторой степени приближения к составлению адекватной картины» [1, с. 24]. Взаимовосприятие двух народов, особенно соседних, всегда сложное, противоречивое, «многопластовое» явление. Оно несет на себе отпечаток исторических, нередко многовековых взаимоотношений, которые у соседей далеко не всегда бывают дружественными. При этом, если груз прошлых обид дополнен «конфликтом интересов», взаимными претензиями или хотя бы недовольством одной стороны, в сознании народов может долго сохраняться, воспроизводиться и в определенных ситуациях актуализироваться «образ врага». «Он является не только "спонтанным", стихийно возникающим феноменом массового сознания, но и нередко специально, сознательно формируемой психологической установкой, выполняющей в обществе определенные функции (отвлечения народа от внутренних проблем, психологической разрядки, "переноса" недовольства вовне, консолидации и, наконец, мобилизации сил нации, если такие настроения выливаются в практические действия государства)» [Там же. С. 25]. Первоначальные представления конца 1930-х годов о Финляндии как о маленькой, отсталой, слабой стране, где у власти утвердились «белофинны», угнетавшие трудовой народ Суоми, который только и мечтал освободиться
от ига эксплуататоров с помощью восточного соседа — рабоче-крестьянского государства и его могучей Красной армии и готов был при первых выстрелах подняться на революционную борьбу, свергнуть «марионеточное правительство» и установить советскую власть или во всяком случае не оказывать какого-либо серьезного сопротивления своим «освободителям» — все эти иллюзии оказались развеяны в первые же дни советско-финляндской войны 1939-1940 годов.
Таким образом, препятствием для адекватной оценки противника явились мировоззренческие штампы, как идеологические, так и практические, основанные на ограниченном опыте Гражданской войны и ряда более поздних «малых» военных кампаний, а также явная переоценка собственных сил при недооценке потенциала и морального духа противника. «Зимняя война» фактически явилась первой настоящей современной войной, которую вела страна после окончания Первой мировой. Вот что впоследствии написал об этом в своих воспоминаниях Н.С. Хрущев: «Было такое мнение, что Финляндии будут предъявлены ультимативные требования территориального характера, которые она уже отвергла на переговорах, и если она не согласится, то начать военные действия. Такое мнение было у Сталина. <...> Я тоже считал, что это правильно. Достаточно громко сказать, а если не услышат, то выстрелить из пушки, и финны поднимут руки, согласятся с нашими требованиями... Сталин был уверен, и мы тоже верили, что не будет войны, что финны примут наши предложения и тем самым мы достигнем своей цели без войны. Цель — это обезопасить нас с севера... Вдруг позвонили, что мы произвели выстрел. Финны ответили артиллерийским огнем. Фактически началась война. Я говорю это потому, что существует другая трактовка: финны первыми выстрелили, и поэтому мы вынуждены были ответить... Имели ли мы юридическое и моральное право на такие действия? Юридического права, конечно, мы не имели. С моральной точки зрения желание обезопасить себя, договориться с соседом оправдывало нас в собственных глазах» [2, с. 11].
Советско-финляндское военное противостояние является весьма благодатным мате-
риалом для изучения эволюции образа врага как феномена массового сознания. Восприятие Финляндии как военного противника СССР прошло длительное развитие, основанное на многочисленных пропагандистских стереотипах и даже мифах, уходящих корнями в историю.
Советская пропаганда, как правило, стремилась нарисовать крайне неприглядный образ финского противника. В красноармейской газете «Боевой путь» в заметке под названием «Лапландский крестоносец» фронтовой корреспондент охарактеризовал финского военного самым неприглядным образом: «трижды презренный лапландский крестоносец», «матерый враг Советского Союза», «белофинский оккупант», «убежденный фашист», «ненавистник всего русского, советского» и т. д. [3].
Таким образом, участники боевых действий с советской стороны имели достаточно оснований, чтобы видеть в финнах жестокого, коварного и опасного врага, преследующего агрессивные аннексионистские цели, попирающего нормы международного права. Поэтому многие ключевые оценки противника, звучавшие в советской пропаганде, полностью соответствовали настроениям сражающейся с ним армии [Там же].
В ходе войны в 1941—1944 годах восприятие финнов и в армии, и в советском обществе было более адекватным, нежели накануне советско-финляндского конфликта. Это был, в сущности, один и тот же противник, столкновение с которым повторилось через небольшой промежуток времени, но советская сторона — «субъект восприятия» — была уже во многом другой, «обогащенной» опытом предыдущих военных действий, избавившейся от многих идеологических клише и предрассудков. Пожалуй, именно адекватность взаимного восприятия в контексте хода Второй мировой войны с учетом, безусловно, общей международной ситуации, позволила СССР и Финляндии найти взаимоприемлемый выход из военного противостояния. Причем Финляндия не подверглась советской оккупации и «советизации», приобретя уникальный статус «нейтрально-дружественного» государства (в сфере советского влияния) на многие десятилетия холодной войны.
Разумеется, драматический опыт военного противостояния СССР и Финляндии
весьма существенно повлиял на массовое сознание народов двух стран в контексте их взаимовосприятия. «Однако в отношениях русских к финнам, — и это весьма интересный социально-психологический феномен, — никогда не было той массовой ненависти, которая характерна для отношения к немцам в период Второй мировой войны и еще многие годы после ее окончания. Быть может, здесь сказался определенный комплекс вины за события 1939—1940 годов, когда маленькая страна стала жертвой агрессии со стороны большого соседа, а также уважение, вызванное стойкостью финнов, с которой они защищали свою землю. Вероятно, официальный нейтрально-дружественный статус послевоенной Финляндии, который поддерживался и советской пропагандой, также оказал воздействие на восприятие этой страны и ее народа в последующие годы» [Там же].
Как уже отмечалось, образ восприятия другой страны может быть подразделен на синхронный и ретроспективный, а типологически — на официально-пропагандистский, служебно-аналитический, художественно-обобщенный, личностно-бытовой и др. Пропаганда и средства массовой информации играют весьма существенную роль в формировании исторической памяти. Основную информацию о Финляндии простой советский (а позднее российский) человек получал главным образом из учебников, прессы, телевидения, произведений искусства. При этом в послевоенном СССР в учебной литературе и в СМИ эпизоды военного противостояния с Финляндией занимали крайне незначительное место, а то и вовсе замалчивались в угоду политической конъюнктуре, а именно официально дружественному отношению двух стран. Так что для обыденного сознания людей основным источником более адекватной информации по этому вопросу оставались воспоминания непосредственных участников и свидетелей событий — субъектов индивидуальной и коллективной исторической памяти. К ним относились ветераны боевых действий в период «зимней войны» и на Карельском фронте, а также жители приграничных территорий, подвергшихся финской оккупации. Именно от них до массового сознания доходили сведения об особой жестокости финнов по отношению к пленным и к гражданскому русскому населению
оккупированных областей, об их оккупационной политике, носившей характер геноцида. То есть личностно-бытовой образ оказывался куда более адекватным для формирования исторической памяти о противнике из соседней страны, нежели официально-пропагандистский. «Однако доступен он был весьма немногим: лишь незначительная часть людей, преимущественно живших в приграничных районах, была причастна к источникам непосредственной исторической памяти (современники и участники событий и общавшиеся с ними люди). Что касается художественно-обобщенного образа войн с Финляндией, то он в нашей стране фактически так и не был сформирован. Поэтому в советском массовом сознании на протяжении четырех послевоенных десятилетий доминировал официально-пропагандистский образ»
[3].
Курс на сближение двух стран был закреплен договором 1948 года о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Непросто было преодолеть взаимное недоверие после двух кровопролитных войн. Не только русофобия в Финляндии, но и советская пропаганда военного времени немало поработала, чтобы возбудить ненависть к врагу.
Финляндское руководство в лице президентов Ю.К. Паасикиви и У.К. Кекконена учитывало в своей политике интересы восточного соседа, стараясь сглаживать имевшиеся разногласия, не поступаясь при этом основными принципами демократии. Этот курс получил название «линии Паасикиви - Кекконена», его сопровождало развитие экономического и культурного сотрудничества между СССР и Финляндией [4]. Теперь предстояло ненависть погасить, представить народы друг другу в их мирных заботах и неприятии войны. Важные задачи возлагались на культурное сближение, чему должны были содействовать созданные в обеих странах общества дружбы: «Финляндия - СССР» и «СССР - Финляндия». Уже в январе 1945 года, когда война с фашистской Германией еще продолжалась, в Финляндию была направлена большая культурная делегация, в которую входили писатель Л. Леонов, кинорежиссер В. Пудовкин, композитор Д. Кабалевский и знаменитый Ансамбль песни и пляски Советской армии, выступивший с кон-
цертами во многих финских городах. Высокий профессионализм ансамбля явился для многих финнов приятным сюрпризом, подобного уровня гастрольных концертов в Финляндии давно не было. «По свидетельству журналиста и писателя М. Куръенсаари, после концерта в Хельсинки интеллигентного вида молодая супружеская пара тут же публично заявила перед всем залом, что впредь они никогда больше не будут называть русских пренебрежительным словом "рюсся". Это может показаться малозначащей деталью, но с таких деталей должно было начаться воспитание обоюдного взаимоуважения» [5, с. 42]. Однако финский социолог Й. Бэкман, исследовавший общественные настроения в Финляндии, утверждает, что «у русских сформировался слишком положительный образ финнов и политики Финляндии. Во времена советской пропаганды Финляндия представлялась как доброжелательная страна. Но каждый, кто жил в Финляндии в 1990-х, знает, что атмосфера в Финляндии антироссийская. Финские реваншистские настроения имеют скрытый характер, финны знают, что русским не стоит открыто угрожать» [3].
Причин того, что Финляндия избежала судьбы стран Восточной Европы, достаточно много, и они требуют отдельного рассмотрения. Тем не менее за возможность сохранить демократический строй и свободную экономику пришлось заплатить довольно высокую цену, как в прямом, так и в переносном смысле. «СССР были выплачены репарации в размере 300 млн долларов, что по нынешним временам соответствует миллиардам. Частью своего суверенитета Финляндии пришлось пожертвовать. Советский Союз вмешивался во внутренние дела страны, диктовал составы финского правительства и не допускал к управлению страной неприемлемых для него деятелей. Москва в категорической форме потребовала отстранения влиятельного политика, председателя Социал-демократической партии В. Таннера от участия в правительстве за его роль в организации сопротивления в «зимней войне» 1939-1940 гг.» [6].
Взамен в Хельсинки получали приоритет в торговле с СССР. Если с иностранной помощью строились советские предприятия, в первую очередь соответствующие предложения направлялись финским фирмам. Это обеспе-
чивало работой сотни тысяч финских рабочих и приносило большие поступления в бюджет страны. Надо отдать должное умелой финансовой и экономической политике финского руководства. Средства были не проедены, а направлены на освоение наукоемких и новых технологий. Символом прорыва стала хорошо известная у нас фирма «Nokia Oyj», производящая современное телекоммуникационное обо-рудование.Эти компоненты и стали составной частью, так называемой «финляндизации» [6]. На Западе термин приобрел негативный смысл как политика непротивления давлению СССР. Кое-кто среди западных политологов и советологов рассматривал финляндизацию как прямое предательство демократических ценностей, в первую очередь свободы слова. Тем не менее совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе было проведено в Хельсинки в августе 1975 года. Это было признанием демократического характера страны и в некоторой степени уступкой Москве, настаивавшей на проведении совещания именно в столице Финляндии.
Вскоре после распада Советского Союза Финляндия на основе референдума 19 октября 1994 года вступила в Европейский союз, и между этими событиями можно усмотреть некоторую связь. В предшествующие десятилетия, особенно в 1960—70-е годы, в период президентского правления Кекконена, в финской и западной печати много говорилось о чрезмерной зависимости внешней и внутренней политики Финляндии от восточного соседа. Имелось в виду даже нечто большее, чем межгосударственные договорные обязательства; предполагалось, что за многие годы бесконфликтного послевоенного сосуществования финское руководство слишком привыкло предугадывать пожелания Москвы и во избежание осложнений считаться с ними, проявляя при этом политическое искусство и поддерживая взаимное доверие. На фоне острой конфронтации двух политических систем в мировом масштабе советско-финляндские отношения квалифицировались Москвой как образцовые, а на Западе утверждали, что Москва хотела бы «финляндизировать» всю Европу, начав со Скандинавии [Там же].
Советская пресса из нескольких своих ролей (прежде всего — носителя и интерпретатора информации) вынуждена была довольствовать-
ся почти исключительно ролью творца образов. В этом контексте представляется интересным исследование образа Финляндии в советской прессе в годы «хрущевского десятилетия», проведенное российскими учеными А.И. Рупасо-вым и А.Н. Чистиковым, где акцент сделан на процессе постепенного формирования образа Финляндии как друга Советского Союза. «Создание образа, как одна из задач или целей - в зависимости от конкретной ситуации - политической пропаганды, само по себе исключает необходимость использования и передачи сколько-нибудь обширной информации, поскольку образ является объектом вовсе не понимания, а эмоционального восприятия (неопределенность его содержательной стороны не позволяет ему быть объектом понимания, образ интерпретируется и осмысляется)» [7, с. 52].
Минимальность информации только способствует целостности создаваемого образа и создает возможность для «творческого» манипулирования общественным сознанием. Стоит оговориться, что завершение этого процесса выходит за указанные выше хронологические рамки. В упомянутый же период (своего рода эпоху незавершенностей в истории СССР) процесс был лишь начат. Он имел свою специфику: осознанная властью потребность в отказе от некоторых стереотипов прошлого и поиск новых способов взаимодействия с миром наталкивались на реалии двусторонних отношений. Разница между желаемым и наличным оказалась разочаровывающей для политического руководства СССР. На президента Кекконена в этот период еще не была возложена советской прессой высокая роль символа советско-финляндской дружбы и гаранта незыблемости добрососедских отношений. К началу 1960-х годов в советской прессе происходит стабилизация «массива клише» в материалах, посвященных Финляндии: от «наличия широкого взаимопонимания» к «стабильным дружеским добрососедским отношениям». К концу «хрущевского десятилетия» напоминания о досадном для обеих сторон прошлом почти не встречаются. Прокоммунистические симпатии на страницах советской прессы присутствуют как и прежде, но в гораздо более вуалированной, сдержанной форме. Намеренно подчеркива-
ется заинтересованность Москвы в сохранении Финляндией нейтрально-дружественного внешнеполитического курса. При этом в качестве социальной опоры этого курса предстает не рабочий класс и его авангард — Коммунистическая партия, а широкие круги финляндской общественности. Подразумевалась возможность сотрудничества с различными политическими партиями вне зависимости от их внутри- и внешнеполитических программных установок. Все более навязчивой идеей становится подчеркивание прагматизма в двусторонних отношениях — в сфере торгово-экономического сотрудничества. Финляндия настойчиво рисуется как дружественная страна. Наличие противников такого состояния двусторонних отношений («врагов миролюбивого курса Советской страны») в лице «реакционных кругов», «воинствующей клики» и некоторых политических и общественных организаций (Представительство молодежных организаций Финляндии, «правые социал-демократы») перестает оцениваться как сколько-нибудь серьезная угроза.
Процесс формирования отношений СССР с Финляндией во второй половине 1980-х годов связан с глубокой трансформацией всей внешнеполитической доктрины Советского государства. Это было вызвано как внутренними преобразованиями в СССР, так и внешними факторами. «Новое политическое мышление» в развитии международных отношений придало связям Советского Союза с Финляндией иной характер и новое содержание. В целом государствам Северной Европы «выпала роль полигона в процессе реализации "нового политического мышления", которое строилось на новых принципах (признание современного мира единым, взаимосвязанным, взаимозависимым; баланса интересов как гаранта безопасности; преимущества общечеловеческих ценностей над любыми другими) и приоритетах внешней политики (деидеологизация межгосударственных отношений, совместное решение глобальных наднациональных проблем, строительство "общеевропейского дома"). За это они одними из первых получили дивиденды, например в виде частичной демилитаризации советских приграничных территорий, ликвидации советского ядерного оружия морского базирования на Балтике и заключения ряда взаимовыгодных договоров с Советским Союзом» [8, с. 57]
По мнению В.А. Репневского, во второй половине 1980-х годов новым качественным явлением, характеризующим это время, стала открытость и инициативность внешней политики СССР, стремление советского руководства активно развивать неправительственные связи. Таким образом, позволительно утверждать, что «новое политическое мышление» применительно к Финляндии сыграло положительную роль, способствовало развитию и укреплению ее связей с Советским Союзом.
Российскому государству пришлось считаться с процессом расширения ЕС. После вступления в эту организацию Финляндии Россия приобрела новые составляющие взаимоотношений, определивших специфику отечественной внешнеполитической деятельности в отношении этих стран. Было выработано общее направление развития российско-финляндского взаимодействия, в котором основной акцент был сделан на приумножении накопленного потенциала сотрудничества, прежде всего трансграничного, с максимальным использованием «евроизмерения». Финляндией была выдвинута способствующая этому диалогу концепция «Северного измерения». Разработка и оформление программы «СИ» начались параллельно с выработкой Соглашения о партнерстве и сотрудничестве ЕС — РФ в 1997 году. Правда, многое в этом взаимодействии еще требовало серьезных доработок.
Одной из главных особенностей отечественной внешнеполитической деятельности в отношении Финляндии в последнее десятилетие XX века, в соответствии с концепцией внешней политики Российской Федерации и стратегией формирования «пояса добрососедства», явилось активное и в целом успешное участие России в развитии трансграничного регионального сотрудничества. В то же время, по нашему мнению, успешное осуществление взаимодействия на данном уровне во многом стало объективным следствием существования тесных официальных приграничных взаимоотношений, которые сложились у СССР и его субъектов с Финляндией еще в 1970—80-е годы, в том числе и в рамках сотрудничества с региональными организациями. Другое дело, что в 90-е годы XX века многостороннее взаимодействие в регионе с участием
России проходило значительно оживленнее, нежели в предшествующий период, и непосредственно с членством Российской Федерации во вновь созданных региональных институтах.
В целом же можно утверждать, что отношения Российской Федерации с Финляндией в 1990-х годах строились в своей основе на принципах взаимного сотрудничества и обоюдной заинтересованности. Стабильность политического диалога, расширение договорно-правовой базы способствовали постоянному развитию взаимодействия, которое стало не только более многогранным, но многоуровневым.
Итак, взаимодействие Советского Союза и России с Финляндией в 1970-90-е годы было весьма содержательным и носило разносторонний характер, охватывая все сферы
международных отношений. Финляндия играла заметную и неуклонно возраставшую роль во внешнеполитической деятельности СССР/России последнего тридцатилетия XX века.
В настоящее время между Россией и Финляндией нет принципиальных идеологических разногласий. Географическая близость делает эти страны естественными партнерами по многим вопросам региональной и мировой повестки дня. Обеспечение экологической безопасности, борьба с оргпреступностью, наркотрафиком и незаконной миграцией, укрепление режимов нераспространения оружия массового уничтожения, недопущение дискриминации в международных политических и торгово-экономических отношениях в мире - все это насущные проблемы современности, которые необходимо решать совместно.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Соломещ, И.М. От Финляндии Гагарина к Финляндии Ордина: на пути к финляндскому вопросу [Текст] / И.М. Соломещ // Многоликая Финляндия. Образ Финляндии и финнов в России: сб. статей / под науч. ред. А.Н. Цамутали, О.П. Илюха, Г.М. Коваленко. - Великий Новгород, 2004.
2. Хрущев, Н.С. Воспоминания [Текст] / Н.С. Хрущев // Огонек. - 1989. - № 30.
3. Cенявская, Е.С. Противники России в войнах ХХ века [Электронный ресурс] / Е.С. Се-нявская. - Режим доступа: http://www.fedy-diary.ru/ Ыш1/122010/Ш22010-04Ъ.Ыт1.
4. Макаркин, А. Неизвестная Финляндия [Электронный ресурс] / А. Макаркин. - Режим доступа: http://www. senat.org/Fin1and/IntegraFIN-2.htm1.
5. Карху, Э.Г. Финско-русские литературные связи XIX-ХХ веков [Текст] / Э.Г. Карху // Многоликая Финляндия. Образ Финлян-
дии и финнов в России: сб. статей / под науч. ред. А.Н. Цамутали, О.П. Илюха, Г.М. Коваленко.—Великий Новгород, 2004.
6. Райхель, Ю. Финляндизация Европы или умиротворение России? [Электронный ресурс] / Ю. Райхель // day.kiev.ua. — Режим доступа: http:// www.newsland.ru/news/detail/id/624421/cat/94/.
7. Рупасов, А.И. Образ Финляндии в советской прессе «хрущевского десятилетия» [Текст] / А.И. Рупасов, А.Н. Чистиков // Многоликая Финляндия. Образ Финляндии и финнов в России: сб. статей / под науч. ред. А.Н. Цамутали, О.П. Илюха, Г.М. Коваленко. — Великий Новгород, 2004.
8. Репневский, В.А. Эволюция политики СССР/ РФ в отношении Финляндии, Норвегии и Швеции: 70—90-е гг. XX века [Текст]: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.15 / В.А. Репневский. — Архангельск, 2006. — 228 c.
