CC BY
0Гуманитарно-педагогические исследования. 2024. Т. 8. № 2. С. 51-58. Humanitarian and pedagogical Research, 2024, vol. 8, no. 2, pp. 51-58.
III. ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
Научная статья УДК 81'272:003.33
DOI:10.18503/2658-3186-2024-8-2-51-58
Имена существительные в нагайбакском языке как грамматический класс слов
Светлана Григорьевна Шулежкова1, Наталья Викторовна Позднякова2 Стефка Иванова Георгиева3
12Магнитогорский государственный технический университет имени Г. И. Носова, Магнитогорск, Россия, 1shulezkova@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-0314-6721 2nvp2018@bk.ru, https://orcid.org/0000-0001-5680-6298
3Пловдивский университет имени Паисия Хилендарского, Пловдив, Болгария, stefka3@abv.bg, https://orcid.org/0000=0002-0053-30-99
Автор, ответственный за переписку: Наталья Викторовна Позднякова, 2nvp2018@bk.ru
Аннотация. Цель исследования - сопоставив нагайбакские существительные с русскими, выявить универсальные черты, объединяющие слова обоих языков с общекатегориальным значением предметности, и охарактеризовать специфические свойства нагайбакских существительных. Достижение этой цели авторы считают начальным шагом на пути создания краткой грамматики нагайбакского языка, которому грозит исчезновение: современные дети нагайбаков уже не знают языка своих предков; представители среднего поколения, говоря по-нагайбакски, вставляют в свою речь русские слова; богослужение в восстановленных нагайбакских храмах ведется на русском языке. В советские времена три фактора (казачество, православие и особый язык), способствовавшие формированию нагайбакского этноса и служившие гарантией сохранения его идентичности, оказались под ударом. Казачество, храмы и православные школы с преподаванием на нагайбакском языке были признаны незаконными. А любой язык, не поддержанный письмом и образованием, обречен на забвение. Выход из сложившейся ситуации мы видим в создании лингвистической и учебно-методической базы для обучения детей нагайбаков родному языку. Подготовительная работа уже проведена. Материалом для статьи послужили нагайбакские существительные, собранные во время экспедиций в Нагайбакский район с применением полевой методики. При анализе существительных авторы использовали по преимуществу сравнительно-сопоставительный и описательный методы исследования, нередко обращаясь к элементам историко-этимологического и лингвокультурологического методов. Грамматические особенности нагайбакских существительных устанавливались при сравнении с существительными русского языка.
Ключевые слова: имя существительное, тематические группы, категория рода, категория числа, система склонения, специфические свойства
Благодарности: работа выполнена при поддержке гранта Российского научного фонда и Правительства Челябинской области № 23-18-20045 «Создание нагайбакской письменности как база для сохранения уникальной культуры и языка одного из малочисленных коренных этносов Южного Урала».
Для цитирования: Шулежкова С. Г., Позднякова Н. В., Георгиева С. И. Имена существительные в нагайбакском языке как грамматический класс слов // Гуманитарно-педагогические исследования. 2024. Т. 8. № 2. С. 51-58, doi:10.18503/2658-3186-2024-8-2-51-58.
LINGUISTICS
Original article
Nouns of the Nagaybak language as the grammatical word class
Svetlana Grigorievna Shulezhkova1 Natalia Viktorovna Pozdnyakova2 Stefka Ivanovna Georgieva3
12Nosov Magnitogorsk State Technical University, Magnitogorsk, Russia 1shulezkova@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-0314-6721 2nvp2018@bk.ru, https://orcid.org/0000-0001-5680-6298
3Paisii Hilendarski University of Plovdiv, Plovdiv, Bulgaria, stefka3@abv.bg, https://orcid.org/0000=0002-0053-30-99
© Шулежкова С. Г., Позднякова Н. В., Георгиева С. И., 2024.
Corre spondingauthor: Natalia Viktorovna Pozdnyakova, nvp2018@bk.ru
Abstract. The purpose of the study is to compare Nagaybak nouns with Russian ones, to identify the universal features that integrate the words of both languages with the general meaning of objectivity, and to characterize the specific properties of Nagaybak nouns. The authors believe that the achievement of this goal is the initial step towards creating a brief grammar of the Nagaybak language, which is on the verge of extinction: modern Nagaybak children do not know the language of their ancestors; representatives of the middle generation speaking Nagaybak insert Russian words into their speech; services in the restored Nagaybak temples are led in Russian. In the Soviet period, there were three factors (Cossacks, Orthodoxy and unique language) which contributed to the formation of the Nagaybak ethnic group and served as a guarantee of preserving their identity. Nevertheless, the influence of those factors was reduced. Cossacks, churches and Orthodox schools with teaching in the Nagaybak language were declared illegal. Any language which is not supported by written form and education is doomed to oblivion. To prevent the development of this tendency we need to create linguistic and educational-methodological base for teaching Nagaybak children their native language. We have already done this job. Nagaybak nouns collected during the expeditions to the Nagaybak region have become the material for the article. When analyzing nouns, the authors used comparative and descriptive research methods. They also refer to elements of historical, etymological and linguoculturological methods. The grammatical features of Nagaybak nouns were established when compared with the nouns of the Russian language.
Keywords: noun, thematic groups, gender category, number category, declension system, specific feature
Acknowledgments: the work was supported by the Russian Science Foundation and the government of the Chelyabinsk region, Project № 23-18-20045 "Creation of Nagaybak writing as the base for saving the unique culture and language of one of the small indigenous ethnic groups of the Southern Urals".
For citation: Shulezhkova S G., Pozdnyakova N. V., Georgieva S. I. Nouns of the Nagaybak language as the grammatical word class, Gumanitarno-pedagogicheskie issledovaniya = Humanitarian and pedagogical Research, 2024, vol. 8, no. 2, pp. 51-58. (In Russ.), doi:10.18503/2658-3186-2024-8-2-51-58.
Введение
Начало работы над краткой грамматикой нагайбакского языка авторы статьи не случайно связали с анализом имён существительных. Будучи важнейшим лексико-грамматическим разрядом любого естественного языка, слова, обозначающие предметность, более прочно хранятся в памяти его носителей, чем другие элементы лексико-фразеологического фонда. В этом нас убедили и материалы, полученные во время экспедиций в Нагайбакский район. Сопоставление нагайбакских существительных с аналогичными словами русского, а не какого-либо другого языка обусловлено языковой ситуацией в местах компактного проживания малого бесписьменного этноса: все нагайбаки, знающие родной язык и понимающие своих тюркоязычных соседей (татар, казахов, башкир), - билингвы: они свободно владеют русским языком. Кроме того, пройдя обучение в государственных российских школах, нагайбаки знакомы с азами русской грамматики, что, несомненно, облегчит им восприятие готовящихся для них учебных пособий по родному языку.
В многоязычной России, где проживают 30 народов, говорящих на 26 тюркских языках, активно ведутся сопоставительные научные исследования, в которых грамматические системы тюркских языков (чаще всего - татарского) сравниваются с грамматической структурой русского языка (см. об этом [1, 172-180]). По понятным причинам нагайбакская грамматика до сих пор оставалась неисследованной. Единственным источником, из которого можно сегодня почерпнуть скупые сведения о системе частей речи интересующего нас языка, является опубликованный нами в 2023 г. «Нагайбак-ско-русский словарь с грамматическими пометами» [2]. Несомненный интерес для нашей работы представляют безымянные кряшенские грамматики. Но нагайбакский язык, несмотря на принадлежность к тюркской языковой семье и близость к языку татар и кряшен, как уже доказывалось неоднократно, нуждается в особом изучении (см. об этом [3, с. 20-27; 4, с. 3-9]).
Материалы и методы
Материалом для нашего исследования послужили несколько источников: 1) два словаря, составленных собирателями-любителями из числа самих нагайбаков (см. [5]; [6]]); 2) рукописные «кладовые» некоторых представителей нагайбакской интеллигенции, наиболее информативной из которых оказалась коллекция слов и этнографических заметок жителя посёлка Остроленский Нагайбакского района, ветеринара по профессии, Н. П. Васильева [7]; 3) изданные при участии научного коллектива Магнитогорской словарной лаборатории собрания нагайбакских пословиц и поговорок [8], а также тексты частушек [9], старинных народных и современных авторских нагайбакских песен. Однако основным источником при анализе имён существительных нагайбакского языка стали записи
живой разговорной речи, сделанные нами в ходе экспедиций. Нужные данные собирались по вопросникам, каждый из которых был подчинён определённой теме. Особое внимание уделялось связным текстам (воспоминаниям наших респондентов о важных событиях в их собственной жизни, былич-кам, сказкам, легендам и пр.), чтобы их можно было использовать при изучении семантических и грамматических свойств различных частей речи. Что же касается лингвистической интерпретации описываемых фактов, авторы статьи сочли рациональным обращение в ряде случаев к устоявшимся в тюркологии терминам, фундаментально описанным татарскими учёными.
Важным подготовительным этапом перед началом описания грамматики стало изучение звукового строя нагайбакского языка [4, с. 3-9], изобретение нагайбакского алфавита [4, с. 11], подготовка к изданию нагайбакско-русского словаря с грамматическими пометами [4, с. 12-274], структура которого учитывает порядок расположения букв вводимого алфавита, а также публикация «Русско-нагайбакского разговорника» [10].
Поставленная цель предопределила подходы, принципы, методы и приёмы лингвистического анализа нагайбакских существительных. Объектом исследования являются единицы бесписьменного языка, который явлен лингвистам вне его истории, авторы используют описательный метод и рассматривают языковые факты в их синхронном состоянии, придерживаясь принципов системности, антропоцентризма, функциональной значимости и экспланатарности, которые требуют соответствующих процедур при классификации языковых единиц: с семантических позиций, с точки зрения установления специфических структурных черт, предопределяющих грамматическое «поведение» языковых единиц. Кроме того, поскольку полученные результаты должны в будущем стать частью краткой грамматики нагайбакского языка, предназначенной для пользователей-билингвов, которые владеют русским языком, при описании нагайбакских существительных используется сравнительно-сопоставительный метод, позволяющий установить как общие (универсальные) для нагайбакского и русского языков черты изучаемой части речи, так и специфические их свойства. Особенно важно применение этого метода при изучении категорий рода, числа и падежа существительных, так как сравниваемые языки принадлежат к разным морфологическим типам: нагайбакский - к агглютинативному, а русский - к флективному типу.
Результаты
Грамматика нагайбакского языка очень похожа на грамматики других тюркских языков, на которых говорят соседи нагайбаков - татары, казахи, башкиры и другие народы, проживающие на Южном Урале. Как и во всех языках, функционирующих на территории Российской Федерации, имя существительное (наг. исем) - одна из важнейших самостоятельных частей речи, которая обладает общекатегориальным значением предметности. Выдающийся российский лингвист А. М. Пешков-ский писал: «Есть два слова в нашем языке, которые прекрасно выражают <...> общее значение предметности. Это слова кто и что. Вещественное их значение трудно определимо <...> и во всяком случае очень отвлечённо. И вот эта-то отвлечённость и делает эти слова прозрачнее в отношении их формальных значений, подобно тому, как пустой стеклянный сосуд гораздо лучше обнаруживает свою форму, чем наполненный. Когда мы спрашиваем кто или что, мы не называем никакого предмета <...> а только показываем своим вопросом, что то, о чём мы спрашиваем, нам представляется как предмет, а не как качество или действие. Значит, в этих словах выступают не сами предметы, а как бы одна чистая предметность, чистая "существительность". Потому-то вопросы кто, что, кого, чего и т. д. служат в школе мерками существительного» [11, с. 73].
Вопросы кто и что проводят границу между лексемами любого языка через реализацию категории одушевлённости / неодушевлённости, которая по-разному проявляется в русском и нагайбак-ском языках. Вопрос кто? (наг. кем?) в русском языке задаётся по отношению к существительным, обозначающим любые живые существа (не только людей, но и животных, птиц, насекомых, рыб). В нагайбакском же языке вопрос кем? (рус. кто?) применим только по отношению к существительным, обозначающим людей: кем? (рус. кто?) - кеше ('человек'), цыз ('девочка', 'девушка'), щегет ('парень, юноша'; 'молодец, джигит'). Вопрос ней? (рус. что?) в нагайбакском языке используется по отношению к неодушевлённым предметам, а также к животным, птицам, насекомым, рыбам: ней? (рус. что?) - цалпац ('шапка'), баш ('голова'), царагащ ('карагач', 'лиственница'), ат ('лошадь'), баца ('лягушка'), щебен ('муха'), балъщ ('рыба'). При склонении данное обстоятельство существенно отличает грамматическое проявление категории одушевлённости / неодушевлённости нагайбакских существительных в сравнении с русскими.
Нагайбакские существительные, как и русские, делятся на имена собственные - наг. щацгыз-лъщ (по аналогии с тат. термином ялгызлык [1, с. 10]), называющие единичные предметы (антропонимы, гидронимы и пр.), и нарицательные - наг. уртащлыщ (по аналогии с тат. уртаклык [1, с. 10], обобщённо называющие однородные предметы. Ср. собственные существительные: рус. Вася и наг. Баси, рус. Мария и наг. Маржа; рус. Гумбейка (река) и наг. Гвмбэй, рус. Красная (река) и наг. Цызыл (шелек); рус. Луна (название планеты) и наг. Ай, Солнце (название планеты) и наг. Цояш; рус. Бог Отец и наг. Цодай Ата, рус. Святой Пётр и наг. Изге Питер; рус. Москва и наг. МэскэY, рус. Остроленский (название посёлка) и наг. Сарышлы. Им противостоят нарицательные существительные. Ср. рус. мальчик и наг. бала, рус. барсук и наг. бурсыщ, рус. день и наг. квн, рус. каблук и наг. Yкщэ, рус. капля и наг. тамщы, рус. палец и наг. бармащ, рус. трава и наг. Yлен, рус. ива и наг. тал.
Выражая категориальное значение предметности, существительные нагайбакского языка, как и русские, формируют обширные классы слов, объединённые семантически. Они могут называть
1) конкретные предметы (сырпы - 'спичка', щат - 'письмо', урындыщ - 'стул', турбы - 'кисет');
2) людей, занимающих разное положение в семье, в социальной или профессиональной среде (инэ -'мать', бала - 'ребёнок', щасаущы - 'мастер', ущытыущы - 'учитель'); 3) совокупность людей, животных, предметов (мэндэ - 'народ', туган(-ырыу) - 'родня', квтеY - 'стадо', кеем - 'одежда', сауыт - 'посуда'). Кроме того, множество нагайбакских существительных, как и русских, обозначают «опредмеченные» действия, состояния, признаки, качества и количество предметов в их отвлечённости от самих предметов (атлам - 'шаг, поступь, походка'; щвгереY - 'бег', 'беготня'; арыу -'усталость', 'утомлённость'; балащащ - 'детство', 'младенчество'; щурщащлыщ - 'трусость'; щыеулыщ-'смелость, храбрость'; азлыщ - 'малость' и пр.).
Как и в русском языке, нагайбакские существительные в связных текстах, в живом общении могут выступать в роли любого члена предложения (подлежащего, дополнения, обстоятельства, определения, сказуемого):
Цыш та житта (Зима наступила). Мин щышны ж;аратам (Я зиму люблю). Цышща ку_рэ мин ейгэ сайтам (Из-за зимы я приезжаю домой). Цышныщ кене сыуьщ булды (букв. День зимы был холодный). Минем ж;арат^ан багытым щыш (Моё любимое время (года) - зима.
В русском языке дифференциальными лексико-грамматическими признаками имён существительных являются категории рода, числа и падежа. Нагайбакские существительные, при отсутствии категории рода, обладают лексико-грамматическими категориями числа, падежа и принадлежности.
В отличие от нагайбакских, русские существительные не только изменяются по падежам и числам, но и обладают грамматическими средствами для отражения родовой принадлежности. По признаку рода они делятся на три группы: женского, мужского и среднего (не говоря уже о целом разряде лексем так называемого общего рода: тупица, умница, пройдоха и пр.), и это деление проявляется не только через значения основ, но и через окончания, особенно показательные в именительном падеже единственного числа, через ударение, через словообразовательные морфемы, а также через систему грамматических форм. Ср., например, русские существительные в им. падеже ед. числа страна, земля, мать; стол, муж, зять; село, поле; в им. падеже мн. числа страны, земли, матери; столы, мужья, зятья; сёла, поля; в род. падеже ед. числа: страны, земли, матери; стола, мужа, зятя; села, поля; в род. падеже мн. числа: стран, земель, матерей; столов, мужей, зятьёв; сёл, полей и т. д. В нагайбакском же языке, как и в других тюркских языках, принадлежность к женскому или мужскому полу передаётся только лексически, через семантику основы слова. Ср., например, рус. жена - муж и наг. щатын - ир, рус. девушка - парень и наг. щыз - щегет, рус. бабушка - дед и наг. эбей - бабай, рус. курица - петух и наг. тауыщ - этэс, рус. корова - бык и наг. сыер - Yгез. Все русские слова женского рода из приведённых выше пар склоняются по 1 -му типу склонения, а парные к ним слова мужского рода - по 2-му типу склонения. Система же склонения нагайбакских лексем подчиняется совершенно другим правилам, и родовая семантика (даже принадлежность к определённому полу) в этом процессе не играет никакой роли. Главные отличия нагайбакской системы склонения от русской состоят в средствах формирования падежных форм. Если в русском языке имеется развёрнутый арсенал предлогов, флексий для каждого из трёх регулярных типов склонения, основанных на родовой принадлежности существительных и их окончаний в форме им. падежа ед. числа, готовых «покинуть» свой пост новому падежному окончанию, то в нагайбакском языке, во-первых, вообще нет предлогов (их функции выполняют послелоги, которые сложно назвать окончаниями); во-вторых, как и в других тюркских языках, в нагайбакском доминирующую роль при склонении любого существительного играет звуковая структура слова в его начальной форме. Оставаясь (за редкими исключениями) фактически неизменной, эта структура допускает в качестве грамматического показа-
теля нужного падежа лишь тот послелог, который начинается с определённого согласного и продолжается звуками, которые в целом не нарушают общей звуковой гармонии склоняемого слова.
На первый взгляд, кажется, что между системой русских и нагайбакских падежей существенных различий нет: и у нагайбаков, и у русских насчитывается по шесть падежей (наг. килешлер). На самом же деле сходство можно наблюдать только между русским именительным и нагайбакским первым падежом, который называется баш килеше (букв. 'главный падеж'), а также между русским винительным падежом и четвёртым нагайбакским падежом, который называется тешем килеше. Составляющие обеих названных пар равноправны, так как оба падежа первой пары обеспечивают начальную форму, позволяющую существительному быть в предложении подлежащим, а падежи второй пары представляют существительное в роли прямого объекта действия, выполняющего в предложении роль дополнения. Правда, в отличие от русского именительного падежа, баш килеше, сопровождаемый вопросами кем? ('кто?') и ней? ('что?') не обременяет склоняемое существительное никакими послелогами, а нагайбакский винительный падеж (тешем килеше) требует от склоняемого существительного при ответе на вопросы кемне? ('кого?'), нейне? ('что?') присоединения послелога -ны или -не: атаны ('отца'), CYЗне ('слово').
Второй нагайбакский падеж, называемый эялек килеше ('притяжательный падеж'), требует ответа на вопросы кемнец? ('у кого?') и нейнец ('чей?'), выявляя, таким образом, обладателя. Существительные в притяжательном падеже приобретают послелоги -ныц или -нец: цызныц ('у девушки'), кейнец ('пеcенный', букв. 'из песни').
Третий, направительный падеж (щунзлеш килеше) требует ответа на вопросы кемгэ? ('(к) кому?'), нейгэ ('(к) чему?'), цайда? ('куда?'). В отличие от русского дательного падежа, в нагайбакском языке этот падеж может иметь пространственное значение и нередко выполняет функции, близкие к тем, что свойственны русскому винительному падежу. Существительные, стоящие в направительном падеже, приобретают послелоги -га или -гэ: Автобус Москвага бара (Автобус идёт в Москву); Без ейгэ кердек (Мы зашли в дом).
Пятый, исходный падеж (щыгыщ килеше) требует от существительных ответов на вопросы кемнэн? (от кого?), нейдэн? (от чего?), кайдан? (откуда?) Этот падеж противостоит направительному падежу (Мин урамнац кердем (Я пришёл с улицы). Его формы образуются с помощью послелогов -нац, -нэц.
Шестой, место-временной падеж (урын багыт килеше) выявляет место и время действия, ставя вопросы кемдэ? (в (на) ком?), нейдэ? (в (на) чём?). К существительным в место-временном падеже присоединяются послелоги -да, или -дэ: ларда ('в ларе'), щерэкдэ ('в сердце').
Категория числа в нагайбакском языке проявляется не совсем так, как в русском языке. Во-первых, в русском языке для образования форм единственного и множественного числа существительных используется не слово как таковое, а его основа. Во-вторых, к основе русского слова присоединяются окончания, которые одновременно отражают и падеж, и род, и число существительного. Дополнительными сигнализаторами числа могут служить ударение и даже суффиксы. Ср., например, стен-а, где показателем ед. числа им. падежа ж. рода выступает ударное окончание -а, и стен-ы, где показателем мн. числа им. (или вин.) падежа является безударное окончание -ы, а также сын, где показателем ед. числа, им. падежа и муж. рода является нулевая флексия после твёрдого согласного, и сыновья [сын-ов- _)-а], где на мн. число и одновременно на муж. род и им. падеж указывают и ударное окончание -а, и два суффикса (-ов- и -]-).
В нагайбакском же языке, как и в прочих тюркских языках, в том числе в татарском, в образовании форм мн. числа участвует слово в его начальной форме [1, с. 21-26]. К начальной форме нагай-бакского существительного, которая представлена в им. падеже ед. числа, для образования формы мн. числа прибавляется один из вариантов постфикса множественности: -лар /-лэр, -нар / -нэр. Выбор варианта постфикса зависит от двух факторов: 1) от состава гласных изменяемого слова и 2) от конечного звука изменяемого слова.
Существительное, в котором слоги формируются за счёт гласных непереднего ряда, присоединяют послелог с гласным [а]: -лар или -нар. Существительные, в которых слоги формируют за счёт гласных переднего ряда, присоединяют послелог с гласным [э]: -лэр или -нэр.
Послелог с начальным [л] присоединяется: а) если изменяемое существительное в начальной форме заканчивается гласным звуком (бала - балалар, кеше - кешелэр; б) если существительное заканчивается шумным согласным (ат - атлар, цыз - цызлар, цалащ - цалащлар); в) если существительное заканчивается сонорными [й], [р], [л] (той - тойлар, ир - ирлэр, щил - щиллэр).
Послелог с начальным [н] присоединяется: а) если слово заканчивается согласным [м] (адым -
адымнар, щитем - щитемнэр); б) если слово заканчивается на [н] или [ц] (белен - беленнэр, миц -мицнэр).
Заключение
Историки, культурологи, фольклористы приложили немало усилий к тому, чтобы описать судьбу нагайбаков, проанализировать перипетии формирования их идентичности, оценить их славное казачье прошлое (см., например, работы [12; 13; 14; 15]), запечатлеть в видеофильмах их оригинальное исполнительское искусство. Русская православная церковь получила возможность возобновить свою миссионерскую деятельность среди нагайбаков, прерванную после Октябрьской революции (см. работы [14; 15; 16]). Однако спасение нагайбаков, которые могут раствориться среди соседних крупных наций, зависит и от лингвистов, чья работа по введению нагайбакской письменности хотя и ведётся (см. [2; 4; 5; 8; 9; 10; 17; 18]), но далека от завершения. Необходимо фундаментально изучить не только лексико-фразеологический состав языка малого народа, но и его грамматическую систему.
В статье нашли отражение далеко не все лексико-грамматические особенности нагайбакских существительных. И всё же, пусть далеко не полный, анализ этих свойств свидетельствует о том, что язык малого этноса, несмотря на многочисленные заимствования из русского и других языков соседних народов, сохранил основы своей грамматической системы, которая не утратила закономерностей, характерных для агглютинативных тюркских языков. Данное обстоятельство сближает нагайбакскую речь с татарским языком и языками других тюркских этносов, живущих на Южном Урале. Представленную работу можно рассматривать как начало изучения грамматики нагайбакского языка вообще и семантико-грамматической характеристики нагайбакских существительных в частности. В будущем объектами специальных исследований должны стать закономерности звукового, словообразовательного и грамматического освоения существительных, заимствованных нагайбаками из русского языка; роль церковнославянских богослужебных книг в формировании православного пласта нагайбакского религиозного лексикона, а также своеобразие нагайбакских существительных-фольклоризмов.
Список источников
1. Замалетдинов Р. Р., Саттарова М. Р., Сафонова С. С., Чупрякова О. А., Юсупова З. Ф. Сопоставительная грамматика русского и татарского языков / под ред. проф. Р. Р. Замалетдинова. Казань : Изд-во Казанского университета, 2017. 180 с.
2. Барышникова О. И., Шулежкова С. Г. Нагайбакско-русский словарь с грамматическими пометами /под ред. Н. В. Поздняковой. М/ : ФЛИНТА, 2023. 276 с.
3. Валеев Г. К. Размышления над «Нагайбакско-русским и русско-нагайбакским словарём О. И. Барышниковой» // Нагайбакско-русский словарь. Русско-нагайбакский словарь / Научно-исследовательская словарная лаборатория ИТЦ ; гл. ред., автор вступ. ст. С. Г. Шулежкова. Магнитогорск : Изд-во МГТУ им. Г. И. Носова, 2015. С. 20-27.
4. Шулежкова С. Г. Краткие сведения о нагайбакском языке // Нагайбакско-русский словарь с грамматическими пометами. М.: ФЛИНТА, 2023, С. 3-9.
5. Барышникова О. И. Нагайбакско-русский словарь. Русско-нагайбакский словарь / гл. ред. С. Г. Шулежкова, ред. А. А. Осипова. Магнитогорск : Изд-во МГТУ им. Г. И. Носова, 2015. 112+175 с.
6. Минеев П. М., Минеева В.А. Русско-нагайбакский словарь. Нагайбакско-русский словарь. Русско-нагайбакский тематический словарь. Изд. 2-е испр. и доп. Челябинск : Цицеро, 2017. 271 с.
7. Васильев Н. П. Коллекция слов и этнографических заметок о нагайбаках. Посёлок Остроленский, Нагайбакского р-на, Челябинской области, [б. и.]2023. 116 с. (Рукопись).
8. Барышникова О. И., Осипова А. А., Шулежкова С. Г. Эйтем тиктэн эйтелмей // Пословица недаром молвится: толковый словарь пословиц и поговорок нагайбакского народа. Магнитогорск : ЗАО «Магнитогоский Дом печати», 2019. 157 с.
9. Барышникова О. И., Шулежкова С. Г. «О тебе душа страдает...»: нагайбакские частушки с переводом на русский язык. Магнитогорск : ЗАО «Магнитогорский Дом печати, 2020. 156 с.
10. Шулежкова С. Г., Барышникова О. И. Русско-нагайбакский разговорник. М. : ФЛИНТА, 2023. 252 с.
11. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М. : Учпедгиз, 1956. 512 с.
12. Атнагулов И. Р. Феномен нагайбакской идентичности как результат политико-административных реформ и русских культурных влияний второй половины XVI - начала XX в. // Вестник Томского государственного университета. 2021. № 69. С. 86-92.
13. Белоруссова С. Ю. Исчезают ли нагайбаки? // Этнография. Etnografia. 2023. № 1 (19). С. 203-224.
14. Белоруссова С. Ю. Нагайбаки: динамика идентичности. Санкт-Петербург : Изд-во МАЭ РАН, 2019.
424 с.
15. Балин М. А. Русская православная церковь как актор политики внутренней колонизации Российской
империи в Западной Сибири и Степном крае: вторая половина XIX - начало XX в. : дис. ... канд. историч. наук. Омск, 2023. 272 с.
16. Гупало А. Нагайбакская миссия в XIX - нач. XX в. 1-е изд. Челябинск : Совет Русской православной церкви, 2023. 425 с.
17. Шулежкова С. Г. Русский след в лексико-фразеологической системе нагайбакского языка // Гуманитарно-педагогические исследования. 2022. № 3. С. 49-54.
18. Шулежкова С. Г., Осипова А. А. Синтез тюркского и русского, отраженный в тематическом поле «Казачество» нагайбакского языка // Проблемы истории, филологии, культуры. 2023. № 4. С. 221-227.
References
1. Zamaletdinov R. R., Sattarova M. R., Safonova S. S., Chupryakova O. A., Yusupova Z. F. Sopostavitel'-naya grammatika russkogo i tatarskogo yazykov / pod red. prof. R. R. Zamaletdinova, Kazan', Izd-vo Kazanskogo universi-teta, 2017, 180 p.
2. Baryshnikova O. I., Shulezhkova S. G. Nagaibaksko-russkii slovar' s grammaticheskimi pometami /pod red. N. V. Pozdnyakovoi, Moscow, FLINTA, 2023, 276 p.
3. Valeev G. K. Razmyshleniya nad «Nagaibaksko-russkim i russko-nagaibakskim slovarem O. I. Barysh-nikovoi», Nagaibaksko-russkii slovar'. Russko-nagaibakskii slovar', Nauchno-issledovatel'skaya slovar-naya laboratori-ya ITTs ; gl. red., avtor vstup. st. S. G. Shulezhkova, Magnitogorsk, Izd-vo MGTU im. G. I. Nosova, 2015, pp. 20-27.
4. Shulezhkova S. G. Kratkie svedeniya o nagaibakskom yazyke, Nagaibaksko-russkii slovar' s grammati-cheskimi pometami, Moscow, FLINTA, 2023, pp. 3-9.
5. Baryshnikova O. I. Nagaibaksko-russkii slovar'. Russko-nagaibakskii slovar' / gl. red. S. G. Shulezhkova, red. A. A. Osipova, Magnitogorsk, Izd-vo MGTU im. G. I. Nosova, 2015, 112+175 p.
6. Mineev P. M., Mineeva V.A. Russko-nagaibakskii slovar'. Nagaibaksko-russkii slovar'. Russko-nagaibakskii tematicheskii slovar'. Izd. 2-e ispr. i dop., Chelyabinsk, Tsitsero, 2017, 271 p.
7. Vasil'ev N. P. Kollektsiya slov i etnograficheskikh zametok o nagaibakakh. Poselok Ostrolenskii, Nagaibak-skogo r-na, Chelyabinskoi oblasti, [s. n.], 2023, 116 p. (Rukopis').
8. Baryshnikova O. I., Osipova A. A., Shulezhkova S. G. Oitem tiktan aitelmei, Poslovitsa nedarom molvitsya: tolkovyi slovar' poslovits i pogovorok nagaibakskogo Naroda, Magnitogorsk, ZAO «Magnitogoskii Dom pechati», 2019, 157 p.
9. Baryshnikova O. I., Shulezhkova S. G. «O tebe dusha stradaet...»: nagaibakskie chastushki s perevodom na russkii yazyk, Magnitogorsk, ZAO «Magnitogorskii Dom pechati», 2020, 156 p.
10. Shulezhkova S. G., Baryshnikova O. I. Russko-nagaibakskii razgovornik, Moscow, FLINTA, 2023, 252 p.
11. Peshkovskii A. M. Russkii sintaksis v nauchnom osveshchenii. 7-e izd., Moscow, Uchpedgiz, 1956, 512 p.
12. Atnagulov I. R. Fenomen nagaibakskoi identichnosti kak rezul'tat politiko-administrativnykh reform i russ-kikh kul'turnykh vliyanii vtoroi poloviny XVI - nachala XX v., Vestnik Tomskogo gosudar-stvennogo universiteta = Tomsk State University Journal, 2021, no. 69, pp. 86-92. (In Russ.)
13. Belorussova S. Yu. Ischezayut li nagaibaki? Etnografiya. 2023, no. 1 (19), pp. 203-224.
14. Belorussova S. Yu. Nagaibaki: dinamika identichnosti, Saint Petersburg, Izd-vo MAE RAN, 2019, 424 p.
15. Balin M. A. Russkaya pravoslavnaya tserkov' kak aktor politiki vnutrennei kolonizatsii Rossiiskoi imperii v Zapadnoi Sibiri i Stepnom krae: vtoraya polovina XIX - nachalo XX v. : dis. ... kand. istorich. nauk, Omsk, 2023, 272 p.
16. Gupalo A. Nagaibakskaya missiya v XIX - nach. XX v. 1-e izd., Chelyabinsk, Sovet Russkoi pravoslavnoi tserkvi, 2023, 425 p.
17. Shulezhkova S. G. Russkii sled v leksiko-frazeologicheskoi sisteme nagaibakskogo yazyka, Gumanitarno-pedagogicheskie issledovaniya = Humanitarian and pedagogical Research, 2022, no 3, pp. 49-54. (In Russ.).
18. Shulezhkova S. G., Osipova A. A. Sintez tyurkskogo i russkogo, otrazhennyi v tematicheskom pole «Ka-zachestvo» nagaibakskogo yazyka, Problemy istorii, filologii, kul'tury = Journal of historical, philological and cultural studies, 2023, no. 4, pp. 221-227. (In Russ).
Информация об авторах
Шулежкова С. Г. - доктор филол. наук, профессор каф. русского языка, общего языкознания и массовой коммуникации МГТУ им. Г.И. Носова.
Позднякова Н. В - доцент кафедры русского языка, общего языкознания и массовой коммуникации Магнитогорского государственного технического университета им. Г. И. Носова.
Георгиева С. И. - доктор филологических наук, профессор кафедры русской филологии Пловдивского университета им. Паисия Хилендарского.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors
Shulezhkova S. G., Doctor of Philology, Professor, Department of the Russian Language, General Linguistics and Mass Communication, Institute of Humanitarian Education, Nosov Magnitogorsk State Technical University (NMSTU).
Pozdnyakova N. V., PhD in Philological Sciences, Associate Professor of the Department of Russian Language, General Linguistics and Mass Communication Nosov Magnitogorsk State Technical University.
Georgieva S. I., Doctor of Philology, Professor of the Department of the Russian Philology, Plovdiv University Paisiy Hilendarski.
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 10.06.2024; одобрена после рецензирования 15.06.2024;
принята к публикации 16.06.2024.
The article was submitted 10.06.2024; approved after reviewing 15.06.2024;
accepted for publication 16.06.2024.
